Глава пятая
РЫЖАЯ ДЕВЧОНКА

Поразительно, как быстро летело время...

За высокими синими горами еще пышно увядало лето, а здесь, на Вересковой пустоши, по утрам трава уже была седой от инея. Неяркое солнце не задерживалось на небосклоне и, совершив свой обычный путь, торопилось укрыться за горными вершинами. Хмурый день рано сменялся сумерками, и по вечерам чувствовалось дыхание близкой зимы.

Норлоки следовали из портовой Лутаки на Сарамитскую равнину, торопясь как можно быстрее перейти реку. Они редко забирались так далеко на север и не собирались задерживаться здесь надолго. Пустынная равнина расстилалась перед ними; слева темными громадами в наступающей темноте вставали холмы. Вот от этих холмов, поросших у подножья вереском, а ближе к вершинам — дубами, следовало держаться подальше.

Внезапно Тирк подал знак, и Сульг придержал коня. Тирк, остановив лошадь, мгновение пристально вглядывался в подступающие сумерки, потом пожал плечами.

— Кажется, по дороге кто-то движется, — сообщил он, в голосе его слышалось недоумение. — Не уверен, но...

— Думаешь, это агрхи? — Азах принюхался к ветру и уверенно заявил: — Нет, не они.

— Да, вряд ли. — Сульг окинул местность настороженным взглядом. — В это время суток агрхи на Вересковой пустоши не появятся. Если им, конечно, жить не надоело.

— Вот как нам, например, — недовольно встрял в разговор Кейси. — Давайте трогаться. По пути можно подробно обсудить, какого дурака понесло, на ночь глядя, по пустоши. А?

Сульг тронул было лошадь, но снова остановился.

— Кому взбрело в голову разгуливать здесь так поздно? — пробормотал он.

— Знаешь, — заметил осторожно Тирк, — это не наша забота. Надо торопиться! Темнеет, а лошади устали.

Сульг заколебался. Собственно говоря, Тирк был совершенно прав. Задерживаться на Вересковой пустоши не следовало: ночью здесь было небезопасно. Места возле границы слыли неспокойными не только потому, что была вероятность напороться на вооруженную шайку агрхов-лазутчиков. Среди холмов шныряли волколаки, и с каждым годом этих тварей становилось все больше. Встречаться с теми, кто хозяйничал на этих пустошах при лунном свете, норлокам не хотелось, и всякий раз, оказываясь в этой части Ашуры, они торопились как можно скорее унести ноги отсюда. До сих пор им удавалось избегать встреч с опасными и хитрыми существами, лишь несколько раз издалека они слышали долгий вой, летевший над пустынными полями, да ветер доносил запах мокрой волчьей шкуры и человеческого тела.

До заката солнца во что бы то ни стало следовало перебраться через реку. На другом берегу можно было остановиться на ночь неподалеку от брода, возле старых развалин. Тиларм утверждал, что это руины древнего замка великанов, некогда населявших предгорья, и ссылался на текст летописи, который якобы читал им во время обучения в школе Хранитель манускриптов. Сульг ничего такого не помнил, но с Тилармом не спорил. Огромные поваленные колонны, поросшие диким кустарником и бурьяном, гигантские полуразрушенные каменные ступени вполне могли быть развалинами дворца исчезнувших давным-давно гигантов. Неведомая магия столь густо пропитала эту землю, что волколаки опасались заходить за реку и приближаться к руинам. Здесь, в относительной безопасности, норлоки собирались дать отдохнуть лошадям, прежде чем совершить предпоследний переход и попасть на Сарамитскую равнину.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Сульга, и он с досадой прикусил губу. Нужно торопиться... Но все же: кто отважен настолько, что пускается в путь по Вересковой пустоши, отлично понимая, что ночь застанет его в дороге?

— Илам, Кейси, — скомандовал Сульг, поколебавшись. — Проверьте, кто это!

Норлоки сорвались с места и исчезли между холмов, Азах, изнывая от нетерпения, смотрел им вслед. Тирк озабоченно взглянул на линию горизонта: небо еще чуть светилось, окрашенное неярким желтым светом невидимого уже солнца.

Сульг тоже быстро глянул на закат.

— Это много времени не займет, — сказал он. — Гляди, они уже возвращаются!

Кейси подскакал первым и придержал лошадь.

— Идет обоз, — сообщил он, а Илам многозначительно добавил:

— С продовольствием, надо думать.

Сульг не поверил своим ушам.

— Что? Обоз?! Ночью?!

— Ну, обоз — это громко сказано, — сказал Кейси, хмыкнув. — Три телеги всего. Сопровождают люди.

— Хочу напомнить, что жрать у нас нечего! — недовольным тоном вмешался Илам. — Обоз — это очень кстати.

— Ты что, предлагаешь грабить обозы?! — возмущенно воскликнул Тиларм. — Словно мы какие-нибудь разбойники?

— Чуть-чуть! — пробубнил Илам, покосившись на него. — Отчего бы чуть-чуть не пограбить? — И добавил недовольным голосом: — Шучу! Шучу! Давайте пошлем к обозу Кейси, он со всеми поговорит, очарует своими манерами, ему сами все отдадут. Еще будут бежать следом и предлагать.

— Поговорит? — Азах пренебрежительно фыркнул: он предпочитал действовать, а не рассуждать. — О чем говорить с глупцами, которые едут ночью? На что они рассчитывают? До ближайшего селения засветло не добраться. Получается, они выехали из своего селения уже после обеда?

— Сколько охраны? — поинтересовался Сульг, что-то соображая.

— На три телеги? Пять человек.

Тирк взглянул на Сульга, прекрасно понимая причину его замешательства: с припасами действительно дело обстояло туго. Вчера вечером после стычки с небольшой группой агрхов норлоки обыскали трупы кочевников и обнаружили немного съестного, но, как ни голодны были, употребить в пищу припасы агрхов не решились.

— Обоз — это то, что надо, — снова настойчиво загудел Илам. — Может, позаимствовать у них кое-что из припасов? Если, конечно, телеги гружены не сеном. Еды у нас маловато. На переход еле-еле хватит, в обрез. А если почтовая станция на тракте уже закрылась на зиму, то совсем плохо.

Сульг заколебался.

— Мы им заплатим, — вздохнул Тирк. — Если, конечно, они везут не репу или брюкву.

Казалось, что вынырнувших из сумрака норлоков люди испугались больше, чем если бы перед ними появились волколаки. Немногочисленная охрана обоза сгрудилась вокруг телег, ощетинившись рогатинами. У одного из них, самого старшего по виду, бородатого и одноглазого, имелся даже меч. Он сразу же положил руку на рукоять, настороженно поглядывая на норлоков.

Тиларм покосился на него с некоторым недоумением.

— Мы вас не тронем, — успокаивающе произнес Сульг. — Кто старший?

Одноглазый выступил вперед. Он был высок и широкоплеч и, хотя в каштановой бороде его густо поблескивала седина, производил впечатление сильного, крепкого человека, вполне способного постоять за себя. Широкая ладонь его по-прежнему покоилась на рукояти меча — это не очень понравилось Тирку. Предчувствуя скорое развитие событий, он тронул коня и подъехал поближе.

— Я, господин... — Одноглазый покосился на норлоков, соображая, как к ним обращаться. По оружию он распознал воинов и теперь пытался понять, повезло ли им натолкнуться на вооруженный отряд или же наоборот. — Господин...

— Как тебя зовут? — Сульг заметил у одноглазого под серой курткой из домотканой ткани кольчугу и длинный нож, висевший на поясе. Рядом стоял рослый светловолосый парень, оружием ему служил крестьянский цеп. Сульг перевел взгляд на троих, стоявших возле телег: кроме рогатин у них имелись еще и топоры. На поясе у каждого висели охотничьи ножи. Да, эти люди прекрасно знали об опасности, которая грозит путникам, застигнутым ночью на Вересковой пустоши. И тем не менее они отправились в путь.

— Куда вы направляетесь?

— Я Хатгард, господин воин. — Одноглазый оправился от замешательства. — Мы везем продовольствие в усадьбу «Три зеленых дуба». Это усадьба нашего хозяина и...

Сульг и Тирк быстро переглянулись. Усадьба «Три зеленых дуба» была им известна, она располагалась довольно далеко — обозу придется идти всю ночь.

— Так поздно? — недоверчиво спросил Тирк. — Что за нужда погнала вас через Вересковую пустошь? Или в усадьбе голодают?

— Вовсе нет, господин. Боги и небеса не допустят голода в усадьбе, где живет его светлость. — Хатгард поглядел на Сульга. — Если можно, мы хотели бы отправиться дальше. Уже темнеет.

— Вот именно. Вы что, не знаете, что ночью здесь охотятся волколаки?

— Знаем, — угрюмо сказал одноглазый. Он наконец снял руку с меча и глядел на Сульга спокойным взглядом уверенного в себе человека. — Но нам выбирать не приходится. Не доставим продовольствие в усадьбу к утру — нас всех повесят. У его светлости праздник начала зимы — гости и бал. Утром прискакал нарочный с приказом: велено срочно собрать обоз, продовольствия требуется больше, чем обычно. Праздничный обед... К его светлости съехалось очень много гостей. — Он озабоченно глянул на темные холмы. — Нам бы только миновать пустошь. А на Моховом тракте нас встретит охрана из усадьбы.

— Если вас растерзают волколаки, праздничного обеда вашей светлости не видать как своих ушей, — хмуро сказал Сульг. К своему удивлению, он чувствовал что-то вроде расположения к этому немногословному человеку с выправкой воина. Но тащиться ночью через Вересковую пустошь, охраняя людей и обоз... Через час будет уже совсем темно. За это время можно успеть добраться до реки, переправиться через брод и оказаться в безопасности.

Он еще раз оглядел телеги, возле которых стояли люди, и прикусил губу. Рогатины и ножи вряд ли спасут их, если волколаков окажется больше трех. Хатгард пристально следил за его взглядом.

— Сестра нашего Нума, господин, — торопливо пояснил он, заметив, что глаза норлока на мгновение задержались на первой телеге, где, кутаясь в рогожу, сидела девчонка, рыжие волосы которой полыхали костром даже в сумерках.

— Хочет поглядеть на замок в праздничном убранстве. Любопытная, как кошка, даже путешествие по Вересковой пустоши ночью ее не напугало.

Сульг отмахнулся от его слов и спрыгнул с коня.

— Нам придется взять у вас немного еды, — сказал он, перебрасывая поводья Тиларму. — Мы заплатим.

— Как же так? — начал было Хатгард, но, взглянув на всадников, хранивших молчание, произнес: — Хорошо.

Сульг оценил его благоразумие и кивнул.

Нуме, высокому и крепкому молодому парню, потребовалось усилие, чтобы сдержаться, и в какой-то момент преданность своему милорду поборола в нем осторожность.

— Что мы скажем его милости? — довольно резко произнес он, отважно встречая сумрачный взгляд Сульга. — Он будет очень недоволен.

— Его милости вы скажете, что на вас напали норлоки, — теряя терпение, посоветовал Азах, покидая седло. — И вам даже не придется врать.

— Нуме обещали должность помощника конюшего в усадьбе, — пробормотал Хатгард, коротко взглядывая на Сульга. — Это хорошая работа и большая удача для него, поэтому он... Помолчи, Нума! — приказал он строго.

Тот сердито дернул плечом, его плащ распахнулся, и Тирк с удивлением обнаружил, что парень тоже вооружен мечом, скрытым до времени под полой плаща. Тирк чертыхнулся про себя и подъехал поближе. Стоявшие поодаль люди тоже придвинулись к первой телеге, не сводя настороженных глаз с норлоков.

— На землях его милости грабителям придется туго, — пообещал Нума, сверкая глазами. — Он не любит воров, тех, кто покушается на то, что принадлежит ему!

— Закрой рот! — свирепо рявкнул Хатгард, кидая на норлоков обеспокоенный взгляд. — Извините его... он молод, а известие о том, что он будет служить в замке, на глазах его милости, вскружило ему голову.

— Хороший совет, — произнес Сульг очень спокойным голосом, останавливаясь напротив парня и глядя ему прямо в глаза. — Потому что, если ты не заткнешься, вас станет меньше на одного человека.

Рука Нумы непроизвольно дернулась к оружию. Делать этого ему не следовало ни при каких обстоятельствах: норлок среагировал незамедлительно. Прежде чем Сульг успел осознать, что делает, меч его со свистом вылетел из ножен. Хатгард бросился вперед, отталкивая Нуму, немногочисленная охрана схватилась за топоры. Закричала девчонка, отбросив плащ, вскакивая на телеге, бросилась с кулаками, кто-то из норлоков, не глядя, отшвырнул ее в сторону. Захрапели испуганные запахом крови смирные деревенские лошади.

— Проклятье! — с досадой выругался Сульг, когда короткая схватка закончилась. — Почему эти ублюдки схватились за оружие?!

— Какая была необходимость убивать их всех? — сердито сверкая глазами, приступил Тиларм к Азаху.

Тот раздраженно передернул плечами.

— Если бы у них хватило ума не кидаться на нас с топорами, остались бы живы! — зло огрызнулся он. — И ты не хуже меня видел, что с оружием они управляться умеют! Что, по-твоему, мне оставалось делать? Ждать, пока они снесут мне голову? Нечего было так рьяно бросаться на защиту мешков с капустой!

— Похоже, его милость остался без праздничного обеда, — философски заметил Илам, обозревая плавающие в крови трупы, потом почесал в затылке и хмыкнул.

— Теперь пойдут слухи, что норлоки убивают крестьян! — продолжал сердиться Тиларм. — Не хватало еще, чтобы охрана усадьбы объявила на нас охоту!

— Кто будет разбираться в Приграничном районе? — снисходительно поинтересовался Кейси. Он вытер лезвие и убрал меч в ножны. — Не кипятись так. Никто этого не хотел.

Сульг глянул на тело Хатгарда, потом на труп Нумы и поморщился.

— Проклятье... я не ожидал, что этот придурок схватится за меч...

— Одним слухом больше, одним меньше... — Тирк спрыгнул с коня. — И так уже что только не говорят. Ладно, хватит грызться из-за пяти крестьян.

— Норлоки... волколаки... — недовольно пробурчал Илам. — Все равно навряд ли они добрались бы до усадьбы. У хозяина «Трех дубов» с головой не все в порядке, иначе он не отправил бы своих людей ночью через пустошь.

Он покосился на рассерженного Тиларма и примирительно добавил:

— Скорее всего, решат, что их растерзали волколаки. Эти твари все равно окажутся здесь с минуты на минуту: явятся на запах свежей крови.

Сульг решил, что пора положить конец препирательствам.

— Берите что-нибудь из припасов и поскорее. Пора уходить, — скомандовал он. — Опасно здесь оставаться: сильно пахнет кровью. Илам прав, волколаки, наверное, уже несутся сюда.

Тот кивнул, ножом разрезал веревки на первой телеге и откинул рогожу.

— Вот и я о том же...

Тирк убрал свой Соранг в ножны у седла, настороженно вглядываясь в темнеющую даль, потом бросил взгляд за спину приятеля и прищурился.

— Оглянись, — вполголоса сказал он.

Сульг обернулся. Возле одной из телег на земле, возле тела Нумы, сидела рыжая девчонка.

Он пожал плечами. Неожиданная задержка в пути беспокоила его все сильнее.

Девчонка заметила его взгляд и подобрала ноги, не сводя с Сульга злых глаз.

— Ублюдки! — прошипела она, выказывая недюжинную отвагу.

— Заткнись, — посоветовал он. — Быстрее, Илам! Кейси, да не копайся ты, бери, что лежит сверху, до монастыря всего два дня ходу, не успеешь помереть с голоду!

— Ага... — отозвался тот, сосредоточенно шаря под рогожами. — Не успею... очень даже успею...

— Шевелитесь, шевелитесь! — нетерпеливо подгонял Сульг. — Все?

Тирк сел в седло, тронул коня и приблизился к приятелю, ведя в поводу его гнедого.

— Сократим путь. Проедем немного по дороге, потом свернем между двумя холмами.

Тирк снова глянул за плечо Сульга и обменялся с ним быстрым понимающим взглядом. Тот, как ни был озабочен неожиданным происшествием, не смог сдержать усмешки.

Рыжая, конечно же, дожидалась момента, когда он повернется спиной. И лишь только норлок повернулся, она бросилась на него с рычанием, словно зверь. Ожидавший этого Сульг мгновенно перехватил ее руку: так и есть, длинный охотничий нож. Вооружилась на случай волколаков или сняла только что в суматохе с одного из убитых и решила свести счеты? Как бы то ни было, в храбрости ей не откажешь. Рыжая шипела, как дикая кошка, пытаясь вырваться, и орала что-то на местном диалекте. Сульг знал это наречие плохо и не мог разобрать, что именно она выкрикивала ему в лицо, однако, судя по тому, как смущенно ухмыльнулся Тиларм, это было что-то малопристойное. Сульг с силой встряхнул ее, нож, блеснув, упал под ноги. Чужая ненависть нисколько не задела норлока, рыжая мгновенно это поняла и опять заорала что-то, брызгая слюной. Сульг стиснул крепче пальцы на тонкой руке, услышал, как хрустнула сломанная кость, и отшвырнул девчонку на землю.

Тирк протянул ему поводья. Сульг вскочил в седло, вглядываясь в даль: солнце скрылось в серых туманах, горы затянула мгла. Они безнадежно опаздывали, и промедление могло стоить им жизни.

— Готовы? — Он глянул на своих норлоков, тут же забыв о произошедшем. — Уходим. Потеряли время, — произнес он с досадой. — Придется гнать до реки, не жалея лошадей. Кейси, живее!

Кейси бросил Иламу небольшой мешок, который тот ловко поймал на лету, и через мгновение уже сидел в седле.

Последним от обоза, ведя своего коня, подошел Азах.

— А с этой что делать? — спросил он, понизив голос.

Сульг с досадой глянул в сторону: девчонка по-прежнему сидела на земле, прижимая к груди сломанную руку, и следила за норлоками ненавидящими глазами. Он пожал плечами: человеческая судьба мало заботила его, однако же бросать рыжую на растерзание волколакам было бы слишком жестоко.

— Меч при тебе? — так же вполголоса спросил он.

Азах кивнул.

— Чего тогда спрашиваешь?

Норлок перевел взгляд на девчонку. Она мгновенно все поняла и завозилась на земле, пытаясь отползти под телегу. Азах шагнул к ней, на ходу медленно вытягивая меч из ножен.

Сульг досадливо поморщился.

— Погоди, — остановил он его. — Ладно... возьми ее к себе на седло. Внизу какое-то селение... три дома... выкинешь ее там и все.

Азах, если и удивился, виду не подал: вскочил в седло, тронул коня и на ходу ухватил рыжую за шиворот.

Хозяева пустоши очень скоро дали о себе знать: над равниной пролетел долгий заунывный вой. Усталые лошади, заслышав его, встрепенулись и помчались к реке так, что невысокий кустарник у подножия холма слился в одну сплошную черную полосу. Поднимая брызги, они перемахнули реку и вынеслись на берег. Вскоре возле громадного темного холма показалось крошечное селение — несколько убогих лачуг, крытых соломой. Норлоки пронеслись мимо изгородей, словно тени в ночи, и исчезли.

В Лутаке второй день шел дождь.

Сульг глядел в заляпанное грязью оконце с таким рассеянным и отвлеченным видом, словно все происходящее вокруг его совершенно не интересовало или интересовало в очень малой степени. Он рассеянно играл тяжелой монетой, пропуская ее между пальцев, — старинный галеон с утопленным в тусклое благородное золото кусочком драгоценной бирюзы. Такие деньги давным-давно вышли из обращения, но при желании сбыть его можно было весьма и весьма выгодно: золото есть золото. Однако Сульг не хотел расставаться с редкой монетой. Он не признался бы в этом даже самому себе, но иногда ему казалось, будто золотой галеон исчезнувшей северной Империи приносит удачу. Золотая монета хранилась в его кармане уже несколько лет. Кто знает, может, благодаря этому они до сих пор еще живы? Живы, все до одного. «Разные вещи называются счастьем, — подумал он лениво. — Вернуться домой, в Доршату, — счастье... Но если Тирк сейчас дожмет эту осторожную и хитрую лису Беренгера, это тоже будет неплохо: за переход по горам в такое время года платят недешево». Сульг зевнул, вытянул ноги под столом и обвел скучающим взглядом нижний зал трактира. Кейси, сидевший возле очага в другом конце комнаты и незаметно наблюдавший за ходом встречи, усмехнулся: он прекрасно знал, что Сульг внимательно слушает разговор, который ведет Тирк, и ни один нюанс нелегких переговоров не ускользает от его внимания.

— Доставка товара на таких условиях обойдется мне недешево, — проговорил купец недовольно. Жесткие курчавые волосы, черные, с сильной проседью, крупный нос и смуглый цвет кожи выдавали в нем шарда, уроженца Восточного побережья. Одет он был без особой роскоши, но одежда, что виднелась из-под плаща, была добротной и удобной. Зато его спутник, молодой юноша-шард с шапкой иссиня-черных курчавых волос, нарядился по последней моде, принятой в Лутаке. В начале беседы он откинул полу новенького плаща, чтобы показать тончайшего льна рубаху, украшенную круглым накладным воротником, щедро расшитым лунным жемчугом и алым кораллом. Пояс с серебряными накладками был настоящим произведением искусства, а мягкие короткие сапоги с кисточками, скорее всего, прибыли в Лутаку из-за моря. Юный шард тратил немало сил, чтобы всем своим видом показать, насколько тяготит его общество, до беседы с которым вынужден опуститься его дядя. Он с негодованием наблюдал за тем, как норлоки пытаются вытянуть деньги из дядиного кошелька, и глаза его сверкали так же ярко, как камни в перстнях, что украшали его холеные руки.

Сульг убрал галеон в карман и от нечего делать принялся подсчитывать в уме стоимость воротника юного модника. Шард не замедлил одарить норлока презрительным взглядом, покосившись на заляпанную грязью одежду и небритую физиономию. Сульг в ответ лениво зевнул, блеснув клыками, и юноша поспешно отвел взгляд. «Шард скорее расстанется с женой, чем с деньгами», — вспомнил Сульг старую поговорку, искоса наблюдая за тем, как племянник белл Беренгера из последних сил удерживается от того, чтобы не вмешаться в разговор. — Если этот дурак появится здесь ближе к вечеру, то лишится своих перстней вместе с пальцами».

— Очень, очень дорого мне это обойдется, — недовольно повторил купец и побарабанил пальцами по столу. Перед ним стояли глиняные кружки и кувшин с пивом, но пока что никто так и не притронулся к угощению.

Тирк располагающе улыбнулся:

— Нам тоже, белл Беренгер, нам тоже. После каждого перехода по горам мы вынуждены менять лошадей, а они так дороги в этих краях. К тому же позвольте вам напомнить, достопочтенный, ведь вы занимаете не только проводников своему каравану, но и охрану.

Белл Беренгер снова забарабанил пальцами по столу.

— Охрану, да... Если караван задержат таможенники, меня лишат лицензии на торговлю и обложат огромным штрафом, — хмуро сообщил он.

Тирк сочувствующе кивнул.

— Лишат лицензии... да, это печально. Но что вам сказать, белл Беренгер? Мы все рискуем: вас оштрафуют, а нас, проводников, повесят. Таков закон! Контрабандистов в Лутаке не любят. Весьма неприятно...

Сульг услышал нотки искреннего сожаления в голосе друга и прикусил губу, стараясь сохранить серьезный вид.

— В прошлый раз вы брали дешевле, — обронил купец.

— Белл Беренгер, — со вздохом сказал Тирк, и его светло-серые глаза смотрели на своего собеседника честно и прямо, — вы, без сомнения, слышали о несчастном Мардине, не так ли? Он сарамит, а их трудно обвинить в трусости. Более того, вся его охрана состояла из сарамитов...

Купец сердито сдвинул черные густые брови. Он прекрасно знал несчастного Мардина, этого безумца, рискнувшего провести свой караван зимой через Гремящее ущелье. Караван, с вооруженной до зубов сарамитской охраной, вошел в ущелье и бесследно сгинул. Теперь только весной, когда откроется дорога, другие караванщики, возможно, найдут обглоданные горными шакалами кости бесстрашных сарамитов.

— А какие убытки понес почтенный Фиох! Его караван даже не успел войти в ущелье! Головорезы подстерегающие в засаде, порядком потрепали его охрану, — продолжал Тирк. — Словом, множество опасностей...

Сульг рассеянно кивнул с таким видом, словно и не он расплатился накануне с этими самыми головорезами, нанятыми в Лутаке, чтобы хорошенько припугнуть караванщиков. Почтенный Фиох, конечно, понес убытки, зато остальные в следующий раз будут сговорчивее.

В Ашуре наступала зима, а это значило, что морские порты вот-вот закроются и до весны ни одно судно больше не подойдет к берегам Рунона. Все нужные товары давно были доставлены в провинцию, и единственными нитями, которые связывали этот суровый край с остальным миром, становились два торговых тракта. На самом деле существовал и третий, но пользовались им редко: слишком уж близко от Мятежного края он проходил. Пустить по нему караван значило обречь себя на разорение. Два других тракта, с почтовыми станциями и постоялыми дворами, действовали исправно, но зимой купцы пользовались ими неохотно: вывозимые из Лутаки предметы роскоши облагались огромными налогами. Самые отчаянные из торговцев мечтали о том, чтобы пускать караваны через горы, в обход пограничных постов Лутаки и Рунона, подкарауливающих в предгорьях беспошлинные караваны, — тогда не облагаемая налогами прибыль была бы поистине баснословной. Достаточно доставить товар три-четыре раза за зиму, чтобы стать вполне обеспеченным человеком. Но с наступлением холодов горы, отделяющие Ашуру от крупного портового города Лутаки, становились неприступными — и не только потому, что перевалы заносило глубоким снегом. С наступлением зимы в горах хозяйничали хетхи — обитатели Мятежного края, — и только безумец мог рассчитывать на то, что пройдет через перевалы живым.

Тем не менее за прошлую зиму караваны белл Беренгера уже четыре раза возвращались невредимыми после перехода по зимним горам. Тонкие шерстяные ткани, теплые плащи из шерсти лам, зерна кофе и необработанный янтарь — все это приносит хорошую прибыль, и почтенный белл почти смирился с необходимостью снова нанимать проводниками норлоков, которые, хоть и драли втридорога, однако все четыре раза доводили его контрабандные караваны до Рунона в целости и сохранности. А ведь случаи, когда нанятая охрана бросала на полдороге ею же разграбленный караван, были не редкостью...

Белл Беренгер вновь подумал о деньгах, и лицо его омрачилось.

— Мы можем пронести товар подземными путями, — вмешался в разговор молодой шард, яростно сверкая черными глазами. Цена, названная норлоками, привела его в крайнее раздражение. — Всем известно, что в горах существуют подземные тоннели: они остались после того, как оттуда ушли гномы. Конечно, провести лошадей по ним невозможно, но если нагрузить тюками рабов-гоблинов… Они очень выносливы и...

Сульг понял, что настала пора вмешаться. Он снова зевнул, искусно изобразив, что долгий разговор его утомил, и сделал вид, что собирается встать. Он и в самом деле с радостью покинул бы трактир: каждый раз, бывая здесь, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы притерпеться к резким запахам внутри помещения. Норлоки были весьма чувствительны к запахам, а в трактире, почти пустом в этот ранний час, крепко пахло грубой едой, несвежим пивом, человеческим потом и мокрой одеждой. Сульг старался не обращать на это внимания, но мечтал при первой же возможности оказаться на свежем воздухе.

— Что ж, ведите свой караван сквозь горы. — Он улыбнулся и развел руками. — Рад был повидать вас, белл Беренгер. Надеюсь, что в этот раз ваше путешествие закончится благополучно и белл Лютинед встретит вас дома целым и невредимым. Всего хорошего.

— Подземными ходами... — снова яростно начал молодой шард. Тирк устремил на него взгляд, полный неподдельного внимания. Мальчишка покраснел, но продолжал отважно глядеть в серые глаза норлока.

— Помолчи, Удо, — недовольно одернул его купец. — Подземными ходами... Только безумец рискнет пробираться ими. Гномов там больше нет, это правда...

— Так что же? — снова встрял Удо.

— Кобольды, юный белл, — любезно пояснил Сульг. — Полчища кобольдов. Очень неприятные существа. Теперь они хозяйничают под землей.

Купец снова забарабанил пальцами по столу. Он старался свыкнуться с мыслью, что проводники-норлоки в очередной раз сильно облегчат его кошелек; это было неприятно, но иного выхода для себя он пока не видел.

— Вы говорите, белл Беренгер, что хотели бы встретить ваш караван в городе до наступления полнолуния, — выждав необходимую паузу, продолжил Тирк как ни в чем не бывало, мгновенно заметив, что купец мысленно уже оплакал свои денежки и готов к дальнейшим переговорам. — Думаю, стоит обсудить детали...

Слушая негромкий голос приятеля, Сульг усмехнулся про себя: хладнокровие и выдержка Тирка были поистине сверхъестественными. Позапрошлой зимой, первый раз побеседовав с купцом в течение десяти минут, Сульг почувствовал, что голова у него пошла кругом. После этого переговорами с клиентами стал заниматься Тирк, вкрадчивый и хитрый как лиса. Он умел вести разговор часами, с полным вниманием выслушивая сетования купцов на плохую торговлю и выказывая прекрасную осведомленность о стоимости любого товара. Тирк помнил обменные курсы многих валют Побережья, вникал в хитроумные коммерческие операции, и Сульг с изумлением замечал, что он умел располагать к себе даже недоверчивых шардов. Когда же дело касалось платы проводникам, Тирк становился тверже стали и умел выдержать цену. В результате если клиентам и удавалось сбить цену, то ровно настолько, насколько он планировал в самом начале беседы.

Хлопнула дверь на кухню, выбежал поваренок, прошмыгнул на улицу. Вместе с ним в нижний зал ворвалось облако пряных и густых ароматов с кухни, Сульг поморщился.

В последнее время в Лутаке и Руноне стало необыкновенно модно использовать при приготовлении пищи экзотические пряности с берегов Восточного ветра. Главными ароматами, без которых не мыслилась ни одна кухня приличного дома, были шафран, гвоздика и корица, а прошлую зиму в Лутаку попал и мускатный орех. Заморские приправы считались предметом роскоши и стоили дорого, так что можно было только гадать, каким образом попали на кухню небогатого трактира сухие листья лавра, которыми пахнуло из открытой двери.

Кухонная дверь хлопнула еще раз, выпуская пожилую служанку с подносом в руках. Проходя в нижний зал, она посторонилась, давая дорогу двум новым посетителям, появившимся на пороге.

Сульг скользнул по ним равнодушным взглядом: Азах и Тиларм прошли мимо, ничем не выдав своего знакомства и, взбежав по деревянной лестнице на второй этаж, устроились за столом возле перил. Сульг снова вытащил золотой галеон, прислушиваясь к разговору Тирка и белл Беренгера и размышляя, что за новости принесли друзья. С тех пор, как у норлоков появились деньги, Сульг счел возможным платить за интересующую его информацию и свел знакомство с множеством нужных людей.

Разговор подошел к концу. Купец казался довольным, лишь юный Удо по-прежнему бросал на норлоков уничижительные взгляды.

— Договорились. — Белл Беренгер поднялся. — Через восемь дней встретите караван на Побережье, и еще через восемь я буду ждать вас в Руноне.

Сульг и Тирк тоже поднялись из уважения к белл Беренгеру, закрепляя обговоренную сделку крепким рукопожатием.

После того как купец ушел, они снова уселись за стол, переглянулись и засмеялись, довольные.

— Никогда не перестану поражаться твоей хитрости. — Сульг усмехнулся. — Как тебе удается каждый раз покупать их с потрохами?

— Личное обаяние. — Тирк сделал знак, чтобы им принесли еды и еще один кувшин с пивом. — Тебе этого не понять, так что не пытайся даже! Но благодаря сегодняшнему дельцу какое-то время проживем вполне безбедно.

Он махнул рукой Кейси, тот покинул свое место за столом и направился на второй этаж, где в маленьком зале сидели Азах и Тиларм.

— После перехода у нас будет время передохнуть в Руноне, но совсем недолго, — сказал Сульг. — Не больше недели. А там и в Сторожевую башню пора, монахи опять потащатся к своим богам…

Он задумался на минуту. Жизнь норлоков теперь подчинялась определенному циклу и протекала между сарамитским монастырем, куда они по-прежнему приезжали дважды в год, Лутакой и Руноном — пунктами отправления нелегальных караванов. Это хоть и вносило в существование изгнанников некую упорядоченность, но тем не менее требовало выдержки, хладнокровия и умения ходить по краю: на равнинах Ашуры в поисках убийц своих родовичей по-прежнему рыскал клан Серебряной рыси, а в Лутаке и Руноне таможенная служба нещадно карала контрабандистов — для пойманных проводников на городской площади была сооружена виселица.

Тирк подергал створки окна и наконец с трудом приоткрыл одну, впуская в комнату свежий морозный воздух поздней осени.

Старая служанка расставила на столе тарелки с едой, поставила кувшин горячего пива. Сульг придвинул миску, отломил кусок серого хлеба, усыпанного крупинками тмина. Осторожный Тирк покрутил ложкой в густой мясной похлебке, внимательно изучая поданное блюдо.

— Что это, как ты думаешь?

— Какая разница? Ешь — и все.

Тирк покосился на него и отодвинул миску.

— Нет, — заявил он. — Не собираюсь это пробовать.

— Зря. — Сульг хладнокровно отправил в рот кусок мяса. — С каких это пор ты стал таким привередливым? Берешь пример с Кейси? Ну-ну... Однажды я видел, как ты ел дохлого грифона.

Тирк пожал плечами и налил себе пива.

— Мы все его ели. А что было делать? Не хотелось самим подыхать с голоду. — Он отломил кусок хлеба. — Погляди на эту разбойничью рожу, — произнес он вполголоса, незаметно указав глазами на хозяина. — С него станется накормить нас человечиной! А я собственными ушами слышал, что на кухне сегодня искали поваренка.

Сульг фыркнул.

— Хочешь испортить мне аппетит? Можешь не стараться.

Тем не менее он пригляделся к куску мяса в своей миске, и Тирк засмеялся, довольный.

— Непохоже на человечину, — заключил Сульг. — Хотя на границе с Мятежным краем, я слышал, кое-где подают рагу из пальцев.

Хозяин трактира, старый беззубый старик, шаркая башмаками, проследовал мимо, помогая служанке убирать со столов посуду.

— Разбойничья рожа, — понимающе кивнул Сульг. — Да уж...

Тирк откинулся на спинку стула: после удачно проведенного разговора с белл Беренгером он пребывал в прекрасном настроении.

— В горах уже снег. Придется выходить с запасом в два-три дня. Завтра надо купить лошадей, теплую одежду и припасы. Треть денег наш достопочтенный белл дает сразу, остальные — после того, как приведем караван.

— Наших коней оставим в Лутаке, на постоялом дворе у Ферина, как обычно... — Сульг погрузился в обдумывание предстоящего перехода. — Забрать мы их сможем нескоро, так что заплатить Ферину придется примерно за месяц... а тех, которых купим...

Тирк кивнул. Для перехода по горам приходилось покупать лошадей у горцев: невысокие, косматые и неприхотливые животные умели карабкаться по горам, как козы.

— После Беренгера будет очередь Миника, — напомнил он. — Он хочет переправить в Рунон вино и льняные ткани.

— Белл Миник? Помню его. Что-то он слишком настойчиво интересуется, как мы отыскали тропу в горах, тебе не кажется?

Тирк пожал плечами:

— Все наши клиенты этим интересуются, даже если и не говорят вслух. Почти все считают, что дело не обошлось без магии.

Сульг усмехнулся. Раз так, стоило ли говорить достопочтенным купцам, что норлоки наткнулись на горную тропу совершенно случайно, улепетывая от агрхов, когда по дороге в Сторожевую башню ввязались в стычку с отрядом, намного превосходившим их по численности. То, что это было большой глупостью, норлоки поняли быстро. Агрхи загнали их так высоко в горы, что реки далеко внизу казались блестящими серебристыми лентами, а облака проплывали совсем рядом.

Норлокам пришлось бросить своих лошадей, чтобы подняться еще выше, и вот тогда к своему изумлению они обнаружили, что горная тропа, соединяющая два государства, о которой так много говорилось в легендах Ашуры, действительно существует. Почти пять дней, пока агрхи не сняли осаду и не убрались восвояси, норлоки раздумывали, как лучше использовать свалившееся на них открытие. Под бурчание собственных желудков — скудные припасы были прикончены на второй же день — Сульг придумал то, что он назвал впоследствии громким словом «план», а Кейси обозвал «гнусной попыткой вытянуть деньги из доверчивых и богатых торговцев». Тиларм не без интереса выслушал соображения Сульга о беспошлинных караванах и тут же напомнил, что отныне все они вступают в конфликт не только с агрхами, но и с государством.

— Не то чтоб я был против, — добавил он и сплюнул в бездонную пропасть: в последние несколько часов они с Иламом проводили в состязании, кто дальше плюнет. — Просто хочу напомнить, что за помощь контрабандистам в Лутаке полагается виселица.

— Откуда ты это знаешь? — недоверчиво спросил Илам, пытаясь плюнуть как можно дальше.

— Не прогуливал уроков в отличие от тебя, неотесанная деревенщина! — отрезал Тиларм.

— Забавно, — лениво обронил Кейси. — Беспошлинные караваны — чудесный способ поправить наконец наше финансовое положение. Оно меня несколько удручает, должен сказать.

— Виселица... — задумчиво протянул Азах. Он невнимательно прислушивался к разговору, разглядывая свое последнее приобретение — снятый с мертвого агрха кинжал с удивительной текстурой: лезвие его казалось почти черным. — Ух ты... гляди, Кейси... вдоль лезвия идет скважина для яда... А? Ну виселица, ну и что? — Он с досадой оторвался от созерцания клинка. — Но чтоб повесить, надо же сначала поймать, разве нет? Ну пусть ловят... интересно будет на это посмотреть...

Кейси захохотал. Он расположился на камнях с такой непринужденностью, словно возлежал на диване в роскошном доме своего дяди, и накручивал на палец золотую цепочку, последнюю уцелевшую у него драгоценность. Старинные перстни, украшавшие его руки, давно исчезли: их пришлось продать в первые же годы изгнания, когда норлокам частенько доводилось голодать. Покупателя-ювелира отыскал в Лутаке Тирк, и он же блестяще провел всю операцию. Сделка прошла на удивление быстро: увидев редкие камни, ювелир побледнел от волнения и заплатил не торгуясь. Кейси и Сульг явились на встречу вместе с Тирком в качестве охраны. Ювелир с опаской косился на Сульга, который по договоренности с другом хранил во время встречи зловещее молчание. В старой, продранной куртке, надетой прямо на голое тело, небритый, с отросшими темными волосами до плеч, он имел вполне бандитский вид. Пока перстни рода Кейси переходили в чужие руки, сам хозяин драгоценностей сидел в стороне и заливался смехом, представляя лицо дяди, когда тот узнает о продаже бесценных колец, — Кейси терпеть не мог своего родственника. Он так хохотал, что Сульг в конце концов вынужден был незаметно дать ему пару раз по ребрам, чтобы тот успокоился.

— Контрабанду в Рунон доставляют чаще всего морем, — рассуждал Тирк. Он улегся прямо на земле и подложил под голову свернутую куртку Тиларма. Но горами — это же выгоднее, чем фрахтовать корабль.

— К тому же зимой корабли в Рунон не ходят, — заметил Сульг.

— Именно. И если мы тут не помрем с голоду, имеет смысл спуститься в Лутаку и поискать какого-нибудь купца не из трусливых... предложить ему свои услуги проводников.

— Не помрем, — рассеянно сказал Азах, любуясь кинжалом. — От трех дней голодовки никто еще не умирал. В конце концов агрхи снимут осаду...

— В последнее время они гоняются за нами с таким упорством, что я начинаю подозревать: наши головы хоть сколько-нибудь да стоят, — безмятежно сообщил Кейси.

— Да уж, — хмыкнул Тирк. — Интересно, чья дороже?

— Есть какие-то сомнения на этот счет? — надменно поинтересовался Сульг. Он лежал на камнях, наблюдал за Иламом и Тилармом и колебался, не примкнуть ли к их состязанию. — Как бы то ни было, эта тропа будет приносить нам деньги!

Припомнив это, Сульг обвел глазами полупустой трактир и усмехнулся. Магия... Что ж, если люди считают, что норлокам-проводникам помогает магия — пусть так и думают.

— Риферс, — негромко окликнул Магистр, и его помощник, вздрогнув, очнулся от задумчивости.

— Извините, — пробормотал он. — Ваш рассказ очень интересен... на какое-то время я даже забыл где нахожусь...

Магистр скупо улыбнулся.

— Вот как? Что ж, я рад, что эти истории кажутся тебе интересными. Я уже рассказал столько, что кажется, теперь ты знаешь нашего Великого норлока гораздо лучше, чем я...

Риферс поспешно опустил глаза.

— Но, знаешь ли, в моих рассказах существуют большие пробелы, — продолжил Магистр. — У меня не было охоты интересоваться, чем занимались норлоки в Ашуре. Хватало других забот... Изредка мы говорили с Наставником... я предполагал, что изгнанники уйдут на Побережье, затеряются на его бескрайних просторах или подадутся в дальние страны на одном из кораблей, готовых всегда принять на борт здоровых и сильных парней... он же утверждал, что они никогда не уйдут от границ Доршаты... Он оказался прав: все же лучше знал своих воспитанников... Естественно, эти глупцы продолжали искушать судьбу, а клан Серебряной рыси понемногу стягивал вокруг них петлю... И через несколько лет в очередной сводке с пограничных территорий пришли кое-какие сведения... стало известно, что норлоки Сульга вляпались по-крупному, нос к носу столкнувшись с теми, кто разыскивал их на бескрайних просторах Ашуры.

Кто знал, что агрхи окажутся такими упрямыми. До монастыря сарамитов оставалось всего ничего, но пробиваться к воротам Сторожевой башни с боем через заслон кочевников норлоки не собирались: агрхов слишком много.

Сульг с досадой взглянул на кромку горизонта, где уже виднелись две серые высокие башни: ясно, что добраться до них в этот раз будет потруднее, чем обычно.

Он решил обойти Сарамитскую равнину через предгорья и выйти к монастырю с севера. Агрхи, словно разгадав его план, пустились следом. Более десяти дней они шли за норлоками, без передышки, изматывая своим преследованием, не давая отдохнуть их лошадям, пока наконец не прижали в ущелье возле бездонных болот.

Когда-то в этих неприветливых краях обитали кобольды. Разведчики воинственных кочевых племен, исследуя эти территории, поначалу не воспринимали всерьез жителей болот: небольшие существа с чешуйчатой кожей бурого цвета, похожие на собак, с маленькими рожками на голове вызывали не страх, а смех. Одетые в красные тряпки, они ковыляли на задних лапах, волоча за собой длинные голые хвосты, похожие на крысиные, и едва-едва достигали человеку по плечо. Однако норлоки прекрасно знали, что эта небольшая заболоченная равнина, поросшая искривленными деревьями, была вымощена костями тех, кто недооценил в свое время опасности кобольдов. Встреча с этими маленькими уродцами сулила только одно — смерть. Они не обладали грубой физической силой, но прекрасно компенсировали ее отсутствие хитростью, жестокостью и многочисленностью. Не хуже агрхов кобольды умели преследовать свою добычу, загоняя ее до полного изнеможения, и брали пленных только в том случае, когда появлялась необходимость в свежем мясе. Однако когда в этот дикий край пришли люди, кобольдам все же пришлось отступить. Никто не знал, куда делось их племя: слева было бездонное болото, справа — горы. Пройти через болота они не могли, поселиться в горах, где обитали гномы, которых кобольды ненавидели со всем пылом, — тоже. Но, так или иначе, сейчас лишь еле заметные тропы да заброшенные ямы-ловушки напоминали о том, что этот край принадлежал когда-то кобольдам. И каждый раз, натыкаясь на полуобвалившуюся нору или заросший бурьяном вход в покинутое жилище, Сульг горячо благодарил небеса за то, что кобольды давным-давно убрались с болот.

Тропа, по которой пробирались норлоки, так густо заросла колючим кустарником, что им пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Агрхи пока никак не выдавали своего присутствия, но Сульг знал совершенно точно: они шли следом. По ветру летел их запах, и норлоки чуяли, что преследователей много, слишком много для того, чтобы попытаться пробиться через них. Родовичи Серебряной рыси продвигались молча, но их нетерпение и охотничий азарт ощущались даже на расстоянии.

— Хотел бы я знать, куда ведет эта тропа? — пробормотал Илам, продираясь сквозь колючие ветки. Его круглое лицо было украшено пламенеющими царапинами, оставленными шипами ветвей.

— Скоро узнаем. — Тирк настороженно оглянулся вокруг, потом тронул Сульга за плечо и молча указал на каменистую насыпь, что тянулась в отдалении слева. Тот кивнул: он уже давно чуял там агрхов.

Теснимые агрхами, норлоки отступали до тех пор, пока не оказались возле самой кромки бездонных болот. Тропа резко обрывалась, словно ныряла в трясину.

Сульг в бессильной ярости глядел на угасающее солнце, которое вот-вот должна была поглотить пучина, укрытая под травой, и кусал губы. Позади, беззвучно и неотвратимо наступали бесшумные как смерть агрхи. Впереди, насколько глаз хватало, расстилалась огромная равнина, покрытая желтой, мертвой травой. Трава прикрывала трясину — вечно голодную бездну, терпеливо поджидающую добычу. Возможно, там, в глубине ее, и обрели смерть полчища бесследно исчезнувших красноглазых кобольдов. Скорее всего, они знали, что не пройдут через болота, но решили рискнуть. Сульг еще раз оглядел равнину, потом бросил взгляд назад. Нечего было и думать о том, чтобы выскользнуть из этой ловушки.

— Что ж, — произнес он наконец. — В конце концов, мы знали, что рано или поздно придется погибнуть.

Алое пылающее солнце почти наполовину скрылось за чахлыми болотными кустами.

— Похоже на то, — пробурчал Илам. Он шлепнул себя по щеке, уничтожив сразу трех комаров. — Проклятые кровососы...

Тирк выплюнул травинку, которую давно уже мусолил во рту, и невозмутимо пожал плечами. Глаза его, в который раз, обшаривали местность: ущелье справа... болото... заросшая тропа, по которой приближались невидимые пока агрхи... выхода не было. Кейси щелчком сбил с одежды прилипший листок.

— Ну что? — спросил он с досадой. — Так и будем тут стоять?

— Нет, — сказал Сульг. — Конечно нет. Агрхи просто сбросят нас в болото — мало радости тонуть в трясине. Когда они все-таки обнаружат себя, попробуем пробиться... Шансов — никаких, но...

— Но если будем стоять тут, нас расстреляют их лучники, — нетерпеливо добавил Азах, щурясь на закатное солнце. — Уж лучше самим атаковать.

— Надо дождаться, пока сядет солнце, — сказал Тиларм. — Агрхи же не видят в темноте. Их лучники будут бесполезны. И тогда...

— Они и сами это прекрасно понимают, — хмуро проговорил Сульг. — Поэтому дожидаться темноты не будут...

Вот тогда, пробежав глазами короткую, приписанную в самом конце строчку, Магистр был уверен, что никогда больше не услышит новостей о норлоках Сульга.

Но судьба распорядилась иначе: казалось, она берегла их для чего-то другого. Бросив лошадей на краю болота, норлоки совершили невозможное: прошли через бездонные трясины тайными, никому не известными тропами, в последнюю минуту ускользнув от агрхов.

Магистр готов был дать голову на отсечение, что проводниками норлоков через бескрайние болота стали эльфы Тисса, но он предпочел не делиться с Риферсом своими догадками.

Годы, словно холодный ветер, пролетали над равнинами Ашуры, которые почти не менялись с течением времени. Но города, в которых доводилось бывать норлокам, менялись иной раз до неузнаваемости.

Когда они попали в Лутаку впервые, это был небольшой и довольно грязный портовый город. В следующий раз случай привел их сюда лишь через несколько десятков лет — к тому времени Лутака уже стала большим городом, раскинувшимся на Побережье, самой дальней провинцией государства Баттап. В ее тихой бухте качались на мелкой волне торговые суда. С каждым годом их становилось все больше, и в недалеком будущем Лутака вполне могла стать одним из крупнейших морских портов. С тех пор как по распоряжению правителя Баттапа в Лутаке был размещен небольшой военный гарнизон, в городе стало гораздо спокойнее. Днем наряды солдат обходили жилые кварталы, рынки, ряды менял, следя за порядком, по ночам центральные улицы были под присмотром усиленных нарядов. Впрочем, к гаваням, где обитал всяческий сброд, патрули не рисковали приближаться ни днем, ни ночью.

Конопатый мальчишка с буйной рыжей шевелюрой, завидев норлоков, поспешно отворил ворота.

— Хозяин будет рад видеть вас снова! — бойко сообщил он, принимая поводья у Тиларма, которого особенно выделял за то, что тот частенько совал ему пару мелких монет за небольшие услуги. — Последний раз вы заглядывали к нам позапрошлой весной! Он будет очень рад!

— Уж будто? — пробурчал Илам, неторопливо покидая седло. — Что, есть у вас свободные комнаты, и чтоб не очень много клопов? А?

— Найдем, — поколебавшись, ответил расторопный мальчишка, улыбаясь от уха до уха.

Когда судьба заносила норлоков в Лутаку, они предпочитали останавливаться на маленьком постоялом дворе на самой окраине города. Хозяин, пожилой уроженец Рунона по имени Ферин, смуглый и коренастый, замечательно умел держать язык за зубами, никогда не задавал лишних вопросов, не удивлялся, когда постояльцы на несколько месяцев оставляли в его конюшне своих лошадей, а за небольшую плату еще и подробно пересказывал норлокам все слухи и новости, ходившие на Побережье.

Последний указ губернатора Лутаки, о котором сразу же сообщил им Ферин, — запрет на ношение в городе оружия в дневное время — привел норлоков в сильнейшее раздражение. К счастью, как резонно заметил Азах, в указе были оговорены лишь мечи, сабли и палаши и ничего не было о ножах и кинжалах.

Расположившись в двух отведенных им комнатах, норлоки спустились вниз, в общий зал — большую комнату, вымощенную серым песчаником. Все тот же рыжий мальчишка проворно таскал на их стол миски с едой. Постояльцев в это время года было немного, но в очаге, в углу зала, горел огонь и из кухни неслись ароматы тушенного с овощами мяса. Мальчишка принес тарелки с нарезанным белым хлебом, свежим сладким маслом и зеленью. Сульг так проголодался, что принялся за хлеб с маслом, не дожидаясь, пока принесут миски с горячим мясом. Илам немедленно последовал его примеру; хлеб был мягкий и восхитительно вкусный.

— Хорошо, если б не сразу пришлось отправляться в горы, — с набитым ртом невнятно проговорил он. — Можно было бы отдохнуть здесь пару дней, а? Не помню уже, когда мы ели такой вкусный хлеб.

Он махнул рукой мальчишке, чтобы тот поскорее нес мясо.

В Лутаку норлоки прибыли для встречи с очередным клиентом. Разрешение на въезд в город — необходимая вещь, чтобы у патрулей не возникало лишних вопросов, — Сульг раздобыл уже давно и не без помощи белл Беренгера. Купец, вручив норлоку нужную бумагу, не преминул вычесть ее стоимость из заработка проводников, присовокупив, что разрешение с подлинными печатями и самыми настоящими подписями стоит весьма недешево. Однако даже с такой бумагой норлоки по привычке старались не привлекать к себе лишнего внимания.

— В город пока лучше не соваться, — сказал Тирк, приступая к своей порции жареной свинины. — Надо порасспросить хозяина, что тут изменилось. Не хватало еще налететь на патруль. Разрешение на въезд — это, конечно, хорошо, но осторожность не помешает.

Азах кивнул.

— Задержат, это точно. Для дальнейшего выяснения личностей. Самое поганое — этот проклятый указ, — понизил он голос. — Как-то не хочется выходить в город без оружия.

— Тогда сидите здесь, — распорядился Сульг так же тихо, хотя за соседними столами никого не было. — Потолкуйте с хозяином. А мы с Тирком встретимся с клиентом.

Мальчишка-слуга проворно убрал пустые тарелки со стола и притащил огромное глиняное блюдо жареной рыбы. Илам оживился и потер руки. Барабка была небольшой, но удивительно вкусной рыбкой с ароматом свежей зелени. Всего пару недель в году она попадала в сети, и тогда вся Лутака благоухала запахами жареной барабки, наслаждаясь ее нежным вкусом. В сезон ее ели и во дворцах, и в лачугах рыбаков. Маленькую нежную рыбку поджаривали в кипящем масле, искусно вынимали все косточки и подавали, обваляв в мелко истолченных орехах.

— Ради одного этого стоило приехать в Лутаку, — довольным голосом заметил Кейси. Он ел рыбу аккуратно, как кошка, ловко выбирая крохотные аппетитные кусочки.

Сульг вяло поковырялся деревянной двузубой вилкой в тарелке, вздохнул и отодвинул блюдо, потом вытащил из кармана лист дешевой, плохо выделанной бумаги. Перо, которым писали, явно было расщепленным, к тому же плохо заточенным. Там, где оно цеплялось за волокна грубой бумаги, оставались потеки чернил и разводы. Писано было по-сарамитски: всего пара строчек крупными торопливыми буквами. Сульг пробежал глазами и с досадой скомкал листок.

— Плохие новости? — поинтересовался Тирк. — Что там?

— Агрхи снова подняли цену, — коротко ответил Сульг с досадой. — Скоро тот, кто им нас выдаст, станет по-настоящему богатым человеком. Ладно... об этом потом подумаем. Уж в Лутаке-то про агрхов можно и забыть...

— Это точно! — подтвердил Илам, облизнул пальцы, покосился на Кейси, который ловко орудовал вилкой, и шумно вздохнул: — Когда уже ты наконец подрастеряешь свои манеры, а? Глядеть противно...

— Не дождешься, — добродушно огрызнулся тот. Сульг задумался. За годы скитаний он научился доверять предчувствиям — странному, непонятному чувству, маленькому колокольчику, который звякал временами где-то глубоко, словно предупреждая об опасности. Сейчас колокольчик молчал, но отчего-то это не успокаивало.

— Кто этот человек? — поинтересовался Азах. — Тот, кто хочет провести караван?

Сульг пожал плечами.

— Джалал по национальности... моряк по ремеслу...

— Странно. — Тиларм отодвинул тарелку с остатками еды.

— Вот и мне странно... Джалалы не водят караваны.

Сульг пожал плечами. Нового клиента рекомендовал белл Беренгер — это внушало доверие. Но встречу джалал назначил в гавани, и это было очень неприятно. Ни один купец не станет назначать встречу в гаванях, пользующихся в городе дурной славой, если, конечно, он желает встретить рассвет живым.

— Говорю же, он не купец, а моряк, — еще раз пояснил Сульг товарищам. Кейси поглядел на него с сомнением.

— Я иду с вами, — решительно проговорил Азах. — Что-то не нравится мне это... Не спорь! — мгновенно теряя терпение, добавил он, увидев, что Сульг хочет возразить.

— И я, — добавил Илам, еще раз смачно облизнув пальцы. — А ты, — опередил он Тиларма, который тоже открыл рот, — как раз тут и останешься: надо же кому-то отвести лошадей к кузнецу? Ты видел, мой вороной бережет правую переднюю ногу? Скажи кузнецу, пусть глянет, что там с ней.

— Знаешь что?! — закипая, начал Тиларм, сердито уставившись на приятеля.

Сульг покачал головой.

— Не надо. Привлечем внимание патрулей. Думаю, в Лутаке уже прекрасно знают о контрабандных караванах. И, хоть клиенты наши — народ не болтливый, слухи о том, что караваны водят норлоки, вполне могли просочиться. Так что появиться на улицах Лутаки всем вместе — все равно — что крикнуть на главной площади: «Кто желает подзаработать на беспошлинном караване?». Нет, это небезопасно, — заключил он и снова задумался, покусывая ноготь на большом пальце.

Сведения о норлоках-проводниках передавались из уст в уста, и Сульг лично следил за тем, чтобы клиенты держали язык за зубами: законы по-прежнему карали контрабандистов смертной казнью. Несмотря на это, количество желающих рискнуть и провести нелегальный караван по горам, все увеличивалось.

Покончив с едой, норлоки поднялись в отведенные им комнаты. Тирк неохотно отстегнул Соранг и положил его на постель. Он любил этот клинок, словно живое существо, и при мысли о том, что придется расстаться с ним даже на короткое время, у него портилось настроение.

— Готов? — окликнул Сульг: он дожидался приятеля возле двери, прислонившись к косяку. — Тогда пойдем...

Друзьям пришлось порядком побродить по узким грязным улицам возле гавани, отыскивая указанный адрес. Когда поиски наконец увенчались успехом, Сульг и Тирк озадаченно переглянулись: местом встречи оказалась таверна — деревянный дом на сваях, вбитых в морское дно. Для того чтобы попасть внутрь, следовало пройти над водой по сходням, переброшенным с берега прямо на крыльцо.

— Идеальное место для того, чтобы зарезать двух дураков, — сквозь зубы пробормотал Тирк и сплюнул на песок.

Сульг хмуро оглядел пустынный берег.

— Что ж, — проговорил он. — Если переговоры зайдут не туда, будет повод серьезно потолковать с белл Беренгером. Пошли!

Он двинулся было вперед, но дверь хлопнула, выпуская посетителя: шатающийся матрос, получив в спину тычок чьей-то могучей рукой, покинул заведение быстрее, чем собирался. Похоже, он был совершенно пьян и держался за стену кабака, чтобы сохранить равновесие. Сульг замешкался: он не представлял, как пьяница сможет преодолеть узкие сходни и не свалиться в воду. Матрос наконец оторвался от дощатой стены и, покачиваясь, неуверенно двинулся к сходням. Приблизившись, он остановился, внимательно глядя на узкие доски, поочередно закрывая то левый, то правый глаз, словно примериваясь, потом махнул рукой и неожиданно ловко и быстро сбежал на берег, ни разу не споткнувшись. Оказавшись на земле, моряк споткнулся, упал на песок и мгновенно заснул.

Сульг покачал головой. Он поднялся по сходням, с неохотой признаваясь самому себе, что это получилось у него далеко не так ловко, как у пьяного матроса, и отворил низкую дверь. Тирк вошел следом и тут же еле слышно выругался.

Грязный, полутемный зал был полон народу. Почти все посетители были моряками-джалалами, невысокими, крепкими и бородатыми. И все они мгновенно притихли, завидев чужаков. Свисающие с низких балок чадящие лампы освещали их загорелые, обветренные лица и настороженные глаза.

Сульг поколебался секунду, оглядел зал, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, и двинулся к стоящему за стойкой человеку. Шум и разговоры в зале возобновились. Огромный мрачный кабатчик, с грубым, словно вырубленным из гранита лицом, стоял, упираясь в стойку волосатыми мускулистыми руками, и хмуро наблюдал за залом. За его спиной возвышались громадные бочки с пивом. Помощники сноровисто цедили пенящийся напиток в глиняные кружки и разносили по столам.

— Мы ищем Россо Илика, — сообщил ему Сульг, чувствуя на своей спине недружелюбные взгляды моряков. — Он сказал, что будет здесь.

Кабатчик без любопытства оглядел норлоков, подумал и молча повел головой в сторону.

Сульг проследил его взгляд и кивнул.

За столом возле стены сидел коренастый человек с буйной кудрявой шевелюрой. Перед ним стояло огромное глиняное блюдо с ворохом зажаренной барабки. Он ел ее прямо руками, смеющимися карими глазами поглядывая на подходивших к его столу норлоков.

— Белл Россо? — недоверчиво спросил Тирк, разглядывая человека.

— Я. Садитесь. — Он небрежно махнул рукой, и два моряка, сидевшие за кружками в конце его стола, мигом исчезли. Россо поковырял в зубах деревянной вилкой, отложил ее и снова принялся за еду. — Специально стараюсь попасть в Лутаку каждую весну, — пояснил он. — И все из-за этой проклятой рыбки. Вижу ее во сне целую зиму и все мечтаю, как поем ее весной. Любите барабку?

— Я не ем рыбу, — сообщил Тирк. Он уселся за стол так, чтобы видеть весь зал, и незаметно оглядел посетителей таверны.

— Это плохо, — заметил Россо, запивая барабку пивом из глиняной кружки. — Разве норлоки не любят рыбу?

— Вы не очень-то похожи на купца, — сказал Сульг, придвигая к себе грубо сколоченный тяжелый стул.

Россо Илик отправил в рот очередную рыбку и аппетитно похрустел ею.

— Я не купец, я моряк. Помощник капитана на «Морском единороге». Просто вошел в долю. Половина товара в том караване, что вы поведете, — моя.

Сульг исподтишка разглядывал джалала.

— А почему не хотите отправить товар морем? — вкрадчиво спросил он.

Моряк коротко хохотнул и снова забросил в рот порцию рыбешек.

— Потому что знаю последние новости. Береговая охрана затопила «Жемчужину зари» со всем грузом. Эти ублюдки и слушать не стали, что на борту ценный груз. Сейчас на дне лежат необработанные «слезы моря» — говорят, этим камням не было цены! Серебряные слитки и тюки с приправами с берегов Пряного ветра тоже там. С ума сойти! Целое сокровище. И все — на дне, на радость рыбам.

Он поковырялся в тарелке, отыскал еще одну рыбешку и отправил в рот.

— Вести караван через горы — надежнее. Белл Беренгер рассказывал о вас. В конце концов, почему бы и нет? Я не гонюсь за большими барышами. Деньги на безбедную старость, только и всего. Ну и для того, чтобы обеспечить своих детишек. Заботливый отец не может допустить, чтоб его дети погрязли в нищете, верно?

Сульг вежливо улыбнулся.

— У вас есть дети? — поинтересовался он.

— Наверное, — отозвался джелал философски, облизывая пальцы. — Теперь, понятное дело, морякам придется немного выждать, пока пограничные корабли не прекратят шнырять вдоль берега и преследовать честных контрабандистов. — Он пожал плечами, снова поковырял вилкой в зубах и выплюнул косточку. — А товар ждать не будет. Так сколько вы берете за то, чтобы провести караван через горы?

Тирк отодвинул кружку с пивом, облокотился на стол, соединил кончики пальцев.

— Видите ли, белл Россо... — задумчиво произнес он, устремляя на моряка честный и открытый взгляд. — Это зависит от многих причин. Но поскольку цель ваша благородна... ведь вы всего лишь хотите обеспечить будущее вашим детям, то...

Сульг усмехнулся про себя: хитрая лиса принялась закидывать петли.

Таверну они покинули уже под вечер. От кухонного чада и отвратительного запаха кислого пива у Сульга шла кругом голова, и он, стоя на крыльце, с наслаждением вдыхал морской воздух. Россо Илик оказался крепким орешком. Купцы вообще нелегко расставались с деньгами и норовили купить услуги проводников как можно дешевле, но сегодня пришлось бороться не только со скупостью джалалов, но и с их природным упрямством: если уж они забирали что-то себе в голову, то переубедить их было почти невозможно. Тирку пришлось изрядно попотеть. Он потратил на моряка огромные запасы своего неистощимого красноречия и обаяния, взывал к совести и красочно описывая опасности горного перехода — белл Россо только ухмылялся. В конце концов Тирк, вцепившийся в него, как клещ, все же добился своего: если Россо Илику и удалось сбить цену, то совсем ненамного.

Пока приятель, сидя за столом, разливался соловьем, Сульг поддакивал ему, не забывая в то же время незаметно держать в поле зрения всех посетителей кабака. От него не укрылись многозначительные взгляды завсегдатаев: они явно дожидались окончания разговора и ждали этого, судя по всему, с большим нетерпением. Норлок еще раз помянул про себя крепким словом сидевшего напротив Россо Илика, выбравшего для разговора такое неподходящее место, и принялся раздумывать, есть ли у них с Тирком шансы избежать драки.

Ввязываться в потасовку Сульгу очень не хотелось: численное преимущество явно окажется не на их стороне, а мечи дожидались норлоков на постоялом дворе. Сульг считал страшной глупостью Указ о запрете на ношение оружия в городе, но понимал: рискни они появиться на улицах Лутаки вооруженными, патруль немедленно арестовал бы их.

— Тирк, — вполголоса произнес Сульг, оказавшись на берегу и делая вид, что завязывает ремешки на рукаве куртки. — Надо удирать отсюда как можно быстрее. Пока ты был занят обольщением волосатого джалала, я смотрел по сторонам. Не меньше десятка этих портовых крыс горят желанием начистить нам физиономии.

Приятель понял его с полуслова.

— Делаем, как обычно, — так же тихо ответил он. — И уносим ноги при первой же возможности. Через несколько дней нам предстоит двухнедельный переход — мало радости лазить по горам с переломанными ребрами.

— Вот именно...

В начале их скитаний редкая остановка на постоялых дворах или трактирах обходилась без потасовок. Чаще всего это происходило по вине Илама. Тиларм утверждал, что у того была удивительная способность нарываться на неприятности. Горький опыт вскоре научил норлоков избегать лишних неприятностей, ввязываясь в драки лишь в случае крайней необходимости.

Все это мгновенно пронеслось у Сульга в голове, пока он наблюдал, как вокруг них медленно собирается целая компания решительно настроенных матросов. Он сохранял внешнее спокойствие, понимая, что в такой ситуации достаточно любого резкого или неосторожного движения, чтобы матросы бросились на них. Тирк оглянулся: позади плескалось море.

Матросы, отрезав путь к береговым улицам, замерли выжидательно, негромко переговариваясь, исподлобья кидая хмурые взгляды на чужаков. Что-то неуловимое в их облике настораживало и раздражало людей, удерживая от того, чтобы немедленно кинуться в драку.

Сульг пока не заметил ножей — матросы Лутаки с ними не расставались, — но не сомневался, что скоро они появятся в избытке.

Единственным, кто не скрывал своего оружия, был смуглый, невысокий моряк с длинными прямыми волосами. Раскосые черные глаза и высокие скулы свидетельствовали о том, что он прибыл в Лутаку с островов Пряного ветра.

Матрос следил за норлоками пристально, словно кошка, подстерегающая мышь, перекатывая в ладони небольшой, тускло блестевший бронзовый шар. Сульг мельком взглянул на островитянина и решил, что нужно держаться от него как можно дальше. Он коснулся плечом Тирка, указал ему взглядом на черноволосого и почувствовал, как напряглось плечо друга.

Норлоки уже были знакомы с этим оружием. Моряки привозили из далеких неведомых земель не только редкие товары и драгоценные пряности — им становились известны и новые способы убийства.

Бронзовый шарик назывался «попрыгунчик Шао». Он был очень опасным оружием, весьма эффективным в уличной драке. Тяжелый металлический шар специальными крючками цеплялся к длинной эластичной ленте, которая, в свою очередь, крепилась к кожаному браслету на руке владельца. Брошенный в противника «попрыгунчик» с одного удара проламывал голову и при помощи ленты мгновенно возвращался в ладонь хозяина.

Незаметно для людей Сульг переменил положение и перенес вес тела на правую ногу: теперь на то, чтобы выхватить из сапога нож, уйдет не более доли секунды. Он скользил настороженным взглядом по лицам моряков, точно опасным животным, стараясь не глядеть им в глаза, пытаясь определить того, кто кинется в драку первым. Спиной к нему стоял Тирк, терпеливо дожидаясь дальнейшего развития событий: оскорбления, которые мало-помалу все громче выкрикивали моряки, его совершенно не задевали.

Сульг не обращал внимания на ругательства, которыми матросы распаляли себя все больше и больше: он прекрасно догадывался, что последует за этим.

Имея приличный опыт драк, Сульг давно сформулировал для себя два главных правила. Первое из них звучало примерно так: «Бей первым и притом неожиданно». Если желающих намять бока норлоку было много, приходилось вспоминать второе главное правило: «Убегай без оглядки». Когда Сульг изложил свои постулаты Иламу, большому любителю потасовок, тот полностью согласился с первым правилом. Второе главное правило привело его в самое дурное расположение духа. Убегать, как трусу? Но Сульг стоял на своем: второе правило свидетельствовало не о трусости, а о здравом смысле. К сожалению, здесь, на морском берегу, перейти ко второму правилу, минуя первое, было невозможно. Приходилось выжидать, по-прежнему не выпуская из поля зрения смуглого моряка с раскосыми глазами.

Неизвестно, сколько бы продлилось напряженное ожидание, если бы на берегу не появилось новое действующее лицо: бесцеремонно расталкивая моряков, показался еще один джалал, невысокий, с кудрявой седой шевелюрой. У него были яркие голубые глаза: определенно, его мать была с северных холодных берегов.

— Снова драка! — яростно заорал он на угрюмо притихших при его появлении моряков. — Я предупреждал вас: устраиваете поножовщину — я списываю вас на берег! Мне нужно, чтобы команда была целой к завтрашнему отплытию! А когда вернемся из рейса, вот тогда можете хоть зарезать друг друга жалкие, тупые ублюдки! Но не раньше!

Матросы зароптали, сверкая глазами, однако джалал рявкнул на них еще раз, и они притихли. Сульг спиной почувствовал напрягшуюся спину Тирка.

— Я — помощник капитана с «Любимца морей», — пояснил джалал, обращаясь к норлокам. — Наше судно позавчера пришло в Лутаку, и этот проклятый сброд уже четыре раза успел подраться! Двоих ставит на ноги лекарь, а одному, с распоротым животом, уже ничего не поможет! В море мне нужна полная команда, понятно?! — снова заорал он на моряков. — Пошли вон отсюда!

Не сводя глаз с помощника, Сульг внутренне собрался, как зверь перед прыжком: теперь он знал, кто бросится на них первым. Как-то раз на Побережье он едва не получил нож под ребро, когда во время потасовки на почтовой станции на секунду упустил из поля зрения человека, кинувшегося разнимать драку норлоков и сарамитов.

— Заткните, свои рты, иначе в следующем порту никто из вас не ступит на землю! — пригрозил джалал зароптавшим матросам. — Совсем одичали в море!

Он повернулся к норлокам и слегка развел руками.

— Не мое это дело — заниматься командой, — пояснил он вполне дружелюбно, кивнув Сульгу. — Да делать нечего.

Тот улыбнулся в ответ, но глаза его оставались холодными: он внимательно глядел на моряка, считая про себя его шаги. Тот, не торопясь, подходил все ближе и ближе, посмеиваясь и легко помахивая руками... и, когда до норлоков оставалось несколько шагов, добродушие мгновенно слетело с него. Блеснул в руке нож, джалал с проворством кошки кинулся вперед. Ожидавший этого норлок отскочил, уходя от страшного удара в живот, и оказался за спиной моряка. Тут же, как по команде, бросились вперед все остальные.

Расчет на то, что джалалы-моряки, незнакомые со скоростью и реакцией норлоков, будут мешать в драке сами себе, оправдался лишь частично. Они действительно проигрывали в скорости, но у них было другое преимущество — количество. Кроме того, матросы любили драться, предавались этому занятию часто, вкладывая в него всю душу и привнося опыт, полученный в портах других стран. Пару раз Сульг чувствовал, как его одежду пропорол нож, а увернуться от летящего прямо в лицо «попрыгунчика» ему удалось чудом. Он выругал сам себя за оплошность, старался не терять из виду его владельца. Сульг разбил костяшки пальцев о чьи-то зубы, но пока не чувствовал боли, стараясь избегать наиболее опасных ударов. Тем не менее стоило ему на мгновение замешкаться, как перед глазами вспыхнули искры, а рот заполнился кровью.

Тирк бросил на него быстрый взгляд. Сульг сплюнул на песок кровь, от всей души врезал наседавшему на него моряку и услышал, как хрустнула его носовая кость.

— Надо прорваться к складам! — крикнул он Тирку на языке сарамитов. — Там проход на улицы!

Тирк кивнул. В это время краем глаза Сульг заметил быстрое движение справа, и, прежде чем успел догадаться, что это, инстинкт самосохранения сработал мгновенно: норлок упал на землю и покатился по песку. Бронзовый шар, просвистевший над ним, с отвратительным звуком проломил чей-то череп, и человек рухнул на песок. Драка остановилась. Сульг мгновенно вскочил на ноги: похоже, наступил момент привести в действие второе главное правило.

— Убийство! — тут же рявкнул один из моряков и направил указательный палец на Сульга. — Убийство! Этот норлок убил помощника!

Сульг бросил быстрый взгляд на тело джалала: на песке быстро расползалось темное пятно. Не дожидаясь, пока моряки опомнятся, Тирк дернул приятеля за рукав, и они бросились вдоль берега, так что ветер засвистел в ушах. Возле складов Сульг быстро оглянулся: пара моряков осталась на берегу, возле тела убитого, но остальные бежали вслед за норлоками по песчаному берегу. Проскочив между низкими и длинными зданиями складов, они попали на тесную, грязную улицу и огляделись. Сульг плохо ориентировался в этой части города, но предполагал, что ведущая круто вверх улочка, скорее всего, выведет их к Торговым кварталам.

— Они не отстают, — сообщил Тирк, когда приятели на секунду остановились, пытаясь разобраться в лабиринте узких улиц и тупиков.

— Да наплевать, — сказал Сульг, морщась: кровь из разбитой губы еще продолжала сочиться. — В Торговый квартал они не сунутся!

— Ты видел, кто убил моряка?

— Конечно, видел. Все видели. Думаешь, они не понимают, что голыми руками голову человеку вряд ли проломишь? Прекрасно понимают... Но его убийство повесят на нас, даже не сомневайся.

Разгоряченные погоней матросы решили во что бы то ни стало нагнать норлоков. Возле Торгового квартала они замялись было, но тут сама судьба пришла им на помощь: по мощенной булыжником улице неторопливо шел патруль — пятеро вооруженных солдат.

Норлоки замерли, держась в тени дома.

— Патруль! — шепнул Сульг. — Этого еще не хватало!

— Да, — пробормотал Тирк, осторожно выглядывая из-за подстриженного кустарника. — Как бы нам не пришлось сейчас познакомиться с городской тюрьмой...

— Норлоки убили человека! — Голоса звучно раздавались в прохладном вечернем воздухе. — Они где-то здесь! Их двое, и они не могли далеко уйти!

— Проклятье! — Сульг выругался. — Тирк, расходимся! Встретимся на постоялом дворе.

Тот кивнул и нырнул в густую тень. Сульг проводил приятеля взглядом, дождался, пока тот исчез, осторожно прокрался по улице. Его немного удивило, с каким рвением солдаты патруля ринулись искать убийцу моряка, но он тут же припомнил слова хозяина постоялого двора. По его словам, правитель Баттапа вознамерился навести порядок в Лутаке железной рукой, жестоко карая за убийства в городе.

— Вот он! — раздался сзади крик кого-то из матросов. Сульг не стал дожидаться, пока его заметит патруль, и пустился бежать. Позади грохотали подкованными сапогами по булыжникам мостовой солдаты патруля.

На мгновение Сульг остановился на развилке двух улиц, быстро огляделся и кинулся дальше. Этот район города был совершенно ему незнаком — приходилось полагаться только на удачу. Кровь стучала в висках, в ушах пел ветер, ему казалось, что топот патруля слышен совсем близко, но, скорее всего, это было только разыгравшееся воображение. Он прибавил скорости, добежал до угла, снова оказался на развилке и наугад свернул налево. Снова резкий поворот, который Сульг пролетел, не снижая скорости. Тупик.

Он колебался лишь мгновение: преследователи должны были появиться с минуты на минуту. Оглянувшись, норлок бесшумно перемахнул через высокую каменную ограду и оказался в маленьком дворике позади большого белого дома. Одного взгляда хватило, чтобы понять, какую большую ошибку он совершил: двор не был проходным. С двух сторон возвышались стены, утыканные поверху острыми обломками ножей: богатые люди весьма изобретательно охраняли свои жилища. В низкой деревянной пристройке возле дома, вне всякого сомнения, размещалась охрана, которая могла появиться в любую секунду. Сульг оглянулся: возвращаться назад было поздно. Оставался лишь один путь: вперед, в дом или...

Он быстро обернулся.

Из глубины двора, задохнувшись бешеным лаем, неслась огромная собака, серая, косматая, с оскаленной мордой, той породы, что за большие деньги привозят из дальних стран специально для богатых купцов: из пушистых серых щенков вырастают косматые звери-людоеды, не признающие никого, кроме хозяина. Норлок не стал дожидаться, когда пес окажется рядом. Он отпрянул назад, за угол, потом осторожно, словно кошка, двинулся вдоль стены: нужно было, как это ни было опасно, проникнуть в дом и попытаться выскользнуть из него незамеченным через другой вход. Это было рискованно, но ничего другого в голову не приходило. В саду заходилась лаем собака. Сульг скользнул к заднему крыльцу, осторожно потянул дверь на себя — она оказалась незапертой, и тут же столкнулся с кем-то. В одно мгновение он выхватил нож, и лезвие уперлось в горло человека.

Это была женщина, старуха. От неожиданности она выпустила из рук ведро, грязная вода хлынула на пол, заливая подол старого платья и грубые деревянные башмаки.

— Один звук — и ты умрешь, — предупредил Сульг шепотом, жестко глядя в ее выцветшие глаза. — Поняла? Ты кто — прислуга? Здесь есть другой выход?

Старуха молча смотрела на него, пристально и без страха. Первый раз Сульг внезапно почувствовал что ему становится не по себе от человеческого взгляда.

— Не узнаешь меня, норлок? — проговорила она.

Сульг медленно опустил руку с ножом.

— Нет, — ответил он, разглядывая ее лицо, сморщенное, точно печеное яблоко. Изрезанное глубокими морщинами, с серой, нездоровой кожей, оно лучше всяких слов рассказывало, какую долгую и несладкую жизнь прожила старая женщина. Седые волосы неряшливыми прядями выбивались из-под войлочной черной шапки, падая кольцами на тощую шею.

Старуха, видя его недоумение, усмехнулась. Сульг мог поклясться, что никогда не встречал ее раньше: он старался как можно реже иметь дела с людьми. Старуха закатала рукав серого платья и обнажила руку, худую, в ржавых пигментных пятнах. Неправильно сросшиеся кости безобразно выпирали из-под бледной кожи.

— Ты сломал мне когда-то руку, норлок, — сказала старуха, глядя на Сульга снизу вверх. — Очень, очень давно. Помнишь?

Сульг напряг память — и вспомнил. Холодный вечер, косой дождь, заунывный вой волколаков, летящий над равниной, обоз... свист мечей и кровь… кровь...

— А! — воскликнул он с облегчением. — Ты та самая рыжая девчонка, что хотела убить меня за своего брата!

— Да. Это было много лет назад. — Старуха медленно раскатала рукав и опустила руку. — Я прожила свою жизнь и стала старухой. А ты все такой же молодой.

— У людей и норлоков разные жизни, — заметил Сульг.

— Рука плохо срослась и болит во время ненастья, — продолжала она, разглядывая его лицо. — И каждый раз, когда кости начинают ныть, я вспоминаю тебя. Так что, можно сказать, я помнила тебя все время. Что ты здесь делаешь, норлок? Опять кого-то убил?

— Нет. — Сульг быстро оглянулся. — Вернее, убил, но не я. И, похоже, я попался. За мной по пятам идет патруль. Если поймают — виселица обеспечена. Двор не проходной?

Старуха качнула головой.

— Нет.

И в это мгновение кто-то сильно ударил в ворота.

— Открывайте! — донесся крик. — Именем правителя, открыть ворота! Норлок в вашем доме!

В доме мгновенно вспыхнул свет, стража с факелами устремилась во двор. Громыхнули засовы, залаяли собаки.

— О, проклятье! — выругался Сульг с досадой.

Старуха подобрала ведро.

— Иди за мной! — Она толкнула дверь, кивнула ему, и Сульг, поколебавшись, скользнул следом.

Спертый запах кухни, прокисших остатков еды и немытых человеческих тел заставил его брезгливо поморщиться. Они миновали полутемную комнату кухонной прислуги и оказались в большой кухне с двумя холодными очагами. На выбеленных стенах рядами висели сияющие медные кастрюли, на столе, накрытое чистым полотенцем, подходило тесто для утренних булочек. Возле очага на войлочной подстилке крепко спал кухонный мальчик. Серая кошка, вылизывая живот, услышала тихие шаги норлока и прищурила янтарные глаза.

Старуха бросила по сторонам настороженный взгляд. Убедившись, что все спят, она проковыляла к дальнему углу кухни, отворила маленькую дверцу и поманила к себе Сульга.

— Сиди здесь и молчи, что бы ни случилось! — прошептала она, вынимая ведра из темной и тесной каморки, чтобы освободить немного места. — Они вряд ли будут обыскивать кухню!

Она втолкнула Сульга в чулан, захлопнула дверь и задвинула засов.

Сердце Сульга колотилось так, что удары были слышны, казалось, по всему дому. Через мгновение после того, как за ним захлопнулась дверь чулана, он понял, какого дурака свалял: вне сомнения, старуха захочет свести счеты с убийцей своего брата. И это не составит ей никакого труда: достаточно сообщить патрулю, что она только что самолично заперла в чулан того самого норлока, которого они ловят...

Он выругался шепотом, вынул нож и зажал его в ладони. Когда-то ему уже удалось избежать виселицы. Кажется, теперь повезет меньше, но никто не помешает ему взять с собой столько жизней, сколько это возможно.

Сульг перевел дыхание. Мысли его проносились быстрее молнии: то он думал о том, удалось ли Тирку добраться до постоялого двора, то обращался к прошлому, и тогда против воли вспоминалась рыжая девчонка с глазами полными бессильной ярости. Что ж, судьба, в конце концов, сделала ей неплохой подарок...

Внезапно зазвучали, приближаясь, человеческие голоса. Сульг насторожился, весь обратившись в слух.

— Ну, вот он, черный вход для прислуги, на него вы хотели взглянуть? — снисходительным, вальяжным тоном говорил один. — Вот он. Эти лентяи уже спят, каково?! Солнце только что зашло... Нет, уважаемый, если б злоумышленник пробрался в дом через черный ход, он перебудил бы всю челядь. Сами видите, дармоедов здесь хоть отбавляй.

Раздались звучные шаги. Подкованные сапоги клацали так, словно по каменному полу кухни двигалась лошадь.

— Этот злоумышленник — норлок, а они умеют передвигаться бесшумно, словно звери! — угрюмо произнес другой голос, низкий и хрипловатый. — Опасные существа! Прошу прощения за беспокойство, я должен осмотреть это помещение.

— Извините, что помешали вашему отдыху, белл Бреварт, — вмешался в беседу третий голос, извиняющийся и подобострастный. — Но безопасность...

Снова простучали торопливые шаги и замерли возле чулана.

Сульг перестал дышать: от людей его отделяли лишь тонкие доски дверцы. Ладони его вспотели, он зажал нож зубами и вытер руки об одежду.

— Норлок? — протянул вальяжный голос. Сульг не видел человека, но он почему-то представлялся ему упитанным и благодушным — таким, без сомнения, сделали его годы безопасной, сытой жизни. — Откуда?

— Он бежал из гавани. Патруль говорит, что он перепрыгнул через ограду и забрался в ваш сад!

— В сад? — недоверчиво переспросил хозяин. — Ха! В сад! Там два цепных пса, они разорвут в клочки любого, кого увидят. Мы кормим их раз в два дня! Хотел бы я глянуть на того, кто сунется в дом, который охраняют эти звери!

Каждое слово людей отдавалось в ушах Сульга громом. Он стиснул пальцы на рукояти ножа.

— Ваши собаки, белл Бреварт, — настоящие чудовища! — заюлил подобострастный голос. — О них говорит вся Лутака...

В разговор вмешался обладатель подкованных сапог. Он переступил с ноги на ногу, звякнув металлом, и заявил:

— Солдаты настаивают на том, чтобы осмотреть помещения прислуги. Я, как командир патруля...

— Разве я возражаю? — благодушно проговорил хозяин. — Если им больше нечем заняться, пожалуйста! По правде говоря, я считаю это напрасной тратой времени, но если вы считаете, это необходимо, то... Ну, пусть обыщут двор и сад. Я приказал охране убрать собак.

— Белл Бреварт, у вас не дом, а крепость!

Хозяйский голос хмыкнул.

— Я — ювелир. Нашему брату приходится держать ухо востро!

— Значит, мы можем осмотреть кухню и комнаты прислуги?

— Пожалуйста, пожалуйста! А когда закончите, прошу в мои покои. Хочу угостить тех, кто охраняет покой жителей Лутаки, замечательным вином. Доставили с островов Пряного Ветра. Редкость, большая редкость. Настоящий подарок для тонких ценителей.

— Белл Бреварт, большая честь для нас... собственно говоря, солдаты уже почти все осмотрели... разве что вот эту...

Внезапно раздавшийся грохот чуть было не заставил сердце Сульга выскочить из груди.

— Что там еще? — недовольно поинтересовался хозяйский голос. — Фрета, это ты? Что опять вывалилось из твоих дырявых рук? Это посудомойка Фрета, — пояснил он. — Она живет в моем доме уже лет двадцать.

Сульг услышал извиняющийся голос старухи:

— Извините, хозяин... ведро с водой... случайно опрокинула, видимо, поваренок поставил его не на место. Я сейчас все вытру, простите.

— Старая дура, ты залила всю кухню, — недовольно проворчал ювелир. — Места сухого нет! Вытирай же быстрее, безрукая!

Послышался шаркающий звук: очевидно, старуха возила тряпкой по полу.

— Уважаемые, я вас покину, не хочу промочить ноги.

— Пожалуй, и мы тоже с вами! — заявил подобострастный голос. — Ух, сколько воды! Никчемная прислуга, что и говорить! Пойдем, Харал, твои солдаты во дворе...

Мокрая тряпка звучно шлепнула по каменному полу.

— Бабка! — окликнул неожиданно командир патруля. Судя по шагам, он был уже на пороге. — Эй, бабка! Как тебя... Фрета, что ли?

Сульг замер.

— Да, белл?

— Ты никого не видела возле дома? Никого подозрительного?

Норлок почувствовал, как по спине его стекает пот. Казалось, прошла вечность, прежде чем раздался бесцветный, тихий голос старухи.

— Нет, белл, — проговорила она. — Я никого не видела.

Сульг прислонился лбом к двери чулана и перевел дух.

— Ну вот! — воскликнул хозяин. Похоже, ему порядком надоело торчать на кухне. — Идемте в мои покои, господа. Выпьем за процветание нашего славного города! За его военных, охраняющих наш покой! А завтра я велю охране глянуть в саду: если мои псы сожрали норлока, вы ведь не будете в обиде на меня? Пойдемте, я открою вам тайну: расскажу, какие украшения будут особенно модны у красавиц этой осенью. Шепните своим женушкам всего два слова: желтые бриллианты.

Голоса зазвучали, удаляясь:

— Желтые?

— Да, это будет необыкновенно модно — желтые бриллианты! Но это еще не весь секрет: к зиме мне должны доставить розовые! Ха! Я сведу с ума всех модниц Лутаки. Уж они заставят своих мужей растрясти кошельки, а? Розовые камни, прозрачные, как слеза, каково?! Цвета утреннего неба над морем! Ха-ха!

Когда шаги затихли, Сульг бессильно обмяк. Он старался не делать лишних движений: старуха спрятала его в чулане, который был забит щетками и метлами для уборки; сбоку возвышалась целая пирамида ведер, которые то и дело грозили обрушиться со страшным грохотом.

Сквозь тонкую дверцу слышно было, как возвращается, переговариваясь, в свои каморки прислуга, как снова укладываются спать поварята, болтая и обсуждая события вечера, как наконец голоса их звучат все тише и тише... залаяла во дворе собака, и ей ответила другая... вскоре все стихло.

Прошло много времени, прежде чем норлок услышал осторожные шаги. Он быстро поднялся на ноги, старуха отодвинула засов и прижала палец к губам.

— Тише, норлок! Не разбуди людей! Иди за мной!

Он следовал за ней бесшумно, словно тень. Старуха, шаркая войлочными башмаками, проковыляла по длинному пустому коридору, спустилась по темной лестнице в два пролета, и они оказались на половине прислуги. Из открытых дверей лакейской доносился густой храп. Уверенно ориентируясь в полутемных лабиринтах большого дома, Фрета повернула еще раз и толкнула заскрипевшую дверь, Сульг скользнул за ней. Они оказались в большой комнате, заваленной всякой рухлядью: сломанной мебелью, продавленными стульями, рваными матрасами и вышедшими из моды абажурами. Пробравшись между открытых сундуков, доверху набитых хламом, старуха оказалась возле маленькой дверки в дальнем конце комнаты, поманив норлока за собой. Из кармана фартука она вынула небольшую связку ключей и выбрала нужный. Замок открылся с тихим щелчком, дверь отворилась.

— Пойдем, — проговорила Фрета.

Это была дальняя часть сада, заросшая травой и кустарником, которого вряд ли касались ножницы садовника. Сразу за кустами белела высокая каменная стена. Старуха на мгновение замешкалась, словно вспоминая что-то, потом направилась к густым зарослям ежевики. Она раздвинула колючие ветки — в стене обнаружилась калитка. Звякнули ключи, висячий замок открылся, и старуха вытянула заржавевшую дужку из петель.

— Ступай прямо, а как только закончится белая ограда, увитая плющом, сверни направо, — проговорила старуха. Она глядела на Сульга снизу вверх, глаза ее блестели в свете луны. — Ты окажешься в самом конце Торгового квартала. Опасайся патрулей: ночью они ходят здесь довольно часто.

Сульг выскользнул за калитку и огляделся: вокруг не было ни души.

— Спасибо, — сказал он неловко. В первый раз ему приходилось благодарить человека.

Старуха усмехнулась:

— Не за что. Ты пощадил меня тогда, норлок, а сегодня я спасла твою жизнь Мы в расчете.

Можно было уходить, но Сульг отчего-то медлил. Он глядел на старое лицо, обезображенное безжалостными годами, и видел рыжую девчонку, злую и бесстрашную, осмелившуюся кинуться на него с ножом.

Он невольно засмеялся:

— Ты была очень смешная тогда. Злая, как бешеная кошка.

— Ты убил моего брата, — заметила старуха. — Если бы он остался жив, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Мне не пришлось бы гнуть спину на чужих людей. У меня был бы дом, семья и дети, все как у других людей. И я бы никогда не знала тебя, норлок, приносящий несчастья.

Сульг отвел глаза.

— Извини, — сказал он. — Так получилось.