Глава 22
Мелкий, противный дождь моросил несколько дней подряд, и ночи становились все холоднее. Наверное, уже осень пришла, решил Хельви, давно потерявший счет дням, которые провел в неприветливых южных топях и лесах. Маленький отряд двигался со всей возможной скоростью. Редкие остановки делали только, когда алхин уходил на охоту. Вепрь, ставший кормильцем всей троицы, относился к своим обязанностям очень серьезно, однако у людей и альва не было ни сил, ни возможности тащить с собой припасы, поэтому алхин охотился практически каждый день. Ручеек, который был единственным ориентиром компании в местных лесах, к счастью, продолжал виться вокруг деревьев, не исчезая, но и не расширяясь. Можно было только гадать, сколько же нужно пройти уставшим путникам, чтобы достигнуть того места, где ручей наконец превратится в Хмурую реку.
Путники обсудили свое положение и, хотя ни у кого из них не было с собой карты, пришли к единому мнению, что находятся восточнее рощ богини Зорь и Драконовых Пальцев, а следовательно, ручей должен в самые ближайшие дни начать сворачивать на запад.
— Если только он не уйдет под землю,— мрачно сказал Нырок.— Не припомню я на Драконовых Пальцах никаких ручьев — холмы и холмы. Только вот надеяться; что мы пролезем за ручьем под землю, не стоит. Может, река водяного князя тоже берет начало от этой струйки.
— Хороший мой, если мы дойдем до Драконовых Пальцев, то мне уж будет плевать, увидим мы там какой-нибудь ручей или нет! -задушевно сказал Вепрь, помешивая угли в костре.— От тех Пальцев до Хмурой — дня Два ходьбы, а по реке Остайи — и того меньше.
— Если он пустит нас по своей реке-то,— ворчливо ответил альв.— Неохота мне до конца жизни на водяной мельнице убиваться.
— А мы ему голову дракона отдадим,— высказал разумную мысль Хельви.— Он же ее заказывал с условием, что отпустит нас с миром.
— И Меч королей пусть вернет,—заметил Вепрь.— Он его у меня отнял, а я к своему клинку, между прочим, привык.
— Ага, щас тебе. Армаг, который потом в дракона-то обернулся, тоже клялся бородой своей, что поможет нам, если мы его ящик найдем. А потом чуть не слопал нас прямо с сапогами. А почему Остайя должен выполнить свое обещание? Возьмет голову и нас в придачу — в плен.
— Слушай, хватит беду накликать,— рассердился Вепрь на Нырка.— Что ты все время ноешь! И так тошно, а ты еще со своими глупостями.
На сердце от таких разговоров легче не становилось. Тем не менее они двигались вперед. Наместник несколько раз предлагал Вепрю выкинуть узел с сокровищами гриффонов и чашей Огена, которую тоже было решено не оставлять у божественного озерка. Алхин продолжал тащить узел с вызывавшим невольное уважение упорством, и разубедить его было невозможно. Кажется, он скорее расстался бы со своими спутниками, чем с золотом, тем более что наместник объявил, что богатство будет разделено на три части — каждый участник похода получит свою долю,— как только они дойдут до Горы девяти драконов. Услышав об этом, Нырок тяжело вздохнул. Альв становился все мрачнее с каждым днем. Он как будто забыл все веселые байки, которые так любил травить на привалах во времена службы в дозорном отряде под командованием Ахара. Кажется, он все больше разуверялся в том, что сможет добраться до дома.
Очередная ночь застала их на опушке леса. Из-за дождя и темноты разглядеть как следует местность не представлялось возможным. Ручей хлюпал, принимая дождевые капли. Алхин связал несколько широких еловых лап у росшей тут же вековой ели, и под этим шатром они с трудом развели небольшой костер. Огонь шипел, неохотно лизал сырые дрова. Вепрь вздохнул и засобирался на поиски дичи.
— Да сиди ты. В такую погоду нормальный зверь из берлоги не вылезет,— одернул его наместник.— Поищем что-нибудь с утра. Может, и дождь к тому времени утихнет. А если не утихнет, все равно при свете и следы легче читать, и зверя искать.
Алхин хотел возразить, но передумал. Идти в мокрый, незнакомый лес очень не хотелось. Так они и задремали около едва тлеющего огня. Хельви, которому выпало первому сторожить лагерь, прислушался к храпу товарищей и шороху дождя, пытаясь уловить еще какие-нибудь звуки ночного леса, но напрасно — все глохло в раскатистом «хры-хры» Вепря и стуке капель о листву и ветки. Под-. красться к нам неслышно смог бы даже ребенок, недо-вольно отметил Хельви и сжал рукоятку меча, с которым в последнее время не расставался. Он откинул еловую лапу и выглянул в темноту. Только ручей слегка блестел между деревьев. Это означало, что тучи понемногу рассеиваются, высвобождают звезды. Наместник потянулся и хотел уже вернуть ветку на место, как вдруг услышал голос. Кто-то пел за темными деревьями, и звук голоса становился с каждой секундой все громче, пока не заглушил и дождь, и храп, и биение сердца Хельви.
Наместник не знал языка, на котором пел неизвестный певец, но с все возрастающей жадностью прислушивался к странным словам, тягучим и глухим, будто созданным для того, чтобы быть спетыми. Не обращая больше внимания на товарищей и забыв про то, что обязан охранять лагерь, Хельви вылез из-под ели и направился в ту сторону, откуда лилась чудесная песня. Дождь кончился, и ясные осенние звезды горели на небе. Света от них было крайне мало, но наместник ни на минуту не затормозил, как будто шел не по незнакомому лесу, а по широкой проезжей дороге. Ни разу не споткнувшись, он вышел к ручью и остановился возле странного певца, пальцы которого продолжали перебирать струны лютни. Светлая хламида незнакомца тускло мерцала в темноте, словно поверхность озера.
— Здравствуй, принц. Рад, что снова встречаю тебя. Слышал, тебе удалось добыть то, зачем я посылал твой отряд в горы.
— Здравствуй, князь.— Хельви чувствовал, как морок, навеянный волшебной песней, пропадает, и его начал бить легкий озноб.— Ты прав, я пришел отдать тебе то, о чем мы договаривались. Как видишь, я сдержал свое обещание и надеюсь, что ты выполнишь свое.
Остайя только опустил голову, встряхнув густой гривой. Что-то есть в нем от лошади, подумал Хельви. Но долго думать на эту тему не стал — просто сходил к стоянке и вернулся, таща голову Красного дракона. Он свалил желанную добычу у ног водяного, и только после этого Остайя поднял на человека глаза. Разглядеть их выражение наместник не смог и оттого внутренне напрягся. В принципе ничто не мешало сейчас князю взять свое обещание обратно. Но водяной только нагнулся и легко швырнул голову чудовища в ручей. Та мигом затонула.
— Ты удивительный человек, принц. Мое племя будет радо заключить с тобой вечный мир. Тот, кто принес спасение и возрождение нашему народу, будет по праву называться другом,— негромко произнес князь, вглядываясь в темные воды.
— Прости, но я не понимаю, зачем тебе эта голова, какой в ней смысл. Я никогда не слышал о заклинаниях, которые следовало бы читать, имея при себе эту часть дракона. Тем более если речь идет о спасении целого народа.— Хельви перевел дух, потому что князь вроде бы не собирался утаскивать его и товарищей под воду, на вечную каторгу на водяную мельницу.
— Эта голова — просто знак для моего народа о том, что последние времена пришли,— просто ответил Остайя.— Мы ждали его несколько сотен лет — свидетельства того, что скоро мы возродимся в прежнем блеске и могуществе, что в старый мир пришли силы, способные перевернуть его. Ты не можешь понять, что это значит для нас, потому что век человека недолог. Но если бы тебе пришлось прозябать сотни лет под гнилыми корягами, словно лягушке, только во сне видя прекрасные дворцы и угодья, которыми твой род владел когда-то, ты бы смог почувствовать, каково пришлось мне и моим соплеменникам. И вот теперь мы получили знак, что заклятие потеряло силу.
— Эта опять какая-то история с сильфами и гибелью хранителей? — осторожно спросил Хельви, но ответа не получил. Водяник ушел в себя, как будто беседовал вовсе не с наместником, а с какими-то невидимыми собеседниками. Может, это он так радуется, подумал наместник и решил больше не приставать к Остайе. В конце концов, уговор состоялся. Стороны могут быть свободны и идти на все четыре стороны. Пора откланяться и убраться подальше от не в меру задумчивого правителя подводных жителей, решил человек.
— Мой народ хочет оказать тебе и твоим спутникам небольшую любезность в знак нашей будущей дружбы. Мы доставим вас по нашим рекам до дельты Хмурой реки. Вам не придется идти пешком, да и времени это займет в три раза меньше. И от многочисленных врагов, которые так любят мясо теплокровных, вы убережетесь. Согласен?
Хотя Хельви не очень понял и принял выражение «в знак будущей дружбы», он все же кивнул головой и без промедления бросился будить приятелей. Слова Остайи почему-то вызывали у него доверие. Наверное, потому что я тоже могу кое-что рассказать о том, как это больно — жить под корягой и вспоминать об утраченных дворцах, криво усмехнулся наместник, расталкивая Вепря и Нырка. Впрочем, долго трясти их не пришлось — оба вскочилина ноги практически одновременно, упершись головами в еловые ветки. Дождевая вода, скопившаяся в хвое, тут же окатила их холодным потоком. Спутники, привыкшие в последнее время к ледяному душу, даже не выругались.
— Что случилось? — Алхин встревоженно посмотрел на Хельви.— Что с тобой? У тебя такое лицо, словно ты встретил сейчас в лесу делегацию от императора, которая готова предложить нам охрану и сухие подштанники? Малыш, с тобой все в порядке?
— Я договорился с водяным князем. Он берется доставить нас к берегам Хмурой реки. Нужно только поторопиться.
Нырок открыл рот, чтобы сообщить своим приятелям о вероломстве могущественных существ, которые до сих пор встречались им на пути, но Хельви тут же выскочил из импровизированного шатра. Вепрь, подхватив на плечо узел с драгоценностями, последовал за ним. Как ни опасался Нырок мрачного плена водяника, оставаться одному в этом темном, незнакомом лесу было еще ужаснее. Поэтому он, не найдя рядом головы драконы и сообразив, что наместник успел отдать ее Остайе, припустил налегке следом за товарищами. Альв подбежал к ручью, когда на его поверхности уже покачивалась знакомая ладья. Вепрь раскладывал в ней свой мешок, а водяник спокойно стоял рядом на темной поверхности ручья.
— Где ты ходишь? — недовольно спросил Хельви, оглядываясь на Нырка.— Мы тебя одного ждем.
— Я сейчас— Нырок увидел прямо перед собой раскачивающийся борт ладьи, зажмурился и сделал шаг вперед. Дно под ногами закачалось.
Ну вот, по своей воле залез в ловушку, с тоской подумал альв, плюхнувшись на влажную скамью. Хельви, который садился последним, кинул в ладью сначала меч, а потом влез сам. В тот же момент Остайя рассыпался облаком брызг, возвращаясь в ручей. Ладья слабо покачивалась на волнах. Ручей в этом месте был так узок, что ее борт почти нависал над травой. Путники замерли, но ничего не происходило.
— Да тут и курица не утопится,— не выдержал наконец Нырок.— С чего этот князь решил, что ладья тут пройдет, да еще груженая.
— В самом деле,— усмехнулся Вепрь.— Извини, светлейший наместник, но, по-моему, мы выглядим в этой лодке точь-в-точь как идиоты.
— Как деревенские дурачки, которые собрались поплавать на плоту по луже перед домом,— насмешливо вторил алхину Нырок.
Хельви уже собирался прикрикнуть на не ко времени и не к месту развеселившихся товарищей, но тут ладью сильно качнуло. Спутники вцепились в борта, чтобы не вывалиться из посудины. Нос ладьи задрался вверх, и вдруг она заскользила по воде легко и так стремительно, что мелькавшие мимо деревья и отвесные скалы сливались в одну сплошную стену. Теперь всем стало не до смеха— удержаться бы на скамьях. Хельви вцепился в руль, но вскоре понял, что управлять ладьей просто невозможно. Однако кто-то другой, несомненно, направлял ее, потому что, несмотря на сумасшедшую скорость, ладья все же не выскакивала на берега. Бешеная гонка продолжалась до рассвета и затем целый день, и лишь к вечеру движение ладьи замедлилось. Она неторопливо заскользила по зеркальной глади небольшой речушки. По берегам тянулась к небу горная гряда. Полуразрушенные скалы спускались прямо в прозрачную воду.
— Кажется, из меня вышел даже позавчерашний обед,— хрипло сказал Нырок, нагнувшись и умывая щеки.— Пусть сожрет меня дракон, если я еще раз соглашусь залезть в лодку водяного. Я сразу сказал, что это дурацкая затея, но кто бы меня послушал.
— Учти, хороший мой, не стоит теперь разбрасываться такими клятвами — драконы ведь и вправду существуют, по крайней мере, драконыш-то где-то живой бродит. Как бы он тебя не услышал да не пришел.— Позеленевший от качки Вепрь попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.
— А ведь он так и сказал тогда,— вдруг слабо заговорил наместник, который лежал ничком на дне ладьи.
— Кто сказал?
— Остайя. Я спросил, есть ли в Черных горах драконы, а он ответил, что, когда я там появлюсь, они тоже непременно появятся. Что это значит, Вепрь? Я ведь не хранитель драконов, совершенно точно. Иначе бы я прослезился при виде детеныша, схватил бы его в свои объятия и исчез вслед за Кифром. Однако драконы появились снова в Черных горах, после того как туда пришли мы.
— Не перегибай палку, малыш.— Вепрь махнул рукой.— Драконы появились из-за того, что армаг нашел потерянный ключ.
— Это мы нашли ему ключ. Без нас он бы его не отыскал. Но мы бы никогда не дошли до вершины Праведника и не встретились с армагом, если бы не узнали, как пользоваться волшебным колодцем. А узнали мы об этом от Кифра, который стал хранителем золотых птиц Фа и смог понять их речь. А хранителем он стал после того, как я получил птицу Фа в подарок от армага. Интересно, смог бы Кифр стать хранителем сам по себе, если бы отказался от участия в нашем походе и, скажем, выбрал путь с Ахаром.
— Ну если бы он выбрал Ахара, то был бы уже мертв,— проворчал Нырок, заинтересованный рассуждениями наместника.— И уж точно не мог бы стать ни хранителем, ни воином, ни даже козопасом в моей родной деревне.
— Дружище Нырок снова начал говорить о своей деревне — это добрый знак,— не удержался от язвительного замечания Вепрь.
— Значит, весь наш поход имел совсем не ту цель, о которой мы думали. Я собирался отыскать дракона, а на самом деле мы должны были разбудить нового хранителя. А если бы мы его не разбудили, то никаких драконов мы бы не нашли. Потому что они только-только появились.— Хельви вытер внезапно вспотевший лоб.— Неужели слепая судьба так причудливо распорядилась нашей дорогой? Или за этим стоит отнюдь не рок, а вполне живое существо. Те, кто послал меня за драконами, знали предание о хранителях?
— Ты навоображал себе Оген знает каких глупостей,— фыркнул Вепрь.— Каким могуществом должен обладать тот, кто послал тебя разбудить хранителей, чтобы просчитать все твои шага? Я не говорю уже о том, что он должен очень хорошо тебя знать. Но в столице ты почти не бываешь, а самые могущественные альвы империи живут там. Я думаю, это все просто совпадение, судьба.
— С одной стороны, мне тоже не все ясно,— заговорил Нырок.— Уж больно все четко слажено, как по-написанному. Но это-то и вызывает подозрения. Ведь мы любой момент могли повернуть в другую сторону. Скажем, не плыть через Теплое озеро, а идти берегом. Или, например, в Городе драконоборцев — ведь мы могли выбрать бессмертие и остаться там. Почему этот хозяин знал, что мы точно уйдем оттуда и выполним задание до конца — сведем Кифра с его золотыми пташками да еще доставим всю честную компанию на пик Праведника, чтобы раз- будить драконов? Отчего он был так уверен, дракона ему в печенки? И главное — зачем ему это надо?
— Ну, во-первых, есть множество способов, чтобы контролировать людей или Младших на расстоянии. Какие-нибудь магические призмы. Я читал о таких штуках.— Вепрь поглядел на Хельви, словно ища у него поддержки, но наместник сделался вдруг очень задумчив и не обратил на взгляд старого товарища никакого внимания.— И все равно я остаюсь при мнении, что все, что произошло с нами, это капризы судьбы, а никак не вмешательство какого-то волшебника. Не могу себе такого представить, просто не могу.
— Вепрь, а откуда тебе известно, что я почти не бываю в столице?
Хельви задал вопрос очень спокойным и негромким голосом. Но алхин все равно вздрогнул, как будто эти слова прокричали ему в ухо. Непроизвольно он прижал руку к тому боку, где висел меч Ахара, но наместник заметил это движение и поднял бровь. На какое-то мгновение в ладье стало так тихо, словно присутствующие не просто замолчали, а затаили дыхание. Нырок переводил удивленный взгляд то на алхина, то на наместника. Над губой Вепря, поросшей рыжей щетиной, появилась испарина. Только Хельви казался спокоен.
— А разве ты не рассказывал об этом, хороший мой? Может, это Тирм мне наболтал.
— Нет. Я все собирался поговорить с тобой о доме, но не решался. Наверное, мне было еще до недавнего времени обидно, что вы с Таром бросили меня тогда, оставили один на один с трудностями. Я восстанавливал Верхат сам, и это было непросто, ведь я был мальчишкой. Поэтому я ничего не рассказывал и проболтаться тоже не мог. Так откуда ты это знаешь, Вепрь из Межичей? Ты же провел последние десять лет в заточении у Остайи? А что до Тирма, то он не общался ни с кем поначалу, так как был в образе белого пса, а потом говорил исключительно с Таром, своим новым наставником. Болтать с тобой об особенностях моего времяпрепровождения он бы не стал:
Алхин только облизал губы и ничего не ответил. Нырок, который начал понимать, что между двоими его спутниками происходит что-то нехорошее, приготовился хватать Вепря за руки — уж больно открыто брался он теперь за рукоятку меча.
— А я дурак,— медленно проговорил наместник.— Решил, что Ахар и Тирм — мои единственные враги на этом пути. А между тем это было так очевидно — наш горячий командир не преминул бы сказать, что должен был отвести меня к хранителям, а только потом убить. Но он выжидал, чтобы просто помучить нас обоих перед смертью. Значит, он понятия не имел, что ему надо отвезти меня к Праведнику. А Тирм, который достал нож, чтобы зарезать меня, как только мы выплыли на берег Хмурой,— ему тоже не было никакого дела до хранителей. Я просто зациклился на этой Хмурой реке. Я провел там несколько ужасных дней в полном одиночестве, без еды и оружия. Мне казалось, что более кошмарного места в мире не существует и коварные враги заманили меня туда на верную гибель. Подальше от Верхата и от Сури. А меня, оказывается, вел совершенно к другому эшафоту мой лучший друг. Теперь, после воскрешения армагов, ты перережешь мне глотку? Неужели ты забыл, сколько раз мы спасали жизнь друг другу? Что они обещали тебе? Золото? Все сокровища Черных гор? Сколько стоит сейчас настоящая мужская дружба? Не продешевил ли ты, алхин?
— Ты обижаешь меня, малыш.— Багровая краска постепенно заливала лицо и шею Вепря.— Кто дал тебе право разговаривать со мной в таком тоне? Щенок! Да ты давно бы ушел искать мертвых богов, если бы не я. И сейчас, и десять лет назад ты остался жив только потому, что я прикрывал твою задницу! И ты смеешь обвинять меня в предательстве! Да ты знаешь, что я с тобой за такие слова сделаю!
— Хочу вас предупредить, пока вы не скрестили мечи,— торопливо встрял Нырок,— если вы сейчас перебьете друг дружку, это не поможет нам вернуться домой. Может, мы для начала прибудем в столицу, а уж потом вы вызовете друг друга на поединок чести? Я готов быть наблюдающим! Только не нужно сейчас никаких резких движений, эта ладья может развалиться от доброго чиха!
— А ведь это можно очень легко доказать,— зловеще прошипел Хельви.— Ведь свидетели — они тут, рядом Остайя!
Наместник заорал как раненый бык, и алхин вскочил на ноги, выхватывая из самодельных ножен меч Ахара. Но Хельви только плюнул ему под ноги. Вода за бортом ладьи закипела, и Нырок, который растерянно соображал, кого же хватать за руки первым, ойкнул, когда капли упали ему на лицо. Большой пузырь вздулся, выпуская на поверхность водяника. Остайя медленно приблизился к борту ладьи. Вода в реке тут же перестала кипеть, успокоившись.
— Я хочу задать тебе вопрос, владыка. Как долго пробыл у тебя в плену этот человек? — Хельви указал рукой на Вепря, который дернулся и неожиданно выронил меч, проворно подхваченный Нырком,— Ты говорил, что он и его товарищ пробыли у вас некоторое время.
— Да, мои подданные и впрямь схватили этих двоих лет десять назад,— спокойно отвечал князь.— Тот, второй, жил у нас с момента пленения до вашего прихода. Он даже полюбил воду, совсем как мы. Те существа, которые живут с нами довольно долго, очень редко уходят. Но я отпустил его и человека, потому что таковы были условия, выдвинутые мне магом, который пообещал, что ты возвестишь последние времена и подаришь моему племени долгожданную надежду на возрождение.
— Что это был за маг? Как давно он появился у тебя?
— По-моему, он был из Младших. Он пришел ко мне не так давно и сразу выказал интерес к этому пленнику. Затем он честь по чести выкупил его. В обмен я получил магическую чашу, которая сама наполнялась вином. Красивая игрушка. Однако вскоре пленник вернулся и попросил меня помочь ему встретиться с тобой. Он действовал от имени того мага. Он обещал с твоей помощью разбудить хранителей. Поэтому я вызвался ему помочь. Затем я получил предупреждение, что командир Ахар появится на берегах Хмурой реки, чтобы перехватить тебя. Я постарался отыскать тебя раньше. Для того, чтобы заманить тебя к моей реке, я использовал свою чашу — мне сказали, что она тебе хорошо знакома. Чаша должна была вывести тебя к пленникам, однако ее забрал один из воинов, которых привел Ахар. Но это была небольшая жертва, если учесть, какой подарок должен был принести мне твой поход.
— Вино из чаши могли пить только герои, а поскольку отряд Ахара состоял из не боящихся смерти воинов, они могли свободно пить из нее. Кроме Ноки, который был слишком напуган твоей попыткой убить его и малодушно утопился,— жестко сказал Хельви.
— Поверь, я не хотел убивать этих Младших. Но ты не оставил мне выхода. Мне нужно было договориться с тобой, чтобы ты принес мне голову дракона при помощи своего спутника. Но ты не обратил внимания ни на чашу, ни на перо птицы Фа, которое, как мне казалось, должно быть знакомо всем людям. Пришлось мне нанимать весь ваш отряд. Впрочем, остальным воинам повезло меньше, чем тебе.
— Кем был этот маг, Вепрь? — обратился Хельви к алхину.— Кто этот Младший, который сумел договориться с водяным князем?
— Я не знаю,— прошептал алхин.— Я не видел его лица. Хельви помолчал, а затем коротким движением руки выхватил свой меч. Размахнулся, но острое лезвие повисло в воздухе, не опустившись на шею Вепря. Алхин не поднял свое оружие, чтобы защититься. Он просто стоял и смотрел наместнику прямо в глаза. — Последний раз задаю вопрос. Кто твой хозяин? Сколько золота он пообещал тебе за мою голову? — Не нужна ему твоя голова,— отрывисто. ответил Вепрь.— Он говорил только о шкуре дракона. Больше ничего. А что касается награды, то нет такого золота, которое можно было бы потребовать за смерть друга. Они обещали сохранить жизнь Наине, только и всего. Когда мы с Таром попались к водяным, Наина вернулась во дворец императора. Она искала там помощи. Конечно, она сглупила. Нужно было мчаться в Верхат. Там ее и поймали и наложили заклятие. Она ничего не помнит. Ее могут убить в любую минуту, пойми же.
Наместник выслушал эту историю с каменным выражением лица. Вот это да, только и крутилось у него в голове. Значит, алхин и гарпия — между ними есть какое-то чувство? Но она же монстр, чудовище, пусть и более высокого порядка, чем ее дикие собратья, собирающие падаль у дорог. Нырок, который понятия не имел, о какой Наине идет речь, снова собрался разнимать товарищей, готовых вцепиться друг другу в глотку. Только Остайя выглядел совершенно спокойным и даже усмехался.
— Если бы на кону стояла жизнь Сури, ты бы не согласился на любые условия? — снова заговорил Вепрь.— И потом, твоей жизни ничего не угрожало. Ну только дорожные неурядицы, но это как обычно. И потом, с тобой был я. Прикрывал тебя. Ничего не могло произойти. И сейчас, да поможет нам Оген, мы вернемся в империю живыми и невредимыми. А ты еще и импера-тором станешь. Помнишь письмо Сури — император же отдаст ее руку за шкуру дракона. А она у меня в узле сложена, специально ждет тебя.
Хельви продолжал смотреть на Вепря, потом лицо его скривилось. Он швырнул меч на дно ладьи, развернулся и врезал алхину по физиономии с такой силой, что тот с шумом свалился в воду. Челнок не затормозил, продолжая плыть с той же скоростью. Остайя, который, не передвигая ногами, двигался рядом с бортом, оглянулся. Хельви тоже видел, как удалявшийся Вепрь вынырнул на поверхность. Из широкого носа алхина текла кровь, он отплевывался. Нырок, выведенный этим зрелищем из ступора, вскочил на ноги.
— Мы что же, оставим его тут одного, на верную гибель? — возмущенно обратился он к наместнику.— Он же наш боевой брат!
— Он хотел заманить нас в ловушку. Он все время знал, куда и зачем мы идем, представлял себе размеры опасности/ но не сказал нам ни слова. Смерть Шельга и Толива на его совести, понимаешь? Возможно, он был вообще в сговоре с Ахаром или Тирмом.
— Да брось, начальник,— отмахнулся Нырок от слов Хельви как от надоедливых мух.— В конце концов, это у тебя, а не у него оказались напоследок полны карманы волшебных порошков. Что же ты не употребил их во время боя с гарпиями и не спас ребят? А я тебе так скажу — они померли в честном бою, и единственная причина, по которой их нет с нами, проста: они были воинами. А у воинов такая судьба — умирать не в кровати, а на поле брани, в схватке с врагами. Вот если бы они пахарями были или пастухами, тогда бы ты мог спросить с Вепря, зачем он их не упредил. Но и себя ты должен спросить: зачем оружие свое магическое берег. Нам предстоит по Хмурой реке плыть, наместник. Лишний меч нам позарез нужен. Вепрь хороший воин. Не дело оставлять боевого брата на верную смерть.
Хельви открыл рот и понял, что он ничего не сможет доказать. Надежная крестьянская логика Нырка спокойно отодвигала его аргументы, делала их мелочными и гаденькими. И про магические порошки альв тоже был прав. Выжидал наместник, на самом деле выжидал, когда настанет тот последний смертельный миг и можно будет сыграть, поставив на кон саму жизнь. А если бы я потратил их в пантеоне, нас бы сожрал Красный дракон на вершине Праведника, мрачно подумал он, но вспомнил, что в этом случае, возможно, им вообще не пришлось бы встретиться с хранителем драконов — отогнали бы гарпий и пошли бы своим путем, вернее, поплыли дальше. На самом деле, не убил же он меня, хотя имел массу возможностей. И свой подлый поступок совершил из-за любви, если, конечно, не врет. Уж больно невероятно чувства человека к гарпии. Даже думать об этом не хочу, поморщился наместник. Остайя, который внимательно прислушивался к беседе, неожиданно усмехнулся и подмигнул Хельви. В ту же секунду ладья медленно остановилась, сделала круг, благо что теперь широкое русло вполне допускало такой маневр, и поплыла в обратную сторону.
— Вот и славно, вот и молодец,— непонятно кого похвалил Нырок и приложил ладонь ко лбу, высматривая алхина.
Хельви рассчитывал, что алхин уже выплыл на берег, но Вепрь ждал своих спасителей в воде. Когда черная ладья подплыла к нему, он схватился за борт и, подтянувшись, упал на дно суденышка. Остайя вновь хмыкнул и с плеском растворился в водяном облаке. Нырок хлопотал вокруг спасенного Вепря — растирал его посиневшие от холода руки и ноги. Наместник молча наблюдал за манипуляциями альва. Ладья вновь развернулась и последовала в прежнем направлении. Вепрь молчал, Хельви тоже не спешил начать разговор.
— Наверное, я должен извиниться. Нужно было рассказать тебе обо всем раньше, но на нас свалилось столько всего. И потом, ты так страстно ненавидел Тирма и Ахара, которых подослал невесть кто, что, если бы я начал тебе рассказывать о моей договоренности с неизвестным магом, ты бы меня убил,— сплевывая кровь, обратился к наместнику Вепрь.
— Значит, во всей этой игре был кто-то третий, который, вопреки воле великого канцлера и, как утверждал Ахар, самого императора, собирался отправить меня искать хранителей. Откуда он знал, что мне удастся это сделать? — наконец спросил Хельви.
— Судя по всему, так все и было. Прибавь к этому, что мой освободитель действовал и против воли хозяина Тирма, который едва ли был заодно с Ахаром. Он взял меня в жесткий оборот, хороший мой. Он знал, что я не сбегу. Ему было важно, чтобы ты дошел до Праведника, а там, он говорил, ты все сделаешь сам. Поэтому когда в Городе драконоборцев мне сказали, что ты сильф, я сразу в это поверил. В этом случае ты и впрямь должен был знать, как именно возвратить армагов на вершине горы. Но клянусь, что в городе царей мы оказались случайно.
— А о странном пантеоне на Теплом озере и о Море армагов ты знал?
— Нет. Мы вообще выбрали странный маршрут. Я не видел его на тех картах, что показывали мне в подвалах Горы девяти драконов.
— Но ты был едва жив, когда Остайя отдал тебя. Неужели твой маг не мог лучше позаботиться о здоровье своего проводника?
— Возвращение в плен к водяным сыграло со мной злую шутку. Может, потому, что колдовство Остайи подействовало на меня с новой силой или так работали заклятия, наложенные магом, но мне стало совсем худо. Наверное, в глубине души я противился тому, что меня ведут, как овцу, неизвестно куда, и маг наказывал меня. Я умирал. До сих пор не понимаю, что помогло мне выкарабкаться. Наверное, чудо.
— Тар помог тебе,— глухо сказал наместник.— Он забрал несколько жизней воинов из отряда Ахара.
Спутники помолчали. Нырок усиленно делал вид, что не прислушивается к разговору товарищей. Известие о том, что Тар убивал воинов, оставило его равнодушным. Все равно он тоже помер, решил альв, подводя итог собственных счетов с Ожидающим. Неожиданно Хельви почувствовал, что теперь может свободно сказать Вепрю обо всем, что лежит у него на сердце. Как будто какой-то невидимый барьер был снесен и отброшен в бурлящую воду за кормой. Он потер руками лицо. Алхин тем временем уселся на одну из скамей. Он шумно сопел, обхватив руками собственную грудь, чтобы согреться. Мокрую насквозь куртку Вепря Нырок положил сушиться на руль.
— Ты действительно любишь ее? Или жизнь Наины дорога тебе по каким-то другим причинам? Может, она обещала привести тебя к сокровищнице гарпий? Я бы на твоем месте не сильно доверял этим обещаниям. Вы хотя бы связаны клятвой верности?
— Я не готов ничего объяснять даже тебе, славный мой. Скажу только — ты говоришь, что не можешь себе этого представить, точно так же как бы это сказал какой-нибудь лавочник или барон из королевства Синих озер, если бы ему вдруг рассказали о том, что ты ищешь дракона в Черных горах, чтобы жениться на Младшей. Как можно любить Младших, спросят наши с тобой соотечественники и с гадливостью сплюнут. Как можно полюбить кого-то, столь отличного от тебя самого? Ты знаешь ответ, правда? Тогда ты умнее меня, наместник.
Хельви только качал головой в такт словам алхина. Его лицо приняло озабоченное выражение, вокруг бровей собрались морщины. Теперь, когда все тайны были раскрыты, ему оставалось ответить на один-единственный вопрос, но он знал, что не в состоянии сделать это. Для того чтобы получить ответ, нужно отыскать того мага, который так ловко и даже красиво задумал весь этот поход.
— Хочешь, я расскажу тебе, как я провел последние десять лет в Верхате? — спросил он у Вепря, протягивая мокрому алхину свою куртку.
