ИНТЕРЛЮДИЯ III
Запомните! Вы это делаете не чтобы сделать, а чтобы задолбаться!
Третий армейский принцип
Джерайн Тень
Однажды я служил в армии. Смешно звучит, право слово. Тогда мне было лет тридцать — сорок, увы, точный возраст стерся из моей памяти. Я был восторженным юнцом, недавно собравшим свое эсси'д'шарме и захотевшим условно «легализоваться», получить право на убийство так, чтобы не нарушать никаких законов. С такими запросами я мог пойти в палачи, медики или же в армию. Что бы там ни говорили про разведку и контрразведку, убийство при подобной работе — признак беспомощности и неумения заставить ситуацию работать на себя.
Распределительно-тестирующая машина имперской военной службы закинула меня в пограничные войска. С учетом того, что нарушителей границы было позволено убивать без санкции вышестоящего начальства, я приободрился. Источник пищи должен был стать надежным настолько, что о базовом росте умений я мог и не задумываться.
Приподнятое настроение сохранялось до тех пор, пока я не прибыл в расположение части. Тогда я взвыл от тоски и безысходности, но было уже поздно. Я забыл о том, что кроме внешних государственных границ в империи было немало «внутренних», разделявших неспокойные во всех смыслах территории. Пограничные башни оставались стоять даже после того, как происходило окончательное принуждение к миру всех инакомыслящих. Логика командования была простой: если есть башня, то в ней должен быть гарнизон. В крайнем случае он успеет позвать на помощь прежде, чем героически погибнет во славу охраняемой территории. Даже если охранять им за давностью лет нечего.
Ну или не успеет никого позвать. Система связи регулярно накрывалась пресловутым медным тазом, в качестве которого могло выступать все что угодно, начиная с плохой погоды и заканчивая таинственными, невесть откуда берущимися помехами.
Караульная башня, в которой мы располагались, была около тридцати метров в высоту, метров десять в диаметре и окружена стеной в два метра шириной и пять высотой. Для полного счастья она была построена из практически неподвластного времени и неразрушимого материала нежно-розового цвета. Не знаю, каким извращенцем и извергом нужно быть, чтобы тратить такие огромные деньги на такую ерунду, и знать не хочу! Думаю, что именно после этого легендарного строительства в архитектурных планах оборонительных сооружений появился пункт «расцветка материалов».
Впрочем, о той истории я ничего не знаю, так что не буду гадать.
Как я уже говорил, к моему жутчайшему разочарованию, рядом с башней уже давно не было никакой границы, и, следовательно, не было никаких нарушителей. Рацион был достаточно скуден, чтобы занять часть стен парниками, редкие охоты на горных козлов позволяли не забывать вкуса мяса, а поскольку до ближайшего поселения было полтора дня пешим ходом, единственное возможное развлечение оказалось труднодоступным, и рекрутам пришлось как следует поднапрячься, чтобы не сойти с ума от скуки.
Всего нас, таких неудачников, было пятнадцать существ. Я, два эльфа, десять человек и один эттин. Я бы мог ради шутки сказать, что он-то нами и командовал, но это было бы перебором. Бесспорно, эттины на многое способны, но поручать им руководящие должности — это один из способов совершать узаконенное убийство подчиненных руками начальства. Ведь эттины — трехметровые двухголовые гиганты с дубленой шкурой, толстыми мясистыми пальцами и когтями размером с акулий зуб, были способны разорвать тигра голыми руками, но при этом мгновенно пасовали, если требовалось сделать самый простой выбор из двух вариантов. При этом они отличались удивительными философскими идеями и были способны описать одну проблему с множества точек зрения: их оппонент всегда был с ними рядом.
Посему командовал нами человек изумительной храбрости и стойкости, капитан Лингэл. Ветеран нескольких десятков спецопераций, одной победоносной кампании, человек-кремень, находившийся в самом расцвете сил — и в глубокой опале, связанной не то с излишней жестокостью, не то с придворными интригами.
Остальная компания подобралась ему под стать — эльфы, тихо озверевшие от скуки, выращивали на окне казармы какие-то очень веселые травки и систематически проверяли их действие на людях. Капитан, глядя на укуренных в дымину солдат, первое время очень ругался, но продолжалось это ровно до того «счастливого» момента, пока крайн и его не попутал на то, чтобы попробовать, что же такое эльфы тестируют. Как выяснилось, это были опытные «боевые» наркотики, которые должны были заметно повысить агрессивность одного отдельно взятого эльфа. Пока что повышалась лишь потенция, да и то незначительно.
В результате этого несанкционированного эксперимента выяснилось, что на организм одного конкретного человека «веселые травки» действуют как раз должным образом. Весь день до самого вечера гарнизон проходил внеплановые учения по маскировке на местности. И буду честным, мы дешево отделались.
Доктор вывихнул ногу, забираясь на стену с разбега. С учетом отсутствия в стене каких-либо щелей или чего-нибудь, за что можно было бы зацепиться, — прекрасный результат! Эльфы получили по легкому сотрясению мозга на каждого, хотя, казалось, были бы мозги… Правой голове эттина капитан сломал челюсть, левой — выбил пару зубов и опять же устроил сотрясение мозга. Я отделался сломанной рукой и сорванными ногтями — повторить подвиг дока по скоростному подъему я оказался не в силах, за что и пострадал. Придя в себя, капитан смог выдавить из себя лишь громогласное «Охренеть!», прежде чем упасть и проспать мертвецким сном целые сутки.
Доктор Бейн был замечательным специалистом. Во-первых, после того инцидента он сумел из подручных средств синтезировать целых два нейтрализатора для эльфийского наркотика. Первый ускорял его распад и выводил из крови, второй позволял уменьшить эффект до некоторого порогового значения. Во-вторых, впечатленный результатом «полевых испытаний», док по согласованию с кэпом еще месяц «гонял нас по химии» — читал семинары по применению химических веществ в боевых и военных условиях. Лекции были замечательными, особенно потому, что помогали хоть как-то разогнать скуку.
Кроме того, под началом у доктора был санитар, по совместительству — младший брат. Его сперва направили в стройбат, но по ходатайству старшего, а также из-за дурного характера перевели к нам в гарнизон. Бейн-младший отличался от старшего звериной рожей, умением пальцами раскрошить кирпич в пыль, а также тем, что докторскую он защитил не по медицине, а по физике твердых тел. В армию он пошел добровольцем, следом за братом, отбывающим медицинскую повинность: оставлять «тщедушного» брата на произвол судьбы ему не хотелось.
В свободные от несения караульной службы часы Бейн-младший пытался всеми имеющимися у него средствами отколупнуть кусочек от башни «ради исследований». Не знаю, по какой причине он был так заинтересован. Что-то не так было с материалом, но сейчас, увы, уже ничего и не выяснишь.
Забегая вперед, скажу, что попытки успехом не увенчались, зато выговор от Лингэла наш санитар получил знатный. На удары пневмомолотом, на стрельбу из излучателей капитан смотрел сквозь пальцы, списывая расход боеприпасов в счет стрелковой подготовки, благо физик ухитрялся избегать различных травм с ловкостью кошки. Везение кончилось на неудачной попытке подорвать башню.
Бейн-младший отделался легкой контузией, но от взрыва вылетели стекла парника, чего капитан простить уже не смог. Следующие две недели санитар занимался индивидуальной строевой подготовкой, по сравнению с которой тот кошмар, который устраивали ему сержанты из учебных частей, показался нашему физику раем.
Из прочих участников этой истории хочется еще упомянуть наших связистов — Лежко и Горелого. Лежко отвечал за ретрансляционную станцию, которая располагалась на самой вершине нашей башни. Большую часть времени он проводил в бесплодных попытках реанимировать «упавшую» связь или же пытаясь предугадать, когда связь наконец-то появится, при случае отправляя отчеты об отсутствии проблем на вверенном нам участке «границы, которой нет».
Видел я как-то один из этих отчетов и, помню, много смеялся. Нет, все было серьезно, строго следовало стилистике первостатейного канцелярита. Пусть сюжеты Лежко выдумывал, разнообразя нашу отчетную жизнь пришлыми козопасами, эпидемиями дизентерии и кори, но как весело оно все читалось! На одном дыхании, с тихими смешками в особо сочных местах. По тексту сразу виделась тоска бывшего модного писателя по нормальной жизни — и понимание, что прежней его жизнь больше не будет никогда.
Горелый же… Нет, про него до сих пор нелегко рассказывать. Когда-то Горелый был нормальным человеком, но все закончилось в тот день, когда он попал в число многочисленных свидетелей пожара. Может быть, для него все и обошлось бы, но этот добрый человек услышал, что на одном из верхних этажей еще оставалась маленькая девочка. Облившись водой с ног до головы, он влетел внутрь, не дожидаясь пожарных или огненных магов. Горелый успел пробежать по горящим лестницам и сумел отыскать девочку, спрятавшуюся в сундуке…
Я не знаю, откуда у человека может найтись столько сил, чтобы поднять сундук с девочкой внутри, весящий немногим меньше него самого. Я не знаю, что это такое — выбираться из пылающих коридоров, по лестницам, которые проваливаются под твоим весом, не знаю, как чувствует себя человек, на котором загорелась одежда, а он идет вперед, сквозь пламя и угли…
Девочку он тогда спас.
Но то, что осталось от Горелого, с трудом можно было назвать человеком. Несмотря на лечение в лучших клиниках того времени, повреждения были слишком велики. Он потерял практически все доступные человеку чувства. Слух еще кое-как восстановить смогли, но зрение, осязание, обоняние и вкусовые ощущения были утрачены навсегда. Единственным утешением стало то, что после пожара в Горелом открылся дар псионика, и лишь он хоть как-то скрашивал существование этого человека.
Горелый был страшно худ. Из-под пергаментно-тонкой кожи торчали тонкие кости, скопища трубок и прозрачных емкостей с различными жидкостями. Вместо лица его череп прикрывала тусклая серебряная маска с искусно изображенной на ней улыбкой и красивыми человеческими чертами. Он любил мысленно рассказывать о том, что маска — лишь тень его прежнего лица. На затылке Горелого кожи не было вовсе, и потому тусклый блеск титановой «кости», которой ему заменили половину черепной коробки, смотрелся единственным светлым пятном на фигуре искалеченного героя.
Основной обязанностью Горелого была поддержка связи с империей. С помощью телепатии он делал все, чтобы мы не оказались совсем отрезанными от мира.
Может быть, поэтому все и произошло так быстро.
Несмотря на то что Лингэл держал гарнизон в приличной форме, отсутствие внешней угрозы и вменяемых занятий очень сильно расхолаживало. К примеру, часовые иногда позволяли себе поспать на посту, особенно когда привыкли к практически бесшумной походке капитана и приучили себя просыпаться ко времени его «неожиданной» проверки.
Несмотря на наличие оборудованных «секретов», предназначенных для обороны местности и обозревания местности, ими пользовались очень редко, обычно в тех случаях, когда отправлялись на охоту. Когда охотничья партия не вернулась вовремя, то тревогу бить не стали. Мало ли — задержались где. Даже капитан как-то раз на сутки задержался, с его-то выучкой… Об этом событии не доложил даже Лежко, видимо, счел ниже своего достоинства использовать в своем «мыле» такой избитый штамп, как зверски замученные сослуживцы. Тем более что тут неуместные предположения могли вызвать нежелательный резонанс.
Увы нам, но все самые неуместные предположения Лежко были более реалистичными, чем то, что произошло с нами…
На следующий день нас отрезало от мира. Совсем. На этот раз до цивилизации не смог достучаться не только Лежко, но и Горелый, которого я впервые увидел настолько испуганным. Сначала он сказал, что не может достучаться ни до кого из тех, кого знал. Затем — что мы окружены. И, проваливаясь в транс, пробормотал, что нас уже накрыла Тень и теперь мы все умрем. Лингэл попросил его повторить — и Горелый повторил. И еще раз. И еще.
Его ментальный голос поднялся до крика, и с каждым словом взрывался один из тех сосудов, что поддерживали жизнь в его искалеченном теле. Из почти незаметных ранок текла кровь, или же жидкость, заменявшая ее, и было ее столько, сколько не может быть ни в нормальном человеческом теле, ни в теле, которое было вылечено таким жестоким способом. С каждым словом Горелый медленно поднимался над кроватью, до тех пор, пока его ментальный крик не захлебнулся на высокой ноте в момент, когда он начал говорить про Тень, которая должна убить все. Он попытался сказать еще что-то, но внезапно обратился в живой факел, сгорая без жара и оставляя после себя лишь жирный черный пепел и серебряную маску. Ничего больше.
Страшна участь человека, невольно прикоснувшегося разумом к чему-то зловещему, чего он не в силах познать. Своей смертью Горелый спас всех, кого смог — когда мы с доктором и капитаном вышли из комнаты псионика, то…
Нет, не так.
Одновременно с тем, как Горелый принялся вопить про нашу смерть, солнце исчезло с небосвода. В одно мгновение землю душным покрывалом накрыли сумерки, в которых наша башня начала светиться тошнотворно-розовым цветом, вызывающим отвращение и бешенство. В тот же момент, как Горелого охватило пламя, самую верхушку башни накрыл столб огня. Лежко умер мгновенно, вместе с ним была уничтожена вся аппаратура. Мы остались без связи с внешним миром, но и наличие связи не дало бы нам шансов выжить.
Сейчас, с высоты моего нынешнего опыта, я начинаю думать, что у меня нынешнего была бы возможность избежать ненужных жертв. Вообще избежать жертв. Даже у меня прежнего были такие шансы, но тогда я не обладал всеми нужными знаниями. Я вообще был маленький и глупый. И все нужные знания я приобрел лишь благодаря тем событиям.
Еще нам мог бы помочь квалифицированный демонолог с учениками и рота тяжелой механизированной пехоты. Или один боевой чаролет, хотя бы малый, с полным экипажем. Хотя нет, чаролета могло бы и не хватить.
Кошмар начался.
Когда я по приказу Лингэла выбежал на крышу, чтобы выяснить, что же случилось с Лежко, по крыше разбрызгало то, что совсем недавно было пропавшими бойцами. Сразу же после этой «бомбардировки» таинственный враг атаковал нашу башню.
Это была бойня. Не самая большая и не самая кровавая из тех, что я наблюдал в своей жизни, но первая из них.
Существа, напавшие на нас, не отличались ни огромным ростом, ни внушительным телосложением, нет. Сперва я увидел лишь синие контуры человекоподобных фигур, мерцающих и двигающихся с какой-то удивительной грацией. Они казались совершенно неосязаемыми, к тому же успели продемонстрировать способность к проникновению сквозь твердые предметы, проскользнув прямо сквозь теплицу. Да и выстрелы излучателей не приносили им никакого вреда. Но мое предположение об их призрачной природе, увы, оказалось совершенно необоснованным.
Первым погиб эттин. Одно из существ набросилось на него. Гигант попытался отмахнуться от тени ударом кулака, но его удар, способный выворотить добротную дубовую дверь вместе с косяком, прошел насквозь и не произвел никакого эффекта. В следующее мгновение фигура эттина закрыла от меня существо. Я моргнул, и оно вырвалось прямо через его спину, проделав своим броском сквозную дыру в теле великана. Кто-то когда-то обвинял эттинов в том, что они слишком глупы, чтобы умирать, даже если многократно ранить их в жизненно важные органы. Не знаю, так ли это, но без позвоночника, сердец и легких наш философ не протянул и двух секунд. Существо, убившее его, продолжило свое движение, только теперь мерцание его стало кроваво-красным.
Лишь после этого заработали оба тяжелых излучателя. Увы, я не видел, кто успел к ним первым. Тьму разрезали оранжевые лучи света такой мощности, что могли резать металл и камни. Пришельцы тускнели, когда луч проходил сквозь них. Появилась надежда, что хоть это оружие поможет против них, но увы, у них тоже было что-то такое… странное, отчего мир вокруг потускнел на один миг, будто рука невидимого художника стерла все краски, оставив лишь черные штрихи на белом фоне…
Излучатели взорвались двумя огромными огненными шарами, спалив тех храбрецов, у которых, казалось, были шансы хоть что-то сделать. У всех остальных, судя по крикам, таких шансов не было. Капитан, судя по грохоту, сопротивлялся дольше других. Как именно — я уже не видел, потому что занял удобную позицию рядом с лестницей. Настолько удобную, что лишь каким-то чудом умудрился увернуться от призрачной руки.
Не давая опомниться, враг бросился на меня, широко раскинув лапы. Я отпрыгнул назад и в сторону, зацепился ногой за какой-то провод и рухнул на пол. Не поднимаясь на ноги, тут же откатился в сторону так далеко, как смог, быстро вскакивая — и понимая, что теперь до барьера, огораживавшего верхнюю площадку башни, уже рукой подать. Может, я бы и выбрал позицию лучше, но мой противник не позволил мне этого сделать, совершив еще один прыжок. И теперь мне было некуда уворачиваться.
Я не знаю, каким чудом умудрился уцепиться за верхние конечности нападавшего, но мы вместе рухнули вниз. По непонятной причине он не смог снова стать бестелесным, и мне удалось приземлиться на противника.
От удара о землю, пусть и смягченного телом врага, я очнулся далеко не сразу — живой и весь заляпанный кровавыми ошметками, в которые превратился нападавший. Судя по всему, мне крупно повезло: позвоночник выдержал, а сломанные кости уже начали срастаться. Сама башня казалась разрушенной практически до основания и теперь представляла собой странную решетчатую конструкцию.
Я был достаточно голоден, чтобы восполнить потерю сил за счет своего несостоявшегося убийцы, а затем и за счет бывших товарищей по гарнизону, для которых уже ничего нельзя было сделать. Так я начал понимать, что же за бардак вокруг меня творился.
Кроме меня, хоть как-то преуспел в убийстве чужаков лишь капитан. Каким-то образом он смог устранить аж троих «невидимок». Этого я не видел. Когда я нашел Лингэла, он был все еще жив. Возможно, у него оставался небольшой шанс все-таки оклематься и еще много чего наворотить, но только не в близком соседстве с израненным и потому весьма голодным и не желающим умирать д'эссайном.
Я уже выжил. И хотел пережить эту маленькую катастрофу. По этой причине мне нужен был весь боевой опыт, до которого я мог добраться. И поэтому я съел капитана. И из уважения к его заслугам и стилю командования — сначала его добил, потратив на это драгоценные силы.
То, что произошло дальше, окончательно и бесповоротно изменило мою жизнь. Со свежеполученными силами, умениями и знаниями я смог одолеть этих «призраков». Я узнал, что на самом деле это были люди, защищенные специальными доспехами и тайными чарами, хранившие секрет о своем затерянном во времени Братстве Перечеркнутых часов Судного Дня, — но все-таки люди. Хитрые, долго ждавшие своего часа и совершения пророчества, а дождавшиеся меня.
После этого мне пришлось убить их «хозяина», появлением которого в нашем мире и была вызвана эта катавасия. И пока остатки башни не вернулись в реальный мир, мне оставалось лишь имитировать собственную смерть вместе с гибелью всего гарнизона. На память я себе оставил лишь серебряную маску. Правда, потерял я ее довольно быстро…
На вопрос, зачем я оставил себе этот сомнительный «артефакт», могу ответить лишь одно. Это была не маска Горелого.
Это была моя собственная маска.
Чем дальше в лес — тем больше твари.
Наблюдения выживших приключенцев
Алессьер
Не знаю, чем занимался Джерайн ту пару часов, что Дрейк выделил нам до высадки, но я себе места не находила. И дело вовсе не в том, что все вещи у меня были давным-давно уже собраны. По правде говоря, больше всего мне хотелось схватить одного излишне самоуверенного д'эссайна за воротник и как следует встряхнуть. Можно несколько раз, при этом не забывая приговаривать: «Это тебе не увеселительная прогулка!», — но боюсь, должного эффекта я все равно бы не добилась. Джер почему-то вбил себе в голову, что сидхийская Столица — это всего лишь некое интересное местечко, где расставлена куча забавных механизмов и бродит энное количество народу, который существует лишь для того, чтобы д'эссайну было чем разнообразить унылое блуждание по подземным коридорам.
«Ага, а также внести приятное дополнение к походной жратве», — уныло пробормотал браслет, который после стычки с полупрозрачными летающими желудками как-то притих и даже лишний раз не комментировал происходящее, что меня немало удивляло.
Фэй, ты часом не заболел? А то тихий ты какой-то, а я уже успела привыкнуть к твоей непрекращающейся трескотне.
«К счастью, заболеть я не могу, хотя мое нынешнее состояние может классифицироваться как когнитивный диссонанс, вызванный противоречием поступающей информации, а также несоответствием…» — а далее, как говорится, шамана понесло. Право слово, я перестала понимать, о чем идет речь, уже секунд через десять после того, как Фэй начал объяснять причины своей редкой молчаливости, и теперь заткнуть его не представлялось возможным.
Ты можешь выражаться более кратко и понятно?
«Я бы сам этого очень хотел, — пожаловался браслет. — Просто вот если вы с Джерайном сгинете к Крайневой бабушке в этом болоте, что будет со мной?!»
В худшем случае тебя съедят вместе со мной. А поскольку переварить тебя не сможет даже самое страшное чудище Запретных земель, рано или поздно ты снова окажешься на свободе.
«Ты сочувствуешь или издеваешься?»
Сложно сказать, при любом раскладе мне будет уже все равно.
Я подхватила стоящий на полу рюкзак и, напоследок окинув взглядом довольно уютную каюту, в которой мы с Джером провели несколько весьма приятных дней, вышла в коридор, а оттуда спустилась на нижнюю палубу, где матросы Дрейка уже готовили малую платформу к спуску. Я знала, что у нас будет меньше минуты для высадки с корабля, а там уже — как повезет. До гор всего-то верст двадцать — двадцать пять; если очень сильно постараемся — пройдем за два, максимум три дня.
«Но это нам должно нехило так повезти», — внес свою пессимистическую нотку в мои раздумья Фэй, когда на нижней палубе невесть откуда появился Джер. Д'эссайн выглядел настолько встрепанным, словно куртку он натягивал едва ли не на бегу, да и то пару раз ошибался прежде, чем наконец-то получилось одеться правильно. Но собраться он, похоже, успел.
— Надеюсь, я не сильно опоздал?
— Не-а. Сильное опоздание было бы в том случае, если б я уже махала рукой взлетающей «Птице», находясь на земле, — пожала плечами я, нервно стискивая лямку рюкзака.
«А ведь еще не поздно отказаться, — наполовину с надеждой, наполовину издевательски произнес Фэй. — Может, ну их к крайну, а?»
Их к крайну мы успеем послать всегда. Кстати, надеюсь, что ты не забыл, как сканировать окружающее пространство?
«Обижаешь. Я уже проверил эту систему; более того, смогу поддерживать ее двадцать четыре часа в сутки с малым радиусом в течение трех недель. С большим, конечно, не так долго, но тебе в любом случае хватит».
Только поясни, малый радиус — это сколько?
«Шагов тридцать. Поисковые импульсы на расстояние до половины версты будут испускаться каждые десять — пятнадцать минут».
Маловато будет, но это лучше, чем совсем ничего.
«Ну, сколько есть. Считаю неразумным тратить слишком много энергии на сканирование и поиск, поскольку лучше будет перенаправить ее на своевременную защиту и при необходимости — на атакующие заклинания».
На этот раз я даже спорить не буду.
«Вот спасибо, мне прям враз полегчало, о моя госпожа», — иронично усмехнулся Фэй у меня в голове. Да, быстро он в себя приходит после разного рода «потрясений», весь в создателя, можно сказать.
— О, до подобной задержки, Джерайн, тебе далеко. — Дрейк возник как всегда неожиданно и за спиной. Еще немного, и я либо начну отвечать агрессией на такое появление, либо, что намного хуже, привыкну и перестану обращать внимание на подобные театральные эффекты со стороны вампира. — Более того, вы оба чуть-чуть поспешили. Не сильно, просто в рамках необходимой вежливости. Прибываем через пять минут, так что можете готовиться к высадке.
— Если ты не видишь, то мы уже готовы, ждем, пока платформу спустят, — буркнула я, наконец-то осознавая, что несколькими секундами раньше едва не запустила в вампира дротиком. Серебряным. По привычке.
«Некрасиво могло бы получиться. Он хотел как лучше…»
А едва не получилось, как всегда.
— Кстати, я почему-то думала, что ты окопаешься на капитанском мостике и носу оттуда не высунешь. — Я обошла Дрейка и встала рядом с д'эссайном в центре малой платформы, от которой как раз отошли матросы ВБП.
— Ну как я мог не проводить вас в путь…
«В последний…» — нервозно хихикнул Фэй. Я едва заметно улыбнулась.
— Да, думаю, что твой браслет прекрасно завершил мою фразу, ведь додумать это не так сложно. В любом случае каждому из вас я желаю только удачи. Готовы?
— Не думаю, но это вряд ли чего-нибудь решит. — Я отвела взгляд, и в этот момент платформа дрогнула и медленно поползла вниз, к странно изогнутым макушкам деревьев, затянутых едва заметной серебристой дымкой. Здесь, наверху, прохладный ветер все еще сохранял некоторую свежесть, но я помнила, каково в том обманчиво-мирном лесу, пропитанном тяжелым запахом болота, который раскинулся под платформой. Там на каждом дереве может находиться «дикий мох» — хищное растение, паразитирующее на коре. Оно почти ничем не отличается от обычного мха, за исключением того, что трогать его крайне не рекомендуется. Едкий сок, выделяемый этой дрянью, всего за несколько секунд может превратить пальцы в размягченное желеобразное нечто, и уж не дай Всевышний прислониться к деревцу, облепленному таким «мхом». Зрелище не для слабонервных.
«Э… Лесс, прости, если вмешиваюсь, но когда ты успела увидеть эту гадость в действии, вы же с Тираэлем, насколько я понял, шли через Запретные земли вдвоем, да и вышли оттуда в том же количестве?»
Помимо нас там иногда приключенцы попадались. На останки одного мы как раз и натолкнулись. В общем, «цветочек», встреченный нами у Гранца, — безобиднейшее растение по сравнению с тем, что тут обитает.
«Ты меня запугать пытаешься?»
Нет, проинформировать.
«Давай лучше я тебя проинформирую, ладно? — подозрительно кротко произнес Фэй. — Впереди болото».
— По запаху оно и так понятно, — пробормотала я, вглядываясь в подозрительно ровную поляну, поросшую густой ярко-зеленой травой по колено высотой, а кое-где качали алыми венчиками цветы, формой напоминающие нарциссы. Слащавый, приторный аромат почти полностью забивал собой запах болотной гнили, и если бы Фэй не подтвердил, что впереди самая настоящая топь…
— Что понятно по запаху? — Джер сделал несколько глубоких вдохов. — Что по этой траве идти не стоит?
— Только если ты не захочешь прогуляться по болоту. — Я кивнула на «лужайку», манящую островками алых цветов посреди буйной зелени. — Честно говоря, я не рискну пройтись по нему, не зная безопасной тропы, отмеченной вешками.
— Мм… — протянул Джер, оглядываясь на платформу, которая начала довольно быстро подниматься вверх. — Я бы даже с вешками не рискнул. В болоте может прятаться много всего дружелюбного и веселого, предпочитающего откусывать ноги напрочь, пользуясь тем, что в мутной воде даже крайна не углядишь…
— Интересно, Дрейк нас специально на болоте высадил, таким образом ненавязчиво намекая, что мы увязли в этом бардаке по самые уши, или же просто хотел усложнить нам жизнь? Как-то не верится, что «оно само получилось». — Я проводила взглядом платформу и с трудом удержалась, чтобы не помахать на прощание ручкой. Там, наверху, вряд ли оценят.
— Думаю, что сверху это болото выглядит вполне гостеприимной полянкой. Опять же у нас есть возможность его обойти. А представь, высадили бы нас в его центре? Проблем было бы гораздо больше. Опять же платформу нужно куда-то опускать, а это не самая легкая задача в условиях леса.
— Значит, при встрече поблагодарю нашего капитана отдельно, — хмыкнула я, окидывая взглядом «поляну» и замечая, что скопление ярко-алых цветочков ближе к левому краю стало как-то больше. Из-за дымки над болотом кажется, что ли?
«Тогда и мне кажется. Только я не уверен, что это обман зрения», — тоскливо проныл Фэй у меня в голове, а в довершение ко всему в устоявшейся тишине я уловила еле слышное чавканье. Словно кто-то очень маленький и легкий шел по сочной, раскисшей грязи, с усилием выдергивая крохотные сапожки из неприглядной жижи.
Я присмотрелась и невольно подалась на полшага назад, заметив, что красные «нарциссы», обратив в нашу сторону густо-фиолетовые сердцевины, медленно, чуть подпрыгивая, перемещаются к краю болота.
— Вот крайн… второй раз в жизни за мной цветы охотятся, — негромко пробормотала я, не отрывая взгляда от ходячих растений. — Не дай Всевышний, кто-нибудь когда-нибудь попытается меня цветами на свидании одарить — прибью сразу. Невзирая на прошлые заслуги.
— Запомнил, — кивнул д'эссайн, без особого интереса оглядывая медленно перемещающиеся алые островки. — Снова заниматься прожаркой ненужных цветуёчков? Или для начала мы попробуем убежать? Мне лично все равно, я сыт и полон сил, так что выбирай, что тебе больше нравится. Хорошо?
— Тогда прибереги их на что-нибудь более шустрое и хищное, а не на падальщиков, — хмыкнула я, оглядываясь по сторонам и неторопливо удаляясь в сторону от болота. — Потому что я подозреваю, что цветочки сами нападать на нас не собираются. Скорее ждут, пока нас кто-нибудь убьет, и тогда они смогут присоединиться к остаткам пиршества.
— На их месте я бы так не торопился. Мы еще живы, и ничего, способного нас убить, я пока не вижу, — протянул Джер, вновь принюхиваясь и оглядываясь по сторонам. — Но есть вероятность, что они как раз что-то такое видят, и потому я бы предпочел немного поторопиться.
— Тише едешь — дальше будешь. — Я ускорила шаг, но самую малость. Еще с прошлого пребывания в Запретных землях я усвоила накрепко одно правило: никуда не торопись, если хочешь жить. Даже когда убегаешь. Потому что есть немалая вероятность, что слишком медленно бегающий хищник на самом деле загоняет тебя в расставленную ловушку или поближе к логову другой твари. Встречалось и такое, сама видела. К счастью для себя — мельком и издалека, но мне хватило. Навстречу смерти всегда можно успеть, а вот оттянуть этот момент удается далеко не всегда.
«Лесс, неподалеку что-то движется. Очень быстро!»
Я замерла, не завершив шаг, напряженно вслушиваясь в тишину вокруг, всматриваясь в постепенно сгущающуюся туманную дымку. Медленно поставила ногу на землю, потянулась к рукоятям квэли.
Ничего не слышу… и не вижу.
«Я тоже, но регистрирую сильное искажение пространства! Это не живое существо, это какая-то аномалия!»
— Джер, валим отсюда, — тихонько прошипела я сквозь стиснутые зубы. — Фэй, направление движения?
«Хаотично, передвигается скачками, вычислить направление невозможно».
Я повторила сказанное вслух. Д'эссайн просто положил руку на мое плечо и крепко сжал.
— И что? Лесс, будем пытаться бегать хаотично, или у тебя есть более рациональные планы?
Ответить я не успела, потому что нас с Джером окутало туманное непрозрачное облачко, невесть откуда появившееся и так же быстро куда-то девшееся, а пейзаж вокруг радикально изменился. Только что мы стояли рядом с болотом, поросшим ходячими цветами, а теперь находились посреди густого тенистого леса, где стволы деревьев были перекручены совершенно непостижимым образом, а ветки переплелись, образуя нечто вроде крыши, сквозь которую не проникал даже дневной свет. Место тихое, мрачное и словно вымершее. Почему-то мне вспомнилось когда-то давно зачищаемое мной кладбище, которое днем ничем не отличалось от любого другого в округе, зато ночью там каждый второй мертвец выползал из могилы.
Нерадостная ассоциация.
— Приехали, — негромко и с чувством отчеканила я, добавив лично от себя пару нецензурных слов, очень точно выражающих мое крайне негативное отношение к сложившейся ситуации.
«Причем неизвестно, куда приехали! — возмущенно возопил Фэй. — Это же… это же редчайшее природно-магическое явление!!! Блуждающий телепорт Райдона, при этом совершенно безопасный!»
Фэй, я не поняла, ты радуешься или возмущаешься? Нас вообще-то перебросило неизвестно куда, к твоему сведению.
«Все ерунда, — снисходительно отозвался браслет. — БТР переносит на расстояние всего до семидесяти километров, верст шестьдесят пять по-вашему, но это предел; к тому же расчет на одного „пассажира“. Двоих далеко бы не унесло».
А тут далеко и не надо, хмыкнула я. Достаточно сместиться на полверсты в сторону, но неудачно — и окажешься по уши в болоте или посреди гнезда какой-нибудь малоизученной твари.
«Но это же БТР!» — с ностальгией в голосе протянул Фэй.
Псих. Прям как его создатель.
— Похоже, что приехали. — Джерайн шумно принюхался, оглядываясь по сторонам и по-прежнему удерживая на лице маску приключенца-первопроходца, которого и в путь-то взяли только для того, чтобы было кому костер разводить да ужин готовить. А еще собирать на своем пути все возможные ловушки. Правда, непонятно, зачем д'эссайну понадобилось лишний раз демонстрировать мне свои актерские качества. Поневоле начинаешь задумываться, а был ли тот немного неловкий, острый на язык воздыхатель с сумасшедшинкой истинного ученого в глазах, которого я неизвестно зачем сопровождала к границе сидхийских земель, настоящим Джерайном Тенью, или же все это было очередной маской? — Осталось понять, куда и сколько нам теперь пешедралить до точки назначения.
— Идти нам в сторону гор, если ты это имел в виду. — Я пожала плечами и посмотрела на плотный зеленый «навес» над головой. — А то, что с земли мы вожделенных гор не увидим, понятно даже Фэю, занятому осмыслением данных о блуждающем телепорте, который нас сюда притащил. Вывод: надо подобрать деревце поудобнее и лезть на верхушку, чтобы осмотреться.
«Подтверждаю: в радиусе пятидесяти саженей нет ни единого живого существа, — выдал Фэй, потом на несколько секунд замолчал и добавил: — Нежити тоже нет. Вообще никого нет. Странно…»
Можно подумать, ты еще и все опасные растения посчитал. Быть такого не может, чтобы все куда-то делись. Насколько я помню, безопасных мест тут не бывает, но если ты утверждаешь, что отсюда все куда-то делись, значит, есть вероятность того, что в округе обитает настолько опасная тварь, что остальные держатся от ее жилища подальше.
«Здесь нет признаков гнездовья, но я все равно посоветовал бы не задерживаться».
— Я, конечно, не профессиональный древолаз, да и древесных домиков в округе не наблюдаю… — Джерайн критически оглядел окружавшие нас деревья, словно примериваясь к каждому из них. — Но ничего против того, чтобы пройти краткосрочные курсы переквалификации, не имею. Кстати, каковы результаты сканирования местности?
— Фэй говорит, что на пятьдесят саженей никого живого нет, но меня это не успокаивает. Очень надеюсь, что мы не влетели в логово какой-нибудь жуткой твари, которой только по счастливой случайности не оказалось дома. — Я неторопливо подошла к одному из деревьев, по своему виду напоминающему донельзя разросшуюся березу, и прикинула его высоту, одновременно выискивая на коре подозрительные с виду капы и белесые бороды «дикого мха». Ни того ни другого я не заметила, значит, можно попытаться залезть.
— А еще тут может быть хищный мох. Или, например, хищные деревья. — Джер явно не разделял моего оптимизма. — Знаешь, такие, которые питаются случайными путниками-древолазами? Думаю, что попрыгать нам в любом случае придется изрядно.
Вот честно, не прошло и получаса с моменты высадки, а мне уже хочется на него наорать, а еще лучше — стукнуть чем-нибудь тяжелым. Бесила нарочитая расслабленность д'эссайна, словно Джер находился на увеселительной прогулке, а не в одном из самых загадочных и опасных мест этого материка.
«Спокойнее надо быть, спокойнее. Каждый борется со страхом, как умеет. — Фэй почти печально вздохнул. — Впрочем, д'эссайны вообще не знают, что такое страх. Ощущение, что в генотипе у них такое чувство вообще не заложено».
Намекаешь на то, что мне страшно, потому и злюсь?
«Не намекаю, а говорю прямо. Мне-то врать бесполезно, я считываю твои физиологические показатели и могу утверждать, что ты находишься в состоянии стресса».
Фэй, скажу тебе, как хозяин артефакту: смени тему.
— Не советую. Пока нас не преследуют, лучше передвигаться медленно и скрытно, чтобы лишний раз не заявить о себе местным жителям. А заодно и успевать осматриваться по сторонам. — Я сбросила с плеч рюкзак и, оставив его на земле под корнями облюбованной «березы», легонько провела кончиками пальцев по едва заметно подрагивающей белесой коре, слишком мягкой, как у молодого деревца, а не моего ровесника, слишком упругой.
«Как будто это не кора, а шкура живого существа. Га-а-адость. Лесс, и ты на это полезешь?!»
А что делать-то? Мне кажется, что тут все деревья такие. Или, по крайней мере, большая часть.
«Мы попали в ад на земле», — уныло протянул Фэй и замолчал. Ну что я могла ответить на такое? Я была полностью с ним согласна.
— В любом случае идея перемещаться, не ступая лишний раз на землю, мне кажется здравой. — Д'эссайн поднял голову, осматривая древесный полог. — К тому же судя по тому, как перекручены тут стволы и ветки, этим заниматься нам придется в любом случае.
— Исходя из моего предыдущего опыта пребывания здесь, я не уверена, что лазить по деревьям — хорошая идея. Подсадишь?
— С удовольствием. — Джер встал рядом с выбранным мной деревом. — Более того, полезу следом!
— С сумкой полезешь? — поинтересовалась я, ставя ногу на сложенные лодочкой ладони д'эссайна и примеряясь к нижней ветке березы, растущей на высоте полутора саженей. По правде говоря, я даже скомандовать не успела, как Джер подбросил меня кверху — я едва успела ухватиться руками за кривую ветку, подтянуться, случайно сломав локтем тоненький молодой побег, покрытый нежными листочками, и сразу же на лицо мне брызнул густой ярко-красный сок со знакомым солоноватым запахом.
«У дерева кровь идет. По крайней мере, сок у него по составу схож с кровью», — пробормотал Фэй, пока я оседлывала ветку и тщательно стирала с лица резко пахнущую жидкость лежащим в кармане куртки платком, пропитанным особыми «духами», начисто отбивающими запах крови. Весьма полезная вещь, особенно когда отправляешься туда, где на этот запах сбегаются существа куда более опасные, нежели комары и мошки.
— Конечно. — Д'эссайн принюхался снова. — То-то мне что-то казалось странным. — С этими словами он обхватил ствол руками и, упираясь ногами, медленно полез вверх. — Эта роща — мечта вампира-вегетарианца!
— Поверь мне, нормального здесь уже ничего нет давно. И я, по правде говоря, даже думать не хочу, на чем растет это деревце и чем оно питается. Явно не как обычная береза. — Я встала во весь рост на ненароком поврежденной ветке и, подпрыгнув, ухватилась за ту, что повыше, к счастью, не повредив кору. Обычно я взбиралась на дерево меньше чем за минуту, тут же пришлось лезть почти четверть часа — ближе к верхушке я обнаружила свисающий с веток «дикий мох», облепивший, помимо всего прочего, еще и древесный ствол так, что подняться выше, не вляпавшись в эту гадость, было нереально.
— Джер, — я обернулась к д'эссайну, — тут возникла небольшая заминка, не торопись наверх, ладно?
— Ладно. — Он устроился на одном из сучьев, прижавшись к стволу. — Нашла что-нибудь интересное?
— «Дикий мох», который превращает человека за пару часов в малоприглядное желе и питается его останками. Со стволом, кстати, особенно не обнимайся. Так, на всякий случай. — Я осторожно перешла на середину ветки и присмотрелась к белесым зарослям.
Фэй, сможешь сжечь эту дрянь максимально быстро, эффективно и не оставив следа?
«Могла бы не спрашивать. Заклинание уже готово, просто наведи меня на цель».
Я протянула правую руку по направлению к «дикому мху» и ощутила, как браслет на правом запястье едва заметно нагрелся — из рубинового глаза выскользнул узкий ярко-алый луч, который ударил в хищное растение, обращая его в пепел. Внизу что-то хрустнуло, словно сломалась ветка.
Через секунду снизу послышался восхищенный голос Джерайна:
— Ой, какая страшненькая морденция внизу бегает! Какая она быстрая, какая уродлива… — Снизу раздались странные хлюпающие звуки. — Кажется, оно добегалось. Лесс, давай не будем задерживаться здесь надолго?
— Если эта гадость сожрет мой рюкзак, настроение у меня будет испорчено до конца похода, — мрачно буркнула я, с опаской перелезая на ту ветку, где всего минуту назад росло хищное растение.
«Рюкзак оно не сожрет, я на него охранное заклинание повесил».
Что, шибанет так, что от вора и мокрого места не останется? Кстати, а почему не предупредил о том, что внизу бегает, а?
«А какой смысл, если наверх оно лезть не собиралось и вообще, судя по всему, было занято совершенно другими делами?» — возразил Фэй.
Я только головой покачала, не в силах постичь логику браслета. Информацию он выдавал как-то очень выборочно и только тогда, когда считал, что она будет своевременна. Такими темпами либо я излечусь от своей паранойи, научившись полностью доверять Фэю, либо все-таки «перекрою» браслет под себя, и он станет таким же перестраховщиком, как и я.
— Верю. Но если кто-нибудь сожрет тебя, то беспокоиться о смене настроений тебе уже не придется. — Джерайн уже почти догнал меня, перебираясь с ветки на ветку легко и грациозно, будто бы всю жизнь только этим и занимался. — Не видишь, до вершины далеко?
— Последний вопрос можно было бы уже не задавать, — улыбнулась я, наконец-то выбравшись на самую верхушку березы и очутившись над зеленовато-бурым лиственным морем. Сизо-серые горы виднелись не так далеко, как я предполагала, но и не так близко, как я надеялась. Не двадцать верст, как было с момента высадки, а все шестьдесят, да еще и западнее того места, где находился наземный вход в сидхийскую Столицу.
Бесперспективно…
Я уныло осмотрелась вокруг, но с высоты макушки дерева пейзаж был удручающе однороден — лиственные кроны, почти полностью маскирующие все то, что копошилось, жило и охотилось на земле, кое-где желтоватые пятна дымки указывали месторасположение болот и топей. Редко где среди лиственного полога были заметны проплешины обширных полян, но туда мне почему-то соваться хотелось меньше всего.
«Лесс, я бы не согласился с твоей оценкой нашего положения», — почему-то преувеличенно-бодро отозвался Фэй. Я бросила взгляд на мерцающее всеми цветами радуги алое «око» браслета.
С чего такой оптимизм?
«Видишь ли, дорогая, я определил наше теперешнее местоположение, сверил конечную точку маршрута, проложенного еще на „Птице“, с географической картой местности и, исходя из этого, могу поработать навигатором. То есть буду указывать дорогу».
А если на пути опять возникнет болото или что похуже?
«Корректировка направления движения не повлияет на точность маршрута», — гордо ответил браслет, прекращая мигать разноцветными огоньками, теперь только по ободку «глаза» то и дело пробегала ярко-зеленая искорка.
«Режим путеводителя включен. Просьба следовать получаемым указаниям».
— Теперь я знаю, в кого Фэй такая зануда, — тихонько пробормотала я, опасливо глядя вниз и стараясь рассмотреть результаты охоты одной тварюшки на другую. Пусто, как ни странно. Ни следов крови, ни остатков трапезы. Только примятая трава да следы на влажной, мягкой земле.
— Неужели в меня? — делано изумился Джерайн. — Лесс, лапушка, пока что волноваться не о чем. — Его голос приобретал глубину и легкий бархатный окрас с каждым произнесенным словом. — Какой великолепный вид открывается отсюда! Уже возникает нехорошее желание задержаться здесь подольше.
— Нет, спасибо. — Я нервно усмехнулась, наблюдая за тем, как где-то далеко, верстах в пяти от нас, что-то потревожило макушки деревьев. Сложилось впечатление, будто бы под лиственным пологом прогулялся великан, отодвигающий со своего пути пышные кроны как жалкие кусты. — Я предпочту вообще лишнее время не задерживаться в этом проклятом месте.
— Как хочешь, — произнес он с легким сожалением в голосе. — Похоже, чтобы чувствовать себя здесь в своей тарелке, нужно быть капельку ненормальным. Сумасбродным и безбашенным.
— Я тебя обрадую, такой ты и есть, — хмыкнула я, начиная осторожно спускаться вниз, чувствуя, как пульсирует ток «крови» под мягкой и упругой древесной корой, как ветки, принимая на себя мой вес, начинают ощутимо подергиваться, словно я не на ветку наступала, а на чей-нибудь палец. Неприятное, почти пугающее ощущение. Как я тут ночевать буду — не знаю даже.
Джерайн, похоже, оказался прав: чтобы путешествовать здесь, надо быть либо сумасшедшим, либо д'эссайном. Существом, которое вообще не знает, что значит пугаться за себя или окружающих.
«Лесс, на твоем месте я не был бы столь категоричен».
К счастью, ты не на моем месте.
— Я и не отрицаю, — согласился Джер, спускаясь. — И, кстати, можешь двигаться чуточку быстрее. Я все равно тебя страхую, так же, как и Фэй. — Голос моего спутника приобрел деловую интонацию, наконец-то избавившись от сумасшедшей веселости. — Все-таки не нравится мне здесь.
— Никому здесь не нравится, — буркнула я, спрыгивая с последней ветки на землю и чувствуя, как мягкая, будто бы перепаханная почва дрогнула под моими ступнями.
Сердце сжалось, пугливо екнуло, и я машинально выхватила квэли из наспинных ножен, оглядываясь вокруг, еще толком не понимая, что же меня насторожило. В памяти промелькнули какие-то обрывки, что-то, напоминающее сон-явь, когда я каким-то чудом пробиралась через Запретные земли вместе с Тираэлем, когда провалы в памяти стали обыденным явлением, а выживала я не благодаря полученным умениям, а наперекор всему.
«Лесс, что ты нервничаешь? Рядом никого нет, я сканирую все вокруг», — растерянно пробормотал Фэй, а я медленно, как во сне, посмотрела себе под ноги на вывороченные, кое-как присыпанные землей куски дерна с торчащими во все стороны белесыми корешками.
«В сторо…»
В голове взвыла непередаваемая какофония звуков. Я рванулась с перепаханного невесть чем клочка земли обратно к дереву, безжалостно вбивая один из квэли в ствол, не обращая внимания на брызнувшую в лицо кровь и надеясь взлететь по этой «ступеньке» раньше, чем…
Что-то с силой сдавило мне ноги чуть повыше щиколоток, дернуло в сторону и вниз, да так резко, что квэли вывернуло у меня из руки, и он так и остался воткнутым в кровоточащую рану на теле дерева.
Я не успела даже вскрикнуть, как комья влажной земли посыпались мне на лицо, когда неизвестная тварь стремительно потащила меня за собой в свое подземное логово под истеричное завывание Фэя…
