ГЛАВА 12

Изумрудно-зеленые флаги трепетали на крепостной стене, высокой, саженей в пять высотой, отполированной до блеска. Штурмовать ее было практически безуспешным занятием, поскольку при постройке стены вокруг Беловежа мастера-строители явно не стремились облегчать себе работу и так точно подогнали блоки, что в имевшиеся зазоры не то что крюк – лезвие ножа не просунуть. Глубокий ров, заполненный темной, но не гнилой водой, наверняка таил на своем дне немало неприятных сюрпризов для желающих штурмовать город. Подозреваю, что захватчики, если бы таковые объявились, посмотрели бы на высокие стены с острыми зубцами, за которыми скрывались малые баллисты и стационарные арбалеты с саженными калеными болтами, переглянулись, плюнули и ушли бы искать другой объект для осады. Кажется, только в Стольном Граде крепостная стена была на порядок выше, крепче и вычурнее – но там-то от начала и до конца строили гномы, а в Беловеже работали все-таки люди.

Я чуть свесилась с седла, выглядывая из-за Вильи и заинтересованно рассматривая настежь распахнутые ворота, ведущие в город. Сквозь них медленно продвигалась очередь, состоявшая из торговых подвод и верховых всадников. Пешие путники проходили в город чуть западнее, через малые ворота. Интересное дело – чем ближе к «таможне», состоящей из серьезных стражников в надраенных до блеска кольчугах и с алебардами наперевес, тем тише делались обычно шумные и крикливые торговцы. Ну, не сомневаюсь, что, пройдя в город, языки они развяжут с удвоенной силой, зазывая покупателей, но пока что гул над очередью потихоньку стихал.

Мост через Вельгу-реку остался далеко позади – стоило нам только проехать его, как поток торговцев словно удвоился. За Вельгой-рекой начинался более широкий тракт, ведущий ко второму по величине после Стольна Града городу Росского княжества – Беловежу, и на этот тракт выходило множество дорог поменьше, вливаясь в Беловежский, словно ручейки в полноводную реку. Верховых всадников также прибавилось – теперь уже не получалось лихо поскакать по самому краешку обочины, обгоняя медлительные телеги и груженные разнообразным товаром подводы, поэтому пришлось последнюю пару верст преодолевать почти что прогулочным шагом, изнывая от жары и стоящей в воздухе пыли. Честно говоря, первоначально мы с Вильей планировали попросту проехать мимо Беловежа, не останавливаясь в самом городе, но на тракте поняли, что после трех дней пути наш внешний вид оставлял желать лучшего, к тому же Вилька обнаружила, что из ее седельной сумки пропала смена одежды вместе с частью провизии. Слова, которыми полуэльфийка выразила свое возмущение по данному поводу, оказались настолько непереводимыми, что даже я подивилась. Сумки-то я потом зачаровала от воровства, но вещей это вернуть уже не могло, и мы приняли решение на денек заехать в Беловеж.

Именно поэтому сейчас мы выстаивали длинную очередь у входа в город. Резные дубовые ворота, окованные стальными полосами с причудливым узором, чем-то напоминавшим эльфийские руны, были вдобавок ко всему еще и зачарованы: я почти сразу почуяла легкую дымку довольно простенького, но на диво мощного заклятия «от злых помыслов». Интересно, как оно тут действует, а?

Просили – получите.

Сквозь ворота как раз проезжала неприметная телега с хмурым неказистым мужичком, когда с серебристого герба, намертво врезанного в каменную кладку аккурат над воротами, плеснуло зеленоватым пламенем, плетью стегнувшим по подводе и разрубившим ее пополам, да так ровно, что я диву далась. Низенькая чалая лошадка, впряженная в телегу, звонко заржала и скакнула было вперед, но была изловлена бдительным стражем, а мудрено ругающегося торговца выудили из-под обломков безвременно почившей телеги и пинком под зад отправили в противоположную от Беловежа сторону.

– Сурово у них тут, – задумчиво протянула Вилька, внимательно наблюдавшая за скорой расправой над задумавшим что-то неблаговидное торговцем.

– И не говори, доченька, – раздалось справа.

Мы с подругой одновременно повернулись и узрели крепенькую бабульку, восседавшую на небольшой телеге, в которую был впряжен низенький невзрачный конек, больше смахивавший на пони, с такими же огромными печальными глазами из-под густой челки.

– Совсем ошалели стражники – вон уже и ворота заколдовали от порченого товара.

– Можно подумать, это стражники зачаровали ворота, – фыркнула я, косясь на герб, по краю которого все еще пробегал зеленоватый огонек, почти сливавшийся с солнечными бликами на отполированном серебре. – А с чего бы им это? Даже в Столен Град везут подпорченные товары и бракованное оружие, но никто подобные заклинания не накладывает…

– Ну знамо дело с чего. Градоправителю-то нашему в оружейной лавке заместо эльфийской сабельки подсунули не пойми что, а когда стал он покупкой перед гостями хвастать, тут оно и раскрылось! От удара по бревнышку сабелька на кусочки разлетелась, градоправителю – позор, гостям – потеха.

Н-да. Я представила вытянувшееся лицо местного главы власти, когда в его руках изящный эльфийский клинок от несильного удара по деревяшке сломался у рукояти или осыпался на пол звонкими обломками плохо сваренного сплава на виду у десятка гостей… Да уж, есть от чего прийти в ярость и навесить на ворота подобное заклятие. С другой стороны, такое примитивное зачаровывание обойти тоже несложно – достаточно думать о том, что твой товар самый лучший… для низшего сословия и бедняков. Дешево и более-менее качественно. То есть ты везешь не партию, скажем, бракованных ножей из плохого сплава, которые тупятся почти моментально, а дешевую утварь для небогатых горожан.

– Девоньки, а вы куда путь-дороженьку держите? – поинтересовалась старушка, выуживая из широкого цветастого рукава длинную трубку вишневого дерева.

Набив ее смесью сухих трав из маленького расшитого мешочка, висевшего на поясе, она чуть прищелкнула пальцами. Сорвавшиеся с них крошечные красноватые искорки дождем посыпались на трубку, моментально запалив сбор, затлевший пряным дымком с приятным запахом прелых по осени листьев.

Вот уж не думала встретить на тракте коллегу…

– В город, – ответила Вилька за нас обеих, легонько касаясь каблуками боков Тумана и направляя его поближе к воротам – очередь двигалась довольно споро, все-таки стражники свое дело знали и, судя по всему, не лютовали понапрасну и не наглели сверх меры. – Отдохнем денек, купим кое-что – и опять в путь.

Пожилая ведунья окинула нас с Вильей внимательным, оценивающим взглядом ярко-синих, молодых глаз с чуть ироничным прищуром и улыбнулась.

– Вижу, что дорога вам предстоит нелегкая. Многое у вас позади, девоньки, а впереди – еще больше.

Все. Не дай Всевышний – нарвались на предсказательницу. Не могу объяснить своего неприятия пифий и оракулов, но когда кого-нибудь из них пробивает на очередное предсказание в моем присутствии, я стараюсь убраться подальше и как можно скорее. Поскольку всегда есть шанс, что среди базарных гадалок, хватающих тебя за руку с многократно отработанной речью типа: «Ой, брильянтовая моя, ждет тебя суженый-ряженый, да не простой, а золотой!» – и так далее в том же духе, есть настоящая провидица, от которой так просто не отвяжешься. Потому как предсказание требует, чтобы его рассказали, передали кому-то на словах, не важно, тому ли, кому оно предназначалось, или же просто первому встречному. Судьба всегда найдет, как донести намек о себе, пусть даже через десятые руки.

Тем временем ведунья посмотрела прямо мне в глаза, и я с какой-то обреченностью увидела в темном омуте ее зрачков пришедшее откуда-то свыше знание. Да, провидица. Возможно, спонтанная – как мне кажется, она больше травами занимается, но на редкие откровения ее все-таки хватает.

– У всего есть оборотная сторона. Добро может обернуться злом, принц – нищим, а венок – короной. Доверяй сердцу, а не глазам, девонька. Не гони от себя судьбу понапрасну и не беги от нее. Если ты обгонишь, она тебя все равно настигнет. Отстанешь – подождет. Не старайся повернуть судьбу так, как тебе этого больше хочется, ведь может случиться, что у тебя это получится…

Она хотела сказать что-то еще, но ее прервал довольно-таки бесцеремонный окрик уже подуставшего стражника у ворот. Только сейчас до меня дошло, что наша очередь уже подошла, и теперь на нас с Вильей снизу вверх взирали малость озверевшие от наплыва народа глаза доблестного стража.

– Так, вы торговать чем-нибудь в Беловеже собираетесь? Товары с собой никакие на продажу не везете? А на сколько приехали?

Пока моя подруга с самым честным выражением лица уверяла стражника, что ничем и никем мы торговать не собираемся, приехали на один день полюбоваться красотами столь великолепного города и что мы вообще крайне законопослушные и скромные девицы, я оглянулась на ведунью, которая невозмутимо попыхивала своей трубкой, не обращая на нас с Вилькой никакого внимания. Похоже, порыв предвидения схлынул и поверг старушку в апатию, как это часто бывает с пифиями.

Наконец нас пропустили в город, взяв за проезд половину серебряной гривны со всех троих (то есть с двух всадниц и одного коня), и Вилья направила Тумана по мощенной булыжниками дороге туда, куда устремлялся основной поток новоприбывших. Будем надеяться, что они все едут в ближайшую корчму, а не на рынок или еще куда позанятнее…

Легкие клубы пара поднимались от лохани с горячей водой, в которой я с блаженным выражением на лице отмокала уже добрых полчаса. Вот оно – счастье, когда усталость, принесенная с пыльного тракта и длинной дороги, уходит без следа, растворяясь в воде. Я как следует отмылась и, с неохотой покинув лохань, завернулась в широкое банное полотенце и убрала с лица мокрые пряди волос. Теплый ветерок колыхал занавески, принося с собой гам уличной суеты, долетавший снизу.

– Госпожа ведунья, можно? – послышался из-за двери приглушенный женский голосок.

Я, усевшись на краешек кровати, лениво щелкнула пальцами, и дверь приоткрылась, впуская тоненькую, как ивовый прутик, девушку-служанку.

– Лохань уже можно уносить?

Я только кивнула, вяло наблюдая за тем, как в дверь вваливаются две дородные бабы и беспроблемно вытаскивают тяжеленную емкость с водой за здорово живешь. Н-да, мне так сделать слабо при всем желании, разве что магию использовать… Девушка поклонилась и удалилась, деликатно прикрыв за собой дверь, а я со вздохом растянулась на застеленной кровати, перебирая в памяти события сегодняшнего дня.

Беловеж, как и любой крупный торговый город Росского княжества, встретил нас шумом на улицах и повышенным поголовьем народа на квадратную сажень открытого пространства. То есть стоило нам проехать через ворота, как пришлось спешиваться, дабы никого не задавить по пути. Честно говоря, я была только рада, поскольку у меня страшно ныл отбитый во время езды на Вилькином жеребце афедрон, а ноги затекли и на попытку сделать шаг отозвались сотнями противных иголочек в икрах и бедрах. Тьфу, черт, лучше бы я на драконах летала, чем на Тумане кататься! Хотя с драконами я переборщила малость – неизвестно, как летают эти крайне умные и хитрые ящероподобные чешуйчатые существа, может случиться так, что это еще хуже брыкающегося Вилькиного жеребца, с которым у нас взаимная нелюбовь с первого взгляда…

– Ева! – Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела раскрасневшаяся после водных процедур в соседней комнате Вилья, тоже замотанная в широченное полотенце. – Ты что, спишь, что ли?

– Если бы и спала, то после твоего выступления наверняка бы проснулась, – буркнула я, неохотно подвигаясь и уступая подруге кусочек кровати. – В чем дело?

– Да так, мелочь. – Вилья улыбнулась, тряхнув еще мокрыми ярко-рыжими волосами, с которых разлетелись мельчайшие брызги, щедро окропив мне лицо. – Ты знала, что к Алатырской горе придется ехать через Заповедную дубраву?

– Через что? – переспросила я, приподнимаясь на локте.

Я слышала про Заповедную дубраву, но вроде как ничего страшного. По крайней мере, славы, как у Серого Урочища, у нее не было.

Вилья повторила.

– Ев, понимаешь, я успела поговорить с хозяином корчмы, ну, когда покупала нам с тобой еду в дорогу, и он сказал, что до Алатырской горы еще никто не добирался.

– Почему это? Насколько я знаю, нежить боится драконов как чумы, и вокруг Алатырской горы ее быть не может в принципе! – Я потянулась к сумке, выудила из ее недр простой костяной гребень и начала расчесывать уже подсыхающие волосы.

– Я не сказала, что все смельчаки погибали, я сказала, что никто до горы не добрался, а это, согласись, разные вещи, – возразила Вилька, отбирая у меня гребень.

Я, уже успев более-менее причесаться, отдала требуемый предмет почти без борьбы, посопротивлявшись только для виду.

– И почему не добрались?

– Не захотели. – Подруга пожала плечами, проводя гребнем по рыжему шелку волнистых волос. – По крайней мере, корчмарь утверждает, что возвращались смельчаки постаревшими на несколько лет, хоть и уходили меньше чем на неделю, крайне довольные, а про Алатырскую гору говорили только, что делать им там нечего, поэтому они туда и не пошли.

– Странно… – протянула я, пододвигая к себе сумку и вытаскивая оттуда смену одежды и заметки наставника в надежде, что небольшая книжка, исписанная неровным, размашистым почерком Лексея Вестникова, может пролить свет на ситуацию.

В конце концов, насколько я знала, наставник был у Алатырской горы. Нет, он не попал в само драконье царство, но рядом путешествовал. Возможно, в его путевых заметках окажется намек на то, что поселилось в Заповедной дубраве, кто знает…

– Ну что, есть там чего-нибудь? – нетерпеливо спросила Вилька, заглядывая через мое плечо в книжку.

Я неопределенно пожала плечами, водя пальцем по строчкам и с трудом разбирая неровный, торопливый почерк наставника.

– Ага! Вот, нашла! – Я улыбнулась и начала читать вслух, изредка запинаясь, когда почерк становился совсем уж нечитабельным.

Наставник описывал Заповедную дубраву как изумительной красоты лес, изобилующий полянами, больше похожими на княжеские цветники. Нежити там нет и не было никогда – сказывалась близость к драконьему царству, расположенному в Алатырской горе, которая словно вырастает из сердца этого великолепного леса. Но все равно над Заповедной дубравой будто рассеяна какая-то магия, не злая и не добрая – просто нейтральная сила, не подвластная никому и не дающаяся в руки. Наставник так и не сумел определить, что за сила окутывает Заповедную дубраву, но почему-то он был уверен, что лес тот – живой.

– То есть как – живой?! – изумленно переспросила Вилья, заплетавшая волосы на висках в тоненькие косички. – То есть он имел в виду, что там дриады жили?

– Нет, не дриады. Тут сказано, что живой ощущалась именно сама Заповедная дубрава. Как будто весь лес – единое существо, думающее и чувствующее, наделенное магией и еще бог знает чем.

– Дожили, – буркнула подруга, поднимаясь с кровати и подходя к двери. – Теперь и леса живые… Интересно, что еще есть в Росском княжестве?

– Много чего. – Я улыбнулась, откладывая заметки наставника в сторону и возясь с полотенцем, пытаясь найти крайне удачно подоткнутый кончик.

– Верю. – Младшая княжна Росская одарила меня ослепительной улыбкой и с достоинством прикрыла за собой дверь, направляясь в соседнюю комнату, чтобы привести себя в порядок.

Я несколько секунд понаблюдала за тем, как в солнечном луче, наискосок пересекавшем комнату, пляшут мелкие пылинки, и со вздохом принялась одеваться. Плотные брюки из темной добротной ткани, ставший уже привычным «корсет» с открытой спиной, поверх которого я накинула тонкую рубашку с вышивкой по вороту. Надела остроносые дриадские полусапожки и наконец-то почувствовала себя лучше. Жара за окном постепенно спадала, я же просто сидела на подоконнике, рассеянно глядя вниз, на залитую летним солнцем мощеную улицу, и размышляла ни о чем.

Вернее, старалась, потому что мысли всякий раз возвращались к чернокрылому аватару, оставшемуся за горной грядой Гномьего Кряжа. Что будет, если драконы откажутся говорить с какой-то там ведуньей, пришедшей к ним в компании полуэльфийки? Что им до нас? Завернут на полдороге – и все дела. Если же представиться Синей Птицей, то могут еще и выпроводить с почетным эскортом, чтоб уж наверняка… Я задумчиво посмотрела на простенький серебряный браслет на правом запястье, провела по гладкой поверхности подушечкой указательного пальца. А если случится такое, что Аранвейн пошлет эскадрилью драконов против Андариона, то что будет с айранитами? Ведь истинного короля у них нет до сих пор, а Крыло аватаров не сможет долго выдерживать натиск врага, прилетевшего из Алатырской горы, – их попросту сметут…

– Еваника? – Подруга подкралась незаметно, равно как и небезызвестный дед Кондратий, что едва не пришел по мою душу сразу вслед за Вильей, которая никак не могла усвоить: когда я в задумчивости, нельзя ко мне подходить абсолютно бесшумно, как это умеют делать только эльфы, и говорить у меня над ухом!

– Вилька, чтоб тебя! – взвыла я, едва не навернувшись с подоконника. Спасло только то, что Вилья успела ухватить меня за руку и втянуть обратно в окно. – Сколько раз тебе говорить – не фиг подкрадываться!

– Ну извини, кто же знал, что у тебя такая бурная реакция будет! – Подруга честно попыталась сделать виноватое лицо, но ее зеленые миндалевидные глаза искрились – зуб даю, что Ревилиэль по самые кончики ушей довольна произведенным эффектом.

– Ты знала, – несколько нервно ответила я, поспешно слезая с подоконника и возмущенно глядя на подругу. – Виль, я же не ты, для меня падение со второго этажа на булыжную мостовую чревато!

– Чем? Расстроенными нервами? Ев, ты ж ведунья, а левитацию никто еще не отменял! Да ты бы в локте от земли в воздухе повисла, как обычно.

Угу, очень смешно. Это что же такое получается, теперь для меня с подачи подруги вариант экстренного торможения в случае падения с малой высоты должен стать повседневной нормой жизни? Нет уж, сами так спускайтесь… Нервы у меня не казенные и темной гномьей сталью еще не заменены!

– Ев, ну не обижайся! Зато ты блефовать умеешь лучше одного гнома из расхожей армейской байки!

– Из какой такой байки? – Я подозрительно прищурилась, глядя на донельзя довольную Вилью.

Она улыбнулась и, усевшись на кровать, приглашающе похлопала ладонью рядом с собой. Я, не долго думая, уселась, а Ревилиэль, набрав побольше воздуха в грудь, начала:

– Когда-то давно, когда Росское княжество не было еще столь всеобъемлющим…

– Виль, а без излишнего пафоса и велеречивости можно? – нахально перебила я младшую княжну Росскую. Не, велеречивость – дело хорошее, но я ж от такого изложения байки усну прямо здесь!

– Можно. – Подруга усмехнулась и продолжила уже нормальным тоном: – В общем, дело было так. Шел захват одной орочьей крепости на юге Росского княжества. В той осаде объединились люди и гномы, но получилось так, что крепость захватил один-единственный гном. Самостоятельно и без чьей-либо помощи.

– Как это он умудрился? – изумилась я.

– А очень просто. Ранним утром, когда орки еще как следует не продрали глаза, он в одиночку подошел к воротам и говорит: «Я, гном такой-то, пришел захватывать вашу крепость. Сдавайтесь или умрите». Естественно, орки его обсмеяли и дружно послали по крайне заковыристому адресу. Тогда гном одним движением разодрал пополам на себе кольчугу из темной стали, откусил и сжевал край деревянного щита, который ему выдали при мобилизации, сломал меч об колено и кинулся на крепость, вооруженный одним кинжалом.

– И что?

– Крепость сдалась, – ответила Вилья, пожав плечами. – Гном, когда понесся на ворота, орал: «Друзья, за мной!» Орки, видимо, прикинули, что если в войске Росского княжества рядовые гномы такие, то какие же тогда сотники, вообще звери, наверное, и открыли ворота с белой простыней на древке от копья.

– М-да… – Я задумчиво покачала головой. – Виль, а при чем тут блеф?

– Да при том, что на привале, аккурат перед столь лихим захватом, гном этот разогнул кольца на кольчуге и сшил их гнилыми нитками! Край щита вырезал подручным инструментом и заменил хлебным мякишем, а меч банально подпилил!

Я подавилась смешком, когда представила себе пыхтящего гнома, сосредоточенно подпиливающего собственный меч и воодушевленно сметывающего кольчугу тем что под руку подвернулось в тусклом свете походного костра. Картинка вышла до того забавной, что я расхохоталась в полный голос.

– Да уж, – выдавила я, когда сумела наконец-то нормально говорить, не срываясь на громкий хохот. – Хорошие баечки ходят между росскими витязями…

– Вот и ты как тот гном. Временами блефуешь столь отчаянно, что я только диву даюсь! И ведь, что самое странное, пока у тебя все получается. Я прям завидую белой завистью – нет, это надо же, ввязываться в абсолютно рисковые предприятия и с каждым разом выпутываться из них!

Я улыбнулась:

– Уметь надо.

– Не то слово. Это талант, с ним родиться надо…

За дверью послышались топот сапог, подбитых железом, какие-то окрики, а потом дверь распахнулась, с силой ударившись о стену. Небритый стражник, возникший на пороге, оглядел нас и спросил у кого-то, кто находился за его спиной:

– Это они, господин?

– А ну пропусти меня, увалень! – раздался из-за стражника писклявый голос, то и дело от возмущения срывающийся на фальцет. – Я хочу увидеть паскудную рожу той ведьмы, что опозорила мою дочь перед самыми смотринами!

Мужик с алебардой наперевес поспешно отодвинулся, и из-за него высунулось нечто, больше всего напоминающее оживший пузатый самовар, одетый в богато изукрашенные золотым шитьем одежды. «Самовар», обладавший помимо на редкость отвратного писклявого голоса еще и неприятным круглым лицом с маленькими глазками, окинул нас с Вилькой убийственным, по его мнению, взглядом и обличающе ткнул в меня пальцем, больше похожим на колбаску:

– Вон она, ведьма, осмелившаяся опозорить мое дитя перед самыми смотринами!

– Е-е-ев, – протянула Вилька, – что это за самовар на ножках и о каком позоре он говорит? Понимаю, если б ты мужчиной была…

– А я почем знаю?! – праведно возмутилась я, демонстративно игнорируя медленно багровеющего мужичка в расшитых одеждах. – Я его вообще в первый раз в жизни вижу! Кстати, – я повернулась к стражникам, и из моих глаз во все стороны сыпанули яркие зеленые искры, – а вы что здесь забыли, а? Между прочим, мы тут за свой счет остановились. Какие к нам претензии?

– Ну… – Страж порядка, тот, который с алебардой заграждал дверной проем, отступил, выдвигая «самовар» на наше обозрение. – Это же градоправитель Клин! Мы люди подневольные, нам сказали – захватить и в кандалы, мы и подчиняемся…

– Она посмела опозорить мою дочь, заколдовав ее косы так, что моя красавица стала похожа на облезлую мышь! И это за два дня до смотрин! – продолжал надрываться градоправитель, а я смутно припомнила, что что-то подобное было в моей биографии.

– В кандалы, значит… – нехорошим голосом протянула я, встала с кровати и с хрустом размяла пальцы, втихую усиливая заклинание иллюзии, благодаря которому мои глаза светились зеленым ведьминским огнем.

Стражники дрогнули, но устояли. А Клин мужественно ретировался за их широкие спины и теперь руководил оттуда, сопровождая довольно-таки бестолковые и в принципе нереализуемые приказы типа: «Выволочь ведьму за космы и протащить по улицам!» – заковыристыми ругательствами. Вилька выудила один из метательных кинжалов и, эдак небрежно поигрывая им, ласково посмотрела на стражников. Я охотно подыграла, становясь в величественную позу и начиная нести какую-то чушь про Великую Тьму и кару нечестивцев, сопровождая сие действо звуковыми и световыми иллюзиями. Честное слово, затесался бы в ряды противника хоть один мало-мальски обученный ведун, он бы раскусил мое представление в два счета, но, на наше счастье, ведунов поблизости не наблюдалось, а стражникам с лихвой хватило и иллюзий. Сомневаюсь, что они могут их отличить от реального заклинания вызова.

В комнате поднялся призрачный ветер, почти неощущаемый, но треплющий волосы и одежду не хуже ураганного, свет померк, и зыбкие тени по углам зашевелились, наливаясь чернотой и принимая устрашающие очертания. По моим ладоням пробежали зеленые искры, а за спиной начало подниматься нечто бесформенное, с алыми огоньками глаз, уставившимися прямо на побледневших от такого зрелища стражей. Я усмехнулась, и во рту у меня блеснули два ряда острых, иглоподобных зубов…

Последнего стражники не выдержали и, подхватив Клина под белы рученьки, вымелись из комнаты с невероятной скоростью. В коридоре послышался топот быстро удаляющихся шагов, и все стихло. Я развеяла иллюзию и уже с нормальной улыбкой повернулась к подруге, которая как-то подозрительно крепко вцепилась в свой кинжал. Несколько секунд стояла тишина, а потом Вилька выдала:

– Ну, ведунья несчастная, предупреждать-то надо! Если бы я не знала, что это все иллюзия, то уже давно бежала бы наперегонки с теми стражниками. Умеешь ты народ впечатлить…

– Заметь, Виль: они первыми начали.

– «Они» всегда первыми начинают, но ты обычно заканчиваешь!

В ответ я только пожала плечами, прислушиваясь к воплям, раздававшимся под окном. Думаю, что не ошибусь, ежели предположу, что нам лучше покинуть Беловеж как можно скорее, – сейчас Клин пришел без магической поддержки, но в другой раз, я уверена, позовет местного главного волхва, против которого мои фокусы не сработают, а ввязываться в полноценный поединок с коллегой по ремеслу мне ой как не хотелось. Во-первых, потому, что против волхва моих сил и опыта будет банально недостаточно, а во-вторых, не хотелось вступать в магический поединок только из-за прихоти повернутого на власти и чувстве собственного достоинства градоправителя. Бессмысленное это дело и недостойное.

– Виль, а Виль! – негромко окликнула я подругу. – Давай собираться, а?

– Ев, тебе делать нечего – на ночь глядя из города уезжать?! Ведь дальше к югу только Заповедная дубрава, окружающая Алатырскую гору. Все, больше селений не будет…

– Я предпочитаю заночевать в лесу, чем в теплой и сухой тюрьме! А с учетом того, как мы обошлись с градоправителем и его стражниками, могу поклясться, что это будет мрачный и сырой карцер с обилием крыс. Что тебе ближе?

Вилька с достоинством отмолчалась, но я ее прекрасно понимала. Эльфы, пусть даже и полукровки, терпеть ненавидят замкнутые пространства, будь то пещера, подземелье или же пресловутый карцер. Вообще-то для эльфа самой ужасной пыткой стало бы не раскаленное железо, которое так любят палачи, а тесная сырая камера, куда не проникает солнечный свет. Именно поэтому для эльфов-преступников в княжеских тюрьмах предусмотрены специальные каменные мешки – запирающиеся наглухо, без малейшего проблеска света и настолько тесные, что нельзя даже сесть, вытянув ноги. В таких условиях кому угодно несладко будет, но эльфы сходят с ума быстрее всех, уже через месяц превращаясь в кукол с пустым и бессмысленным, без малейших проблесков разума, взглядом. Так наказывают только люди.

Сами эльфы куда милосерднее – они просто убивают.

Резные Южные ворота Беловежа остались за нашими спинами, а впереди змеилась неширокая дорога, через несколько верст исчезавшая среди деревьев Заповедной дубравы. Пока мы стояли в очереди на выход из города, Вилька успела выяснить у одного из торговцев, человека с густой окладистой бородой, почему же до Алатырской горы, видневшейся у горизонта как огромный замок с острыми шпилями башен, не добрался никто из желавших попасть к драконам. Ладно, если не пустили бы, но ведь даже до самой горы не добирались…

Оказывается, Заповедная дубрава окутана ореолом легенды о прекрасной лесной деве, встречающей путников по дороге к Алатырской горе и убеждающей, что путь к драконам неблизкий, ненужный и вообще делать там нечего. Будто бы дева эта, в народе прозванная святой Ринной за небесную красоту и божественный голос, которым она увещевала путников, доводя последних до экстаза, является воплощением Заповедной дубравы и охраняет людей от ужасных тварей, имя которым драконы…

– Да-а-а, ничего себе сказочка на ночь глядя, – резюмировала я, честно выслушав этот бред, пересказанный Вильей.

– За что купила, за то и продаю, – фыркнула подруга и, щелкнув поводьями, заставила Тумана перейти с рыси на галоп.

Взвилась пыль, поднятая конскими копытами, а меня привычно подбросило, но я вовремя успела ухватиться за Вилькину талию, дабы не свалиться с конского крупа.

– И все же, Ев, как ты думаешь, кто это может быть?

– Честно говоря, понятия не имею, – ответила я, не повышая голоса. Как приятно, когда твоя лучшая подруга – полуэльф с великолепным слухом, можно не напрягаться, пытаясь перекричать стук копыт по дороге или же шум ветра. – Может, какая-то разновидность сирен, кто знает. Или же вообще существо, созданное магическим способом…

– Кем созданное?! – А вот Вилье приходилось почти кричать.

– Да кто знает. Может, самими драконами. А что – вполне гуманный способ обезопасить себя от назойливых путников, везде и всюду сующих свой любопытный нос. Все лучше, нежели убийственные в прямом смысле этого слова ловушки.

В ответ Вилья только пожала плечами. Я же поправила на плече ремень сумки и чуть поерзала, пытаясь поудобнее устроиться на галопирующем жеребце. Господи, как я ненавижу быструю езду! Полет еще куда ни шло, по крайней мере, после него не сводит судорогой перетруженные мышцы на ногах…

Заповедная дубрава, черной кромкой вставшая впереди, медленно приближалась. С закатом жара спала, сменившись прохладой, и жить стало намного приятнее. Впрочем, нам еще предстояло ночевать в Заповедной дубраве, вернее, сегодня пока что только у самого ее края, но вот завтра утром придется углубиться в нее, чтобы добраться до Алатырской горы. Скалы драконьего царства одиноко восставали из зеленых крон цельным монолитом, сверкающим на вершине отраженными лучами заходящего солнца так, что было больно на нее смотреть.

– Ева, там дракон! – восторженно воскликнула Вилья, глядя в сторону Алатырской горы, чуть прищурив зеленые глаза.

– Где?! – Я попыталась присмотреться, но из-за отраженных лучей не смогла.

Эх, все время забываю, какое у подруги зрение и что она, как и все эльфы, может какое-то время безболезненно смотреть даже на солнце.

– Около вершины горы кружит. У него чешуя сверкает, как рубин! Жаль, что ты его разглядеть не можешь, – он такой красивый!

Я улыбнулась:

– Ну, думаю, еще возможность будет…

Если нас пустят в драконье царство, проникнуть куда пока что не удавалось ни одному человеку.

Хотя где здесь люди в прямом смысле этого слова?..