Глава 19
Тиар смотрел на лежавшую перед ним тушу мертвого зверя и слушал оправдания тюремной стражи. Начальник тюрьмы мялся и мямлил. С его слов выходило, что узника доставили вчера вечером, и после ухода избранного брата к нему входили только палач с писарем, чтобы исполнить наказание. На этом месте рассказ пришлось прервать: король потребовал разъяснения: о каком наказании идет речь. Срочно разыскали палача, тот подтвердил, что действительно пленника подвесили на цепях и нанесли восемьдесят ударов кнутом.
Цепи?! Восемьдесят ударов?!
Тиар окаменел – такого наказания не вынес бы и взрослый мужчина!
– Кто отдал приказ? – Тиар услышал свой голос словно со стороны.
– Так избранный брат Масген, – ответил палач, опасливо следя за потемневшим от гнева лицом короля и радуясь собственной сообразительности. – И писаря дал, удары считать!
– Я думал лишь о благе короны. Нельзя спускать такое оскорбление! – вскинулся жрец. – Как он посмел прикоснуться к нашей девочке?!
– Пленник умер? – тихо спросил король, проигнорировав слова избранного.
Палач замялся, исподтишка приглядываясь к выражению лица властителя, и решился сказать правду:
– Ну… я… того… пожалел его, немного… не стал до смерти пороть. Когда уходил, мальчонка дышал.
Тиар махнул рукой, отпуская палача восвояси.
– После палача к узнику никто не заходил, – продолжил начальник тюрьмы.
В его словах можно было не сомневаться – подтверждением служила открытая потайная дверь. Вероятно, через нее и проникло в камеру это существо. С этим понятно… Но вот почему здесь лежит ворох женской одежды? Это как понимать?
Получается, сначала к Леону пришла женщина, освободила его, распилив цепь. Следом явилась эта тварь, и узник ее убил. Затем мальчишка сбежал вместе с дамой… раздевшейся догола. Бред какой-то!
Король присел на корточки перед трупом. Его внимание привлек блеск золота: на передней лапе монстра красовалось массивное украшение, усыпанное опалами. Очень знакомое украшение, потому что Тиар сам подарил его любовнице.
Король потянулся к женскому платью – тоже знакомое, в таком платье ходила…
Еще не отдавая себе отчета, зачем это делает, Тиар выпрямился и хотел отправить слугу на поиски леди Финдхоем, но его опередили. В подземелье спустился молоденький служка, торопливо нашептал что-то Масгену, и тот встревожился:
– Ваше величество! Пропала первая фрейлина ее высочества, леди Финдхоем! Ее не видели с прошлого вечера!
– Она не пропала, Масген, – медленно ответил король. Головоломка сложилась в целую картину. – Она перед нами!
Он стащил с лапы браслет и кинул его наставнику. Старик некоторое время переводил недоуменный взгляд с безделушки на мертвого монстра, а потом, схватившись рукой за сердце, осел на пол. Король смотрел на дряхлого старца, беспомощно распростертого на каменных плитах, со злостью и отвращением.
Как он мог пойти на поводу у выжившего из ума старика, оставив беспомощного Леона один на один с его ненавистью?! Восемьдесят ударов плетей… случится чудо, если он выживет.
Бросив Масгена на попечение лекаря и начальника тюрьмы, Тиар прошел по тайному ходу, обнаружив на выходе из него еще один труп, на этот раз раскроенный от плеча до самого пояса. Такого удара Леон не мог нанести при всем старании, сил не хватило бы даже в полном здравии.
После недолгого разбирательства в трупе опознали придворного парфюмера, правда, в несколько измененном состоянии. Вертикальные зрачки и выпирающие клыки превратили невзрачную физиономию в оскаленную морду, а из рассеченного тела натекла целая лужа бурой слизи, пропитав весь коридор запахом разложения. Поиски воина, прикончившего нежить, результата не принесли. По-видимому, именно он помог пленнику сбежать.
Камень свалился с души его величества. Он не спал всю ночь, пытаясь прийти к какому-то решению. Честь сестры требовала отмщения, но, с другой стороны, Тиар был обязан энданцу не просто собственной жизнью, но и всем, что у него есть! Включая жизнь Албы.
Ну за каким демоном понадобилось мальчишке лезть в ее постель?! Ведь со стороны казалось, что он избегает женщин.
Оставив стражу разбираться с трупами, Тиар заперся в кабинете, отдав телохранителям приказ никого не пускать. Часа через два его бесплодные метания по комнате были прерваны грохотом в коридоре. Не успел его величество разобраться в причинах шума, как двери распахнулись и на пороге предстал разъяренный Деруен.
– С каких это пор мне запрещено тебя видеть! – рявкнул он на короля.
Тиар примирительно поднял руку – не хватало только для полного «счастья» рассориться с наставником, заменившим ему отца.
– Прости, Деруен, мне требовалось побыть одному. Слишком много несчастий свалилось на голову за последние сутки.
Деруен кивнул, принимая объяснения, и хмуро поинтересовался:
– И какие несчастья с тобой приключились, расскажешь старику? Это они вынудили тебя отдать приказ о погоне за побратимом? А то мне пока кажется, кто-то из нас двоих не в своем уме!
Тиар недоуменно спросил:
– Какой приказ?
Воин раздраженно ткнул в сторону двери:
– Да там наш избранный брат Масген дружину на ноги поднял и в метель отправил с приказом доставить во дворец изменника, чужеземца по имени Леон, живым или мертвым! – И, увидев ярость на лице правителя, сочно выругался: – Клянусь дубиной Дагду, мир еще не видел такого остолопа, как ты! С какой стати он за тебя приказы раздает?!
Тиар выскочил из покоев, вихрем промчался до комнат Верховного жреца и застал его диктующим очередной указ.
Ярости, охватившей его величество при первых же услышанных им словах Масгена, не было предела. Документ открывал охоту на магов.
– Масген, – голос Тиара был холоднее льда, – кажется, ты пытаешься занять мое место?!
От этих слов старательный писарь выронил перо, разлил чернила и упал на колени. Верховный жрец лишь упрямо наклонил голову. На его лице не было видно ни капли раскаянья.
– В оковы его, – кивнул на избранного брата король.
Стража послушно кинулась выполнять приказание. Старик не сопротивлялся, он как будто съежился, поник, став сродни древним развалинам, жалким напоминанием былой силы.
– Почему? – спросил Тиар, его голос прозвучал сипло, словно невысказанные слова мешали говорить.
Масген поднял потухший взгляд на короля:
– Это Леон, Леон превратил ее в чудовище! Он колдун! Финдхоем была такая нежная, такая беззащитная, такая красивая! Я любил ее! И она любила меня!
– Ты спал с нею, – бесстрастно сказал король, горько сожалея о своей затянувшейся слепоте.
– Ты не понимаешь, – усмехнулся жрец, в его глазах мерцал огонек безумия, делая страшным худое старческое лицо. – Она всегда была для тебя только красивым телом, а я видел ее душу!
– Плохо смотрел! – рыкнул Тиар и кивнул страже: – Уведите его, пусть пока посидит в камере. Никого не пускать до моего возвращения, приеду – разберусь.
А потом развернулся и вышел вон, Деруен поспешил следом.
– Когда дружина покинула город? – спросил Тиар у него.
– Да уже, наверное, часа два прошло, – ответил воин и тут же добавил: – Даже не думай, Тиар! Сейчас мы никуда не поедем – на улице так метет, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Куда они денутся? Дальше Южной крепости в такую погоду все равно не уйти! Как пить дать, встанут там на ночлег. Лучше удели внимание старику, расскажи, с чего началась вся эта заварушка. А то у меня такое ощущение, что ты повредился в рассудке!
Тиар, взглянув на пожилого воина, тяжело вздохнул:
– Пожалуй, ты прав.
Когда молодой человек закончил нерадостное повествование, Деруен долго молчал, а потом осторожно спросил:
– Тиар, ты знаешь, что я люблю вас с Албой как собственных детей, но с чего ты взял, что правда на ее стороне?
– Что?! – Тиар смотрел на воина и не верил своим ушам.
– Твоя сестра очень упряма, последний месяц она прохода Леону не давала. Парень по углам от нее прятался да через потайные двери бегал! И ни разу никто мне не сказал, что он хотя бы улыбнулся принцессе. Ты не обижайся, но Алба привыкла получать все, что ей захочется, а на этот раз ей больше всего на свете захотелось в мужья энданца.
– Нет! – отказался верить этим рассуждениям король. – Она не могла! Она же прекрасно понимала, чем грозит ее обвинение Леону!
– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Деруен. – У нее в советчицах была Финдхоем, а это, сам понимаешь, не лучший признак. Да, проглядели мы с тобой эту мерзость под самым носом… – помялся, но все же попросил: – Знаешь, ты сходи к сестре-то. Может, без подруги она по-другому заговорит?
Тиар поднялся и вышел, решив не откладывать неприятный разговор. Деруен отправился следом, он тоже хотел услышать, что скажет принцесса.
Алба встретила брата на пороге, посторонилась, пропуская в комнату, и, глядя на строгое его лицо, сказала:
– Не надо так смотреть на меня! Я сказала правду! Я жду ребенка, и его отец – Леон!
После чего горько расплакалась.
Деруен, наблюдавший за этой сценой со стороны, упрямо заявил, оставшись с его величеством наедине:
– Ты как хочешь, Тиар, а только я считаю, что или ребенка вовсе не будет, или он будет похож на кого угодно, но только не на энданца!
* * *
Сильные, выносливые кони с трудом пробирались по занесенным дорогам, постепенно выбиваясь из сил. Гора под названием Голова дракона становилась все ближе, и вскоре за спиной осталась последняя деревенька, последняя ночевка в тепле и относительной безопасности.
Арана переносила путь с удивительной для девушки стойкостью, воин не услышал от нее ни единой жалобы. А вот Леон вызывал у молодого человека тревогу.
Раны от кнута воспалились, и юноша с трудом удерживался по эту сторону реальности. Иногда он терял сознание, проваливаясь в жаркую бездну. И тогда Тиар с Араной по очереди сторожили его, не давая скидывать меховое покрывало, снимая жар ледяными примочками. Благо снега было вокруг хоть отбавляй. Когда же чужеземец приходил в себя, то лежал без единого стона, глядя пустым взглядом на заснеженный лес. В такие минуты Траес говорил за двоих. Больше всего на свете ему хотелось вытащить друга из этого страшного безразличия, разбудить интерес к миру и желание жить.
Последнюю ночевку беглецам пришлось сделать в снегу. Опытный Траес сумел обустроить ее с комфортом, вырубив из слежавшегося снега большие кирпичи и соорудив из них подобие снежного дома. Временное жилище спасло путников от мороза, а к утру небо снова укутали тучи и сильно потеплело. Правда, теперь беглецы продвигались еще медленней: к глубоким сугробам прибавились густые заросли колючего кустарника, усыпанного мерзлыми красными ягодами. Путники прорубали через них себе дорогу, вспугивая с кустов стаи мелких желтогрудых пташек.
Сани пришлось оставить, и Леона пересадили на коня. Теперь он, теряя сознание, беззвучно валился в снег. Тогда Траес останавливался, поднимал неподвижное тело и укладывал на коня, как мешок.
И вот, когда впереди уже темнел черный зев пещеры, из-за спины примчалась одинокая стрела с синим оперением – стрела королевского лучника. Она вонзилась в ствол высокого дерева и осталась в нем, как символ тщетности скрыться от погони.
Траес, обнажив меч, приказал служанке:
– Уходи и уводи коня, я их задержу! Да уходи же!!! – крикнул он, глядя на то, как медлит и оглядывается девушка. – Увози Леона, пока он без сознания, а то очнется и кинется в драку! – С этими словами Траес хлопнул животное по крупу, принуждая идти вперед.
Арана послушно засеменила к черному провалу, в последний раз оглянулась на одинокого воина и скрылась в пещере.
Траес облегченно вздохнул и нехорошо усмехнулся, приготовившись захватить с собой в чертоги Трехликого как можно больше противников.
– Именем короля! – неуверенно выкрикнул самый первый из приблизившихся воинов.
– Что ты хочешь приказать мне именем короля, Дилин? Предать друга? – мрачно поинтересовался Траес. – Ну так вот, таких приказов я не слушаю! Шел бы ты… на край света коз гонять!
– Траес, нам придется тебя убить! – донесся чей-то голос из задних рядов.
– Неужели? – притворно огорчился молодой человек. – Тогда мне придется захватить кого-нибудь с собой. С кого бы начать? – широко улыбнулся воин, и от этой улыбки кое-кто даже попятился.
– Именем короля! – донесся издалека властный голос.
Лучники тут же опустили оружие, узнав того, кто имел полное право приказывать. Траес застыл мрачной статуей, ожидая приближения зачинщика всех случившихся безобразий.
– Опусти меч, Траес! – Вперед выехал король, оглянулся на отряд и сказал: – А вы идите к ближайшей деревне. Ждите меня там.
Некоторое время правитель и его непокорный подданный наблюдали за тем, как разворачивается отряд, подгоняемый мощным голосом Деруена:
– Давайте шевелитесь! Кто тут командир? Дилин? Позволь мне у тебя кое-что узнать. С каких это пор ты выполняешь приказы жрецов, а не короля?!
– Да он же грамоту мне дал! – оправдывался воин.
– А ну, покажи.
– Вот, и подпись на месте…
– Ах он хмырь болотный, камеру ему! Конуры на улице и той будет много! Ладно, ребята, потопали, а то околеете в этом лесу!
Траес, вложив меч в ножны, хмуро спросил:
– Что, не уследили за избранным, ваше величество?
Тиар не ответил, а так же мрачно поинтересовался:
– Где Леон?
– Ушел. Догонять будете, государь? – сверкнул глазами молодой человек.
– Не буду, – устало сказал его величество. – Просто хотел узнать, как он.
– Как он?! – тут же взвился Траес. – А как, собственно, может себя чувствовать человек после восьмидесяти ударов плетей?! На пороге смерти!
– Не забывайся, Траес, – нахмурился правитель Кенлира и тихо добавил: – Ты не знаешь всей истории.
– Догадываюсь! – огрызнулся упрямец, добавив с нескрываемой досадой: – Эх, обвели вас вокруг пальца, ваше величество! Голову даю на отсечение, Леон тут совершенно ни при чем!
– Да вы как сговорились с Деруеном! – зло прищурил глаза Тиар. – Я верю сестре! И не желаю больше говорить на эту тему!
– Как скажете, мой король. Да только как бы вам позже не пришлось сильно пожалеть об этом доверии! – не пожелал промолчать чересчур независимый подданный.
– Траес, я не собираюсь препираться тут с тобой до ночи. Скажи, куда ушел Леон? – вернулся к главному вопросу Тиар и добавил, взывая к голосу разума юноши: – Он же замерзнет один в лесу!
– Он не один и не в лесу. И вообще, не поздновато ли спохватились, государь? – снова набычился Траес.
Тиар, проследив взглядом за цепочкой следов на снегу, ахнул:
– Ты хочешь сказать, что он пошел в пещеру Смертей?! Он совсем рехнулся! Это же верная гибель!
– Как будто вы ему выбор оставили, – тихо сказал Траес, горько вздохнув. – Эх, ваше величество, какого человека сгубили!
И затем, не дожидаясь ответа, пошел за уходящим отрядом.
Тиар еще некоторое время смотрел на темный зев входа, тщетно пытаясь разглядеть через толщи породы хрупкую фигуру энданца. Потом дернул за повод коня, направив его вслед за рыжеволосым упрямцем.
* * *
– Кто ты? – спрашивает черная пустота.
– Я странница, возвращающаяся домой.
Может, горечь в этом едва слышном голосе только мерещится?
– Это не твоя дорога, дочь вейанов.
– Я человек!
– Человек? – удивляется пустота. – Ну-ка подожди, дай посмотреть внимательно.
Измученное тело пронизывают мощные потоки чужой силы.
– Действительно, человек, – соглашается темнота. – Что ты забыла в этом месте, разве ты не знаешь – ваша дорога закрыта?
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда, – укоризненно возражает пустота. – Кто твоя спутница?
– Человек. Она тоже возвращается домой.
– Она не твоего племени.
– Она моя сестра.
– Она не твоей крови, – возражает пустота.
– Она моя сестра! – крепнет голос. – И мне нет дела до того, чья кровь течет в ее венах.
– Хорошо, – мягко соглашается пустота. – Почему мы должны пропустить тебя?
– Если я не доберусь до дома, люди не узнают, что готовят нам боги чужого мира.
Долгая мучительная тишина, потом еще один вопрос:
– Ты позволишь снова заглянуть в тебя и в твою сестру?
– Смотри. – Горечь в голосе пропадает, остается только усталая обреченность.
Память и чувства выворачивают наизнанку.
– Ты можешь пройти, воин богов. И твоя сестра тоже, – разрешает пустота после некоторого раздумья.
– Дороги людей открыты?
– Только одна, – уточняет чернота. – Остальным не время.
