Глава шестая
БРАСЛЕТ ТИССА

— Честно говоря, Риферс, я понятия не имею, что было дальше, — проговорил Магистр. — Так что в нашей истории существует много белых пятен. Следующую весть о норлоках я получил лишь через десять лет — к тому времени Наставника давно уже не было в живых. Я узнал, что изгнанники по-прежнему в Ашуре...

Магистр хмыкнул.

— Они не подозревали тогда, что близилось то время, когда им придется убираться с этой земли: Доршата в очередной раз вспомнила о своей северной провинции. По двустороннему договору, заключенному когда-то между Белым Дворцом и Серым Замком, Ашура отходила под власть Дворца, и люди намеревались установить там свое правление. Двоюродный брат тогдашнего Наместника собирался поселиться в Руноне, главном городе Ашуры, разместить там военный гарнизон и навести наконец порядок на северных землях страны.

Риферс ненадолго задумался, прежде чем ответить.

— Таким образом, — проговорил он (Магистр очень ценил в своем помощнике умение четко излагать мысли), — Ашура становилась частью Доршаты, и на ее территории вступал в силу приказ об уничтожении норлоков-изгнанников? Приказ, если я не ошибаюсь, был бессрочным?

— Нет, Риферс, ты не ошибаешься, — усмехнулся Магистр. — Он был бессрочным. Более того, именно я предложил такую формулировку. — Он тоже погрузился в задумчивость и привычно побарабанил пальцами по поручню кресла. — Только это спасло его тогда от виселицы, — пробормотал он негромко.

Риферс догадался, кого имеет в виду Магистр, хотел было что-то спросить, но промолчал.

«Ты всегда ухитрялся выходить сухим из воды, но когда-то тебе не повезло», — думал Сульг, здороваясь с хозяином трактира. На левой руке у того не хватало трех пальцев: поговаривали, что лишился он их после того, как слишком уж нагло обсчитал кого-то из сарамитов. Это вполне могло быть правдой: сарамиты не отличались терпением и хорошими манерами. Возможно, что после насильственно проведенной операции они пересчитали деньги, поняли, что погорячились, но было уже поздно.

Хозяин, впрочем, после неприятного случая нимало не утратил своего необыкновенного оптимизма и жизнерадостности и продолжал встречать как дорогих гостей всех, кто останавливался у него в «Цветущем шиповнике».

Норлоки заглядывали сюда нечасто: в последнее время они старались обходить стороной людные места, зная о том, что родовичи клана Серебряной рыси по-прежнему предлагают за их поимку неплохие деньги.

— Как несправедливо, — лицемерно заметил по этому поводу Сульг, обращаясь к Тирку. — Убил его ты, а охотятся из-за этого на всех нас.

Кейси фыркнул, а Тиларм, как всегда принявший все сказанное за чистую монету, горячо возразил:

— Агрхи же не знают точно, кто именно убил Серебряную рысь. Им известно только, что сделали это норлоки, вот и все.

— Ты безнадежен, приятель, — тяжело вздохнул Илам и сочувственно похлопал его по спине широкой, как лопата, ладонью. — Ты безнадежен.

В оконца трактира стучал осенний дождь, шумел так сильно и ровно, что становилось понятно: он будет лить не меньше недели. Тем уютнее было оказаться после долгой дороги в хорошо натопленном небольшом зале трактира, где вкусно пахло тушеным мясом с овощами, рыбной подливкой, свежими лепешками на меду.

Из-за позднего времени посетителей за столами было немного. Тех, кто заканчивал ужин, уже поджидал тихий белобрысый мальчик-слуга, в чьи обязанности входило провожать постояльцев до отведенных им комнат. В углу сидела компания, которая, судя по пустым кувшинам на столе, уже порядком набралась: один из мужчин крепко спал, уронив голову на руки, двое других клевали носами над кружками с пивом и пустыми тарелками.

Норлоки не собирались заезжать в «Цветущий шиповник», но сильный ливень спутал все планы. Если бы не дождь, они добрались бы уже до Сторожевой башни: приближалось время очередного паломничества монахов к их каменным святыням. «Что ж, — лениво думал Сульг, облокотившись на стойку и обводя взглядом зал с низкими потолками, в то время как Тирк оживленно болтал с хозяином. — Пара дней в запасе у нас еще есть. Монахи будут ждать нас до последнего часа».

Сзади хлопнула дверь: появились Тиларм и Илам, оба мокрые с головы до ног.

— Как у тебя, спокойно? — спросил на всякий случай Сульг трактирщика. — Народу много?

— Благодарение небесам! — с готовностью ответил Гри, потирая руки. Черные глаза его весело блеснули из-под густых бровей. — Отличный дождь, что может быть лучше! Вряд ли гости двинутся завтра в путь. Будут сидеть здесь, у меня, еще несколько дней, есть и пить! — Он похлопал себя по внушительному животу. — Дорогу развезло из-за этого ливня так, что взглянуть приятно!

Гри хохотнул и тут же поправился:

— Я хотел сказать, ужас, просто ужас, повозки тонут в грязи, ехать невозможно!

— А ты и рад, — улыбнулся Тирк. Он тоже внимательно и быстро оглядел зал. Гри, точно прочитав мысли норлока, добавил:

— Агрхи сюда не зайдут, вы же знаете. Только вчера здесь были солдаты городской стражи Рунона: проверяли торговый тракт.

— Кроме агрхов много и других желающих подзаработать на нас, — пробормотал Сульг и нетерпеливо взглянул на дверь — дожидался, когда в трактире появятся Азах и Кейси: они ставили в конюшню лошадей.

— Наша комната свободна?

Гри с сожалением развел руками.

— Та, что вы обычно занимали, занята, — извиняющимся тоном произнес он. — Утром приехала старая дама с внуками... с челядью... просила поселить их всех в одной комнате, так выходит гораздо дешевле... пришлось уступить. Могу устроить вас в левом крыле: две комнаты, чистые и теплые, в конце коридора. Очень хорошие, тихие и...

— А клопы там тоже спокойные и тихие? — поинтересовался Илам, вытирая мокрое лицо. Дождевая вода стекала с его плаща, собираясь в лужу возле сапог. — Или такие же бешеные, как в прошлый раз?

— Не часто встретишь таких прожорливых, это точно, — подтвердил Тиларм, улыбаясь Гри. Тот тоже расцвел улыбкой: в прошлый приезд Тиларм привез от сарамитских монахов порошки, облегчающие головную боль, которой вот уже несколько лет страдала жена трактирщика.

— Клопы накормлены, — понизив голос, заговорщицки сообщил хозяин, перегибаясь через стойку, поближе к норлокам. — Вчера в этих комнатах ночевали господа... довольно упитанные путешественники, направлялись в Лутаку, так что...

Дверь снова хлопнула, впуская очередных посетителей. Сульг оглянулся — два человек в форме курьеров почтовой связи. Они отряхнулись, сняли высокие шапки с серебряными кокардами, равнодушным взглядом скользнули по тем, кто стоял у стойки: признать в грязных, усталых путниках норлоков было нелегко.

Гри многозначительно повел кустистыми бровями, и к гостям тут же кинулся его помощник, расторопный малый, с улыбкой от уха до уха.

— Запасные лошади? — донесся до норлоков его голос. — Как же! Нам это хорошо известно, господин. Конечно, ведь закон предписывает держать в почтовом трактире не менее десяти свежих лошадей на подмену. К сожалению, восемь из них вчера у нас забрала служба срочной доставки... Комнату? Конечно!

Сульг усмехнулся и снова повернулся к стойке. Гри торопливо отвел взгляд и потер руки.

— Ладно, — произнес Сульг. Мокрая одежда неприятно липла к телу, от этого даже в теплом помещении казалось зябко. — Так где наши комнаты, Гри?

— Наверху. — Хозяин ткнул пальцами-култышками в сторону деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. — Налево, в конце коридора. Сейчас этот лодырь вам покажет дорогу.

Сульг еще раз незаметно обвел глазами трактирный зал: показалось на мгновение, что к запахам из кухни и чаду ламп добавился еще один — запах страха.

— Сами найдем, — обронил Тирк. Он стоял, небрежно облокотившись на стойку, и, прищурившись, с видом знатока изучал коллекцию винных бутылок на полках. — Комнаты теплые?

— Огонь уже разведен. Из-за такой погоды приходится топить камины с утра до вечера — просто разорение... Но иначе отсыреют постели, и господа будут очень недовольны.

Он без нужды передвинул по широкой стойке блюдо с чесночными хлебцами, прикрытыми чистой салфеткой.

— Перекусите, обсушитесь с дороги... тут уже вторые сутки сидит компания, все никак не может уехать из-за погоды. Хорошая погода! — многозначительно добавил он, понизив голос. — Никто не хочет ехать в дождь, кроме почтовой службы. Они, конечно, тоже не горят желанием месить грязь, но...

Сульг засмеялся.

— Это не дождь, это падают с неба золотые монеты, — многозначительно добавил трактирщик, потер руки, подмигнул и скрылся в кухне.

Глаза Тирка сразу сделались серьезными.

— Первым пусть дежурит Тиларм, — сказал он. — Его сменит Азах.

Сульг согласно кивнул, чувствуя, как в тепле трактира на него наваливается многодневная усталость и глаза начинают слипаться. Он тряхнул головой и потер ладонями лицо.

— И, знаешь, я бы не стал расседлывать лошадей.

— Это еще почему?

— Сдается мне, надо уносить ноги отсюда, — проговорил вполголоса Тирк. — И поскорее.

Сульг насторожился, пытливо глядя в глаза друга.

— Мы тут были много раз, — заметил он. — Что не так?

— Не знаю! — с досадой сказал Тирк. — Вроде бы все спокойно... Только почему этот пройдоха, когда разговаривал с тобой, ни разу не взглянул на тебя прямо? Видел, как у него бегали глаза?

Сульг устало вздохнул.

— Глаза у него всегда бегают. Он же боится всех на свете, особенно после того случая с сарамитами. Да уж... Иметь трактир на приграничных землях и процветать? Не знаю, как ему это удается. Хитрая лиса... — Он зевнул. — После того, как ему оттяпали пальцы, он стал немного суетливее, а?

— Думаю, было за что, — произнес Тирк уже спокойнее, но глаза его снова скользнули по залу, пронзая насквозь каждого. — Если у нас по его вине будут неприятности, я ему кое-что другое оттяпаю.

— Хорошая мысль. Но если у нас будут неприятности, он лишится тех денег, что мы платим ему за кров и информацию.

— Кто-нибудь мог ему заплатить больше, вот и все. Ты же знаешь, во сколько агрхи оценили твою голову?

Сульг хлопнул его по плечу:

— Прекрасно знаю. Надеюсь, эти деньги еще долго никому не достанутся. Скажи нашим, чтоб выметались из-за стола: поесть лучше в комнатах. Я пойду наверх.

— Буду через пару минут, — отозвался Тирк.

Сульг поднялся по лестнице и исчез в полутемном коридоре. Тирк вытер ладонью мокрые волосы и направился к Тиларму и Иламу: приятели сидели за столом и уже о чем-то яростно спорили приглушенными голосами. Тирк уселся напротив и сделал знак Тиларму, чтобы тот замолчал.

— Что ты опять разошелся? Дуй-ка лучше к Азаху, передай, чтоб он предупредил мальчишку на конюшне: наших лошадей расседлать, обтереть, накормить и сразу же заседлать снова.

— Что? — тихо спросил Илам, продолжая делать вид, будто он по-прежнему увлечен спором. — Я так понял, мы тут не задержимся?

— Не знаю еще, — так же тихо ответил Тирк. — Может, и ничего. Погоди, — остановил он Тиларма, уже поднявшегося из-за стола. — Скажи Азаху и Кейси, чтоб они шли сюда как можно быстрее.

Тирк снова окинул взглядом полупустой зал. Он не мог определить, что именно вызывало у него неосознанную тревогу, и эта неопределенность беспокоила его еще сильнее.

— И пусть Кейси, как только придет, сразу же...

Тирк не договорил. Из кухни, потирая руки, появился хозяин, и норлок краем глаза поймал быстрый взгляд, которым тот обменялся с сидевшими в углу людьми, еще мгновение назад казавшимися совершенно пьяными. Рука Тирка потянулась к мечу, Илам вскочил на ноги, в то же мгновение с грохотом перевернулся соседний стол, за которым сидела подвыпившая компания — норлоки оказались лицом к лицу с вооруженными людьми.

За несколько последних лет Гри два раза перестраивал гостиницу при своем трактире, с каждым разом делая ее все больше. Сульг помнил, что, когда норлоки завернули к нему в первый раз, при трактире было всего четыре комнаты для приезжих. Теперь же, чтобы попасть в крыло, где находились покои для гостей, требовалось подняться на второй этаж по деревянной скрипучей лестнице и пройти довольно длинным коридором. Стены его были увешаны дешевыми гобеленами с изображениями морских драконов: трактирщик, уроженец Побережья, утверждал, что морские драконы приносят удачу в торговле.

Сульг не знал, так ли это, но везение, определенно, сопутствовало хозяину «Цветущего шиповника» с того самого момента, как он непостижимым образом угадал, что старая, заброшенная дорога, которой почти не пользовались путники, превратится в оживленный торговый тракт, соединяющий Лутаку с Руноном.

Полутемный коридор слабо освещался масляными лампами, пламя которых колебалось от сквозняка, проникавшего из закрытых ставнями окон. Но норлоку не нужен был свет, чтобы отыскать нужную комнату. Он шел, машинально прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за плотно закрытых дверей: обрывкам разговоров, смеху ребенка, чьему-то недовольному бормотанию. В конце коридора хлопнула дверь — из комнаты выскочила горничная в коричневом форменном платье, с кувшином для умывания в руках.

— Горячей, поняла, Майзи? Горячей воды, а не просто теплой! — донесся вслед ей раздраженный голос: судя по голосу, дама была весьма преклонных лет. Девушка посторонилась, пропуская Сульга, — он учуял слабый запах лаванды от ее одежды — и каблучки ее застучали вдоль по коридору. Он подождал, пока шаги затихнут, и оглянулся, не идет ли следом Тирк, но приятеля все еще не было.

Комната, которую так нахваливал Гри, действительно оказалась неплохой: большой и теплой, с невысоким потолком и двумя окнами.

Возле окон стояли в ряд три деревянные кровати. Постели, скорее всего, были сомнительной чистоты, но Сульга это не смущало: за годы скитаний приходилось ночевать и в гораздо худших условиях. Зато на каждой кровати лежали шерстяные теплые одеяла и большие пышные подушки. В камине трещали дрова, наполняя воздух приятным смолистым запахом. В плетеной корзинке, что стояла рядом, виднелось несколько торфяных брикетов — значит, огонь можно будет поддерживать всю ночь. Возле камина стояло плетеное кресло, старое и неудобное даже на вид, с потертой кожаной подушкой, а на маленькой скамеечке — синий кувшин с водой и таз для умывания. Стены комнаты украшали три вышитых гобелена — они совсем выцвели от старости, но еще можно было разглядеть, что на них изображены устрашающего вида морские змеи. Определенно, Гри питал к этим тварям слабость.

Сульг на мгновение задержался на пороге, оглядывая комнату, потом вошел и осторожно притворил за собой дверь. Он сбросил мокрый плащ, собираясь чуть позже высушить его у камина, отстегнул и положил на кровать ножны с мечом — и внезапно ощутил, что в комнате, у него за спиной, что-то неуловимо изменилось. К запаху горящих дров примешался еще один, слабый и неотчетливый. Замерев возле кровати, Сульг бросил осторожный взгляд по сторонам, и рука его медленно и незаметно заскользила к оружию.

Взять его он не успел. Что-то блеснуло совсем рядом, и Сульг, прежде чем понять, в чем дело, бросился на пол. Рядом с его плечом, впившись в доски, покачивалось лезвие меча. Появившийся словно из ниоткуда человек рывком вырвал застрявший меч, и Сульг едва успел перекатиться, чтобы избежать удара в грудь. Второй появившийся оказался агрхом: он бросился к ним, отшвырнув попавшееся на дороге кресло, оно с треском ударилось об стену и отскочило. И еще один, тоже агрх, проскользнул в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

Сульг вскочил на ноги. Он бросил быстрый взгляд на дверь: агрх поймал его взгляд, и глаза его сузились, загоревшись торжествующим огнем.

Человек и агрх одновременно бросились вперед, Сульг одним прыжком перелетел комнату и оказался у камина. Они мгновенно кинулись к нему, но еще быстрее он выхватил из подставки кочергу и обрушил на голову одного из них, потом ткнул ею в лицо другого. Агрх мгновенно отпрянул, и кочерга с размаху опустилась на его плечо. Вопль боли и ярости, который он испустил, от души порадовал норлока. Тут же ему самому пришлось упасть на пол: просвистевший над головой нож воткнулся в стену над камином. Сульг вскочил, но сильный удар сбил его с ног, и железные пальцы сомкнулись на горле. Задыхаясь, норлок одной рукой пытался отодрать от себя агрха, другой шарил у него на поясе, где воины почти всегда носят спрятанный под одеждой запасной кинжал. Сульг с силой надавил большим пальцем на глаз агрха, хватка на секунду ослабла. Он нащупал под курткой рукоять ножа, выхватил его и вогнал в горло. Хлынувшая кровь залила ему лицо, он рванулся в сторону, сталкивая с себя тяжелое тело убитого, но только успел подняться, как снова рухнул на пол от удара в лицо, и мир вспыхнул у него перед глазами огненными брызгами, а во рту появился привкус крови.

Падая, он задел рукой темное старое зеркало. Оно сорвалось со стены и ударилось об пол, разлетевшись на тысячи сверкающих осколков. Среди осколков стекла, в луже крови, где валялись два мертвых тела, Сульг из последних сил боролся за свою жизнь. Ему удалось выбить кинжал из рук противника, и теперь, катаясь по полу, одной рукой он пытался удерживать агрха подальше от своего горла, помня о привычке кочевников впиваться зубами в противника, другой же крепко стискивал запястье его правой руки, лишая возможности выхватить спрятанный на теле нож. В какой-то момент Сульгу удалось оттолкнуть агрха и вскочить на ноги, но тот мгновенно вцепился в него, словно клещ, рванул, и норлок упал. Сульг чувствовал, что его силы убывают, в то время как агрх, чье тело, казалось, состояло из одних лишь стальных мускулов, не выказывал и признаков усталости. Норлоку все еще удавалось удерживать агрха, но Сульг отчетливо понимал, что долго продержаться не сможет. От запаха чужого дыхания его мутило. Он уперся правой рукой в подбородок агрха и бросил отчаянный взгляд в сторону: камин был совсем рядом. Неимоверным усилием, продолжая сдерживать агрха, норлок перекатился ближе к очагу, собрал все силы, оттолкнул противника и сунул руку в пламя. Страшная боль пронзила его, и Сульг не смог сдержать крик, но произошло главное: в одно мгновение сработал зачарованный браслет Тисса на запястье норлока. Эльфийские заклятия активизировались от огня, из очага полыхнула белая вспышка. Сила заклинаний ударила в комнату, раскидала тела агрхов и отшвырнула Сульга. Он отлетел на другой конец комнаты, ударился о стену, явственно услышав треск собственных, ребер. Дверь с грохотом сорвалась с петель и рухнула. Сульг попытался было приподняться, но боль в руке сделалась невыносимой, перед глазами метнулось что-то черное, ярко вспыхнули ослепительные оранжевые искры, и свет померк.

Ворвавшиеся в комнату норлоки застали там полный разгром. Мертвые агрхи валялись на полу, перевернутые кровати были засыпаны хлопьями сажи, пол усеян осколками стекла и обломками мебели. Ветер из выбитого окна запорошил ковер золой погасшего камина. Возле стены, неподалеку от сорванной с петель двери, лицом вниз, неподвижно лежал Сульг.

Тирк, с ног до головы залитый чужой кровью, бросился к нему и осторожно перевернул.

— Живой, — выдохнул он с облегчением. — Без сознания. Кейси, помоги мне...

— Погоди-ка... — проговорил Илам. Он убрал меч, отстранил Кейси и, опустившись на одно колено, легко подхватил Сульга на руки.

Они спустились на первый этаж, каждое мгновение ожидая еще одного нападения, но в зале трактира не было ни души. Постояльцы, без сомнения наученные горьким опытом, заслышав шум драки, тут же скрылись в своих комнатах: потасовки на постоялых дворах и трактирах были не редкостью. Тела убитых норлоками людей валялись на некрашеном сосновом полу, гобелены с морскими змеями были забрызганы кровью.

— Быстрее! — нетерпеливо подгонял товарищей Тиларм. Он шел последним, держа в руке обнаженный меч. Под его ногами хрустели черепки битой глиняной посуды.

— Нужно убираться отсюда!

Кейси исчез в темном дверном проеме и через минуту появился вновь:

— Все спокойно, — сказал он. — Лошади у крыльца. И дождь почти кончился.

Он придержал дверь, пропуская Илама.

Азах, не торопясь убирать оружие, оглядел разгромленный зал цепкими кошачьими глазами. Взглянул на выбитое окно, на дверь за невысокими перилами — там находилась маленькая комнатка, где обычно отдыхал Гри, когда не было посетителей, — и обменялся многозначительным взглядом с Тирком.

— Идите, — сказал Азах. Он пересек зал и легко перемахнул через буфетную стойку. — Я вас догоню.

В эту зиму два самых студеных месяца решено было провести на Холодном мысе, в самой северной точке Ашуры. Вначале на это время у норлоков была договоренность с белл Беренгером. Он собирался отправить из Лутаки в Рунон два каравана с дорогим товаром: плащами из тонкой шерсти лам, кофе, пряностями и необработанным янтарем. Но когда они прибыли в Керту, маленький поселок неподалеку от Лутаки, хозяин постоялого двора, надежный, немногословный человек, через которого купец передавал послания норлокам, вручил им записку, запечатанную каплей бурого воска. Попади этот клочок пергамента в чужие руки — любопытствующий человек не узнал бы ничего интересного, кроме сведений о здоровье многочисленного семейства булочника, проживающего в Лутаке, и массы добрых пожеланий, которые они передают своей родне в Рунон.

Сульг же, пробежав глазами неровные строчки, нацарапанные незнакомым почерком, — условный значок внизу говорил о том, что письмо действительно было от белл Беренгера — лишь пожал плечами. Таможенная служба Баттапа рыщет по ущелью в поисках тропы, по которой водят нелегальные караваны. Немудрено, что купец принял решение не рисковать и подождать немного, пока солдаты не уберутся из предгорий несолоно хлебавши. В том, что отыскать тропку им не удастся и на этот раз, Сульг не сомневался.

Он немного поколебался, раздумывая, не остаться ли еще на неделю в Керту, хотя пора уже было принимать решение: либо уходить на Сарамитскую равнину, либо воспользоваться гостеприимством жителей Холодного мыса. Обдумывая варианты, Сульг склонялся в пользу деревни на мысе: добираться до нее было гораздо безопаснее, чем совершать переход до Сторожевой башни.

— На самом деле, это хорошо, что Беренгер решил выждать, — сказал он и протянул листок Тирку. — Мало радости вести караван вчетвером. Азаха пришлось бы оставить в Керту, а с ним и Тиларма, чтоб приглядывал. Я подумывал, не задержаться ли здесь еще несколько дней, чтоб Азаху стало получше, но ведь в этой дыре даже приличного лекаря не найдешь! Неприличного, впрочем, тоже... — пробормотал он, озабоченно глядя себе под ноги: они с Тирком шли по узкой улочке поселка, возвращаясь на постоялый двор. Поздняя осень и затяжные дожди развезли улицы и превратили их в болото, немногочисленные повозки тонули в грязи. — Как они тут живут — не понимаю: как заболеют — сразу мрут так, что ли?

Тирк на ходу прочитал письмо и кивнул.

Азаха ранили десять дней назад, возле Рунона как раз после того, как доверенный человек белл Беренгера рассчитался с ними за контрабандный караван, проведенный еще ранней осенью. Сульг до сих пор ломал голову, откуда шайке грабителей, напавших на пустынной дороге, стало известно о деньгах, которые проводники везли с собой? Схватка закончилась быстро: несколько нападавших остались лежать на дороге, поплатившись за свою алчность, но и норлокам не удалось уйти без потерь.

Ранение Азаха не казалась опасным, но кровь упорно не желала останавливаться, несмотря на все старания Тиларма. Даже сейчас, несколько дней спустя, стоило Азаху чуть потревожить пропоротый чужим клинком бок, рана начинала кровоточить. Лицо Тиларма, делающего перевязки, с каждым разом становилось все серьезнее.

— На Холодный мыс, — утвердительно сказал Тирк. Они подошли к маленькому и невзрачному постоялому двору, где их дожидались остальные. Возле крыльца бродили куры, шлепал по лужам пятнистый теленок, не обращая внимания на мальчишку, пытающегося загнать его в сарай. — Надо выехать завтра же, пораньше.

Сульг согласно кивнул.

Норлоки поднялись рано утром и покинули Керту еще до рассвета. Они взяли курс на север и, когда неяркое солнце наконец показалось на небосклоне, были уже в пути на Холодный мыс. На мысе находились две небольшие деревни, обе они из-за частых снегопадов на всю зиму оказывались полностью отрезанными от Ашуры. Единственный тракт, соединявший мыс с ближним городом Шунаном, закрывался поздней осенью, и почтовые станции пустели до весны.

Зима надвигалась неотвратимо: утром степь казалась седой от инея, и лишь к полудню солнечные лучи превратили его в капли сверкающей воды на пожухлой траве. Близилось время, когда бескрайнюю равнину надолго занесет снегом. Дальние горы уже сверкали белыми вершинами, и с близкого моря, невидимого за холмами, веяло холодом.

Сульг дал команду остановиться лишь после полудня. Он сделал это с большой неохотой: световой день был коротким, и здравый смысл твердил о том, чтобы двигаться вперед, пока не стемнеет. Но Азах плохо переносил длительный переход верхом: рана его опять начала кровоточить, и он с трудом держался в седле. Это не мешало ему приходить в бешенство всякий раз, когда Тиларм сердито набрасывался на Сульга, требуя немедленной остановки, чтобы поменять повязку раненому.

— Тебя хлебом не корми, только дай над кем-нибудь поизмываться, — ворчал Азах, осторожно, чтобы не потревожить раненый бок, сползая с седла. — Что я, по-твоему, не смогу продержаться до вечера?

— Заткнись, — коротко ответил ему Тиларм. Он сосредоточенно рылся в своей сумке. — До какого еще вечера? Мы здесь будем ночевать, уже темнеет. Сядь ближе к огню и укутайся в одеяло. Холодно?

— Холодно. И что?

— Это потому, что ты потерял много крови, — глубокомысленно пояснил Тиларм. — Сейчас я тобой займусь... только найду, что мне нужно. Кейси! Поставь греться воду! Илам! Принеси еще хворосту для костра!

Илам шумно вздохнул, услышав такое распоряжение, но спорить с приятелем не решился.

— Завтра к вечеру нужно бы добраться до деревни, — вполголоса сказал Тирк Сульгу, делая вид, что всецело занят помешиванием в котелке каши из дробленого ячменя. — Тиларм говорит, что его лекарственные запасы почти кончились. Он, конечно, делает, что может, да ведь может-то немного: он все же не лекарь.

Сульг бросил обеспокоенный взгляд на Азаха.

— Было бы лучше добраться до сарамитов... монахи быстро бы поставили его на ноги, — с досадой проговорил он. — Но как довести его живым до монастыря? Он же истечет кровью по дороге. Холодный мыс ближе...

Они сидели у огня, холодная темнота уже окутала мир. Тиларм кипятил в котелке снадобье, Азах лежал возле костра, закутанный в тонкое шерстяное одеяло. Лицо его было очень бледным, а глаза, казалось, были обращены внутрь себя, словно он прислушивался к чему-то.

— Проклятье, — пробормотал Сульг. — Но ему придется продержаться еще один день...

— Он потерял столько крови, что я удивляюсь, как он вообще может еще сидеть в седле, — тихо произнес Тирк. — Тиларм думает, что...

— Тирк! — внезапно заорал Илам и вскочил на ноги. — Ты что, заснул?! У тебя каша горит!

Тот, спохватившись, принялся энергично помешивать в котелке, но запах гари уже достиг ноздрей Илама.

— Все, сгорела! — разъяренно рявкнул он, подскочив к костру. — Чтоб тебе пусто было! Когда ты научишься варить кашу, а? Неужели так трудно запомнить: ее нужно мешать! Мешать!

Он наклонился над котелком, принюхиваясь, и поцокал языком.

— Даже не знаю, когда удастся отведать нормальной стряпни, — сокрушенно заметил Илам. Он зачерпнул горелое месиво неаппетитного серого цвета, покачал головой, разглядывая его, и плюхнул обратно в котелок. — Сульг вечно все пересаливает, у тебя постоянно все горит, Кейси...

—Что?! — высокомерно осведомился тот, отвлекаясь от своего занятия: он аккуратно затачивал меч, время от времени проверяя остроту лезвия. — Уж эту-то дрянь я научился готовить получше некоторых! Азах! Да проснись ты... слышишь меня? Будешь есть кашу?

Азах открыл глаза и некоторое время смотрел молча, словно пытаясь прийти в себя.

— Кашу? Какую кашу? Это она так отвратительно пахнет?

— Ну да. Похоже, она немного подгорела, — жизнерадостно сообщил Кейси. — Хочешь попробовать?

Азах бросил взгляд на деревянную плошку, в которой дымилось варево, и содрогнулся.

— Лучше смерть, — пробормотал он и снова закрыл глаза.

— С каких это пор ты стал таким привередливым? — Тирк поглядел в котелок и пожал плечами: — Выглядит вполне съедобно. Илам, тебе оставить?

Тот с отчаянием махнул рукой.

— Конечно, оставить! Или ты собираешься сожрать все в одиночку?

— Скоро ты забудешь о каше надолго, — пообещал Сульг, глядя на его расстроенное лицо. — На Холодном мысе поешь и творог со сливками, и свежие булочки, и жареное мясо в подливке, и...

Илам зарычал:

— Ты это специально говоришь, да? Специально?

Кейси легко поднялся на ноги и подошел к огню:

— Как думаешь, там есть лекарь?

Сульг хмуро глянул в сторону Азаха.

— Найдем, — пробормотал он сквозь зубы. — Из-под земли достанем.

Утром копыта лошадей загремели по промерзшей дороге: зима шла по пятам за норлоками. За ночь поле укрыл уже не иней, а самый настоящий снежок, мелкий ручей покрылся льдом. Илам, вздумавший набрать из ручья воды в походную фляжку, бормоча ругательства, долго разбивал ледяную корку. Кроны высоких деревьев качались от сильного ветра. В лесу почти не ощущалось его ледяное дыхание, но стоило выехать на пустынную равнину, как порыв сердитого ветра ударил с такой силой, словно хотел смести всадников в море. Желто-бурые волны обрушивались на пологий берег, и холодный воздух был пропитан запахом водорослей и соленой морской воды. Некоторое время норлоки ехали вдоль длинной галечной отмели, пока наконец около полудня слева на холме не показалось высокое сухое дерево, обгоревшее во время одной из летних яростных гроз. Оно служило Сульгу ориентиром: теперь следовало изменить направление и взять еще севернее.

Уже начали сгущаться сумерки, когда вдали наконец стала видна высокая крепкая бревенчатая изгородь, за которой укрывались дома Холодного мыса. Почуяв близкий отдых, усталые лошади прибавили ходу. Норлоки миновали маленькую рощу, обогнули невысокий и длинный каменистый холм — впереди расстилалось небольшое поле, принадлежащее деревне.

— Смотрите-ка... — внезапно проговорил Илам. Он остановил лошадь и оглянулся на остальных, которые ехали позади него. — Вот оно! Я чего-то подобного и ждал... У меня начались бредовые видения! Это от недоедания, точно! Или от каши, которой нас вчера накормил Тирк! Да, да!

— Ну, что ты мелешь? — недовольно поинтересовался Тирк. — При чем тут моя каша?

— Видения, точно! Они называются каким-то мудреным словом... Тиларм, каким?

— Галлюцинации, — буркнул тот. — Чего ты встал? Поезжай дальше!

— Точно! Галлюци... тьфу! Короче, гляньте-ка! Это вижу только я? Или вы — тоже?

Илам ткнул пальцем в сторону поля. Сульг обшарил взглядом невысокие холмы, две облетевшие рощи возле подножия одного из них, поле и наконец увидел то, что заметил Илам: между пологими холмами в направлении Холодного мыса что было сил улепетывал маленький человечек. Зрелище было настолько неожиданным, что Сульг придержал коня и несколько минут, широко открыв глаза, с изумлением наблюдал за тем, как человек несется со всех ног, размахивая руками.

— Он что, от нас бежит? — с недоумением спросил Кейси.

Тирк, как всегда успевший увидеть больше остальных, молча указал в другую сторону.

— Ага... — протянул Кейси. — Понятно...

По пятам за человечком мягко скакала большая бесхвостая снежная кошка, серая, с черными разводами на боках. Эти крупные и опасные звери обитали в предгорьях. Несколько раз, сопровождая караваны, норлокам доводилось видеть, как кошки вели охоту на горных коз и небольших снежных баранов. Неизвестно, что побудило животное спуститься с гор вниз, на равнину, но, как бы то ни было, охота ее оказалась удачной. Хищница явно не была голодной и забавлялась со своей добычей, как домашний кот с мышью: сбивала с ног мягкой лапой, придерживала за шиворот, потом внезапно отпускала и, дождавшись, пока человек отбежит подальше, огромными прыжками неслась в погоню, легко настигая жертву.

— Что это за недомерок? — Илам ткнул пальцем в сторону человека. — Никак, он в Холодный мыс несется? Не... не добежит...

— На что спорим? — подхватил Кейси, но, увидев, как кошка сбила человечка с ног и прихватила за шиворот, тут же отказался от своих слов. — Нет, пожалуй... кажется, она сломала ему шею.

В этот момент снежная кошка снова выпустила жертву, и человек со всех ног бросился к деревне, испуганно оглядываясь.

— Не торопится его прикончить, — хладнокровно заметил Тирк. — Кейси, я бы на твоем месте все-таки поспорил!

— Ну, давай же, Кейси, ну ты споришь или нет? — немедленно загудел Илам, ерзая в седле. — Два к трем, что она разорвет его в ближайшие пять минут.

— Пять минут? Мне кажется, гораздо быстрее!

— Мы будем стоять и смотреть или все же двинемся вперед? — рассердился Тиларм, теряя терпение. — Или вы дожидаетесь, пока Азах окончательно обессилеет и свалится с седла?

Сульг, спохватившись, тронул коня, гнедой легко перешел на галоп. Кошка оглянулась на всадников, которые мчались по полю, но не испугалась, а лишь прижала уши и бросилась за своей добычей, настигая человека огромными мягкими скачками. Она неслась, стелясь по земле, бесшумная, как смерть, и движения ее были стремительными и точными. Чувствуя ее за своей спиной, несчастный присел и закрыл голову руками. Зверь с силой оттолкнулся задними лапами, взвился в длинном высоком прыжке, и в этот момент Сульг выхватил меч, который возил в ножнах у седла. Не останавливаясь, он взмахнул клинком — лезвие поймало кошку в полете, почти перерубив ее пополам, и норлок пронесся дальше не оглядываясь.

Через несколько минут они уже подъезжали к воротам усадьбы.

Холодный мыс — две деревушки и маленький причал — принадлежали старому норлоку по имени Фарах. Когда-то, очень давно, он закончил воинскую школу и принимал участие в двух войнах, которые вела Доршата. В последней из них Фарах потерял руку, но, в качестве награды, получил от Серого Замка грамоты на владение клочком земли в далекой северной провинции и много лет назад решил здесь поселиться.

Первый раз на Холодный мыс норлоки попали случайно: у одной из лошадей разболталась подкова на правой передней, и Сульг понимал, что волей-неволей придется завернуть в какую-нибудь деревню неподалеку, чтобы разыскать кузницу. Он долго колебался, прежде чем въехать в селение: было известно, что хозяин мыса — норлок. Как он отнесется к появлению в своих землях бездомных изгнанников — можно было только гадать. Вполне возможно, что выставит вооруженную охрану и велит убираться подобру-поздорову: бывало и такое. Поразмыслив, Сульг все же тронул лошадь: может быть, хотя бы подковать коня им позволят.

Хозяин, еще крепкий, широкоплечий и невысокий, со шрамом через левую щеку, к приезду чужаков отнесся довольно спокойно. Он велел кузнецу перековать лошадь и, пока тот работал, сообщил, что слышал пару раз о том, что отряд норлоков охотится за агрхами в Ашуре.

— Я все ждал, что вы завернете сюда, — проговорил он, поглядывая на Сульга. — Когда узнаете, что владелец мыса тоже норлок.

Сульг не стал говорить ему, что именно по этой причине они и обходили Холодный мыс десятой дорогой. Но Фарах ему понравился: старый воин ни о чем не спрашивал, ожидая, очевидно, что соплеменники, если захотят, сами расскажут о себе то, что сочтут нужным. Сульг, скрытный, как все норлоки, всегда особенно ценил в других это качество. Он подумал и решился поговорить с Фарахом откровенно — в конце концов, если тот велит им убираться из усадьбы, большой беды не случится. Но, услыхав о бессрочном изгнании с родной земли, хозяин поместья только повел могучими плечами.

— Куда катится наш мир? — спросил он сердито и почесал черешком трубки в копне седых кудрей. — Скольких вы там положили? Пятерых? Хех... всего-то... Скоро от выпускников нашей школы будут требовать умения вышивать, не иначе... — Он нахмурил густые брови и закусил трубку крепкими зубами. — Конечно, Наставник уже стар, поэтому он не смог отстоять вас. Очень стар... а что, замену ему так и не нашли?

Он оглядел норлоков и произнес решительно:

— Хорошо. Здесь, на моем мысе вы всегда желанные гости.

Дом Фараха и Инес находился на небольшом холме: высокий и просторный, с выцветшими светло-коричневыми стенами и зелеными ставнями, с покатой крышей, покрытой буро-красной черепицей Он стоял неподалеку от моря, в окружении небольшого сада. Весной и летом с двух просторных веранд открывался прекрасный вид на зеленую долину, небольшой лес и крошечную бухту. Сейчас же, в ожидании холодов, двери, ведущие на веранды, были закрыты на зиму и для большего тепла забиты рогожами. Ветер гонял по деревянному полу ворохи пестрых промерзших листьев, усыпая ими скамейки и лестницу, ведущую с нижней веранды в сад, где облетевшие деревья сгибались под порывами осеннего шквала.

Из окон второго этажа открывался вид на весь Холодный мыс. Деревня была небольшой: несколько улиц, тянущихся к причалу, приземистые крепкие дома с черными крышами, уже покрытыми инеем, запорошенные первым снежком огороды с грядками, укрытыми соломенными щитами. Почти в каждом дворе виднелись заготовленные на зиму кучи хвороста. Хозяин Холодного мыса, получив когда-то в свое распоряжение это небольшое селение, прежде всего озаботился его безопасностью — вокруг деревни возвышался прочный бревенчатый забор, а крепкие ворота на ночь запирались. Пока что агрхи ни разу не заглядывали на Холодный мыс, но Фарах предпочитал быть готовым к таким визитам заранее.

В этот раз, он, несмотря на сумерки, издалека заметил приближающихся к усадьбе всадников и сам вышел встречать их на крыльцо дома. В наброшенной на плечи мохнатой куртке из медвежьей шкуры — старый воин и сам похож был на медведя, старого и седого, но все еще опасного и полного сил. Покусывая зубами неизменную трубку, сдвинув седые брови, он стоял на крыльце, глядя на подъезжаюших норлоков, и холодный ветер с моря трепал его седую шевелюру.

— Наконец-то! — проговорил Фарах, с довольным видом оглядывая каждого. Серые глаза его весело блестели в предвкушении длинных вечеров с интересными разговорами и новостями. Потом он заметил, что Тиларм и Кейси поддерживают Азаха, нахмурился и коротко бросил что-то мальчишке-слуге. Тот мгновенно исчез, как сквозь землю провалился.

— А я уж думал зимовать в этот год без вас! Давненько не заглядывали! Что и говорить, вовремя появились: со дня на день закроем на зиму ворота усадьбы. Пора бы это давно сделать, да я все дожидался, может, нагрянете? И вот, не ошибся! Что с Азахом? Несите его в дом!

Илам помог товарищу осторожно слезть с лошади.

— Ранен неделю назад, — сообщил Сульг, покидая седло. — Потерял много крови.

— Понятно, — ответил Фарах. — Уже послал за лекаркой. Эй, кто там! Примите лошадей! Хорошо, что приехали, я рад!

И от избытка чувств он хлопнул Сульга по спине так, что тот едва удержался на ногах.

— Расскажешь новости, а то до нашей глуши мало что доходит! Все больше слухи, один другого чуднее! Идите в дом!

Он проследил, чтобы увели лошадей, и вслед за гостями поднялся на широкое крыльцо с белыми резными перилами. Норлоки миновали небольшой полутемный холл и оказались в теплом зале, расположенном неподалеку от кухни. В очаге горел огонь, приятно пахло домом: свежим хлебом, горящим торфом, яблоками и воском.

— Располагайтесь, — бросил Фарах, отдавая множество коротких приказаний своей немногочисленной челяди. — Сейчас велю нагреть для вас воды. Кейси, вы с Азахом устраивайтесь в комнате возле веранды: вашу прошлогоднюю пришлось перестраивать, и мы не успели управиться до холодов. Сейчас расседлают лошадей и принесут сумки...

Сульг, сидя на скамье возле очага, устало улыбнулся, слушая энергичный голос хозяина мыса, наслаждаясь теплом и непривычным чувством безопасности.

Хлопнула дверь, в холле раздались голоса, и появилась лекарка, сгорбленная старуха, низенькая и толстая, укутанная в теплую серую шаль, явно не из норлоков. Она повесила у входа зимний плащ, размотала шаль, сбросила деревянные башмаки и босиком пошлепала по чистому некрашеному полу вслед за мальчиком-слугой.

Сульг проводил ее сумрачным взглядом и вопросительно глянул на Фараха.

— Лекарка. Она из рютхи. — пояснил тот. — Но дело свое знает. Живет тут уже давно... сколько ж лет уже? Подольше меня, пожалуй... Рютхи — неплохой народ, трудолюбивый и старательный, поглядел бы ты, какие овощи они ухитряются выращивать на нашей скудной земле! Как это им удается — ума не приложу. На Холодном мысе их всего несколько семей... живут очень замкнуто. Ладно, иди, переодевайся. Сейчас будем есть. Ты в комнате с Тирком, как обычно. А что, правда, что в Лутаке снова начали чеканить галеоны?

— Правда, — кивнул Сульг, совершенно разомлевший от тепла. Он собирался с силами, чтобы подняться и дойти до своей комнаты. — Я видел. У меня есть несколько, покажу. Я нарочно захватил, знал, что тебе будет любопытно. Ну и еще кое-что, разные интересные вещи. И новости, целая куча новостей. Как здоровье Инес?

— Поправилась. После рождения дочки хворала... лекарка поставила на ноги, вот эта самая. — Фарах ткнул трубкой в сторону лестницы, по которой поднялась женщина-рютхи. — Дочка вышла на славу. Вот увидишь ее завтра! — Он почесал трубкой в затылке и довольно засопел.

Сульг засмеялся. Он попытался подняться — к его удивлению, это удалось ему с трудом.

— Иди, — махнул Фарах рукой с зажатой в ладони погасшей трубкой. — Ты еле на ногах держишься. Потом поговорим. А я сейчас перетолкую с лекаркой. Да там уже, небось, Тиларм ее пытает!

— Сейчас. Сперва хочу поздороваться с Инес. Сам понимаешь, что будет, если я этого не сделаю!

— М-да... — глубокомысленно сказал Фарах. — Это точно...

Норлоки ознакомились с крутым характером хозяйки дома в первый же свой приезд на Холодный Мыс и с тех пор слегка ее побаивались, несмотря на то, что Инес бывала очень довольна, когда они приезжали. Она понимала, что зимой, когда в усадьбе заканчивались все хлопоты, мужу становилось скучновато: его кипучая энергия не находила себе выхода. С приездом гостей все менялось: глаза Фараха снова начинали блестеть, и он вел себя так, словно сбросил с плеч добрую половину прожитых лет.

Больше всего норлоков огорчало то, что каждый раз с их приездом по распоряжению Инес из дома мгновенно исчезала вся молодая женская прислуга, оставалась лишь старая Дари, крепкая высокая старуха с пронзительным взглядом круглых серых глаз и орлиным носом. Седые космы, выбивающиеся из сколотого деревянным гребнем пучка, придавали ей необыкновенное сходство с колдуньей из детских сказок. Дари нянчила Инес в родительском доме, потом последовала за ней на Холодный мыс и жила здесь уже много лет, крепко держа челядь в ежовых рукавицах. К приезду норлоков она относилась неодобрительно и демонстрировала это так явно, что даже Тиларм вынужден был признать как-то, что у Дари отвратительный характер.

— Какое счастье, что эта старая карга глуховата, — втихомолку бубнил Илам, поднимаясь по лестнице вслед за остальными в отведенные им комнаты на втором этаже. — А то бы услышала о себе много интересного... А куда делись все остальные? Инес сказала, что прислуживать нам будут Дари и мальчишка Ютис. Замечательно, а? — Внизу хлопнула дверь, послышался голос Инес, и Илам испуганно притих. — Я рассчитывал на другое! — прошипел он.

— Сохраняй хотя бы остатки совести и уважения к хозяйке, — елейным тоном усовестил его Кейси. — Не хватало еще заводить шашни у нее прямо под носом!

— А чего? — проворчал Илам. — Я бы завел, с большим удовольствием. Да с кем? Тут только выжившая из ума старуха!

— Девиц в деревне тебе мало?

— Девиц в деревне? Чтобы какой-нибудь папаша прибежал сюда и потребовал, чтобы я женился на его дочке? Благодарю покорно!

— Девицы бывают разные, — туманно ответил Кейси и подмигнул Тирку, который внезапно проявил к разговору большой интерес. — Погоди, Азах поправится — сходим навестить кое-кого. Возобновим знакомство...

— Скоро ли он уже поправится? — недовольно пробурчал Илам и скрылся в своей комнате.

Когда Сульг наконец добрался до своей комнаты, Тирка там уже не было. На полу небрежно валялись брошенные им вещи, у порога стояли седельные сумки. Сульг хотел было развязать их, чтобы отыскать чистую одежду, но эти усилия показались ему чрезмерными. Он сел на кровать, стянул сапоги и огляделся. Было тепло и спокойно: горел камин, нежно благоухали сухие цветы в белой круглой вазе, от чистого белья на постели пахло горной лавандой. Внезапно ему пришла в голову мысль, что очень давно он не испытывал такого простого чувства, как счастье тепла и покоя.

Послышались шаги, и в дверь заглянул Кейси. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок: он уже переоделся в чистую серую рубашку и мокрые волосы его, высыхая, начинали виться сильнее обычного.

— Слушай, если ты собираешься идти мыться, я бы на твоем месте поторопился, пока остальные не израсходовали всю горячую воду, — предупредил он. — Понял? Давай, шевелись!

— Иду, — сказал Сульг. Минуту он сидел, собираясь с силами, чтобы встать, потом упал на постель и мгновенно заснул.

Утром Фарах еле-еле дождался, пока его гости проснулись и спустились к завтраку. Он расхаживал взад и вперед по большой комнате с окнами в сад, служившей столовой, и с нетерпением поглядывал на лестницу, в то время как Ютис, под бдительным присмотром Инес, высунув от усердия язык, накрывал на стол.

— Ну наконец-то! — громогласно заявил Фарах, завидев норлоков. — Инес, ну где же завтрак? Поторопи Дари, вечно она копается!

— Ты куда-то торопишься? — сдержанно осведомилась Инес. Она сидела за столом, высокая и прямая, с гладко убранными волосами, в которых кое-где уже поблескивали снежные прядки, в наброшенной на серое платье белой меховой безрукавке. — Дари, скажи на кухне, чтоб подавали... Ютис, убери одну тарелку: Азах будет завтракать у себя в комнате. А где Кейси?

— Придет с минуты на минуту, — отважно соврал Илам, с удовольствием поглядывая на стол, заставленный тарелками с аппетитно пахнущей едой. — Никак не удавалось его разбудить, — вполголоса пробормотал он Сульгу. — Сейчас эта старая ведьма потащит Азаху завтрак, ха... кошмарное пробуждение Кейси гарантировано!

— Я? Тороплюсь?! — Фарах уселся за стол и оглядел гостей. — О! Да им не терпится взглянуть на стройку! С прошлого года она здорово продвинулась вперед! Я строю две караульные башни, ну, вы знаете... когда вы в прошлый раз приезжали, я как раз рассказывал, как они должны выглядеть. Одну башню следует поставить в конце деревни, возле причала, оттуда бухта и поле просматриваются как на ладони. Вторая... Ешьте быстрее, я вам покажу! Дари, шевелись! Все хотят поглядеть на стройку!

Старая служанка, поджав губы, поставила на стол большой поднос с круглыми яичными булочками, щедро начиненными горячим маслом, и покосилась на Илама, который сразу же протянул руку к выпечке.

— Точно, — невнятно проговорил он, затолкав в рот сразу две штуки. — Хотим!

— Дари, отнеси завтрак Азаху, — распорядилась Инес. — Ютис, скажи на кухне, чтобы подогрели сливки...

— А что, ты уже начал стройку? — неосмотрительно поинтересовался Сульг. — Когда?

Фарах немедленно оттолкнул тарелку с яичницей и грудой копченого мяса, глаза его заблестели.

— Конечно начал! Уже привезли отличные бревна! Летом и без строительства дел было невпроворот, но сейчас — самое время! С этих башен караульные смогут наблюдать вокруг, и как только появятся агрхи…

— А где же будет вторая башня? — спросил Тиларм, осторожно принимая из рук Ютиса блюдо.

— Я думаю так... — Рассказывая о постройке, Фарах сиял от удовольствия. — Другая вышка должна быть возле ворот, конечно же! Кстати, сегодня их уже закроют на зиму. Подопрем их бревнами на всякий случай... Но я отвлекся...

Занятые едой, гости не всегда успевали ему отвечать, но Фараха это нисколько не смущало: ему нужны были не столько собеседники, сколько слушатели. Деревянным черенком вилки он начертил на столе план Холодного мыса и с увлечением принялся рассуждать о том, что произойдет, если агрхи решат взять усадьбу осадой. Глаза его сияли.

— Да ведь кочевники не осаждают, это всем известно, — резонно заметил Тиларм. — Они не умеют вести осаду.

Фарах почесал черенком в своей шевелюре.

— Да это понятно! Но вдруг? В конце концов, что мешает им научиться вести осаду?!

— Действительно, — проговорил Сульг, награждая Тиларма выразительным взглядом. — Вполне могут и научиться.

Илам кивнул с набитым ртом, с полным вниманием приглядываясь к огромной имбирной коврижке, обсыпанной хлебными крошками и залитой медом, которую Ютис, закусив губу, как раз вносил в столовую.

— И потом, в случае осады у вас же есть выход морем, — продолжал упорствовать Тиларм, не обращая внимания на знаки, которые исподтишка делал ему Сульг. — Агрхи — не мореплаватели.

Тирк поглядел на Тиларма и вздохнул.

Фарах задумался. Он собирался изложить гостям блестящий план обороны Холодного мыса, который как раз предполагал нападение неприятеля с моря.

— Ну, допустим, — проговорил он, сосредоточенно глядя на стол. — Допустим... Если бы агрхи вдруг освоили мореплавание...

— Это... э-э-э-э... маловероятно... — осторожно сказал Тиларм, намазывая медом булочку.

— Почему же? — спросил Сульг, взглядом предлагая приятелю немедленно заткнуться. Тиларм наконец обратил внимание на знаки, которые делал ему Илам, и спохватился.

— Хотя конечно....

— Все может быть, — твердо заключил Тирк. — Ты, Фарах, совершенно прав. А, вот и Кейси, наконец! Что, как всегда, проспал?

Кейси непринужденно приветствовал всех и уселся на свое место.

— Мои извинения, — проговорил он, нисколько не смущаясь. — Я немного... э-э-э... задержался, да. Но причина была уважительной!

— Да уж, мы не сомневались, — невнятно пробубнил Илам, расправляясь с огромным куском сладкой коврижки. — Давай, расскажи нам про свою уважительную причину!

Кейси покосился на него, вздохнул и скромно пояснил, что провел всю ночь у постели раненого друга.

— У постели? — двусмысленным тоном переспросил Илам, прекращая жевать. — Ага?

Сульг при этих словах не сдержался и фыркнул, сделав вид, что закашлялся, а Тирк возвел глаза к небу. Однако Инес, происходившая, как и Кейси, из восточных норлоков и потому питавшая к нему теплые чувства, понимающе кивнула и распорядилась, чтобы ему немедленно подали еду.

Дари смерила Кейси подозрительным взглядом, пробормотала что-то и не торопясь пошаркала на кухню. Фарах дождался, пока Ютис поставит перед опоздавшим тарелку, и немедленно продолжил рассказ:

— Предположим, что агрхи вздумают напасть ночью и преодолеют заградительные валы и ров...

Кейси замер, не донеся вилку до рта.

— Какой ров?! — не веря своим ушам, переспросил он. — Ты собираешься выкопать вокруг Холодного мыса ров?!

— Ешь, не обращай внимания, — вздохнула Инес. — Каждый раз с вашим приездом у него появляется тысяча идей. Подогреть тебе булочки? Ютис, скажи на кухне...

Но Фарах не собирался дожидаться, пока из кухни принесут блюдо с теплыми булочками.

— Ну, вы поели? — загремел он, окидывая взглядом гостей. — Собирайтесь! Покажу вам постройку!

Кейси с сожалением отодвинул тарелку. Поесть как следует ему не удалось, но, пока он вставал из-за стола, пара булочек незаметно перекочевала в его карманы. Секунду подумав, Кейси отправил туда же кусок коврижки и обезоруживающе улыбнулся Дари, которая застыла в дверях столовой, с возмущением наблюдая за этой сценой.

— Чего тебе? — осведомился Фарах.

— Пришла лекарка, — сообщила старуха, сверля взглядом Кейси. Она говорила громко, как все глуховатые люди. — Лекарка!

— Проводи ее наверх, — распорядилась Инес. Она поднялась из-за стола и сделала знак Ютису, чтоб уносил посуду. — Я сейчас подойду.

Тиларм торопливо вскочил со стула.

— Мне надо кое-что у нее узнать! Инес, спасибо за завтрак! После стряпни Илама и Кейси...

— Чего? — недовольно протянул Илам. Он не торопился вставать и поглядывал на блюдо с недоеденной коврижкой. — Мою стряпню, помнится, ты уписывал так, что за ушами трещало!

— Проклятье! — расстроился Фарах, но тут же прикусил язык под суровым взглядом жены. — Я хотел сказать, жаль, что Тиларм не идет с нами, только и всего. Но ведь и правда жаль. И Азах тоже. Я бы хотел, чтоб они поглядели, как идет строительство!

— Я вас догоню попозже, — пообещал Тиларм и взбежал по лестнице.

Маленькая бухта Холодного мыса не замерзала на зиму, и волны, такие же серые, как низкое, хмурое небо, плескались возле причала. Бухта была слишком мелкой для того, чтобы сюда заходили корабли, зато вполне удобной для лодок с плоским широким дном, на которых рыбаки отправлялись весной в море. Возле причала было пустынно, лишь несколько крупных чаек сидело на перевернутых лодках, наблюдая без особого интереса за тем, как серые гуси степенно шествуют по улице. Фарах, в лохматой меховой куртке, румяный от утреннего морозца, остановился возле кучи бревен, сваленных возле причала, и прервал подробный рассказ о битве под стенами Акрима, который начал еще возле своего дома. Он указал на кусок земли, отмеченный вбитыми в почву кольями, и пояснил:

— Вот тут, на этом самом месте, будет первая сторожевая вышка.

— Ага... — глубокомысленно проговорил Кейси, заглядывая в яму. — Что ж... место выбрано удачно.

Фарах довольно хмыкнул.

— Отлично!

Он, сосредоточенно насупив брови, отмерил шагами нужное расстояние.

— Вот, глядите. Представь, вот она стоит вот здесь. Илам, встань вот сюда — видишь? Стратегически место выбрано безупречно! Если будет осада, то в обороне смогут принимать участие все жители Холодного мыса, все, кто может носить оружие, даже женщины и дети. Лишних ртов в крепостях не бывает, сами знаете! А что делать? Пока в Ашуре нет законного правителя, приходится защищать себя самим. Если враги сюда зайдут, то уберутся ни с чем!

— Я склоняюсь к мысли, что нам надо как-то организовать сюда приход агрхов, — улучив минуту, шепнул Сульгу Тирк. — Чтобы порадовать его, а?

— Хорошая мысль, — отозвался тот, делая вид, что разглядывает приготовленные для башни бревна. — Но как убедить их осадить укрепленную деревню? Вот вопрос!

— Имейте в виду, атака открытой силой здесь ничего не даст, абсолютно ничего! — продолжал громко рассуждать Фарах, с удовольствием похлопывая ладонью по бревну. — Когда я закончу строительство всех укреплений, Холодный мыс будет все равно что крепость!

— Ашура так долго остается ничейной землей, что я удивляюсь, почему никто не прибрал ее к рукам до сих пор, — серьезно заметил Кейси.

— А кто? — отозвался Илам и попинал носком сапога смерзшийся комок земли. — Рядом Доршата, Мятежный край и Баттап. Распри идут только между Доршатой и Мятежным краем. А Баттап никогда не воевал за земли.

— Кадгар, — подумав, сказал Сульг. Он вспомнил о южном соседе Доршаты, агрессивном и довольно большом государстве. — Если бы Ашура лежала чуть южнее, кадгарцы бы ее захватили. Я думаю, сейчас их останавливает месторасположение Ашуры: ведь, чтобы попасть сюда, войску кадгарцев пришлось бы пройти через всю Доршату.

Фарах погрузился в раздумья.

— Да, Кадгар... — проговорил он, кусая трубку. — Эти степняки умеют воевать... Во время битвы под Акримом мы в этом убедились. Да и то сказать, война — это то, чем кадгарцы занимались последние сто лет. Так что опыта им не занимать...

Он окинул задумчивым взглядом маленькую бухту, берег с перевернутыми лодками, неширокую улицу, которая вела к причалу. Несколько обитателей деревни, переговариваясь на незнакомом норлокам наречии, прошли мимо, приветствовав хозяина Холодного мыса и его гостей. Фарах рассеянно кивнул в ответ, размышляя о чем-то своем.

— О, Сульг, кажется, это твой знакомый, — сообщил Тирк, отвлекаясь от разговора с Кейси. — Глянь-ка!

Сульг оглянулся. Неподалеку, разглядывая норлоков во все глаза, стоял невысокий человек с острым личиком, покрытым густым загаром. Черные прямые волосы прикрывала маленькая войлочная шапка, за ленту которой было заткнуто несколько разноцветных птичьих перьев, еще несколько пучков из серых и белых перьев красовались на рукавах его длинной куртки. Ростом он едва-едва доходил Фараху до плеча, а из-за своей худобы и странной одежды, которая висела на нем, как на вешалке, похож был не на человека, а скорее на бестелесное сказочное существо.

— Знакомый? — Хозяин Холодного мыса очнулся от своей задумчивости и поднял брови. — Когда это вы успели познакомиться? Это Риппит, житель нашей деревни. Он помогает Инес поддерживать порядок в нашем саду: сажает цветы, подрезает деревья.

Он сделал знак, и Риппит подошел ближе, уставившись на норлоков черными блестящими глазам.

— Вчера, — сообщил Сульг, мало обращая внимания на человечка. — Ну, если за зиму ты построишь эту башню....

— На равнине?

— За ним гналась дикая кошка, — пояснил Кейси, с любопытством разглядывая Риппита. — Кто это такой?

— Он из рютхи. Я же говорил... живут тут на Холодном мысе. Они очень трудолюбивы, работают в основном на земле: выращивают овощи и травы. А Риппит, он немного такой... не от мира сего. Любит бродить возле деревни, но я не предполагал, что он уходит так далеко, — сообщил Фарах, поглядывая на человечка. Он перебросился с Риппитом парой фраз на странном певучем языке, тот ответил мягким тихим голосом, глядя на норлока снизу вверх.

— Снежная кошка? Наши охотники говорили, что видели недавно пару, недалеко от леса. Эти звери иной раз спускаются с гор, чтобы поохотиться. Зимой они подходят довольно близко к деревне. Что-то эти твари появились в этом году рановато! Обычно они дожидаются, когда выпадет снег... Ладно, пора домой. Если мы опоздаем к обеду, Инес нас не пощадит.

При упоминании об обеде Илам заторопился и, мгновенно потеряв всякий интерес к постройке башен, первым двинулся по улочке, ведущей от причала вверх.

— Я бы на его месте носа не высовывал из деревни, — сказал Сульг и недовольно оглянулся: рютхи семенил следом. — Ну разве что ему совсем жизнь надоела. Почему он идет за нами как пришитый?

Риппит серьезным голосом произнес что-то в ответ.

Фарах усмехнулся.

— Говорит, что ты спас ему жизнь, и он теперь обязан отплатить тебе тем же.

— Чего? — протянул Сульг, с сомнением глядя на рютхи. — Отплатить? Ага... слушай, скажи ему, пусть идет отсюда.

Риппит подумал немного и разразился длиннейшей фразой, а для пущей убедительности несколько раз ткнул пальцем в сторону Сульга.

— Что ему надо? Что он говорит?

— Говорит, что уверен, что такого воина, как ты, ждет великое будущее, — перевел Фарах. Илам хохотнул в кулак, поглядывая на рютхи.

— Это я и без него знаю, — с досадой отозвался Сульг. — Передай — пусть проваливает!

Фарах усмехнулся. Он шел вразвалку, как медведь, и ветер с моря трепал его седые кудри.

— Осень в этом году ранняя. В прошлом году в это время снега еще не было... А что, правда, что в Лутаке разместили воинский гарнизон?

Кейси кивнул.

— Мы просто не успели рассказать все новости. В Лутаке сейчас новые порядки, один Указ о запрете на ношение оружия чего стоит!

— Что за Указ?

— Правитель Баттапа решил навести порядок! — многозначительно прогудел Илам. — Поздненько спохватился, а?

— Запрет на ношение оружия, но только в дневное время, — пояснил Тирк. — И из-за этого мы с Сульгом там попали в дурацкую историю...

— Запрет на все оружие вообще? — недоверчиво уточнил старый воин. Тирк открыл было рот, но его перебил Сульг.

— Фарах, это чудо с перьями в ушах идет за нами по пятам! — раздраженно сообщил он. — Он так и будет на меня таращиться?!

— Не обращай внимания, — благодушно посоветовал хозяин Холодного мыса. — Они безобидные, эти рютхи. Инес очень к ним расположена... Я ж тебе рассказывал: лекарка-рютхи ее лечила прошлой осенью.

— Расположена?! — подозрительно переспросил Кейси. — Я видел, конечно, что вы пускаете их в дом.

Фарах кивнул.

— Мы тут далеко от Доршаты, — пояснил он. — Поэтому проявляем терпимость к народам, что живут в нашей деревне. Понятное дело — будь мы в Доршате, никому из норлоков не пришло бы в голову пустить на порог чужака. Но здесь все иначе. Инес хорошо относится к рютхи, — повторил он.

— Тьфу ты, — с досадой сказал Сульг. Риппит семенил следом, глядя на него с восторгом. — Да вы-то можете относиться к ним хоть как, но я... Он что, так и будет за мной ходить?

— Я и тебе советую относиться к нему хорошо — по крайней мере, при Инес, — многозначительно заметил Фарах. — Знаешь, она все лето возится в своем саду, в цветнике, а Риппит иной раз приносит ей редкие растения и цветы, которые находит в окрестностях. Прошлой весной отыскал по ее просьбе черные фиалки. Инес была очень рада. Так что...

Сульг тяжело вздохнул, и Тирк засмеялся.

— Если я в следующий раз захочу кого-нибудь спасти, — проговорил Сульг, когда они были уже возле дома, — напомни мне об этом ненормальном.

— Договорились, — совершенно серьезно сказал Тирк.

Зима не заставила себя долго ждать: прошло совсем немного времени, и с моря на деревню обрушился холодный шквальный ветер, который принес мокрый снег.

— Такая погода будет до весны! — глубокомысленно рассуждал Фарах, развалившись в кресле. На столе перед ним стояло несколько кувшинов с вином, и он сделал знак Дари, чтобы она не убирала их после ужина. — Самое хорошее, чем можно заниматься в такую погоду, — это сидеть дома, коротать время за дружеской беседой.

Но у Кейси, дождавшегося наконец, пока Азах выздоровеет, были свои соображения по поводу того, чем можно заняться в плохую погоду: они с Азахом собрались отправиться в деревню, прихватив с собой Тиларма.

— Наконец-то, — громогласно проговорил Илам, завистливым взглядом провожая приятелей: Ютис уже поджидал их в сенях, нагруженный теплыми плащами.

—Давно пора! Кейси, я на тебя надеюсь! — многозначительно прибавил он. — Знаю, что у тебя обширные знакомства среди... э... среди населения… жителей, так сказать... ну и вообще!

— Постараюсь оправдать твое доверие, — серьезным тоном ответил тот.

— Опять твои дурацкие шутки! — вспыхнул Тиларм. Азах захохотал.

— Какие шутки! — протянул Илам и направился в столовую, очень довольный своим остроумием. — Сегодня наша очередь сидеть дома, — сообщил он Тирку вполголоса, чтобы не услышала Инес, сидевшая с вязаньем возле очага. — Остается только напиться... Фарах давно грозился угостить своими винами...

Изготовление домашних вин и настоек было еще одним увлечением хозяина Холодного мыса. В ожидании беседы после ужина он несколько раз заставил Дари спускаться в подвал, и каждый раз та возвращалась оттуда с новыми кувшинами. Некоторые вина Фарах распорядился тут же перелить в хрустальные графины, чтобы гости могли полюбоваться прекрасным насыщенным цветом напитка, прежде чем оценить его на вкус. Дари, поджав губы и всем своим видом выражая неодобрение, расставила тарелки с нарезанным сыром и грушами, вываренными в меду, и скрылась в кухне. Собравшиеся за столом вначале с жаром обсуждали политику Доршаты, не забывая воздавать должное содержимому кувшинов и графинов, потом говорили о строительстве сторожевых башен на Холодном мысе и наконец достигли той стадии, на которой беседа вот-вот грозит превратиться в пространные монологи, когда каждый рассказывает о своем, лишь изредка прислушиваясь к другим собеседникам.

— Это какое? — с видом знатока спросил Илам, принюхиваясь к жидкости в кружке.

Фарах заглянул в кувшин и нахмурил брови.

— Это? Ежевичное... Пробуй!

— А это?

— Яблочное. Из диких яблок, знаешь, такие маленькие красные яблочки, они ужасно кислые. Их можно есть только после заморозков.

— Странно, — с видом знатока проговорил Илам. — Яблоки — дрянь, а вино — хорошее.

— А это какое? — поинтересовался Сульг, щелкая по кувшину.

— Сейчас посмотрю... Судя по запаху, должно быть ревеневое, а по вкусу... странно, они почему-то стали все на один вкус... в следующий раз, пожалуй, придется подписать кувшины. Вообще-то я различаю их по запаху. Но сейчас...

В закрытые ставни ломился ветер, свечи потрескивали, оплывая и распространяя нежный запах меда и воска. Тихо пощелкивали спицы в руках Инес.

— А где Азах? — с трудом ворочая языком, поинтересовался Фарах, оторвавшись от долгого и обстоятельного разговора с Сульгом о территориальных претензиях Кадгара к Доршате. Тот оглядел комнату и с недоумением пожал плечами.

— Он ушел, вместе с Кейси и Тилармом. Пошли прошвырнуться, — пояснил Илам и захохотал. Он хотел добавить еще что-то, но Тирк пнул его под столом, указав взглядом на Инес, которая сидела возле очага в кресле с вязаньем.

— Мне кажется, не стоит Азаху пить твое вино, — заметила она. — Он все же еще не вполне здоров.

— Думаешь, от моего вина ему будет хуже? — насупился хозяин и торопливо поправился, заметив взгляд жены. — Я имею в виду, хорошее вино будет способствовать выздоровлению.

— Какому выздоровлению? — громогласно встрял Илам и придвинул к себе тарелку с грушами. — Да он уже здоров, как бык! Они с Кейси пошли...

— Да заткнись ты! — повысил голос Сульг, с трудом концентрируя взгляд на Иламе.

— Ну ладно, — с готовностью согласился тот: чем больше он пил, тем более миролюбивым и покладистым становился. — Если вам это неинтересно... Тирк, попробуй вот это, я тебе советую. Груши в сиропе с ежевичным вином. Отличная вещь!

— Отвяжись, — добродушно сказал ему Тирк: с начала вечера он, с присущей ему осторожностью, пил только один сорт вина.

Инес отложила вязанье и осторожно взяла со столика чашку с кофе: в последний раз часть платы с белл Беренгера норлоки взяли драгоценными зернами, надеясь порадовать дорогим подарком настоятеля Сторожевой башни, большого любителя заморского напитка. Но Инес так понравился необычный вкус кофе, что Сульг тут же распорядился отсыпать ей половину зерен.

— Надо сказать, чтоб принесли еще рябиновое. Оно немного терпкое и с горчинкой. Где Дари или Ютис? Куда они делись? — поинтересовался Фарах.

Сульг бросил взгляд в сторону двери и замер: возле двери сидел Риппит, подперев щеку кулаком. Сульг несколько раз моргнул глазами, но проклятый рютхи и не думал исчезать.

— Кто это? Это опять он? Или это твое ежевичное вино вызывает видения?

Фарах насупил брови.

— Чем плохо мое вино?

— Ничем не плохо, — поспешно сказал Сульг. — Но, понимаешь, оно выкидывает со мной странные штуки... мне кажется, что этот... Как его? Рютхи сидит возле входа! — произнес он громким шепотом и ткнул пальцем в сторону Риппита.

Фарах выпрямился в кресле и сдвинул в сторону пустые кувшины.

— А! Так он там и сидит. Наверное, пришел навестить тебя, своего спасителя.

Илам громко фыркнул. Сульг быстро глянул в сторону Инес и толкнул приятеля в бок.

— О ком вы? — Она подняла взгляд от вязанья. — А, Риппит! — Она произнесла несколько слов на языке рютхи, и тот улыбнулся. — Спасителя?

— Сульг зарубил дикую кошку, которая на него напала, — не совсем внятно пояснил Илам и залился бессмысленным смехом. — Ну, не на Сульга, конечно, а на этого... как его? Ну неважно. А еще ежевичное осталось?

— Сейчас принесут. Понравилось? Я рад! Я говорил — отличное вино! Дари! — заорал он так, что Илам, который сидел рядом, затряс головой. — Еще ежевичного! Прости, дружище... Но иначе эта старая карга не услышит!

— Карга? — переспросила Инес, поднимая глаза на мужа.

— Послушай, я знаю, что она нянчила тебя, когда ты была совсем крошкой, и поэтому ты благоволишь к этой ведьме...

— У Дари очень доброе сердце!

— Да знаю я, знаю... — Фарах поморщился. — Знаю, что ты сейчас скажешь. Эта выжившая из ума старуха очень привязана к нашему семейству. К сожалению. Я тоже к ней привязан... тьфу... Пусть подаст вина и проваливает подальше. — Он шумно вздохнул. — Я уж потерял надежду, что она помрет когда-нибудь... Ладно... так о чем мы говорили? А! Как Сульг спас нашего Риппита! Инес! Ты ведь еще не знаешь эту историю! Тебе понравится. Он спас Риппита от снежной кошки! Если б она его сожрала, кто, скажи на милость, возился бы весной с твоими клумбами?

Инес бросила на Сульга теплый взгляд.

— Правда?!

— Случайно, — торопливо сказал он. — Совершенно случайно!

— Замечательный поступок! — Инес немного помедлила, глядя на Риппита, примостившегося на ступеньках лестницы, и снова защелкала спицами.

Сульг выждал немного и уставился на рютхи, стараясь поймать его взгляд.

— Иди отсюда, — прошипел он сквозь зубы, беспокойно оглядываясь на Инес. — Убирайся!

Он махнул рукой, едва не опрокинув кувшин.

Инес подняла глаза: Сульг тут же постарался улыбнуться рютхи.

Тирк, который видел всю эту сцену, захохотал. Рютхи проговорил что-то, и Инес кивнула.

— Он говорит, что ты ему понравился.

— Очень... э-э-э... хорошо, — с трудом выговорил Сульг, пытаясь испепелить улыбающегося Риппита взглядом.

— Понравился? — двусмысленным тоном переспросил Илам и прищурился. — Ха... понравился!

— Рютхи — хороший народ, — сказала Инес. Она встала и свернула вязанье. — Добрый и миролюбивый. Мы рады, что они поселились здесь, на мысе.

— Э... да... — кивнул Фарах, на минуту отрываясь от беседы с Тирком. — Кто поселился у нас на мысе? Кто-то поселился у нас на мысе, а я не знаю?

— Ты напился, Фарах, — глубокомысленным тоном сообщил Илам, тщетно пытаясь поймать вилкой последнюю грушу в тарелке. — Ты напился!

— Глупости... ты же слышал, что она сказала? Кто-то поселился у нас на мысе!

Инес вздохнула, глядя на мужа.

— Я распоряжусь насчет завтрашнего обеда, — сказала она и направилась в кухню.

Сульг торопливо глянул на дверь — рютхи тоже исчез.

— Наконец-то... — пробормотал он и задумался, подперев голову рукой, потом перевел взгляд на Фараха: тот дремал, сидя в кресле. Сульг потянулся за пустым кувшином, заглянул внутрь и принюхался.

— Илам, — с трудом выговорил он. — Это последнее вино — отрава. Просто отрава. Если бы я не знал Фараха так хорошо, то подумал бы, что он решил от нас избавиться таким образом. Или он, или эта старуха, Дари.

Тирк несколько минут обдумывал его слова.

— Скорее всего, Дари, — предположил он наконец. — Она вполне могла отравить вино. Вполне. Отвратительная женщина...

Илам постучал по кувшину вилкой.

— Нормальное вино, — невнятно пробурчал он. — Разве что малость крепковато.

— Ладно. Если ты хочешь и дальше давиться этим пойлом — на здоровье, — решительно сказал Сульг. Он тут же оглянулся на Фараха, но тот крепко спал, уронив голову на грудь. — А с меня хватит.

— Здравая мысль, — одобрил Тирк: алкоголь действовал на него гораздо медленнее, чем на остальных. — Давай, двигай наверх, пока можешь, — посоветовал он Сульгу. — Имей в виду, я тебя тащить не собираюсь.

— Я, пожалуй, тоже, — сообщил Илам, с трудом выговаривая слова, — пойду...

Он приподнялся в кресле, но почувствовал, что пол стремительно ушел у него из-под ног. Он попытался было ухватиться за стол, но не успел, зато смахнул кувшины, которые с грохотом полетели на пол.

На пороге комнаты появились Инес и Дари. Дари окинула норлоков пронзительным взглядом и поджала губы.

— Что вы тут натворили? — спросила Инес, окинув взглядом комнату. — Что за грохот?

— Они немного... э-э-э... перебрали, — пояснил Тирк, пытаясь за шиворот поднять Илама с пола.

— Немного? — переспросила она.

Сульг развел руками: все происходящее внезапно показалось ему чрезвычайно смешным.

— Ладно... Разберемся с ними завтра. Тирк уймись, тебе его не поднять. И потом, не можешь же ты тащить его вверх по лестнице? Пусть уж лежит здесь... Фарах тоже будет спать в столовой. Я так и знала, что этим все закончится, когда увидела, сколько выпито. Представляю, как они будут чувствовать себя завтра... — Она подняла чудом уцелевший кувшин, опрокинутый Иламом, и поставила на стол. — Дари, убери осколки и вытри вино на полу. Пара кувшинов все же разбита. — Инес поглядела на мужа, потом на Илама, который крепко спал, лежа на полу возле стола, потом взглянула на Тирка — тот виновато развел руками. — Ну да что с них взять, раз они пьяные? Дари, когда уберешь здесь, принеси сюда одеяла...

Служанка пробормотала что-то и удалилась, шаркая башмаками, испепеляя норлоков сердитым взглядом.

На следующее утро Тирку пришлось отправляться на завтрак одному.

Когда в дверь их комнаты стукнул Ютис и сообщил, что еда уже ждет на столе, Тирк проснулся и понял, что он совершенно выспался и завтрак — это как раз то, что нужно. Он приподнял голову с постели, огляделся, подумал и запустил в спящего Сульга подушкой.

— Вставай! — скомандовал он весело. — Завтрак на столе, ты слышал? Давай, шевелись, а то Илам опять все сожрет! Сегодня нужно будет промять лошадей, боюсь, они застоялись.

Он вскочил с кровати и отдернул синюю занавеску. В окно ударило солнце.

— Какой завтрак, — простонал Сульг и накрыл подушкой голову. — Проваливай отсюда! И, если можешь, выйди на цыпочках. Ты грохочешь, как армейский полк.

— Я грохочу, как армейский полк? — удивился Тирк, быстро одеваясь.

— Слушай, скажи на милость, какая необходимость так орать? — страдальческим голосом спросил Сульг из-под подушки.

— Когда это я орал? — поинтересовался Тирк. Он взял белый фаянсовый кувшин и налил воды в таз для умывания.

— Да вот сейчас. Разве нельзя говорить шепотом? Ты что, не понимаешь, что каждое твое слово отдается у меня в голове?! И вообще: у нас тут не комната, а проходной двор! Я обязательно скажу об этом Фараху. С утра топала кошка, как взбесившийся грифон... проклятое животное! Терпеть не могу кошек... Теперь ты!

— Понятно, — отозвался Тирк, застегивая рубаху и приглаживая мокрые темные волосы. — Не надо было мешать ежевичное вино с яблочным.

— Без тебя знаю, — буркнул Сульг, переворачиваясь на живот. — Мы все вчера немного перебрали.

— Немного? — Тирк хмыкнул. — Да уж... Пить все подряд мог только такой придурок, как ты. Поднимайся! Инес говорила, что сегодня на завтрак будет горячая ветчина.

Сульг отбросил подушку и уселся в постели.

— У тебя есть хоть капля сострадания? — сердито спросил он, щурясь на яркое солнце. — Тогда заткнись, а то меня вытошнит сейчас прямо на ковер! Подумай, что скажет Инес! Она нас выгонит, и это будет на твоей совести! Задерни занавески и проваливай!

Он снова упал в кровать и спрятал голову под подушку.

— Но тебе придется это сделать! — настойчиво сказал Тирк.

— Что еще?

— Спуститься в столовую. Съесть что-нибудь горячее.

— Ни за что! — твердо ответил Сульг из-под подушки. — Не могу даже думать об этом.

— Знаешь, что будет, если ты не явишься к завтраку? Знаешь?

— Ну? Что такого ужасного произойдет?

— Инес пришлет сюда Дари, вот что произойдет. Эта старуха притащит тебе завтрак, но я не удивлюсь, если вдобавок она огреет тебя подносом по голове.

Сульг замер.

— Да... так все и будет... — приглушенно проговорил он из-под подушки. — Ладно, иди, я сейчас встану... по крайней мере, попробую. Слушай, а Иламу-то сейчас, наверное, еще хуже, чем мне... Тьфу ты...

Тирк задумался. Ему никогда не приходилось страдать от похмелья, но он видел, что приятелю плохо, и искренне хотел помочь.

— Кофе? — предложил он.

— Яду! — простонал из-под подушки Сульг.

Тирк засмеялся и вышел.

Дни на Холодном мысе текли неспешно, плавно переходя один в другой. Когда наконец холодный ураган с моря все чаще стал сменяться влажным ветром, пахнувшим рыхлой землей и мокрой корой деревьев, Сульг начал задумываться о том, что уже совсем скоро придется покинуть гостеприимную усадьбу. Близилось время ежегодного паломничества монахов, значит, пора было собираться на Сарамитскую равнину. По пути обязательно придется завернуть в один из трактиров на торговом тракте: белл Беренгер оставлял там письмо всякий раз, когда нужно было что-то передать норлокам. Сульг не сомневался, что купец уже распланировал несколько переходов через горы.

Отдых на Холодном мысе подходил к концу. И если бы не этот проклятый рютхи, что ходил по пятам, как пришитый, можно сказать, что они хорошо провели здесь время. При мысли о рютхи Сульг едва удержался от того, чтобы не заскрипеть зубами. Тот по-прежнему таскался за норлоком, как пришитый. В последнее время, пронюхав о скором отъезде своего спасителя, он долго толковал о чем-то с Инес. После одного такого разговора она подозвала к себе норлока и сообщила, что Риппит намерен подарить ему защитный талисман народа рютхи. От подарка Сульг наотрез отказался, несмотря на укоризненный взгляд хозяйки усадьбы, а Риппит, огорченный отказом не на шутку, казалось, перестал вообще покидать дом. Он часами сидел на ступеньке лестницы, мастеря что-то из мелких птичьих перьев, или, примостившись возле очага, тихонько разговаривал с Инес, поджидая, когда норлоки спустятся в столовую.

— Как можно жить, когда это создание шныряет по дому? — вполголоса пожаловался Сульг за столом, пользуясь тем, что хозяйка на минуту скрылась в кухне. — Он невыносим! А эта его последняя идея? Инес говорит, что у этих проклятых рютхи существует совершенно дурацкий обычай — посыпать перед дальней дорогой свое жилище порошком какой-то сушеной травы. Якобы это приносит удачу и отводит злых духов. Она говорила об этом с таким умилением, что у меня не хватило совести сказать, что единственный злой дух, которого я встретил за свою жизнь, — этот проклятый Риппит! Чтоб ему пусто было!

— Чем он тебе мешает? — поинтересовался Тиларм. — Я с ним говорил как-то... кстати, язык рютхи чем-то похож на сарамитский... он сказал про этот обычай. Они делают это, во-первых, чтобы вернуться назад невредимым, во-вторых, чтобы в отсутствие хозяев злые духи...

— Прекрасно! Если тебе нравится якшаться с ним — на здоровье! Только не надо его защищать, когда я...

— Да наплюй ты на него, — добродушно посоветовал Фарах, расправляясь с огромным куском мяса, тушенного с грибами. — Он совершенно искренне желает тебе добра!

— А мне совершенно искренне хочется его прирезать! И если б не Инес, я бы так и сделал! Пусть только попробует посыпать мою комнату какой-нибудь дрянью!

— Ну так прирежь, если так уж хочется! — безо всякого юмора посоветовал Азах, недоумевая при виде огорченного лица приятеля.

— Сколько уже можно о рютхи? — рассердился Тиларм и уставился на Сульга. — Тебе больше поговорить не о чем? Мы сегодня ведем лошадей к кузнецу или нет? Или опять отложим все на последний день, а потом ничего не успеем, как это бывало уже сто раз?

— Ведем, ведем, — пробурчал Илам с полным ртом. — Чего ты разошелся? Какой последний день? Увидишь, все будет сделано еще до обеда!

— Сделаем... — сказал Сульг, отвлекаясь от мыслей о Риппите. — Мы с Тирком и Кейси поведем лошадей в кузницу. Это займет не так уж много времени. А вы...

Однако в кузнице им пришлось задержаться дольше, чем они планировали. Тирк попросил мальчишку, помощника кузнеца, сбегать в дом Фараха и предупредить Инес, что они опоздают к обеду. Уже начинало смеркаться, когда они наконец направились обратно, ведя в поводу лошадей. В воздухе пахло дымком очагов, лошадьми и рыхлой оттаявшей землей.

— Скоро мы должны быть у сарамитов, — озабоченно проговорил Сульг, размышляя вслух о том, что им предстоит сделать. — По пути надо заехать кое-куда... собрать новости... белл Беренгер говорил, что пришлет птицу с письмом в трактир Риоха.

— Надо торопиться, в прошлый раз сарамиты ждали нас лишний день, — заметил Тирк.

— Вот и я говорю... Накинем пару дней на всякие непредвиденные обстоятельства...

Они подошли к дому. Во дворе стоял Тиларм в наброшенной на плечи куртке Фараха и, нахмурив брови, разговаривал с шорником: тот должен был перед отъездом привести в порядок сбрую и починить седла.

Внезапно Кейси толкнул Сульга плечом:

— Гляди! Это не твой спасенный?

Сульг поднял голову. Перед уходом он оставил окно в комнату чуть приоткрытым, и ветер надувал белую занавеску, словно парус. В глубине мелькнула фигурка Риппита.

— Он в твоей комнате, — уточнил Кейси. — Точно, это он!

— Похоже, он жить без тебя не может, — заметил Тирк, предусмотрительно забирая у приятеля поводья.

Сульг вломился в дом, по пути прихватив Тиларма за шиворот, и стрелой взлетел по лестнице: Риппит как раз аккуратно прикрывал за собой дверь.

— Так, — сдержанно проговорил Сульг, переводя взгляд с Тиларма на рютхи. — Спроси, какого черта этот недомерок полез в мою комнату?! Что он там делал? Почему у него такой отвратительно довольный вид?

На лестнице послышались шаги: поднимались остальные. Тирк заглянул в комнату и присвистнул.

— Как и говорила Инесс, — сообщил он. — Он засыпал какой-то травой наши постели и вещи.

— Я же тебе рассказывал! — воскликнул Тиларм. — Не один раз говорил: это обычай рютхи…

— Милый обычай, что и говорить! — сквозь зубы процедил Сульг, сверля разъяренным взглядом рютхи. — И это ты называешь «ничего особенного»? То, что этот проклятый...

Тиларм тряхнул головой.

— Не понимаю, что ты разошелся? — недоуменно спросил он. — Ну насыпал он тебе везде травы — ну и что? Агис-лекарка мне рассказывала... Этот обряд, конечно, лишен магии, но рютхи утверждают...

— Послушай, — перебил его Сульг, — мне наплевать на обычай! Передай этому... чародею, чтоб держался подальше от моей комнаты! Потому что, если он еще раз когда-нибудь сунет туда свой нос... я его...

Илам, похохатывая, распахнул дверь своей комнаты и выругался, тут же испуганно глянув через перила лестницы вниз: нет ли поблизости Инес.

— Проклятье! — рявкнул он. — Этот коротышка здесь тоже побывал! Отвратительный запах! — Он торопливо захлопнул дверь.

— Он что, решил всех облагодетельствовать? — озадаченно спросил Азах. — Не только тебя?

— Зачем ты его спас? — приступил Илам к Сульгу. — Эти два месяца на Холодном мысе — единственное спокойное время, когда можно было жить спокойно и спать тоже спокойно. А теперь? Как можно чувствовать себя нормально, когда эти карлики шныряют туда-сюда и засыпают все кругом какой-то вонючей травой?

— Ну... — протянул Тиларм, глядя на Риппита. Тот довольно улыбнулся, глядя на норлока снизу вверх. — Он сделал это для нашей безопасности.

— Безопасности? — Илам покрутил головой. — Ха... безопасности. Ну вот что. Из-за этого коротышки нам всем придется спать с мечами под подушкой! Придется все время быть начеку! А все ты! — Он уничтожающе ткнул пальцем в сторону Сульга. — Охота была тебе спасать кого попало! А мы теперь это расхлебываем!

Послышались шаги, и Сульг поспешно отступил от рютхи, ожидая появления Инес, но по лестнице взбежал Ютис.

— Обед на столе, — сообщил он, с любопытством переводя взгляд с улыбающегося Риппита на норлоков. — А хозяйка просила передать, что они пообедали раньше.

Илам тут же забыл о произошедшем.

— Обед, это хорошо! — заявил он, спускаясь вслед за Ютисом. — А что, булочки с творогом сегодня будут?

Дымящиеся тарелки, румяные булочки, обсыпанные изюмом, и гора поджаренных чесночных хлебцев с маслом быстро привели его в благодушное настроение. Все приступили к еде, и лишь когда Дари поставила на стол кувшины с пивом, Кейси вспомнил про Риппита.

— Чем он засыпает наши комнаты, хотел бы я знать? — поинтересовался он, аккуратно разламывая истекающий маслом хлебец. — Тиларм, ты же с ним разговариваешь? Разбираешь их язык? Попытайся вдолбить ему, что норлоки не выносят резких запахов. Это все равно что поливать охотничью собаку благовониями — в конце концов она потеряет нюх. И что это за трава, которая так отвратительно воняет?

— Да уж, — мрачно сказал Сульг, ковыряясь у себя в тарелке. — А я бы хотел знать, почему Инес терпит его в доме?

— Трава... кстати, да... — задумчиво протянул Тиларм. — Кажется, в Доршате растет подобная. Ее листья собирают ранней весной, заливают прокаленным маслом и настаивают от полнолуния до полнолуния. Этот настой вытягивает гной из раны. Интересно, используют ли рютхи эту траву для лекарственных целей?

— Неужели и сегодня мы будем говорить об этом коротышке? — недовольно пробурчал Илам. — Это стало нашей любимой темой за едой. Он нас изводит. Выживает с Холодного мыса.

— Наконец-то ты это понял, — пробурчал Сульг. — И если мы его не прикончим втихомолку где-нибудь в углу, то следующей зимой я сюда не поеду.

— Если хочешь, возьму это на себя, — безмятежно сказал Азах, выбирая себе булочку. — Он тоже мне порядком надоел.

Тирк обеспокоенно покосился на него: слова Азаха обычно никогда не расходились с делом.

— Инес вряд ли обрадуется, если ты прикончишь ее садовника, — осторожно проговорил он.

— Травы... — Тиларм рассеянно уставился в тарелку. — Кейси! — окликнул он. — Где твоя сумка?

Кейси насторожился.

— Что? Опять?! Зачем тебе моя сумка?! Кто у нас ранен на этот раз?

— Ты это о чем? — настороженно спросил Азах, прекращая жевать булочку.

— А что, ты уже не помнишь?! Когда Сульга ранили в Ашуре зачарованным клинком агрха, этот ненормальный, — ткнул вилкой в сторону Тиларма Кейси, — располосовал на бинты мои лучшие рубашки!

— При чем тут рубашки? — Тиларм оттолкнул тарелку и поднялся из-за стола. — Я засунул в твою сумку справочник по травам — в моей не было места. Я сейчас вернусь, — бросил он и направился к лестнице.

Кейси с беспокойством глядел ему вслед.

— Не понимаю, почему эту проклятую книжку нужно было пихать именно в мою сумку! Не могу постичь, зачем вообще нужно таскать за собой эти увесистые фолианты!

Кейси пожевал хлебец и покачал головой.

— Если он порвет хоть что-то из моей одежды — я за себя не отвечаю, — предупредил он.

— Что за справочник? — поинтересовался Азах. — Это не та тяжелая книжка, которой ты запустил утром в этого проклятого рютхи?

Тирк так удивился, что забыл про еду.

— Что?

— А я не рассказывал? — оживился Азах. Глаза его заблестели. — Этот... как его? Риппит... всю ночь шнырял по дому! А утром его занесло в нашу комнату. Наверное, с этими самыми травами!

— О, я и забыл, — отозвался Кейси, мгновенно приходя в хорошее настроение. — Это было ужасное пробуждение: с утра пораньше — этот рютхи. Он что-то пищал вдобавок... Не знаю, что ему было надо, но я счел, что в такой ранний час вряд ли можно рассчитывать на теплый прием. Ну, и швырнул в него первым, что попало мне под руку. А что я еще мог сделать? — Он пожал плечами.

— Книжкой Тиларма? — недоверчиво переспросил Сульг.

— Ну да, — без тени раскаяния отвечал Кейси.

— Ты мстишь ему за рубашки, — обличающе проговорил Илам. — Мстишь!

— Кейси, я тебе не завидую, — сказал Сульг. — Тиларм тебя сейчас убьет, вот увидишь. Просто убьет!

— Ха, — сказал Кейси с величественным презрением. — Ты бы лучше заткнулся. Из-за тебя мы подвергаемся таким издевательствам! Первый раз я жду не дождусь, когда мы отсюда уедем!

Сульг вздохнул.