ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИСХОД

Отставив опустевшее блюдо, Аммат вытер губы ладонью и произнес, обращаясь к Ние:

– Благодарю за стол, хозяйка. Ты достойная хранительница очага.

Кроме них за общим столом сидели Хорруг, Аррелий и Минессис.

– Твоей похвалы достойна не только я, – с улыбкой заметила Ния.

– Вот именно, – ревниво подтвердила Минессис.

Аррелий расхохотался.

– Да ты больше мешала ей!

– Какие же вы все-таки дикари, – оскорбленно сказала Минессис.

– Почему ты все время называешь нас дикарями?! – неожиданно возмутилась Ния.

– Не принимай это на свой счет, – миролюбиво ответила ногарка. – Я говорю не о тебе, а об этих мужланах.

– Один из этих мужланов сохранил мне жизнь и вернул свободу, а другой мой брат, – заметила Ния.

– Не обижайся, но разве я не права? – не унималась ногарка. – Вы живете в дикости. Разве это жилище подобает человеку? Хлев какой-то. А ваши манеры…

– А разве в Хоруме все жили во дворцах? – спросила Ния. – Ты когда-нибудь бывала в домах тех, кто кормил тебя и других правителей города? Что касается манер, твои ногары пресмыкаются и лебезят перед теми, кто стоит выше них и сильнее, но безжалостно истязают тех, кто оказывается в их власти. Особенно хорошо это знают женщины, побывавшие в ногарском рабстве. Может, мы и дикари, но у нас нет рабов.

Сказав это, Ния поднялась из-за стола и покинула дом. Аррелий схватил кинжал и всадил его в поверхность стола – Минессис едва успела отдернуть руку.

– Не лучше ли тебе прикусить свой язык, благородная ногарская госпожа? – свирепо прорычал Аррелий.

– Действительно, иногда тебе стоит помолчать, – произнес молчавший до сих пор Хорруг.

– Я чего-то не знаю? – осторожно спросила Минессис.

– Моя сестра была рабыней при одном из ногарских легионов, и ваша солдатня развлекалась с ней, как хотела, – угрюмо произнес Аррелий. – Запомни, я не люблю, когда моей сестре напоминают об этом. В следующий раз вырежу тебе сердце, и это не пустая угроза.

Минессис побледнела.

– Я запомню, – пообещала она.

В ее голосе не слышалось испуга, чего можно было ожидать, да и бледность вряд ли была вызвана угрозой Аррелия. Несмотря на заносчивость, ногарке все же не было чуждо сострадание к чужой боли. Поднявшись из-за стола, она вышла из дома вслед за Нией.

– Ты воспринимаешь то, что произошло с твоей сестрой, более болезненно, чем она сама, – заметил Аррелию Аммат. – Ния сильная женщина, она давно уже справилась с тем, что ей пришлось пережить. Не стоит и тебе терзать себя сверх меры.

– Может быть, ты и прав, – с тяжелым вздохом ответил арамей. – Но я никогда не забуду, что не смог уберечь свою сестру, не защитил честь семьи.

– Прошлое нам неподвластно, – заметил дромид. – Изменить можно только будущее. Если будешь постоянно оглядываться назад, не заметишь того, что впереди.

Аррелий усмехнулся.

– И откуда ты все знаешь, парень?

Аммат рассмеялся.

– Всего не может знать никто, даже я, скромный служитель богов. А твои женщины помирятся. У Минессис несносный характер, но, должен признать, тебе с ней повезло.

Аррелий развел руками.

– Ну, раз ты так говоришь…

Оба расхохотались.

Снаружи послышался стук копыт и конское фырканье.

– Эй, есть кто в доме?! – крикнул кто-то.

– Зайди и посмотри сам! – рявкнул в ответ Аррелий.

В дверь всунулась бородатая физиономия.

– Мир вам! – приветствовал всех бородач. – Кто из вас Аррелий?

– Это я, – ответил хозяин дома. – Можешь зайти в мой дом целиком.

Бородатый рассмеялся и вошел внутрь, захлопнув за собой дверь.

– Кто ты такой и чего ради притащился на ночь глядя? – поинтересовался Аррелий.

– Мое имя Кеноний, я из рода Ранниев. Жена нашего князя рожает.

– При чем здесь я? – усмехнулся Аррелий. – Не знаю, что сказала жена вашего князя, но уверен, что отец ее ребенка не я.

Кеноний усмехнулся в ответ.

– Вижу, ты очень веселый человек. В другое время охотно посмеялся бы с тобой, но сейчас не до того. Жена князя не может разродиться. Повитухи ничем не могут ей помочь. Мы слышали, что в твоем доме живет чужеземный жрец, знающий толк в знахарстве…

– Больше не надо слов, – прервал гонца дромид. – Я Аммат, жрец Дромидиона. Я все понял. В путь.

Оба вышли из дома, вскоре послышался удаляющийся стук копыт.

– Пойду посмотрю, как бы там наши женщины не передрались, – пробормотал Аррелий, направляясь к выходу.

– Скорее уж одна из них подерется с тобой, чем с другой, – с усмешкой заметил Хорруг.

Аррелий рассмеялся и вышел за порог. Вскоре в дом вернулась Ния и принялась собирать посуду со стола. Хорруг молча сидел за столом, наблюдая за женщиной.

– Ты никогда не говорил, почему покинул родину, – неожиданно произнесла Ния, поймав на себе его пристальный взгляд.

– Я бежал, – просто ответил Хорруг с обычной мрачностью.

– Почему? – снова спросила Ния.

На этот раз Хорруг ответил не сразу. Тяжело вздохнув, он немного помолчал и наконец произнес:

– Потому, что боялся. Боялся того, что совершил. Боялся за свою жизнь. В своем страхе я забыл о тех, кто был близок мне, кому я был дорог. Пока я скрывался в чужих краях, моя мать погибла в океане, пытаясь добыть себе пропитание, того, кто заменил мне отца, уничтожили, моего учителя убили.

Ния ахнула и прикрыла рот ладошкой.

– Но почему? Что ты сделал?

– Я убил человека, – глухо ответил Хорруг.

Он смотрел Ние прямо в глаза, что, по всей видимости, давалось ему нелегко, отчего взгляд становился еще более жестким.

– Это был первый человек, павший от моей руки. С тех пор я уложил многих, лица погибших стираются из памяти с их последним вздохом, а его я помню до сих пор. Я убил его ни за что. Он не был моим врагом, я даже толком не знал его. Он напал на меня с кинжалом за то, что я изнасиловал его сестру. Их отец был верховным вождем кадангов.

Ния побледнела еще больше и опустилась на скамью, словно силы разом оставили ее.

– Оказывается, я многого не знала о тебе, – прошептала она.

– Хочешь узнать, что было дальше, или этого уже достаточно? – с мрачной усмешкой поинтересовался Хорруг.

– Ты очень мстителен, – тихо заметила Ния. – Ты не умеешь прощать даже в мелочах. Уверена, ты сполна отплатил за гибель своих близких. Ведь так?

Хорруг кивнул.

– Так. В ту ночь, когда я перебил разбойников, пленивших тебя, я направился в родные края. Узнав, что стало с моими близкими, я выковал вот этот клинок, – Хорруг кивнул на стену, где висел в ножнах его меч, – вошел в замок верховного вождя и заколол его прямо за обеденным столом. После этого я уехал и больше не вернусь в земли кадангов никогда. Но уже не из страха, просто незачем.

Хорруг замолчал, сжав кулаки и склонив голову к столу. Ния осторожно коснулась его руки.

– Страх по-прежнему терзает тебя, – все так же тихо произнесла женщина. – Ты боишься показаться слабым и заглушаешь свой страх жестокостью. Наверное, это помогает тебе выжить. Мужчины постоянно вынуждены доказывать свое превосходство силой, но ты превзошел всех. Аррелий рассказал мне о твоем поединке с Тотом и о том, ради чего вы пришли в его храм. Никто другой не способен на подобное безумство.

Хорруг взял в свою мозолистую ладонь тонкие пальцы Нии, поднес ее руку к своей щеке.

– Тебя стоит пожалеть, – прошептала Ния. – Ты очень несчастен.

Хорруг грустно усмехнулся.

– Попробуй сделать меня счастливее.

Ния покачала головой и печально ответила:

– К сожалению, это не в моей власти.

Высвободив свою руку из пальцев Хорруга, Ния продолжила убирать со стола.

– А я? – неожиданно спросил Хорруг – Как, по-твоему, я могу сделать тебя счастливее?

Ния улыбнулась.

– Ты уже это сделал.

Удивленный ее ответом, Хорруг надолго замолчал. Вскоре Ния вновь подошла к нему сзади и, положив ладонь на плечо, сказала:

– Твоя постель готова, ты можешь отдыхать.

– Как же ты добра, – с обычной мрачностью произнес Хорруг. – Готова заботиться обо всех нас каждую минуту. Да встречи с тобой я даже не подозревал, что такие женщины существуют.

Он тяжело вздохнул и закусил губу, словно испытал боль.

– Просто ты встречал не тех женщин, – мягко ответила Ния. – Или сам не хотел их замечать, не хотел подпускать к себе. Но все еще впереди, все может измениться.

– То, что ждет впереди, страшит меня больше того, что уже осталось позади, – сказал Хорруг, снова тяжело вздохнув. – Где Аррелий? Уже стемнело.

– Он помирился с Минессис, потом они снова поругались и снова помирились, – Ния рассмеялась. – Сейчас они ушли в лес и, думаю, до утра не вернутся. Ночь сегодня сухая и теплая. Ты знаешь, я заметила, даже когда они ругаются, глаза Аррелия светятся от восторга. Да и Минессис, похоже, без ума от него. Мне кажется, Аррелий действительно нашел свою женщину, ту, которая предназначена ему судьбой. Я очень рада за брата.

– А за меня? – спросил Хорруг, накрыв ладонью ладонь Нии, лежавшую у него на плече.

– О чем ты? – насторожилась Ния.

– По-твоему, я еще не встретил ту самую женщину?

Ния сделала попытку отступить назад, но Хорруг удержал ее за руку. Он поднялся и повернулся к женщине лицом, по-прежнему держа ее руку в своей ладони.

– С самой зимы мы живем под одной крышей, а ты по-прежнему сторонишься меня, – произнес Хорруг, глядя Ние в глаза. – Все в твоем племени считают, что мы с тобой делим одно ложе, но только мы и твой брат знаем, что это не так. Лишь однажды мне довелось почувствовать твое тепло, когда ты отогревала меня, замерзшего до беспамятства, своим телом. Это были какие-то ничтожные мгновения, но я помню до сих пор ту ночь, помню твой запах тогда…

– Прекрати, – тихо потребовала Ния, отведя взгляд. – Мы не должны…

– Почему?! – негодующе воскликнул Хорруг.

Он схватил Нию за плечи и силой повернул к себе, заставив снова смотреть ему в глаза.

– Почему?! Из-за того, что случилось с тобой в ногарском плену? Мне наплевать, что говорят твои сородичи. В том, что там случилось с тобой, нет твоей вины, и ты это знаешь.

Ния зажмурилась и снова отвернулась, но Хорруг успел заметить пробежавшую по ее щеке слезу.

– Прекрати, – прошептала Ния. – Пожалуйста. Не мучай меня.

Сердце Хорруга болезненно сжалось от странного, неведомого доселе чувства. Даже к Мирре он не испытывал ничего подобного. Суровая жизнь наемника и собственная озлобленность, казалось, начисто вытравили из души жалость к кому-либо, нежность… Но сейчас…

Хорруг обнял Нию за плечи и крепко прижал ее к груди.

– Скажи мне только одно, – тихо произнес он женщине на ухо. – Ты сама когда-нибудь хотела этого? Думала об этом? Кто я для тебя?

Не услышав ответа, он чуть отстранил Нию от себя и вновь посмотрел в ее заплаканное лицо. Глаза женщины сказали Хорругу все, что он хотел услышать, лучше всяких слов.

– Я здесь, рядом с тобой, – прошептал Хорруг. – Не оставляй меня.

Их губы несмело соприкоснулись, женщина ответила на поцелуй мужчины, тела соединились в объятиях, и два дыхания слились в одно…

– Мы оба пожалеем об этом, – чуть слышно прошептала Ния, трепеща в крепких руках Хорруга.

– Предпочитаю жалеть о том, что случилось, а не о том, чего не было, – твердо ответил Хорруг.

Подхватив Нию на руки, он шагнул к своему ложу, скрытому за пологом.

В распахнутые ворота крепости галопом влетел всадник в черных одеждах клана псов-воинов. У самой коновязи он хлестнул плетью женщину, тащившую вязанку дров, и рявкнул:

– Прочь с дороги, шлюха!

Женщина споткнулась, выронив свою ношу. Воин спешился и снова занес плеть для удара, но в этот момент женщину заслонил мальчишка подросток. Он схватил полено и угрожающе замахнулся.

– Не смей бить маму!

Воин слегка опешил.

– Ну надо же, – процедил он, опуская плеть. – Волчонок уже показывает зубы.

Отшвырнув мальчишку в сторону, он скрылся внутри замковых построек. Мальчишка стиснул зубы, с ненавистью глядя вслед ушедшему обидчику.

– Ничего, сынок, – пробормотала мать, собирая рассыпавшиеся дрова. – Придет срок, и все они еще захлебнутся кровью за наши унижения.

– Мама, почему все здесь нас ненавидят? – спросил мальчик.

Голос его дрожал от злости.

– Из-за твоего отца, – ответила женщина. – Он виноват в том, что нам с тобой сейчас очень плохо.

В этот момент ее окликнул мужчина, вошедший во двор крепости снаружи:

– Эй, Ранда! Держи на привязи своего ублюдка! Сегодня он избил моих сыновей. В следующий раз я сломаю ему ноги.

– А что, ты не в состоянии вырастить из своих сыновей мужчин? – насмешливо отозвалась Ранда. – Они даже не могут постоять за себя?

Взглянув на сына, она спросила:

– Ты и вправду побил сразу двоих? За что?

– Их было трое, – ответил мальчик. – Они называли меня ублюдком и сыном шлюхи.

– Это так и есть, тебе не на что обижаться, – проворчал мужчина.

– Завяжи узлом свой поганый язык, – с угрозой посоветовала ему Ранда. – Пожалуй, мой сын в состоянии поколотить и тебя так же, как твоих дохляков сыновей.

Сверху послышался смех. На подмостках стены стоял человек в черных одеждах клана псов. Махнув мужчине, он сказал:

– Эй, ты, пошел прочь.

– Но, господин… – осмелился было возразить тот.

– Пошел вон отсюда! – рявкнул воин.

Мужчина поспешно покинул крепостной двор. Воин клана спустился вниз и подошел к Ранде и ее сыну.

– Привет тебе, Ранда. Давно не виделись.

– Привет и тебе, Карденг, – отозвалась Ранда. – Я не знала, что ты в крепости.

– Я прибыл ночью и проспал весь день.

Карденг окинул женщину и мальчишку внимательным взглядом:

– Вижу, жизнь тебя не балует.

– А ты думал, за несколько лет что-то изменится? – Ранда горько усмехнулась. – Для всех я по-прежнему оскверненная женщина, шлюха, а мой сын ублюдок.

Карденг взял мальчишку за подбородок, задрал ему голову и пристально посмотрел в упрямые злые глаза.

– Как его зовут?

– Тангендерг.

Карденг хмыкнул и заметил:

– Имя, достойное конунга.

Еще раз окинув мальчишку взглядом, воин вдруг потребовал:

– Отдай его мне.

При этих словах мальчишка напрягся, настороженно глядя на мужчину снизу вверх, словно одинокий волчонок, обложенный охотниками в логове.

– Зачем он тебе? – спросила Ранда.

– Я воспитаю из него бойца. Здесь его заклюют.

– В Кем-Парне совсем перевелись мужчины? – усмехнулась Ранда. – Теперь вы набираете в свои отряды мальчиков?

Карденг пожал плечами.

– Как хочешь. Я предлагаю только один раз.

Он повернулся и, не прощаясь, зашагал прочь.

– Стой! – воскликнула Ранда.

Воин остановился.

– Я согласна, – тяжело выдохнула женщина.

Обняв сына за плечи, она взглянула ему в глаза и сказала:

– Ты отправишься с этим человеком, сынок.

– А ты, мама? – настороженно спросил мальчик.

Ранда покачала головой.

– Я не смогу. Карденг позаботится о тебе. Не бойся.

Мальчишка перевел взгляд на Карденга и спросил:

– Я стану воином?

– Да, – ответил Карденг.

– И смогу отомстить всем, кто обижает маму?

Карденг усмехнулся и кивнул.

– Конечно.

– Тогда я поеду с тобой, – просто решил Тангендерг.

– Вот и договорились. – Карденг снова кивнул. – Вы еще успеете попрощаться. Мой корабль отплывает утром. Ранда, на рассвете приведи сына на пристань. Мы отправимся в Кем-Парн, мальчик.

Над широкой поляной висел разноголосый гомон. На грубых скамьях, на поваленных стволах, на шкурах и циновках и просто на земле сидели десятки людей. Старейшины рода и лучшие воины племени сошлись на тинг. Арамеи выбирали себе нового князя взамен погибшего Саратония.

Несмотря на шум и оживление, появление Аррелия, Хорруга и Аммата не осталось незамеченным.

– Зачем ты привел сюда чужеземцев? – неприязненно спросил Аррелия сотник Килоний. – Дела нашего рода их не касаются.

– Эти люди живут в моем доме! – с вызовом ответил Аррелий. – Хорруг был с нами в походе, а жрец залечивал наши раны.

Сотник нахмурился. Он хотел было еще что-то сказать, но его опередил Одмий, глава совета старейшин.

– Вы можете остаться… все, – разрешил старец.

– Только помалкивайте, – проворчал Килоний.

Одмий вскинул посох, призывая собравшихся к тишине. Однако полного внимания к себе старец не добился, шум стих ненамного. Вряд ли в этом можно было усмотреть неуважение к старейшине рода – обсуждался очень серьезный вопрос, и собравшиеся арамеи были не в силах сдерживать себя. Зачастую подобные сходы заканчивались побоищем, когда стороны не могли договориться.

Хорруг тихо спросил Аррелия:

– Разве титул князя не передается по наследству?

– Если есть достойные наследники, – ответил тот. – У Саратония остался единственный сын, и ему всего пять лет. Поэтому приходится избирать нового князя.

– Я слышал, что и в землях кадангов раньше избирали вождей, – заметил Аммат.

– Это было в давние времена, – ответил Хорруг. – Сейчас избирают лишь конунга, да и то советом вождей.

– Конунга? – недоуменно переспросил Аррелий.

– Верховного вождя, – пояснил Хорруг.

– Нашему стаду тоже не помешал бы верховный вождь, – хохотнул арамей, указав на своих соплеменников.

Хорруг задумчиво потеребил бородку, словно слова Аррелия натолкнули его на какие-то размышления. Повернув голову в сторону Аммата, он обнаружил, что дромид пристально смотрит на него. Ничего не сказав, жрец отвел взгляд.

Между тем Одмий, так и не дождавшись тишины, продолжал прерванную речь:

– Сын почившего в ногарской земле Саратония слишком мал, чтобы принять на себя обязанности отца. Но наш род не может обойтись без предводителя. Среди мужей племени много достойных воинов, и один из них – сотник Килоний.

– Этого следовало ожидать, – усмехнулся Аррелий.

– Считаешь его недостойным? – поинтересовался Аммат.

– В сметливости и расчетливости ему не откажешь, но на поле брани лично я предпочел бы другого предводителя. Более решительного.

Хорруг молча наблюдал за спорами арамеев. Среди одобрительного гула в поддержку Килония слышалось немало голосов, не желающих признавать сотника своим князем.

– И долго они будут спорить? – хмуро спросил Хорруг.

– Могут и за три дня не договориться, – ответил Аррелий. – В племени много отличных воинов, но, честно говоря, не представляю, кто из них мог бы возглавить род.

– Даже ты?

– Я?! – Аррелий расхохотался. – Скорее уж ты станешь нашим князем!

– А почему бы и нет? – вместо Хорруга отозвался Аммат.

Каданг и жрец вновь обменялись взглядами.

– Хочешь что-нибудь сказать этим людям? – с нажимом спросил дромид.

– Хочу, – жестко произнес Хорруг, словно отвечая на вызов, послышавшийся ему в словах жреца.

Он поднялся со своего места и направился к центру поляны, расталкивая арамеев и перешагивая через сидевших на пути. Разгорячившиеся в спорах лесные воины вполне могли бы завязать драку с бесцеремонным чужеземцем, однако, встретившись глазами с его злым взглядом, воздерживались от решительных действий.

– Что он задумал? – недоуменно спросил Аррелий.

– Он делает то, что должен, – спокойно произнес Аммат и улыбнулся.

Достигнув центра поляны, Хорруг окинул взглядом старейшин и сотников и громко, отчетливо произнес:

– Я предлагаю вам себя в князья.

Все голоса разом стихли. Арамеи со всех сторон удивленно взирали на каданга. Первым заговорил Килоний. Побагровев от гнева, сотник прорычал:

– Наглость твоя безмерна, чужеземец! Убирайся прочь отсюда!

– Твое поведение оскорбительно, – поддержал сотника Одмий, осуждающе покачав головой. – Мы позволили тебе присутствовать на тинге, но ты злоупотребляешь нашим расположением.

– Назовите мне причины, по которым отказываете в праве быть избранным, – жестко потребовал Хорруг.

Старейшины нерешительно переглянулись.

– Да ты даже не арамей! – рявкнул Килоний.

– Это все? – спросил Хорруг.

– Этого уже достаточно!

Арамеи вновь зашумели все разом, вскочив со своих мест. Среди гневных выкриков Хорруг не услышал ни одного голоса в свою поддержку.

– Ты слышишь, чужеземец? – спросил Одмий. – Наш народ не желает ставить тебя над собой.

– Ты оскорбляешь весь наш род, чужеземец! – гневно выкрикнул арамей в легких кожаных доспехах, один из тех, кто сам метил в князья. – Ты живешь с опозоренной женщиной…

Арамей осекся, когда острие стального клинка неожиданно оказалось у его горла.

– Запомни, отныне есть кому защитить честь этой женщины, – произнес Хорруг с обычной злобой, повергавшей в трепет даже самых ярых недругов. – А позор ее лежит на всех вас, мужчинах рода, что не могут защитить собственных женщин.

– Не смей хулить мою сестру! – в свою очередь свирепо прорычал Аррелий, пробившись к центру поляны. – Что-то я не видел тебя в той битве, когда ногары положили десятки наших воинов и увели женщин в полон. И ты собираешься стать князем? Эй, братья! Чем вы думаете? Куда заведет вас человек, предпочитающий отогревать задницу у очага?

– Уймись, Аррелий! – потребовал один из старейшин. – Здесь и без тебя слишком шумно.

– Предназначение князя не только в ратных битвах, – заметил другой.

– Этого парня вообще не стоит слушать! – пренебрежительно фыркнул один из арамеев. – Он сам живет с ногарской шлюшкой. Еще и чужеземного колдуна приютил.

Аррелий взревел, словно раненый тур, и рванулся вперед, пытаясь добраться до говорившего через толпу соплеменников.

– Подойди ближе, и я вобью тебе зубы в глотку! – орал Аррелий, размахивая кулаками.

Поднялся невообразимый шум, словесная перепалка грозила вот-вот перейти в массовую драку.

– Вот к чему привела твоя глупая выходка, чужеземец, – осуждающе произнес Одмий, покачав головой.

– Забирай своего друга-буяна и жреца и возвращайтесь к своим женщинам, – хмуро посоветовал Хорругу Килоний. – Дела своего рода мы решим без вас.

– Верно! Пусть убираются! – поддержали сотника из толпы.

– Какой из него князь? Голодранец! – пренебрежительно сказал один из сотников. – У него нет ни коня, ни собственного жилища!

– Нам не нужны чужаки! – выкрикнул еще кто-то.

– Не нужны чужаки? – переспросил Хорруг, окинув арамеев взглядом. – Тогда ваш сход не закончится никогда. Будете спорить, пока не передохнете, потому что среди самих себя вы достойного князя точно не найдете.

– Этот чужеземец оскорбляет нас! – крикнул кто-то издалека. – Заткните ему глотку!

– А ты не прячься за спинами, подойди и сам попробуй это сделать, – посоветовал ему Аррелий.

Ответом послужил всеобщий хохот.

– Кто хочет бросить мне вызов, может выйти сюда прямо сейчас или забыть об этом навсегда, – произнес Хорруг.

Арамеи притихли. Мало кто из присутствующих видел, как умело Хорруг владеет клинком, но невероятные слухи о его похождениях в Хоруме и Хишимере многих заставляли усомниться в собственной решимости бросить вызов кадангу. Иным же достаточно было натолкнуться на злобный взгляд Хорруга, чтобы проявить благоразумие и не браться за оружие.

Взгляд Хорруга скользнул по лицам арамеев и задержался на Килонии.

– Может быть, ты? – мрачно спросил Хорруг.

– Даже не надейся устрашить меня, – сурово ответил сотник, опустив ладонь на рукоять меча.

Одмий вскинул посох, останавливая Килония, и произнес:

– Здесь кровопролития не будет.

Взглянув на Хорруга, он добавил:

– Тебе уже ясно дали понять, что ты не встанешь во главе нашего народа.

– Справедливость требует заслушать все голоса, – сказал вдруг другой старейшина. – Может быть, кто-то хочет высказаться в поддержку чужеземца?

– Хочет! – прозвучало в ответ из толпы.

Растолкав соплеменников, на центр вышел огромный Тороний.

– Вот что я скажу вам, братья, – начал великан. – Для всех арамеев настали нелегкие времена. Сейчас может выжить только сильное племя, и во главе должно ставить сильного человека. Среди нас есть достойные мужи, способные взвалить на себя бремя заботы о всем роде. Но достойнее ли они этого парня? Он еще достаточно молод, и в его поступках пока больше упрямства, нежели трезвого расчета, но до сих пор это приводило его к цели. Он вытащил наших людей, и меня в том числе, из ногарского плена. Все вы слышали о том, что произошло в Хишимере, я же собственными глазами видел, как этот парень одержал верх над самим богом Смерти. Много ли вы знаете людей, способных на такое? Большинство не решится даже на попытку совершить что-либо подобное. Это сильный человек, такой, какой и должен стоять во главе рода!

Арамеи молча слушали Торония. Даже сам Хорруг был несказанно удивлен.

– Не подозревал, что ты так разговорчив, – пробормотал он.

– Именно его упрямство и настораживает меня, – ворчливо заметил Килоний. – У парня бешеный нрав и больное самолюбие. Я помню, как горел Хорум, как хишимеры избивали огнепоклонников, и помню взгляд этого безумца. Ради собственных интересов он может подвергнуть опасности весь род и погубит нас.

– Скажи нам, Хорруг, куда ты готов вести племя? – спросил Одмий. – Что ты можешь дать нашему роду?

Хорруг скользнул взглядом по лицам арамеев, смотревших на него, встретился глазами с Амматом.

– То же, что и всем арамеям полночных лесов, – произнес Хорруг, глядя в глаза жреца. – Жизнь.

Сказав это, он зашагал прочь, расталкивая людей.

– Куда ты?! – крикнул кто-то вдогонку. – Что ты хотел этим сказать?!

– То, что сказал, – отозвался Хорруг. – Решение за вами. Вы знаете, где меня искать.

Уже на тропе его нагнали Аррелий и Аммат.

– Жизнь? – переспросил Аррелий. – Как тебя понимать, дружище?

– Это его слова, не мои, – мрачно ответил Хорруг, кивнув в сторону дромида. – У него и спрашивай.

Аммат не заставил себя упрашивать.

– Разве ты не видишь, Аррелий, что оставаясь в своих лесах, вы обречены на вымирание? Вы не можете прокормиться охотой, не можете прокормить себя и набегами на степь. Кроме того, льды наступают на весь Север и каждая новая зима суровее предыдущей.

– Насчет льдов не знаю, не видел, а зимы действительно морозные, – согласился Аррелий. – Ну и какой выход?

– Чтобы выжить, арамеям придется уйти в более теплые края, к побережью.

– Может быть, ты не знаешь, но земли там уже заняты ногарами, – с усмешкой заметил Аррелий.

– Значит, их придется потеснить, – многозначительно произнес Хорруг.

– Килоний прав, – задумчиво пробормотал Аррелий. – Ради своих интересов ты способен подвергнуть опасности весь род.

– Это не только его интересы, но и ваши, – заметил Аммат.

Аррелий покачал головой.

– Это верная погибель для арамеев. Даже если все племя пойдет за тобой, Хорруг, это будет чуть больше полутысячи клинков. Любой ногарский правитель раздавит нас, и поход закончится, едва начавшись.

– Поэтому к побережью должны идти все, – просто сказал Аммат. – Все арамейские роды.

Аррелий задумчиво хмыкнул.

– С чего ты взял, жрец, что арамеи пойдут за вами?

– Нам есть, что им предложить, вот с чего.

– Наши люди не очень-то поддержали Хорруга, – усмехнулся Аррелий.

– Скоро они переменят свое мнение, – убежденно сказал Аммат. – Очень скоро.

Темнота вокруг была настолько плотной, почти осязаемой, что стало трудно дышать. В лицо дохнуло могильным холодом. Азгадер отшатнулся прочь, но кто-то крепко схватил его за руки, затем сильные пальцы сомкнулись на его ногах, вцепились в торс. В следующий миг Азгадер утратил опору – множество невидимых во тьме рук подняли его в воздух.

– Исполни клятву! – послышался из мрака грозный шелест. – Исполни!

Азгадер содрогнулся.

– Исполню, – пообещал он шепотом, говорить громче мешало собственное волнение.

– Верни мое сердце! – вновь грозно прошелестело из темноты.

Что-то сдавило горло, затем руки, державшие царя, враз отпустили его, и Азгадер полетел вниз.

Ударившись о твердую поверхность, Азгадер вскрикнул и взмахнул руками и ногами. Что-то опутывало его, стесняя движения. На мгновение Азгадеру показалось, что он вот-вот задохнется. Царь вновь непроизвольно вскрикнул.

Пелена, стеснявшая движения и дыхание, спала внезапно. Над Азгадером возвышался Метнос. В одной руке телохранитель держал лампу, в другой шерстяное одеяло, которое только что сорвал с царя.

– Что случилось, повелитель? – недоуменно спросил Метнос.

Азгадер огляделся. Он лежал на полу возле собственного ложа, с которого, видимо, скатился во сне. Царь сел и облегченно вздохнул. Потерев шею, он вдруг почувствовал боль. Заметив на себе пристальный взгляд Метноса, царь раздраженно спросил:

– Что?!

– Тебе лучше самому это увидеть, – ответил телохранитель.

Отобрав у него лампу, Азгадер прошел в трапезный зал. Там он посмотрелся в большое бронзовое зеркало. Даже в мутноватом отражении начищенной бронзы Азгадер отчетливо разглядел пятна на своем горле, словно его сжимала чья-то сильная рука. Нервно сглотнув, Азгадер повернулся к Метносу, следовавшему за ним по пятам, и приказал:

– Притащи сюда Идигера. Я хочу видеть его немедленно.

Метнос молча кивнул и вышел. Ждать пришлось недолго, вскоре он вернулся в сопровождении верховного жреца. По требованию самого царя Идигер часто оставался на ночь во дворце правителя, поэтому на его поиски не пришлось потратить много времени.

Сидя за длинным столом, Азгадер вытянул перед собой руки и сжал кулаки. Глядя исподлобья на жреца, он сообщил:

– Ко мне только что приходил Тот.

Идигер молча смотрел на царя. Не дождавшись ответа, Азгадер добавил:

– Он потребовал исполнить клятву. Ты ведь помнишь, в чем я клялся его именем на Празднике Огня. И он требует вернуть его сердце.

Жрец кивнул и бесстрастно произнес:

– Придется исполнить клятву.

– Придется, – согласился царь, с ненавистью глядя на жреца. – Но, как оказалось, мне придется сдержать клятву, не получив взамен обещанного. Император Ногары на словах отдал золото Бельфеддора мне, на деле же до него не добраться.

Он со злобой ударил по столу кулаком.

– Ты все это затеял! – прорычал царь. – Что теперь скажешь? Что посулишь?

– Признаю, Нокатотос перехитрил меня, – ответил Идигер все так же невозмутимо. – Устами своего посланца он действительно отдал золото Бельфеддора тебе, но при этом открыл харберам, где искать затерянный город. Тем не менее, мне удалось ослабить Ногару – император отстранился от дел, предоставив свою империю самой себе. Тебя же я предупреждал, чтобы ты не брал тот клинок. Ты сам разбудил демона. Дальше будет хуже. Советую перебить всех арамеев…

– Хватит! – рявкнул царь, вновь громыхнув кулаками по столу. – Свои советы оставь при себе! Я предупреждал тебя…

Азгадер поднялся из-за стола и пошел к выходу. На ходу он кивнул Метносу и коротко бросил, указав на жреца:

– Убей его.

Азгадер покинул трапезную. Метнос вынул кинжал из ножен и направился к жрецу. Идигер стоял неподвижно, ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Когда-то ты говорил, что не из тех, кто убивает безоружных, – с прежней невозмутимостью заметил жрец.

– К тебе это не относится, – так же спокойно ответил Метнос, приближаясь.

– Почему ты служишь ему? – спросил Идигер. – У тебя уже не раз была возможность сбежать и вернуться в Ногару. Неужели для ногарского аристократа быть в слугах хишимерского царя предпочтительней, чем полководцем в армии империи?

– У империи нет будущего, – просто ответил Метнос.

Тонкие губы жреца скривились в холодной усмешке.

– Ты думаешь, оно есть у тебя?

Метнос подошел совсем близко.

– Я скажу тебе только одно слово, – произнес Идигер. – Лишь одно, но оно убедит тебя сразу и окончательно.

– Не уверен, – усмехнулся Метнос.

– А я уверен.

– Что ж, говори свое слово, и покончим с этим.

Жрец произнес то, чего Метнос никогда не слышал раньше. Больше ему не суждено было услышать уже ничего.

Перешагнув через бездыханное тело царского телохранителя, Идигер вновь холодно усмехнулся.

– Совсем забыл предупредить, что это слово Смерти. Кому, как не мне, кто служит ей, знать это слово…

Накинув на голову капюшон и спрятав ладони в широкие рукава своего одеяния, жрец покинул трапезную.

Сидя у очага, Хорруг молча правил камнем лезвие своего клинка. Аррелий почесал бородку, зевнул и спросил:

– Какого дьявола ты мозолишь свою железку? Вряд ли она тебе скоро понадобится.

– Всякое может случиться, – отозвался Хорруг, пробуя пальцем остроту лезвия.

– До следующей весны мы вряд ли отправимся в поход. Обычно мы выходим в степь перед самой зимой, но сейчас, когда нет князя…

– Все еще никого не выбрали? – спросила Ния.

Сестра Аррелия что-то вышивала на большом алом полотне, растянутом на раме, укрывшись в своем углу от нескромных взоров.

– Уже третий день спорят, – ответил Аррелий, ухмыльнувшись. – То расходятся, то снова сходятся. Тороний рассказывал: многие уже пожалели, что не сказали свое слово в твою поддержку, дружище.

– У них еще есть такая возможность, – безразличным тоном заметил Хорруг.

– Не хочешь снова наведаться на тинг?

– Не вижу в этом смысла. Мне нечего больше сказать твоим соплеменникам, а повторять два раза я не привык.

– Ты не только упрям, но еще и горд не в меру, – проворчал Аррелий. – Хоть раз ты можешь переступить через свое самолюбие?

– Не могу.

Минессис, сидевшая рядом с Аррелием, оторвалась от его плеча, поднялась и направилась было к Ние.

– Ты покажешь, наконец, что ты там делаешь?

Ния тут же задернула полог, спрятав свое рукоделие.

– Не смотри, – потребовала она. – Еще рано.

– Не мешай ей! – цыкнул на ногарку Аррелий.

– Мне скучно, – капризно пожаловалась Минессис.

– Займись чем-нибудь, – посоветовал Аррелий.

– Чем, например?

– Ну, дров наколи, – невозмутимо предложил арамей.

– Наглый дикарь! – возмущенно взвизгнула Минессис и набросилась на него с кулаками.

Аррелий расхохотался и без труда скрутил женщину. Ния улыбнулась, наблюдая за их возней, Хорруг лишь покачал головой.

Дверь распахнулась, в дом вошел Аммат.

– Мир вам, – поздоровался жрец.

– Да какой тут мир?! – шутливо отмахнулся Аррелий. – Видишь, меня избивают! Того и гляди, покалечат.

– И этого мало для тебя! – пригрозила Минессис.

Высвободив руки, она сжала голову Аррелия ладонями и впилась в его губы страстным поцелуем. Аммат рассмеялся.

– Вижу, у вас все в порядке. Жаль, но придется омрачить ваше веселье. Сегодня я недобрый вестник.

– Что случилось? – спросил Хорруг.

– Войска хишимерского царя надвигаются на нас.

– Сведения точны? – спросил Аррелий, отстранив от себя Минессис.

– Я встретил вестника, когда шел сюда. Он сказал, что хишимерская армия вышла в степь и движется к арамейским лесам. Вестник отправился на поляну собраний сообщить всем об угрозе. Я же пришел с этой вестью к вам. От вестника я узнал, что те племена, в которых он уже побывал, собираются отходить в глубь лесов, еще дальше на полночь.

– Этого следовало ожидать, – кивнул Хорруг.

Он поднялся, вложил меч в ножны и перекинул перевязь через плечо.

– Похоже, жрец, это именно то, что нам нужно, – произнес каданг. – Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься, – ответил Аммат. – Если намерен сделать то, зачем вернулся в эти леса, то сейчас самое время.

– Тогда пошли.

Аррелий снова отцепил от себя руки ногарки и встал со скамьи.

– Извини, крошка, сегодня тебе придется резвиться без меня. Собери-ка нам припасы в дорогу.

– Я иду с вами! – решительно воскликнула Минессис, вскакивая вслед за ним.

– И думать забудь! – рявкнул Аррелий. – Мы не на прогулку отправляемся.

– Я не из твоего рода, так что не смей мне указывать! – огрызнулась Минессис, облачаясь в легкие кожаные доспехи и подвешивая к поясу длинный кинжал. – Ты мне не муж!

– Твое счастье, – отозвался Аррелий, снимая со стены свой щит. – Иначе давно бы отхлестал тебя розгами по заднице.

Продолжая ругаться, оба вышли за порог. Хорруг и Аммат взяли сумы с провизией, быстро собранной им Нией в дорогу.

– Думаешь, мы сможем это сделать? – спросил Хорруг.

– В наших руках преимущество, – ответил дромид. – Пора его использовать.

С этими словами жрец шагнул за порог.

Хорруг обнял Нию и поцеловал.

– Не жди нас сегодня. Но мы обязательно вернемся все.

Каданг снял со стены свой щит. Взгляд его упал за полог, где Ния скрывала свое рукоделие. На алом полотне Хорруг увидел голову орла, вышитую золотыми нитями.

– Что это?

Ния чуть смутилась.

– Мне захотелось сделать это для тебя. Мне кажется, ты сам найдешь ему применение.

Глядя на золотого орла, Хорруг задумчиво произнес:

– Кажется, уже нашел. Заканчивай свою работу, мне понадобится твоя вышивка.

Он еще раз поцеловал Нию и вышел за порог.

Когда в сопровождении Аммата, Аррелия и Минессис, которая, несмотря ни на что, увязалась за мужчинами, он вышел к поляне, где собрались главы арамейских семей, там царило еще большее оживление, чем прежде. Отыскав взглядом Килония и Одмия, Хорруг пробился сквозь толпу к ним.

– Опять ты, чужеземец, – недовольно проворчал сотник, увидев каданга.

Взглянув на спутников Хорруга, Килоний нахмурился еще больше.

– Аррелий, ты совсем стыд потерял?! Как ты посмел притащить на сход свою чужеземку?!

– Не скрипи, старый пень, – пренебрежительно фыркнула Минессис. – Я не рабыня и иду туда, куда хочу.

Килоний слегка опешил от такого выпада.

– Что собираются делать воины племени? – спросил Хорруг.

– То же, что и все остальные племена, – ответил Одмий. – Все арамейские роды отступают еще дальше на полночь, в самые дебри. Уйдем и мы.

– Где вестник? – спросил Хорруг.

– Да вот он, – узнал гонца Аммат.

Он указал на молодого веснушчатого парня.

– Какой дорогой идут хишимеры? – спросил Хорруг посланника.

Выслушав ответ, он перевел взгляд на Аррелия.

– Выведешь нас туда?

– Легко, – ответил тот и гордо подбоченился. – Никто не знает лесные тропы и ближнюю степь лучше меня.

– Бахвал! – фыркнула Минессис.

– Что вы задумали, парни? – настороженно спросил Килоний. – Очередное безумство? Что разрушите на этот раз? Что спалите?

Отодвинув его в сторону, Хорруг крикнул в толпу:

– Арамеи, слушайте меня! Можете бежать прочь, поджав хвосты и бросив все на поживу врагу, а можете сами забрать у него все! Мы идем навстречу хишимерскому войску. Вы вольны присоединиться к нам или спрятаться по своим норам.

– Даже моя женщина идет с нами! – гордо добавил Аррелий, обняв Минессис одной рукой.

На некоторое время арамеи притихли, потом из толпы послышался насмешливый голос:

– Забавное у вас войско! Ты, Аррелий, чужеземный бродяга, жрец да твоя баба. Хишимеры умрут от хохота.

– Для вас главное, чтобы сдохли они, а не вы, – жестко произнес Хорруг.

– Видимо, у чужеземного жреца и ногарской женщины больше мужества, чем у наших воинов, – послышался знакомый голос.

Растолкав соплеменников, к Хорругу и его спутникам вышел Тороний.

– Я с вами, парни.

– Я тоже! – послышалось с другой стороны.

– И я! – выкрикнул еще один.

– Эй, подождите меня!

К ним присоединились еще несколько человек. Хорруг узнал среди них тех, кого освободил с Демилием близ Хорума в ночь Огня.

– Безумцы! – воскликнул Килоний. – Вы все сгинете! Этот чужеземец ведет вас на верную гибель! Подумайте сами, у нескольких человек нет никаких шансов выстоять против тысяч хишимерских клинков.

– Ты можешь присоединиться к нам, тогда наши шансы чуть-чуть увеличатся, – ответил ему Хорруг.

Он пристально посмотрел Килонию в глаза.

– Ты прав, сотник, я упрям, как таран, и, наверное, кажусь тебе безумцем. Но знай, я никогда не берусь за то, что считаю для себя невозможным.

Хорруг кивнул Аррелию:

– Веди. Все, у кого хватит решимости, берите оружие, припасы и догоняйте нас.

– Идемте, парни! – зло и весело выкрикнул Аррелий. – Нас ждет настоящее дело!

Маленький отряд покинул поляну сборов и углубился в чащу. Остальные арамеи поспешили к своим семьям.

Тишину зала храмовой библиотеки, погруженного в полумрак, разогнал звук шагов. Император Нокатотос, облаченный в белое жреческое одеяние, стоял у пюпитра, внимательно изучая символы на золотых таблицах в свете лампы. На появление людей он не обратил никакого внимания. Лишь услышав деликатный кашель за спиной, император спросил:

– Зачем ты здесь, советник?

При этом он даже не повернул головы, по-прежнему не отрываясь от своего занятия.

– Прошу простить, повелитель, что пришлось потревожить тебя, но дела империи требуют твоего внимания, – с поклоном произнес советник Метоннес.

Император повернулся к советнику. Взглянув на храмового служителя, сопровождавшего Метоннеса, Нокатотос кивком приказал ему удалиться. Поклонившись своему духовному главе и правителю империи, служитель покинул зал.

– Что случилось такого, что заставило тебя разыскивать меня в храме? – спросил император.

– В Кадае большая смута, мой повелитель, – сообщил советник. – Брожение грозит перекинуться на всю Ногару. Легионы волнуются.

– Легионы волнуются всегда, – бесстрастно заметил император. – Чего они хотят на этот раз? Денег? Женщин? Привилегий?

– Им не платят жалование уже полгода, – напомнил советник. – Наши солдаты ропщут, когорты наемников вот-вот взбунтуются. Мораги непрерывно штурмуют Кадай. Если наши войска покинут город, мы лишимся последнего порта к закату от столицы.

– Ну и чего они ждут от меня? – все так же равнодушно спросил Нокатотос.

– Командиры легионов собираются на совет. Они хотят видеть своего императора.

– Раньше им мое присутствие не требовалось, – заметил император. – Военные вопросы они привыкли решать без меня.

– Положение слишком тяжелое.

Император отступил в темноту, почти наощупь нашел кресло и опустился в него. Советник остался стоять в круге света от масляного светильника.

– Я устал, – из темноты послышался тяжелый вздох императора. – Я очень устал. Мне нечего сказать командирам легионов.

– Страна нуждается в повелителе, – сказал Метоннес.

– Страны уже нет, – глухо отозвался Нокатотос. – Ногара погибла. Нет уже и самих ногаров, их поглотили варвары. Ногары… Ты когда-нибудь читал хроники нашей империи, советник? Знаю, что нет. Когда-то мы назывались – накии, ногарами нас прозвали северные варвары. Мы проявили слабость, утратили свое имя и сами начали называть Наккату Ногарой. Ныне истинные накии остались лишь там, в Наккате – Старой Ногаре. Там, где Тень…

Метоннес насторожился.

– Мой император, к чему сказаны эти слова? – недоуменно спросил он.

– Боги оставили нас, – с горечью произнес Нокатотос. – Кровопролитие, голод и мор охватили все побережье. Мы вымираем. В мире осталась лишь одна могучая сила – Тень. Может быть, предки напрасно устрашились ее владычества? Может быть, напрасно были положены сотни тысяч жизней во имя сохранения старой веры, в угоду светлым богам?

Советник похолодел.

– Мой повелитель, о чем ты говоришь?! – воскликнул он, не в силах скрыть свое негодование.

Во тьме зала над креслом, где сидел император, Метоннесу почудился силуэт паука.

– Я говорю о том, что мы всего лишь люди, а люди слабы, – ответил император. – Хишимеры приняли одного из богов Тени, и царство их процветает. Мы же изо всех сил цепляемся за старую веру, воюем со всем миром, но сами обречены на погибель. Уже сто лет войска империи пытаются выбить морагов с побережья, а они все там же, захватывают и разрушают наши города, и их становится все больше и больше. Наших прежних богов уже нет с нами, мы молимся в пустоту.

Император замолчал.

– Что мне сказать совету? – осторожно спросил советник.

– Пусть легионы забирают села, – неожиданно жестко распорядился император. – А Кадай отдать наемникам.

– Что ты имеешь в виду, повелитель? – опешил Метоннес.

– Иногда ты утрачиваешь свою сообразительность, советник, – недовольно заметил император. – Для солдат полно добычи в городах и селах. Пусть это их успокоит.

– Но народ?.. – растерянно пробормотал Метоннес. – Это же наши города, наши села…

– В нынешнее время предпочтительней потерять крестьян, чем солдат, – ответил император. – Ступай. Оставь меня.

По тону его голоса советник понял, что император начинает гневаться. Опасаясь вызвать приступ ярости у повелителя, Метоннес предпочел не возражать правителю Ногары и покинул зал храмовой библиотеки.

У центрального входа в храм Метоннеса поджидал капитан одного из столичных легионов в сопровождении отряда воинов. Сам он не решился сопровождать советника внутрь храма и предстать перед своим повелителем. Потеряв дочь, Нокатотос стал чересчур вспыльчив и непредсказуем.

– Что сказал император? – поинтересовался капитан.

– Кажется, скоро нам потребуется другой император, – ответил Метоннес, забираясь в колесницу.

Лесными тропами Аррелий вывел товарищей на опушку полуночных лесов. По пути к ним присоединились еще несколько десятков смельчаков, в том числе и из соседних племен, и в степь вышел отряд в сотню пеших воинов.

– В прошлом походе я потерял коня, – посетовал Аррелий. – Надеюсь, нынче в бою удастся раздобыть себе гиппариона.

– Двух, – сердито поправила его Минессис.

– Ну да, двух, – охотно согласился Аррелий.

– Зачем тебе конь, тем более два? – с усмешкой спросил Аммат. – Ты сам себя с трудом можешь прокормить. Как я успел заметить, гиппарионы для арамеев – разорительная роскошь.

– Раньше я мог себе это позволить, – возразил Аррелий. – Правда, раньше в моем доме было меньше ртов.

Он бросил многозначительный взгляд на Минессис. Заметив это, ногарка вспыхнула от возмущения.

– Ты хочешь сказать, что я тебя объедаю?! – негодующе вскричала женщина. – Ты!.. Негодяй, мерзавец, подонок, грязный дикарь, неумытый крестьянин!..

Удары ее кулаков градом посыпались на спину Аррелия. Тот, втянув голову в плечи, безропотно сносил побои, впрочем, не такие уж чувствительные, и лишь ухмылялся. Его товарищи расхохотались.

– Смотри, Аррелий, врагов еще не видно, а раненым уже можешь стать! – крикнул один из арамеев.

– Ничего, шрамы украшают настоящего мужчину, – хохотнул другой. – Особенно те, что оставлены женщинами.

Аммат покачал головой и с улыбкой спросил Аррелия:

– Почему тебе так нравится дразнить свою женщину?

– Чем больше она двигается, тем меньше толстеет, – смеясь ответил тот, за что получил от Минессис пинок коленом под зад.

Арамеи снова расхохотались.

Лишь Хорруг оставался мрачно-сосредоточенным. Бросив взгляд на Торония, шедшего рядом, он спросил:

– Почему ты пошел с нами?

– Потому, что ты позвал, – просто ответил великан.

– Не сомневаешься в успехе?

– Не сомневаюсь в тебе, парень. Иначе шел бы сейчас в другую сторону.

Тороний неожиданно остановился и указал вперед:

– Смотрите!

Арамеи остановились, вглядываясь вдаль. Над степью клубами поднималась пыль, а вскоре на горизонте появилась черная масса, надвигавшаяся с полудня.

– Хишимеры, – произнес Хорруг.

– Сколько их тут? – с тревогой спросил один из воинов, оглядывая из-под ладони вражеское войско, надвигавшееся из степи.

– Тысяч двадцать, не меньше, – спокойно ответил Тороний.

Арамеи притихли. То, что сперва многим представлялось простым походом, вроде обычных набегов на степные поселения, сейчас казалось самоубийством.

– Чего задрожали?! – зло спросил Аррелий, почувствовав волнение товарищей. – Думали одним своим видом хишимеров распугать? Это вам не крестьян грабить.

Сзади послышался гул от топота множества копыт. Воины обернулись, некоторые обнажили клинки, решив, что это хишимерские разъезды зашли с тыла.

Опасения оказались напрасными. Со стороны леса к отряду приближались две сотни всадников арамеев.

– Наши, – узнал их Аррелий.

– Только нас все равно ничтожно мало против хишимеров, – заметил Тороний.

– Ты же не думаешь, что я действительно настолько безумен, чтобы бросаться в бой? – произнес Хорруг.

– Надеюсь на это, – кивнул Тороний.

Поравнявшись с воинами, последовавшими за Хорругом, всадники остановились. Один подъехал к Хорругу, в нем каданг без труда узнал Килония.

– Кажется, ты собирался уходить на полночь, сотник, – напомнил Хорруг. – Как тебя занесло сюда? Сбился с пути?

– Ты сам предлагал мне увеличить ваши шансы, – мрачно отозвался Килоний. – Говорил, берешься только за то, что тебе по силам? Убеди меня.

– Попробую, – кивнул Хорруг. – Жди здесь и будь готов ко всему.

Он хлопнул Аммата по плечу.

– Идем, жрец, нам с тобой есть что сказать хишимерам.

– Я с вами! – встрепенулся Аррелий.

– Без меня никуда не пойдешь! – вцепилась в него Минессис.

– Прогуляюсь и я с вами на всякий случай, – произнес Тороний, пригладив ладонью седые усы.

– Тогда вперед! – скомандовал Хорруг.

Оглянувшись через плечо, он окликнул Килония:

– Эй, сотник! Если моя затея провалится, уводи всех в лес. В бой не вступайте.

– Да уж не дурней тебя, – ворчливо отозвался Килоний. – Разберемся, что к чему.

Между тем хишимеры заметили неожиданных противников. Войско царя Азгадера остановилось.

Хорруг и его спутники вышли на открытое пространство. От хишимерского войска тут же отделился всадник и направился к ним. Приблизившись, он крикнул:

– Вам есть что сказать перед смертью, арамеи?!

– Мы умрем не раньше вас! – свирепо прорычал Аррелий, обнажив клинок.

Хорруг остановил его, схватив за руку, и ответил хишимеру:

– Нам есть, что сказать, но услышать это должен твой царь.

– Почему мой царь должен слушать тебя? – недоверчиво спросил всадник.

Хорруг вынул свой меч из ножен и продемонстрировал хишимеру.

– Скажи своему царю, что видел этот клинок в моих руках. Он все поймет.

Всадник хлестнул гиппариона плетью и поскакал назад. Ждать пришлось недолго. Вскоре из рядов вражеского войска выехала колесница самого царя Азгадера в сопровождении свиты, жрецов и телохранителей. Хорруг и Аммат, отделившись от товарищей, вышли навстречу правителю Хишимера. Царь Азгадер, также оставив сопровождение в нескольких шагах позади, остановил колесницу.

– Нетрудно было догадаться, что снова увижу тебя, – процедил Азгадер, смерив Хорруга взглядом, полным ненависти.

– Хорошо, что ты еще не забыл меня, – ответил Хорруг. – У нас есть кое-что, от чего ты наверняка не откажешься.

– И что же это?

Хорруг кивнул жрецу. Аммат развернул тряпицу, что держал в руках. Из-под ткани показалась черная пульсирующая плоть.

Кровь прилила к лицу Азгадера.

– Чего вы хотите? – злобно спросил царь.

– Чтобы ты убрался обратно со своим войском и никогда не возвращался, – ответил Хорруг.

– А ты смел, даже чересчур, – отметил Азгадер не без некоторого восхищения. – Один мой взмах руки – и мои лучники всех вас утыкают стрелами.

– А мне и махать не придется, – мрачно произнес Хорруг. – Твои лучники даже не успеют натянуть тетиву, как мой клинок вонзится тебе под ребра, и кольчуга тебя не спасет. А мой спутник тем временем вонзит кинжал в сердце твоего бога. Даже не знаю, что для тебя страшнее.

– Твой бог заставил тебя прийти сюда, – вступил в разговор Аммат. – Мне это известно. Нет нужды проливать кровь, чтобы угодить ему. Ты уже выполнил клятву, выступив с войском в поход. Мы же готовы отдать то, что хочет Тот.

– Ваши условия я понял, – произнес Азгадер. – Но ведь на слово вы мне не поверите.

– Твой бог даже из своего мира следит за исполнением клятв его слугами, – ответил Аммат. – Пусть и на сей раз он послужит гарантом. Принеси клятву, что никогда больше не выдвинешь свои войска против арамеев.

Азгадер размышлял недолго.

– Пусть будет так, – через силу произнес царь.

Обернувшись к своему сопровождению, он крикнул:

– Один ко мне! И жреца сюда!

Тотчас один из всадников приблизился к царю и спешился по его приказу. За воином последовал старший из жрецов.

– Заклинание! – потребовал Азгадер от служителя культа.

Сам он вырвал кинжал из ножен воина и всадил клинок в его сердце. Сделано это было столь молниеносно, что воин не успел ни удивиться, ни испугаться. Хорруг остался недвижим, хотя внутри все дрогнуло от неожиданности – ему впервые довелось увидеть такое. Аммат, более сведущий в таинствах темного культа, был невозмутим.

– Тота призываю в свидетели! – воззвал Азгадер. – Клянусь никогда более не идти войной против арамеев. Клятву свою приношу в обмен на сердце бога.

Глаза убитого царем воина вдруг вспыхнули злобным огнем, а в лице неожиданно проявились черты звериного лика бога Смерти. Азгадер отшатнулся – он явно не ожидал подобного. Мертвый воин протянул руку к Аммату, державшему сердце Тота, его пальцы вытянулись длинными когтями. Дромид поспешно отступил назад. Хишимерский жрец растерянно смотрел на свирепого мертвеца, тот же, на счастье служителя культа, не обратил на него внимания. Так и не дотянувшись ни до царя, ни до дромида, жертва обряда хрипло провозгласила:

– Клятва принята.

Сказав это, мертвый воин рухнул на землю.

– Похоже, ты слишком часто в последнее время обращался к своему богу и ему это не очень нравится, – заметил Аммат.

– Ты кое-что должен мне, жрец, – со злобой прохрипел Азгадер.

Аммат снова завернул сердце Тота в тряпицу и передал хишимерскому жрецу. Азгадер взошел в свою колесницу.

– Еще одно, царь, – остановил его Хорруг.

– Что? – спросил Азгадер.

– Этому парню, – Хорруг указал на тело воина, через которого был призван в свидетели Тот, – гиппарион уже не понадобится. Думаю, никто не обидится, если я оставлю коня себе.

С этими словами Хорруг взял гиппариона под уздцы. Азгадер скрипнул зубами от злости.

– Я поклялся не воевать против арамеев, – произнес он. – Но вы двое – не арамеи. Советую не забывать об этом.

Азгадер взмахнул кнутом и развернул колесницу. В сопровождении всей своей свиты царь вернулся к войску.

Хорруг и Аммат также вернулись к своим товарищам.

– Вижу, вам удалось убедить их царя, – заметил Тороний, глядя, как отряды хишимеров, растянувшиеся по степи, отходят прочь. – Я не ошибся в вас, парни.

– А мы, похоже, остались без добычи, – проворчал Аррелий. – Хотя, не все, – добавил он, выразительно взглянув на гиппариона, которого держал за повод Хорруг.

– Зависть – греховное чувство, друг мой, – наставительно произнес Аммат. – Оно исходит от алчности и порождает ненависть.

– Не начинай свои проповеди, – отмахнулся Аррелий. – Я все равно не стану поклоняться твоим дромидийским богам.

– Им не нужно поклоняться, – рассмеялся в ответ Аммат. – Достаточно прислушиваться к их наставлениям и голосу собственной совести.

– Откуда у этого дикаря совесть?! – фыркнула Минессис.

Хорруг вставил ногу в стремя и поднялся в седло.

– Возвращаемся, – скомандовал он товарищам.

Спутники последовали за ним туда, где развернулись шеренги малочисленного войска арамеев.

– Хотел бы я знать, что такого ты сказал хишимерам, – озадаченно произнес Килоний, когда Хорруг подъехал к нему.

– Достаточно того, что мы смогли с ними договориться, – отозвался Хорруг.

Пешие и конные воины окружили нескольких смельчаков, заставивших отступить хишимерское войско. Хорруг окинул взглядом арамеев:

– Что скажете теперь? Достоин я быть вашим князем?

Арамеи притихли. Килоний нахмурился и проворчал:

– Все никак не угомонишься…

Неожиданно Тороний вскинул свой меч и провозгласил:

– Князь!

– Князь! – поддержал его Аррелий, также вскинув клинок.

Их поддержали воины, присоединившиеся к отряду еще в лесу. А вскоре и остальные арамеи, потрясая оружием, выкрикивали то же слово.

– Чего разгалделись?! – рявкнул Килоний. – Такие дела на совете решаются. Не говорите за весь род.

– Что ж, спросим остальных, – ответил ему Хорруг. – Возвращаемся домой.

Он пришпорил гиппариона, направив его к лесу. Арамеи последовали за своим новым предводителем, которого признали князем. Последним поле несостоявшейся битвы покинул Килоний, мрачный, как грозовая туча.

Еще издали рыбаки услышали шум, доносившийся из города. В темное небо поднималось множество дымков, словно на улицах жгли костры, как при нашествии чумы.

– Что это, отец? – с тревогой спросил молодой паренек. – Неужели мораги ворвались в город?

– Скоро узнаем, – ответил рыбак постарше.

Внешне он оставался спокоен, однако сердце дрогнуло в груди в тревожном предчувствии несчастья. Пока Дегон с сыном Героном был в море, пытаясь добыть хоть какое-то пропитание для семьи, дома оставались хворая жена и младшая дочь Арианта.

Ежедневно жители Кадая, как и других городов Ногары, один за другим умирали от голода и болезней. Городская стража не успевала убирать трупы с мостовых. В последнее время тела умерших даже перестали хоронить, просто сбрасывали в море. Вспышки чумы и оспы выкосили немалую часть жителей осажденного города.

Даже знати непросто было добыть пропитание, не говоря уже о простом люде. Не желая голодной смерти своей семье, Дегон, как и другие рыбаки, каждый день выводил свою лодку в море. Это было сопряжено с немалым риском. В то время как тысячи низкорослых слуг Горронга непрерывно штурмовали городские стены с суши, сам грозный бог Круглого моря обрушивал на побережье свою ярость штормовыми волнами. Море успокаивалось редко и ненадолго и не баловало рыбаков богатым уловом. Вот и сейчас погода быстро портилась, небо потемнело, сливаясь на горизонте с морем в единое целое. Ветер крепчал, поднимая волны.

– Поторопись, сынок, – сказал Дегон.

Рыбаки налегли на весла изо всех сил, не надеясь на парус.

На берегу царила суматоха: причитали женщины, плакали дети, ругались мужчины. Все поспешно грузились в лодки, забирая с собой увязанный в узлы скарб. В некоторых Дегон узнал своих соседей. Едва лодка подошла к причалу, один из соседей крикнул:

– Поспеши, Дегон! Твой дом горит!

– Жди здесь! – приказал Дегон сыну и выскочил из лодки.

– Что происходит? – спросил Герон, недоуменно глядя на суетившихся вокруг людей. – Куда вы все собрались? Шторм надвигается, не время выходить в море.

– Лучше уж шторм, – отозвался один из рыбаков, отвязывая канат своего челнока. – Советую тебе отойти подальше от причала, иначе тебя потопят.

Герон огляделся. Люди вокруг и впрямь забирались не только в свои лодки, но и в чужие, оставленные своими хозяевами у причалов. Под весом множества людей утлые суденышки погружались в воду чуть не по самые борта. Многие пытались пройти на торговые галеры, обещая капитанам заплатить любую цену. Вооруженные матросы отгоняли беженцев от сходней. Судя по всему, большие корабли также готовились к отплытию, несмотря на приближающийся шторм.

– Но что случилось? – снова спросил Герон.

– Солдаты грабят город, – услышал он в ответ.

– Какие солдаты? – не понял паренек.

– Какие? Солдаты нашего императора!

– Как же так?.. – ошеломленно пробормотал Герон.

Несколько мгновений он растерянно озирался по сторонам, потом вдруг выскочил из лодки на причальный мостик и побежал в город вслед за отцом, расталкивая встречных. К оставленному без присмотра суденышку тут же устремились несколько человек, толкая друг друга и ругаясь.

Всюду на улицах шли погромы. Солдаты безжалостно избивали горожан, вытаскивая из домов узлы и сундуки с награбленным добром, некоторые, наоборот, затаскивали в дома визжащих женщин. Кое-где на мостовых в лужах крови лежали трупы тех, кто осмелился противостоять неожиданному мародерству.

– Как же так?! – вырвалось у Герона.

Остановившись, паренек с ужасом смотрел на бесчинства, учиняемые теми, кого горожане привыкли считать своими защитниками.

– Император отдал город своим солдатам, – послышалось рядом. – Так он расплатился с ними за службу.

Герон оглянулся. Неподалеку стоял седой воин городской стражи, опершись на алебарду, и хмуро взирал на погром.

– Если спешишь к своей семье, мальчик, тебе лучше поторопиться, – посоветовал он Герону.

Паренек снова сорвался с места и бегом бросился к своему дому.

Как и сказал сосед у причала, жилище Дегона и его семьи было объято пламенем. У порога лежал сам Дегон. Подбежав к нему и прикрываясь одной рукой от жара пламени, охватившего стены, паренек перевернул отца на спину и вскрикнул от ужаса. Голова Дегона была разбита, похоже, ударом секиры.

– Отец! Отец! – вскричал Герон, упав рядом на колени и тормоша его тело.

Не сразу он понял, что глава семьи уже не дышит.

– Как же так?.. – в отчаянии шептал паренек.

Он был так ошеломлен, что не замечал ничего вокруг, даже не чувствовал, как от жара затлела его собственная одежда и задымились волосы.

Со стороны послышался женский крик, он и привел Герона в чувство. Паренек узнал голос сестры.

– Арианта! – вскричал он, вскакивая.

Обогнув горящий дом, он увидел свою сестру у колодца. Прижав девушку к брустверу, пьяный солдат пытался содрать с нее одежду. Арианта отбивалась от мародера, плача и крича.

– Отпусти ее! – крикнул Герон, набросившись на солдата сзади.

Крепкий удар в грудь отбросил паренька в сторону. Поднявшись, он снова набросился на солдата. Герон редко вступал в уличные потасовки, еще реже выходил из них победителем. Сейчас же ему противостоял профессиональный воин, хоть и изрядно пьяный, но сильный и крепкий. Солдат схватил Герона за шиворот, припечатал лицом к брустверу колодца и отбросил назад, затем отвесил оплеуху Арианте, попытавшейся вырваться.

От удара у Герона потемнело в глазах. Упав на спину, он не сразу смог подняться.

– Герон, помоги! – вновь услышал он призыв сестры.

С трудом приподнявшись, Герон хрипло крикнул солдату:

– Отпусти ее, подонок!

Не обращая внимания на паренька, солдат рванул тунику на груди девушки и опрокинул ее на землю.

По ушам ударил громовой раскат, темное небо прочертила ветвистая молния. Вспышка отразилась на лезвии секиры, лежавшей на земле у колодца. Заметив кровь на лезвии, Герон мгновенно вспомнил труп отца с проломленной головой. Гнев затмил разум – не помня себя, паренек схватился за секиру.

– Отпусти ее! – яростно крикнул Герон, размахиваясь.

Мародер успел только оглянуться. Лезвие секиры разорвало кольчугу и сломало правую ключицу. Боль отрезвила насильника. Грязно выругавшись, солдат осел на землю и привалился спиной к колодцу. Левой рукой он попытался дотянуться до секиры, застрявшей в ключице, но безуспешно.

Герон в страхе смотрел на раненного им человека. В этот момент его страшило не то, что солдат может подняться и наброситься на него, а то, что рана смертельна и он практически убил человека, пусть даже и негодяя. Сестра, сжавшись в комок, с таким же ужасом смотрела на истекающего кровью мародера.

– Эй, ты! – послышался окрик.

Герон оглянулся. Из-за угла дома появились еще два солдата. Парнишка непроизвольно отступил назад. В этот момент кровля их жилища, охваченного огнем, с треском обрушилась внутрь. Вслед за этим рухнула стена фасада. Языки пламени и снопы искр преградили дорогу солдатам.

– Поднимайся! Скорее! – крикнул Герон сестре, протягивая ей руку.

Он помог девушке встать.

– Арианта, где мама? – спросил Герон.

Девушка вздрогнула, бросила взгляд на пылающие останки дома и разрыдалась. Герон понял все, и сердце его сжалось. Он обнял сестру, скрывая собственные слезы.

– Мы должны уходить, – сказал Герон дрогнувшим голосом.

– Куда? – спросила Арианта, всхлипывая.

– Не знаю, но здесь мы оставаться не можем. Идем.

Герон схватил сестру за руку и повел за собой прочь, боясь оглянуться. Арианта испуганно втянула голову в плечи и опустила взгляд в землю, страшась посмотреть на то, что происходит вокруг.

Повальный безудержный грабеж города продолжался. Солдаты не щадили никого. Даже особняки богатых аристократов подверглись нападению. Встретившийся по пути большой дом господина Имсеннеса, владельца многих кораблей и верфей, грабили так же бесцеремонно, как и дома простых жителей. Солдаты выкатывали из подвала бочонки с вином, резали скот, ломали мебель и сундуки в поисках золота. У распахнутых ворот лежали мертвые воины городской стражи, видимо, попытавшиеся противостоять мародерам.

Арианта снова разрыдалась.

– Почему? – всхлипнула она. – За что они напали на нас? Чем мы провинились?

– Император предал нас, – с горечью ответил брат. – Он разрешил своим солдатам грабить нас.

По улицам в панике метались горожане, женщины даже не пытались успокоить плачущих детей. Кое-где жители города, собравшись в большие группы и вооружившись чем попало, пробовали дать отпор отрядам мародеров. То и дело вспыхивали стычки, драки, местами переходящие в массовые побоища.

Небосвод в очередной раз раскололся громовым раскатом. Свинцовая завеса, затянувшая небо, наконец обрушилась на город проливным дождем. Сквозь брань и шум многочисленных драк, раскаты грома и шелест дождя со стороны моря слышался грохот прибоя – волны вновь обрушились на побережье штормом.

– Куда мы идем? – спросила Арианта, съежившись под холодными струями дождя.

– Еще не знаю, – ответил брат. – Мы должны выбраться из города. Наверное, лучше идти в Орамос.

– Но город в осаде, – сказала девушка. – Нам не выбраться. Уйти можно только морем.

– Уже нет, – возразил Герон. – Ты слышишь, как гремит шторм? Все, кто вышел на лодках в море, наверняка уже утонули. И нашей лодки, скорее всего, уже нет. Ты бы видела, что творилось на причале…

Издалека со стороны заката послышался грохот, на несколько мгновений заглушивший все остальные звуки. Мостовая задрожала под ногами.

– Что это?! – в ужасе вскрикнула Арианта, прижавшись к брату.

– Стена! Стена рухнула! – послышались крики. – Мораги подкопали стену!

– Мораги ворвались в город, – прошептал Герон.

За время многолетней осады мораги часто делали подкопы и появлялись в городе небольшими отрядами. До сей поры осажденным удавалось противостоять захватчикам. Теперь же низкорослые пришельцы с острова Горронга, видимо, сделали большой подкоп под крепостной стеной и попросту обрушили ее.

По улицам побежали люди: сначала несколько человек, потом несколько десятков, потом сотни. Мужчины, женщины и дети, даже солдаты, все бежали прочь, и не думая защищать город.

Со стороны моря послышался грозный шелест. Вода в гавани поднялась, и штормовые волны одна за другой накатывались на улицы города. Под напором воды рушились заборы и деревянные строения.

Каменные здания и крепостные укрепления с грохотом оседали под землю, проваливаясь в подкопы. Похоже, в это день Горронг при помощи своих низкорослых слуг вознамерился полностью уничтожить последний порт Ногары.

Людской поток подхватил Герона и Арианту, закружил их в своих водоворотах. На краткий миг Герон выпустил руку сестры, и девушка тут же затерялась в толпе.

– Арианта! – закричал паренек, пытаясь пробиться сквозь толчею.

Потеряв брата из вида, Арианта взвизгнула от ужаса, но ее голос потонул в криках толпы. Людской поток вынес ее к центральным городским воротам. Почему-то в приступе паники большинству казалось, что именно там, за стеной, может быть спасение от хлынувших в город через брешь захватчиков.

– Назад! – яростно орал капитан легионеров, защищавших ворота.

Но обезумевшая толпа в один миг растоптала и капитана, и его солдат. Под натиском людской массы створы ворот распахнулись настежь. Подъемный мост сорвался с лебедок и рухнул вниз, деревянные балки затрещали от удара.

Сразу за рвом в мутной пелене дождя перед толпой предстали неровные шеренги низкорослых морагов, ощетинившиеся пиками. Но даже ряды врагов не смогли сдержать охваченных паникой жителей города. Люди срывались с моста в ров, заполненный соленой морской водой, натыкались на пики морагов, умирали под ногами тех, кто напирал сзади. Даже морагам пришлось разомкнуть свои ряды и отступить, чтобы их самих не раздавили в невообразимой давке.

– Герон! – звала Арианта, пытаясь пробиться сквозь толпу, вынесшую ее из города обратно на мост.

От сильного толчка девушка упала и была бы неминуемо растоптана, но сильная рука рывком подняла ее с земли.

– Держись, девочка! – крикнул ей в ухо седой воин городской стражи с алебардой.

– Там мой брат! – крикнула в ответ Арианта.

– Сейчас ты ничем ему не поможешь. Идем со мной!

Вода прибывала с каждым мигом, шторм взволновал ее поверхность и в канале. Не выдержав тяжести множества людей, поврежденный при падении мост с треском обрушился в ров. Но и это не остановило панического бегства. Люди прыгали в ров, переплывали его и карабкались на другой берег.

Обхватив девушку за плечи одной рукой и сжимая в другой алебарду, стражник повлек Арианту прочь от города.

Остановились они лишь в степи, когда уже почти стемнело. Разрушенный город остался далеко позади, сквозь шелест дождя не слышны были ни крики, ни шум прибоя, ни грохот обрушивающихся стен. Мораги не стали препятствовать бегству жителей города, и большинство горожан рассеялось по степи. Среди тех, кто оказался поблизости, Арианта не увидела брата, не отозвался он и на ее призывы. Отчаяние сдавило грудь. Девушка опустилась на колени прямо в грязную жижу и разрыдалась, вдруг осознав, что осталась совсем одна. В один день она потеряла всю свою семью.