Книга: Поставить мир на кон
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

Лера
— Здесь часть информации удалена, а часть искажена. — Я указала Ярангиру на смутившие меня записи и устало откинулась в кресле, сжав виски ладонями.
Голографические кубы весьма удобны для обработки уймы данных, но когда это продолжается от рассвета до самого заката, об этом как-то забываешь.
— Лера, — в его голосе сквозило недоумение, — но я ничего подобного не вижу. Все даты изменений, доступ, допуски…
И за что мне…
Продолжать я не стала, и так знала, что расплачиваюсь за собственную наивность. Мне не стоило заблуждаться в отношении Вилдора и считать, что смерть и два года мирной жизни сделают из него ангела. Чтобы две тысячи лет играть Дарианой, нужно иметь не только талант плести интриги, расставляя фигуры так, как тебе выгодно, но и способности скрывать ото всех свою суть. И не мне пытаться его разгадать — слишком мало я жила для этого. Да и не приходилось мне выживать так, как ему.
— Не видишь, потому что не маг Равновесия, — тяжело вздохнула я. И это лучший из лучших! — Вот эта схема заклинания, которая накладывается на генетическую структуру, в таком виде предусматривается использование матриц Порядка. А для владеющих Хаосом это невозможно. Значит, здесь было промежуточное звено, удаление которого поменяло вектор. Со всем остальным та же картина — изменения незначительные и практически незаметные. Не занимайся я созданием защиты для иномирянок, тоже могла пропустить.
Ярангир вгляделся в то, что я ему показала, внимательнее и удрученно согласился:
— Я доложу Вилдору.
Я кивнула и закрыла глаза. Лично у меня нет сомнений в том, что наш дарианский кошмар об этом уже знает. Ощущение его незримого присутствия рядом не отпустило даже после того, как я отключила связь и усилила защиту.
Задумавшись о маниакальном желании бывшего ялтара быть в курсе всего, я не заметила, как закончился их ментальный разговор.
— Он настаивает на твоем отдыхе. — Ярангир склонился ко мне и с тревогой смотрел, как я с трудом заставляю себя поднять ресницы.
Учитывая, что проговорили мы с Вилдором почти до утра, это было неудивительно, но тем не менее вызывало беспокойство. И в более тяжелые времена я не чувствовала себя столь опустошенной.
— Как только проверю одну идею. — Я постаралась, чтобы мой голос звучал убедительно.
Идеи не было, как и желания возвращаться в предоставленные мне покои. Воспоминания, которые преследовали меня там, оказались слишком болезненными. И о том времени, когда на Дариане меня удерживали силой, и о тех ночах, которые мы провели там с Олейором — несмотря на присутствие рядом мужа, я никогда не забывала, чья тень витала в этих стенах. Потому и предпочитала бывать здесь одна, раз за разом пытаясь разгадать загадку, подброшенную ушедшим с моей помощью даймоном.
— Тогда я оставляю тебя на Сэнара. Вилдор приказал сообщить ялтару обо всем, что ты нашла.
Развернувшись к своему теру, как обычно застывшему у двери, я хмыкнула:
— Тебе, кажется, уже не доверяют.
Тот не просто ответил, но еще и улыбнулся одними глазами.
— Когда мне перестанут доверять, я останусь только в твоей памяти. К тому же ничто из того, что произошло, не нарушило твоей безопасности.
Не согласиться с ним я не могла, но это не значило, что была готова смириться с такой точкой зрения на свою свободу. Вилдор довольно успешно пытался убедить меня, что даже нахождение на Дариане не уменьшает грозящей мне опасности, но я догадывалась, что не только это заставляет его держать под контролем каждый мой шаг. Слишком много было в его рассказе моментов, вынуждающих меня задуматься, насколько он искренен со мной. Кто-то не хотел, чтобы я узнала лишнее.
Воспользовавшись тем, что Ярангир как раз покидал свой рабочий кабинет, а тер отвлекся, чтобы выслушать его указания на мой счет, я вывела на экран заинтересовавший меня в процессе поиска информационный блок, о котором не торопилась сообщить. Мои действия, конечно, не останутся незамеченными, но когда это случится, я уже смогу понять, что именно показалось мне необычным.
Взгляд заскользил по строчкам, впитывая в себя разноцветные диаграммы, графики, рисунки. Все казалось логичным, ничто не выбивалось из цепочки, как в тех записях, на которые я указала Ярангиру, но что-то продолжало не давать мне покоя. Времени же на то, чтобы разобраться, оставалось все меньше. Сэнар хоть и демонстрировал отсутствие интереса к тому, чем я занимаюсь, но нити его внимания с каждым мгновением становились все более ощутимыми.
Я перевернула грань голографического куба, выходя на следующий информационный уровень, когда взгляд даймона расфокусировался, выдавая ментальный разговор. С кем именно он общался, гадать нужды не было — кандидатура всего лишь одна.
— Все, я слишком устала. Не могу понять, что меня беспокоит, — с грустью произнесла я и потянулась, не вставая с кресла. — Завтра с утра попробую пройтись по этим же данным свежим взглядом. Или, — я посмотрела на Сэнара, пытаясь не переборщить с энтузиазмом, — на это взглянет Вилдор. Ему будет проще.
— Он вернется только к вечеру. — Не знаю, поверил ли он в мою игру, но, даже если и нет, вида не подал. — Он сказал, что нашел следы крылатого в летописях демонов. Что примечательно, относятся они к тому времени, когда мары еще не покинули Землю.
— Кто-то не далее как вчера доказывал, что это невозможно. — Я мысленно дала команду на завершение работы и, вместо того, чтобы проследить за тем, как отреагирует на мои слова Сэнар, наблюдала, как рассыпаются искрами висящие в воздухе голографические проекции.
Видела я это уже не в первый раз, успев убедиться, что технологиям моего родного мира еще очень далеко до того, что изобрели здесь.
— Он не ошибся. — Я резко развернулась к теру, ожидая продолжения. На его счастье, моего терпения он решил не испытывать. — То, что описывают летописи, однозначно является эффектом берсерка. Но на рисунке изображен человек.
— Он уверен?
Могла и не спрашивать. Если Вилдор счел нужным это сказать, значит, ни малейших сомнений у него не было. Пусть все это и выглядело странным.
Вместо ответа Сэнар открыл дверь, приглашая меня отправиться к себе.
Путь от рабочего кабинета Ярангира, в котором мы находились, до моих покоев был довольно длинным. Будь здесь Вилдор, он сумел бы его значительно сократить — имелось у меня подозрение, что, несмотря на передачу власти сыну, он не раскрыл ему всех секретов этой резиденции.
А еще хотелось узнать, что стояло за этим решением, потому как у меня появилось стойкое убеждение в том, что он предполагал вернуться.
И вот здесь мне чудилось некое противоречие, которое проглядывало и в фактах и в тех ощущениях, которые я испытывала. В тот момент, когда я появилась в замке Авинтара, дарианец не знал, что Кадинар нашел те злополучные документы и подбросил их моему сыну. А сам его помощник не до конца понимал ценность того, что попало в его руки.
Спустя две луны все выглядело уже иначе, словно за это время случилось нечто, благодаря чему Вилдор, распутывающий клубок чужой игры, стал Вилдором, который уже вел свою. Если вспомнить, что половину этого времени он провел рядом со мной, то мне трудно представить событие, способное все настолько изменить. К тому же произошло это буквально в одну ночь, как раз перед тем злополучным турниром. Еще накануне вечером он желал мне хорошо отдохнуть перед тем, как отправляться к демонам (сам он должен был остаться в Тариконе), а уже утром, провожая к портальному залу, казался недовольным тем, что не может меня сопровождать.
— Я приказал подать ужин.
За тревожными мыслями, которые никак не хотели выстраиваться в стройную систему, я не заметила, как мы вошли в нужный коридор.
— Не знаю, — с трудом улыбнулась я, — способна ли я еще на такой подвиг.
Сэнар понимающе кивнул и, открыв дверь, первым вошел внутрь. В отличие от своего господина, мой тер не опасался того, что я сбегу, пока он проверит комнаты. Или просто осознавал, что бежать мне некуда. Пока.
Пробить межмировой портал я могла, но как раз за то время, которое понадобится ему, чтобы заблокировать переход. Прогулка же по Дариане мало что могла мне дать. Из всех известных мест, где можно было получить информацию, в одном я уже была. А про второе даже не думала — вряд ли Вилдор оставил там хоть что-нибудь, способное меня заинтересовать.
И вот здесь вновь возникали вопросы, на которые мне необходимо было получить ответы. Основных было три. От чего именно он пытается меня уберечь? Что я могу найти в базах, чего не найдет Ярангир? И нужно ли это дарианскому кошмару?
— Тебе обязательно надо подкрепиться, ты выглядишь утомленной. Это довольно странно — этот мир всегда щедро делился с тобой силой.
— Но не тогда, — улыбнулась я, благодаря его за заботу, — когда я заряжаю фаранх.
Это было вполне логичное объяснение моему состоянию, пришедшее мне в голову, когда я пыталась разобраться, что со мной происходит.
Во взгляде Сэнара явственно промелькнуло облегчение, заставляя задуматься еще и о том, что именно могло вызвать его беспокойство. С тех пор, как я открыла в себе силу Равновесия, за собственное здоровье мне тревожиться не приходилось. Если, конечно, не считать тренировки с Вилдором, после которых меня уносили с поля.
— Тогда понятно, откуда такая бледность, — заметив мое недоумение, поспешно добавил он. — Фаранх сливается с телом и душой, привыкая и привязываясь к тому, кому принадлежит. Но зато никто, кроме тебя, не сможет воспользоваться накопленной в нем магией.
О том, что кое-кто забыл мне об этом сообщить, я решила ему не говорить. Или, как обычно, не счел нужным, лишь описал, как красив этот кристалл, когда полностью активирован, да каким подспорьем может служить в случае, если нарушена связь с принявшим меня миром.
Теперь, когда я об этом все-таки узнала, могла к тем трем вопросам добавить еще один: зачем ему было нужно, чтобы я ощутила себя слабой? Я могла и сама подобрать полдюжины ответов на него, но правильный знал лишь сам Вилдор.
Сэнар поужинал со мной, после чего пожелал приятных сновидений и вышел в холл, чтобы не смущать своим присутствием. Такая забота была приятна, но тут же вызывала подспудную мысль, что меня провоцируют. Проверять, насколько мое предположение верно, не стала — этот день показался мне слишком длинным.
Несмотря на усталость, сон не шел. Я лежала одна в огромной постели и вглядывалась в темноту. Перед глазами мелькали события последних дней, в голове кишели обрывки сказанных фраз, мысли, которые не воплотились в слова, чувства, которые напоминали о том, что восемь лет моей жизни, проведенных на Лилее, были едва ли не самыми тяжелыми, но и… самыми счастливыми.
В царившем в комнате сумраке, в тишине, которая меня окружала, я вновь слышала, как Олейор произносит: «Я — правитель темных эльфов», — разрушая ощущение равенства, которое было между нами.
Потом все затмила застывшая на берегу озера фигура Вилдора. Мне показалось, что если вглядываться в сияние его кожи там, где к ней прикасался свет заходящего солнца, то в этом призрачном мерцании я сумею разгадать загадку, которой он сам являлся.
Но как только возникло чувство, что озарение близко настолько, что достаточно лишь одного удара сердца, он обернулся, и его лицо обезобразила надменная улыбка, которую мне уже приходилось видеть.
Ко мне она никогда раньше не была обращена.
Не выдержав этого калейдоскопа, я встала и, налив травяного настоя в вырезанный из куска цельного кристалла (подарок Закираля) кубок, подошла к раскрытому окну. По календарю здесь господствовала зима, но единственным ее проявлением были чуть менее жаркие дни и приятная прохлада, приходящая, как только солнце пряталось за виднеющиеся вдали горные вершины.
Если бы ялтар был сейчас на Дариане…
Эта мысль вызвала у меня кривую усмешку. Я опять скатилась в прошлое, перепутав то, что было два года тому назад, и то, что происходило сейчас. Окна моих покоев выходили на озеро. Так же, как и в тех комнатах, которые занимал когда-то Вилдор. Зная о часто мучающей его бессоннице, вполне можно было предположить, как наши взгляды одновременно оказались прикованными к блеклой желтой полосе, рассекающей наискосок водную гладь.
Вилдор… Я сделала глоток, не ощутив вкуса. Он становился моим наваждением, причиной моих терзаний. И хотя ни я, ни он ни словом, ни взглядом не переступили грань и не совершили того, что черной тенью легло бы на мою репутацию, на любовь, которая связала меня с мужем, — его присутствие рядом стало тяжелым испытанием для моего сердца.
Если бы не Вэон и Амалия… Дети стали для меня той опорой, которая помогала держаться тогда, когда доводы разума оказывались бессильными перед тягой к тому, кто не имел на меня прав. И если я не хотела вновь испытать душевный разлад, я должна была как можно скорее разобраться с проблемой, заставившей меня обратиться к нему за помощью. В любом ином случае рассчитывать на него я больше не могла. Не потому что не верила в его способность помочь — я не верила себе, что смогу справиться с моей тягой к нему.
Резкий порыв ветра швырнул отдернутую занавесь мне в лицо. Задумавшись, я пропустила миг, когда наполненное мерцающими точками небо затянулось тяжелыми, набухшими водой тучами, создававшими впечатление неровно подвешенной над резиденцией темной ткани.
Еще один порыв ветра, прочертивший на моем обнаженном плече влажную дорожку, и на мир обрушилась стена дождя. И за ней нельзя было увидеть ни достающего до моего окна своими ветвями дерева, ни белоснежной стены соседней башни, конусом уходящей ввысь. Ни тем более памятных мраморных ступеней, помогая спуститься по которым в нашу первую с ним встречу Вилдор предложил мне опереться на его руку.
А ветер все не стихал, заливая широкий подоконник, кидая в комнату струи, стекавшие ручейками на ковер.
Мой ночной наряд уже давно стал мокрым, прилипнув к телу, шторы отяжелели от воды, но я ничего этого не замечала. В ослепительной вспышке молнии перед моими глазами вновь возник тот информационный блок, который не давал мне покоя.
Теперь это были не строчки, рисунки и диаграммы. Это была схема. Замысловато зашифрованная, но четкая схема межмирового портала. Но те координаты, которые стояли в конце туннеля…
— Лера! — Вилдор разъяренным сарусом ворвался в гостиную и, оттолкнув меня в сторону, резко захлопнул створки. — Твое безрассудство не знает границ.
Возвращение в реальность далось мне с большим трудом. Помогло понимание того, что я не могу позволить ему догадаться о сделанном мною открытии.
— Как ты оказался здесь? — Мне едва удалось произнести эту фразу — зубы выбивали замысловатый ритм.
— Решил проверить, как ты, — прошипел он после того, как, закутав меня в свое набиру, усадил в угол дивана.
— С чего такая забота? — Несмотря на то что меня обволакивало теплом, дрожь не утихала.
— Если ты помнишь, я кое-что обещал твоему мужу.
Мне очень хотелось поверить в его слова, но… пришло озарение, принеся новую боль.
Последним, кто интересовался этой информацией, был Яланир, а тем, кто был до него, оказался Вилдор. Ему, конечно, удалось понять, что стало доступно мне.

 

Александр
Альена, нежно мне улыбнувшись, ушла укладывать сыновей спать, а я откинулся на спинку стоящего у раскрытого окна кресла и закрыл глаза. В какой-то момент осознав, что наслаждаюсь мгновениями покоя, которые мне выпадали не так часто. Я понимал, что как раз в такие моменты и приобретает смысл моя жизнь.
Восемь лет на Лилее пролетели незаметно, хоть и были насыщены многочисленными событиями. Иногда мне казалось, что они просто не могли вместиться в них. Однако спорить с памятью было трудно, а она утверждала, что именно так все и произошло. Неожиданная встреча мамы с Олейором превратила наши будни в нечто, похожее на сказку. Правда, не всегда добрую.
Воспоминания о Лере изменили ход моих размышлений, вернув их к находке, обнаруженной в архивах Тахара. О многом из того, что было написано в древних свитках, можно было только догадываться, но суть казалась довольно понятной. И весьма тревожной.
Раздавшийся стук в дверь был весьма предсказуем, но не очень радовал. В разговоре с д'Таром я не сдержался, за что себя очень корил. Потому и предпочел покинуть его и Гадриэля, так и не рассказав ни о чем из того, что мне стало известно. Теперь же слегка успокоился, воспринимал слова правителя и друга уже не столь категорично, пусть и болезненно.
Они с мамой были счастливы, но это не значило, что их счастье должно было длиться бесконечно. К тому же не мне и не нашему черноволосому интригану решать, продолжать им быть вместе или нет. К счастью, законы эльфов были весьма лояльны и не принуждали пару делить друг с другом вечность, после того как их чувства остыли.
Было во всем этом одно важное «но». Мой господин любил свою жену, и она отвечала ему тем же. Уж я-то свою маму знал лучше, чем кто-либо еще. Потому и искал причину происходящего в чем угодно, но только не в погасших сердцах.
— Отошел? — Вошедший в комнату Гадриэль был прямолинеен. Впрочем, как всегда.
— Ты зашел передать, что брошенные мною оскорбления можно смыть только кровью? — ехидно уточнил я, даже не приподнявшись ему навстречу.
— Ты давно не сражался с Олейором? — усмехнулся тот, устраиваясь в кресле напротив. Намек был слишком прозрачен, чтобы его не понять. Противником на тренировках правителя выступал либо я, либо сам начальник разведки. Исход таких поединков был весьма предсказуем: в половине из них побеждал наш друг, ну а в остальном…
— А то ты не знаешь, — продолжил я изводить его насмешливой улыбкой. Не далее как нынешним утром я заставил просить о пощаде не только своего первого наставника, но и ставшего третьим на турнире мечников Гадриэля.
— Ты предпочитаешь провести ночь в объятиях своей жены или за лихой дружеской попойкой? — Взгляд лорда был невинен, как у моих малышей, которые уже неплохо знали, каким образом можно добиться желаемого.
— Ты хочешь сказать, что у него есть выбор? — Вошедшая в гостиную Альена смотрела на эльфа с не меньшей лаской, чем недавно на меня.
Не знай я о принципах Гадриэля, не позволявших ему соблазнять жен своих друзей, уже давно бы начал ревновать. Легкость, с которой он флиртовал с женщинами, делала его весьма опасным для мужей.
— Не уверен, прекраснейшая из дракониц, — поднялся он ей навстречу. С нежностью коснулся губами протянутой руки, искоса поглядывая на меня в ожидании реакции.
Будет ему реакция, как только мы выйдем за дверь.
— К утру-то его хотя бы ждать? — озорно взглянула она на меня, догадываясь о каре, которую я придумывал для лорда. Мы все знали, что вряд ли хоть один из планов мести воплотится в жизнь, но определенную остроту ситуации это придавало.
— Наш правитель расщедрился. Приказал поставить на стол вино из дарианских запасов.
— А как же указ? — Она едва не смеялась.
После того как я в душевном расстройстве создал пространственный карман, спрятав туда кусок находившегося рядом с дворцом парка, Олейор пообещал запретить мне пить что-либо крепче родниковой воды. Дело конечно же было не в количестве бутылок, которые мы в ту ночь опустошили с Саркатом, а в отчаянии, разрывавшем мое сердце, но свое слово он сдержал. Правда, знали об этом немногие, чем я и пользовался.
Уже потом, когда и до самого правителя дошло, насколько жестоко он поступил и по отношению к самому себе (я отказывался составить ему компанию, когда на него нападала меланхолия), он порвал тот свиток. Так что указа уже давно не было, а шутка осталась.
— Он пообещал помиловать его в случае чего, так что за мужа можешь не беспокоиться.
Гадриэлю, в отличие от меня, повезло меньше. Вторым указом он стал начальником разведки темных эльфов, которым до сих пор и оставался.
Решив, что уже достаточно потрепал нервы своему господину, отправившему за мной в качестве посыльного лорда, я поднялся с кресла. Проходя мимо, поцеловал жену, посоветовав меня не дожидаться, и первым вышел в коридор.
— Как он? — уточнил я у эльфа, когда дверь за нами закрылась.
Маска прожигателя жизни слетела с лица моего друга, уступая место другой, которая, так же как и первая, не отражала сути этого многогранного существа.
— Злится. Но не настолько, чтобы не понимать, в чем именно ты прав.
— Зато теперь я в этом не столь уверен, — не стал я скрывать от него своих сомнений. Уж в чем в чем, а в необъективности Гадриэля трудно было заподозрить.
Прежде чем мне удалось услышать его соображения, нам пришлось дождаться, когда проходивший мимо патруль удалится. Использовать полог тишины я не стал — несколько мгновений ничего не значили.
— Это потому, что ты не хочешь никого из них потерять, — довольно хмуро высказался лорд и помрачнел еще больше, завидев очередную шестерку воинов. После попытки захватить детские покои охрана была значительно усилена. Да только мы с ним прекрасно понимали, что даже она не в состоянии спасти от предательства. — Вот и пытаешься найти вариант, при котором им было бы не столь больно.
— Ты считаешь, это возможно? — без проблеска оптимизма в голосе уточнил я, радуясь, что когда-то решил обосноваться подальше от правителя.
— Мое мнение тебе известно. Как и то, что все мы можем сильно ошибаться.
Если бы он знал, насколько я допускал вероятность подобного.
— Ты думаешь, что Тинир потому и исчез, что предполагал подобные вопросы? — Мы свернули в коридор, в конце которого как раз и находился рабочий кабинет Олейора.
— Я был бы рад именно так думать, — усмехнулся Гадриэль, давая понять, что, как обычно, предпочитает предусматривать самый худший вариант, — но отчего-то уверен, что дело совершенно в ином.
Я в ответ лишь кивнул головой. О его предчувствии можно было слагать легенды. К тому же сейчас мне было известно чуть больше, чем ему. Это давало основание с ним соглашаться.
Начальник охраны, который как раз обходил дворец с одним из отрядов, окинул нас с Гадриэлем недовольным взглядом. Он был воспитанником Саражэля и впитал от того уверенность, что не только безопасность входит в сферу его службы. Мы же являлись вечными нарушителями установленных им негласных правил, основным из которых было то, что день правителю дан для работы, а ночь — только для отдыха. Разговоры за полудюжиной бутылок вина в это понятие никак не входили.
Одновременно с лордом сделав вид, что, если бы не важный вопрос, который никак нельзя отложить до утра, мы бы мирно почивали в своих кроватях, скользнули в приоткрытую дверь. Тут же наткнувшись на понимающую улыбку Олейора.
Дожидаясь нас, он не только наполнил свой бокал, но уже успел наполовину его опустошить, просматривая свитки, сброшенные в кресло, которое он придвинул вплотную к своему.
— Твой приказ исполнен, — грозно свел брови Гадриэль, вытянувшись перед другом. — Нарушитель спокойствия доставлен.
— Ты сам-то веришь в то, о чем говоришь? — хмыкнул тот, жестом предлагая нам устраиваться где удобно.
Я же в который раз поймал себя на мысли, что ни разу не пожалел о том, что когда-то дал клятву сначала его отцу, а затем повторил ее и для него. Вся разница между одной и другой состояла в том, что, присягая Элильяру, я отдавал себя истинному правителю, а опускаясь на колено перед Олейором, я еще и признавал его право на мою дружбу.
— Это ты про подземелья? — Наш черноволосый интриган попытался воспроизвести на лице многозначительную задумчивость, но, не выдержав наших ухмылок, весело расхохотался.
Прежде чем я мог позволить себе присоединиться к его веселью с такой же искренностью, я решил исправить то, что совершил.
— Олейор… — Мне оказалось сложно подобрать слова, которые смогли бы точно отразить, что я чувствовал, но мне не дали даже попытаться это сделать.
— Налей себе вина и сядь, — фыркнул он, давая понять, что моя растерянная физиономия его вполне удовлетворила. — А потом еще раз попробуй подытожить то, что ты понял из моего рассказа.
Если бы это было так просто сделать.
Тем не менее я решил последовать его совету. Пока делал первый глоток, успел понять, что какие бы прекрасные эпитеты ни заслужил этот напиток, помочь мне он вряд ли может. Потому и отставил бокал в сторону, представляя, что именно сейчас чувствовал мой друг в ожидании моего приговора.
— Тинир не разделял душу Леры и Таси. — Как ни странно, эта фраза далась мне значительно легче, чем я ожидал.
Олейор, выслушав, откинулся на спинку кресла и замер, всматриваясь в мое лицо, словно пытался найти там нужные ему ответы. Когда я уже начал терять терпение, не зная, что думать, заговорил. Словно рассуждая вслух.
— Но каждая из них — самостоятельная личность, пусть и ощущается в них совместное прошлое. В том, что ни одна из них не является неким воплощенным созданием, мы все абсолютно уверены. Если бы что-то не так было с моей женой, либо ты, либо Тахар заметили бы неладное. Да и Тася…
— Прости, — я развел руками, пытаясь передать ему степень моей растерянности, — но я не знаю, как такое может быть. Но уверен, что они обе — один и тот же человек, просто прошедший разные жизненные пути.
— Допустим, — я уже давно заметил: чем сложнее задачка, тем спокойнее и собраннее становится Гадриэль, — что ты прав. Тогда первый вопрос: знает ли об этом Вилдор?
— Нет, — твердо произнес Олейор.
— Нет, — без всяких сомнений повторил за ним я и приподнял бровь, в ожидании мнения самого лорда.
— Скорее нет, чем да, — не до конца разделил нашу уверенность он. Но вынужден был пояснить, потому как ни одного из нас двоих его краткость не удовлетворила. — В отличие от вас, я имею возможность сравнивать того Вилдора, которого встретил на Дариане, и этого. Что-то произошло несколько дней тому назад, что резко изменило его поведение. Внешне это почти не заметно, но кое-что бросается в глаза. Он словно пытается соответствовать образу, который у нас когда-то сложился, но иногда забывается, и вот тогда-то и проскальзывает тот, другой Вилдор.
— Но какое отношение это имеет к Лере?
В отличие от Олейора, я понял, о чем говорил наш черноволосый друг. И хотя мне не приходилось видеть бывшего ялтара до его мнимой смерти, рассказ Гадриэля был настолько подробным и красочным, что удалось ощутить все, что им там пришлось испытать.
— Самое прямое, — глядя в глаза другу, произнес я, коря себя за некоторую поспешность выводов. — Он считает, что дарианский кошмар, как называет его мама, ищет те же ответы, что и мы. А значит, еще не знает, но уже догадывается.
— И ищет он их на Дариане, — продолжил мои рассуждения неугомонный любитель чужих интриг. — И для того чтобы заполучить их, ему нужна была именно Лера, словно суть загадки именно в ней.
— Но попытку похищения спланировал не он, — парировал ему Олейор, разобравшись в сказанном.
— Но она прекрасно вписывается в наши предположения, — хмыкнул Гадриэль и одарил меня взглядом, после которого не стоило сомневаться в том, что он принял брошенный ему вызов.
— И приводит нас к крылатому берсерку, который не имеет генного маркера Дарианы.
Две удивленные физиономии стали наградой за все мои старания.
— Ты об этом не упоминал, — недовольно проворчал Оли, намекая на наш разговор, когда я рассказал ему, что присутствовал во время того боя.
— Если бы не Саркат, я бы об этом до сих пор не догадался, — попытался я оправдаться. — Не сразу понял, чем именно отличался тот даймон от Вилдора и Кадинара. И, только занимаясь с учеником, сообразил, что не ощутил этой отметки ни в его ауре, ни в ментальном рисунке. Да и воспринимается он иначе, хоть и выглядит так же.
— Значит, другой мир.
— Населенный даймонами? — С долей ехидства я посмотрел на Гадриэля. И, только закончив, сообразил, что попался на элементарную провокацию. Но решил не обращать на это внимания. — Скорее, иная реальность и возможность перехода между ними.
Второй раз застать их врасплох мне не удалось. Они лишь переглянулись и обласкали меня многообещающими улыбками, после которых играть на их нервах мне расхотелось сразу.
— Кто-нибудь из вас слышал о марах?
Олейор отрицательно покачал головой, лишь на мгновение опередив нашего друга. Что ж, можно считать эту ночь ночью моего триумфа. Правда, особой радости от этого я не испытывал.
— Я нашел у Тахара хроники старого мира. Там говорится, что когда-то веер был един и назывался Изначальным. Жили в нем созданные творцом расы, старшей из которых были мары. У меня, конечно, есть несколько иная трактовка всего этого, но она не имеет значения сейчас. — Я позволил себе пару глотков вина. На этот раз не для того, чтобы усилить напряжение — дальше просто некуда было. В горле пересохло, словно перед экзаменом. — Все было похоже на сказку, пока не наступило время, когда практически вся твердь покрылась коркой из толстого льда. Первыми начали гибнуть эльфы и драконы. Они меньше всего оказались приспособленными к новым условиям. Затем орки и демоны. Потом очередь дошла и до человеческих племен. И лишь мары спокойно переносили холод и отсутствие пищи. Они хоть и выглядели как люди, но уже давно утратили человеческую природу, сделав основой своей жизни магию. Однако они чувствовали ответственность за тех, кто остался на их попечении, и пытались найти способ их спасти. И нашли, создав артефакт, который расщепил пространство и разложил его веером, создав копии Изначального мира. А вместе с пространством сдвинулось и время, дав возможность избежать полного вымирания во льдах. Так получилось то, что мы имеем.
— Не боюсь ошибиться, предположив, что Изначальный теперь называется Землей. — Взгляд Олейора был жестким и холодным. Это было совсем неудивительно — понимание сути проблемы всегда было его сильной стороной.
Я даже не стал подтверждать, что он прав, просто продолжил свой рассказ:
— В этих хрониках ничего интересного я больше не нашел. Если не считать, конечно, описания маров, отличительной чертой которых было владение магией, которая по действию очень напоминает магию Равновесия, и…
Коронную паузу испортил Гадриэль:
— Крылья. Рельефные крылья с когтями на каждом изломе.
— Которые были только у тех, кого называли воинами. А еще темная, почти черная кожа, в отличие от светлой у тех, кого называли созидателями.
— Одна раса и такие отличия?
Стоило признать, что меня это поразило не меньше, чем Олейора.
— Да, автор хроник пишет о марах, как об одной расе, в которой уживались две очень непохожие друг на друга касты.
— А дети?
Я покачал головой. Ответить на вопрос Гадриэля я не мог, хотя и сам им задавался.
— Что-то еще? — Ногти правителя выщелкивали по крышке стола замысловатый ритм, выдавая его нетерпение.
— Из другого источника, — хмыкнул я.
— Того самого, о котором я подумал, — нахмурился Олейор. Бросил быстрый взгляд на черноволосого лорда, словно сомневаясь, стоит или нет посвящать его в то, что ему стало известно.
Зря тратил время. Мы оба понимали — без помощи Гадриэля эту загадку не разгадать. А раз так, то какими бы опасными ни были некоторые секреты, делиться ими придется.
— Рассказывай, — подтвердил он мой вывод и добавил уже для лорда: — Александр сумел проникнуть сквозь защиту Арх'Онта.
Взгляд начальника разведки был красноречивым. Он мной гордился. Но в том, что мне многое удавалось, была и его заслуга. Пусть он обычно не соглашался со мной по этому поводу, утверждая, что, не будь у меня склонности к многоходовым задачкам, его наставничество вряд ли бы помогло.
— Не везде, куда бы хотел, — слегка погасил я его восторг. Хотя и понимал, что в данном случае значение имеет сам факт, а не масштаб. — Будем считать, что мне повезло. Тот разговор с Вилдором, который меня заинтересовал, происходил именно в кабинете Аарона.
— Так ты… — Моя наглость буквально потрясла друга.
Жаль было его разочаровывать.
— Я не самоубийца, — заверил я его. Главный демон вряд ли бы поверил в мои заверения, что интересовал меня лишь бывший ялтар, но никак не намерения троицы, состоящей из самого Арх'Онта, Элильяра и Саражэля, разобраться с этой проблемой без нашего участия. — Я контролирую лишь появление даймона. Обо всем остальном предпочитаю не знать.
— Уже не контролируешь, — жестко оборвал меня Олейор и, пресекая мои возражения, резко добавил: — При первой возможности свернешь заклинания. У Вилдора чутье на такие штучки, и я не удивлюсь, если он уже отследил тебя.
В его словах был здравый смысл. Я, конечно, был уверен, что пока еще не удостоился пристального внимания, но решил согласиться. В данном случае лучше было перестраховаться, пока наша же игра не обернулась против нас.
Гадриэль, как бы ни радовался моему успеху, мнение нашего правителя разделял.
— Ну а теперь продолжай, — чуть мягче произнес Оли, взглядом пытаясь облегчить мои страдания.
Уговаривать меня ему не пришлось.
— Вилдор просил Аарона поискать в летописях упоминания об артефакте, который оставили мары, покидая Землю. И было это между пятнадцатью и двадцатью тысячами лет тому назад.
— И чем интересен тот артефакт, что им заинтересовался наш дарианский кошмар? — Голос Гадриэля был полон сарказма.
— Я бы тоже хотел это знать, — хмуро заметил я. — Потому что на подобный вопрос Элильяра он не ответил. А единственным артефактом, упоминание о котором удалось найти мне, было Зеркало Отражений. А вот почему он получил столь странное название…
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12