Глава 17
Жертва для Темной Матери
«И все-таки Элхадж много не договаривает. Кто знает, что у него на уме? И, может быть, все то, что со мной произошло, часть чьего-то замысла?»
Дар-Теен покосился на синха, который, как казалось, дремал. На лице его – ну, если конечно, зеленую морду с черными и темно-синими полосами можно было назвать лицом – застыло выражение покоя и безмятежности. Ийлур отвернулся и снова принялся смотреть на пляску искр над зыбкой кромкой пламени. Вообще-то, единственной целью, с которой разжигался костерок, было отпугивание жителей южного леса; чем дальше они продвигались, тем теплее становилась.
«Ты слишком плохо думаешь о синхе», – подумал Дар-Теен, – «он, конечно, не мед, но пока что ничего плохого не сделал. А если вспомнить, как он спасал тебя в той ийлурской деревне, где пришлось биться с мальчишкой, воззвавшим к Фэнтару? Да и ты сам, разве ты все рассказал о походе в Кар-Холом?»
Конечно, кое-о-чем ийлур умолчал. Например, слуха Элхаджа не достигла история о том, как Лиэ-Нэсс вела его по мертвым землям. И о том, что ийлура намекнула на опасность, грозящую живому пока что возлюбленному от синха.
«Да и почему я должен ему рассказывать все, особенно после того, как этот синх крался за мной по пятам?»
А в том, что Элхадж следил за ним весь день пути, Дар-Теен ни минуты не сомневался.
– Ладно, доведу я его до Храма, – пробурчал ийлур, обращаясь к огню, – оставлю тамошним жрецам семена роз, а сам… Сам отправлюсь в Гвенимар.
В городах Северного Берега ему и правда было нечего делать. Ни родни, ни семьи. Только разве что жрецы Фэнтара, у которых, небось, в каждом Храме есть описание отступника, поднявшего оружие на жреца.
А Гвенимар… Если, конечно, Эристо не солгала – Гвенимар пока что казался сказочным государством, где просто на дороге можно встретить уйму всяких диковинных вещей, о которых бывший дружинник даже не слышал. Одно только упоминание о том, что синхи живут рядом с прочими, казалось шуткой.
«И хотел бы я знать, чем ты на самом деле кормишься, Эристо. Уж не честным мечом, это точно…»
Его клонило в сон. Бросив еще один взгляд на синха и убедившись, что тот сладко посапывает, Дар-Теен прикрыл глаза.
«Вздремну, совсем немного», – решил он. Потом положил под руку меч и нож. Мелькнула шальная мысль, что, если их найдут те громилы, нанятые кем-то, кто очень не любит Элхаджа, порешат обоих.
… Ему снилось королевство Гвенимар. Воздушные, словно плетеные из кружева, башенки и арки, яркое синее небо и золотые листья, словно уже была осень. Привиделась и ийлура Эристо, сидящая в мягком кресле с книгой в руках; на ней уже не было походной куртки, а искрился золотым шитьем роскошный халат цвета спелой вишни. В углу почему-то застыл изваянием белобородый старичок, он что-то пытался сказать, но Дар-Теен так и не понял, что именно.
«Если доберусь до Гвенимара, обязательно тебя найду», – подумал Дар-Теен, и тут же устыдился подобных мыслей. Ведь он навсегда принадлежал Лиэ-Нэсс… Которая, заглянув в глаза, прошептала:
«Это неверный путь, дорогой. Ты свободен, и я никогда не желала бы видеть тебя снова всего лишь рабом».
А пробуждение получилось неприятным: кто-то затряс Дар-Теена, вцепившись в воротник.
– Вставай, вставай! Нам надо идти дальше!
Голос Элхаджа.
Дар-Теен резко сел; ему все еще казалось, что Лиэ-Нэсс рядом, что щеки касается мягкая прядь ее рыжих, солнечных волос… Но нет. Только синх по имени Элхадж.
– Чего торопиться-то? – недовольно буркнул Дар-Теен.
Впрочем, недовольство было вызвано скорее тем, что он, во-первых, проспал до восхода, а во-вторых – спал так крепко, что ни за что не услышал бы приближающихся наемников.
– Шейнира благоволит к нам, – словно прочитав его мысли, сказал синх, – надо идти, Дар-Теен. Я… я чувствую, что время настает.
– Как скажешь. – спорить с синхом не хотелось.
Они кое-как позавтракали, обжигаясь, попили воды из походного котелка Эристо – негласный подарок, видать, ийлура решила завтракать, обедать и ужинать только в придорожных тавернах.
* * *
«Дней пять пути» растянулись на седьмицу, и конца-краю путешествию не было видно. Впрочем, Элхадж не унывал; было видно, что он идет по одной ему известной дороге, ориентируясь то по приметному дереву, то по неведомо как вылезшей из болотистой почвы глыбе… А один раз синх даже заставил Дар-Теена срубить плющ, оплетший старый пень – правда, под зеленым покровом оказался малахитовый алтарь в форме треугольной призмы. По верхней грани паучками разбегались письмена синхов, и ийлуру даже показалось, что он видит бурые пятнышки, свидетельство давно принесенной жертвы. Элхадж поковырял загнутым ногтем камень, улыбнулся своим мыслям и торжествующе поглядел на ийлура.
– Мы правильно идем. Видишь – малый алтарь?
– Вижу, – угрюмо пробормотал Дар-Теен, – ты говорил, что дойдем за пять дней.
Синх только развел костлявыми руками.
– Но, Дар-Теен, неужели ты не заметил, что я сделал крюк и обошел болото? Которое бы мы с тобой не прошли?
– Ты уже бывал здесь, да?
Полоски на лице Элхаджа выстроились горизонтально земле, что должно было означать выражение крайней безмятежности.
– Во сне. Я все это видел в своих снах, Дар-Теен, и у меня нет причин не верить тем знакам, которые посылает мне Шейнира. Ну же, пойдем… время…
– Знаю, время настало.
Дар-Теен неохотно поднялся с гнилого пня, на котором сидел все это время. Удивительное дело – чем дальше они продвигались на юг, к Храму, тем больше ийлур уставал. И подумать только, ведь, пока шел по северным лесам, сил было куда больше. А Элхадж словно почувствовал родную землю – или земля с охотой принимала своего сына. Бодро трусил впереди, то и дело оглядываясь и понукая ийлура ускорить шаг. Напрочь позабыл о своем пораненном плече; ийлур даже заподозрил, что синх ухитрился наесться целебных трав, и порез уже затянулся. Порой Элхадж уходил вперед, и Дар-Теен уже не раз подумывал о том – как было бы хорошо, если бы «ящерица» исчез – и не вернулся…
Хотя, конечно же, думать так было неправильно. Обещал ведь Лиэ-Нэсс и элеану, что доведет ящерицу до Храма.
И синх всегда возвращался. Иногда с пустыми руками, а иногда с травами и корешками, которые потом подолгу перебирал во время очередного привала и рассовывал по матерчатым мешочкам, которых наделал из рукавов собственного одеяния.
– Зачем это тебе? – как-то поинтересовался Дар-Теен.
Он подошел к охапке колючек, осторожно поворошил их – и едва не отшатнулся, когда увидел перед собой разъяренного и оскалившегося синха.
– Не трогай! – Элхадж сорвался на визг, – не твое – так и не лезь!
– Ну, ты… – Дар-Теен хотел было как следует тряхнуть зеленого уродца, чтобы напомнить о том, кто здесь сильнее, но потом махнул рукой. Недолго уже осталось, Шейнира с ним, с Элхаджем… Еще несколько деньков – и разбредутся в разные стороны.
Тут синх опомнился и виномато прижал к груди скрещенные пальцы.
– Дар-Теен, прости. Сам не знаю, что на меня нашло.
– Я тоже не знаю, что на тебя нашло, – буркнул ийлур, – но лучше бы ты держал себя в руках, а то, неровен час, и на меня накатит нечто подобное. А кулаки у меня тяжелые.
… После этого случая они почти не разговаривали. Разве что только Элхадж по-прежнему убегал вперед, возвращался и укоризненно смотрел на медленно бредущего ийлура. Дар-Теен тогда прибавлял шагу, но через час-другой снова начинал чувствовать, как ему тяжело в этих Диких землях. Было жарковато, и очень душно. Ийлуру постоянно хотелось пить, и он специально нес кипяченую воду во фляжке, то и дело отхлебывая…
– Шейнира благоволит к нам, – изрек Элхадж во время седьмого вечера в Диких землях, – мы почти дошли, но еще ни разу никто не напал на нас.
– Разве что только наемники, – съехидничал Дар-Теен и пощупал уже начавший подживать кровоподтек.
– Но, Дар-Теен, ты же не будешь отрицать, что больше они нас не тревожили? Мы идем уже который день…
– Завтра будет восьмой, – уточнил ийлур, прихлебывая горячую воду. После такого питья вся одежда становилась мокрой от пота, но казалось, что жара слегка спала.
– Я же сказал, что обходил топи, – огрызнулся Элхадж.
Потом, умолкнув, он улегся на траву и закрыл глаза. То ли заснул, то ли просто не желал смотреть на своего попутчика.
«Ну и дрыхни», – раздраженно подумал ийлур. Ему спать почему-то не хотелось, и он остался сидеть у догорающего костра, помешивая палочкой угли. Положа руку на сердце, он уже не мог дождаться того дня, когда оставит Элхаджа у Храма, отдаст жрецам семена холотых роз, а сам отправится на восток, в Гвенимар.
«Не верю я тебе, дружок, не верю», – думал Дар-Теен, глядя на неподвижного синха, – «ты ведешь свою игру, и неясно пока, чем все это закончится».
Угли багрово мерцали в темноте, неподалеку заливисто квакали лягушки. В их нестройный хор вплеталось хриплое «угук» ночной птицы… вот они, Дикие земли. Никому не нужные, ничейные. Да и что хорошего можно найти в жарком южном лесу, среди болот, дышащих испарениями?
«Уж владыке Северного Берега точно бы тут не понравилось», – Дар-Теен усмехнулся. И воспоминания хлынули на него: берега моря Холодов, изрезанные фьордами, ледяные глыбы, сугробы, добротные терема. А лес – ели, высоченные, подпирающие чертоги Фэнтара. И, конечно же, городской Храм, куда мог прийти каждый, возжечь благовония и обратиться к отцу-покровителю.
«А я ведь уже давно у тебя ничего не просил», – подумал ийлур, – «Может быть, ты забыл обо мне? Или тебе не нужны ослушники?»
Так и не получив в ответ божественного знака, Дар-Теен вновь уставился на угли. Сколько он уже прожил без возможности призвать Силу Битв? И ведь до сих пор живет, и ничего плохого вроде не приключилось. А что, если Эристо была права, и есть смертные, которым сила богов и вовсе недоступна?
«Но тогда зачем этим смертным боги-покровители? Лиэ-Нэсс обратилась к Шейнире, и та ей ответила… А Фэнтар, он молчал…»
Ийлур поймал себя на том, что запутался окончательно. Нет, все-таки тысячу раз были правы жрецы, которые втолковывали пастве о вреде размышлений.
И тут Дар-Теен насторожился.
Все было по-прежнему – лягушки, ночная птица… Никаких новых звуков не вплелось в песнь ночи. Только вот Элхадж внезапно сел у костра, а затем начал медленно подниматься. С закрытыми глазами.
«Любопытно», – Дар-Теен неслышно встал на ноги, – «раньше за ним такого не водилось».
А синх тем временем, вытянув вперед руки и делая плавные движения, словно раздвигал перед собой заросли, двинулся прочь от места привала, что-то бормоча на ходу.
Ийлур на цыпочках крался следом. С одной стороны, наверное, следовало разбудить синха и втолковать ему посредством тумаков, что по ночам следует спать, а не разгуливать с закрытыми глазами по лесу. С другой стороны – Дар-Теену стало жуть как интересно, куда и зачем направляется синх.
– Чаша… весы… – донеслось до ийлура, – должен ли… я?
Похоже, синх увлеченно беседовал с самим собой, причем разными голосами – своим собственным и чужим, низким, почти рычащим. Ийлур нахмурился: когда с кем-нибудь из детей Фэнтара случалось подобное, соседи или родня звали жреца, и тот, именем отца-покровителя и какими-то хитрыми ритуалами приводил бредившего в чувство. Но что можно сделать, когда речь идет о синхе?
– Твой народ… вернется… – прорычал Элхадж.
Он медленно шагал вперед, все дальше и дальше углубляясь в заросли папоротника.
– Но поможет ли это мне? – это синх сказал уже своим, обычным голосом.
И вдруг, дернувшись всем телом, рванул в темноту.
– Стой! Куда?!! – ийлур бросился следом, догнал Элхаджа и схватил его за ворот альсунеи.
Кстати, очень вовремя, потому что синх умудрился выбраться на край обрыва.
– Тьфу, да проснись же ты! – Дар-Теен что есть сил тряхнул Элхаджа, раз, другой.
А потом, вмиг забыв о синхе, уставился на открывшийся вид.
Под ногами, в паре сотен локтей, начиналась гладкая, блюдцем вогнутая низина. Шапки деревьев кучерявились, словно набросанные пригоршнями, а чуть дальше лес и вовсе сходил на нет. И вот там-то большая луна ласково обнимала серую долину и кутала в сверкающую сеть громаду Храма.
Элхадж слабо шевельнулся в руках.
– Пусти.
Но Дар-Теен, продолжая жержать синха ща шиворот, указал в низину.
– Это и есть?..
Последовал тяжелый вздох.
– Да, это Храм Шейниры. Наше путешествие близится к концу, Дар-Теен.
* * *
Они все-таки решили дождаться утра, но спать уже не ложились. Элхадж расхаживал вокруг кострища, и, сложив руки на груди, шептал молитвы. А Дар-Теен, который уже очень давно не молился Фэнтару, решил пройтись точильным камнем по лезвию Черного Убийцы. Злость, раздражение, усталость – все как рукой сняло. И перед глазами маячили величественные башни, залитые лунным светом, ломаная тень на серой земле – и все это словно переплетено мерцающей паутиной южной ночи.
«А ведь красиво», – пришел к заключению Дар-Теен, – «темный храм… которого мне следовало опасаться, на самом деле красив. Разве может там жить истинное зло Эртинойса? Ведь все, что я почувствовал, глядя на башни, был покой. Словно нашел то, что давно уже искал».
– Как только рассветет, мы спустимся с обрыва, – прострекотал Элхадж, потирая руки, – надеюсь, что Шейнира будет и дальше благосклонна ко мне… к нам, то есть.
– Угу, – Дар-Теен поднялся, пару раз взмахнул мечом, – наверное, ваши жрецы удивятся, увидев нас вместе!
– Они будут рады, когда ты им отдашь то, что несешь, – уже спокойнее ответил синх, – ты ведь мне тогда правду сказал? Ну, про семена золотых роз?
– Да. – Черный Убийца удовлетворенно скользнул в предназначенную ему ременную петлю, – только бы пересечь равнину.
– Пересечем, – Элхадж беззаботно махнул рукой…
И вдруг замер.
– Ты слышишь, Дар-Теен?..
– Прячься! – гаркнул ийлур.
Меч, добытый в Кар-Холоме, послушно лег в руку.
«Видать, Шейнира не слишком-то благоволила к нам», – усмехнулся Дар-Теен.
Жаль только, что Элхадж так и не успел исчезнуть до того, как на полянку шагнули старые знакомые под предводительством седовласого ийлура.
– Отойди, северянин, – процедил он, даже не удостоив Дар-Теена взглядом, – я уже говорил, что ты нам не нужен. Мы пришли за ним.
Кажется, Элхадж тихонько заскулил, прячась за спину Дар-Теена.
– Зачем он тебе нужен? – ийлур шагнул вперед, и прищурился на меч, – какое тебе дело до синха?
– Я… я обещал… – слова вдруг застряли в горле маленькими колючими ершиками, – я обещал позаботиться о нем и довести его до Храма.
– Ну и дурак.
Дар-Теен поспешно пересчитал наемников – восемь. Всего лишь восемь на одного.
– Этот синх, – седой ийлур демонстративно сложил руки на груди, не торопясь нападать, – он ведь многого тебе не сказал, ийлур. Он идет в храм, чтобы вернуть мощь своей богине… После того, как это случится, синхи снова смогут взывать к своей темной матери, и более не будут беззащитны перед ийлурами.
– Это… правда, Элхадж? – не поворачиваясь, прошептал Дар-Теен.
Молчание. А затем – страшное «да».
– Почему ты мне не сказал сразу?
Хотя, глупо спрашивать об этом теперь.
Дар-Теен поднял Черного Убийцу.
«Более не будут беззащитны перед ийлурами… Но ведь Лиэ-Нэсс… она просила, и я обещал. Значит, не все так просто, как может казаться? И даже синхи со своей темной матерью имеют право на жизнь в Эртинойсе?»
– Почему я должен больше верить тебе, чем ему? – поинтересовался Дар-Теен.
Ийлур пожал широченными плечами.
– Да потому, что он – синх. Или тебе неведомо, что в их телах – проклятые души, которые потом возвращаются в ожерелье Шейниры?
Дар-Теен упрямо сжал зубы. Может быть, прав этот седой наемник? Может быть…
«Но Лиэ-Нэсс просила… И только тогда она обретет истинный покой…»
А ийлур, словно ощутив борьбу, происходящую в душе Дар-Теена, продолжил:
– И потом, северянин, сколько раз уже предал тебя этот синх? Шейнира требует жертвы, уважаемый, и от этого никуда не скроешься. Ты не боишься, что станешь следующей? А этот уродец перешагнет через твое бездыханное тело и пойдет себе дальше. К вершине могущества…
– Я не буду тебя слушать, – процедил Дар-Теен, и получилось это совсем не уверенно.
– А лучше послушай, – ийлур улыбнулся. Добродушно и располагающе. – Если бы не твое происхождение, дружок, лежал бы ты уже изрубленный. А я с тобой торгуюсь из-за мерзкой ящерицы.
«В самом деле», – мелькнула серебристой рыбкой мысль, – «ведь этот наемник говорит весьма здравые вещи… Откуда тебе знать, что на уме у Элхаджа? Единожды солгав… вернее, умолчав…»
Клинок Черного Убийцы чуть-чуть опустился. За спиной раздался сдавленный стон Элхаджа.
– Так-то лучше, – буркнул наемник, – отойди себе в сторону, и отпустим тебя с миром на все четыре стороны.
И вдруг что-то шевельнулось на самом краю зрения. Дар-Теен быстро взглянул туда, где, как ему померещилось, кто-то был…
Лиэ-Нэсс в белом платье стояла, прислонившись к дереву. Длинные рыжие волосы падали на узкие плечи, окутывая ее фигурку подобно плащу.
– Сейчас так просто свернуть с нужного пути, – сказала она, – не отдавай им синха. А потом, когда опасность минует, тебе лучше с ним расстаться. Сразу же.
Черный Убийца снова взмыл вверх.
– Нет. Он дойдет до Храма.
Седой не стал больше разговаривать. Только коротко махнул рукой, давай сигнал к нападению своим ребятам. Элхадж провизжал что-то неразборчивое и, по хрусту веток за спиной, ийлур понял, что синх рванул прочь. Ну, а ийлуры – двинулись вперед. На Дар-Теена.
…Все было также, как и в прошлый раз: басовито запел далекий гонг, лезвие Черного Убийцы подернулось изумрудной пылью, а на рукоять легла невесомая рука в латной перчатке.
– Я не отдам синха, – повторил Дар-Теен.
Черный Убийца отозвался мелодичным звоном, словно кто-то тронул серебряный колокольчик. И вновь зажил собственной жизнью, похоже, даже не нуждаясь в руках Дар-Теена.
Первым упал молодой – самый отчаянный – ийлур. Упал без единой царапины, но Дар-Теену померещилось, что легкое радужное облачко поднялось над телом, но вместо того, чтобы подняться вверх, мгновенно впиталось в зеленоватое лезвие меча.
Еще два наемника упали тут же, рядом; Черный Убийца и его древний хозяин знали свое дело, исправно пожирая души смертных.
– Назад! – завопил предводитель, – назад, дурачье!
Дар-Теен пошарил глазами по полянке – седой предусмотрительно занял позицию подальше от обладателя страшного меча и не торопился кидаться в бой.
Воцарилась тишина. Краем глаза Дар-Теен увидел размытые тени, пытающиеся обойти его с фланга; меч в руках сам рванулся к ийлурам, последовал тихий шелест – и еще два тела тихо осели на траву.
– Занятный у тебя меч, – старший наемник с холодным любопытством разглядывал Черного Убийцу, – где взял?
Дар-Теен промолчал. Разговоры, разговоры… Ведь он тоже не дурак, понимает, что его попросту хотят отвлечь, чтобы незаметно обойти, или отступить, а затем беспрепятственно догнать Элхаджа, который – совершенно зря – предпочел рвануть в кусты.
– Не хочешь говорить? – ухмылка на лице ийлура стала шире, – ну и ладно. Такие мечи просто так в руки смертным не даются… Слыхал я… разные истории, которые дурно заканчивались для владельцев таких вот вещиц.
Дар-Теен откашлялся.
– Лучше бы вам оставить нас в покое…
Седой наемник с деланным безразличием пожал плечами.
– Да я бы и рад, но, сам понимаешь, честь наемника. Разве я могу сказать своему нанимателю, что отказался от синха, перепугавшись какого-то там меча? Пусть даже и особенного?
– Я ведь сказал, что не отдам синха, – Дар-Теен на всякий случай поднял меч так, чтобы острие смотрело точнехонько в широкую грудь ийлура.
– Хм. А если я призову Силу Битв? – тот покачал головой, и, словно размышляя, добавил, – даже не знаю, поможет ли…
Короткий свист. Словно кнут, режущий воздух. А потом – холод в бедре, разом сменившийся горячей болью. Дар-Теен покосился на ногу; так и есть – вогнали по самую рукоятку метательный нож. А нож в бедре дело нехорошее. Сколько ийлуров отправилось к Фэнтару через считанные минуты после подобной раны?
«Таки достали!» – Дар-Теен смачно выругался.
– Синха мы найдем, – заверил его седой, – но ты же, дуралей, верный своему слову, будешь тащиться за нами до последнего, мешать и убивать моих ребят. Так что мы не будем торопиться, а дождемся, пока ты сам здесь поляжешь.
Дар-Теен затравленно огляделся. Сколько их осталось? Хм. Было восемь, кажется четверых забрал Черный Убийца… стоп. Но почему тогда их снова восемь? Наверняка прятались по кустам, не торопясь выходить. А может быть, целая команда уже рыщет по лесу в поисках перепуганного насмерть синха?
Надо было что-то делать. Причем быстро – штанина до самой щиколотки стала противно-мокрой и горячей, а перед глазами уже задорно прыгали серые мошки.
Дар-Теен, стараясь не делать резких движений, шагнул вперед.
Наемники также медленно и осторожно попятились.
«Проклятье! Да они и правда не торопятся!»
Опять резкий, как удар хлыста, свист. Но на сей раз Черный Убийца дрогнул, рванулся в сторону – и на траву бессильно упал отбитый нож.
– Деритесь! – еще один шаг вперед, и точно также наемники осторожно отступают, – трусы!
– Э, нет, – предводитель с усмешкой погрозил пальцем, – мы не трусы, мы просто осторожные и не хотим раньше времени отправиться к отцам-покровителям.
А перед глазами стремительно сгущалась тьма. Во рту стало противно-горько, казалось, воздух загустел и входит в легкие вязкими сгустками.
Дар-Теен пошатнулся.
«Ну вот и все. Так глупо».
И снова – далекий гонг. Призывный, манящий. Латная перчатка призрака начала медленно таять, словно древний хозяин меча окончательно разуверился в новом владельце оружия. Но в самый последний миг, на кромке угасающего сознания, кто-то прорычал:
«Воткни. Меч. В землю».
Дар-Теен даже не успел подумать о том, кем мог быть невидимый советчик. Из последних сил размахнулся – и вогнал Черного Убийцу в теплую, жирную почву. Успел увидеть, как во все стороны от лезвия хлынул призрачный зеленоватый свет иного мира, как судорожно дернулся седовласый наемник…
И все схлынуло прочь, смываемое черной и холодной водой беспамятства.
* * *
…Над ним, плавая в клочьях тумана, нависало зеленое лицо Элхаджа.
– Пить хочешь? На вот… много крови потерял, – проухал синх.
Губ коснулось холодное горлышко фляги, в пересохшее горло полилась вода, и Дар-Теену показалось, что силы вернулись. По крайней мере, настолько, что он сможет сесть.
Это и правда удалось – с четвертой попытки и не без помощи Элхаджа.
– Ты всех перебил, – только и заметил синх, – этот твой меч… воистину бесценное оружие.
– Еще бы, – просипел ийлур, – все полегли без единой царапины. Не удивляюсь, что царьку кочевников хотелось иметь при себе эту железку.
Ийлур бросил осторожный взгляд на ногу – штанина разрезана, выше раны – умело наложенный жгут, а сама рана аккуратно закрыта повязкой. Дар-Теен ощутил прилив горячей признательности, благодарно похлопал синха по плечу.
– Ты меня перевязал?
Но Элхадж лишь неопределенно махнул рукой.
– Нет. Лгать не стану… Когда я вернулся, все это уже было. Ты, верно, сам наложил повязку и забыл.
Дар-Теен невольно поежился. Сам? Да ведь последнее, что помнил – это падающие наемники. А если…
– Ты никого тут не заметил?
Синх задумчиво почесал макушку.
– Нет. Никого… Ну что, идем дальше?
Тут ийлуру захотелось как следует тряхнуть зеленое дитя Шейниры. Эх, были бы силы…
– Ты что, совсем сбрендил, синх? Я едва сижу, а ты – пойдем!
Вместо ответа Элхадж принялся копаться в своих мешочках, которые все дни перехода по Диким землям старательно наполнял травами. Выудил нечто, похожее на жеваный и скатанный в шарик стебелек.
– На вот, пожуй. Легче станет.
– А ийлуры этим не травятся случайно? – буркнул Дар-Теен, однако снадобье взял и сунул за щеку. По языку мгновенно растеклась горечь и, словно завоевывая все новые и новые пространства, устремилась в горло.
– И что за гадость ты мне сунул, а?
Элхадж только покачал головой. Осторожно пощупал рану и проворчал, что жгут уже можно и снять.
– Я тебе сунул, как ты изволишь выражаться, одну весьма полезную травку, которая тебя поставит на ноги до конца нашего путешествия.
Тут Дар-Теен уже не нашелся, что ответить. Тем более, сил на самом деле прибавилось – так, что он смог подняться почти без помощи.
Подобрал Черного Убийцу, который все еще торчал в земле. Поднял дорожный мешок. Перед глазами прыгали цветные круги, но… Идти-то он был в состоянии.
«А как же Лиэ-Нэсс?» – он вдруг вспомнил свое видение. Кажется, она говорила что-то важное… предостерегала? Дар-Теена внезапно прошиб холодный пот. Похоже, вот он, настал тот миг, о котором Лиэ предупредила еще в Кар-Холоме! И он подозрительно покосился на синха: что там за мыслишки плавают в зеленой голове?
– Когда минует опасность, – повторил задумчиво Дар-Теен.
– Что ты там бормочешь? – Элхадж тут же оказался рядом, заботливо поддержал под локоть.
Ийлур пожал плечами.
– Наверное, нам пришла пора расставаться. Я отдам тебе семена, ты уж донеси их до Храма и отдай жрецам.
Желтые глазищи синха округлились.
– Ты что? Дар-Теен, да ведь еще далеко идти! А там…
Он умолк и горестно покачал головой. Затем внимательно поглядел на ийлура.
– Я боюсь, мне самому точно не дойти.
Вид у Элхаджа был жалкий. Несоразмерно большая поникшая голова, тощие руки, безвольно повисшие вдоль костлявых боков. И – Дар-Теену показалось, что губы у синха затряслись, как у самого обычного ийлурского дитяти, которого обидели, и который собирался расплакаться.
«Когда минует опасность», – повторил про себя Дар-Теен, – «вот и пойми, что Лиэ-Нэсс имела в виду. И ведь прав Элхадж – неведомо, что ждет нас там, в низине. Вдруг там его тоже поджидают наемники? Тогда он не дойдет до Храма, а Лиэ-Нэсс не обретет покой».
– Пойдем, прошу тебя, – промямлил синх, смешно морща полоски, – еще далеко… ну же, Дар-Теен…
…Обрыв оказался вовсе не так страшен, как показалось ночью. И низина в свете дня приветливо зеленела, поблескивала стежками ручейков. Дальше, там, где начиналась долина Золотых роз, все было серо и мрачно, ни капли жизни; и только зеленые башни Храма Шейниры сверкали на солнце, словно полированные.
Первым спускался Дар-Теен. Правда, место спуска они выбрали неудачное; пройдя около трети пути, синх вдруг заметил, что совсем неподалеку кто-то заботливо вырубил в известняке ступени. Но возвращаться наверх не стали, а продолжили спуск, цепляясь за белесые, нагретые солнцем выступы.
– Следующий раз смотреть будем лучше, – вынес вердикт Дар-Теен.
Солнышко палило хорошо, и ийлур, выросший на севере, обливался потом. Давала о себе знать и раненная нога; Дар-Теен только старался не думать о том, а что же с ним будет, когда закончится действие синхова снадобья.
Элхадж словно мысли его читал, на каждом шагу подбадривая.
– Ничего-ничего, скоро уже. Еще чуть-чуть. Осторожнее, здесь хрупкий пласт…
«Любопытно, что мне там сулил элеан из Храма Дракона?» – успел подумать Дар-Теен.
Перед тем, как что-то хрустнуло под ногами, и пальцы сокользнули по гладкому камню.
…Потом был полет. И неживое, отстраненное недоумение – как, я все-таки сорвался? И страшный, разбивающий вдребезги, сминающий внутренности миг встречи с землей. Над головой завертелось помутневшее небо, а откуда-то издалека донесся вопль Элхаджа.
Хотя, быть может, все это уже мерещилось – как легкое дыхание уходящего в прошлое мира.
…Дар-Теен снова открыл глаза, не совсем понимая, что произошло. И над ним, как и несколько часов назад, в хлопьях тумана склонился синх по имени Элхадж.
– Ты сильно разбился, – изрек он, – странно, что до сих пор жив.
«Да, жив», – удивленно подумал Дар-Теен, – «пока жив»…
Зрение постепенно прояснялось, хотя перед глазами все вертелось каруселью. Пустой желудок скукожился печеным яблоком. Но главное – Дар-Теен чувствовал свои ноги, и руки.
«Значит, поднимусь еще», – радость прорвалась сквозь скорлупу боли, игристым вином заполняя сознание.
– Элхадж… – ийлур через силу улыбнулся, – это… ничего… пройдет…
Желтые глаза синха загадочно блеснули.
– Дай мне… еще… того зелья…
– А нужно ли? – Элхадж пожал плечами, – ты уже не дойдешь до Храма, Дар-Теен.
– Что…
Ийлур хотел спросить – что ты делаешь, Элхадж, но дыхание застряло комом в горле. Зеленые пальцы синха уверенно шарили по груди, затем наткнулись на маленький мешочек с семенами золотых роз, распутали узелок…
– Элхадж! – выдохнул ийлур.
И все. Иной раз молчание красноречивее любых слов.
Синх выпрямился, привязал драгоценный мешочек к поясу.
А еще через несколько минут Дар-Теен услышал:
– Прими, великая мать, в жертву этого ийлура, и даруй мне Силу, дабы одолеть Отступника и вернуть тебе былое величие.
Затем, уже шепотом, Элхадж добавил:
– Прощай, Дар-Теен. Здесь наши пути расходятся… Хорошо, что мне даже не пришлось ничего делать самому.
И Дар-Теен понял, что синх повернулся и ушел. К Темному Храму, унося маленький бархатный мешочек, который ийлур пронес почти через пол-Эртинойса.
…Тук. Тук. Тук.
Дар-Теен поискал глазами источник звука, но не увидел ничего, кроме бескрайнего неба, в зените опушенного легким белым облаком. Над ним висел полог, сплетенный из зноя и тишины – злой, звенящей и отнимающей надежду.
Потом ийлур догадался, что странный звук – это не более, чем обреченный стук его собственного сердца. И все.
