Глава 7. Столица мира.
Топот копыт прикатился с севера, а вслед за ним явились всадники. В одинаковых шлемах, похожих на луковицы, они мчались, низко пригнувшись к конским шеям.
— Ох, что-то не нравится мне это, — пробурчал Авти, когда всадники, вместо того чтобы миновать шагающих по обочине путников, направились прямо к ним.
— Кто такие? — осведомился старший разъезда тонким клокочущим голосом. Из-под надвинутого на самые брови шлема злобно блестели алые глаза.
— Странники, — ответил шут со всем возможным для себя смирением, — идем в славный город Неорид, дабы поклониться могиле Порядочного Марди…
— Лазутчики, значит, — с непонятной злобой пробормотал холиаст. В его речи не звучало и следа свойственного горцам акцента, она ничем не отличалась от говора обитателей того же Хисти. — А лазутчиков положено учить! За дело, ребята!
— Мы не лазутчики! — выкрикнул Авти, но воины уже слезали с коней.
У Хорста мелькнула мысль вытащить амулет, наверняка тут должны знать, что связываться с «подручным» мага себе дороже, но он тут же устыдился собственного порыва — спасаться с помощью рабской цепи? Ни за что!
— Не вздумай сопротивляться — убьют! — шепнул Авти за мгновение до того, как в нос ему въехал чей-то кулак.
Хорст согнулся от пинка в живот, и тут же что-то твердое ударило в лицо. Он упал на колени, ощущая, как сочится кровь из разбитой брови, а внутри черепа разливается тяжкий гул. Успел свернуться в клубок и прикрыть голову руками. Потом его пинали по спине, но недолго и без особого остервенения.
— Проверьте, что у них в мешках. — Тонкий голос прилетел откуда-то из вышины. Рядом всхлипнул Авти.
Хорст лежал и напряженно размышлял. Раз амулет не подействовал, то избиение входит в планы Витальфа Вестаронского, а значит… значит, его фигуре нет пути на северо-восток…
— Меч тебе ни к чему, увалень, — Хорст ощутил, как кто-то дернул его пояс, затрещала кожа. Он сжался еще сильнее, опасаясь, что остроту отобранного клинка захотят испробовать немедленно.
Но обошлось. Холиастов, судя по звону денег, отвлек найденный в мешке Авти кошель.
— Так, отлично, — в голосе предводителя звучало торжество, — надеюсь, вы все поняли, жалкие приблуды? Нам здесь люди не нужны! Валите к себе, за реку, и радуйтесь, что остались в живых!
Простучали копыта, и только когда все стихло, Хорст рискнул поднять голову. Рядом валялся его мешок, выпотрошенный, как рыба перед жаркой, неподалеку виднелись разбросанные вещи Авти. Избитое тело болело, кровь из рассеченной брови продолжала течь, заливая лицо.
— Почему он назвал нас приблудами? — спросил Хорст, оттирая быстро ссыхающуюся жидкую ткань с ресниц.
— Его предки жили в горах тысячи лет, а наши явились на Полуостров семь веков тому назад, — шут с кряхтением приподнялся. — Говорил я, что не ждет тебя твой маг в Вестароне! А теперь что? Все, все, что нажито непосильным трудом, уперли эти красноглазые, трахни их Хаос!
— Наверное, ты прав, — Хорст встал и принялся собирать вещи. Повертел сапожный молоточек — сколько он не брал его в руки? Месяца два? Неожиданный стыд ожег щеки. — Только от этого как-то не легче…
— Да уж, — шут подобрал дудку, дунул в нее, выдав резкий дребезжащий звук, — давно тебе пора понять, что ты этого мага больше никогда не увидишь.
— Ну нет, — Хорст сам удивился тому упорству, которое прозвучало в его словах, — пусть меня будут лупить каждый день, я найду способ добраться до Вестарона и плюнуть в морду одному тамошнему обитателю!
— Смотри, — Авти сунул дудку в мешок, — коли есть охота биться головой о стену — дело твое.
— Мое, — Хорст решительно кивнул, — и с сегодняшнего дня я больше не буду притворяться твоим учеником. Сколько ты меня кормил? В конце концов я сам могу зарабатывать!
Шут не сказал ничего, только засопел.
Дорога выглядела так, точно ее построили вчера. Или неделю назад. Прямоугольные блоки из серого камня примыкали друг к другу так плотно, что в щели не могла протиснуться даже трава, а лежали настолько ровно, что телега со стоящим на ней полным ведром воды проехала бы, не разлив ни капли.
— Ух ты! — сказал Хорст. — Это кто такое сотворил? Маги, что ли?
— Какие маги? — Авти пренебрежительно хмыкнул. — Им до дорог дела нет. Это построили во времена Первой Империи, еще при Фендаме-Основателе.
Приятели были в пути уже третий день. Вчера шли по обычным лесным дорогам, размокшим от постоянных дождей, а вот сегодня выбрались на широкий мощеный тракт, ведущий с юга на север.
— При том самом, который построил Стену и изгнал тварей Хаоса с Полуострова?
— При нем, — согласился шут, подумал и добавил: — Или его сыне… Но все одно это случилось жутко давно, четыреста лет назад.
Дорога была пустынной и тихой, небо на юге закрывали темные тучи, там грохотало, вспыхивали зарницы.
— Нынешняя империя — жалкий огрызок тогдашней, — пробормотал Авти, глядя на открывшийся по левую руку холм, на вершине которого виднелись какие-то развалины. Судя по раскатившимся в стороны каменным блокам, каждый из которых был размером с телегу, некогда там высилось нечто колоссальное. — Она занимала весь Полуостров. Холиасты тогда сидели в горах, не смея высунуть носа, а «морские люди» еще не вылезли из глубин…
— У нас так и говорят, — налетевший ветер едва не сорвал с Хорста плащ, — век Фендама — счастливое, золотое время, когда поля родили лучше, а редары не грабили любого, оказавшегося в их владениях.
Тучи наползали со стремительностью атакующей конницы. Солнце потонуло в их косматой глубине, над головами приятелей тяжко загрохотало, молния заставила их зажмуриться, и тут же грянул ливень.
— Трахни меня Хаос, если я не отдам все золотые времена за постоялый двор! — прокричал Авти, перекрывая шум падающей воды.
Попытка спрятаться под деревом ни к чему не привела — дождевые струи прошивали крону, как стрелы — холстину. Смекнув, что в любом случае они промокнут насквозь, приятели побрели дальше. Постоялый двор замаячил в тот момент, когда дождь почти закончился, а на юге разверзлась быстро расширяющаяся полоска синего неба.
— Вовремя, нечего сказать, — хлюпая носом, проговорил Авти.
— Лучше поздно, чем никогда, — отозвался Хорст.
Навстречу выскочила мохнатая собака цвета лежалого снега и зашлась в басовитом лае. Шут изловчился, чтобы отвесить псине хорошего пинка, но та ловко увернулась.
— Вот зараза! — выругался Авти.
Двор оказался загроможден телегами. У длинной коновязи, снабженной навесом, хрупали овсом лошади. Парнишка, чистящий одну из них, посмотрел на путников с удивлением.
— Чего уставился? — зло пробурчал шут. — Пялься лучше на конские задницы!
Только зайдя в теплое помещение, Хорст ощутил, насколько долго он пробыл в промозглой сырости. Где-то в глубине тела поселилась неприятная дрожь, а руки и ноги остыли как ледышки.
Хозяин, с торчащими седыми волосами и бородавкой на носу, подозрительно покосился на вошедших бродяг. Хорст его вполне понимал — оба мокрые, точно утки, и со следами недавних побоев на лицах. Мало того, что нагадят, так еще и украдут что-нибудь.
— Чего надо? — спросил он недовольно. — Милостыню не подаем!
— А мы и не просим! — шут надулся, точно заметивший соперника петух. — Я — знаменитый фигляр Авти Болван, а мой приятель — сапожник, так что если у кого…
— У нас и так достаточно весело, слава Владыке-Порядку, — прервал его хозяин, — и сапоги у всех целы! Так что платите вперед или прова…
— Почему? — В новом голосе, прозвучавшем негромко, слышалась такая властность, что хозяин немедленно заткнулся, а нос его побагровел. — У меня сапог прохудился. Эй, сапожник, сколько возьмешь за работу?
— Нужно посмотреть, господин, — ответил Хорст, вглядываясь в человека, сидящего за одним из столов. Его могучую фигуру обтягивал кафтан из черного с золотом бархата, а необъятную талию силился обвить красный широкий кушак.
Судя по всему, в разговор вступил купец, причем из очень богатых. На этот занюханный постоялый двор его занесло разве что из-за дождя.
— Иди и смотри, — купец поманил пальцем, и один из сидящих за соседним столом людей в одежде слуги юркнул под стол, — сейчас его снимут. А ты, паяц, повесели меня… Понравится — награжу, нет — прикажу выпороть…
— Как будет угодно господину, — кивнул Авти.
В руках Хорста, усевшегося на лавку рядом с купцом, оказался высокий сапог из хорошо выделанной кожи, украшенный рядом металлических пуговиц и подбитый ягнячьим мехом. Подошва у носа чуть отодралась, образовав небольшую дырочку.
— Пустяковая работа, господин, — сказал Хорст, — стоит не больше малой сотни…
Так в империи называли серебряную монету стоимостью в одну тридцатую большой золотой сотни.
— Валяй, — велел купец.
Хорст вытащил из мешка дратву и иголку. К его удивлению, купец наблюдал за кривлянием Авти краем глаза, зато пристально следил за тем, как сапожник управляется с его обувью.
— Ловко, — сказал он, когда от дырки осталось лишь воспоминание, и в руку Хорсту шлепнулись два серебряных шестигранника, — честно заработал! Ты, судя по говору, северянин? Откуда и куда идете?
— Да я из Вестарона, — помедлив, отозвался Хорст. Интерес купца слегка настораживал. Хотя заказчики любили поболтать. — Идем из Хисти в Стагорн.
— И что там в предгорьях? И дальше к северу?
Рассказывать о том, как именно они добрались от северных земель до Хисти, Хорсту не хотелось. Поэтому пришлось врать, что они прошли через земли государства Таол, где оказались избиты и ограблены (а вот уж это было правдой) борцами за чистоту крови.
— Слышал я, что они людей со своих земель изгоняют, — пробурчал купец мрачно, — ох, дождутся очередной резни!
— А что в Стагорне? — осмелился спросить Хорст.
— Все как обычно, — купец отхлебнул из кружки, — император, да пошлет Вседержитель-Порядок ему долгих лет жизни, здоров… Вернулся корабль с родины фреалсинни, второй, какой они к себе пустили…
Фреалсинни, именуемые за глаза «зелеными дылдами», явились из-за простирающейся на запад необозримой водной глади двести лет назад и с тех пор регулярно наведывались в западные порты Полуострова, привозя странные и дорогие товары. Но людей к себе долго не подпускали. Хорст о них только слышал, но никогда не видел — восточнее дельты Биронта огромные, снабженные тремя мачтами и выкрашенные в бирюзовый цвет суда фреалсинни не появлялись никогда.
Но следующая же фраза собеседника заставила Хорста забыть о нелюдях.
— Еще забавно — дом одного из магов провалился! Ночью шум, грохот — а утром только яма осталась, здоровущая, в несколько размахов глубиной…
— Одного из? Их что, в Стагорне много?
— Не зря наш город именуют столицей мира! — Купец гордо распрямился. — Стагорн — величайший город, в нем есть все, что только можно представить! И магов больше всего, пятеро осталось… или четверо? Много, в любом случае!
Хорст сидел, как громом пораженный. И как он до сих пор не догадался: если только маг может снять с него зависимость от Витальфа Вестаронского, то почему бы не поручить кому-нибудь из них сделать это? Чтобы найти такого, не придется тащиться за сотни ходов в Вестарон. Достаточно лишь добраться до Стагорна, где магов — страшно представить — пятеро! Уж кто-нибудь из них не откажется помочь!
Сухой треск и плеск ознаменовали гибель очередного кувшина и окончание выступления Авти.
— Ха-ха, — сказал купец, и свита поддержала его несмелым смехом, — свою сотню ты отработал, паяц, так что забирай приятеля.
Шут ловко поймал на лету брошенную монету, изогнулся в поклоне.
Дорога взбежала на холм, и сразу за ним лес отодвинулся, уполз в стороны, точно устыдившись открывшегося зрелища. Впереди простирались желтые от созревшей пшеницы поля, а за ними на нескольких холмах возвышался окруженный стеной город.
Точнее — Город.
Хорст прежде и представить не мог, что столько домов могут уместиться рядом! Он невольно замер в восхищении, пытаясь охватить взглядом столицу, из которой некогда правили всем Полуостровом.
До Стагорна оставалось еще идти и идти, но даже с такого расстояния было видно, насколько он велик. Дома казались маленькими серыми кубиками, которые рассыпали на склонах холмов. На вершине одного из них высились стены крепости, к блекло-голубому небу возносились сотни дымных столбов.
На том пространстве, которое занимал Стагорн, поместилось бы несколько Линоранов или Вестаронов.
— Что, потрясен? — хмыкнул Авти. — Я, когда первый раз его увидел, едва с лошади от удивления не свалился. Правда, мальчишкой тогда еще был…
Шут поспешно замолк, точно сболтнул лишнего. Но Хорст даже не обратил внимания на то, что первый раз за время путешествия услышал из уст приятеля воспоминание о его детстве. Все существо молодого сапожника поглотил немой восторг.
С юга к городским стенам примыкала довольно широкая река, видно было ее устье, причалы, стоящие около них корабли. Дальше к горизонту простиралось зеленовато-голубое сливающееся с небом море.
— Пойдем, — Авти дернул товарища за рукав, — или так и будешь тут стоять, как статуя Порядочной Девы Будвы? Вблизи Стагорн выглядит гораздо менее привлекательно, чем издали!
— Идем, да, — Хорст потряс головой, прогоняя оцепенение.
Чем ближе подходили к городу, тем теснее становилось на дороге. Ползли телеги, нагруженные мешками и бочками, скакали верховые, расчищая дорогу при помощи ругани и плетей, шагали пешие странники. Иные ехали и вовсе на странных животных, серых и невысоких, с ушами, как у зайцев. Когда одного такого зверя толкнули, тот разразился гневным ревом, какого устрашился бы и бык.
Из-под ног, копыт и колес взвивалась пыль, сливаясь в тускло-желтое марево. Солнце просвечивало через него с трудом, а при каждом вдохе что-то хрустело на зубах.
— В воротах намучаемся, — помрачнел Авти, — народу вон сколько…
Надвратная башня нависла над сгрудившимися людьми, словно рукотворная скала, способная при падении похоронить немаленькое селение. Люди у ее подножия казались муравьями, блестели на солнце округлые головы-шлемы, наконечники копий выглядели ядовитыми жалами, а кольчуги — панцирями.
Стражников было много, и бегали они так же шустро, как и обитатели муравейника, но выстроившаяся к воротам громадная очередь двигалась едва-едва. Слишком много было желающих попасть в великий город, столетия назад прозванный столицей мира.
Очередь потела и злилась, над ней колыхалось облако, состоящее из вони и ругательств.
— Развлек бы народ, что ли, — предложил Хорст, — а то от безделья скоро драться начнут…
— Это мысль! — сказал Авти, и вскоре его дребезжащий голос разносился среди толпы, перемежаясь визгом шутовской дудки.
Вернулся довольный, хоть и со свежим синяком на скуле.
— Ну как? — поддел Хорст.
— С переменным успехом. — Авти осклабился и разжал кулак. На ладони блеснули монеты.
— Ладно хоть не с переменной неудачей!
С заработанными деньгами тут же пришлось расстаться. Въездные пошлины оказались высоки. Если нищий и мог пробраться в пределы Стагорна, то не через ворота. Едва приятели оказались внутри города, как с улицы, ведущей к центру, раздались громкие крики:
— Дорогу! Дорогу!
Толпа с шумом и гамом ринулась в стороны, и стали видны всадники в одинаковых ало-золотых кафтанах. Они без жалости хлестали плетьми всех подряд, подгоняя медлительных или непонятливых.
— Никак, сам император едет, — сказал Авти, прижатый к стене дома.
Хорст ничего не ответил. Ему наступили на ногу, и он испытывал сильное желание двинуть обидчику локтем.
— Дорогу! Дорогу! — Всадники с плетьми, вопя, проехали мимо. За ними показались конные воины с копьями. Солнце, отражаясь от золоченых доспехов, слепило глаза, реяли по ветру алые перья на шлемах, а на круглых щитах скалили зубы львиные морды.
— Львиная Сотня, — промолвил кто-то с подобострастным придыханием, — гвардия!
Посреди воинов ехал император. Маленький и лысоватый, он выглядел до боли обыденно, и если бы не пурпурный плащ, спадающий с плеч, и не тонкий золотой обруч вокруг головы, Хорст никогда бы не подумал, что перед ним владыка (пусть даже номинальный) всего Полуострова. На гладко выбритом личике правителя застыло скучающее выражение.
Толпа глядела на своего повелителя молча, никто не кричал, на многих лицах застыло презрение. За те дни, которые они шли по землям империи, Хорст понял, что обитателя замка, высящегося над Стагорном, тут не любят, считают алчным кровососом, пляшущим под дудку магов. По деревням болтали, что император не посещает храм и тайком предается мерзостным утехам…
За властителем города тащилась свита — несколько десятков слуг, придворные редары в цветастых одеяниях. Проехал отряд лучников в зеленом, а завершали процессию опять воины из Львиной Сотни.
Хорст подумал, что любой из этих плечистых молодцев смотрелся бы на месте императора куда лучше.
Дорога освободилась, горожане и приехавшие издалека, задержанные проездом императора, двинулись дальше.
— Уф, — пропыхтел Авти, отлипая от стены, — отвык я от такой толчеи…
— Такое впечатление, что сюда собрались люди со всего Полуострова, — покачал головой Хорст.
— И не только люди! — Авти проводил взглядом холиаста с мечом на боку, явно наемника. Рукоять в знак мирных намерений притягивали к ножнам «ремешки дружбы». — Недаром говорят, что все дороги ведут в Стагорн!
— Похоже, что это правда. Куда пойдем?
— Мне надо получить в магистрате разрешение на работу, — Авти помрачнел, — без этого тут никак. Шута без листа пергамента с печатью города никто не пустит в таверну! А ты пока прогуляйся, город посмотри.
— Да, надо бы. — На самом деле Хорст вынашивал другие планы, но он не собирался посвящать в них своего приятеля.
— Значит, нам в разные стороны. Договоримся так, — Авти пошевелил бровями, что-то вспоминая, — встречаемся на Скотской площади сразу после заката. Там, в центре, колодец, вот у него.
— Договорились.
Авти подмигнул и растворился в толпе. Хорст развернулся и зашагал в противоположную сторону, туда, откуда приехал император. Город поглотил забравшегося в него чужака, даже не заметив этого.
Улица петляла самым причудливым образом, то опускаясь в ложбину, то карабкаясь по склону одного из холмов, на которых был воздвигнут Стагорн. Хорст миновал небольшую речушку, больше напоминающую сточную канаву и, ориентируясь на шум, похожий на гул прибрежных морских волн, вышел к исполинскому рынку.
Если бы он слонялся тут безо всякой цели, то не преминул бы пройти между рядами палаток, поглазеть на диковины, каких никогда не видел в родных местах. Но Хорст бродил по Стагорну не просто так.
Ему был нужен маг, а тот вряд ли бы поселился рядом с вонючими и шумными торговыми рядами. Хорст решительно повернул в сторону. Несколько раз он порывался обратиться с вопросом к прохожим, но всякий раз останавливал себя — откуда простому горожанину знать, где живут волшебники? Да и неизвестно, как тут относятся к чародейству? Вдруг рискнувшего обратиться к магу ждет петля или костер?
Проходя мимо угрюмого, построенного из необычайно темного камня храма, осенил себя знаком Куба и в голове неожиданно всплыли слова благородного ре Стака: «Рано или поздно ты тоже научишься чувствовать тех, кто связан с магией…»
Значит ли это, что он научится чувствовать и самих магов?
Мысль эта так поразила Хорста, что он замер на месте, и тут же на него кто-то налетел, едва не сбив с ног.
— Разрази тебя Хаос, парень! — прорычал над плечом чей-то голос— Ты что, чокнутый?
Хорст обернулся и обнаружил рядом высокого мужика в забрызганном кровью фартуке. Красное лицо мясника, похожее на загорелую тыкву, выражало что угодно, но только не дружелюбие.
— Да, причем давно, — сказал Хорст, гадливо улыбаясь.
Мужик побелел и отскочил в сторону.
— Понаехали тут всякие, — пробормотал он, — весь город заполонили…
Хорст отвернулся от него и двинулся дальше. Вскоре нашел то, что искал, — укромный уголок, где не было шумной толпы, никто не орал и не спешил, не распихивал встречных.
Такое место в Стагорне могло быть только на кладбище.
Как и живым, мертвым в имперской столице было до ужаса тесно. Кубические надгробья с высеченными именами и датами стояли вплотную друг к другу и между ними приходилось протискиваться.
Глыба из черного мрамора высотой по грудь, установленная, судя по датам, еще во времена Второй Империи, могла соседствовать с кубом из обыкновенного песчаника, надпись на котором, несмотря на то что ей не было и десятка лет, начала крошиться.
Легат времен древних императоров покоился рядом с горшечником.
Смерть уравняла всех.
— Помоги мне, Владыка-Порядок, — пробормотал Хорст и зажмурился. Он не знал, что именно нужно делать, даже примерно не представлял, просто изо всех сил пожелал узнать, где обитает ближайший маг!
Мелькнула мысль, что он занимается ерундой, что лучше бы…
Амулет на груди дернулся, как живой, и отклонился в левую сторону. Хорст повернулся и ощутил, как рысья голова из серебра чуть приподнялась, натягивая ткань рубахи и указывая… куда?
Он открыл глаза и стал потихоньку протискиваться между надгробий. Сырая грязь чавкала под ногами, издали на странного человека неодобрительно смотрели вороны, считающие кладбище своей вотчиной.
Ряды вырастающих из земли каменных кубов закончились, Хорст вышел на извилистую и узкую, как ум сборщика податей, улицу. Дома в несколько этажей нависали над головой, закрывая небо. В воняющем фекалиями полумраке сновали крысы.
Закончилась улица на небольшой круглой площади. Амулет дернулся влево, и Хорст пошел в том направлении. Долго петлял по каким-то переулкам и вскоре совершенно запутался.
А потом, у дверей самого обычного дома, амулет бессильно повис, вновь превратившись в мертвую побрякушку.
Хорст замер в нерешительности, разглядывая мощную дверь из дубовых досок, молоток на цепочке, обшарпанные стены и узкие, забранные решетками окна. Вот так взять и постучать?
Он взял молоток, удивился холодности его рукояти и постучал.
Звук получился глухим, словно дверь в толщину достигала размаха. За ней послышались шаги, потом грохот отодвигаемого запора.
— Чем могу служить? — На пороге появился круглолицый молодой человек. Светлые волосы легкомысленно курчавились, а улыбка прямо-таки источала обаяние.
— Мне нужен маг, — спешно выдавил Хорст, ощущая, как его решимость тает, словно масло на горячей сковороде.
Взгляд юноши стал тяжелым, зеленые глаза заледенели. Хорст ощутил, как нечто незримое прижимает его к земле, вдавливает в истоптанную тысячами ног мостовую. Он хотел крикнуть, но оказался не в силах пошевелиться.
— Тебе — маг? — Молодой человек хохотнул, как гавкнул. — Ну, насмешил. Ладно, заходи. Только учти, если твой хозяин приказал убить меня, то он просто отправил ненужную фигуру на смерть.
Тяжесть отпустила, онемение прошло.
— Он мне ничего не приказывал, — стал оправдываться Хорст и переступил через порог.
В доме было холодно, как в пещере, и резко пахло какими-то травами. Бывший сапожник вслед за хозяином поднялся на второй этаж. В просторной комнате, где они оказались, вдоль стен теснились сундуки, а середину помещения занимал совершенно круглый стол из темного дерева.
Стулья казались рядом с ним чересчур маленькими, точно цыплята вокруг наседки.
— Садись, — велел маг, отодвигая один из них, — и выкладывай… Что велел передать твой хозяин?
Хорст все никак не мог поверить, что перед ним и да самом деле маг — больно уж молодо тот выглядел. Но самозванцы, осмелившиеся претендовать на владение чародейством, жили недолго и умирали мучительно — это знал каждый. Поэтому выдавать себя за мага стал бы только сумасшедший.
Зеленоглазый на безумца никак не походил.
— Ничего не велел, — ответил Хорст, — я сам пришел!
— Сам? — На лице хозяина дома появилось недоумение, на лбу словно из ниоткуда возникла сеточка морщин. — И зачем?
— Я хочу избавиться от этого. — Хорст вытащил из-за ворота серебряный амулет. Тот на мгновение стал горячим, но под ледяным взглядом мага остыл, став простым куском металла.
— Зачем?
— Мне… надо…
Маг с непроницаемым лицом слушал сбивчивую речь Хорста, и глаза его загадочно поблескивали.
— Надо же, — сказал он, когда молодой сапожник умолк, — сколько лет живу, а такой фигуры не видел. Свободы ему подавай? И что ты будешь с ней делать?
— Это я уж сам решу! — Хорст гордо вздернул подбородок.
Маг вновь издал отрывистый и резкий хохот, похожий на лай, зачем-то сунул руку под стол.
— Смотри, — проговорил он, выкладывая на столешницу точное подобие того знака, что носил Хорст, только на этом скалил зубы волк, — понимаешь, что это?
— Ваш символ.
— Точно, — маг кивнул и на мгновение показался Хорсту чудовищно старым. Русые волосы стали седыми, румянец на щеках сменился серостью. Живыми на лице оставались только лучащиеся золотом глаза, — и единственное, что я могу для тебя сделать, — заменить одну цепь на другую. Вместо Витальфа Вестаронского ты будешь служить Нисти Стагорнскому. Ты этого хочешь?
— Нет, — Хорст растерянно заморгал. — А почему?..
— А потому, что разорвать нити, связывающие мага и его фигуру, может только сам маг, — в голосе хозяина дома прорезалась вековая тоска, — или смерть… Другой колдун, каким бы могуществом он ни обладал, не сделает ничего!
— Да? — Хорст сглотнул. Надежда, посетившая его, оказалась безжалостно растоптана.
— Да, — Нисти кивнул и убрал амулет, — и не ходи к другим магам в Стагорне. Твое счастье, что мы с Витальфом не враждуем. Если бы ты сунулся в дом к другому волшебнику, там тебя ожидала бы свобода, — он помолчал, — та самая, которую дарит смерть! А теперь проваливай!
Хорст поднялся и, ощущая, как дрожат ноги, заковылял вниз по лестнице.
— Прощай, — сказал Нисти Стагорнский, открывая дверь. — И попробуй смириться. Есть участь еще более худшая, чем быть фигурой на игровой доске.
Очутившись на улице, Хорст побрел куда-то в сторону. В голове было пусто, как в улье после медвежьего нашествия, в руках и ногах, несмотря на пригревающее солнышко, поселился странный холод.
С трудом доковылял до входа в ближайшую таверну, опустился на свободное место.
— Что угодно господину?
— Выпить, и желательно не пива…
— О, обождите мгновение!
В кружке, оказавшейся перед ним, судя по запаху, плескался крепкий самогон. Хорст опрокинул ее одним махом и застыл с широко раскрытым ртом — горло обожгло, в желудок провалился огненный ком.
Но когда дыхание вернулась, Хорст ощутил, что начинает оттаивать.
— Ох, хорошо, — сказал Авти, опуская кружку на стол.
— Неплохо, — подтвердил Хорст. В животе у него плескалась почти мера пенистого напитка, и жизнь казалась не самой мерзкой штукой.
— Здорово вчера гульнули. — Авти поковырялся в бороде, вытащил оттуда вошь и с хрустом раздавил. — Хоть и не без последствий!
Прошлым вечером шут затащил приятеля в дом к веселым девицам. Хорст поначалу отнекивался, а потом сдался, и сейчас ничуть не жалел об этом, даже учитывая то, что карманы в результате этого визита изрядно опустели.
— После Стагорна любой город кажется маленьким, — философски изрек Авти, с надеждой заглядывая в пустую кружку, — а после местных женщин все прочие — пресными, как старые лепешки.
Таверна, где сидели приятели, вместила бы не одну сотню человек, но тут все равно было тесно. В просторном зале пили, ели, ругались и заключали сделки люди со всех краев Полуострова, земляки Хорста в кафтанах, южане в длинных просторных одеяниях, местные купцы, одетые роскошнее, чем иные князья.
В одиночестве сидел фреалсинни. На узкие плечи падала грива рыжих с прозеленью волос, а фигуру полностью скрывала похожая на балахон служителя одежда. Из-под нее виднелись только руки, длинные и хрупкие, с тонкими подвижными пальцами. В полумраке лицо нелюдя казалось изжелта-зеленым.
— Так, может быть, останемся тут? — предложил Хорст. — А то за этот год я набродился на много лет вперед. Наверняка в Стагорне найдется сапожная мастерская, где свободно место подмастерья…
Про вчерашний поход к магу Хорст помалкивал. Решил, что незачем об этом распространяться.
— Хм, — Авти почесал щеку, — думаю, что найдется. А идея твоя не так плоха, до осени осталась неделя, а там и зима — не лучшее время для странствий. Можно остаться и тут.
— Только жить на постоялом дворе дорого, — вздохнул Хорст, — я если найду место, то с кровом. А вот ты как выкрутишься?
— Я поищу комнату, — шут неопределенно мотнул головой, — где подешевле, ближе к порту. Тут, в столице мира, есть все, надо только как следует посмотреть!
— Это верно, — Хорст поднял кружку, убедился, что в ней что-то булькает, и поднес к губам. Авти, уже выхлебавший свою долю, поглядел на приятеля с завистью.
Улица была не шире телеги, а вдобавок на ней воняло рыбой.
— И ты хочешь тут жить? — поинтересовался Хорст, только сегодня нашедший место в сапожной мастерской. К счастью, та располагалась на улице Медников, и дышалось там намного легче.
— Зато всего лишь малая сотня в неделю! — гордо сообщил Авти. — А к запаху скоро привыкаешь…
Хорст порывался ответить, что привыкнуть к такому просто невозможно, но тут со стороны моря донесся мощный тягучий звон, разом заглушивший все городские звуки.
Бомм! Бомм! Бомм! — ревел тяжелый колокол, и голос его вселял тревогу.
— Это еще что такое? — удивился Хорст.
— Колокол на сторожевой башне в порту, — ответил шут, сердито морща лоб, — он звонит, когда с моря нападают враги!
— И кто мог напасть? — спросил Хорст и похолодел от собственной догадки.
Единственный враг, который мог всерьез угрожать столице империи, не относился к человеческой расе. «Морским людям» было все равно, что перед ними — захолустный поселок или колоссальный город. В любом случае они выходили из воды и убивали. Трупы уволакивали с собой. Болтали, что на съедение, но точно никто не знал.
— Бежим! — рявкнул Авти. — Подальше отсюда!
Для огромного Стагорна одного порта было мало. Один располагался в устье реки Ремза, к югу от стен и мог не бояться нападения «морских людей». Уроженцы соленых хлябей, они терпеть не могли пресную воду.
Второй, в окрестностях которого шут нашел комнату, располагался на северо-западной оконечности города, в довольно просторной бухте, над которой господствовал холм с императорским замком. С моря его ограждала стена, такая же, как в Линоране или Эрнитоне, но сейчас, судя по истошному звону, она уже была проломлена.
— Бежим! — поддержал спутника Хорст, и они ринулись назад.
Улица круто поднималась в гору, под ногами скользил всякий мусор, на бегущих с рычанием кидались собаки. Вокруг, истошно вопя, метались перепуганные горожане.
Когда колокол смолк, стало ясно, что крики доносятся со всех сторон. Сквозь них прорезался равномерный, быстро приближающийся звон.
— Трахни меня Хаос! — пропыхтел Авти. — Легионеры!
Дорога к отступлению неожиданно оказалась отрезана. Прямо на приятелей надвигалась сплошная стена щитов. Виднелись мрачные лица, блестели наконечники копий.
— Всем сохранять спокойствие! — надрывался за спинами пехотинцев какой-то толстяк на черной лошади. — Всякий, кто будет распространять панику, окажется в темнице!
Вопящая и орущая улица на мгновение замерла, а потом гомон разразился с новой силой.
— Я сейчас оглохну! — сказал Хорст, прижимаясь к стене, чтобы пропустить легионеров. Те бежали мимо, ряд за рядом, одинаковые, как шишки на елке.
— А я уже оглох, — пожаловался Авти.
Хорст прижимал руку к боку и пытался отдышаться. После бешеной пробежки выколачивало ребра, предательски дрожали ноги. Счастье, что бежать больше не надо — между ними и грозным врагом выросла стена из легионеров. Сейчас они доберутся до порта и сбросят налетчиков в море…
В переулке напротив что-то зазвенело, раздался взвизг и торжествующий рев. Хорст не успел понять, что происходит, а из переулка вразвалку выбралась коренастая, покрытая грязно-зеленой чешуей фигура, отдаленно напоминающая человеческую.
Когтистая перепончатая лапа сжимала блестящий, отливающий желтизной меч.
Хорст замер, впившись взором в круглые рыбьи глаза. «Морской человек» открыл рот, показав мелкие зубы, из вертикальных щелей на его шее вырвался неприятный всхлип. Он занес клинок для удара.
Авти резко взмахнул рукой, потом второй. Во лбу чудовища одна за другой выросли рукояти двух кинжалов. Глаза «морского человека» погасли, он сделал шаг и тяжело рухнул, стукнуло выпавшее из лапы оружие.
Хорст конвульсивно сглотнул и внезапно обнаружил, что совсем не испытывает страха, только удивление.
— Что застыл? — прикрикнул Авти, вытаскивая из тела кинжалы и брезгливо осматривая лезвия, покрытые желтой слизью. — Меч подбери!
— Кость, — только и сумел произнести ошарашенный Хорст, поднимая с мостовой удивительно легкий клинок.
— А ты чего ждал? — Шут выглядел собранным и серьезным, дурашливые манеры исчезли, точно их и не было. — Дерево под водой гниет, железо ржавеет, а воевать-то надо? Помнишь, чему я тебя учил?
— Ага, — кивнул Хорст. Последний урок ему преподали еще до прихода в Хисти, но рука помнила нужную хватку.
— Сегодня, похоже, выяснится, насколько хороша твоя память, — Авти обтер, лезвия и отбросил тряпку. — Безопаснее сейчас там, где легионеры! Так что вперед!
И они побежали в ту сторону, откуда доносились крики и лязг оружия.
