Глава 8
Во славу Империи!

Из шатра командора доносились веселые, разгоряченные вином голоса – маги пожелали закатить пирушку в честь своего прибытия. Геллер хотел, чтобы Миральда тоже приняла в ней участие, но она наотрез отказалась, приврав, что плохо себя чувствует.

На самом деле ей не хотелось лишний раз показываться на глаза приехавшим чародеям. И ей совершенно не нравилось то, что они с первого взгляда признали в ней свою, обладающую Даром, и то, как смотрел на нее старший, главный чародей, тот, который был одет в темно-синий кафтан с серебряным шитьем – в его блестящих карих глазах Миральда прочла алчность, граничащую с жаждой обладания. Маг смотрел на нее как на желанную дичь.

Вот потому-то и сидела она сейчас на траве, прислонившись спиной к корявому стволу дуба и прислушиваясь к гомону, доносившемуся из шатра.

Время перевалило за полночь, но сон не шел, и забираться в маленькую душную палатку, разбитую специально для нее, тоже не хотелось. Миральда сидела, зябко обхватив руками колени, и пыталась привести в порядок блуждающие мысли. Ведь тропка ее судьбы слишком сильно петляла последнее время: появление Шениора, безнадежная и страшная схватка с вампиром, долгая болезнь, погружение в омут безумия почти до самого дна – и чудесное исцеление. А еще – мужчина, который буквально сводил ее с ума. И могла ли она себе представить раньше, что согласится поехать в Алларен и служить Императору? Все это выглядело сумасшедшей затеей, иначе и не назовешь.

При одной мысли об этом Миральда почувствовала, как щеки налились жаром. Она приложила к лицу прохладные ладони и постаралась успокоиться.

«Сейчас я куда как более безумна, чем тогда, в плену у призраков», – грустно подумала ведьма, – «хорошо еще, что он не замечает… и, ох, как же глупо было с ним целоваться…»

Как назло, в этот миг, как ей показалось, из шатра донесся твердый голос командора. Сердце ведьмы подпрыгнуло и замерло, а затем неистово заколотилось, пытаясь выскочить из груди.

«Тьфу! Совсем сбрендила!» – она закусила губу, – «разве тебе, подруга, неизвестно, что ведьмам не следует привязываться к обычным людям?»

– Но он исцелил меня, – вслух пробормотала она, – призраки ушли, они почувствовали его силу. Даже Глорис и Эсвендил поняли, что пора им, наконец, успокоиться… Его сила согревает меня и дает надежду.

И это была чистая правда.

Миральда мало что помнила из драки с тем вампиром. Шениор не проснулся, скорее всего, находясь под воздействием чар темной нелюди. А она, ведьма, вцепившись одной рукой в тянущиеся к шее белые пальцы, другой нашарила подготовленные компоненты заклятий – и от души плеснула молниями прямо в искаженное яростью лицо. Но вампир оказался куда более могущественным противником, чем можно было предположить… И они сцепились, как два разъяренных кота. Миральда отчетливо помнила, как вампир затягивал развороченную грудь, как, улучив момент, рванулся вперед, и – в решете прореженной обмороками памяти осталось лишь страшное ощущение уходящей жизни.

Потом победитель бросил ее умирать, а Шениора забрал с собой.

Миральда не знала, сколько времени она пролежала в беспамятстве, но когда пришла в себя, то услышала человеческий голос. Ей хотелось ответить, подать хоть какой-то знак о том, что она жива, что лежит в хижине – и не могла даже открыть глаза. Хоть и ненавидела ведьма людей, лишивших ее всего, но желание жить взяло свое; и потому она испытала ни с чем не сравнимую радость, когда человек не бросил ее, а забрал с собой.

Но болезнь есть болезнь. Она погружалась в бездну отчаяния, и мимо, в сизой дымке, проплывали лица тех, кого она убила на своем пути. Миральде хотелось прогнать их, но они упорно преследовали ее, ухмыляясь еще более мерзко, чем тогда, до появления Шениора. Время от времени наведывались сестры, участливо заглядывали ей в глаза и всячески увещевали вернуться.

«Ты что, прячешься здесь от того вампира?» – вопрошала Эсвендил, – «Опомнись, детка! Он уже и забыл о твоем существовании».

Глорис поддакивала и хитро улыбалась.

«Ну же, Миральда… Мы и не думали, что ты такая трусиха… Возвращайся туда, где тебе надлежит быть».

Потом они все-таки заставили ее всплыть на поверхность, где ее уже ждал… Командор великой Империи.

И призраки, испугавшись его света и его воли, разлетелись в разные стороны, как стая испуганных ворон. А сама Миральда быстро пошла на поправку.

Правда, нет-нет, да накатывала горькая волна печали: вампир забрал Шениора, и, уж конечно, не для того, чтобы вести светские беседы. Скорее всего, ее малыш, выросший из серой личинки, уже давно соединился со своими предками. Но она ничего не могла поделать, и оставалось только укорять Судьбу за то, что так мало было отпущено жизни этому славному дэйлор.

Грустила бы она по Шениору больше, если бы он был человеком? Миральда не знала. Он был подобен проблеску молнии – быстрому и смертоносному – в ее судьбе. И они слишком мало провели времени вместе, чтобы привязаться друг к другу по-настоящему. Шениор появился – и исчез. Возможно, это было к лучшему, ибо разрушительно влияние нелюди на судьбу человека. В этом Миральда уже не сомневалась.

… Полог шатра отодвинулся, ведьма с надеждой посмотрела туда – но тут же сжалась в комочек, стараясь сделаться незаметной, слиться с прохладным мраком ночи. Чуть пошатываясь, из багрового треугольника света выступил приезжий маг и, быстро оглядевшись, направился в ближайшие кусты. Миральда брезгливо поморщилась, хотя – что уж говорить – все было вполне естественно.

Через некоторое время он снова появился, шагая нетвердо и расставив для равновесия руки; добравшись до шатра, снова нырнул внутрь. Миральда вздохнула. Хорошо, что этот человек не заметил ее…

Ночь потихоньку шла на убыль. Восточный краешек неба чуть посветлел; малая луна висела над самым горизонтом. Миральда невольно залюбовалась бледным лучом лунного света, запутавшимся в охотничьей сети паука. Она была пуста; только пожелтевший листок прилип к поблескивающей клейкой нити. Вид этого одинокого листочка, подрагивающего в перекрестьях лунной паутины, напомнил ведьме о том, что наступила осень, и что скоро начнутся холодные проливные дожди. Миральда вдруг подумала о том, что сама похожа на этот одинокий листок: ведьма среди людей и человек среди нелюди. Куда дальше понесет ее ветер? На глаза навернулись слезы.

«Что толку думать и гадать? Ты все равно не найдешь ответа…»

И, вздохнув, Миральда вновь стала слушать уходящую ночь.

Шум в командорском шатре постепенно затих, и ведьма поняла, что они попросту улеглись спать.

«Мне тоже не мешало бы вздремнуть», – подумала она, поднимаясь и потягиваясь.

… В палатке было темно, хоть глаз выколи. Миральда на ощупь пробралась к расстеленной перине, провела рукой по одеялу – но вместо мягкого ворса ощутила полотно рубахи.

– А, Миральда! – командор сладко зевнул, – хотелось бы знать, где ты была всю ночь? Зачаровывала моих солдат?

– Что ты здесь делаешь? – строго спросила ведьма, – я думала, это моя палатка?

В темноте не было видно его лица, но ведьме показалось, что Геллер улыбается.

– Бесспорно, твоя. Но, видишь ли, мою заняли гости… надеюсь, ты не в обиде, что я вздремнул у тебя?

– Я думала, ты сейчас с ними, – глухо пробормотала Миральда. Близость Геллера сводила с ума; обострившееся обоняние улавливало запах его тела. Ведьма чуть отодвинулась, но тут же горячие пальцы поймали ее запястье.

– Миральда…

– Что?

– Вообще-то, я надеялся, что ты подаришь мне еще один восхитительный поцелуй.

Она закрыла глаза, сосчитала до десяти, чтобы усмирить забурлившую кровь.

– Геллер, это было неправильно, понимаешь? Ведьма не должна…

Не дослушав, он притянул ее к себе и легко коснулся губами лба. Промурлыкал, как довольный котяра:

– Это были восхитительные мгновения. Я еще ни разу не испытывал ничего подобного.

Миральда, не удержавшись, фыркнула.

– Ты что, пытаешься меня убедить в том, что никогда ни с кем не целовался?

И попыталась освободиться, но не тут-то было – рука, обнимавшая ее, обрела твердость железа.

– Нет, конечно же, – тихо сказал Геллер.

– Я ведьма. Ты не боишься? – сделала последнюю попытку Миральда, чувствуя в темноте, как ловкие пальцы командора играючи справились с завязками на сорочке. Теряя последние капли благоразумия, она всем телом прильнула к нему.

– Нет, не боюсь.

Три волшебных дня промелькнули, слившись в один. Они не клялись друг другу в вечной любви, не давали напыщенных обещаний. Засыпая под утро рядом с Геллером, ведьма старалась не думать о том, что их ждет в недалеком будущем. Он же говорил ей о том, как, покончив с дэйлор, они вдвоем уедут в Алларен, о том, как Миральда навсегда позабудет о тревожных призраках прошлого. Она слушала в пол-уха, погружаясь в сладкую дрему и не смела верить в то, что все это происходило с ней на самом деле. Ведь все было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго… Впрочем, в одном Геллер действительно был прав: страшные призраки и кошмарные сны улетучились, и сестры будто позабыли о ее существовании. Словно наконец обрели покой.

На четвертый день, выбравшись поутру из палатки и с неохотой раздергивая занавес мыслей о следующей ночи, Миральда с удивлением уставилась на непонятное сооружение, возведенное прямехонько перед шатром командора. Под ребрами тупая боль стянулась в кокон – знакомое ощущение чего-то плохого… И дело было даже не в том, что Миральда никогда не видела ничего подобного. Просто… От странного механизма буквально несло недоброй силой – и опасностью.

Столбняк продлился считанные мгновения. Затем ведьма вскочила на ноги и, пользуясь тем, что рядом с сооружнием никого не было, подошла поближе.

Она и в самом деле никогда не видела ничего подобного. Ведьмы черпают силу в незамысловатых компонентах, располагая их, как подобает, а потому еще с давних времен не считалось смешным или странным, когда ведьма обвешивала себя мешочками со снадобьями, птичьими перышками, кусочками самоцветов и прочей дребеденью, становясь похожей на витрину преуспевающего торговца. Наоборот, такая ведьма внушала уважение и страх, ибо могла сотворить множество самых разнообразных заклятий.

Здесь же, на поляне, стояло нечто, созданное специально для получения Силы, Черной, вредоносной Силы, направленной на… Миральда зажмурилась. Открыла свое восприятие – и через мгновение поняла. Сила, порождаемая взаимодействием полей сооружения, была направлена на уничтожение существ нелюдской природы!

Едва веря своим ощущениям, Миральда стояла и смотрела на созданную чародеями смерть. В центре был установлен гигантский котел, окруженный тонкими железными спицами, соединенными меж собой коленцами и напоминающими лапки паука. Над котлом раскрывала зев воронка, переходящая в змеевик, который, в свою очередь, проходил над подготовленными кострищами и обрывался в аккурат над медной жаровней. Земля вокруг нее была исчерчена концентрическими кругами, по четырем сторонам света обложенными белыми косточками. Приглядевшись внимательнее, Миральда поняла, что косточки эти – ни что иное, как фаланги человеческих пальцев. Тошнота резко подкатила к горлу, и ведьма поспешно отвернулась.

Что же делать? Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, для кого предназначена вся эта смертоносная сила. И неужели… неужели они делают это с ведома командора?!!

Нет, нет… Такого просто не могло случиться… Геллер никогда бы не позволил получить победу такой ценой… Или позволил бы?..

Утихомирив кое-как мятущиеся обрывки мыслей, Миральда кинулась к шатру командора. Часовой было возмутился, но она так глянула на него, что солдат съежился. Знал, что опасно связываться с ведьмой.

Командор, склонившись над столом, разбирал письма. Увидев Миральду, он приветливо кивнул ей, но, сообразив, что ведьма не в духе, удивленно приподнял брови.

От волнения она задыхалась.

– Геллер… Зачем маги построили это?

Он вздохнул, и Миральде показалось, что с видимым облегчением.

– А, моя красавица, ты за этим пришла? Они сказали, что эта штука позволит войскам беспрепятственно войти в Дэйлорон и добраться до столицы, или что там у них…

Она не поверила собственным ушам.

– И ты так спокойно говоришь об этом, Геллер? А, да! Скорее всего, они не сказали тебе, каким образом обезопасят императорскую армию?

Командор пожал плечами – широкими, крепкими, которые было так приятно обнимать…

– Мне и не нужно это знать, дорогая. Скорее всего, они объяснили императору. Да что это с тобой? Ты сама не своя!

Миральду буквально затрясло. Подскочив к Геллеру, она прошипела, как разъяренная кошка:

– Они собираются убить всех дэйлор!!! Этого они тебе не сказали?!!

Она смотрела в чистые, светлые глаза Геллера, напоминающие замершее в смертоносном полете лезвие меча и ждала… Наверное того, что он вздрогнет, возмутится, позовет людей и прикажет им разрушить постройку магов, но… Командор только развел руками.

– А если это единственный путь для империи – получить эти земли? Так решил Император, и я не могу не принять его решения.

– Геллер… – шепот, выползающий из покалеченного горла, был похож на сухое шуршание змеи по песку, – Геллер… Неужели ты позволишь им сделать это? Я прошу тебя… умоляю… прекратите! Вы собираетесь погубить целый народ, разумный народ, так похожий на нас ради блестящих камней и золота!

– Послушай, Миральда, – он положил ей руку на плечо, – все, что я делаю – я делаю во славу Империи.

Рука была тяжелой; приятное тепло начало расползаться по коже. И как же трудно… Стиснув зубы, ведьма сбросила его руку.

– Значит, ты не сделаешь ничего, чтобы остановить их?

– Это приказ Императора, – Геллер покачал головой, – не мне судить…

Горло предательски сжалось. Да, им было слишком хорошо вдвоем, чтобы это длилось вечно… Заморгав, чтобы осушить внезапно набежавшие слезы, Миральда сделала еще одну попытку.

– Ты обещал мне, – прошептала она, – ты же обещал, что приложишь все усилия, чтобы никто из мирных не пострадал! И я только ради этого я согласилась отправиться в Алларен, к императорскому двору… Разве я совсем ничего не значу для тебя?

Удар достиг цели. Командор опустил глаза и принялся перебирать карты, разбросанные по столу.

– Это приказ Императора, – пробормотал он, – ни в чем не препятствовать магам и присоединить Дэйлорон к землям Империи. Я ничего не могу сделать, Миральда, даже если бы и хотел. А я… я хочу, потому что ты и в самом деле многое значишь для меня. Но не могу, понимаешь?!!

Не говоря больше ни слова, ведьма вышла из шатра. Хорошо еще, что он не пытался ее удержать, иначе ей было бы совсем тяжело. Геллер не был виноват в происходящем… Вернее, вся его вина заключалась в том, что он не смеет ослушаться императора… Император, только Император был господином для него, и только воля владыки была священна. Тень императора… Миральда хмыкнула. Но почему же ей так больно?

Непрошенные слезы все-таки набежали на глаза, смазывая деревья в размытые желто-зеленые пятна, мешая их, как на палитре художника, с сизой дымкой пасмурного неба.

Она снова подошла к застывшей в ожидании смерти. Если Геллер отказался предотвратить гибель народа, то это сделает она, простая ведьма. Но вот как?..

И в этот миг откуда-то из глубин сознания на поверхность вынырнула мысль.

Миральда быстро вытерла глаза и огляделась. А что, если разузнать, как действует эта штука – и поломать ее? Естественно, маги смогут отстроить ее заново, но это даст несколько дней передышки, и за это время она придумает что-нибудь еще…

И на сей раз господин Случай проявил свою благосклонность.

– Любуешься?

Черноволосый маг, старший из всей прибывшей троицы, подошел неслышно и остановился в двух шагах. Миральда заметила, что он тоже смотрит на свое творение.

– Я давно хотел с тобой поговорить, – сказал он, и взгляд его ленивым слизнем переполз на Миральду, – да ты все занята была.

Ведьма усмехнулась. Да, все эти дни она была очень занята…

Маг щелчком взбил кружево на манжетах, провел пальцами по блестящим волосам.

– Дело вот в чем, Миральда – так ведь тебя зовут? Я вижу в тебе нешуточный Дар. Конечно, бывало и получше, но среди магов ты далеко не последняя. Таким, как ты, не место в лесной глуши. Я могу предложить тебе переехать в Закрытый город, в Алларен.

– К императорскому двору, что ль? – осторожно спросила она.

Маг усмехнулся.

– Не-ет. Маги закрытого города не служат Империи, знаешь ли. Мы занимаемся своими ислледованиями, и, как видишь, не чураемся приглашать одаренных ведьм и охотников, ежели встречаем таковых. Тебе ведь интересны различные проявления Силы, а? В Закрытом городе у тебя будут превосходные компоненты – и великолепные возможности ставить опыты…

– Магия ради магии, – невольно пробормотала Миральда, – но ведь магия должна быть… ради чего-то? Вот, к примеру, я помогаю людям…

И тут же запнулась.

«Помогаю людям… Могу ли я вообще об этом заикаться?»

Маг насмешливо смотрел на нее.

– О, да, ты очень помогла людям, когда спалила дотла деревню. Мы отследили всплеск Силы, и, хочу заметить, это было недурственно.

Ведьма вспыхнула. Так они знали о ней!

– Если маги не служат Империи, то почему же вы помогаете захватить Дэйлорон? – немного невпопад спросила она.

Чародей пожал плечами.

– Император заключил с нами контракт, если ты, конечно, понимаешь, что это означает. Он пообещал нам кое-что взамен… А мы подрядились разрешить ту неприятную ситуацию, в которой оказался молодой владыка.

На языке у Миральды вертелся вопрос – а что же такого пообещал император магам в обмен на помощь? Но вместо этого она кивнула в сторону магического сооружения и наивно поинтересовалась, что это за штука и как она работает.

– Мое детище, – гордо заметил маг, – я работал над этим три года, прежде чем нашел нужные соотношения…

Его взгляд уже не напоминал ленивого слизняка. В карих глазах заблестел фанатичный огонек, и Миральда поймала себя на том, что, невзирая ни на что, маг начинал ей нравиться. Сила и воля переплелись в нем, нежданно-негаданно породив неугасимую жажду нового познания.

Странным казалось только то, что человек этот провел три года, создавая заклятья, несущие Смерть.

– На самом деле возможности весьма и весьма ограничены, – говорил тем временем чародей, – благодаря этому концентратору – да, я назвал его так, – мы не сможем извести всех дэйлор в этом мире. Я смогу воздействовать только на определенные земли, да и то умрут они не сразу. Это что-то вроде болезни, неизлечимой и смертельной, но на большие территории, понимаешь?

– Какая жалость, – качнула головой Миральда, ловя каждое слово, – но и без того проделана грандиозная работа!

– Ничего, я его усовершенствую, – пробормотал он польщено, – жаль, что сейчас времени маловато… Я все необходимое с собой привез.

– Когда ты его усовершенствуешь, боюсь, истреблять будет просто некого, – пробурчала Миральда.

Маг расхохотался.

– Не останется нелюди, займемся землями за Кайэрскими топями! А я гляжу, ты остра на язык, ведьма. Поехали в Закрытый город, представлю тебя Магистру, а?

– Я подумаю, – пробормотала Миральда, – скажи-ка, какое место самое уязвимое в этом… мм… концентраторе?

– А вот это – моя тайна! – чародей лукаво подмигнул, – сегодня вечером ты понаблюдаешь действие моего детища, и поймешь, как серьезно мы занимаемся магией!

– Поглядим, поглядим, – промурлыкала ведьма, – что ж, спасибо за интересную беседу…

– Витальдус.

– У меня еще много дел.

– Разумеется, – он пожал плечами, внимательно поглядел на нее и вдруг нахмурился, – надеюсь, ты не хочешь повредить концентратор, чтобы спасти презренную и бесполезную нелюдь? Я-то запасся материалами и для второго такого же, твое вмешательство никого не спасет. А вот тебя убью, ежели что… И желание Магистра видеть тебя в стенах нашей цитадели не помеха.

Миральда надменно вздернула подбородок.

– Ты мне угрожаешь, Витальдус? Не советую. Может быть, я простая ведьма, но тебя и твою братию не боюсь. Займись своими делами, маг, и не лезь в мои.

Чародей и бровью не повел. Сложил руки на груди и, ухмыльнувшись, прошелестел:

– Думаю, мы друг друга вполне поняли, Миральда.

– Безусловно, Витальдус. Я запомню твои слова.

Ближе к вечеру Геллер почувствовал себя совершенно несчастным. И дело было даже не в том, что маги Закрытого города подготовили мучительную гибель многим дэйлор, чтобы расчистить путь армии к столице; на дэйлор ему было в высшей степени наплевать. Дело было в том, что он не мог выполнить обещание, данное Миральде, когда они сидели на стволе поваленного бурей дерева, на краю мелколесья, и смотрели на закат. Перед ним на одной чаше весов была ведьма, на другой – верность Императору. И, к своему великому замешательству, Геллер до сих пор не мог решить, какая чаша должна перевесить. Вернее, он четко осознавал, что сила на стороне Императора, и что он, командор, никогда не ослушается приказа своего владыки. И в то же время нельзя было не признать, что происходило не совсем то, что должно быть на честной войне, когда просто и незамысловато сшибаются две армии и рубятся, пока одна не одержит верх. То, что собирались сделать маги, откровенно говоря, попахивало весьма и весьма дурственно. И Геллеру все это не нравилось.

Ко всему прочему, Миральда, воспользовавшись тем, что сам он был весь день занят, бродила по всему лагерю как неприкаянная, пугая солдат своей призрачной бледностью и совершенно отсутствующим взглядом. В какой-то миг Геллеру показалось, что ведьма что-то замышляет, но когда он прямо спросил ее об этом, она только рассмеялась и сказала, что просто-напросто собирает нужные травки на охранный амулет одному старому солдату. Тогда Геллер подумал, что неплохо запереть ее подальше от беды, но тут его заняли капитаны, и ведьма снова осталась предоставленной самой себе.

Командор недовольно поморщился. Все-таки что-то она задумала, Миральда – но что? Не вышло бы чего плохого…

– Что задумались, командор? – Витальдус развязно хлопнул его по плечу, поставил бокал с вином прямо на стол с разложенными картами.

Геллер раздраженно посмотрел на него.

– Да вот, уважаемый, все думаю – что такого предложил наш владыка Закрытому городу? Дорого ли заплатил за услуги?

Конечно же, он размышлял о другом – но этим вопросом тоже успел задаться не раз. Отчего же не спросить напрямую?

Маг усмехнулся, посмотрел на Геллера чуть снисходительно.

– Вам, командор, это знать вовсе не обязательно… Но я, пожалуй, намекну – Магистру интересно все, что связано с их магией. А кроме того…

Он не договорил. В шатер ворвалась оглушающая мешанина звуков: бешеный стук копыт, дикое ржание, людские крики… Схватившись за меч, и гадая, что такого могло произойти в лагере, Геллер рванулся к выходу; маг – следом.

Прямехонько на шатер командора несся добрый десяток лошадей, расшвыривая всех, кто пытался хоть как-то их остановить. Достигнув магического сооружения, кони с сочным хрустом раздавили змеевик, расшвыряли металлические спицы… еще миг – и они снесут шатер и растопчут всех, кто в нем находится.

Не заботясь более о маге (пусть чародей сам подумает о собственном здоровье!), Геллер с усилием бросил свое тело в сторону, как можно дальше от шатра. Упав на одно колено, поднялся и, чувствуя, как почти рвутся от напряжения сухожилия, в два прыжка оказался рядом с деревом.

В этот миг что-то проорал маг; в воздухе блеснуло, громыхнуло и потянуло серой. Перед шатром, откуда ни возьмись, выросла стена из клубящегося дыма.

Но уже в следующее мгновение Геллер оценил мастерство Витальдуса: налетев на призрачную, невесомую завесу, кони валились с ног, в пыль, как будто кто-то умелым ударом подсек им сухожилия.

Маг уверенным движением мясника, засучивающего рукава, выпростал белые запястья из-под бархата камзола, вскинул руки вверх, словно пытаясь проткнуть пальцами небесный купол.

– Akt’d enn t’ar!

И следующим движением его скрюченные пальцы пронзили воздух в направлении шевелящейся груды конских тел.

Геллер едва верил собственным глазам: с абсолютно чистого неба, где с самого утра не было ни облачка, ударила молния. Поплыл густой, тошнотворный запах горящей плоти; еще миг – и там, где в судорогах бились связанные магией лошади, осыпалась на землю зола.

А Витальдус, не медля, кинулся к жалким останкам своего сооружения. Упав на колени, он принялся судорожно разгребать руками то, что осталось от взбесившихся коней, ругаясь при этом на чем свет стоит. Затем, выдернув нечто маленькое, неприметное, издал торжествующий вопль.

Геллер уже шел к нему. Хоть и неприятным казался чародей, все ж таки – три дня работал, не покладая рук… Маг, растрепанный, перемазанный золой, и с лицом белым, как мел, сунул ему под нос свою находку.

– Где она?!! Где эта тварь?..

Геллер в недоумении смотрел на то, что держал, брезгливо, двумя пальцами, Витальдус. Это было совершенно безобидное на вид колечко, сплетенное из конского волоса, с несколькими завязанными узелками, и крест-накрест перевязанное травяными стеблями.

– Где ведьма?!! – совершенно не владея собой, взвизгнул маг.

Швырнув вещицу на землю, он принялся в исступлении топтать ее, не переставая поминать всю родню упомянутой особы.

– Я поищу ее, – пробормотал Геллер.

На душе стало совсем мерзко. Судя по происшедшему, Миральда решила бороться своими способами. И зачем, спрашивается? Теперь ему придется приложить немало усилий, чтобы уладить скандал…

Он осторожно заглянул в ее палатку и отчего-то почти не удивился, никого там не застав.

– Лошадей, – прохрипел над ухом маг, – я найду ее и убью, эту ненормальную стерву. И ты, командор, не будешь мне мешать. Ибо таков приказ Императора!

Миральда спешила. Ей удалось выиграть совсем немного времени, не больше трех дней – и за эти считанные дни она должна была добраться в волшебное королевство дэйлор и убедить… кого-нибудь, хотя бы и самого короля в том, что и без того немногочисленному народу следует покинуть земли до того, как болезнь найдет их.

Она слабо представляла себе, куда могут двинуться дэйлор, но не переставала твердить самой себе, что им нужно скрыться на время, пока не успокоится ненасытный Император, пока не отправятся восвояси маги… Уж лучше потерять на время свои дома и города, чем жизни…

«Конечно, они могут возразить», – думала ведьма, – «кто-нибудь скажет, что они готовы погибнуть в бою и не уйдут со своей земли. Но какой же, во имя Небес, это бой?!!»

Миральда быстро шла по мелколесью. Лошадь, позаимствованная на время, уже была на пути в лагерь – незамысловатая попытка немного запутать следы, на тот случай если Геллер вышлет погоню. Сама же Миральда была налегке, не взяла с собой ровным счетом ничего, за исключением маленького заплечного мешка и фляги с водой. И это позволяло надеяться, что она будет и дальше продвигаться достаточно быстро.

Вечерело. Со стороны Дэйлорона тянуло промозглой сыростью; задумчиво шелестели деревья, презрительно рассматривая семенящую человеческую фигурку, такую маленькую и жалкую. Миральда остановилась, чтобы перевести дыхание, отстегнула от пояса фляжку с водой. Теплая, отдающая железом вода слабо утоляла жажду, но все же это было лучше, чем ничего.

Ведьма улыбнулась при мысли о том, какой, вероятно, переполох поднялся в лагере при виде табуна, несущегося прямиком на шатер командора. Впрочем, Геллеру ничто не угрожало – знак был оставлен как раз за смертоносным детищем Витальдуса; кони бы просто остановились в каких-нибудь пяти шагах от шатра. Теперь маги долго будут восстанавливать свой концентратор, а она тем временем постарается убедить дэйлор покинуть на время Дэйлорон.

Она шла и шла вперед, и не взирая ни на что, на душе было хорошо и спокойно.

«Это потому что я сделала все правильно», – сказала она себе, – «жаль, что с Геллером не попрощалась… Но, может быть, еще доведется нам встретиться… Кто знает?»

Миральда глубоко вздохнула. Да, никому не ведомы пути Судьбы… Возможно, и повстречает она еще красавца командора; ведь решила же после Дэйлорона отправиться на Юг, туда, где большие города. Уж там-то найдется и ей работа, кого полечить, кого приворожить, а кого и вокруг пальца обвести – люди так падки на чудеса! Жаль вот только, что не будет с ней сестер. Впрочем, когда-нибудь они снова встретятся, и пусть это случится не скоро – она будет терпеливо ждать своего часа.

Она шла. Все дальше и дальше углубляясь в мелколесье; ей казалось, что она одолела большую часть пути, и что еще немного – и поднимутся среди обычных деревьев гигантские ели, мрачные стражи границ Дэйлорона, о которых рассказывал Шениор. Но, конечно же, земли дэйлор были еще неблизко.

…Где-то неподалеку раздалось лошадиное ржание. Миральда остановилась, прислушалась – и в самом деле, кто-то пробирался по мелколесью на лошадях. Может быть, путники, а может быть… Ведьма ускорила шаг; лес, как назло, поредел, и, если не миновать проплешину, спрятаться будет негде. Она быстро ощупала свои немногочисленные компоненты, которые успела собрать в лагере – немного птичьих перьев, конский волос, несколько лягушачьих лапок… С таким арсеналом не развернешься, разве что глаза запорошить чем, да припугнуть хорошенько. В который раз Миральда пожалела, что, бросившись с головой в омут страсти и забыв обо всем на свете, не разжилась несколькими кусочками ведьминого камня – вот где настоящая Сила!

Но – что жалеть о том, чего нет? Конское ржание, хруст веток под копытами приближались, и единственное, что ей пришло в голову, так это спрятаться в развилке старого дерева.

Она замерла, прижавшись к теплой коре и, затаив дыхание, стала ждать.

Показался Витальдус на вороном тонконогом коне. Одного взгляда на сосредоточенное лицо мага оказалось достаточно, чтобы оценить всю серьезность его намерений. А следом… Руки задрожали – ох, как нехорошо! Особенно в преддверии знатной драки. Следом, раздернув жидкую завесу золотистой листвы, выехал командор Геллер. Они остановились на опушке; маг повертел головой – и как-то очень быстро его взгляд впился в раздвоенный ствол. Конь под чародеем нетерпеливо заплясал, будто предвкушая хорошую драку. Но Витальдус не торопился плести атакующее заклятье. Ему очень хотелось хотя бы на миг – но насладиться собственным превосходством.

– Что, доигралась? Я говорил, что убью, если будешь под ногами путаться? – рявкнул чародей, натягивая поводья и заставляя своего коня стоять смирно, – Магистр тебе, дура, великую честь оказал, позвал в Закрытый город. Да еще после того, как твоя припадочная мамаша чуть его не угробила! Тьфу! Что мать, что дочка…

Миральде стало обидно – до неприятной горечи, сжимающей горло. И вовсе не потому, что маг обозвал ее дурой. Все было гораздо хуже: расфуфыренный индюк из Алларена покусился на один из немногих уголков в душе ведьмы, который не запятнали ни горести, ни бурые пятна пролитой людской крови. Этим пятнышком света была память о матери, ведьме, отдавшей свою жизнь за обитателей маленькой деревни.

– Моя мама не была припадочной, – обиженно пробормотала Миральда. В груди поднималась, клокоча, злость; ведьме вдруг захотелось как следует поджарить мага, так, чтобы вопил и бился в агонии, долго-долго, и чтобы кожа слезла пузырями, обнажая мясо… Она встряхнула головой, усилием воли отгоняя навязчивое видение и пытаясь привести в порядок мысли. Предстоял серьезный бой, и будет лучше, если она подумает о защите.

А Геллер спокойно наблюдал за происходящим, не предпринимая ровным счетом ничего.

«Я, видно, ошиблась в нем», – мрачно подумала ведьма, – «что ж, поделом. И мне, и им. Мы еще поглядим, кто кого».

И Миральда, порывшись в мешочке на поясе, извлекла связанные в пучок воробьиные перья и несколько волосков из конской гривы. Из этих компонентов можно было соорудить классическую Ловчую Сеть, в которой бы непременно застряло заклинание Витальдуса. Который, покончив с вступительным словом, перешел к делу.

Ведьма ощутила, как вокруг Витальдуса зарождается мощное поле Силы, смертоносное, испепеляющее.

Эх, где ее милые кусочки обсидиана?

Поле скрутилось в тугой огненный кокон – такой разворачивается настоящим огненным вихрем, остановить его трудно, но… Попробовать все-таки придется.

Она зажмурилась. Лучше не смотреть, а просто ощущать. Тогда легче сконцентрироваться, а ей сейчас придется ох как нелегко…

Огненный кокон окончательно вызрел в пальцах мага, готовый сорваться, расцвести пламенным цветком, горячим языком лизнуть затаившуюся ведьму… И вдруг… Осыпался бесполезными искрами на жухлую траву.

Миральда открыла глаза. Бесчувственный, но живой Витальдус навалился на конскую шею, а Геллер неспешно прятал меч. Мгновенный бросок малой порции Силы – и ведьма поняла, что на затылке чародея вспухает самая обычная шишка. Геллер всего-навсего оглушил его, ударив плашмя мечом.

Она торопливо выбралась из развилки и в нерешительности остановилась под деревом.

– Иди, иди! – командор махнул ей рукой, – что бы ты ни делала, я не буду тебе мешать! Только… Возвращайся! Мое предложение все еще в силе!

Миральда откашлялась. Как бы ей хотелось, чтобы голос ее звучал звонко!

– Что ты ему скажешь? – сипло прокаркала она.

– Я что-нибудь придумаю, – Геллер пожал плечами и улыбнулся, – он мне ничего не сделает. Я же тень Императора, не забывай.

И, подхватив поводья вороного коня, он развернулся и медленно поехал прочь, то и дело поправляя в седле сползающего набок Витальдуса.

А Миральда поспешила дальше. Ведь у нее оставалось не так уж много времени.

– Так вот оно в чем дело, – тонкие белые пальцы Старшего перебирали пергамент, на котором Селлинор д’Кташин записал свое последнее признание, – я был просто слепым… Как думаешь, можем ли мы винить его, Шениор?

Они сидели на балконе д’Элома’н’Аинь. Две луны, Большая и Малая, отражались, как два глаза, в застывшем зеркале Поющего озера; серебрились лапы гигантских елей. Шениору было видно крыло дворца, и казалось, что сами стены источают мягкое жемчужное сияние.

– Не знаю, – просто сказал он, – я не знаю, как бы поступил я на его месте. Да и что теперь говорить об этом?

Старший качнул головой; его сапфировые глаза неотрывно смотрели на Шениора.

– Ты быстро принимаешь мудрость нашей земли. Жаль, что знамения не сулили тебе ничего хорошего… с самого начала.

Шениор передернул плечами. И ведь вовсе необязательно было старому вампиру напоминать об этом именно сейчас, когда он почти убедил себя в том, что все как-нибудь обойдется. И, чтобы перевести разговор в другое русло, завел речь об успешном походе Миртс.

– Лунный Цветок видела в людском лагере магов. Как думаешь, Учитель, чем это может угрожать Дэйлорону? И не можем ли мы нанести превентивный удар?

Старший, прищурившись, глядел на застывшее отражение двух лун.

– Император любит прятать парочку козырей в рукаве, в этом мы уже убедились. Три мага – сила небольшая, но слышал я, что людские чародеи рождаются все более могущественными. В то время как уже очень давно не рождались среди дэйлор маги, способные устроить вторую Огневую пустошь.

Он замолчал, все также глядя на озеро. Там, в аккурат между отражениями лун, вода всколыхнулась, и на поверхность всплыл бутон – огромный, размером с голову тритона. В воздухе поплыл тонкий, едва ощутимый аромат.

– Значит, ты не можешь сказать, чего можно от них ждать? – уточнил Шениор, – а если я попрошу отправить туда нескольких воинов, чтобы разделаться с магами?

Бутон лопнул – и на темную воду упали первые серебристые блики.

– Одна ведьма лихо управилась с моими куницами, – ответил Старший, – на что способны три чародея? К тому же, убей мы одних, вслед за ними явятся другие.

– Но что же тогда делать? – Шениор смотрел, как медленно раскрывается Лунный Цветок – целый шар тонких белых лепестков.

– Мы уже предотвратили роковую битву и освободили трон от предателя, – задумчиво прошелестел Старший, – армия не может бесконечно стоять у наших границ, они захлебнутся в собственных отбросах, начнутся болезни, боевой дух будет слабеть с каждым днем; появятся недовольные… Это чудовище пожрет само себя, нужно только время.

– А если они все-таки двинутся вглубь Дэйлорона?

Старший ухмыльнулся.

– Тогда мы встретим их под покровом леса, и людская армия истает, как кусок льда на солнце. Дэйлор нынче немногочисленны, но лес и воля Дэйлорона с нами. Люди в лесу – это жалкое зрелище, а тем более, в лесу Дэйлорона. Нам следует выждать, Шениор… Помни, что нет ничего драгоценнее жизней дэйлор. Их и без того слишком мало.

Он вдруг выпрямился в кресле и строго спросил:

– Что тебе нужно, Каннеус?

Шениор обернулся – и правда, на пороге балкона стоял, застыв в почтительном поклоне, первый министр.

– Мой король. Я только что получил донесение от стражей границ, что со стороны Огневой пустоши на землю Дэйлорона ступил человек. От него, конечно же, следовало избавиться, но я взял на себя смелость отдать приказ схватить его и доставить во дворец, где Ваше Величество могли бы его допросить. Возможно, он может быть полезен.

– Еще ни разу не ступала нога человека по священной земле, – нахмурился Шениор, – не много ли ты на себя берешь?

– Позвольте, Ваше Величество, – вкрадчиво зашелестел Старший, – нет большой беды, если человек увидит красоту д’Элома’н’Аинь перед тем, как умереть.

Дэйлор взглянул на министра – тот ждал, напустив на себя самый равнодушный вид; цепкий взгляд его скользил по Поющему озеру. И было совершенно непонятно, о чем он думает.

– Есть в твоих словах правда, Учитель, – Шениор уважительно склонил голову, – пусть человека поместят в дворцовую темницу, и я лично буду разговаривать с ним.

Каннеус поклонился и, бросив настороженный взгляд на Старшего, ушел прочь, словно утонув во мраке.

– Может, это просто сумасшедший? – пробормотал Шениор, – кому еще могло прийти в голову по собственной воле войти в Дэйлорон?

– Отчего ты полагаешь, что по собственной? Он может быть и просто гонцом, и лазутчиком. Он может быть… кем угодно.

Мелколесье закончилось.

Миральда стояла, задрав голову, и рассматривала тонущие в сумеречном небе кроны. Похоже было на то, что она наконец добралась до границ Дэйлорона. Еще шаг – и она окажется в таинственной стране, где жил странный народ, так похожий на людей – и в то же время столь отличный от них.

Ведьма стояла, зябко обхватив руками плечи. На первый взгляд, ничто не угрожало ей, но по коже нет-нет, да пробегал неприятный холодок тревоги. Все-таки дэйлор считали людей врагами, чем Мрак не шутит – а вдруг никто не захочет и слушать ее?

Миральда поглядела в сумрачное, темнеющее небо. Ночь вступала в свои права, и следовало бы не торопиться, дождаться утра, когда все в лесу знакомо… Но время истекло: она пробыла в пути почти два дня. Скорее всего, маги уже подготовили новый концентратор и готовятся пустить его в ход… А ведь еще предстоит уговорить короля дэйлор увести, спрятать свой немногочисленный народ… Или хотя бы убедить их предпринять попытку обезопасить себя – все-таки у дэйлор есть свои маги, кто знает, на что они способны?

– Пусть они мне поверят, пожалуйста, – пробормотала ведьма, обращаясь к мутным небесам, – я должна им помочь…

Она внимательно оглядела строй молчаливых гигантов, неодобрительно шелестящих листвой. Желудок противно сжался в комок, и Миральда хмуро призналась себе в том, что ей просто-напросто страшно.

Уж слишком враждебно глядели на нее древние деревья.

И как-то слишком тихо было вокруг, словно лес настороженно ждал, что будет делать человечишко, посмевший ступить на чужую землю.

Миральда мотнула головой. Все это – наваждение. Не более. В конце концов, разве не приходилось ей сталкиваться с вещами куда как более страшными, чем молчаливый лес?

– Вперед, подруга, – сказала она самой себе, чтобы разрушить эту тягостную тишину.

И, с трудом переставляя сбитые ноги, двинулась вперед.

… Она брела по колено в тумане, белом и плотном, как молоко. Одно за другим из сумрака выступали гладкие черные стволы; звуки тонули в мягком, обволакивающем море тишины, и даже шелест листьев утих.

Миральде очень не нравился этот туман – кто знает, что может в нем скрываться? И потому она сжимала в кулаке компоненты к заклинанию молнии на тот случай, если какая-нибудь бойкая зверушка соблазнится ее ногами.

Стемнело, но ненадолго – вскоре выкатились на небосвод большая и малая луны, два небесных ока, и осветили ее путь. Туман под ногами поредел, словно в молоко щедро плеснули водой.

Ведьма остановилась еще раз, чтобы хлебнуть воды и немного перевести дух.

Но, стоило поднести флягу ко рту, что-то ударило в нее, и Миральда глупо уставилась на черное древко стрелы, пробившее жестянку насквозь.

Воистину, она была на территории дэйлор!

Усталость как рукой сняло. Отшвырнув в сторону флягу, Миральда подняла вверх пустые руки.

– Не стреляйте! Я пришла с миром! Мне нужно увидеть вашего короля, как можно скорее!!! Это… дело жизни и смерти.

Тишина. Но больше ни единой стрелы не вылетело из сплетения теней.

– Отведите меня к вашему властелину! – что было мочи завопила Миральда, а получилось хриплое и сиплое карканье.

Она вздрогнула, когда в спину больно кольнул стальной клинок. Теперь… либо ее убьют, либо уважат просьбу. Все зависело от того, насколько она будет убедительной, и насколько хорошо понимают людское наречие встретившие ее дэйлор.

– Не дергайся, – прозвучал за спиной низкий голос с едва заметным певучим говором, – руки за спину, живо!

– Мне нужно увидеть вашего властелина, – торопливо просипела Миральда, – пожалуйста… у меня очень важные сведения, от этого зависит…

– Замолчи. Руки назад!

Невидимый пока дэйлор надавил клинком сильнее, и ведьма ощутила, как по позвоночнику потекла тонкая теплая струйка.

– Вы отведете меня к королю? – прошептала она, заводя руки назад и чувствуя, как запястья стягивает грубая веревка.

– Король сам решит, нужна ты ему или нет.

Миральда кивнула. Конечно, пока все шло не совсем так, как ей того бы хотелось, но все же… Ведьма терпеливо вынесла процедуру обыска и только вздохнула, когда все ее немудреные магические компоненты перекочевали к хмурому воину.

– Времени осталось слишком мало, – она повернула голову и в сумраке увидела молодого дэйлор. Он был высок ростом, одет в удобную куртку из темной ткани и такие же штаны. Две черных недлинных косы лежали на широкой груди; уголья глаз, казалось, вот-вот вспыхнут испепеляющим огнем.

– Об этом будет судить король, – мрачно обронил он и поджал губы, – тебя следовало убить, но мне запретили.

И, вцепившись ведьме в предплечье, он потащил ее вперед.

– Я не враг, – Миральда предприняла еще одну попытку наладить отношения, – пожалуйста, поверьте мне! Это так важно…

Дэйлор молча волок ее куда-то.

– Как тебя зовут? – спросила она, – когда-то я была знакома с одним дэйлор, его звали Шениор… Жаль только, что он погиб…

– Шениор? – в голосе воина появилось удивление, – ты лжешь, женщина. Среди дэйлор нет двух с одинаковыми именами! И ты смеешь утверждать, что Шениор д’Амес мертв?!!

– Мне бы очень хотелось, чтобы он был жив, – озадаченная таким ответом, пробормотала женщина, – куда вы меня ведете?

– Там ты будешь дожидаться решения нашего короля.

Миральда вздохнула. Нет, все окажется куда как сложнее, чем она ожидала… Еще раз поглядев на своего конвоира, она поняла, что пробиться сквозь стену недоверия и враждебности будет сложно. Не взяла ли она на себя невыполнимую задачу?

Неожиданно они остановились перед деревом. Дэйлор потянул за сучок; с мягким шорохом кусок коры отодвинулся в сторону, открывая проход – достаточный, чтобы прошел человек. Внутри ствол оказался полым; Миральда, позабыв о приличиях и приоткрыв рот, взирала на уютную комнату, где стояли стол и широкая лавка.

– Ты ждешь приглашения? Садись, – приказал воин, – я должен посовещаться о том, что с тобой делать дальше.

Внутри все сжалось в тугой ком. Неужели ей придется просидеть здесь неведомо сколько, в то время как смерть может в любой миг обрушиться на этот народ?

– Отведите меня к королю, или кто там ваш повелитель! – Миральда умоляюще посмотрела на дэйлор, – дело жизни и смерти… Вы должны меня выслушать!

Вместо ответа дэйлор толкнул ее на скамью.

– Сиди и жди, женщина. Мне не о чем с тобой разговаривать.

И, окинув ее взглядом, исполненным великолепного презрения, дэйлор вышел. С таким же тихим шорохом дверь стала на место, и Миральда поняла, что просто-напросто замурована в стволе дерева.

Вскочив на ноги, она рванулась к тому месту, где еще совсем недавно был вход, и изо всех сил ударила плечом светлую древесину. Затем еще. И еще.

– Выпустите меня!!! Вы просто слепцы! Мне нужно видеть короля, как можно скорее!

Миральда надеялась, что ей удастся как-нибудь расшатать дверь, выяснить, где припрятаны таинственные рычаги, открывающие и закрывающие ее – но, похоже, древесная дверь, встав на место, срослась с остальной частью ствола. Задыхаясь и ничего не видя сквозь злые слезы, Миральда упала обратно на скамью.

Время тянулось раздражающе медленно, как бывает всегда, когда ждешь чего-то. Ведьма еще раз обошла свое узилище – никаких признаков того, что ствол открывается изнутри. Или здесь замешана магия дэйлор?..

– Был бы здесь Шениор, он бы мне поверил, – пробурчала она себе под нос, устраиваясь на скамье, – бедный мой малыш…

А потом усталость взяла свое, и ведьма сама не заметила, как задремала.

… Она проснулась оттого, что кто-то сердито тряс ее за плечо. В глаза ударил яркий свет, Миральда зажмурилась.

– Вставай, женщина. С тобой будет говорить король.

От радости сердце затрепетало; ведьма неуклюже села, уже не чувствуя затекших рук – и тут же поняла, что находится уже не в чудной комнате, что в стволе дерева. Теперь вокруг были угрюмые, серые стены; кое-где сочилась вода, и, к тому же воняло гнильем. Перед ней стояли два широкоплечих дэйлор с факелами, третий – тот, что будил, скривившись, презрительно смотрел на нее.

– Поднимайся. Никто не смеет сидеть в присутствии короля.

– Может быть, вы мне поможете? – выдохнула Миральда и тут же болезненно ойкнула: две крепких руки резко дернули ее вверх, ставя на ноги.

– Не забудь поклониться Его Величеству, – назидательно сказал дэйлор.

Миральда вдруг поняла, что он – не из простых. Уж больно хороший камзол, больно много перстней на холеных пальцах… И слишком надменное выражение холеного лица. Она быстро прикинула, чего можно ждать от этого высокорожденного, как говорил когда-то Шениор – и пришла к печальному выводу, что такого ничем не разжалобишь, не переубедишь и на свою сторону не склонишь.

– Как скажете, – она постаралась улыбнуться, но получилось из рук вон плохо. Дэйлор презрительно хмыкнул и отвернулся.

В этот миг легко скрипнула отворяемая дверь – и Миральда во все глаза уставилась на вошедшего.

Безусловно, это и был король: его бледное чело венчала тонкая корона, сверкающая в трепещущем свете факелов бриллиантовыми брызгами. В дорогих шелках, поблескивающий драгоценными камнями, черноглазый, как и все дэйлор, он показался Миральде невероятно красивым. Таким красивым, каким только может быть самое совершенное существо на этой земле…

– Кланяйся! – шикнули на нее сзади; она поспешила склонить голову, так и не разглядев толком правителя Дэйлорона.

Король заговорил. На людском наречии, очень чисто, куда как чище, чем тот дэйлор на границе.

– Довольно, лорд Каннеус, – в его голосе Миральда услышала прохладные нотки, – развяжите ее. Зачем ты пришла сюда, Миральда?

Ведьма со страхом подняла глаза; ноги подкосились, и она непременно бы упала, не поддержи ее один из воинов.

Да, это был Шениор, ее малыш. Он сильно изменился, возмужал – немудрено, что она, считая его погибшим, не сразу узнала в этом сиятельном правителе. И как безупречно сидела на его челе корона! И каким величием веяло от совершенного лица…

Между тем ее освободили от веревок; ведьма, морщась, потерла черные полосы, оставшиеся на запястьях.

– Шениор, – выдохнула она и протянула ему руку, – я не верю своим глазам… Ты – жив! И ты – король?!!

– Я тоже едва верю своим, – усмехнулся он, и горькой была эта усмешка, – да, я король Дэйлорона, и должен был стать им с самого начала. Зачем ты пришла?

Но руку все-таки пожал; пальцы оказались холодны, как лед. Миральда почувствовала, как в глазах предательски защипало.

– Маги готовят вам погибель, – с трудом ворочая языком, сказала она, – Шениор… Прошу тебя, уведи своих прочь из Дэйлорона, куда-нибудь, хоть в горы… И как можно скорее.

Черные брови короля чуть приподнялись.

– Доказательства? У тебя есть доказательства, Миральда?

Она вздрогнула, словно от пощечины. Мотнула головой.

– Но… Какие доказательства, Шениор? Ты мне не веришь?

– Подумай сама, ведьма, – он без тени улыбки смотрел на нее, – как я могу верить тебе, когда ты убила наших воинов, защищая своего возлюбленного? А что, если это всего лишь уловка, чтобы спокойно провести людские войска в наши земли?

Перед глазами потемнело. Оказывается, он был прекрасно осведомлен обо всем, что происходило с ней после их последней встречи!

– Да ты что?!! Я бы… я бы никогда… Опомнись! Страшная опасность угрожает вам всем, и я рисковала жизнью, чтобы добраться сюда… И после этого ты мне не веришь?!!

– Мне нужны доказательства, – процедил король Дэйлорона, – я не могу без оснований оставить свою землю. Надеюсь, ты это понимаешь.

Сердце упало. Кто мог подумать, что все сложится именно так? Шениор расплывался перед глазами, и Миральда досадливо отерла слезы.

– Поверь мне, пожалуйста. Когда у меня появятся доказательства, Шениор, будет слишком поздно.

Но он был слишком далек от нее, чтобы понять. Уже не ее малыш, но король дэйлор. Миральда, обессилев, упала на колени; ее душили рыдания. Неужели все, что она проделала, было впустую?!! И ничего не изменится оттого, что она, перешагнув через себя, отказалась от простой, непритязательной любви и ринулась на помощь этому народу?

– Я хочу, чтобы эту женщину перевели в покои для почетных гостей, – тем временем говорил Шениор, – если хотя бы один волос упадет с ее головы…

Всхлипнув, она подняла голову.

– Шениор…

– Мы поговорим чуть позже.

– Но… Позже будет слишком поздно! Послушайся моего совета, иначе вы все, – она обвела взглядом присутствующих, – вы все очень скоро погибнете!

Миральда почувствовала, как дрогнула, прогнулась стена недоверия и отчужденности. Еще немного – и Шениор поверит! И в этот миг из сумрака выступило еще одно действующее лицо.

– Ваше Величество, Вы должны прежде всего слушать свое сердце – и голос Дэйлорона.

Миральда обернулась на голос – и едва сдержала крик ужаса. Вампир стоял в двух шагах от нее, тот самый, что едва не убил ее – и бросил умирать в лесной хижине… И эта тварь спокойно разговаривала с Шениором! Неужели… неужели они всегда были заодно?

Она инстинктивно съежилась под взглядом сапфировых глаз древнего вампира. Внезапно разболелись зажившие раны…

– Ты полагаешь, что слова этой женщины лживы? – холодно осведомился Шениор.

– Я не утверждаю это, – тот пожал плечами, – вы можете потребовать помощи магов, чтобы они проверили ее слова.

– А ты что на это скажешь? – Шениор внимательно поглядел на нее.

– Проверяйте, – выдохнула ведьма, – и чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Потому что ваше время уже заканчивается – а я оказалась бессильна что-либо изменить.

Ей было больно. Все оказалось много, много хуже, чем она могла предположить. Шениор больше не верил ей – но верил твари, едва не убившей ее. И Миральда покорно повисла на поддерживающих ее руках дэйлор.

…Сидя в плетеном кресле, командор наблюдал за водворением змеевика на должное место. Было жарковато для осени; небо затянуло хмарью, как перед дождем, и, как говаривали в простонародье – парило. Липкий пот выступал каплями на лбу, стекал узким ручейком по позвоночнику.

Два мага, надсадно пыхтя и утирая рукавами потные, покрасневшие от натуги лица, устанавливали змеевик. Витальдус прохаживался вокруг, промокая лицо кружевным платочком и давая указания своим подопечным.

Змеевик – последняя деталь, которую оставалось установить до того, как чудовищный механизм будет способен извергать смерть.

Геллер тоскливо посмотрел в небо: зловредное солнце, даже прячась за тонкой дымкой сереньких облаков, ухитрялось изводить жарой. Затем его взгляд неторопливо проделал путь с неба на землю и наткнулся на прямоугольное углубление. След от маленькой палатки сбежавшей ведьмы, там, где им довелось впервые узнать друг друга…

Командор скрипнул зубами и упрямо тряхнул головой. Ничего не поделаешь, все хорошее когда-нибудь заканчивается. В конце концов, не виноват же он в том, что Миральда оказалась помешанной на жалости к нелюди!

И все-таки ему было досадно. Великолепная, сверкающая, как волшебный дворец, мысль о найме ведьмы на императорскую службу, рассыпалась грудами серого песка. Да еще, к тому же, непонятно, какие мыслишки крутятся в голове у Витальдуса… Как раз под здоровенной шишкой, оставшейся после точного удара по затылку…

Геллер промокнул лоб куском холстины. Уж не сделал ли он роковой ошибки, заступившись за ведьму?

– Я не буду спрашивать вас, командор, зачем вы это сделали, – сказал тогда чародей, – но постараюсь, чтобы император узнал обо всем происшедшем.

Тогда Геллер пожал плечами и спокойно изложил заранее подготовленный ответ, что, мол, он должен был предотвратить гибель ведьмы, потому что действует согласно тайным инструкциям Императора. Витальдус внимательно выслушал, потрогал припухлость на черепе, и не стал спорить. Хотя было видно, что чародей не очень-то поверил истории, шитой белыми нитками.

– По прибытии я доложу Его Величеству обо всем, – сухо заключил он, – сейчас мне недосуг этим заниматься, потому что следует заняться постройкой следующего…

Геллер наморщил лоб, пытаясь припомнить мудреное название этого сооружения, но так и не вспомнил. Словечко было каким-то нечеловеческим, и что означало, тоже было не совсем ясно. Потому и не желало оно держаться в памяти.

Змеевик установили. Посовещавшись, младшие маги удалились в специально разбитый для них шатер, а Витальдус, кривя губы в недоброй улыбке и потирая руки, подошел к Геллеру.

– Ну-с, командор, концентратор готов. Приступим ровно в полдень, чтобы не оттягивать удовольствие. Мы управились довольно быстро, не находите? И это невзирая на все препятствия!

– Чрезвычайно рад таким новостям, Витальдус. Как голова, не беспокоит?

Чародей скривился так, словно съел что-то очень кислое.

– Благодарю за столь трогательную заботу, командор. Я чувствую себя вполне способным заняться нашими лесными друзьями. Побеспокойтесь, чтобы до полудня ни один из ваших бравых солдафонов не подходил к концентратору ближе, чем на десять шагов. Я, видите ли, решил поберечься и наложил дополнительное защитное заклятье… Иными словами, сгорит каждый, кто переступит отмеченную черту.

– Очень предусмотрительно, – Геллер пожал плечами, – я приму меры.

Он внимательно посмотрел на мага – похоже, тот находился в состоянии радостного возбуждения: глаза блестели, на щеках ярко алел румянец; он то и дело потирал руки. Будто не терпелось посмотреть, как работает чудное устройство.

– Значит, договорились? – и Витальдус, коротко кивнув, направился в шатер.

Геллер снова остался один. Подозвал часового, дежурящего у командорского шатра, ткнул пальцем в концентратор.

– Смотри, чтобы никто за ту белую черту не заходил. Отвечаешь головой.

Солдат отсалютовал алебардой и вытянулся почти у самой черты. Подобные указания были для него не в новинку – мало ли что командованию взбредет на ум?

Сам же Геллер поднялся с кресла и обошел диковинное сооружение.

Огромный котел, в котором уже была налита вода вперемешку с какой-то зловонной жидкостью, хитросплетение тонких железных спиц, змеевик, протянутый над подготовленными кострищами и идеально круглая медная жаровня.

«Жаль, что я не смыслю в магии», – подумал командор, – «интересно, как они собираются таким образом покорить Дэйлорон? Ведь на вид – вполне безобидная штука…»

… Витальдус не обманул. Ровно в полдень он с помощниками появился из шатра, таща с собой ворох свитков. Чародеи ловко развели огонь – сперва под котлом, затем и под изгибами змеевика. Витальдус посмотрел в пасмурное небо, бросил насмешливый взгляд на Геллера.

– Ну что, командор, не мешало бы и дождику пролиться?

Он не ответил, и это только раззадорило мага.

– Командор, разве вы не напутствуете нас в этом тяжелом ремесле? Как там принято – во славу Империи?

– Во славу Империи, – эхом откликнулся Геллер, – во славу. Приступайте, Витальдус. Ибо все, что мы здесь делаем – мы делаем для Империи.

– Да восславится империя и владыка ее, – провозгласил маг, и в голосе его Геллер услышал нескрываемую насмешку. Кровь ударила в голову – да как смеет этот червь насмехаться над самим… Пальцы уже тянулись к рукояти меча, но Геллер вдруг одернул себя.

Маг обязательно понесет наказание, но – не сейчас.

Два помощника Витальдуса стали на белой линии, очерченной вокруг устройства, Витальдус занял место у жаровни. Если бы кто-нибудь начертил на земле правильный треугольник, чародеи как раз бы стояли в его вершинах. Затем маг развернул первый свиток и начал монотонно читать заклинание.

Небо темнело. Светло-серая дымка наливалась чернотой, но Геллер отметил, что тучи, повинуясь воле чародея, текут в сторону Дэйлорона.

Витальдус отер пот и развернул второй свиток. Трещали костры, булькало вонючее варево в котле, выпариваясь, оседая на прозрачных стенках змеевика. Несколько капель уже упало в жаровню – и Геллер едва поверил своим глазам: новенькая медь начала стремительно чернеть, словно покрываясь копотью.

Два мага начали вторить Витальдусу; завыл голодным зверем ветер. Завыл – и унесся прочь, прочесав изрядно поредевшие кроны деревьев.

Витальдус раскинул руки крестом, поднял лицо к небу. Свитки валялись рядом, на земле, но, похоже, он уже прекрасно обходился и без них.

Черные капли, на мгновение повисая на краю трубки, падали в жаровню; там уже натекла небольшая лужица. Кипело, пузырилось варево.

Геллер огляделся по сторонам – отовсюду на действия магов с благоговейном ужасе взирали солдаты, боясь лишний раз вздохнуть. Он успел подумать, что так они не смотрели даже на Императора.

И в этот миг Витальдус завопил что-то не своим голосом. Среди черных туч над Дэйлороном сверкнула молния; грянул гром. Маг вскинул руки вверх; его одежды развивались, как будто он стоял в самом сердце бури – и это при полном безветрии!

Два чародея вторили ему эхом.

И ничего не происходило – разве что только росла лужица черной жижи в жаровне…

«Тоже мне, маги», – подумал командор и презрительно сплюнул в пыль, – «ничего толком сделать не могут…»

Витальдус растянулся на земле, головой к своему творению.

Геллер бросил взгляд на небо – и явственно ощутил, как зашевелились волосы на затылке. От свинцовых, набрякших дождем туч над страной дэйлор, по небу тянулся тонкий черный хобот. Тянулся как раз туда, где творили волшбу маги, и где стоял концентратор! Приближаясь, он все более утончался – и потом опустился вертикально вниз, тонкий, как веревка. Витальдус лежал, распростершись на земле и, похоже, ничего вокруг себя не видел и не слышал; два его помощника пребывали в похожем состоянии, с той лишь разницей, что стояли на ногах.

Черная кишка опустилась в жаровню; раздалось отвратительное причмокивание – нечто, порожденное магией, пило приготовленное зелье. Над лагерем повисла мертвая тишина – и было слышно только эти сосущие звуки, от которых почему-то мурашки шли по коже, да клокотание зелья в котле.

Сколько это продлилось, Геллер не знал. Так и простоял все время с приоткрытым ртом, глядя, как тучи над Дэйлороном всасывают подготовленную пищу. Затем, словно насытившись, хобот резко взмыл вверх, быстро сокращаясь, уменьшаясь в размерах. Считанные мгновения – и он втянулся в тучи, готовые разразиться дождем.

Снова блеснула молния, ей вторил гром.

И на Дэйлорон полились хлесткие струи отравленного дождя.

… Витальдус, хрипло дыша, медленно приподнялся на руках. Сквозь спутанные, растрепанные волосы глянул на Геллера, и командор вздрогнул: из глаз мага сочилась черная жижа, такая же, что была в жаровне.

– Во славу империи, командор, – донесся язвительный шепот.

И чародей, потеряв сознание, рухнул лицом вниз, рядом со своим творением.

Стихия бушевала за окнами дворца. Одна за другой, ветвистые молнии раскалывали темное, вспухшее тучами небо; гремел гром – и этот страшный, утробный грохот отзывался болезненной дрожью в белоснежных стенах д’Элома’н’Аинь.

Сидя в кабинете, Шениор перечитывал отчет магов, которых отрядил на проверку сведений Миральды, и с каждой уходящей минутой силилось и росло ощущение того, что он стоит на самом краю пропасти и остался маленький шажок, чтобы навсегда кануть в небытие.

Она не лгала. Каждое ее слово было правдой.

Шениор слепо уставился на стекло, по которому обильно стекали струи воды. Конечно же, он был потрясен, увидев в темнице Миральду…

Да. Он подумал о том, что она связала свою судьбу с другим, с человеком – а потому стала такой же, как все они. Он подумал о том, что она предала единственную тихую ночь, когда их мысли почти соприкасались, и когда покой обнимал их своими невесомыми крыльями; вспомнил об убитых ею воинах-куницах. Мелькнула подленькая мыслишка о возможности военной уловки, о том, что командор, узнав о ее мимолетном знакомстве с дэйлор, решил этим воспользоваться – а она, будучи всего лишь женщиной, согласилась.

Но уже несколько часов спустя Шениор осознал всю глупость собственных домыслов.

Оставалось только упасть перед ней на колени – и умолять о прощении. Шениор швырнул на стол отчет магов и опрометью бросился вон из кабинета. В конце концов, еще не произошло ничего страшного; как только закончится эта гроза, он начнет выводить дэйлор в предгорье. Это будет нелегко, придется задействовать все доступные порталы и всех чародеев, но если они уцелеют – в этом спасение Дэйлорона. Пусть себе тянет император алчные руки к сокровищам, они переждут черные дни – и обязательно вернутся!

Кивками отвечая на поклоны прислуги, Шениор несся по коридору к апартаментам, куда поселили ведьму. Прыгая через две ступеньки, он взлетел по лестнице, свернул в галерею Предков, увешанную портретами королей и королев и, наконец, остановился перед резной дверью, возле которой дежурили два дэйлор.

– Ну, как она там? – быстро спросил Шениор.

Стражи дружно поклонились.

– Все очень тихо, Ваше Величество.

– Хорошо. Продолжайте нести караул.

И, не медля, он распахнул створки.

Просторная комната для гостей была обставлена со всей подобающей роскошью: прекрасная резная мебель, пушистые ковры, тускло мерцающие золотом драпировки на стенах, пуфики и подушечки. Среди всего этого великолепия Шениор даже не сразу разглядел Миральду – ведьма сидела в уголке дивана, подогнув под себя ноги, и, как зачарованная, смотрела в окно. Шениор приказал доставить ей горячей воды и ароматных масел, чтобы она отдохнула после долгого перехода; одежду он сам выбирал из королевских сундуков. И теперь на диване сидела не грязная оборванка, а настоящая принцесса. Скорбящая принцесса.

Она оторвала взгляд от окна и перевела его на Шениора; в комнате повисло тягостное молчание. Ведьма молча разглядывала его, словно видела впервые – а потом по бледным щекам покатились слезы.

Сердце больно защемило. Как же он мог так обидеть эту благородную в душе женщину? Шениор быстро пересек комнату и молча опустился на колени.

– Миральда. Похоже, я вел себя хуже, чем кочевник. Я оскорбил самую чистую, самую честную женщину. Могу и я надеяться на прощение?

Не в силах более выдерживать укор в теплых зеленых глазах, он опустил голову. И в следующий миг почувствовал, как ее мягкие руки обнимают его за плечи.

– Мой бедный, потерянный малыш… – ее била крупная дрожь, – единственное… о чем я действительно сожалею, так это о том, что я не смогла убедить тебя сразу. Наверное… в этом есть и моя вина. Но я – видит Хаттар – хотела, чтобы твой народ жил.

– Но он будет жить, – пробормотал Шениор. Она простила его! Сердце радостно забилось, но все равно в груди засела сладкая, тягучая боль.

– Шениор… – голос ведьмы упал до шепота, – мне так жаль… неужели ты ничего не чувствуешь?

– Я сделаю все, как ты скажешь, – пробормотал дэйлор, прижимаясь щекой к ее ладони, – я задействую все порталы, и мы уйдем, оставим эту землю, как это ни тяжело. Ведь черные времена не могут длиться вечно?

Она осторожно взяла его лицо в свои руки.

– Ты ничего не ощущаешь, король Дэйлорона? – теперь надтреснутый голос звучал совсем сухо, – время истекло. То, о чем я говорила, уже здесь. Вместе с этим дождем.

Шениор не поверил собственным ушам. Неужели это было правдой? Но тогда… Внутри все сжалось; тягучая боль в груди стала просто невыносимой.

– Миральда… Это правда?!!

Она передернула плечами.

– Я никогда не лгала тебе. Небеса, мне так хотелось, чтобы дэйлор жили!!! А теперь…

Осознать – и принять это было просто невозможно.

– Что… с нами будет? – прошептал он, вглядываясь в ее глаза и пытаясь найти там хотя бы отблеск надежды. Но нет – темно-зеленая глубина была мрачной и безнадежной.

– Я не знаю точно, – всхлипнула ведьма, – не знаю… Это станет ясно после грозы. Но, боюсь, я не смогу вас спасти. Мне неизвестно, чем пользовался тот маг, что придумал все это.

– А если я начну выводить дэйлор прямо сейчас? – он резко поднялся на ноги. Как бы там ни было, они еще поборются с Судьбой!

– Ты что, не понимаешь? Смерть уже пролилась на эту землю. Ты должен был начать спасать свой народ до того, как это случилось.

Перед глазами все поплыло.

– И что, ты хочешь сказать, что дэйлор – все дэйлор – погибнут?

Ему было нелегко говорить это, каждое слово застревало в горле.

Миральда промолчала. Только взгляд ее говорил красноречивее любых слов. И Шениор вдруг успокоился. Иной раз самое худшее известие действует отрезвляюще.

– Ты в самом деле чувствуешь в этом ливне магию? – уточнил он.

Миральда поднялась с дивана и подошла к нему.

– Все отравлено. Ты вдыхаешь отраву, но пока не ощущаешь последствий. Звучит не очень-то приятно, но это – правда.

– Сколько у нас осталось времени?

– Боюсь, что его больше нет.

Она взяла его руку в свою. Во рту вдруг стало горько, и он пошатнулся – но ведьма ловко подставила свое плечо.

– Видишь? Вот оно, начинается. И я не в силах бороться с этим сейчас. Мне нужно время, чтобы разобраться – а его-то у нас и не осталось. Если бы я знала точно, какие компоненты задействовали маги… Возможно тогда еще были бы шансы…

И Миральда опустила глаза. Шениор же с холодным любопытством, словно происходило все это и не с ним, рассматривал свое запястье и странные темные пятна, расплывающиеся под кожей.

– Говоришь, времени больше не осталось?

Он молча отошла к окну и уставилась на потоки воды, хлещущие по стеклам.

Шениор еще раз посмотрел на свои руки – и снова на Миральду. Им овладело странное спокойствие, словно он уже сделал последний шаг в пропасть, и теперь оставались считанные мгновения до воссоединения с предками.

– Мне так жаль, – прошептала ведьма, – жаль.

– А с тобой – все в порядке?

– Это не действует на людей, – прошептала она, не оборачиваясь, – мне ничего не угрожает.

– Я никогда не думал, что конец дэйлор будет именно таким, – пробормотал Шениор, наблюдая, как болезнь поднимается от запястий к локтям, – честно говоря, я вообще не задумывался о том, что когда-нибудь этот час наступит…

И вдруг… Слабый, едва заметный отголосок памяти… Ведь тогда, когда он второй раз отважился на Испытание Поющим озером, оно что-то шептало ему, и он что-то видел – но забыл! Вспышкой перед глазами пронеслись белоснежные гроты, сверкающие слезами алмазов, глубоко под водой…

Что-то шевельнулось рядом, чей-то далекий голос – и разум.

Издав торжествующий возглас, словно только что решил чрезвычайно сложную и важную задачу, Шениор резко повернулся и бросился прочь из комнаты.

– Шениор!!! Ты куда? Остановись!!!

Но он, уже ничего не слыша, бежал по коридорам дворца, перепрыгивал черед три ступеньки, спеша к Поющему Озеру.

По пути он налетел на кого-то, но едва ли почувствовал это.

Потом… В лицо ударили тугие струи ливня; вода на вкус оказалась горькой. В воздухе, вместо свежести, разлился неприятный кислый запах.

– Ваше Величество! Куда же Вы?!!

Он так и не понял, кто это крикнул. Впереди уже виднелась кромка священной воды, взбаламученной грозой.

– Шениор! – кажется, это Миральда звала его, – Вернись!!!

Но дэйлор уже был на берегу озера – и решительно вошел в холодную воду.

… Сначала ничего не происходило – прохладный мрак укачивал его в своих мягких ладонях.

Далеко над головой капли одна за другой взбивали, вспенивали волнующуюся поверхность озера, шумел ветер. А здесь был покой.

– Мне ничего не угрожает, – просипела Миральда. Слезы душили ее. О, если бы она могла хоть что-нибудь сделать прямо сейчас, пока отрава, залившая весь Дэйлорон, не погубила всех! Но – увы. Не было ни подходящих компонентов, ни времени – а самое главное, оставалась неизвестной формула заклинания, примененного Витальдусом и его помощниками, связавшая и видоизменившая потоки Силы.

Шениор продолжал с отстраненным любопытством разглядывать черные пятна, собирающиеся под светлой кожей, как лужи во время дождя. Похоже было на то, что он еще не совсем осознал – и принял – решение Судьбы. Ведьма вдруг подумала о том, что, наверное, многие дэйлор в этот миг также с удивлением рассматривают свои руки, мучаясь неизвестностью. С этой точки зрения Шениору было чуть легче – дэйлор уже знал о том, что его ожидает…

– Прости меня, – чуть слышно прошептала ведьма.

Она осторожно коснулась теплого запястья короля Дэйлорона, взглянула в его непроницаемо-черные глаза – и поняла, что мысли Шениора витают в неведомых далях. Дэйлор смотрел сквозь нее, сквозь белоснежный мрамор стен…

«Может быть, его рассудок помутился?» – успела подумать Миральда, – «что ж… Так будет даже лучше!»

Она осторожно позвала его. Шениор, все также глядя в пространство, чуть заметно улыбнулся. А потом, издав полубезумный вопль, ринулся прочь.

– Шениор!!!

Метнувшись следом, ведьма успела вцепиться в широкий рукав, но дэйлор, не оборачиваясь и обращая на нее не больше внимания, как если бы это была неприметная мошка, резко дернулся. Раздался треск рвущейся ткани, и Миральда едва не упала на спину, сжимая в кулаке клок тончайшего шелка.

– Стой! Шениор!

А он уже бежал по коридору, ничего не видя и не слыша вокруг, словно в сердце его звучал могущественный зов, которому нельзя было сопротивляться. Миральда устремилась следом.

Перепрыгивая через ступеньки, Шениор миновал широкую лестницу, врезался в какого-то дэйлор, спешащего навстречу, и, даже не заметив его, устремился дальше.

– Остановите его!!! – крикнула Миральда, – быстрее!

Подобрав многочисленные юбки и вполголоса бормоча крепкие словечки, она уже бежала по лестнице. Дэйлор, с которым столкнулся Шениор, недоуменно пожал плечами, поглядел вслед стремительно удалявшемуся королю – но, стоило Миральде поравняться с ним, сграбастал ее одной рукой, и с легким акцентом рявкнул ей в лицо:

– Что происходит, женщина?!!

Ведьма вдруг узнала его; это был тот самый дэйлор, которого называли Каннеусом. Она яростно дернулась, пытаясь высвободиться – но тщетно. Холеные пальцы министра оказались на удивление крепкими.

– Остановите его, проклятье Хаттара вам на головы!!!

– Что происходит? – снова спросил дэйлор, ощутимо встряхивая Миральду, да так, что клацнули зубы.

Кровь ударила в голову ведьме.

– Ах, что происходит?!! Вы все подыхаете, вы, которые могли спасти всех!!! – голос сорвался на рыдания, – посмотри на себя, дэйлор, посмотри на свои руки… Да отпусти же, наконец, неверующий глупец!!! Вы хотели доказательств – получайте их!

Каннеус замер, глядя на нее так, словно держал в своих руках не обычную человеческую женщину, а неведомое чудовище. Потом процедил сквозь зубы:

– Что ты несешь?

– Я предупреждала вас!!! – гаркнула Миральда. Ее хриплый, сорванный голос отразился от белоснежных сводов потолка многократным хриплым эхом, – но никто, никто меня не слышал… Вы полагались только на своих никчемных магов! Да остановите же короля!..

В этот миг она поняла, что свободна, и рванулась дальше, надеясь, что успеет настичь Шениора до того, как он сотворит что-нибудь непоправимое. Хотя… На самом деле, терять-то ему было нечего. Краем глаза она заметила, как дэйлор разглядывает свои руки, и как на лице его все отчетливее проступает самый обыкновенный ужас, который испытывает любое разумное существо перед лицом надвигающейся гибели.

Темный силуэт Шениора мелькнул далеко впереди – ломаная тень в безумном блеске молний…

Задыхаясь, Миральда прибавила ходу. Она должна… должна была догнать его, что бы ни случилось…

А Шениор, добравшись до резных дверей, распахнул их и устремился в самое сердце грозы. Ведьма услышала топот за спиной, обернулась – Каннеус с землистым лицом бежал следом. Кажется, он что-то кричал, называя своего короля по имени…

В лицо хлестнули упругие струи отравленной воды. Лило, как из ведра; ветер, с диким воем обрушиваясь на вековые ели, играючи гнул их, как будто это были тонкие прутики. Молнии одна за другой раскалывали почерневшее небо, и следом грохотал гром, от которого, казалось, содрогается сама Атхена, мать-земля.

– Шенио-ор! – в последний раз завопила Миральда, но ее хриплый, надтреснутый голос исчез в реве грозы.

Споткнувшись о корень, она с размаху растянулась на гальке, больно ударившись всем телом; начала подниматься на четвереньки, то и дело отирая с лица струящуюся воду… И в это мгновение, в свете очередной вспышки молнии, Шениор бросился в волнующееся озеро – и вмиг скрылся под водой.

Слезы потекли из глаз, мешаясь с горькой и дурно пахнущей водой.

– Мой бедный малыш…

И, уже подняв лицо к небу, исторгающему яд, Миральда крикнула:

– Чем он прогневил тебя?!! Почему ты позволяешь быть этому?

– Почитаемый вами Хаттар не ответит на твои вопросы, – прозвучал рядом спокойный голос, – ему все равно, что творится под его небесным куполом.

Чьи-то сильные руки обхватили ее за талию и легко поставили на ноги. Миральда ощутила, как внезапно рот наполнился горечью, а желудок сжался в болезненный тугой ком…

На нее внимательно смотрели яркие, как два сапфира, глаза темной нелюди. Вода текла по гладкому лицу, скатывалась по белоснежным волосам, заплетенным сзади в длинную косу, напитывала черный бархат кафтана… Миральда попятилась.

– Мы были жалкими глупцами и сами себя погубили, – медленно промолвил вампир, также пристально глядя на нее, – не бойся меня. Я не желаю тебе зла, потому что ты – достойнейшая из достойнейших… К сожалению, я понял это слишком поздно.

Ведьма истерично хохотнула.

– Ты хотел меня убить! И теперь думаешь, что я буду тебя слушать?

– Но ведь у тебя нет выбора, – он пожал плечами.

Небо расколола яркая вспышка, и снова громыхнуло.

Старший кивнул головой в сторону озера.

– Не надо думать, что Шениор сошел с ума и решил утопиться. Это – Поющее Озеро, и раз он бросился туда… Значит, это было откровение.

Миральда непонимающе глядела на него. Слова не укладывались в голове, мысли кружились в диком танце, путались в клубок…

– Ты знаешь, что пришло вместе с грозой? – пытаясь перекричать вой ветра, спросила она.

Вампир кивнул.

И, быстро отвернувшись, зашагал к кромке воды. Словно боялся, что ведьма увидит выражение его лица.

Миральда бросила взгляд в сторону дворца и увидела, как к ним спешит Каннеус.

– Норл д’Эвери! – задыхаясь, крикнул он, – Старший! Где Шениор?!!

Вампир, не оборачиваясь, шел по берегу; его черное одеяние трепетало в порывах ветра, как крылья огромной летучей мыши.

Каннеус, задыхаясь и хрипло ловя ртом воздух остановился подле Миральды.

– Что с ним, женщина? Он…

– Вампир говорил об откровении, – ведьма скользнула взглядом по рукам Каннеуса и вздохнула. Было видно, что болезнь овладевает этим дэйлор, но он как-то смог обуздать свой страх.

– Да, я не боюсь, – вдруг сказал он, словно читал мысли ведьмы, – я не боюсь уйти к предкам. Во всяком случае, моя жизнь не была жизнью праведника; возможно, то, что происходит – это всего лишь наказание. Смотри!!!

Он вдруг указал пальцем вперед, туда, где в блеске молний чернела фигура Старшего.

– Кажется, он нашел его… – и Каннеус, тяжело дыша, устремился вперед.

Миральда бросилась следом.

… Тело Шениора повисло на руках темной нелюди, как сломанная кукла. Белое лицо было обращено к темному, напитанному ядом небу, то и дело сверкающему молниями. Взгляд – неподвижен и устремлен в никуда.

Старший осторожно положил его на прибрежную гальку и пощупал пульс.

– Не дышит.

– Нет, нет! Позвольте мне…

Миральда опустилась рядом на колени.

– Шениор… Как же так?..

Дэйлор и в самом деле не дышал. И когда ведьма приложило ухо к груди, то вместо ритмичных ударов сердца встретила лишь холодную пустоту… Она яростно сжала кулаки, бросила сердитый взгляд на вампира.

– Откровение, говоришь?!!

Старший кивнул. И негромко сказал:

– Его надо привести в чувство любым путем. Возможно, Поющее озеро подсказало ему, как спасти хотя бы тех, кто еще жив.

– Пока что все живы, даже те, кто попал под дождь, – пробормотала Миральда, – но надолго ли? Помогайте мне, чего уставились…

…Шениор задыхался. Извергая из себя целые потоки воды, он судорожно пытался вдохнуть; легкие жгло, но это, скорее, от яда, которым пропиталась священная земля.

Потом он увидел над собой встревоженные лица – Каннеуса, Миральды и… Старшего. Из свинцовых туч по-прежнему лил отравленный дождь.

– Ваше Величество… – Каннеус, прищурившись, оглядывал Шениора, – зачем Вы это сделали?

Миральда смотрела на него, и в болотных глазах был мягкий укор. Старший хмурился, настороженно нюхал воздух – он тоже понял, что ведьма хотела их всех спасти. Но – Великие Предки – слишком поздно…

– Учитель, – прохрипел дэйлор, – ты поможешь мне?

Вампир кивнул. Затем осторожно взял руку Шениора в свои пальцы и принялся внимательно разглядывать ее. Каннеус криво усмехнулся.

– Значит, это правда? То, что настал последний час Дэйлорона? Что ж… Значит, и впрямь пора.

Шениор непонимающе взглянул на ведьму.

– Я им сказала, – тихо пробормотала Миральда, – они должны знать…

На холеных руках министра пятна выступали чуть бледнее, чем на руках короля.

– Помогите мне подняться, – выдохнул Шениор, – это еще не конец.

Ему было легко принять решение. Какая разница – просто умереть от яда – или умереть, открывая Путь? Впрочем, разница все-таки была… И Шениор выбрал второе.

Порой Миральде казалось, что она попросту спит – и видит кошмарный сон. Маленькое усилие – и вязкая паутина сна разорвется, уступая место солнечной реальности… Но, к несчастью, все происходило с ней на самом деле.

Еще не отгремели последние раскаты грома, а к дворцу уже катилась волна дэйлор. Ведьма увидела, что некоторые несут на руках безжизненно обмякших личинок – они были самыми слабыми, а потому не пережили грозы. Кое-кто из дэйлор, видимо, дольше всех пробывший под смертоносным дождем, передвигался с трудом, опираясь на плечи близких. И все они шли к дворцу, надеясь на своего короля, избранного самим Дэйлороном…

Шениор полулежал среди подушек, его взгляд скользил по лицам собравшихся, но было видно, что он уже не принадлежит этому миру. Он был спокоен, как никогда, и Миральда было усомнилась в здравости его рассудка; но сомнения рассеялись, когда король Дэйлорона заговорил.

Он заговорил с голубоглазым вампиром, на людском наречии, и Миральда поняла, что он делает это специально для нее.

– Учитель. Я знаю, что последний час Дэйлорона еще далек, и приложу все усилия, чтобы оставшиеся в живых дэйлор пережили бедствие. Я спрашиваю твоего совета – стоит ли куницам уходить к сердцу Дэйлорона?

Вампир утвердительно кивнул.

– Я приведу сюда их всех. Кроме одного воина.

Почерневшие губы Шениора тронула слабая улыбка.

– Позаботься о ней. Миртс была мне почти сестрой.

Затем взгляд его обратился к ссутулившемуся министру.

– А ты, Каннеус, позаботься о том, чтобы способные еще к волшбе маги открыли порталы для всех моих подданных, оставшихся в живых. Нужно задействовать все порталы… И побереги себя. Хоть я и не долюбливал своего министра, мне, как королю, ты служил верно.

– Благодарю, Ваше Величество. Мне искренне жаль, что именно на ваше правление выпало это горе.

Шениор посмотрел в потолок и что-то невнятно прошептал, но Миральде померещилось, что он упомянул какой-то колодец. Старый вампир горько улыбнулся.

– Да, Ваше Величество. Странно все получилось, не правда ли? Но выбор всегда был за Вами.

– Я знаю, – спокойно ответил Шениор, и его взгляд обратился к Миральде. Она поспешно прикусила губу, чтобы не разреветься – дэйлор, побывший под ядовитым ливнем, да еще и едва не утонувший, таял на глазах, как свеча.

– Что я должна делать, Шениор?

– Ты… – он чуть заметно улыбнулся и протянул руку, почерневшую, уже совсем мало напоминающую руку живого дэйлор, – ты… окажешь мне большую честь, если побудешь со мной… до того… как дух мой соединится с духами предков.

Она кивнула.

– Все. Идите. У нас совсем мало времени.

Он махнул рукой; вампир и министр неслышно удалились.

– Сядь рядом со мной, – прошептал дэйлор, – я хочу кое-что тебе сказать… То, что я узнал, когда был под водой. Поющее Озеро, вот истинная колыбель моего народа…

Миральда подчинилась, присела на край постели, сжимая его дрожащие пальцы в своих.

– Дэйлор не погибнут, – сказал Шениор, – а Империя падет. Дитя, которого ты уже носишь под сердцем, станет величайшим из героев.

Дыхание застряло в горле у Миральды, но потом она едва не расхохоталась. Ну конечно же! Как глупо было полагать, что все обойдется… И теперь она должна будет родить ребенка от командора Империи…

– Не огорчайся, – тихо прошелестел дэйлор, – только на него и вся надежда. Он обязательно должен вырасти, Миральда. И тогда настанет час – и мой народ вернется в свои земли, а люди… Скорее всего люди не исчезнут совсем с лица этого мира, но, быть может, присмиреют на некоторое время. Жаль, что я уже не вернусь сюда…

Он закрыл глаза и продолжил:

– Когда дэйлор начнут собираться у Поющего озера, мне нужно будет спуститься вниз, и открыть Путь, чтобы они нашли приют у сердца своей земли. Ты мне поможешь?

Ведьма кивнула. Когтистая лапа боли сжимала сердце. Ее малыш, ее бедный малыш… каким же великим королем он стал!

– Я горжусь тобой, – просто сказала она.

– Не стоит, – Шениор грустно посмотрел на нее, – я всего лишь глупец, который не захотел вовремя услышать голос здравого рассудка. А теперь расплачиваются тысячи. Иной раз сам себя спрашиваю – почему я сразу не поверил тебе? У меня в тот миг словно разум помутился… Каким же дураком я был, Миральда.

… Прошел час. Гул за окнами усиливался. Было похоже на то, что Каннеус и вампир, которого Шениор называл Учителем, действовали быстро и слаженно. Миральда выглянула в окно – и увидела, как волны дэйлор одна за другой накатывают на дворцовую площадь.

– Наверное, пора, – нерешительно пробормотала она.

Шениор посмотрел на нее из-под полуприкрытых век.

– Пора… Ты не находишь, что теперь даже воздух пахнет по-другому?

Миральда промолчала. Может быть, ядовитые испарения и впрямь были зловонными, но в королевской спальне витал запах разложения. И запах этот исходил от Шениора.

– Помоги мне подняться, пожалуйста, – попросил дэйлор, садясь на кровати, – я должен все сделать быстро, пока еще хоть кто-то живой.

Она поднырнула под его руку и, с горем пополам, дэйлор встал на ноги. Останавливаясь каждые десять шагов, они кое-как доковыляли до лестницы, спускающейся прямиком к озеру; на последней ступени Шениор покачнулся, и Миральде пришлось бы нелегко, но кто-то подпер их с другой стороны. Отдышавшись, ведьма взглянула на неожиданного помощника – и обомлела: на нее в упор смотрели сапфировые вампирьи глаза. Только принадлежали они молодой, тоненькой, как тростинка, дэйлор. Вернее, уже не-дэйлор, темной нелюди.

– Миртс, – выдохнул Шениор, – спасибо, что пришла… навестить меня.

То ли он не заметил, с кем ведет разговор, то ли не придал этому значения.

– Старший все подготовил, – ответила вампиресса, – маги тоже хорошо сработали, хоть и болеют сильно. Почти все собрались, Шениор… Из тех, что были еще живы.

– Пойдем, – помолчав, сказал он, – чем скорее они отсюда уйдут, тем лучше.

Вдвоем они довели его до самой кромки воды. Миральда даже не сразу поняла, что, завидев своего короля, дэйлор замолчали – и воцарилась тишина. Такая, что было слышно, как срываются с листьев последние ядовитые капли и шлепаются на землю.

Шениор выпрямился.

– Мой возлюбленный народ!

Он откашлялся, прочищая горло, и выплюнул на мокрую гальку кровавый сгусток.

– Мои верные подданные!

И вдруг голос его окреп, взлетел к самым кронам оказавшихся бесполезными деревьев-стражей, разнесся над Поющим Озером.

– Беда постигла нашу землю. Я не буду говорить долго, ибо на счету каждое мгновение. То место, куда я открою вам дорогу, исцелит вас и погрузит в долгий сон. И – верьте! Настанет миг, когда вы снова увидите солнце. Вы верите мне, своему королю?

Миральда невольно всхлипнула. В полном молчании дэйлор, один за другим, опускались на колени, отдавая последние почести своему повелителю.

И Шениор опустился вслед за ними на колени, перед черными водами священного озера. Он закрыл глаза, и молитвенно сложил руки. Губы его беззвучно шевелились.

Ладонь Миртс легла на плечо Миральды.

– Спасибо тебе, – прошептала вампиресса, – что поддерживаешь его. Ты для него всегда много значила, слишком много. Он был в ярости, когда узнал о том, что ты соединилась с человеком…

Ведьма пожала плечами.

– Теперь уже все равно, не так ли?

Она увидела в ярких глазах нелюди собственное отражение – жалкую, осунувшуюся и постаревшую за несколько дней женщину.

– Конечно же, нет, – тихо ответила Миртс, – для него – нет.

Шениор неподвижно стоял на коленях, обращаясь с молитвой к своей земле. Миральда, стоя чуть позади, не видела его лица, но чувствовала, что дэйлор держится из последних сил. Широкие плечи его напряженно подрагивали под королевской мантией. Ведьма представила себе его лицо – мертвенно-бледное, с расплывшимися под кожей темными пятнами, с почерневшими губами… Перед глазами все завертелось, желудок непроизвольно сжался, грозя вытолкнуть обратно то немногое, что ею было съедено с утра.

Вампиресса поддержала ее под локоть, и Миральда не стала ее отталкивать. Когда-то, не так давно, ее утешала и поддерживала болотная ночница Кларисс. Ждет ли она свою ведьму? Или ушла в Кайэрские топи, к страшной королеве болотных ночниц?..

– Смотри, – торжествующе прошептала Миртс, – смотри!

Шениор по-прежнему стоял на коленях, молитвенно сложив руки на груди. А вот озеро… Миральда, не веря своим глазам и затаив дыхание, смотрела на черное зеркало воды, которое…

Раскололось.

Трещины, источающие слепяще-яркое сияние, росли, ширились, словно кто-то гигантским ножом аккуратно раздвигал тугой студень на тарелке. Затем свет начал гаснуть, позволяя разглядеть сухие участки дна озера, сжатые промеж глыб воды, и Миральда увидела древние ступени, ведущие вниз. А там, где сходились коридоры, нежно мерцал вход в подводную пещеру.

Шениор резким движением воздел руки к небу, и его голос с небывалой силой прогремел над собравшимися.

– Идите же, дэйлор, и ждите, когда настанет час пробуждения.

… Они медленно, настороженно спускались вниз. Женщины, мужчины, старики. Понимая, что ничем не помочь погибшим личинкам, осторожно складывали их вдоль ступеней, рядом с невидимой преградой, удерживающей толщу воды – чтобы навсегда похоронить маленькие тельца в глубине Поющего Озера. Кто-то шел сам, кого-то волокли, подхватив под руки. Миральда видела, как первый дэйлор шагнул в волшебный грот, как махнул рукой прочим, призывая следовать за собой… Когда на берегу остались немногие, к Шениору подошел Каннеус, опустился на колени рядом и что-то тихо сказал на наречии дэйлор. Шениор также что-то негромко ответил, даже не шелохнувшись, и министр, кивнув, пошел вниз, сливаясь с бредущими дэйлор. А потом как-то очень быстро берег опустел.

Остались только Шениор, Миральда и Миртс. Да по кромке озера неторопливо брел седовласый дэйлор. Приглядевшись, ведьма поняла, что это старый вампир, Учитель Шениора. Он шагал, сгорбившись, обхватив плечи руками, и видом своим напоминал нахохлившегося ворона.

Шениор развел руки в стороны – и водяные глыбы бесшумно сомкнулись, навеки скрыв маленький народ. Миртс судорожно выдохнула.

– Вот и все…

– Нет. Еще нет, – мягко возразил король Дэйлорона.

Он коснулся дрожащими пальцами воды, что-то пробормотал на своем наречии. Водная гладь подернулась рябью, затем успокоилась и застыла.

– Теперь – все.

Обернувшись, дэйлор вымученно улыбнулся и постучал костяшками пальцев по воде.

Поющее Озеро застыло черной глыбой. Огромным черным зеркалом. И вряд ли нашлась бы сила, которая смогла бы обратить его снова в воду.

Вампир подошел и остановился в нескольких шагах, наблюдая за происходящим. Одобрительно покивал, затем подошел к Шениору и протянул ему руку, но тот поднялся на ноги без посторонней помощи. Повернулся к присмиревшим ведьме и вампирессе – и Миральда невольно вскрикнула: он снова был таким же, как и раньше! Исчезли бесследно черные пятна отравы, и даже на щеках появился легкий румянец.

– Ты выздоровел! – она стремительно шагнула вперед, – хвала Небесам! Это озеро исцелило тебя?

Шениор помолчал. Окинул взглядом белоснежный дворец, зеленые кроны и вечернее небо, по которому ветер гнал последние обрывки туч.

– Моя жизнь принадлежит Дэйлорону, – мягко сказал он, – очень скоро я уйду.

Дэйлор кивнул вампирам.

– Куда вы отправитесь?

Старший пожал плечами, угрюмо усмехнулся.

– На свете полно интересных мест, мой король.

И глубоко поклонился.

– Хорошей дороги. Берегите себя. – Шениор чуть склонил голову в ответ и повернулся к Миральде. – У нас еще есть несколько часов, и я хотел бы провести их так, как тогда. В покое и рядом с тобой.

…Ему в самом деле полегчало. Слабость ушла, боль, засевшая было в груди, тоже куда-то уползла змеей, затаилась. А самое главное – Поющее Озеро забрало страх перед смертью, и дэйлор больше не боялся слиться с морем душ далеких предков. В конце концов, когда это произойдет, он уже ничего не почувствует.

И теперь Шениор чувствовал себя спокойно и уютно, как тогда, когда лунный свет купал их в своих серебряных лучах, и когда были не нужны слова.

Они медленно шли по опустевшему д’Элома’н’Аинь, взявшись за руки, как влюбленные. Гулко звучали шаги в мертвой тишине покинутого всеми дворца, было видно, как Миральда старается ступать неслышно, и как это у нее не получается.

– Мне бы хотелось подарить тебе что-нибудь, – наконец сказал Шениор, – на память обо мне. Чтобы ты помнила не только то плохое, что произошло из-за моего, пусть и невольного вмешательства в твою судьбу.

– Я буду помнить много хорошего, – вздохнула ведьма, – я буду помнить поистине великого короля… Да, о чем говорил тебе твой министр?

– Он просил, чтобы я позволил ему остаться и умереть. Он говорил о том, что не достоин…

– Он и вправду не достоин?

Шениор улыбнулся. Каннеус, Каннеус. Казалось, целая вечность прошла с того момента, как они разговаривали впервые – только что покинувший кокон мальчишка – и матерый, поднаторевший в дворцовых интригах министр…

– Он довольно своеобразный дэйлор, – сказал он Миральде, – но то, что он видел, будет для него уроком. Для всех будет уроком… Скажи, чтобы ты хотела получить в подарок?

Миральда покачала головой.

– Мне ничего не нужно. Если бы я могла, я бы оставила тебе жизнь – но теперь это уж точно свыше моих сил, ежели ты заключил сделку с озером.

– С Дэйлороном, – поправил Шениор, – и я ни о чем не жалею. Я прошел путь от зеленого юнца до зрелого дэйлор, способного отвечать за свои поступки, и это хорошо. К тому же, я смог исправить допущенную мной ошибку и, прислушавшись к голосу Поющего озера, спас от гибели свой народ. Наверное, жизнь удалась.

Они дошли до террасы, выходящей в сад, и Шениор увидел, что небо очистилось. В недосягаемой высоте сияли бриллиантовые гвоздики звезд – как в ту ночь, когда он проломил хрупкие стенки кокона и впервые осмысленно посмотрел на мир.

Дэйлор глубоко вдохнул – и тут же боль пылающим кольцом сомкнулась на сердце.

Значит, ему осталось совсем немного времени… И, похоже, Миральда тоже почувствовала этот знак.

– Что с тобой? Тебе плохо?

Шениор с сожалением посмотрел на звезды, на старые деревья. В воздухе, не взирая на дурно пахнущие испарения, все-таки чувствовался запах осени. Осенью дэйлор празднуют Конец старого цикла, и по водам Поющего Озера плывут сотни белоснежных роз… Правда, сам он никогда не участвовал в этом празднестве; все, что пришло на ум, было слабым отголоском памяти предков.

– Ты сможешь сделать так, чтобы моего тела никто не нашел? – глухо спросил он у Миральды, стараясь, чтобы голос не дрожал. Страха не было, но были сожаление и неизбывная печаль по тому, что уже никогда не вернуть.

Она молча кивнула, стараясь выглядеть спокойной; губы ее предательски задрожали.

– Вот. Возьми, пожалуйста, это, – он снял с шеи древний медальон, крупный неограненный изумруд в оправе из потемневшего серебра, – пусть это останется у тебя.

Затем снял с пальца перстень.

– Это тоже пусть останется у тебя, Миральда.

Она молча взяла драгоценности и выжидающе посмотрела на него. Шениор ободряюще улыбнулся.

– Давай спустимся в сад и посидим там… Как тогда, помнишь?..

…Черная туша императорской армии, поблескивая чешуей в блеклых лучах осеннего солнца, медленно ползла сквозь лес. Не мелколесье – они давно уже минули его, но гиганты Дэйлорона вставали на их пути.

И, пожалуй, молчаливые деревья были единственными преградами. Ни одного живого существа не попалось им на пути.

– Ну и воняет же тут, – в сердцах обронил Геллер. Покосился на Витальдуса – тот ехал рядом, но лошадь его вели на поводу. Потому что из глаз чародея по-прежнему сочилась черная грязь; ему наложили повязку, которую приходилось менять чуть ли не ежечасно.

Впрочем, в остальном маг был вполне здоров. Ни слабости, ни болей. Только вот глаза…

– Это… из-за вашей магии такой запах? – попробовал уточнить командор у молчащего чародея, – или в Дэйлороне вонь и без того была?

Витальдус передернул плечами.

– Не задавайте мне подобных вопросов, командор. Вы что, не видите, что я сам терплю отражение заклятья? Где-то я все-таки просчитался, никаких последствий не должно было быть…

– Значит, вонь – это тоже, по вашему, отражение? – усмехнулся Геллер.

– Думайте себе, что хотите, – сухо заметил Витальдус. Обернувшись, он позвал своих помощников.

– Смените повязку, остолопы!

Геллер отвернулся. Его передергивало при виде этой мерзкой жижи на тряпице; а при виде залитых ею глаз мага где-то в самом укромной уголке души начинал пульсировать скользкий комок страха.

Подъехал Саэрм, ловко отсалютовал.

– Мой командор. До сих пор мы не встретили ни одного дэйлор. Правда, тут, немного в стороне, разведчики обнаружили три бедняцких хижины – но там не было никого. Ни живых, ни мертвых. Словно они все собрались и ушли. Не нравится мне все это, как бы на засаду не нарвались.

– Я доверяю мастерству господина мага, – уныло сказал Геллер, – и до сих пор у нас не было причины в нем сомневаться, не так ли?

– Как скажешь… Геллер.

И Саэрм, пришпорив свою гнедую кобылу, стрелой рванулся вперед.

… Они не встретили ни одного живого дэйлор ни на первый, ни на второй, ни на третий день похода. Небольшие поселки земледельцев были пусты, и на маленьких, аккуратных клочках возделанной земли уже начинали расти сорняки. Лес предъявлял права на отвоеванное у него пространство. Геллер смотрел на мастерски плетенные из веток домики, крытые широкими листьями, которые росли на самых высоких деревьях, и ему отчего-то становилось не по себе. Хотя, он должен был радоваться тому, что приказание Императора исполнено – и Дэйлорон уже наполовину принадлежит Империи. А еще он то и дело вспоминал Миральду. Ее поджарое, крепкое тело, ее волшебный запах, замешанный на травах и цветах, ее нежные и одновременно сильные руки.

«Ты ведь не погибла, удрав в этот проклятый лес?» – вопрошал он ведьму, как будто она могла ему ответить, – «это была бы глупая смерть… И мне бы хотелось, чтобы мы еще встретились когда-нибудь».

… На шестой день они наткнулись на странное дерево, потерявшее всю листву. Было видно, что оно умерло, но еще не высохло; это было огромное дерево, пять необхватных стволов, переплетшихся и сросшихся – такого Геллеру еще не доводилось встречать. Странным показалось то, что к корням дерева вела аккуратная дорожка, посыпанная белым песком, словно дэйлор могли проходить внутрь. Маги попробовали было исследовать это умершее дерево, но не нашли ничего примечательного. Витальдус только качал головой и бурчал, что, если бы его глаза видели, он бы сразу вывел бы проклятую нелюдь на чистую воду. А так… Он только сидел в седле и капризно требовал, чтобы меняли повязку. Все чаще и чаще.

– Может быть, вам лучше вернуться в Алларен, к своим коллегам? – осторожно спросил Геллер, на что маг развопился, обвиняя командора в том, что, дескать, тот хочет от него избавиться, в то время как он приложил столько усилий для победы Империи.

Геллер только пожал плечами и не стал спорить. Если чародею так хочется мучиться и дальше, пусть себе.

С провиантом было туго. С водой – тоже. Геллер все надеялся, что они наткнутся на какой-нибудь богатый город, где бы бравые воины могли пограбить вволю и тем самым поднять свой боевой дух – но городов не встречалось. Только небольшие поселки земледельцев – и еще несколько сохнущих, странных деревьев. Хорошо еще, что никто не пытался атаковать их, иначе армии пришлось бы совсем тяжко.

– Да никого вы не встретите, – бурчал маг, – все подохли, все!

– Но тел мы тоже не видим, – заметил Геллер, – куда же они могли деться?

А потом они выехали к озеру, на дальнем берегу которого сверкал первозданной белизной дворец. Геллер с облегчением вздохнул – по крайней мере, теперь у них отпала надобность в воде. Но не тут-то было. Несчастные лошади, невзирая на тычки и шпоры, ни в какую не желали даже близко походить к озеру. Кто-то попробовал зачерпнуть воды и, вопя от ужаса, рванул прочь от берега.

– Что там такое? – в голосе Витальдуса появился интерес.

– Озеро, из которого нельзя зачерпнуть воды, – пояснил Геллер, сам немного недоумевая. Еще несколько человек попытались добраться до воды, но только с ужасом взирали на зеркальную гладь и пятились, пятились подальше от этого странного водоема.

– Любопытно, – прошелестел Витальдус. Обернувшись к своим, гаркнул, – а ну, вперед! Чего ждете?

И тут же, тихонько добавил:

– А вы, командор, не поможете мне?

Когда Геллер, сгорая от любопытства, дотронулся до поверхности воды, ощущение было такое, словно руку вмиг пронзили тысячи раскаленных игл. Вскрикнув, он отдернул пальцы, потряс запястьем. И, что самое главное – у него сложилось ощущение, что вода – вовсе не вода, а камень.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – проскрипел Витальдус.

Поддерживаемый магами, он опустился на колени, простер руки над черным зеркалом и несколько минут молчал. Затем почесал подбородок.

– Очень странно. Это… Здесь что-то неясное. Мы должны исследовать это глубже.

… Дворец тоже оказался совершенно пуст. Было видно, что его оставили в спешке; оброненный второпях плед, начатый и недописанный свиток, оставленные и подгнившие плоды в вазочке… Даже постели были смяты и хранили силуэты тел. Геллер, запретив кому бы то ни было даже приближаться к дворцу и припугнув солдат магией нелюди, бродил с Саэрмом по пустым коридорам, рассматривал портреты удивительно красивых дэйлор и поражался их внешним сходством с людьми.

– Куда же они делись? – растерянно бормотал воин, – не могли же они просто взять и – пффф – испариться?

– Не знаю, – командор покачал головой. На сердце лежал тяжелый камень – и это вместо радости…

– Как-то все неправильно, – словно угадав его мысли, проворчал Саэрм.

Под конец они вышли в сад, печально клонящий ветви к отравленной земле. Там, посреди жухлой травы, Геллер вдруг заметил большое, жирное пятно гари, словно сожгли кучу промасленных тряпок. Саэрм поцокал языком.

– Занятно, а, командор? Такое только ведьме под силу. Или магу… Только погляди, какая правильная форма овала… Может, здесь госпожа Миральда побывала?..

– Не знаю, – просто ответил Геллер, – не знаю, Саэрм. Где она теперь, эта сумасшедшая ведьма?..

Затем, проглотив горький комок, ни с того, ни с сего застрявший в горле, сказал:

– Ну, как бы там ни было, Дэйлорон теперь наш. Думаю, что его бывших хозяев мы здесь уже не увидим… Так что… Во славу Империи!

Саэрм вытянулся в струнку, отсалютовал мечом.

– Во славу Империи, командор.

Магия чародея Витальдуса, отразившись от зеркальных граней мира, уже не могла пропасть втуне. Да и не пропадало ничего в этом мире – ни добро, ни зло, порождая собственные отражения, чуть искаженные, но неизменные в сути своей. Таков был закон – закон отражения.

Далеко в горах обеспокоено заворчал снежный дракон; вылез из глубокой пещеры, тревожно втягивая воздух с привкусом смерти. Его самка, испугавшись чего-то, плотнее обвила гибким телом драгоценную кладку. Мир, отражая содеянное людьми, вновь начинал меняться.

Шаман диких кочевников, беснуясь у костра, молил духа болот защитить его земли от людей востока. Слыша и видя многое, он чувствовал, как всколыхнулось, забеспокоилось море темной нелюди, как заскрежетали острые зубы, загорелись зловещим огнем глаза. Теперь немало детей придется принести в жертву обитательницам болот, чтобы оградить своих от ярости могущественных тварей.

В Кайэрских топях страшная королева болотных ночниц ощутила прилив Силы, отразившейся от астральных граней мира. Греясь в теплых лучах осеннего солнца, она ухмыльнулась. Каждая из ее сестер получит толику силы, и это значит, что уже не так просто будет расправиться даже с самой молоденькой, только что переродившейся ночницей. Наслаждаясь разливающейся по телу силой, королева рассеяно оглядывала снующих туда-сюда рабов, выращенных из детей кочевников, взятых с жертвенных камней, и тут ее посетила удивительно простая, но в то же время значительная мысль – а не начать ли возводить город среди болот, город болотных ночниц? Ведь их было не так уж и мало, так почему бы не создать прекрасный город в сердце топей, где каждая из сестер нашла бы приют и утешение?

Два вампира, бредущие по горной тропинке, тоже ощутили на себе приток отраженной Силы.

– Что это, Учитель? Ты… чувствуешь это?

Древний и чрезвычайно могущественный вампир остановился и, горько усмехнувшись, пожал плечами.

– Темные твари становятся крепче. Ведь мы все – не более чем отражение.

– Значит, это потому, что люди отравили нашу землю?

– Разумеется. Все плохое, что есть в этом мире, всего лишь отражение… Но теперь дэйлор спят, дожидаясь своего часа. Мир принадлежит людям – и отражению их деяний.

…А под землей, подчиняясь закону отражения, магия отравленной воды изменяла крошечные и безобидные личинки насекомых. Рождался новый вид нелюди, вместившей в себя отраженную Силу, и крошечные жвала яростно скрежетали в предвкушении свежей, вкусной крови.