Глава 9. Тайник в пустоши

Уничтожение полусотни судахской стражи не может долго оставаться не замеченным. Выжившие в схватке уже давно скачут во весь опор в сторону ближайшего форпоста, а потому вскоре ожидалась погоня. Конечно, быстро собрать адекватный карательный отряд не смогут, тем более что те, кто принесут весть о гибели полусотни, в которой было десять рыцарей и два мага станут врать безбожно, и, даже разделив это враньё на два, комендант ближайшей крепости не решится преследовать нас, не имея под рукой хотя бы сотню воинов. А снять такое количество солдат — значит оголить вверенный форпост, потому недостающих солдат начнут долго и нудно собирать среди ближайших эмиров и беков. Так что по всем прикидкам у нас имеется от трёх дней до недели форы в зависимости от расторопности и хватки коменданта ближайшей крепости.

Исходя из этого, мы решили разделить отряд на две части. Уместнее будет сказать, на одну большую и вторую маленькую. Первая, в которую войдут все без исключения воины, кроме меня, Гарена и Дорна под руководством лода Томена пойдёт обратно в Клонель. Партия эта, имея около семидесяти трофейных лошадей, а многие судахцы вели с собой заводных, ускоренным маршем должна была добраться до баронств. Действие внешне вполне логичное: рейд как бы сорван, и преступники вернулись на родину. Располагая практически двумя заводными лошадьми на каждого члена отряда, группа имела все шансы оторваться от любой погони и спастись.

Большой отряд отвлекал всё внимание на себя, меньшая же группа, состоящая из Дорна, Гарена и меня отправлялась в Пустошь. Гарен и Дорн должны были довести до тайника, а там я, как единственный знающий, где хранятся самые ценные вещи, попытаюсь найти две тысячи золотых.

Как оказалось, капитан судахцев и вместе с ним барон с казначеем остались ни с чем: отец не принёс на встречу золото, а, видимо, перестраховавшись, спрятал его. Единственное возможным местом схрона была пещера в Пустоши, и проверить, так ли это, на деле предстояло мне. В случае удачи имелись все шансы рассчитаться с ростовщиками, более того, большой отряд, отвлекая погоню, давал нам прекрасный шанс добраться до Клонеля более спокойным путём через Фируз, благо времени до двухмесячного срока отмеренного законом оставалось ещё достаточно.

Великая Пустошь образовалась на месте Империи Живущего в Двух мирах. Тогда легионы тварей залили кровью огромную территорию. Магия, тёмные ритуалы на века прокляли эту землю. Тёмный властелин имел все шансы уничтожить разумных на нашей планете. Потери, которые тогда понесли эльфы, люди и гномы были столь велики, что никто из рас до сих пор не достиг прежнего могущества. Меня последние годы интересовала история тех событий, всё же я — единственно известный Двуживущий. Потому, используя все доступные источники, я попытался сформировать истинную картину произошедшего.

По самой распространённой версии тех событий заваруху начал мой предшественник. Империя вроде как настроила всяких крепостей, натренировала огромную кучу солдат и магов, ну и двинулась в бой. Эльфы и гномы стали грудью против врага и естественно начали побеждать, тем более что остальная часть человеческого анклава вместо поддержки Двуживущего ударила тому в спину. Тот, отчаявшись, призвал на помощь демонов, которые, по общему мнению, пришли из родного мира Двуживущего. Ну, демоны и повеселились. Веселье прекратила парочка богов, которая спустившись с небес, возглавила объеденную армию эльфов, гномов и людей, а потом во главе этой армии наваляла демонам. Окончательной победы, к общему сожалению, не получилось, так как силы с обеих сторон были примерно равны. Тем более что боги, изгнав архидемона, удалились, оставив смертных разбираться с легионами. Но у объединённой армии хватило сил лишь изрядно проредить силы демонов и запереть их в пределах огромной территории занимавшей треть материка, которую впоследствии стали называть Великой Пустошью.

Демоны оказались не очень жизнеспособны в условиях нашего мира. Изменив природу и дав начало тварям, с которыми мы боремся до сих пор, большинство легионеров ада исчезли- видимо, отсутствие подпитки сделало их существование невозможным. Всего наш мир посетило пять из девяти легионов подчинённых архидемону Скарингу. Описания их оставались во всех летописях того времени.

Два легиона демонов, наиболее зависимых от подпитки ада, исчезли полностью всего после двух сотен лет от начала вторжения. К слову сказать, это были самые опасные твари. Гроги — пехота ада, закованная в панцири, многочисленная, быстро размножающаяся дисциплинированная армия. Вид их вселял первозданный ужас: четыре руки, три ноги, тело, покрытое бугристым, шипастым панцирем, который с трудом мог разрубить лишь отличный клинок, огромная физическая сила, свирепость и многочисленность. Оружием демонамслужила пара верхних рук, оканчивавшихся костяными клинками, не уступавшими по твёрдости лучшей стали, и две нижние руки, одна из которых держала щит, а другая — короткое копьё. Гроги являлись основной ударной силой, легионов ада. Поначалу ихшеренги просто-напросто перемалывали и стройные ряды элитных эльфийских мечников, и железные порядки гномов, и закованные в сталь полки людских копейщиков. Но всех спас уход Скаринга, потеря архидемона превратила дисциплинированное войско в хорошо вооружённую толпу, которую, хоть и с трудом, но можно было победить.

Вторым канувшим в лету легионом стали бомбардиры. Сильной стороной этих тварей был бой на дистанции: бомбардиры имели на плече уродливый нарост, из которого метали среднего размера снаряды. Снаряд этот состоял из оболочки и чего-то вроде мощной кислоты внутри неё. Попав в ряды врагов, оболочка мгновенно лопалась, а жертвы получали смертельную дозу вещества, которое прожигало доспехи, отравляло воздух и приносило мучительную смерть всем, кто находился рядом с местом попадания снаряда. Помимо этого бомбардиры были неплохи и в рукопашной: имея в своих ручищах молоты, и щиты они могли на равных с грогами взламывать пехотные ряды. Слава богам, их легион также исчез из нашего мира, хотя поначалу они принесли наибольшие разрушения. Ни гномы, ни люди, ни эльфы так и не смогли найти адекватную тактику борьбы со столь грозным противником.

Представители же трёх оставшихся легионов худо-бедно смогли прижиться в Пустоши. Правда, это были уже не те дисциплинированные когорты, но всё же по-прежнему опасные стаи скорее хищников, нежели солдат.

Первые среди равных — Рыцари Хэллэриана. Будь они столь же организованы, как и во времена нашествия, территория Пустоши продолжалась бы увеличиваться. Воины эти были не только сильны, но и умны. Рыцари не были живыми в отличие от остальных тварей ада, скорее они представляли собой нежить, а потому имели все преимущества в искусстве умерщвления. Рыцари не нуждались в пище, а остановить их можно было только расчленив и, слава богам, отрубленное не приползало к хозяину и не прирастало вновь, иначе хватило бы легиона хэлларианцев, чтобы покорить наш мир. Выглядели они почти как обычные люди, но их тела скрывали доспехи, то ли вросшими в тело, то ли являющимися его частью, ипо крепости лишь немного уступавшими нерушимым панцирям эльфийской тысячи.

Вместо лошадей рыцари использовали свирепых, закованных в костяной панцирь рогатых животных. Эти бронированные чудовища своими острыми рогами легко могли взломать строй ощетинившийся копьями. Сами рыцари имели на вооружении копья, арбалеты и мечи. В конном или пешем бою их отличала невероятная сила и скорость. Воинское умение хэлларианцев намного превосходило то, что демонстрировали лучшие бойцы эльфов, прослывшие непревзойдёнными мастерами меча, копья и лука. Более того, животные рыцарей, громоздкие панцирные быки как их окрестили во время войны, могли летать. Конечно, это был не полноценный полёт, но вместе с рыцарем эти твари могли на высоте три-четыре метра пролететь метров пятьдесят.

Конница хэлларианцев представляла собой кошмар для любого тактика. Её не мог остановить ни копейный строй, ни баррикады, ни ловушки. Легионы всадников просто взмывали в воздух, а потом приземлялись на головы противников, тем более что брюхо панцирных быков так же защищалось мощной бронёй, как и остальное тело. Слабым местом рыцарей была их относительная малочисленность и отсутствие умения работать большим отрядом. Очень редко группы рыцарей воевали числом более десяти-пятнадцати всадников. После исхода Скаринга они разделились на мелкие группы не больше трёх-четырёх воинови бесцельно бродили по просторам Пустоши, а потому их удавалось уничтожать, создав численный перевес. Но и при этом каждая схватка уносила жизни нескольких десятков воинов.

Вторыми по опасности из оставшихся слыли Псы Хаоса или, как их ещё называли, Гончие Ада. Представляли они собой нечто вроде волка размером с телёнка, закованного в панцирь и имеющего вместо клыкастой пасти совершенно невообразимый аппарат, состоящий из острых как нож зубов, шипов и прочих приспособлений для отсечения конечностей, и разрушения доспехов. В общем, эти милые собачки вскрывали нашу броню, как консервные банки.

В войске Скареда этот легион играл роль летучего отряда, который уничтожал коммуникации, фуражиров, терроризировал местное население, а, самое главное, контролировал все леса. Бороться с такими тварями в лесу было просто невозможно, а потому тактика партизанской войны, которую пытались применить эльфы против легионов ада, не принесла ничего, кроме огромных потерь. Гончие, проходя по тылам людей, эльфов и гномов резали неподготовленных к бою ополченцев и исчезали, как только чуяли опасность. Только встреча их в тесном строю, на открытом пространстве давала шанс на победу. Псы Хаоса до сих пор контролировали леса Пустоши, поэтому искатели далеко стороной обходили те места, где имелся хоть какой-то намёк на рощицу. При этом псы, в отличие от других легионов, могли пусть ненадолго покидать территорию Пустоши — видимо, они не сильно зависели от эманаций ада, так необходимых остальным тварям. Потому и в пограничье всегда существовала опасность на них напороться.

Ну, и последним легионом, который привёл в наш мир Скаринг, были Гарпии. Эльфы во всех войнах использовали огромных птиц, способных нести на спине одного-двух лучников эльфов. Благородные птицы представляли грозную силу в любом сражении, особенно при взятии замков, погоне, а главное — в разведывательных миссиях и в обеспечении связи между армиями. Сами по себе, обладая когтями и твёрдым, как сталь клювом, птицы могли наносить немалый урон наземным войскам и своим воздушным противникам. Гномы противопоставляли гигантским орлам драконов, е обитавших в гномьих горах. Огромные древние ящеры на равных бились с орлами, более того, драконы обладали примитивной магией и в бою могли выпустить из пасти пламя, поражая врага на дистанции порядка десяти метров.

Люди до появления в нашем мире Двуживущего не имели ничего. Попытки заполучить птиц или драконов оканчивались неудачами. Орлы вообще существовали толькоподкармливаемые какими-то специальными растениями, выращиваемыми эльфами. Драконы же просто не могли размножаться в условиях, которые предоставлял людской анклав — видимо, гномы держали тоже какой-то секрет, предпочитая продавать людям драконов в небольших количествах за огромные деньги. Двуживущий для борьбы в воздухе применил дирижабли, причём, судя по рассказам, это были конструкции, которые могли с лёгкостью уничтожать как орлов, так и драконов. Правда, огромным минусом дирижаблей являлась неповоротливость и низкая скорость.:в прямом воздушном бою или обороне эльфы и гномы пасовали перед дирижаблями Империи, а вот там, где требовалась быстрота, верх неизменно брали их орлы и драконы. Скаринг же противопоставил эльфам, гномам и людям легион гарпий.

Гарпии, возможно, являлись дальними родственниками драконам, но в отличии от грации древних ящеров, они были неуклюжи, уродливы и страшны. Огромная несуразная пасть, перепончатые крылья, когтистые лапы и чешуя, покрывающая всё тело гарпии. Но главная опасность исходила не от их когтей, а от крыльев, которые несли по десять каменно-костяных снарядов. На крыльях и передней части тела имелись стрекательные отверстия, откуда в сторону противника вылетал снаряд. Это пятикилограммовое каменно-костяное копьё, окружённое пламенем, разило наповал и воздушные, и земные цели. Организм этих животных производил копья с огромной скоростью, для этого гарпии поедали несколько видов минералов и кости любых существ прямо на поле боя. Воевать с ними в воздухе было равносильно самоубийству. Эльфы могли лишь стрелять из луков, что не представляло для гарпий опасности, а в ответ же орёл получитьсмертельный каменный кол. Драконы также ничего не могли противопоставить гарпиям, метавшим свои снаряды с завидной скоростью и точностью. Только людские дирижабли со стреломётами на борту, имели кое-какие шансы в воздухе. Но гарпии быстро приноровились расстреливать копьями оболочку с газом и избавляться от опасных противников. Правда, поговаривают, что Двуживущий использовал какие-то неуязвимые для них суда, но, к сожалению, история не сохранилосьни одно из них. Да и простыедирижабли сейчас использовались лишь в Риттене, богатейшем королевстве человеческого анклава.

Помимо пяти легионов в Пустоши наплодилось огромное количество изменённых зверей, некоторые обладали полезными свойствами, другие были просто опасны третьи как, например, биарды, из усов которых делают прочнейшие тетивы на арбалеты, в равной степени полезны и опасны.

Вот в таком весёлом зоопарке мой отец устроил тайник. Правда, со слов Гарена, сейчас Пустошь не опасна, тем более мы находимся в той её части, которая изначальна была пустыней и не обладала богатой фауной, а потому изменённые или демоны встречались здесь не так часто, как в других местах.

Путешествие началось как-то обыденно. Собственно то, что мы находились уже на проклятой территории, объяснил Дорн: какие-то приметы, по его словам, указывали, что граница между нормальным миром и изменённым пройдена. Если честно, по моему мнению, ничего не изменилось — пустыня как пустыня. Правда, колючки какие-то большие, но тем, кто в пустыне впервой, всё в диковинку.

Колючки оказались с подвохом — по рассказу Гаррена, лучше к ним не подходить: острые шипы смазаны клейкой жидкостью, правильнее сказать — тонким слоем растительного масла, являющегося одним из самых опасных ядов. Лёгкий укол — и смерть наступит через пять шесть часов. Вот такие колючки в Пустоши. Хотя на пути встречались и кактусы, по словам Дорна, вполне обычные и даже съедобные.

До тайника оставался один день пути, но снарядились мы знатно, взяли двух заводных лошадей, которые несли бурдюки с водой для людей и, собственно, для самих себя. Едой запаслись на несколько недель. Во-первых, кто знает, как оно обернётся, а, во-вторых, нам потом, не останавливаясь, надо двигаться на Фируз, так что запас карман не тянул.

День прошёл без приключений: напротив моих ожиданий, а, точнее говоря, страхов нас никто не преследовал. Ни гарпий, ни рыцарей, а уж тем более волков, предпочитающих леса не было видно. Изменённые твари тоже отсутствовали. Удачно отец подобрал место для тайника. По Пустоши случайные люди ходят редко: искатели здесь, в дневном переходе от границы, уже давно всё выгребли, а потому шансы обнаружение тайника чужими сводились к нулю. В то же время твари Пустоши, пугающие случайных бродяг, сами так близко границе подходят редко, ну и то, что вокруг пустыня, явно уменьшает вероятность встречи с кем-либо серьёзно опасным.

Переход совершили быстро. Правда, днём, в самую жару, пришлось спрятаться в тени скального выступа и переждать, благоводы взяли с собой много, а каждую минуту хотелось пить. В общем, к вечеру добрались до гор, где в одной из пещер был оборудован тайник. В сумерках пещеру искать не стали, решили сделать это с утраИ, не разжигая костёр, устроили привал. На следующее утро я должен буду полезть в пещеру и по одному мне известному маршруту добраться до тайника отца.

Утром Гаррен и Дорн споро нашли пещеру, сами они дальше главного зала никогда ранее не заходили, а вот отец с Гролегом судя по рассказу, знали все переходы наизусть. Год назад отец рассказал мне про пещеру. Как добраться до неё я, конечно, не понял, а вот внутренний план нарисованный отцом, я запомнил намертво. Без этого плана искать тайник в пещере можно было лет десять.

В главном зале открывались четыре хода. Первый оканчивался пропастью, дна отец и Гролег рассмотреть не смогли. В первом своём исследовании их спасло только то, что шли они с огромной длины канатом, который до сих пор оставался в пещере. Канат крепился к одному из валунов, а отец и Гроолег шли исследовать катакомбы, постепенно разматывая верёвку. Тогда отец чуть не свалился, только Гролег, вовремя среагировавший и дёрнувший на себя канат, спас их обоих. Дальше исследовать этот проход они не стали, рисковать и проверять пропасть никто не хотел. Второй проход оканчивался тупиком, постепенно сужаясь до щели, в которую не представлялось возможности пролезть. Третий проход на первый взгляд также оканчивался сужающимся постепенно проходом, но здесь, пройдя узкое место, можно было попасть в чудесную по красоте комнату, в которой тихонько капала вода и в свете факелов загадочно поблёскивали сталактиты. Четвёртый проход оканчивался целым подземным озером, по которому, имейся здесь лодка, можно было поплавать, но озеро решили отложить на потом, отметив, что здесь есть источник пресной воды.

Тайник находился в третьем проходе. Гаррен показав главный зал, тактично предложил Дорну вместе с ним подождать на площадке перед пещерой. Площадка располагалась в тени, а в пустыне, как ни странно, были достаточно холодные ночи и прохладные утра. Старые друзья решили развести небольшой костёр и приготовить что-нибудь горячее на обед, я же остался один на один с собой в огромном главном зале. Тут же вспомнился отец, его рассказы, но я отогнал эти мысли подальше, сейчас главное — дело.

Третью пещеру я нашёл легко — проход, как и рассказывал отец, вначале был широк и удобен, но потом начал сужаться. Сначала пришлось идти согнувшись, спина здорово ныла, но дальше пошло ещё хуже — я был вынужден опуститься на четвереньки и ползти. Чёрт, зачем отец оборудовал тайник здесь? Масляная лампа, которую вручил Гаррен, покопавшись в одном из углов главного зала, реально поднадоела, переставлять её впереди себя было занятием нудным, муторным и иногда даже опасным. Пару раз из-за проклятой лампы я чуть было не плюхнулся лицом в твёрдую скальную породу, а количество ссадин на руках и ногах превысило все разумные пределы.

Через пятьдесят метров ползания на карачках, пришлось вообще ползти на брюхе. Как здесь ползал отец — огромный вопрос, я и то протискивался с огромным трудом, но папа, видимо, тут реально терял два-три слоя кожи. Наконец, потеряв литров сто пота и истрепав нервы на год вперёд, я с облегчением выполз в просторный зал. И замер… На самом деле в мерцании сталагмитов было что-то магическое. Несколько секунд полюбовавшись открывшейся картиной, я напился из чаши, которую отец сделал на верхушке отломленного сталагмита, и стал возвращаться обратно. Отец в плане конспирации повёл себя как реальный параноик: хранилище находилось в пятидесяти локтях от зала. Поэтому чтобы найти, его нужно было сначала найти зал, а потом проползти обратно пятьдесят локтей, используя для измерения спрятанную верёвку. Понятно, что мерить расстояние, ползая на брюхе довольно трудно, ну, хоть какой-то ориентир.

В общем, после ещё получаса мучений вожделенная выемка была найдена. Закрытый несколькими тщательно подобранными камнями схрон содержал два мешочка. Золото мерзавца казначея было здесь. Оно принесло толику облегчения, давая надежду на решение моих проблем, но в тоже время вызвало волну ненависти против тех, кто за эти кругляшки убил моего отца и близких людей. Обратный путь оказался намного труднее, мешки весили немало — две тысячи золотых это не только состояние, но, как оказалось, ещё и огромная тяжесть.

— Я всё нашёл, Гаррен, золото зде… — прозвучала моя победная реляция, но оборвалась, сменившись ступором.

Гаррен, до этого флегматично вертевший в руках свой заряженный арбалет, выстрелил в упор в сидящего напротив него Дорна. Дорн привалился к скале, оперённый конец болта торчал у него из шеи.

— Заче-ем-м-м-?

— Так нужно, мальчик, прости, но другого выхода нет. Пойми, Чёрный барон дожмёт нас, ты не ровня ему, и вся эта возня для него — мелочи. Если он принял решение тебя убить, то дёргаться бесполезно. Твой отец ещё мог подключить связи, друзей, но у тебя, мальчик, шансов нет. А мне надоел постоянный риск, страх за свою жизнь, роль этакого гвардейца в прикрытии. Эти две тысячи, которые сохранил твой отец — это дом в столице, старость обеспеченного рантье, жена, дети — это то, чего у меня никогда не было Алекс, прости, я вынужден это сделать, — во время этой речи второй арбалет Гаррена снаряжённый смертоносным болтом в упор смотрел на меня.

Надеяться, на то, что Гаррен промахнётся не реально. Артефакт щита не помощник, болт у Гаррена непростой, такой пробьёт и щит архимага. Дело в том, что ещё до рождения Империи Двуживущего был найден металл, который разрушал любые магические плетения. Воин в доспехе из такого материала мог бы спокойно не бояться магической атаки. Правда, маги, сталкиваясь с такими индивидуумами, просто-напросто леветировали кусок камня наголову несчастного, а уж от доброго булыжника чудо-доспех не спасал. Металл назвали клением, по имени его первооткрывателя лода Кления.

Клений был очень похож на золото, тяжёл, мягок, хорош при ковке, но дороже золота раз в сто, потому как месторождений его раз-два и обчёлся, а вот применение ему нашлось — о-го-го. Доспехи из него никогда не делались как из-за его дороговизны, так и из-за огромной тяжести и непрочности, но выход нашли, мастера покрывали доспех тонкими листками кления, делая что-то вроде позолоты, помогало не так сильно, но многие плетения магов были такому доспеху нипочём. Всё же удовольствие носить такой доспех было очень дорогим, тем более что в сражениях, да и просто при носке слой кления легко стирался, и его приходилось наносить заново. Только знаменитые панцири легионов Двуживущего имели слой кления, который держался веками, поэтому-то и носятся искатели по пустоши, собирая оружие прошлого.

Но настоящее применение клению нашёл Двуживущий, именно ему приписывают изобретение первого арбалетного болта, наконечник которого был покрыт клением, а внутри таился стальной стержень. Такой снаряд прошивал щиты ничего не ожидающих магов, а потом пробивал кольчуги тех из них, кто таковые имел. Носители таких снарядов сразу стали числиться убийцами магов. Надо сказать, такое военное творчество сильно поменяло тактику боевых действий: если раньше маги ломились впереди строя, закрывая своим щитом лучших воинов от стрел, то теперь стали скромненько ютиться позади широких спин, так какпростой воин получил вполне реальные шансы убить мага. В некоторых государствах вроде Риттена, где собралась самая большая куча человеческих магов, клений вроде даже запретили, государство полностью монополизировало его добычу и производство из кления оружия. Именно такой подарочек и припас для меня Гаррен, не поскупился гад.

— Гаррен, мама и Марион останутся без куска хлеба, ты же играл с нами в детстве! — Я старался выгадать время, но решения в сложившейся ситуации не было.

Артефакты остались в кошеле, который снят вместе с поясом перед входом в пещеру. Мои скромные способности мага Гаррену никак не повредят, сам зарядил перед уходом его щит, Гаррен сказал, что нашёл камушек в Пустоши в одном из походов. А если случиться чудо и болт пролетит мимо или лишь ранит, старый ветеран легко расправится со мной — он в доспехе с мечом на поясе, я же перед походом в пещеру избавил себя от всего тяжёлого, вплоть до обеденного ножа. Хотя будь у меня в руках меч, а на теле доспех, они бы мало помогли против такого мастера.

Но тут я увидел то, что напугало меня гораздо больше, чем Гаррен. Голова огромной рептилии высунулась из-за скального выступа. Это была квинтэссенция ужаса. Огромная треугольная морда, пасть, мерзкая чешуя, но самое главное неживые бегающие глаза. Из пасти с неимоверной скоростью высовывался раздвоенный язык. Я, онемев и забыв про всё, попытался привлечь внимание Гаррена:

— Тамм…..

— Хороша попытка, сынок, но уж….. — На этом поучительная речь Гаррена оборвалась, как и его жизнь вообще.

Сделав невероятный прыжок, ящер вцепился пастью в моего несостоявшегося убийцу. Мои же ноги, выйдя из ступора, понеслись в пещеру со скоростью, которой бы позавидовали гонцы короля, безошибочно выбрав третий проход. Ивсё же позади послышался свистящий шелест — он шёл за мной. В темноте ужас рос, казалось, что сердце бьётся в миллион раз быстрее и громче. Как удалось доползти до убежища, не помню, но забравшись в пещеру, где моё тело с трудом передвигалось ползком, я с облегчением, но страхом услышал, как что-то огромное пытается втиснуться за мной. Голова ящера была поистине огромной, непропорциональной телу, а потому в один прекрасный момент перестала проходить в узкий проход.

Ящер возился в пещере, но добрать до меня никак не мог. Наконец, я перестал его слышать, но вылезать из своего убежища не спешил. О том сколько прошло времени можно было только догадываться, в пещере с сталагмитами я поспал и и попил воды, но что делать, в голову не приходило. В конце концов, здравый смысл на пару с голодом одержали верх- без еды я тут вообще протяну ноги. Потому, собрав волю в кулак, я полез наружу.

Было раннее утро, значит, в пещере я провёл сутки или двое? Вокруг стояла тишина, ящера, слава богам, поблизости не наблюдалось, лошадей, и трупов тоже — видимо, прожорливая тварь пировала здесь весь вчерашний день или поучаствовал кто-то ещё. Отсутствовали даже кости. Надо уходить отсюда скорее, рептилия после сытной еды обычно не нуждается в пище несколько дней, но кто их знает, изменённых Пустоши, да и вполне могут появиться какие-нибудь сотоварищи.

Лошадей нет, а значит, предстоит топать трое суток или больше. Потому нужно было тщательно приготовиться к походу. После осмотра того, что пережило погром, учинённый тварью, нашёл два целых бурдюка с водой, один из мешков с провизией оружие и золото. Провизии было дня на три, воды должно было хватить на пять, если буду расходовать с умом, да только вот груз получался огромный. Вода, золото и еда весили килограммов двадцать, да ещё оружие. Нужно избавляться от лишнего.

Кольчугу, меч, кинжал, арбалеты и" пушку" сельского старосты пришлось оставить в пещере. А вот один из пороховиков я всё же взял — вдруг нужно будет пальнуть в какого-нибудь зверька, так, для испуга. Если же тут все такие, как вчерашний ящер, то и страшное ружьё окажется лишь фейерверком перед смертью, громким, шумным, но совершенно бесполезным. Нашёлся и мой кошель с артефактом: хоть на большинство тварей пустоши, магия не действует, но всё же на душе стало легче. Никогда теперь камушек снимать не буду, надо, как советовали умные люди, сделать ожерелье на шею и носить, даже в бане. Вот Гаррен так и поступал, правда, ему это не очень помогло.

Злости к Гаррену я не испытывал. Он был самым умным из соратников отца, а потому, всё верно просчитав, решил свернуть удочки. Мне он был ничем не обязан, а отец, перед которым Гаррен считал себя должником, мёртв. Украденные деньги никто бы не стал искать, их и так уже списали, тем более что о роли Гаррена в отряде никто не знал. Одним словом, у него имелись все шансы осуществить свою мечту о жизни столичного рантье, но судьба распорядилась иначе.

Перед выходом я ещё раз сползал в пещеру, наполнил бурдюк лишними каплями влаги. Всё, что не влезло, выпил. Подтянув всю поклажу, ещё раз перебрав имущество, отправился домой. Направление вроде выбрано верное, а потому оставалось запастись терпением и идти.

На шестой день кончилась вода, последний сухарь я дожевал сутки назад, но никаких признаков конца Пустоши видно не было. Ни следов людей, ни животных. Песок и камень, солнце и сухой горячий ветер. Ночью в пустыне терзал холод, а днём жара. К счастью, к концу шестого дня ландшафт немногоизменился, появились кактусы, целые заросли. Их мякоть избавила от уже мучившей меня жажды и, в какой-то мере, от голода. Вся поросль была безжалостно уничтожена, часть плодов заняла освободившийся бурдюк, который болтался на плече, на случай если найдётся источник воды. Воспрянув, двинулся дальше. Возможно, выход из пустоши уже найден, а растительность и замеченное пересохшее русло реки — те ориентиры, которые выведут к людям.

Фортуна, казалось, улыбнулась. Плоды кактуса дали телу некоторые силы и надежду, а найденная на следующий день вода вселила огромный оптимизм. Воду нашёл случайно — в пересохшем русле реки, по которому решил передвигаться, нашёлся влажный участок ила. Русло делало крюк, образуя заводь под выступом скальной породы. Правда, сейчас на поверхности не было ни капли воды. После получаса копания песок стал заметно мокрее. Набрав его в рубаху, я отжал несколько драгоценных капель. Потом повторил ещё и ещё… С огромным трудом удалось наполнить бурдюк, жаль второй выбросил, когда казалось, что наполнить два бурдюка в этой выжженной солнцем землебудет просто нереально.

После питья обострился голод. Но так как поблизости ничего не нашлось, а ночь уже вступила в свои права, пришлось спать натощак.

С утра напившись мутной водой, решил поохотиться. После нескольких часов поисков удалось поймать ящерицу. Хоть и смотрелась она омерзительно, как маленькая копия того ящера, что сожрал Гаррена, но мясо показалось вкусным, даже учитывая, что есть его пришлось сырым, преодолевая омерзение от вида чешуи, кишоки треугольной головы.

Те моменты показались почти счастьем: грязная вода, мясо ящерицы… Ещё сутки не мог решиться уйти от воды, но выхода не было и, набрав бурдюк, двинулся вперёд.

На девятый денья брёл, сам не зная, куда и зачем. Солнце словноначисто лишило меня разума. Пока была вода из русла реки, удавалось ловить ящериц и скорпионов — была еда и силы. Но потом всё закончилось — вода иссякла, а вместе с ней и надежда. Больше не встречалосьспасительных кактусов, а русло реки, по которому я всё ещё передвигался, вскапывалось в десятке мест, но без успеха: воды больше нигде не встретилось.

Днём ранеепопробовал пить мочу, но стало только хуже, хотелось лечь, уснуть вечным сном и прекратить этот ад. Только мысли о семье заставляли брести, таща за собой опостылевшее золото. Оружие, кольчугу, даже заветный бурдюк я выкинул, казалось бы, вечность назад.

Ни одна тварь пустоши не пришла за мной, никто не хотел облегчить страдания. Мысли текли медленно, вяло, ощущения ваты вокруг прервало падение моего тела — похоже, споткнулся о камень. Но встать вновь и идти уже не получилось…