Глава 17
Холодный ветер пробирал до костей, и Леа плотнее укуталась в меховой плащ. Это для южных красавиц такая вещица всего лишь каприз, а здесь – вместе с легкими сапогами на меху – жесткая необходимость.
Из-за холма вынырнуло несколько всадников – вернулась разведка. Она принесла дурные вести.
– Эти звери вырезали весь городок. Трупы повсюду, и ни одного живого человека, ни одного.
Леа вскинула голову. Она уже слышала эти слова, в той прошлой жизни, когда еще была принцессой Энданы. Перед глазами встал тренировочный зал, мраморная статуя богини и неясное видение чужой страны.
И, вспомнив давний сон, девушка тихо, словно сама себе, сказала:
– Выжившие есть, они в войске не-мертвых.
– Что?! – Тяжелая ладонь легла на плечо, вырвав из грез прошлого.
Сердитый взгляд Траеса заставил принцессу сказать уже уверенней:
– Я видел эту битву во сне, давно, еще у себя дома. Ваши люди в ее войске… не по своей воле. Они не властны над собой.
– Почему? – требовательно спросил Тиар.
Леа в отвращении поджала губы:
– У них есть твари, которые помогают подчинить разум других людей.
– Откуда ты это знаешь?
– В прошлом году мы с братом были на выступлении бродячего волшебника… На самом деле это была шайка охотников за рабами, они заколдовывали зрителей, используя одну жуткую зверюшку.
Ее высочество замялась на минуту, подыскивая правильные слова, и нетерпеливый Траес тут же произнес:
– Ну?
– Что «ну»? – разозлилась Леа. – Я же говорил, на меня не действует колдовство! Но остальные, остальные были готовы сделать все что угодно.
– Вот откуда у них войско в тысячу! – зло сказал правитель и тут же повернул голову к Леа. – Этих людей можно привести в себя, Леон?
– Можно! – уверенно кивнула девушка. – Надо уничтожить зверей, от них маги черпают силы. Но эти твари… с ними справятся только те, на кого колдовство не действует.
Траес выругался:
– Вилы Трехликого в бок им! Как же мы выясним, на кого оно не действует, если у нас ни одного мага не осталось?!
– Я попробую до них добраться. – Леа сама не поверила, что добровольно произнесла эти слова.
Сунуться одной в самую гущу вражеского войска – безумие! Страх липкой тяжестью растекся по позвоночнику, заставив девушку поежиться.
Почувствовав ее состояние, Тиар сказал:
– Мы прикроем тебя, отвлечем их внимание.
Неожиданно для всех заговорил самый молчаливый из воинов:
– Я пойду с Леоном. На меня тоже колдовство не действует.
Все изумленно повернулись к Марку. Тот выглядел как всегда невозмутимым, но ошибки не было – именно Марк только что произнес эти слова.
– Ты уверен? – Внешне Тиар не выглядел удивленным, но взгляд выдавал замешательство.
– Была возможность проверить, – все так же спокойно ответил Марк и встал рядом с другом.
– Два – это лучше, чем один, – пробормотала Леа с облегчением, как будто Марк был оберегом от смерти, затем встрепенулась: – Я нарисую этих тварей! Чтобы вы знали, по кому стрелять! Их наверняка повезут в клетках – хозяева держат «питомцев» на коротком поводке.
Тут же чья-то заботливая рука подсунула остывший уголек из костра. Леа, стянув зубами с руки меховую перчатку, принялась торопливо черкать на огромном валуне – памятке давно ушедших времен, когда земли северного народа сковывали ледники. Постепенно на камне выступил облик отвратительного существа.
– Ну и гадость! – высказал общее мнение Траес.
– Да уж… – подергал длинный ус Деруен и поинтересовался: – Так где, говоришь, ты его видел?
– Где видел, там уже нет, – невежливо буркнула ее высочество, подула на озябшую руку и торопливо натянула перчатку. – Убить зверя несложно, если на человека не действует колдовство.
– «Несложно» – это хорошо, это радует, а вот то, что оно колдует, – плохо, – проворчал Деруен. – Мы случайно не начнем рубиться друг с другом?
– Не знаю, – честно ответила девушка, – но они не всесильны, это точно. Тот колдун потерял силу, как только я убил этого зверя. А очарованные люди тотчас пришли в себя.
– Ладно, разберемся, – тихо сказал Тиар и приказал: – Все воины должны запомнить, как выглядят эти твари, и при первой возможности их уничтожать! Леон, тебе придется нарисовать зверя на бумаге. Не можем же мы таскать все войско к камню.
– Боюсь, у нас нет на это времени! – мрачно сказал Деруен, глядя через плечо короля.
И впрямь, из-за ближайшего леса на дорогу медленно выползала черная масса войска. Кого там только не было: воины смерти, облаченные в тусклые вороненые доспехи, гребнистые длиннохвостые лаки, больше не думавшие скрывать свой облик, еще какие-то твари, названия которым люди еще не придумали. Но все же основной костяк вражьего войска составляли обычные люди, мужчины и женщины, чьи пустые взгляды несли на себе печать колдовства.
– Если они доберутся до крупного города, нам точно не устоять! – Злой голос Траеса заставил вздрогнуть людей, зачарованно смотрящих на приближающееся воинство.
Тиар усмехнулся:
– А вот этого мы не позволим! – и, обернувшись к Деруену, сказал: – Встретим их здесь.
Старый воин кивнул. Лучше места все равно на ближайшие десять верст не отыскать, да и пятиться от врага – удовольствие небольшое.
* * *
Прозрачная волна, чуть мерцающая от поднятой снежной пыли, покатилась навстречу войску северян, обратив в прах несколько кустарников, попавшихся на пути.
Тиар оглянулся на людей, проверяя – не дрогнули, не испугались? Воины тихо переговаривались, но с места не двигались.
Король Кенлира увидел, как отделились от общего строя два всадника и понеслись вперед. И в тот момент, когда страшная волна почти накрыла смелых безумцев с головой, один из них вскинул меч. Словно солнечный сполох блеснуло лезвие чудного оружия, и волна осыпалась, не причинив смельчакам ни малейшего вреда.
Ликующий вопль вырвался из сотни крепких глоток одновременно. Вдруг один из всадников, тот, что поменьше ростом, пытаясь разглядеть что-то скрытое за спинами врагов, встал на полном скаку на спину лошади.
– Вот паршивец! – восхищенно ахнул Траес и тут же добавил: – Вернется, уши надеру!
Тиар выпрямился в стременах, махнул рукой и закричал:
– В бой, славные мирги!
Древнее прозвище воинов-героев пришлось по душе дружине Тиара.
– В бо-о-ой!!! – эхом раскатился многоголосый крик, и земля содрогнулась под конскими копытами, вспоровшими белый нетронутый снег.
* * *
Коня под девушкой убили почти в первую же минуту боя, но он успел снести широкой грудью нескольких врагов. А потом время для Леа растянулось густой смолой, обволакивая плотной пеленой и животных, и людей, и злобных тварей. Оно исчезло, потерявшись в череде бесконечных выпадов, ударов и ускользания от чужих мечей. Девушке помогала неуклюжесть зачарованных людей, которые сильно мешали и друг другу, и страшным хозяевам. К тому же тяжелые доспехи противников лишали их той подвижности и гибкости, что была у принцессы. Дареный меч сиял в ее руках как пламя. Лезвие, закаленное в крови дракона, входило в кольчуги, словно в масло. Ее высочество не видела, что происходит с Марком, но сама упрямо двигалась к выбранной цели – пока животные не уничтожены, надежды на победу нет! На счастье Леа, враги были слишком самоуверенны, выставив клетки вперед, как можно ближе к жертвам. Они не ждали сопротивления, не думали, что найдется человек, способный противостоять магии. И просчитались – Леа удалось прорваться к зверю. Тварь как раз присосалась к слабо дергающемуся человеческому телу. Подданные королевы не-мертвых не жалели корма для питомца. Чтобы прервать этот страшный пир, девушке даже не потребовалось входить в клетку – существо оказалось в пределах досягаемости меча.
Монстр рухнул на дощатый пол, захлебнувшись в собственной крови. И тотчас околдованные люди стали падать на землю как подкошенные, чтобы сразу прийти в себя.
Они с изумлением оглядывались, пытаясь понять, как очутились вдали от дома. Быстрее всего приходили в себя бывшие воины, они сразу хватались за мечи, обрушивая их на головы нежити.
Рухнула только первая клетка, осталось еще пять, но теперь спину Леа прикрывали кенлирцы, признавшие телохранителя короля. Пользуясь растерянностью врагов, смяли их у второй клетки и расправились с ее обитателем. И снова поредели ряды нежити. Затем Марк уничтожил свою цель, а подоспевшее войско Тиара решило исход боя.
Кенлирцы справились с нежитью еще до захода солнца. Ничего не осталось от недавней чистоты снега. Ее обезобразили трупы, окоченело застывшие в предсмертном движении. Мертвые люди лежали вперемешку с уродливыми тварями, все еще щерящимися на врагов. И алели пятна крови рядом с людьми, а из нежити вытекала на снег, отравляя и поганя его, бурая слизь.
Небо, словно не в силах вынести это зрелище, спешило прикрыть тела белым саваном: зависшие над землей тучи уже швыряли на землю первые пригоршни снежинок.
Трупы врагов северяне трогать не стали – не до того было. Тела людей сложили отдельно, чтобы вывезти и провести похоронный обряд по всем правилам. Для этого послали гонца за подводами в ближайшее селение.
* * *
Леа, сильно свесившись с седла, наклонилась к саням – поправить на раненом меховое одеяло. Конь неодобрительно фыркнул, попытавшись в ответ на кульбит наездницы дотянуться до ее колена желтыми зубами. Леа дернула за повод и рассмеялась:
– Шалишь, красавчик!
На этот раз жеребец попался с норовом. Его хозяин пал в сражении, и преданное животное отказывалось отходить от него, пока тело не погрузили вместе с другими погибшими.
Раненый в санях застонал, девушка снова наклонилась:
– Потерпи, Марк, недолго осталось.
Она нашла друга под грудой изрубленных тел. Его доспехи пробил чей-то топор, но хуже всего было то, что до горла Марка добралось существо, похожее на гигантского рогатого хорька с крыльями. Его острые как бритва зубы пропороли плетеные зубья кольчуги и почти добрались до сонной артерии, но меткая стрела спасла бойцу жизнь.
Раны, нанесенные когтями, клыками и оружием воинства королевы Нейман, Пожирательницы мертвых, – так звали кенлирцы врага – моментально воспалялись, вызывая лихорадку. Время от времени кто-нибудь из воинов беззвучно валился из седла в сугроб. Неведомый яд, проникая в кровь, вызывал невыносимый жар и судороги. Сильные мужчины, теряя сознание, становились беспомощней младенцев, их подбирали товарищи и укладывали в повозки. Мертвые лежали рядом с живыми.
* * *
Маленький городок со смешным названием Заячьи Холмы распахнул ворота перед победителями. Лекари и знахарки сбились с ног, ухаживая за ранеными героями. Люди прекрасно понимали: не встань на пути не-мертвых королевское войско, их жизни не стоили бы к утру и медной монетки.
Тепло и горячее питье хорошо поддерживали раненых, а целебный настой, рецепт которого передавался в Кенлире от поколения к поколению, изгонял прочь зловредную немочь. И когда слабые лучи осеннего солнца добрались до городских крыш, лекари вздохнули спокойно – их подопечным больше не грозила смерть от яда нежити. Осталось лишь справиться с обычными ранами.
Марк тоже пришел в себя, только вставать ему категорически запретили. Он лежал в постели, стойко перенося боль от ран и укусов, а ее высочество развлекала больного рассказами о воинственных женщинах с далеких островов. Это повествование постоянно прерывалось язвительными комментариями Траеса, но девушка не сердилась. Главное – оба ее товарища остались живы. Вот только из сердца долго не уходила смутная тяжесть: ее высочеству казалось, чей-то взгляд, полный злобы, тянется к ней издалека. Но вскоре это ощущение пропало.
Ближе к вечеру заглянул Тиар. Несмотря на победу, выглядел он нерадостно. Король немного посидел около Марка, обеспокоенно разглядывая его осунувшееся лицо, затем поманил за собой Траеса и Леа. Когда друзья оказались на улице, его величество, ничего не говоря, указал на следы, длинной цепочкой опоясывающие дом.
Странные это были следы: раза в три больше тех, что оставляет после себя самый крупный хищник Кенлира – дикая кошка тругу. А у самого порога, словно вдавленное клеймо, лохматились свежими щепами глубокие царапины.
Леа передернула плечами, а Тиар угрюмо сказал:
– Надо найти эту тварь, иначе быть беде. Я знаю, на что способен этот монстр.
Следы довели до соседней улочки и исчезли, словно их хозяин обзавелся крыльями. Леа и Траес обшарили всю округу, но монстра не нашли. В конце концов Тиар приказал закончить поиски и усилить вечерний караул. Леа с Траесом тоже решили спать по очереди, на всякий случай.
Королевское войско уже готовилось покинуть гостеприимные Заячьи Холмы, когда в городок вихрем ворвалась всадница на длинногривом жеребце. Она растоптала бы стражу, не уберись воины с ее дороги. И пока стражники костерили ненормальную бабу последними словами, та пронеслась по узким улочкам, безошибочно осадив коня у нужного дома. Женщина с такой силой распахнула дверь, что люди, находившиеся в комнате, схватились за мечи. И только раненый воин, слегка усмехнувшись, поднял в приветствии руку. Женщина, все так же молча, кинулась к нему и обняла.
Меховая шапочка сползла с головы, блеснула красной медью длинная грива волос – верная Игерна наконец-то добралась до мужа. Как она смогла учуять беду, приключившуюся с Марком и найти его, никто так и не понял.
Игерна заявила Тиару, что забирает мужа домой. Король не возражал – кто может быстрее поднять на ноги больного, если не любящая женщина? К тому же близились Дни открытия врат, а в это время любому человеку лучше быть дома, в кругу семьи. Ведь когда открываются двери, соединяющие мир мертвых и мир живых, выпуская на белый свет всякую нечисть, самый лучший оберег от нее – это родной очаг.
* * *
Леа сидела на низком стуле в углу оружейной лавки, подперев ладонями подбородок, и с грустью смотрела на сборы ее хозяина. Гном неторопливо укладывал в большой сундук вещи, тщательно сверяясь с длинным свитком, и время от времени звучно отдавал приказы помощнику – нанятому еще в начале осени шустрому пареньку.
– Вот это оружие можешь продать со скидкой в две серебряные монеты, а этот топор дешевле не уступай! – Р’Омус ткнул коротким пальцем в аккуратный кожаный чехол и взял в руки седельный меч в красивых ножнах. – Этот вообще убери, не показывай никому до моего возвращения. Вот список цен на домашнюю утварь. Весь шелк отнеси к Бендиспо, он даст за него три веса серебра. На днях обещал зайти Эмрис, принести меха. Купи пока только шкурки береговой лисы, остальные попроси придержать до моего приезда. И не забывай кормить Бирха!
Здоровенный лохматый пес, дремлющий у порога, услышав свою кличку, слабо вильнул хвостом, но глаз не открыл.
Оружейник сосредоточенно почесал маковку, пытаясь вспомнить, все ли предусмотрел, потом досадливо махнул рукой – мол, всего не предвидишь, и сказал:
– Пойдем, поужинаем, Леон. Что-то утомили меня эти сборы.
Ее высочество тут же вскочила, у нее давно уже журчало от голода в животе: Леа ушла из дворца еще утром. Король поручил ей побродить по городу, присматриваясь к его обитателям.
Странное задание: кто же в такой мороз на улице торчит?! В лучшем случае пробегут от дома к торговой лавке и обратно, закутавшись по самый нос.
Принцесса вздохнула – надо же, какие холода, а ведь сейчас только начало последнего месяца осени! В это время даже на севере Энданы деревья только-только начинают желтеть, а в садах наконец поспевают поздние яблоки.
Р’Омус, по-своему истолковав грустный вздох, дружески хлопнул принцессу по плечу и сказал по-эндански:
– Не унывайте, ваше высочество! Меня не будет только двадцать дней. И соскучиться не успеете, как вернусь.
Леа снова вздохнула:
– Я знаю, Р’Омус. Но только мне что-то тоскливо в последнее время. Марк уехал и Траес тоже. Представляешь, у него, оказывается, есть еще пять сестер и пара братьев. Он звал меня с собой, но я не могу бросить Тиара одного.
– Почему же одного? – удивился гном, намазывая маслом большой ломоть хлеба и подсовывая его принцессе. – У него есть сестра и целое полчище придворных, охраны, слуг, в конце концов.
– Это верно, – снова согласилась девушка, откусила кусок и замолчала.
Она не знала, как объяснить другу, что ее не отпускает чувство близкой опасности и неминуемой беды.
Прожевав хлеб и запив его горячим настоем шиповника, Леа призналась:
– Не могу я уехать, никак не могу. Та тварь, что мы упустили, бродит где-то рядом. Иногда мне кажется, я чувствую ее запах. Он мерещится мне даже в покоях короля! Знаешь, такой сладковатый тошнотворный запах смерти. И тут еще Тиар странно себя ведет. Словно его что-то гложет. Если меня нет долго, ищет, а приду – сердится и отсылает.
Девушка утаила, что сама испытывает что-то подобное, правда, желания быть рядом с королем у нее все-таки больше.
Гном огорченно крякнул:
– М-да… А не пора ли вам домой, в Эндану? – и тут же сам отверг свое предложение: – Нет, в это время года вы к леднику даже близко не подойдете!
– Р’Омус! – внезапно оживилась принцесса. – А как вы, гномы, свободно гуляете туда-сюда, да еще так быстро?
Теперь пришла очередь гнома отмалчиваться.
Он долго смотрел на девушку исподлобья.
– Эх! Семь бед – один ответ! Слушайте, ваше высочество.
То, что дальше поведал гном, повергло принцессу в изумление. Оказывается, давным-давно, после той страшной войны, перегородившей земли высокими горами, боги не забыли своих детей. Они создали для каждой расы проходы, по которым легко добраться в нужное место, минуя ловушки. Их охраняют стражи. По четыре прохода на каждую расу, по четыре стража на каждую дверь. И только одно условие поставили боги. Проход могли использовать лишь те, для кого он был предназначен. Гномы не могли провести по своему пути людей, а люди не имели права позвать с собой испов.
Гномы честно выполняли условия богов, а вот люди… Кто прошел через их проход, неведомо, но один из стражей погиб, а в южных землях началось преследование вейанов. Чем оно закончилось, ее высочество, конечно, в курсе. Разгневанные боги закрыли путь людей, но не разрушили. Если верить легендам, придет время, когда по нему снова пройдет человек. Тогда дорога откроется. Но этот человек должен быть чист душой и сердцем, иначе стражи его убьют.
– Р’Омус, а ты знаешь, где начинается путь людей в Эндане?
– Даже не думайте, ваше высочество! – запоздало спохватился гном.
Леа в ответ рассмеялась:
– Не переживай, сама догадалась. Это наш туннель! Только я в него не пойду. Вдруг моя душа недостаточно чиста… – Принцесса внезапно снова стала грустной. – Я уже стольких убила, что становится страшно.
Гном успокаивающе погладил ее по руке:
– И правильно сделали. Вы этим спасли жизнь многим людям.
– Наверное, ты прав, Р’Омус, – улыбнулась Леа, но, вспомнив видение о юном боге у входа в пещеру, попросила: – Ты все-таки скажи, где находится наша дверь в Кенлире. Вдруг пригодится.
Гном, открывший было рот, чтобы отказать, увидел такую печаль в глазах принцессы, что передумал:
– Точно не знаю, но, кажется, это где-то недалеко от Головы дракона, одинокой горы из известняка.
Принцесса прищурилась, вспоминая. Эту гору ей показали еще летом. Она и правда очень походила на голову спящего дракона, даже глазницы имелись в виде темных гротов.
– Вроде бы у его правой ноздри, – задумчиво почесал подбородок гном. – Только там такие заросли, что звериных троп и тех нет! Зато птиц… особенно летом, неисчислимое множество. Ну да хватит о легендах! Давайте ешьте, ваше высочество. А то совсем отощали. В вашем возрасте уже пора, гм… округлостями обзаводиться! А вы все как мальчишка – одни жилы.
Леа, засунув в рот большой кусок ветчины, невнятно пробурчала:
– Вот и хорошо, а то меня бы на полет стрелы к оружию не подпустили. У них женщины могут только подолы за рукодельем протирать.
– Плохо вы еще знаете этот народ, принцесса Леа, – снисходительно улыбнулся гном.
Дверь хлопнула, и в нее заскочил подручный оружейника, зябко поводя плечами и стряхивая с одежды снежинки.
Ее высочество, вспомнив, что ей еще предстоит добираться до дворца, снова пригорюнилась:
– Р’Омус, скажи, такая погода теперь до самой весны?
– Что ты, Леон, будет еще хуже. В иные дни здесь птицы на лету замерзают. Хотя для осени сейчас и правда немного холодновато, – покачал головой гном, снова перейдя на кенлирский.
Леа огорченно вздохнула. Если бы она только знала, что попадет в страну, где зимний день длится всего несколько часов и царит такой холод, что плевок на лету каменеет, – осталась бы дома. И тут же сама себе призналась: все равно бы пошла! Даже если бы знала, что за углом поджидает смерть… Вот только раздумывать над причиной такой глупости принцесса не стала, загнав ее в самый дальний угол души.
А гном, посмотрев на девушку, осторожно поинтересовался:
– Родным привет передать?
Леа покраснела – она даже не подумала об этом!
– Передай. Через Эдвина, и не говори, где я, не надо. А еще лучше, давай я записку напишу. – С этими словами ее высочество принялась торопливо черкать на куске пергамента, с быстротой молнии принесенном услужливым пареньком.
* * *
Тиар хмуро смотрел на кровать. На ней возлежала женщина. Ее роскошные каштановые волосы сияющей волной рассыпались по подушке, холеное тело светилось, словно розовый мрамор, а в кошачьих глазах цвета лесного ореха затаилась насмешка.
– Я тебя не звал, Финдхоем.
– Увы, мой повелитель, ты не звал меня так давно, что я решила напомнить о своем существовании!
Женщина потянулась всем телом, позволив прозрачному шелку рубашки сползти с плеч. Молодой человек с досадой отошел от кровати и сел в кресло:
– Ты поспешила с решением!
– Неужели? – с ленивой истомой в голосе поинтересовалась красавица. – Тогда, наверное, мне стоит поскорее уйти?
Женщина медленно села и подняла руки, собирая волосы в затейливый узел. Высокая грудь мягко качнулась, и Тиар вздохнул, проклиная собственную слабость:
– Подожди. Кажется, я поторопился.
– Я так и думала, мой повелитель, – улыбнулась Финдхоем, снова позволив волосам окутать плечи пушистым облаком. – Разрешишь помочь тебе? – Не дожидаясь ответа, красавица встала с кровати и подошла к королю.
Едва нежные руки коснулись железной бляхи ремня, как дверь распахнулась и в комнату влетел запыхавшийся телохранитель:
– Ты звал меня, Тиар?
Финдхоем с испуганным возгласом метнулась за цветастую ширму, Леон отвернулся, покраснев до самых ключиц, а Тиар выругался. Он совсем забыл, что приказал слугам разыскать юношу! Тот мотался где-то целый день, и кенлирец успел соскучиться по обществу энданца. И надо же было прийти этой кошке в женском обличье!
– Подожди пару минут, Леон, я только провожу гостью, – сказал правитель.
Телохранитель торопливо вышел. Его величество, немного помедлив, обернулся – Финдхоем спешно застегивала платье, со страхом поглядывая на дверь. Тиар с интересом прищурился – ему еще ни разу не доводилось видеть надменную красавицу такой перепуганной.
– Повелитель, позволишь мне уйти через потайную дверь?
– В чем дело, Финдхоем? – насмешливо усмехнулся правитель Кенлира. – Неужели мальчик так тебя испугал?
Женщина схватилась за серебряный оберег:
– Это не мальчик, это сын демона в человеческом обличье! Я не хочу попадаться ему на глаза, из них смотрит сама смерть! – Голос красавицы слегка дрожал от избытка чувств.
Тиар рассмеялся:
– По-моему, ты слишком много времени проводишь с Масгеном, я слышу его слова.
Женщина рассерженно топнула туфелькой:
– Ты слеп, Тиар! Он красив, как демон, он соблазнителен, как демон! Он тревожит и женские, и мужские сердца! Ты знаешь, что Лихар готов спать у его дверей несмотря на то, что мальчишка чуть не отправил красавчика на тот свет? Я боюсь, очень боюсь… Позволь мне уйти через эту дверь!
– Ты выглядишь смешно, Финдхоем, – нахмурился правитель, – раньше ты себе этого не позволяла. Можешь уйти, как пожелаешь.
– Да? – вконец разъярилась любовница. – Вы хотя бы раз видели себя в зеркале, когда смотрите на этого демона?
И выскочила прочь, громко хлопнув дверью на прощанье. Тиар растерянно смотрел вслед, недоумевая, какая шлея попала красавице под хвост. Одно дело слышать подобные речи из уст упрямого старика, другое – от молодой женщины.
В дверь тихо постучали.
– Заходи, Леон! – откликнулся Тиар.
Юноша нерешительно заглянул. Его щеки по-прежнему ярко алели от смущения.
– Не бойся, она уже ушла, – усмехнулся король.
Телохранитель облегченно вздохнул и привычно устроился на широком подоконнике.
Его величество улыбнулся. Странная привычка, принесенная с далекой родины, никак не желала исчезать. Даже если комната была заставлена стульями, диванчиками или креслами, юноша без колебаний выбирал окно, хотя из него тянуло холодом.
– Р’Омус уехал, – грустно сказал Леон и в задумчивости провел пальцем по стеклу, стирая белые иголки намерзшего льда.
– Скучаешь по дому? – сочувственно спросил Тиар.
Чувство неловкости не оставляло обоих, словно Финдхоем, сама того не осознавая, подвела их к какой-то черте.
– Скучаю, – кивнул Леон и добавил: – По весне я уйду. – И тут же без связи спросил: – Чем это у тебя опять пахнет?
Тиар повел носом – в воздухе висел слабый аромат пряных духов Финдхоем.
– Женщиной, – улыбнулся король. – Нравится?
– Не очень, – признался юноша. – Странный аромат.
– Не странный, а золотой. Наш придворный парфюмер составил специально для нее. Хочешь, он и тебе придумает.
И тут же подумал, что это, пожалуй, лишнее. Леону не требовались духи, он и без них пах, как юная красивая женщина – нежно, едва уловимо, но безумно приятно. Оно и понятно – коже энданца завидовала, наверное, не одна прелестница. Как и глазам, и…
– Не надо! – вернул Тиара в реальность телохранитель и тут же передумал: – А впрочем… где его можно найти?
Тиар пожал плечами:
– Спросишь у слуг попозже, а пока давай сыграем в карты.
– На что? – хитро прищурился юноша.
– Как обычно, на желание. Только, чур, неподобающего не загадывать! А то слуги в прошлый раз переполошились, обнаружив Траеса полуголого с мечом наперевес у парадного входа! А фрейлина моей сестры просто упала от его вида в обморок!
Леон рассмеялся:
– Траесу не стоило жульничать! Мы же договорились играть честно! Да и фрейлина упала не как-нибудь, а с точным расчетом – Траесу на руки. Наверное, впечатлил.
– Ну, ты хоть короля пожалей, поумерь фантазии.
– А ты, Тиар, что, тоже шельмовать собрался?
Его величество возвел глаза к потолку и невинно поинтересовался:
– Разве не для этого в карты играют?
Спустя час Деруен застал правителя хохочущим до слез в компании чужеземца, на полу рассыпался веер из карт, и даже с первого взгляда было видно, что в игре участвовало никак не меньше трех колод.
– Дети малые, – пробурчал старый воин и отправил мальчишку спать.
А Тиар смотрел, улыбаясь, ему вслед и случайно наткнулся взглядом на свое отражение в зеркале. Король скривился в болезненной гримасе.
Деруен недоуменно посмотрел на правителя, удивляясь столь быстрой смене настроения, и пожал плечами – в последнее время с его величеством это случалось часто.
Тиар подошел к большому овальному зеркалу и посмотрел на себя, а потом с силой провел ладонью по отражению, словно хотел стереть его.
Финдхоем сказала правду.
* * *
Когда Леа наконец-то добралась до комнаты, от хорошего настроения девушки не осталось и следа.
И зачем ее понесло прогуляться по коридорам?! Нет, чтобы сразу свернуть к себе, поддалась желанию проверить потайные двери и сторожки. В итоге проверка результатов не принесла, зато повезло наткнуться сразу на двух человек, с которыми в последнее время Леа предпочитала не встречаться.
У королевской библиотеки девушка нос к носу столкнулась с Верховным жрецом, избранным братом Масгеном.
Леа вздохнула, вспоминая жалящий взгляд старика, – как в человеке умещается столько злобы?
Сначала Леа думала, что Масген имеет какое-то отношение к слугам Нейман, но это оказалось не так. Старик искренне любил короля, да и за Кенлир переживал не меньше ее. А может – больше. Но слепая ярость и старческое упрямство ставили жреца в один ряд с врагами.
Они разминулись, не обменявшись ни словом, но принцессе показалось, что на нее вылили ушат грязи, настолько красноречивыми оказались брезгливый взгляд и молчание старика. Уже минуя его, принцесса снова уловила знакомый аромат – видно, пугливая Финдхоем и избранного вниманием не обошла.
Девушка презрительно фыркнула – какие вонючие духи! И почему мужчины находят их запах привлекательным?
Но все было бы не так плохо, если бы Леа встретила одного Масгена… Так нет же, сегодня боги были явно не на ее стороне!
Стоило завернуть за угол, как на пути возникла принцесса Алба.
Леа поморщилась от воспоминаний – эта красавица в последнее время буквально преследовала ее. Сначала девушке казалось безумно весело получать пылкие взгляды и томные вздохи от взбалмошной девицы, но потом стало как-то не до веселья. Оно закончилось вместе с вопросом Тиара о том, не подумывает ли его верный телохранитель жениться и осесть в Бринли навсегда. В этом случае его величество выказал готовность посодействовать в сватовстве самой лучшей невесты Кенлира.
По тому, как вспыхнули щеки Албы и как натянуто произнес эти слова король, Леа сразу сообразила, кого ей прочат в жены, и с этого момента старалась вообще не пересекаться с принцессой. Даже в присутствии толпы придворных.
Это оказалось задачей не из легких: девчонка с завидной регулярностью появлялась на ее пути, а сегодня, осмелев в пустом коридоре, откровенно призналась в любви, потребовав, ни много ни мало, предложения руки и сердца! На решительный отказ «жениха» принцесса отреагировала соответственно возрасту и характеру: разрыдавшись, бросилась Леа на шею. Пришлось немедленно ретироваться, не дожидаясь, пока кто-нибудь из придворных застанет «парочку» в таком двусмысленном положении. Не хватало Леа еще и таких слухов!
И опять, опять она почувствовала все тот же запах! Метит, что ли, эта блудливая кошка духами стены королевского замка?
Леа рассмеялась, представив такую картину, и в дверном проеме тут же показалась сонная Арана:
– Господин чего-нибудь желает?
Господин желал одного – лечь спать, и успокоенная служанка снова исчезла.
Леа с удовольствием растянулась в кровати, спеша поскорее завершить непростой день.
* * *
Бесконечная лестница, вся в бурых подтеках, уводит в небо, но до богов не дойти. На последней ступени замерла в ожидании жертвы сама смерть. Прервать этот страшный подъем невозможно: чужая воля сломила сопротивление жертв, ее и других людей, ползущих следом. А наверху уже виднеется каменный идол с живыми рубиновыми глазами.
Идол полулежит, опираясь спиной на груду хрустальных черепов, и на его коленях блюдо, почти до краев заполненное человеческими сердцами. От еще не остывшей крови идет пар. Рядом с каменным божком, сжав в лапах ледяные мечи, стоят его верные слуги. Их злобные лица светятся восторгом, длинные клыки перепачканы кровью жертв. Один взмах меча, и человек катится вниз с рассеченной грудью. Падая, он еще успевает увидеть собственное сердце, которое последним биением выталкивает кровь прямо в пасть чудищам. Не слышно стонов и плача: стеклянные глаза людей спокойно смотрят на убийц.
А далеко внизу идет страшный пир: десятки невообразимых чудовищ разрывают на части еще теплые тела. Но это не самое страшное, ведь смерть всего лишь начало нового пути. Так верит ее народ.
Только вот крылатые чудовища вместе с сердцем вытягивают из груди сияющий прозрачный сгусток, саму человеческую суть – душу. И без этой сверкающей звезды нет у человека ни прошлого, ни будущего, а одно только мертвое тело.
Падает душа мерцающей каплей в пасть идолу, отдавая ему еще одну жизнь.
Еще немного, и спящий бог очнется, чтобы повергнуть мир в хаос и мрак.
Она знает, что случится сегодня. Пусть сломлена воля, но бывшая жрица Омари отсрочит пробуждение Зверя. Ведь ее душа не одна, она чувствует рядом волю еще одного человека, свободного от колдовства.
Щерятся мерзкие рты в довольных улыбках: чудища узнают бывшую жрицу по остаткам одежды. И когда окровавленная лапа уже тянется к жертве, у той достает сил выхватить священный нож и вонзить его в глаз идола.
Страшный вой проносится над обледеневшей землей, крошится камень, и статуя разваливается на части.
О, Великая мать всех богов, как же больно умирать!
Катятся вниз по ступенькам сердца, а вверх, в сумрачное небо бьет сияющий столб освобожденных душ.
Идущей следом останется малость – уничтожить второй камень и разрушить Врата, чтобы лишились бессмертия боги чужого мира, мертвого мира. Вот только где эти Врата, она так и не узнала.
Смыкаются веки, и гаснет сознание, последняя дорога озаряется теплым светом, и губы еще успевают шепнуть приветствие Великой богине, встречающей одну из дочерей.
* * *
– Господин! Господин! Проснитесь! – Испуганный голос служанки, с трудом пробившийся сквозь кошмар, вытянул девушку из страшного сна.
О боги, как же больно умирать!
Леа села в кровати, пытаясь прийти в себя, – рука стиснута в кулак, словно до сих пор сжимает обсидиановый нож.
– Господин, вы кричали. – Узкое лицо Араны бледнее полотна.
– Ничего, это просто сон. Извини, если разбудил. Ложись.
Но служанка в первый раз за все время ослушалась, замерла на месте и прошептала:
– Господин, у вас на рубашке кровь…
Ее высочество машинально провела рукой по груди, и реальность на миг показалась продолжением сна – пальцы стали липкими и влажными. Правда – кровь!
Услышав тихий всхлип Араны, принцесса попыталась сочинить правдоподобное объяснение, чтобы как-то успокоить девушку.
– Я поцарапался медальоном, Арана.
И получила недоверчивый взгляд в ответ. Еще бы – пятна-то здоровенные!
Принцесса вздохнула:
– А может, кровь носом пошла, у меня это бывает. Спи, не бойся, я посторожу тебя.
Арана послушно ушла.
Леа посидела немного, ощущая, как уходит острая пульсирующая боль из груди, а потом, зябко поежившись, подошла к зеркалу и приспустила рубашку. В тех местах, куда во сне вошли мечи, темнели пятна крови и наливались два больших синяка.
Леа изумленно присвистнула – ничего себе… Так не бывает!
Следом к ней пришло осознание: сон – не совсем сон, все случилось наяву! За сотни верст отсюда. И даже страну, где убили жрицу, Леа может назвать, потому что каждая ступень расписана знакомыми символами.
О боги, так вот, значит, для чего им нужны рабы!
Необходимо как можно быстрее сообщить о видении отцу и Арзиле… вот только как, если гномы разбрелись по домам и ближайшим общинам, чтобы среди родственников встретить главный праздник года?
А в одиночку из Кенлира не выбраться: если в Бринли царит такой холод, то в горах еще хуже! Придется все-таки дождаться возвращения Р’Омуса.
Девушка вздохнула и тихо позвала:
– Арана! Ты спишь?
– Нет, господин, не получается. – Голос у девушки оставался испуганным.
– Тогда согрей воду, мне надо искупаться.
Леа услышала, как, одеваясь, зашуршала платьем служанка и побежала к выходу.
А потом, на мгновение замерев у самой двери, девушка тихо спросила:
– Господин, вы собираетесь уйти?
– С чего ты взяла, Арана? – Леа повернула к ней удивленное лицо и наткнулась на умоляющий взгляд.
– Возьмите меня с собой! Не оставляйте!
Спасенная ведьмочка походила на смертельно перепуганного зверька, Леа улыбнулась, спеша успокоить:
– Никуда я не денусь до весны. А там посмотрим. Если не передумаешь – заберу. Только дорога будет не из приятных. Не боишься?
– Здесь страшнее, – убежденно сказала Арана и исчезла за дверью.
* * *
Каждый новый день таит в себе еще не случившиеся радости и, увы, неприятности, возникающие, казалось бы, из ниоткуда.
Тиар наслаждался завтраком, не ведая, что несет наступающий день. И даже когда слуга возвестил о том, что у его величества просит срочной аудиенции старшая фрейлина, прекрасная леди Финдхоем, король позволил ей войти, о чем тут же пожалел. Красавица ворвалась в королевские покои с такой мрачной решимостью, что сразу стало понятно: в лице бывшей любовницы к нему явилась именно вот такая нежданная неприятность.
Финдхоем присела в реверансе, умудрившись сделать его вызывающим, и сказала:
– Мой король, я пришла сообщить вам, что принцесса Алба заболела!
Сердитый тон фрейлины прозвучал как обвинение, словно это Тиар был виновен в недуге сестры.
– Что случилось, Финдхоем? Что-то серьезное? Еще вчера Алба выглядела вполне здоровой. – Тиар выжидающе посмотрел на придворную даму.
Принцесса росла на удивление здоровой девочкой, а ее болезни обычно оказывались всего лишь средством добиться своего. У него сестренка пока еще ничего не просила, значит, запрет мог наложить Масген. Вот только на что?
Финдхоем тем временем, поведя точеным плечиком, ответила:
– Недомогание не смертельно и не заразно, если вы это имели в виду, а насчет серьезности… Вам судить. Вот уже как пять дней принцессу каждое утро тошнит, у нее нет аппетита, она перестала переносить даже запах моих духов!
На этом месте красавица прервала гневную речь, потому что Тиар не смог удержаться от короткого смешка:
– Поверь, Финдхоем, не она одна!
Придворная дама тут же напряглась, перейдя на шипение:
– Тебе и правда смешно, Тиар?! Или ты пока не понимаешь, что это за болезнь?! О, да пусть будет всемилостив Трехликий и избавит нашего правителя от мужской слепоты!
– Не забывайся, Финдхоем! – повысил голос его величество.
Придворная дама снова торопливо присела, показывая покорность, что, впрочем, не помешало ей спросить самым сладким голосом:
– Мой король желает знать, что за болезнь у Албы?
– Желает! – снова вздохнул Тиар, понимая, что сейчас придется окончательно распрощаться с хорошим настроением.
– Беременность! – рявкнула фрейлина и замерла в притворном спокойствии, следя за реакцией короля цепким взглядом.
Тиар сидел, оглушенный новостью. Он не мог поверить, что маленькая упрямая сестренка беременна… Да такого просто не может быть! Она постоянно на виду!.. Да она еще в куклы играет, сам на днях видел! Как?!!
Видно, последнюю мысль его величество произнес вслух, потому что Финдхоем, пожав плечами, сказала:
– Я думала, вас больше заинтересует вопрос «кто?».
– Финдхоем, а ты уверена, что Алба действительно… – Тиар замялся, не решаясь произнести фразу до конца.
– Ждет ребенка? – договорила за него фрейлина. – Уверена! Впрочем, вам стоит самому поговорить с принцессой. Она разрыдалась, когда я… деликатно намекнула на сходность симптомов недуга с тем, что часто испытывают женщины, выполняя главное предназначение жизни. Я успокоила принцессу, как могла, оставила на попечение служанки и примчалась сюда. Необходимо разыскать этого негодяя раньше, чем положение несчастной девочки станет заметно! Вы ведь защитите ее?
– Семь шкур спущу с мерзавца! – пообещал Тиар, не замечая, как смялось в руке тонкое серебряное кружево кубка и вино расплескалось по скатерти.
– Только не убивайте его! Раз принцесса решилась на такой шаг, значит, он ей не безразличен! Уж поверьте, такая девушка просто так не прыгнет в постель. Она любит его. Это обычная юношеская горячка, и дело кончится свадьбой.
– А вот это не тебе решать! – поднялся из-за стола Тиар.
* * *
Когда гневный король вырос на пороге апартаментов принцессы, фрейлины, с причитаниями вившиеся вокруг больной девушки, предпочли немедленно исчезнуть. Финдхоем тоже решила не оставаться, тем более что Тиар недвусмысленно указал ей на дверь. Некоторое время правитель молчал, разглядывая лежащую на кровати сестру. Принцесса Алба и впрямь выглядела неважно: под припухшими от слез глазами залегли черные тени, губы были искусаны, волосы – в беспорядке.
Девушка испуганно посмотрела на брата, и он, сдержав рвавшийся наружу гнев, постарался, чтобы голос прозвучал спокойно:
– Это правда, Алба, ты действительно ждешь ребенка?
Девушка, съежившись в комочек под взглядом правителя, кивнула, после чего разразилась слезами. Тиар растерянно сел рядом. Он до последнего мгновения надеялся, что это ошибка и принцесса просто слегка приболела.
– Алба, кто он?
Девушка замотала головой, отказываясь говорить.
– Почему?
Этот вопрос заставил принцессу поднять голову и сквозь рыдания проговорить:
– Он не хочет жениться… Он не любит меня…
– Не любит! – Разъяренный рев Тиара заставил принцессу замолкнуть, слезы сами высохли, и теперь о недавней истерике напоминала только напавшая на девушку икота. – А о чем он думал, когда…
Молодой человек снова вскочил на ноги и, как раненый зверь, заметался по комнате. Внезапно он остановился и спросил:
– Ты будешь счастлива, если гаденыш женится на тебе?
Принцесса перестала икать, села, посмотрела на брата с надеждой и прошептала:
– Да!
– Тогда назови его имя.
– И мне тоже интересно его услышать, – проскрипел старческий голос, и Тиар увидел знакомую серую хламиду избранного брата, шагнувшего навстречу правителю из-за тяжелых полотнищ прикроватного балдахина.
