Книга: Последний Магистр
Назад: Город белых башен
Дальше: Путешествие Альхейма

При дворе ночных братьев

– Просыпайся, мой малыш. Ну же, не притворяйся – я знаю, что ты не спишь.
Жесткие пальцы матери коснулись свежего шрама на плече и замерли задумчиво, словно дэйлор – в который раз – пыталась понять своего сына.
Это прикосновение раздражало. Ильверс дернул плечом, и теплые пальцы исчезли, а вместе с ними – и убогий покой хижины.
Они снова шли по дороге над Эйкарнасом, и снова впереди громко топал Кэйвур. Мать плакала от счастья, торопливо растирая по щекам слезы, и бормотала о том, как прекрасно теперь заживет ее сын, единственный наследник дома д’Аштам. И все это уже было; оставалось совсем немного времени, до того, как…
– Тише, тише… Не кричи так, услышат тебя.
Ощущение жестких, но теплых пальцев на плече вернулось, и вместе с ним пришел холод, от которого зубы начали выстукивать барабанную дробь.
И еще этот голос… Ильверс подумал, что знает его. Кажется, голос принадлежал…
Тиннат. Лисице Тиннат.
Дэйлор с трудом разлепил веки. Вокруг было темно и сыро; где-то капала вода. Потом из мрака выплыло бледным пятном лицо Тиннат; на скуле багровел свежий кровоподтек.
– Ты говорил страшные вещи, пока валялся без памяти, – сказала она, – пить хочешь? Думаю, жар скоро спадет.
Сделав над собой усилие, Ильверс приподнял голову, огляделся.
– Где это мы? – слова давались тяжело, будто язык отказывался ворочаться.
Лисица вздохнула.
– Мы у Красавчика. Он ждет, когда ты, наконец, очнешься, чтобы обсудить с тобой кое-что. Все-таки неплохо быть магом; если бы не это, то ты бы уже давно отошел к своим богам…
Ее лицо вдруг осветила улыбка. Наклонившись к Ильверсу, так, что слипшиеся пряди волос коснулись его щеки, Лисица прошептала:
– Я знаю, что ты сделал для меня. С этих пор моя жизнь и мое оружие – твои… Но ты все-таки допустил одну-единственную ошибку – не догадался обернуться и посмотреть, а не подкрадывается ли кто сзади?
Ильверс ничего не ответил. Затем, облизнув губы, напомнил про воду.
Этого добра было предостаточно; Тиннат благоразумно собирала ее в большую жестяную кружку. Он отхлебнул глоток, и почувствовал себя чуть лучше. Затем, оглядев Тиннат, заключил, что как раз-таки она выглядит наиплачевным образом: одежда порвана, на белой коже чернеют синяки, а кое-где – и свежие ссадины. Лисица поймала его взгляд и кисло улыбнулась.
– Я и говорю, что хорошо быть магом. Уж тебя-то они и пальцем не тронули, только обыскали – чтобы никаких ингредиентов заклятий не осталось. Да у тебя их и не было!
– Сколько… времени прошло? – осторожно поинтересовался Ильверс.
– Два дня. Томми, небось, с ног сбился, весь Алларен переворошил. Да вот только откуда ему знать, что мы здесь – и живы?
Тиннат шмыгнула носом и, смутившись отчего-то, стянула у горла разодранный воротник. А Ильверс смотрел, смотрел на нее… И думал о том, что будь он прежним, наверняка бы обнял, прижал к груди и успокоил эту измученную женщину. Ему-то и сейчас было ее жалко, но жалость получалась какая-то бесцветная, тусклая, словно разбавленная водой краска. И такое неполноценное ощущение раздражало.
Дэйлор сел на полу, пощупал затылок – под волосами напухла шишка весьма внушительных размеров.
– Мы отсюда выберемся, – уверенно сказал он, – а компоненты заклятий мне не нужны. Я же дэйлор, ты забыла?
Тиннат кивнула.
– Честно говоря, я только на это и надеялась.
Воцарилось недолгое молчание, которое снова прервал Ильверс.
– Кто тебя бил?
– А тебе-то какая разница?
Она резко отвернулась, но Ильверс все-таки заметил, как задрожали губы.
– Скажи мне. Будет правильно, если они отправятся к предкам.
– Разве?
– Думаю, да.
Тиннат шмыгнула носом.
– Тогда, маг, тебе надо зайти к Красавчику. Может, заодно и мой меч заберешь…
– Хорошо.
Дэйлор закрыл глаза, сосредоточился. Силы вокруг было предостаточно, чтобы вымыть боль в голове, и, почувствовав себя вполне здоровым, Ильверс поднялся на ноги.
Они находились в маленьком погребе; тусклый свет едва сочился сквозь вентиляционное отверстие под потолком. А люк наверху был, как и следовало ожидать, закрыт – и не просто закрыт, а придавлен чем-то тяжелым.
– Пойдем, – сказал Ильверс, – заберем твой меч.
* * *
В тот день у Красавчика было омерзительное настроение. С утра он размял кулаки на знаменитой Лисице, о которой ходили легенды среди ночных братьев Алларена, но от этой наиприятнейшей процедуры солнце не стало ярче, а горка золотых монет – больше. Даже получасовое развлечение с одной из наложниц не улучшило положения дел.
Поэтому после обеда Красавчик мрачно сидел в спальне и занимал себя тем, что ел вишневое варенье и плевался косточками в стену, тщетно пытаясь попасть в высохшие останки раздавленного когда-то таракана. Получалось плохо. Словно этот давно убитый таракан все еще умудрялся отползать в сторону от летящего орудия мести.
Наконец, придя в состояние крайнего раздражения, Красавчик запустил в стену всю вазочку с недоеденным вареньем и, ругнувшись, распахнул дверь в коридор.
– Эй, парни! Волоките сюда того мага, будь он неладен! Я его живо приведу в чувство… И девку, девку давайте сюда!
Его охрана, насчитывающая троих ночных братьев, не пошевелилась. Они как сидели, привалившись к стене, так и остались сидеть.
– Спите вы, что ли? Остолопы!
Красавчик размахнулся и пнул ближайшего детину, но тот, вместо того, чтобы испуганно вскочить на ноги, начал медленно заваливаться набок, как тюк соломы.
– Эт-то еще что?..
Он не договорил. Приоткрыв рот от изумления, смотрел, как из-за угла медленно появился высокий мужчина. А за его спиной, гаденько ухмыляясь, скользила бесшумно Лисица Тиннат.
– Маг? – прохрипел Красавчик.
Он судорожно пытался понять, когда и где допустил ошибку, и почему чародей, не имея под рукой никаких компонент к заклинаниям – ну, всяких там жабьих голов или птичьих лапок – столь неожиданно оказался на свободе. Мелькнула мысль о том, что надо бы попробовать договориться с ним, заключить выгодную (разумеется, взаимно) сделку, но… Красавчик не успел.
Воздух сделался вязким, как клейстер; Красавчик потянул его в себя и с ужасом осознал, что не может сделать ни единого вдоха.
Прошло мгновение. Другое. Перед глазами замельтешили разноцветные пятнышки; грудь разрывалась от напряжения. Красавчик и сам не заметил, как очутился на полу.
Сверху к нему наклонилась Тиннат, и холодное торжество в ее глазах было последним, что он увидел.
* * *
Вечером того же дня Томми Ловкач закатил грандиозную пирушку в честь Ильверса. Были приглашены только избранные – самые лучшие, по мнению Ловкача, воры и убийцы его двора, а также те, кто раньше служил Красавчику, и пришел присягнуть на верность Томми.
Ибо земли, которыми заправлял убитый хозяин двора, по закону все тех же ночных братьев, перешли к победителю. К Ловкачу, то есть.
Виновник торжества, Ильверс – Маг-Ходячая-Смерть, едва дождался момента, когда смог улизнуть в свою комнату; голова трещала от духоты, от запахов пота и кислого вина. Желудок – по причине обильной пищи и того же плохонького винца, недовольно сжимался, грозя вывернуть все съеденное обратно.
Поэтому Ильверс не без удовольствия растянулся на кровати, закрыл глаза и провалился в душный, изматывающий сон. Странные слова крутились в голове, он не помнил, где раньше мог их слышать. Не иначе, ожила память Предков, и подсовывала совершенно ненужное теперь знание.
И взойдет на вершину горы последний магистр, страшный ликом.
И будут слезы мира сего ему временем и пищей.
И наступит конец времен для народа дэйлор, благословенного землей.
Несколько раз он просыпался, снова засыпал, и под конец ему привиделось…
Он шел, поддерживаемый под локоть своим последним учеником, что согласился разделить бремя. Невыносимо было ступать по черной площади, каждый шаг отзывался ноющей, надоедливой болью в позвоночнике. Да и не мудрено – сколько декад прошло с того момента, как юный маг покинул кокон?
– Не печальтесь, Магистр, – тем временем прошамкал человек, за долгие годы ставший братом, – быть может, все еще возвернется на круги свои.
Оставалось только качать головой.
– Нет больше в моем народе того, кто принял бы все это на свои плечи.
– Но как же пророчество о Последнем Магистре?
– Брат мой, вы же видите, что я стараюсь им не стать… Хотя иной раз думаю, что зря… Что ж, не будем медлить. Надо закрыть этот город.
И – страшная, высасывающая все силы безысходность. Какая только может быть у дэйлор, отказавшегося от покоя в тихой долине Предков.
– Ты снова кричишь во сне, – прошептала на ухо Тиннат, – тебе снятся одни кошмары, Ильверс. Разве можно так жить?
Он резко сел на кровати. Тиннат и вправду была рядом, от нее пахло розами – и вином. В серебристом свете луны она казалась легким призраком, шагнувшим в комнату с искрящегося облака.
– Как ты сюда попала? – спросил дэйлор. Странный сон все еще крутился в голове, дразня глубокой, неоткрытой тайной. А Тиннат – она была самой обычной, и вполне реальной.
Она тряхнула связкой отмычек.
– Я же все-таки вор. А что стоит вору пробраться в комнату с плохоньким замком?
Печально звякнув, отмычки полетели в угол.
– Ну и… – дэйлор замялся. Что-то в этот раз было не так с Тиннат, вела она себя странно, как никогда до этого. Впрочем, знакомы-то они были недолго.
– Ты хочешь спросить, что я здесь делаю? – промурлыкала Лисица, кокетливо накручивая на палец блестящий локон, – я хочу избавить тебя от кошмаров, маг. И, может быть, немного поблагодарить за все, что ты для меня сделал.
– Но мне не нужна твоя благодарность, – Ильверс невольно нахмурился, продолжая разглядывать ночную гостью.
Определенно, и одета она была не так, как всегда: в полупрозрачных одеждах неопределенного покроя, сквозь которые явственно просвечивали синяки, и обнаженная грудь, и крепкий, плоский живот… Зашевелилась память Предков, но Ильверс поспешно отбросил все, что она ему нашептывала – ведь то касалось только дэйлор! Или… все же не только?..
– Ты меня прогонишь? – прошептала Тиннат. Одно неловкое движение – и кружевной ворот сполз набок, позволяя любоваться довольно округлым плечом.
– Послушай-ка, Тиннат… – он спокойно посмотрел ей в глаза и усмехнулся, – то, чего ты хочешь – это неправильно.
– Это почему же? Разве дэйлор так сильно отличаются от нас? О, мне всегда было очень любопытно… и я не собираюсь упускать такой шанс.
«А, может быть, она права?» – Ильверс прислушался к себе. Определенно, ему следовало сейчас что-то предпринять – но что?
И, проклиная происходящее с ним странное перерождение, а заодно с ним и Силу, которая незримо, но неотступно изменяла и чувства, и тело, дэйлор обнял Лисицу за плечи и прошептал:
– Ты красивая женщина, Тиннат. Думаю, многие бы радовались, окажись на моем месте… Но, прежде чем ты сделаешь последний шаг, я хочу тебе кое-что рассказать.
– Ты с ума сошел! Зачем нам глупые разговоры?
– Не лги себе. Ты ведь ищешь не просто дружка на одну ночь, я это знаю. Ты ищешь то, чего я уже не могу тебе дать, даже если бы и хотел. И оно-то, как раз, очень важно…
Тиннат удивленно приподняла брови.
– Разве ты чем-нибудь болен?
– Представь себе, что да, – он чуть заметно улыбнулся, потому что Лисица резко подалась назад, – но эта болезнь… у нее особый характер, Тиннат, и она… похоже, она медленно убивает во мне все то, что осталось от прежнего, живого Ильверса.
– И что это значит? – хрипло спросила Лисица, нервно поправляя сорочку, – ты говоришь загадками, маг.
– Это значит, несравненная Тиннат, что, возможно, ты будешь умирать, а я пройду мимо, даже не взглянув в твою сторону. И, воссоединись мы сейчас – тогда боль в душе твоей будет куда хуже, чем боль от ран.
Лисица упрямо тряхнула кудрями.
– Я… я не понимаю. Все равно не понимаю! Ты говоришь, что болен, но что же это за болезнь такая? Расскажи мне, Ильверс. Я хочу знать все – от самого начала.
– Изволь. Но, думаю, это будет не очень интересная история. Я сам до сих пор не знаю многого.
… Они встретили рассвет, сидя друг против друга. Ильверс чувствовал себя выжатым и опустошенным – да и не мудрено, до этого он никогда и никому не рассказывал всего того, что с ним приключилось. Он пытался объяснить Тиннат, что же с ним происходит, но сложно изложить то, что не до конца ясно самому. И, уж конечно, редкий слушатель поймет такого рассказчика.
Лисица, однако, поняла – или сделала вид, что поняла.
Она устало потерла глаза, зевнула.
– Уже утро… Ильв. Наверное, мне лучше уйти.
– Мудрое решение.
– Нет, ты не понял. Я не испугалась того, что с тобой происходит, но… мне стоит еще раз все обдумать. И решить, как будет лучше.
* * *
Вечером того же дня Ловкач решил нанести визит в запримеченный ранее дом. В тот самый, где Ильверсу отводилась весомая роль «взломщика защитных заклинаний», и где дэйлор не увидел ни грана магических преобразований.
Кроме Ильверса, за добычей отправились еще трое: Крюк, Драчун и Малыш. Первых двоих дэйлор видел впервые в жизни – и, как водится, невзлюбил их с первого взгляда.
Крюк оказался седоватым мужчиной, низкорослым крепышом. Лицо его, изрезанное глубокими морщинами и белыми метками шрамов, живо напомнило Ильверсу свирепых тварей, с которыми ему довелось впервые столкнуться с Золюшкой, уже недалече от цели их путешествия. Один купец вез зубастых созданий в клетках на продажу, в город Белых башен, и без конца хвалился тем, что продаст этих бойцовых собак в лучшие дома Алларена.
Вот и лицо Крюка, исчерканное рубцами, плоское, с тяжелым подбородком и обвислыми щеками, с маленькими, глубоко посаженными глазками, походило на морду пса. Разве что не хватало клыков, выглядывающих из-под верхней губы.
Из оружия при нем был только металлический тройной крюк на тонкой цепочке, и это вполне оправдывало кличку.
Драчун походил на бездомного алларенского котяру. Ростом повыше Ильверса, с неизменно-грациозной походкой. И в каждом текучем, неторопливом движении – немалая сила. Драчун слыл жутким модником и всеобщим любимцем дворовых женщин; даже отправляясь грабить дом, не поленился начистить сапоги, гребнем пригладить волосы, косясь в осколок мутного и засиженного мухами зеркала. Крюк при этом выругался и презрительно плюнул себе под ноги; Драчун в долгу не остался, и намекнул, что, должно быть, мамаша Крюка была вовсе неразборчива, если ее сыночек наделен столь отталкивающей внешностью и исходит завистью ко всему миловидному народу. Крюк, не тратя время на рассуждения, опрокинул стол, стоящий на пути, сгреб Драчуна за шиворот – и вскоре по полу катался клубок сопящих и ругающихся на чем свет стоит тел.
– А ну прекрати-ить! – от вопля Томми Ловкача у Ильверса едва не заложило уши. Бравый предводитель двора подхватил кадку с водой и, размахнувшись, выплеснул ее содержимое на ночных братьев. Тут же их разняли – ну ни дать, ни взять, кошку с собакой.
– Это что еще такое? – визжал, брызжа слюной, Томми, – как смели, при дворе?
И в сердцах отвешивал оплеухи присмиревшим ворам.
Наконец, успокоившись, кивнул в сторону Ильверса.
– Пойдете с ним, в дом, который отметили еще раньше.
Крюк в очередной раз плюнул на пол и, не оборачиваясь, рявкнул:
– Еще я с нелюдью не ходил!
Драчун промолчал, но его взгляд, брошенный на Ильверса, заставил дэйлор усмехнуться. Итак, они его на дух не переносили – точно так же, как и он их.
– Ты будешь со мной спорить? – вкрадчиво поинтересовался Томми, – я тебе ноги поотрубаю, псина ты безмозглая. Будешь милостыню у Хаттарова храма просить!
Лицо Крюка сморщилось – и стало окончательно похожим на морду бойцовой собаки.
Ловкач удовлетворенно хлопнул в ладоши.
– Ну, вот и прекрасно, парни. Дэйлор – не дэйлор, нелюдь – или человек, он пойдет с вами. Потому как маг, да еще и маг, не нуждающийся в… как их там…
– Компонентах, – пискнул притихший в углу Малыш.
Томми бросил в сторону племянника раздраженный взгляд.
– Компонентах. Что бы ни случилось – его сила – при нем. А вы, олухи, забыли, что каждый купчишко старается на двери ловушки ставить?!!
И Крюк, и Драчун молчали, опустив головы.
– То-то же, – обронил Томми и, хмыкнув, повернулся к Ильверсу.
– Ну, а ты – готов? Не подведешь моих парней?
Дэйлор молча пожал плечами. Разумеется, он сделает все, что от него потребуется. Даже если придется драться и убивать, он будет разить людей без сожаления…
– Вот и ладно, – Томми ухмыльнулся, – идите, братья. И не забывайте, что друг другу надо доверять.
С тем и отправились.
Крюк и Драчун шли впереди, и даже их спины, казалось, излучают ненависть и презрение. Малыш деликатно тронул Ильверса за локоть, шепнул:
– Не обращайте на них внимания, господин маг… Они… всегда такие.
Дэйлор покачал головой. Негромко осведомился:
– А ты-то зачем идешь с нами?
– Ну как же? Я ведь вор из ночного братства. Я еще мал, но никто ловчее меня на стену не взберется, и в окно не влезет! А когда надо будет, я и нож засажу в спину…
Ильверс невольно вспомнил Золюшку и подумал о том – а хорошо все-таки, что мальчонка живет у Тамы, в ее добром, пропахшем свежим хлебом доме…
Внезапно из темного переулка им навстречу устремился легкий силуэт.
– Эй! А ты что здесь делаешь? – гавкнул Крюк, нимало не заботясь о том, что его хриплый, надтреснутый голос перебудит пол-квартала.
– Я иду с вами, – спокойно ответили ему.
А Ильверс вдруг ощутил легкую радость – как будто цветная бабочка Дэйлорона задела его невесомым крылом и упорхнула дальше.
Тиннат обогнула Драчуна и, приблизившись, взъерошила золотистую шевелюру Малыша.
– Надеюсь, господин маг не будет возражать?
Дэйлор невольно улыбнулся. Отчего-то ему было приятно видеть эту порывистую и легкую, как ласточка, женщину. А после ночного разговора ему даже казалось, что Тиннат приняла в себя какую-то толику его души, но не той, что медленно умирала в холодной черной жиже, а далекой теперь, настоящей… Той, что принадлежала Ильверсу д’Аштам.
– Идем, чего стали? – недовольно проворчал Крюк, – а ты, Лисица, шальная девка. Свой бы заказ выполнила сперва…
– А что за заказ? – шепотом спросил Ильверс.
Тиннат только отмахнулась.
– Да так, мелочи…
– Ну да, мелочи! – фыркнул Драчун, – капитана Фартола прикончить… Мелочи, как же!
Тиннат ничего не ответила, только скривилась. И сжала руку Малыша, как будто цеплялась за эту последнюю соломинку, повиснув над бурными водами Эйкарнаса.
… Шли довольно долго. А потом – словно кто-то отдернул темную завесу ночи – и вот уже, купаясь в изломанных тенях обнаженных деревьев, белеет высокий дом, элегантный в своей роскошной простоте.
Они остановились перед ажурной оградой, прислушиваясь. В глубине сада раздавался надрывный лай собак.
– Плохо дело, – хмыкнул Крюк, – их выпускают на ночь…
И его цепкий взгляд остановился на Ильверсе.
– А ты что скажешь, маг? Можешь от собачек избавиться?
Тиннат тоже смотрела на него – встревожено и ободряюще.
– Пожалуй, могу, – спокойно ответил дэйлор, – только не мешайте. Помолчите… мне нужно сосредоточиться…
Он всмотрелся в сплетение теней, баюкающих белый дом. Где-то там… Рыскали зубастые твари, беспощадные, злобные, натасканные на таких вот… воров…
Вспышка – и он увидел одну из них: сморщенная, приплюснутая морда, маленькие глазки, кривые клыки, сделавшие бы честь любому оборотню. А уши – обрезаны под корень, словно их никогда и не было.
Ильверс сосредоточился; повинуясь воле дэйлор, черная волна прошла сквозь него – и устремилась вперед, по земле. Натолкнувшись на первую собаку, задержалась на миг, а затем с легкостью прошла насквозь, обращая мощное тело в прах. Животное даже не почувствовало ничего – просто провалилось в небытие. И все… То же самое произошло с остальными псами.
Он заморгал, приходя в себя. В груди – легкая, тягучая боль, словно Сила и вправду вымывает что-то изнутри. Тиннат поддержала его под локоть.
– Ну что? Что?!!
– Собак больше нет, – вяло откликнулся Ильверс.
Драчун хмыкнул, повернулся к Малышу.
– Лезь, давай уже. Заодно и проверишь, все ли чисто.
Мальчишка ловко забрался по изгороди, посидел немного наверху, осматриваясь, а затем быстро спустился вниз, уже по ту сторону.
– Никого тут нет, – донесся его голос, – лезьте.
…Они без приключений добрались до бокового хода. Ильверс подошел к запертой двери, попробовал прочувствовать магию – ничего. Пожал плечами.
– Кажется, здесь все чисто.
– Кажется – или чисто? – уточнил Крюк, вынимая отмычки.
– Я ничего не чувствую.
– Ну и ладно, – смягчился Крюк. И подошел к двери, намереваясь открыть замок.
В этот миг в сознании Ильверса словно задрожала натянутая струна; это было какое-то смутное ощущение… Чего?.. Он не знал. Это… не давало покоя, давящее, нехорошее ощущение опасности…
– Погоди! – он схватил Крюка за рукав, но было поздно. Вор уже коснулся отмычкой замка, насвистывая веселую мелодию.
… Грохот. И страшная, слепящая вспышка света в ночи. Драчун успел отскочить в сторону, прежде чем ощерившаяся щепой дверь со свистом пролетела мимо.
– Хаттар Всемогущий, – губы Тиннат побелели, – что же это, Ильверс?..
Крюк лежал навзничь на крыльце. Пальцы еще сжимали отмычку, но взгляд, устремленный в небо, тускнел с каждым мгновением. И – кровь, кровь… Глянцевая лужа, расползающаяся вокруг тела…
– Ах ты нелюдь проклятая, ты…
В руках Драчуна грозно сверкнула сталь. Он замахнулся, но Ильверс едва ли видел его.
Почему? Почему он не почувствовал ловушку?!! Ведь было же что-то странное, то, что заставило насторожиться – но не более! Так что же это за магия такая?.. Уж магию дэйлор он видел – всю эту сверкающую разноцветную Силу… Только использовать не мог… А здесь – что же это такое?
Меч Драчуна, высекая искры, встретился с клинком Тиннат.
– Я не дам тебе его убить, – зло прошипела она, – это не по его вине!
– А по чьей? – взвизгнул Драчун, – с дороги, девка, не то сама без головы останешься!
– Нет.
И в ее голосе натянутой струной звенела угроза.
– Ты со мной драться решила, дура? – рявкнул вор, – из-за него? Да он уже убил Крюка, и ты точно также сдохнешь!
Ильверс судорожно сдавил виски. Да что же это такое? Отчего, отчего он не видел Силу?!! А ведь ловушка была установлена, следовательно… Людская магия ему неподвластна?
– Бежим! – завопил Малыш, – дергаем отсюда!
Лисица и Драчун одновременно повернулись в сторону, куда указывал маленький вор; Ильверс заметил, как дернулась щека мужчины, и как женщина до крови прикусила губу.
Бряцая легкими латами, к ним спешили те, кому было поручено охранять этот дом. Откуда ни возьмись, появились и патрульные; словно сработавшая ловушка дала им знать о ворах, позарившихся богатый особняк.
* * *
– Да будьте вы все прокляты! – хрипло выдохнул Драчун, и было неясно, кого он проклинает – то ли патрульных, то ли своих «братьев».
Он резко отбросил от себя Тиннат, перемахнул через мраморные перила крыльца и бросился прочь – видимо, надеясь шмыгнуть в тень деревьев и, затерявшись, добраться до ограды.
Лисица растерянно опустила мечи, посмотрела на Ильверса – в блестящих глазах стыло отчаяние.
– И что теперь?
Он только стиснул зубы, до боли в висках. Надо было что-то предпринять – но что? Испепелить всех этих людей? А ведь их было не меньше полусотни… И неведомо сколько торопится на подмогу… Или попытаться пробиться к изгороди? Мгновения стремительно утекали, и времени, времени оставалось все меньше.
«На сей раз так просто не выбраться, а, Ильверс?», – издевательски прошелестел голос внутри.
Тем временем Драчун уже был рядом со спасительным садом, и почти нырнул в темноту – но вдруг замер, широко раскинув руки. Меч, тускло блеснув, вывалился из пальцев и бессильно ткнулся в землю. Из-под ключицы торчало древко стрелы…
Тиннат судорожно вздохнула и, скрестив мечи, шагнула вперед, загораживая собой Малыша.
Ильверс, очнувшись от тягостных размышлений, дернул ее за локоть.
– В дом, Тиннат! Быстрее!
– В дом?!!
Но он уже тащил их за собой, Лисицу и Малыша. Коротко бросил:
– Встретимся у парадного. Ну же, бегите, бегите!
Стрела, задорно просвистев, впилась в остатки дверного косяка рядом с головой.
– Лисичка, пойдем! – Малыш потянул женщину за куртку; было видно, что она все еще не решается бросить мага одного.
– Живо! – рявкнул Ильверс, – вы мне только мешаете!
И они метнулись прочь, в молчаливое сплетение коридоров. Оставалось только надеяться, что внутри их не поджидал такой же многочисленный отряд… Разумеется, там будет прислуга, но Ильверс не сомневался, что с ними Тиннат управится.
… Еще одна стрела погладила макушку, и дэйлор понял, что времени совсем не осталось. Ближайший латник находился не далее, чем в десяти шагах от крыльца; Ильверс даже рассмотрел его лицо – разгоряченное, раскрасневшееся, с щегольски закрученными черными усиками.
«Ну, мы еще поглядим, кто кого», – усмехнулся дэйлор. Конечно, с людской магией вышло страшное недоразумение, но уж Сила Отражений его не подведет.
Он играючи подхватил целый пласт прозрачно-черной субстанции и, словно простыню, набросил ее на дверной проем. Этого должно было хватить… на некоторое время… Не оглядываясь, бросился вдогонку за Лисицей и Малышом.
За спиной раздался первый вопль, затем еще, и еще… Но Ильверс уже не обращал на них внимания – его «стена» продержится какое-то время, до тех пор, пока не напитается людской кровью, а затем отвалится, как сытая пиявка, открывая дорогу…
Он устремился вперед, по сверкающему чистотой и роскошью коридору, стараясь не оскользнуться на полированных плитах пола. Откуда-то сбоку вынырнул заспанный мужчина, неуклюже махнул топориком – но Ильверс проворно нырнул ему под руку и послал в жирную, заросшую темным волосом грудь молнию. Завоняло паленым, и бравый малый, выронив оружие, распластался на полу без чувств.
Впереди, за поворотом, раздалось звяканье стали; верно, Тиннат все-таки встретила какое-то сопротивление. Дэйлор прибавил ходу, заскользив, вынырнул прямехонько к месту схватки. По левую руку уже белел холл, по правую – Лисица рубилась сразу с тремя латниками, поджидавшими внутри. Малыш пытался отвлечь их на себя, размахивая ножом, но каждый раз его умело отшвыривали к стене.
– Ложись! – крикнул Ильверс.
И, от всего сердца надеясь, что его услышат и поймут, плеснул черной Силой вокруг, щедро разбрасывая брызги.
Гремя латами, стражи повалились на пол.
– Что… ты с ними сделал? – прохрипела Лисица, вставая на ноги, – убил?
– Не знаю… Давайте, скорее… Может, мы еще успеем…
– Не понимаю, все равно не понимаю! – Лисица тревожно посмотрела на него, – ты думал, что если мы будем выходить через парадный подъезд, то спокойно доберемся до ворот? Упырь тебя раздери, Ильверс! С какой стати?!!
Он, не отвечая, закрыл глаза.
Та-ак… Черная перепонка, закрывавшая вход, рухнула, и латники, подогретые запахом крови своих товарищей, ринулись внутрь. К парадному спешили единицы; и это в самом деле была огромная удача – такая, что Ильверс даже не ожидал.
– Вперед, – он рванулся к белоснежному холлу, – мы успеем.
И последним движением воли обрушил балку, что поддерживала потолок у черного входа.
Это далось нелегко; перед глазами потемнело, и, не подхвати его Тиннат под руку, непременно бы грохнулся на каменный пол.
– Да что это с тобой? Малыш, хватай его, тащим… Ну же, давай, давай!
Но ноги казались двумя тюками соломы; Ильверс задыхался, перед глазами метались алые пятна.
– Ну, иди же! – взмолилась Лисица, – там, впереди, еще охрана…
Он не совсем понял, как оказался перед высокими дверьми. Только краем глаза заметил, как Тиннат широким росчерком меча уложила горе-стража. Малыш засопел от напряжения, волоча его на себе, но уже в следующий миг плечо подставила Лисица.
– Я… сам… – пропыхтел дэйлор, с трудом переставляя ноги. И кто бы мог подумать, что дальнее воздействие окажется столь изматывающим?
– Я вижу, как ты «сам», – ехидно заметила Тиннат.
И толкнула деревянную створку. В лицо ударил промозглый зимний ветер, стало значительно легче идти. А откуда-то снова бежали латники, и Ильверсу показалось, что нет им числа…
Еще один кокон силы в руках – и два человека лежат, распластавшись на аккуратной дорожке. И он почти не чувствует, как Тиннат и Малыш волокут его к высоченным воротам. Которые, естественно, заперты.
– Малыш, держи его, – прохрипела Лисица и куда-то выскользнула из-под плеча. Опять звон мечей, крики, захлебывающиеся в крови – и она возвращается.
А высокие чугунные створки уже совсем близко. Ильверс зажмурился, рванул на себя тяжелый, почти неподъемный пласт Силы – и, обливаясь потом, швырнул ее вперед, расчищая дорогу.
Получился огромный черный ком, несущийся к тяжелым воротам. Он с хрустом проломил их, – получилась аккуратная круглая дыра с оплавленными краями, и расплескался, повис липкими каплями на литье.
– Ильв… За нами идут, – только и заметила Тиннат, – ты можешь сделать еще что-нибудь?
Он кивнул. Хотя это было сложно… Собрал поблескивающие капли и, обернувшись, бросил в преследователей синий огонь, пожирающий все на своем пути.
Когда они уже нырнули в лаз, Ильверс устало закрыл глаза – и погрузился с головой в вязкую, жадную темень без ощущений.
* * *
– Ну-с… Как поживает наш Маг-Ходячая-Смерть?
Томми Ловкач зло пнул подвернувшийся под ноги табурет, прошелся по комнате, раздражающе хрустя пальцами. Его глазки маслянисто поблескивали, на губах – кривая, не предвещающая ничего хорошего ухмылка.
– Ты же говорил, что нет там магии! – прошипел он, – и что? Крюк – мертв! Драчун – тоже отправился к Хаттару! И как ты все это объяснишь, а?
Ильверс вздохнул. Если бы он знал, как объяснить все происшедшее недалекому болвану по имени Томми, то уже давно бы объяснил…
– Молчишь? Что уставился, нелюдь? Да я…
– Ты мне ничего не сделаешь, – негромко сказал Ильверс, – хоть я и лежу сейчас, но смогу тебя убить до того, как…
Ловкач заискивающе хихикнул.
– Ладно, ладно, брось. Уж и пошутить нельзя. Но все равно, объясни, маг… Как такое возможно?
– Я – дэйлор, как ты уже изволил заметить. И я, как оказалось, не чувствую силу, которую используют люди. Я не знал этого раньше. Если бы знал – то и Крюк, и Драчун были бы живы.
Томми всплеснул руками.
– Да уж! Хорошее оправдание! Но – раздери меня зеркальник – за что я тебе буду жалование платить? На что мне маг, который не может снимать ловушки?
Ильверс только поморщился. Ему было плохо, как будто его как следует отходили палками надсмотрщики отца – а тут еще Томми со своим недовольством и расспросами… Ему захотелось напомнить о землях Красавчика, которые отыне принадлежали Ловкачу, но вовремя подумал, что все это незачем и непомерные аппетиты этого человека все равно уже не изменить.
– Я что-нибудь придумаю, – прошептал он, – обязательно… Ловкач, я устал и хочу спать. Оставь меня в покое. И не беспокойся… Я придумаю, как вскрывать ловушки…
Томми недовольно засопел. Потоптался еще немного, подошел к окну, с преувеличенным вниманием принялся разглядывать вывеску с окороками.
– Я пришлю к тебе Лисицу, – наконец пробурчал он, – она сильно беспокоится о твоем здоровье. Хотя с чего бы?
И, ухмыльнувшись, ушел. А Ильверс с облегчением закрыл глаза.
… Кожа, железо и розы. Тиннат осторожно присела на краешек кровати, пощупала лоб.
– Жара нет. И не было. Что с тобой?
Она говорила тихо, по-особенному мягко. А Ильверс вдруг подумал, что его уже очень давно никто не касался так, как это делала Тиннат. Пожалуй, нечто подобное он испытывал еще в свою бытность серой зубастой личинкой, когда мать гладила его и ласкала.
Дэйлор попытался улыбнуться.
– Как вы меня дотащили?
Лисица передернула плечами.
– Что за вопросы, Ильв? На себе, конечно же, на себе. Скажешь спасибо Малышу, он крепкий паренек. Так что с тобой приключилось, господин маг?
Ее ладонь все еще лежала на лбу, и это было приятно.
– Наверное, я переоценил себя, – просто сказал Ильверс, – и людская магия… тоже мне не по зубам оказалась.
– Угу.
Она задумчиво теребила непослушный локон, и мысли ее были далеко. На глабком лбу прорезалась тоненькая морщинка. Потом, вздрогнув, Тиннат перевела взгляд на Ильверса.
– Я долго думала над тем, что ты мне говорил. Я всего лишь женщина, молодая и глупая, и не могу понять все. Но мне бы хотелось тебе помочь.
– Ты ничего не можешь изменить, – поспешно возразил он. Может быть, слишком поспешно.
– Но я еще и не пробовала, – усмехнулась Лисица, и ее карие глаза задорно блеснули, – я попытаюсь тебе помочь, Ильверс. Как бы там ни было… Это будет мое решение.
Быстро наклонившись, она вдруг коснулась его губ своими. Запах роз стал густым, почти осязаемым…
И на самом деле все было хорошо. Даже слишком – чтобы оставаться правдой.
– Тиннат…
– Молчи, – она закрыла ему рот ладошкой, жесткой и мозолистой, привыкшей к рукояти меча, – никто на целом свете меня не переубедит.
Быстро поднялась и, улыбнувшись, исчезла за дверью.
Смесь железа, кожи и роз еще витала в воздухе, и Ильверсу – всего на миг – показалось, что он стал прежним, и что черный лед в его душе исчез, а пустота отступила. Он вновь ощутил себя таким, каким был до той роковой ночи, глупым, гордым и, по большому счету, беззаботным. А потом все вернулось на свои места; чувства подернулись серой дымкой, и нечто, раз завладев им, уже не торопилось терять отвоеванные позиции.
* * *
Тиннат снова заглянула поутру, шумно водрузила на стол поднос с завтраком и раздернула шторы.
– Завтракай, и пойдем.
– Куда?
Ильверс, щурясь со сна, удивленно оглядывал Лисицу: всего-то за ночь она преобразилась, да еще как! Вместо потрепанных штанов, выгоревшей полотняной рубашки и куртки на ней было надето пышное платье с вызывающим вырезом и пеной кружев. Рыжие, с рубиновой искоркой, локоны таинственным образом сплелись по бокам тоненькими косичками, а на затылке свободно вились, поддерживаемые большим гребнем. Даже лицо – и то изменилось; веки, губы – все блестело, искрилось. И только запах остался прежним… Хотя, верно, этим утром преобладали розы.
Тиннат по-хозяйски уперлась руками в стянутые корсетом бока.
– Сегодня же праздник. День зимнего солнцеворота! Завтра начинается новый год, будут новые весна, лето…
– И что? – Ильверс нехотя сел на кровати. Чувствовал он себя довольно сносно, давешняя немочь ушла.
– Как – что? – Лисица одарила его лучезарной улыбкой, – мы идем на праздник!
– Мы?!!
– А что тебе мешает? – она окинула его внимательным взглядом, – ты выглядишь вполне человечно. Потом как-нибудь снова твою шевелюру покрасим…
– Но я хотел… Заняться исследованиями людской магии.
– Ох, брось! – она беззаботно махнула рукой, звякнув монетками на браслете, – спорим, я отведу тебя туда, где ты сможешь сполна проникнуться духом этой самой магии? Ну же, вставай, лежебока.
Осознав, наконец, что Тиннат просто так не отвяжется, Ильверс стянул со спинки стула одежду.
– Э…Может быть, ты выйдешь? Пока я буду одеваться?
– Вовсе необязательно, – заверила Лисица, – я могу просто отвернуться, если ты такой застенчивый.
Хмыкнув, дэйлор покинул нагретое место под одеялом и, пока Тиннат с преувеличенным вниманием рассматривала в окно окорока и колбасы на вывеске, натянул штаны и рубаху.
Не самое лучшее время для праздника, когда ему побыстрее надо понять – что же это такое – людская волшба?
…И все же они вышли из таверны и неторопливо побрели по улице. В Алларене и впрямь чувствовался праздник – в запахе сладких горячих хлебцов, в трелях людской болтовни, в пестрых и броских нарядах городских кумушек и их кавалеров. На площадях бойко выступали бродячие шуты (позже Тиннат пояснила, что это называется цирк), неистово верещали дудки, тарахтели трещотки, бухали барабаны.
Тиннат, мило улыбаясь, положила ему руку на локоть – пришлось сделать вид, будто они – молодая пара, радостно встречающая солнцеворот. Потом они задержались рядом с площадью, где раскрашенный охрой и белилами паренек выдыхал огонь.
– Как думаешь, он чародей? – прошептала на ухо Тиннат, мило приподнявшись на цыпочки.
– Думаю, он ловкий обманщик, – Ильверс улыбнулся, – еще ни разу не видел мага, выступающего в этом вашем… как его…
– Цирке.
– Вот-вот. Настоящий маг наверняка до такого не опустится.
Лже-чародей раскланялся и удалился в крытую повозку; оттуда уже выскочил кругленький старикан, такой же набеленный, да еще и разрумяненный.
– Господа! А теперь – только у нас! Настоящий дэйлор, нелюдь из далекого леса, в клетке!
Ильверс вздрогнул. Едва ощущая на локте железные пальцы Тиннат, протолкался сквозь толпу ближе. Он даже не знал – зачем, и сомневался в том, что захочет чем-то помочь пленнику… И все же… Тоска по родной земле?..
Громыхая, из-за драной занавески появилась узкая клетка, где, скорчившись, сидело взлохмаченное существо.
– Ильв… успокойся. Ты ничего не можешь сделать, ничем не можешь помочь, – пробормотала Лисица, – только не устраивай здесь… ничего такого…
– Я ничего такого не сделаю.
Толпа дружно вздохнула, подалась вперед; те, кто пониже, вытягивали шеи, чтобы разглядеть чудовище из далекого и страшного Дэйлорона. Мамаши прятали мордашки своих чад в широких юбках – упаси Хаттар, напугается маленький чудовища! Раскрашенный старикан вихляющей походкой подошел к клетке, ткнул жердью нелюдя – тот, зарычав, поднялся во весь рост… Кто-то испуганно ойкнул, одна особа в переднем ряду с тихим стоном лишилась чувств.
Ильверс презрительно фыркнул и отвернулся.
– Это не дэйлор. Пойдем отсюда. Ненастоящий маг, ненастоящий дэйлор… Кому это все нужно?
– Разве? – Тиннат, цепляясь за рукав, поспешила следом, продираясь сквозь ряды благоговейно замерших горожан, – но он же…
– Всего лишь белила на лице и много сурьмы вокруг глаз. И волосы…. Черные. У меня ведь стали почти белыми, значит, можно и в черный цвет окрасить, верно?
Лисица разочарованно вздохнула.
– И все-таки цирк – это интересно.
– Там все ненастоящее, – повторил дэйлор, – все… Куда теперь пойдем?
– Туда!
И, не успел Ильверс возразить, Тиннат потащила его за собой к опрятного вида таверне. Над дверью красовалась вывеска «Кружка мага», потрескавшаяся от времени, но старательно подрисованная свежей краской. К празднику, не иначе.
… Внутри оказалось довольно уютно. Столики были накрыты белыми скатертями, под потолком висели гирлянды из луковиц и сухих грибов; в камине жарко трещал огонь. Немногочисленные посетители мирно попивали из своих кружек, в воздухе витал аромат жаренного мяса.
– Вот здесь и пообедаем, – таинственным шепотом сказала Тиннат, – здесь собираются иногда ученики магов Алларена. Вдруг ты что-нибудь узнаешь интересное?
Ильверс только с сомнением покачал головой, но противиться не стал. Уселся за столик у окошка; к ним тотчас подлетела молоденькая девчушка. Пока Тиннат обсуждала достоинства предлагаемых блюд, дэйлор оглядел посетителей – и подумал, что здесь мало кто похож на ученика мага. По его мнению, даже ученики должны были немножко отличаться от простых людей – а здесь все были самыми обычными: маленький толстый человечек, похожий на торговца, тощий паренек с засаленными волосами, которые едва ли не макались в кружку, и парочка влюбленных, увлеченно запихивающих друг другу в рот ломтики жаркого.
– Мы просто рано пришли, – заверила его Лисица, – не успеешь и глазом моргнуть, как сюда набьется вся магическая братия, что только есть в Алларене.
Она вся лучилась радостью, и дэйлор решил не спорить. Пусть себе веселится; должен же хоть кто-то быть счастливым и беззаботным?
Ильверс занялся обедом. На удивление, мясо было приготовлено просто безупречно, так и таяло во рту. Да и вино тоже оказалось весьма и весьма недурственным.
– Вот видишь, видишь! Здесь еще и готовят хорошо! – Тиннат была просто уверена в том, что они зашли в нужную таверну.
Накрашенная, в платье цвета спелых вишен с белым кружевом, она напоминала легкого мотылька, радующегося каждой прожитой минуте. Ильверс отхлебнул еще вина, почувствовал приятное тепло в желудке. Невольно вспомнил вчерашний поцелуй – от этого воспоминания щекам стало жарко, и он поспешил перевести мысли в менее волнующее русло. И все же, все же… То, что с ним произошло – было прекрасным, мимолетным и полным волшебного очарования, возвращающим к самым обычным, живым ощущениям…
– Ээээ… вы позволите?
Дэйлор хмуро посмотрел на незваного гостя. Оказывается, тот самый тощий юнец с грязными волосами, мутно глядя сквозь столешницу, неслышно подобрался к ним.
– Что надо?
– Э, да я что? Я – ничего… господа… тяжко мне, ох, тяжко…
И по впалой щеке скользнула вниз пьяная слеза.
А Тиннат вдруг предостерегающе толкнула ногу Ильверса под столом, и мягко положила ладонь на плечо. Мол, пусть говорит, не торопись его вытолкать прочь. И тут же, очаровательно улыбаясь, сказала:
– Ну, что же вы, господин хороший, еще только обед – а вы едва на ногах держитесь! Воистину должно быть немалым ваше горе…
– Эх! – парень шумно опустился на лавку, – да что там… Не знаю, как быть дальше-то. Учитель меня прогнать хочет, говорит, ни на что я не годен… А я… я ведь и вправду ни на что не годен! Теорию – знаю, силы – хоть убейте, не вижу…
Теперь уже и Ильверс начинал слушать с интересом. Лисица, хитренько улыбаясь, начала расспрашивать; и незаметно разговор дошел до магии, коей богачи защищают свои дома от воров. Ученик мага, рыдая, бил себя кулаком в костлявую грудь:
– Да я-то умею ставить запирающее и охраняющее заклятье! Но только оттого… ик… что знаю, как! Своего – ничего… Совсем!
– Наверняка это великое искусство. Поставить такую ловушку-то, – вскользь заметил Ильверс, – ее ведь ни одному вору не снять?
Неудавшийся чародей хихикнул.
– Да что ее там снимать? Делов-то! В каждой ловушке супротив замочной скважины, или еще где, на нитях взаимодействия подвешивается запирающий и закрывающий компонент. Достаточно его аккуратно столкнуть – и все! Взаимодействие ломается… Главное, сделать это до того, как начать ковыряться в замочной скважине… Движение механизма задействует Силу, а если защелки не движутся – ничего и не случится…
Тут же, опомнившись, он воровато огляделся, приложил палец к губам.
– Только – т-с-с. Никому! Не то учитель меня точно выгонит!
– Конечно никому, – мягко заверила Тиннат, – никому-никому. Да не отчаивайтесь… Как зовут-то вас?
– А… – парень зажмурился, почесал в затылке, – Кролл. Меня зовут Кролл.
* * *
На Алларен спустились мягкие сизые сумерки. Тиннат, кружась на одной ножке, словно маленькая, пританцовывая, шла рядом по дороге.
– Я же говорила! Говорила, что мы обязательно найдем того, кто нужен! Вот видишь, он сам подошел, поговорить ему не с кем было!
Народу на улицах сильно убавилось; те, кто еще не валялся под столом в таверне, разбрелись по домам и наслаждались хорошей едой рядом со своими любимыми и близкими.
– Было бы неплохо опробовать, то, что этот парень рассказал, – заметил дэйлор, рассеянно наблюдая за пируэтами Лисицы.
– Так за чем же дело стало? Возьми любой дом, сегодня же, и поглядим, что получится!
– Так уж и любой.
– Ну, побогаче, – она, запыхавшись, остановилась, – уже темнеет. Мы можем еще побродить, а потом попробуешь… Мы же не будем его грабить, только поглядим, вправду ли можно так избавиться от ловушки?
– Ну-у… – нерешительно протянул Ильверс. По большому счету, Тиннат была права.
Так и сделали. Когда зимняя ночь, с легким морозцем, опустилась на город, они подобрались к белокаменному дому в целых два этажа, со стороны черного хода. Ни собак, ни охраны не было – и уже только это позволяло надеяться на присутствие защитной магии.
Ильверс протянул руки к месту, где располагался замочный механизм, расслабился, вдыхая свежий воздух. На кромке сознания звякнул колокольчик – опасность. Невнятная и смутная, она повисла паутинкой на двери… И центр ее – это дэйлор очень хорошо прочувствовал – располагался как раз за замочной скважиной.
– Дай-ка мне прутик, – шепнул он Тиннат, – остается только надеяться, что горе-маг нас не надурил.
Получив просимое, он осторожно поводил им перед дверью. Ничего. Повернув, и стараясь, чтобы рука не дрогнула, ввел тонкий носик прутка в отверстие. В те долгие мгновения Ильверс, хоть и смутно, но надеялся, что с ним не произойдет то же, что с Крюком. Не потому, что было страшно, и не потому, что боялся умереть. Но тогда он бы уже не сделал всего того, что намечал – и именно это показалось неприятным.
Паутинка опасности дрогнула, заходила туда-сюда, словно в ней билась прилипшая муха. Дэйлор просунул прут еще дальше; почувствовал, как он уперся во что-то твердое. Толкнул это нечто, и…
Паутинка рассыпалась мельчайшими бисеринами на полу. Чувство опасности исчезло.
– Кажется, получилось, – неуверенно пробормотал Ильверс, – кажется…
– Но мы всегда можем проверить.
Тиннат выразительно тряхнула связкой отмычек – и откуда она их только достала? Не иначе как из-за корсета…
– Давай, пусти меня к двери.
– Нет.
Ильверс отобрал у нее отмычки.
– Отойди-ка лучше в сторону.
Лисица воззрилась на него, словно видела впервые. И вдруг заморгала часто-часто, как будто боялась расплакаться.
– Ой… Ильв… Ты что, боишься за меня?
– Нет. Я просто не хочу, чтобы ты последовала за Крюком. Так было бы совсем… неправильно.
И он, взяв первую попавшуюся отмычку, заворочал ей внутри замка. Ничего не произошло – а это значило, что ловушка снята. И что ему, дэйлор, в отношении людской магии стоит доверять собственным чувствам.
– Пойдем отсюда, – негромко сказала Тиннат, беря его под руку, – пойдем… Больше здесь делать нечего. Уж сегодня – точно.
… Она дошла с ним до его комнаты при дворе ночных братьев, заботливо задернула на окне занавески, но уходить явно не собиралась.
– Кажется, мы уже все обсудили, – мягко напомнил Ильверс, – еще тогда, помнишь?
– Помню, вполне, – глухо ответила Лисица, – и что с того?
– А ты не думаешь, что лучше… гм… тебе уйти?
Она упрямо мотнула головой, одновременно выдергивая гребень. Огненные, с красноватым отливом локоны коротко плеснулись в полутьме и волной легли вокруг лица. По комнате поплыл аромат роз.
– Тиннат.
– Заткнись, пожалуйста. Да, я знаю, что ты – дэйлор. Знаю, что у тебя какая-то неизлечимая болезнь… Скорее всего, тобой же придуманная… Знаю, что…
Ильверс неловко попятился, но уперся спиной в стену. А отталкивать Лисицу ему не хотелось. На самом деле не хотелось.
– Не стой, как столб, умоляю тебя, – прошептала она, обнимая его за плечи, – я же все решила.
…Когда он проснулся, солнце было уже высоко. Тучи разошлись, и морозное зимнее небо с любопытством глядело на город белых башен. Подушка пахла розами. А еще кожей и железом. Странное, невозможное сочетание. Тиннат, которая просыпалась рано, уже ушла.
Ильверс вдруг поймал себя на том, что за весь вчерашний день всего раз подумал о своей мести и о Черном городе. Чувства, казалось, обострились до предела; небо было ярким… слишком ярким, он уже успел отвыкнуть от всех этих красок…
Повернувшись набок, дэйлор подумал о Тиннат, о том, что теперь их жизнь должна измениться… Потом попытался вспомнить свой мутный и тревожный сон.
Ему снилась черная башня, и сам он шел по глянцево-блестящей площади к ее гостеприимно распахнутым дверям. И Черный город принимал его в свои прохладные ладони, как только что родившуюся крошечную личинку.
Назад: Город белых башен
Дальше: Путешествие Альхейма