Книга: Век золотых роз
Назад: Глава 14 Там, где мы расстаемся…
Дальше: Глава 16 Указующий путь

Глава 15
Шезра и зеркало Мерхата

«Ну и что ты теперь будешь делать?»
Шезра устало оперся о стену. И – стоило только прикрыть глаза – появилась Темная Мать. О, конечно, она еще была далеко от Эртинойса, а цепи, ее сковавшие, еще не дали слабины. Только вот ее Сила… Шезра поежился. Да, могущества у богини синхов заметно прибавилось. Словно появилась где-то в стене узилища тонкая трещинка, сквозь которую капля за каплей извне и прибывало то, что в конечном счете могло с легкостью взломать своды темницы.
Шезра уставился на орнамент, ползущий гусеницей по стене. На белом мраморе малахитовые квадраты с точкой посередине; то, на чем держится весь Эртинойс…
«И что ты теперь будешь делать?» – еще раз спросил он себя самого.
Силы у Шейниры помаленьку прибавлялось, и с каждым днем все настойчивее становился ее шепот. А это означало только одно: Избранный был по-прежнему жив и преспокойно двигался к Храму.
– Смейся, смейся, – пробормотал Шезра, – уж я что-нибудь придумаю. Он не дойдет, клянусь всем, что принадлежит свету…
Продолжая шагать, он прикидывал, как можно обезопасить себя, а заодно и Храм. Может быть, Элхадж пока слаб, но – если так и дальше пойдет – Шейнира уж постарается в нужный момент дать ему Силу… Ровно столько, чтобы одолеть Отступника. Но все, что может получить синх, взывая в молитве к Шейнире – это ее смертоносное покрывало, не более. А оно не поможет (тут Шезра хихикнул) против многочисленных ловушек, подготовленных как раз для незваных гостей.
– И тогда – добро пожаловать в Храм, синх Элхадж, – промурлыкал синх. И тут же осекся.
А что, если Мать явит своему избраннику еще и образ Третьего Глаза? Тогда…
Шезра замотал головой. Выходило, что по-прежнему нужно было избавиться от Элхаджа, пока он еще не обрел все дары Шейниры…
Старый синх остановился, прижимая руку к зашедшемуся суматошно левому сердцу. Отдышался.
И, оглядевшись, пришел к выводу, что случайно забрел в совершенно заброшенную еще в старые времена часть Храма. Заросшие пылью галереи, двери жреческих келий, подернутые плесневелой зеленью. Лучи полуденного солнца, пробиваясь сквозь запылившиеся окна, липли к раскинутым повсюду паучьим сетям. Именно широкие окна, не хмурые бойницы, потому как этот отросток малахитового тела Храма был обращен во внутренний двор.
«Да что это я так разволновался?» – подумал Шезра, – «побери его Шейнира, этого Элхаджа… В конце концов, ему еще идти и идти. И видано ли, чтобы синх в одиночку пересек пол-Эртинойса?»
Он стоял в начале длинной галереи и рассеянно смотрел на хлопья пыли, на засохшие мышиные тельца, висящие под самым потолком. Наверное, за долгие годы тут вывелись особенно крупные особи паучков, если могли позволить себе такое пиршество… Шезра покачал головой. Был бы моложе, постарался бы извести здесь всю живность. Но теперь?
И, в последний раз окинув взглядом заброшенную галерею, он повернулся, собираясь уйти.
Остановился.
Вновь оглядел перехлестнутое паутинными плетьми помещение.
Нет, зрение не обмануло: у дальней стены что-то заманчиво блеснуло под толстым слоем пыли.
Шезра потоптался в нерешительности. С одной стороны, брести сквозь паутину, пауков и высосанных ими мышей не хотелось. Но с другой…
«Тьфу, да и что интересного я могу там найти?» – раздраженно подумал старый синх.
И двинулся вперед, стараясь не влезть в липкие сети.
«Вот ведь пакость!» – он с отвращением наступил на семенящего по полу паука. Как раз такого размера, чтобы начинать питаться мышами. Под мозолистой пяткой синха отвратительно хрустнуло и стало мокро (Шезра поклялся себе, что после этого похода обязательно выкупается не меньше, чем в трех водах).
«Изведу всех гадов», – твердо решил синх, вытряхивая из альсунеи свалившуюся за шиворот дохлую мышь.
Не то, чтобы Шезра, бывший Верховный жрец, боялся пауков или мышей – да и было бы глупо для творения Шейниры пугаться подобного… Но все же было ему невыносимо противно, отчасти потому, что сам Шезра был слишком чистоплотен на протяжении всей своей многолетней жизни.
Потом, обливаясь холодным потом и уже не слушая, как хрустят под ногами паучьи тела, синх остановился наконец перед тем предметом, который привлек его внимание. Разочарованно вздохнул.
Это было всего лишь зеркало, почти во весь синхов рост, в позеленевшей от старости бронзовой раме. Орнамент, к слову, не был лишен некоторой вычурности: бегущие куда-то фигурки синхов, взявшиеся за руки.
Шезра потер рукавом само зеркало – похоже, оно сохранилось превосходно. Подумал-подумал, и решил, что такой занятной вещице нечего делать в самом пыльном углу Храма. Конечно, и для самого Шезры зеркало не представляло особой ценности, но он подумал о том, что Мен-Рой не откажется от такого подарка. А потому, взяв находку под мышку, Шезра заторопился прочь. Туда, где не было пыли, паутины и пауков.
* * *
…Вечером, как следует выкупавшись и сменив альсунею, Шезра старательно почистил вереницу бегущих синхов, обтер само зеркало. Получилось недурственно. К тому же, само зеркало казалось довольно старым, если не сказать – древним, и Шезра вновь подумал про Мен-Роя. В конце концов, ийлур всегда был неравнодушен к таким вот занятным вещицам.
– Считай, тебе повезло, – пробурчал синх, обращаясь к приятелю-ийлуру, – когда в следующий раз тут покажешься, отдам… на память о старом синхе.
Он еще раз пробежался пальцами по раме, нащупал сбоку какую-то шероховатость – оказывается, на спине одного синха было выгравировано имя владельца или создателя зеркала.
«Мерхат», – повторил про себя Шезра, – «Мерхат».
Имя показалось знакомым, но, само собой, не было именем какого-нибудь мелкого жреца нижних ступеней или посвященного.
Синх почесал шелушащуюся макушку, затем прошелся по комнате. Мерхат… Это был кто-то выдающийся, не иначе… Потому что в противном случае Шезра не терзался бы вопросом, где и когда уже слышал – и неоднократно – это истинно синховое имя.
«Ну, и что с того? Мерхат и Мерхат. Какая разница, кто это был? Его давно уже нет под небесами Эртинойса, ну так и оставь прошлое прошлому».
И Шезра, досадуя, лег спать.
Через час, сбив набок простыню и крутясь в постели юлой, синх понял, что не заснет, пока не выяснит, кем был прежний владелец зеркала.
«Все как мальчишка», – недовольно подумал Шезра, – «любопытство до добра не доведет».
И, махнув рукой на сон, на мягкую постель, синх выволок на стол главную книгу Храма, в которой чуть ли не с начала времен были записаны все, кто жил в кольце неприступных стен.
… Искомое имя нашлось довольно быстро. На пятидесятой странице фолианта в руку толщиной.
«Мерхат», – гласила запись, – «верховный жрец Храма Шейниры, рожденный в году 580 от начала времен. И была ему дана власть узрить царство Шейниры, и был дар явить это царство другим посвященным…»
– Любопытно, – пробурчал Шезра, – как это у него получилось?
«А покидая Эртинойс, сей достойный слуга нашей Матери, по слухам, изыскал способ миновать ожерелье Проклятых Душ, и по сей день свободный дух его парит над небом Эртинойса, возможно, став чем-то другим, нежели просто дух».
Шезра усмехнулся и захлопнул книгу, отчего та возмущенно выплюнула едкое облако пыли.
– Умели же сочинять! – старый синх потрогал бонзовую раму, покачал головой.
Так вот почему имя Мерхат казалось знакомым… Наверняка в детстве щедро кормили легендами про то, как самый обычный синх стал свободным не-духом.
А кем же ему тогда стать?
Шезра посмотрел в зеркало, словно оно могло дать ответ. Из глубины на него взирал коричневокожий старик с красными глазами, с шелушащимися на щеках полосами.
«Стар ты, Шезра, очень стар. А кто займет твое место, когда и ты покинешь Эртинойс?»
На душе стало горько. И больно.
– А главное, куда ты отправишься, Шезра? Кто из отцов-покровителей приютит тебя, Отступника?
Синх так и подскочил на стуле. Затем крутнулся на месте, озираясь… Но нет. Похоже, в спальне не было никого, кроме него.
«И свободного духа Мерхата?!!»
– Ты кто? – прохрипел Шезра.
На всякий случай он одной рукой приоткрыл ящик стола и нащупал стилет.
Но ответа не последовало. Только зеркальная поверхность затуманилась, подернулась рябью. Вереница бронзовых синхов дрогнула и ожила; маленькие фигурки зашевелились и начали медленно переставлять блестящие в огоньках свечей ножки.
«Пресветлый Фэнтар», – только и успел подумать Шезра.
Колени подогнулись, он вновь опустился на стул, уже не выпуская из пальцев оружия. А в зеркале, там, где до этого было сморщенное лицо старика, оживала далекая, но знакомая картина – городской рынок в несуществующем городе синхов.
* * *
Это было так давно! Ведь, если подсчитать, полтора столетия минули с тех пор, как верховный жрец Храма предал свою богиню, тем самым перекрыв ей путь в Эртинойс. Полтораста лет падения народа синхов, полтораста лет добовольного изгнания. И не нашлось ни одного синха, который бы объединил разрозненные гнезда, который бы объяснил – что каждый смертный приходит свободным в Эртинойс, что не бог-покровитель есть первопричина существования народа, что синхи могут вполне обходиться без жертв, приносимых Темной Матери.
Опустели города, утонули в жадной зелени южных лесов. А те, чьи души считались проклятыми, отправились скитаться по Эртинойсу в надежде отыскать новые земли, где молитвы их достигали бы слуха Шейниры.
…Шезра стоял посреди шумного городского рынка и не верил собственным глазам. Последний раз он был в подобном месте еще с матерью, благородной синхой; тогда… тогда его кожа была молода, как только что проклюнувшиеся из почек листья, полоски черны, а белизне зубов позавидовал бы хищный леопард. И, если уж вспоминать – Шезра недолго пробыл со своей семьей. Шейнира слишком хорошо слышала его молитвы, и молоденького синха отправили в Храм послушником. А там – несколько лет усердного труда и молитв, принятие сперва посвящения, затем – титула жреца низшей ступени.
И вот снова стоит он, уже глубокий старец, на площади. Вокруг прохаживаются мужчины, торопливо снуют рабы-ийлуры, гремя цепями, мелькают женщины, чьи тела скрыты под черными покрывалами – ни одна синха не покажет свои полосы незнакомцу…
Впереди ночным мотыльком затрепетало черное одеяние, обильно шитое серебром. И Шезра – сам не зная что на него нашло – вдруг осознал, что должен следовать за незнакомкой. Мысль эта словно бы и не принадлежала ему, она пришла откуда-то извне, словно нашептанная самой Шейнирой. И синх пошел вперед, не замечая ничего вокруг, не сводя глаз с трепещущего на ветру покрывала.
«Куда она так спешит?» – думал он, – «и почему я следую за ней?»
А сам, как говорится, нутром чуял – там, куда торопится незнакомка, его ждет нечто важное. Настолько, что стоит сбить в кровь старые ноги, но – увидеть и услышать.
Тем временем синха мелькнула между рядами балаганов, где торговали благовониями, свернула в оружейный ряд и, не обращая внимания на великолепные стилеты с резными рукоятками, нырнула в крайний, самый невзрачный шатер.
Шезра подождал-подождал, и скользнул следом. Яркий свет дня мгновенно сменился мраком, завернутым в сизый дымок курильницы. Синх огляделся; за прилавком было пусто, и также пусто оказалось там, где обычно торговцы выставляют товар.
«Значит, ловушка?!!»
В первое мгновение он испугался, но не за себя – за неизвестную синху в богатом покрывале. Нащупал стилет на поясе, хотя – ах, зачем ему глупая железка? Ведь он, неведомо как, очутился в том времени, когда Шейнира еще пребывает в силе, заманивая все новые и новые души в свое кровавое ожерелье. Сомнительная честь для синха, особенно если учитывать, что каждый новый рубин – кровь, обман, предательство…
Шезра сцепил на груди пальцы рук, произнес ритуальные слова – и ощутил себя наполненным Ее силой. Затем осторожно заглянул за прилавок, убедился, что никто не прячется за шаткой деревяннйо панелью, и осторожно отодвинул занавес, отделяющий торговую часть балагана от той, где рачительный хозяин складывал только что доставленный товар.
Синха оказалась там, сидела на шатком табурете. Напротив, положив сомкнутые руки на стол, замер синх в черном жреческом одеянии с глубоким капюшоном. Только желтые глаза поблескивали в полумраке.
– Значит, ты пришла нанять меня? – услышал Шезра, – что ж… насколько мне известно, это не нарушает правил. Каждый, кто пожелает, может нанять то, чем я стал. И что же я должен сделать?
– Укажи правильный путь, – прошелестела синха, и голос ее показался Шезре удивительно знакомым. До дрожи в коленках.
– Разумно, – жрец (или не жрец?) кивнул, глаза полыхнули огнем, – разумно и целесообразно. Ничего не нарушить, потому что указание пути не нарушит того, что уже есть. Но что я получу взамен?
– Ты получишь достаточно, – таков был ответ.
Синха положила на стол полотняный мешочек, торопливо развязала шнурок… Шезра даже дышать перестал. Ему все казалось, что сейчас он увидит нечто жуткое, кошмарное порождение Шейнирова царства…
Но нет. В костлявые руки жреца перекочевало тяжелое, богатое ожерелье. А стену словно сбрызнули жертвенной кровью – огонек единственной свечи заиграл на сотнях крошечных рубинов.
– Я отдаю все их тебе, – тихо сказала синха, – я знаю, что ты такое. И точно также знаю, что может облегчить твое нынешнее существование. Ты избрал неверный путь, Мерхат…
Шезра похолодел. Мерхат, снова он – и ведь неспроста…
– А разве было бы лучше, окажись я одной из твоих проклятых душ? – существо в балахоне жреца презрительно хмыкнуло, – лично я в этом сильно сомневаюсь, Темная Мать. Зато теперь… Путь мой горек, но я по-прежнему свободен, не так ли?
– И это ты называешь свободой?
Синха засмеялась.
Шейнира смеялась, заглядывая в душу оторопевшему Шезре.
«И что ты теперь будешь делать, а?»
… Он очнулся под утро, ощущая на языке солоноватый привкус. В пальцах было зажато перо, левая рука исколота вкровь. А на куске страницы, безжалостно выдранной из старой книги, багровела свежая запись:
Она наняла.
И все.
Шезра вскочил, борясь с головокружением, бросился к зеркалу – оно почему-то оказалось на полу и разбитым. Бронзовые синхи замерли бездушным металлом; то, что они двигались ночью, уже казалось бредом и бессмыслицей.
– Проклятье! Да будь ты проклята!!!
Синх с размаху грохнул кулаками по столу.
– Я не дам тебе издеваться надо мной, не дам!
И подумал, что Шейнира, набираясь сил от Избранного, занимается именно этим. Изводя предателя и не обращая ни малейшего внимания на его вопли и угрозы.
Потом он обессилено опустился на стул и задумался. Выходило, что Темная Мать все-таки извернулась в своем узилище, нашла лазейку и наняла… кого-то. Некую новую темную сущность, о которой жрецы Шейниры знали слишком мало. Наняла, расплатившись проклятыми душами из своего ожерелья!.. Наняла, будучи уверенной в том, что все это ни коим образом не отразится на равновесии Эртинойса.
«И, насмехаясь, показала все это мне».
Шезра опять вскочил и принялся мерить шагами спальные покои. Нужно было что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Но что?.. Попытаться самому перенанять то странное нечто, в которое превратился верховный жрец Мерхат? Синх покачал головой. Нет, конечно же, это не выход – тем более, что ему никогда не предложить больше, чем уже предложено Темной Матерью. Ожерелье Проклятых душ… Высокая цена за услугу. Сколько же их там, давным-давно ушедших из Эртинойса синхов, которые обрели нового хозяина?
– Будь ты проклята, – прошептал бывший жрец Храма, – будь ты…
И умолк.
Потому что сквозь открытое нараспашку окно донеслось:
– Шезра! Метхе Шезра, ты там? Спустись, разговор к тебе есть!
«Вне всяких сомнений», – подумал Шезра.
И, прихрамывая – а хромота нападала на него всякий раз, когда синх о чем-нибудь тревожился – он отправился встречать гостя. В том, что беседа предстоит не из простых, старый метхе не сомневался.
* * *
Он встретил Мен-Роя у ворот Храма. Поклонился, как и положено гостеприимному хозяину, прижал ладони к груди, словно говоря «оба моих сердца открыты». Ийлур окинул Шезру хмурым взглядом.
– Я могу войти, метхе?
– Что? – Шезра не сразу понял, о чем, собственно, речь. А затем, сообразив, засуетился. – разумеется, уважаемый Мен-Рой. Зачем спрашиваешь? Мой дом всегда открыт для тебя, мы ведь слишком долго друг друга знаем…
– Знаем, да, видно, плохо, – буркнул ийлур, перешагивая порог. И уже совершенно нормальным, деловым тоном добавил, – Тарнэ пропал. Он выполнил то, о чем вы договаривались?
Сердца синха боязливо сжались. Так и знал, что именно об элеане пойдет речь…
– Мм… видишь ли, Мен-Рой…
– Не вижу.
– Пойдем, пойдем, – Шезра вцепился в крепкий локоть наемника и буквально потащил его ко входу в главную башню Храма, – тут случилось кое-что… Элеан-то твой лазутчиком оказался на самом деле! Ну же, пойдем… расскажу все, как есть. Да и пришел ты как нельзя кстати…
– Ну-у, – протянул Мен-Рой.
Но сопротивляться не стал, послушно брел за Шезрой, только пальцев не убирал с рукояти меча. Затем, когда они расположились в трапезной, вновь задал вопрос о Тарнэ.
И Шезра, вздохнув, сказал прямо:
– Мне пришлось его убить, Мен-Рой.
Светлые брови ийлура медленно поползли вверх.
– И ты так спокойно мне об этом говоришь, метхе? Не ожидал, клянусь Молотом Фэнтара, не ожидал… От тебя-то…
– Нет, погоди, Мен-Рой, – синх снова схватил приятеля за руку. Если, конечно, само слово «приятели» может относиться к синху и ийлуру. – Послушай, что я расскажу… Право же, не стоит думать, будто мне это было в удовольствие.
– Из-за тебя я лишился лучшего предсказателя, – сказал Мен-Рой. Он выглядел очень спокойным, но Шезра видел и злость, и недоверие в его темных близоруких глазах, а потому рассказал все, как было на самом деле.
И про исчезнувшую голову, и про изображение Дракона, Стерегущего Время на теле элеана, и о том, как за телом Тарнэ явилась сама Хранительница…
– Постой, постой! – Мен-Рой привычным жестом вскинул руки, – ты слишком много и быстро говоришь, метхе. Я правильно понял, элеан наш оказался из Храма Дракона? Татуировку я и сам видел, только не догадался.
– Да, из Храма.
– И ошивался среди нас специально для того, чтобы следить за тобой? А может, и за нами?
– Не знаю, – ответил честно Шезра, – но Хранительница…
Ийлур рубанул ребром ладони воздух.
– Довольно, Шезра. Мне, само собой, не нравится то, что ты сделал с моим парнем. Но, коль скоро он и мне приврал – туда ему и дорога. У меня нет причины тебе не верить… Пока не было…
Он поднялся, расправил тунику.
– Исчезающая голова, говоришь? Хм. Любопытно, любопытно… Ну, проводи меня, что ли, обратно. А то ведь понатыкано здесь ловушек.
И тут Шезра понял, что надо ковать железо, пока горячо. Он поглядел снизу вверх на ийлура, мысленно прикинул шансы Мен-Роя, если он схлестнется с Избранным.
«А что, если Элхадж еще не будет пребывать в полной силе, то этот силач от него и мокрого места не оставит».
– Послушай-ка, Мен-Рой, – как бы невзначай обронил Шезра, – заказ-то так и не выполнен… А синх продолжает медленно, но верно брести к Храму. Не возьмешься со своими парнями охранять окрестности?
Ийлур хмыкнул.
– А ты представляешь себе, уважаемый метхе, – сколько у меня ребят и сколько айсов Диких земель ты мне предлагаешь осматривать?
– Я хорошо заплачу, – торопливо сказал Шезра. Может быть, излишне торопливо.
– Так же, как Тарнэ? – Мен-Рой пожал плечами, – нет, метхе Шезра. Гибель элеана я тебе, так и быть, прощу, но больше – никаких заказов.
– Он идет с севера, – с каждой минутой Шезра отчаивался все больше, – прошу тебя, Мен-Рой… Если он дойдет до Храма, и Шейнира одарит его Силой, то конец всему…
– Тебе, то есть? – уточнил Мен-Рой.
Он огляделся, шагнул в направлении выхода.
– Не только мне, – прошептал Шезра, – если Избранный Шейнирой одолеет Отступника… меня то есть… Синхи перестанут быть столь беззащитными перед мечами твоих же соплеменников. Понимаешь?
Кажется, ийлур понял. И снова уселся на лавку. Подпер огромным кулачищем подбородок, уставился задумчиво на Шезру. Было видно, как все происходящее не нравится Мен-Рою, и синх выдавил из себя жалкое подобие улыбки.
– А не выпить ли нам вина из погребов Храма, метхе? Заодно и обсудим, что именно ты хочешь от меня и моих парней.
…Когда Мен-Рой отправился в свою пещеру, Шезра долго провожал его взглядом. Пока мощная спина ийлура не растворилась где-то на границе долины Золотых роз и первых деревьев. Синх удовлетворенно вздохнул. Все получилось куда проще, чем он ожидал, да и сам разговор о судьбе Тарнэ оказался не таким уж и страшным. Конечно, можно было солгать, заявить, что Тарнэ еще и не появлялся – но к чему врать старому и надежному Мен-Рою? Ийлуру, чьи услуги никогда не были и не будут лишними?
Шезра удовлетворенно потянулся, похрустел позвонками. Пока что… пока что все складывалось удачно. Шейнира могла пуститься на хитрости, но он, бывший ее верховный жрец, тоже далеко не простак.
«А главное – я не забыл указать Мен-Рою на потайной ход в Храм. Конечно, вряд ли Отступник туда сунется, ну да кто его знает…»
Назад: Глава 14 Там, где мы расстаемся…
Дальше: Глава 16 Указующий путь