Глава 23
Солнце уже клонилось к западу, когда Элизабет добралась до небольшой зеленой рощицы. Приятная прохлада под сенью деревьев мгновенно освежила ее пылавшее жаром тело и помогла прийти в себя.
Оставшись одна, вдали от глаз человека, причинявшего ей столько беспокойства, Элизабет смогла наконец собраться с мыслями.
Поспешно скинув с себя замшевый жакет, Элизабет расстегнула воротник розовой блузки. Она невольно вздрогнула, вспомнив, как мягкие, теплые губы Квотернайта прильнули к ее груди сквозь тонкую ткань блузки.
Это путешествие становилось опасным для Элизабет во многих отношениях. В течение долгого времени ей придется находиться в обществе циничного и беспринципного Квотернайта. Она должна постоянно быть начеку. Нельзя оставаться наедине с этим человеком. Как только Весту представится такая возможность, он тут же постарается скомпрометировать ее. Этого не должно произойти.
Решительно тряхнув головой, Элизабет пошла мимо серебристых ив к реке, откуда раздавались мужские голоса. На поросшем травой берегу бурной Рио-Гранде расположились участники второй экспедиции Кертэнов. Все были заняты своими делами.
Эдмунд и двое погонщиков ушли вниз по течению реки купать лошадей. Туда же мексиканцы повели поить мулов.
Таос и словоохотливый бородач Грейди расстилали прямо на земле большую клетчатую скатерть.
Обед, приготовленный еще гостиничным поваром, был великолепен. Холодный цыпленок, ветчина, сыр, фрукты, тонко нарезанный хлеб и разных сортов орехи могли удовлетворить самый взыскательный вкус. Вино в ведерках с колотым льдом, несмотря на жаркий день, все еще было холодным.
Элизабет сидела между Эдмундом и молчаливым Таосом. Когда Вест вышел на поляну, Элизабет насторожилась, опасаясь, что он направится прямо к ней. К счастью, этого не произошло. Медленно обойдя расстеленную на земле скатерть, он сел напротив Элизабет. В этот момент их глаза встретились, но Элизабет тут же отвела взгляд.
Расположившись в тени, Элизабет утоляла голод с не меньшим аппетитом, чем проголодавшиеся мужчины. Мексиканцы сидели вместе со всеми. Обед сопровождался негромким разговором, добродушным смехом и милыми испанскими словечками, вроде claro, bueno и Dios.
Когда наконец все было съедено, мексиканцы поднялись, поблагодарили Seсor Квотернайта и вежливо удалились. Наступила тишина, нарушаемая лишь монотонным журчанием реки.
Потягивая вино, Эдмунд, ни к кому не обращаясь, неожиданно произнес:
– Ведь человек может выжить, если останется на берегу реки, не правда ли?
– Эд, – мягко сказал ему Вест, – вашему брату не удалось бы добраться до цели, если бы он все время шел по берегу реки…
– Я знаю, – согласился Эдмунд. – Но есть ли шансы, что он остался в живых?
Элизабет посмотрела на Веста, надеясь услышать, что Дэйн не погиб.
Вест медленно зажег сигару, выпустил изо рта колечко дыма и лишь потом ответил Эдмунду:
– В это время года во всех реках и ручьях полно воды. В горах и даже в пустыне много дичи, поэтому Дэйн не мог погибнуть от голода или жажды, если именно это вас беспокоит. – Взгляды Веста и Эдмунда встретились. – Есть ли у Дэйна шансы остаться в живых? – продолжал размышлять вслух Вест. – Я ведь уже говорил, что все будет хорошо. А ты что думаешь об этом, Грейди? – Вест взглянул на дремавшего рядом с ним бородача.
Грейди тут же встрепенулся и открыл глаза. Подергав себя за бороду, он ответил:
– Думаю, что они живы и все в порядке. Таос тоже так считает, правда?
Индеец слегка наклонил голову в знак согласия.
– Если они живы, мы их отыщем, – продолжал Грейди. – Территория Нью-Мексико не так уж и велика, здесь особо негде спрятаться, тем более если я, Вест и Таос взялись за поиски… – Грейди запнулся. – То есть я не хочу сказать, что Дэйн Кертэн прячется. Я совсем не это имел в виду.
– Конечно, конечно, – подхватил Эдмунд. – Но допустим, что они оставили где-то запас провианта, а потом не смогли добраться до…
– Да вы просто преувеличиваете опасности, Эдмунд, – спокойно заметил Грейди. – Кроме того, не верю я всякой болтовне о том, что где-то в большой пещере спрятано золото Грейсона. В прежние времена я повидал немало карт, вроде той, что была у вашего брата. Одни карты казались правдоподобными, там были обозначены направления дороги, а на других был только рисунок места. Встречались мне и настоящие старые карты, и нарочно истрепанные фальшивки для одурачивания доверчивых простофиль. Но не было ни одной, где была бы указана пещера или какая-нибудь впадина.
Элизабет уже давно одолевали сомнения в том, что где-то под землей спрятано золото, да это золото не особенно и волновало ее. Если Грейди прав и Дэйн и его спутники живы, все остальное уже не имеет значения.
Воодушевленная уверенностью Грейди в успехе дела, Элизабет не обратила внимания на то, что Вест тихо встал и отошел от беседующих. Грейди все говорил и говорил, он уже незаметно для самого себя перешел к рассказу о восстании апачей, которое произошло в те дни, когда… Тут Элизабет опомнилась и огляделась вокруг.
Место, где они расположились, было чудесным. Река, несущая свои быстрые воды между пологими зелеными берегами, шумела негромко и мелодично. Легкий западный ветерок шелестел листьями высоких деревьев, как будто аккомпанируя журчанию реки. Казалось, что Элизабет и ее спутники устроились здесь на воскресный пикник.
Элизабет почти не сомневалась в том, что их экспедиция пройдет в такой же дивной, спокойной атмосфере.
Как будет замечательно отправляться в путь ранним утром, когда воздух еще свеж, а потом останавливаться в тенистой прохладе, чтобы отдохнуть и подкрепиться! Как будет приятно вздремнуть в спасительной тени в жаркие дневные часы и вновь пуститься в дорогу, а в сумерках разбить лагерь на ночь.
Уверенная в том, что стоянка продлится еще три-четыре часа, Элизабет зевнула и решила поискать удобное местечко, чтобы немного поспать. Она посмотрела по сторонам, пытаясь обнаружить Веста. Всего в нескольких шагах от нее Вест лежал на огромном валуне и спокойно спал.
Он был похож на льва, которого разморило полуденное солнце. Его каменное ложе стояло на самом солнцепеке, но самым удивительным было то, что палящие солнечные лучи его ничуть не беспокоили.
Спящий Вест казался совсем юным и безобидным. Не ощущая на себе пронзительный взгляд холодных серых глаз и недюжинную силу этого человека, можно было легко поверить в то, что он бесконечно добр и безгрешен.
Однако Элизабет знала, что впечатление это обманчиво.
В полудреме она совсем не слушала, о чем беседуют Грейди и Эдмунд. Глаза Элизабет сами собой закрывались. Наверное, придется расположиться прямо здесь, не отходя от Эдмунда, решила Элизабет. Да и от Квотернайта подальше.
Расправив юбку, Элизабет улеглась возле расстеленной на земле скатерти, прикрыла глаза рукой и мгновенно заснула.
Сквозь сон она почувствовала, как что-то щекочет ей нос. Элизабет машинально потерла нос рукой, облизнула губы и отвернула голову в сторону. Но уснуть снова ей уже не удалось. Надоедливое щекотание досаждало ей вновь и вновь, и Элизабет недовольно сморщилась, испытывая непреодолимое желание чихнуть.
Элизабет с трудом разомкнула веки и увидела смуглую руку, помахивающую пушистой веткой перед ее лицом. Она оттолкнула эту руку прочь и окончательно проснулась. Рядом с ней на корточках сидел Вест Квотернайт и весело улыбался.
– Пора вставать, миссис Кертэн, – произнес он низким голосом, растягивая слова. – Время пускаться в путь.
– Уйдите! – отмахнулась от него Элизабет. – Я только что заснула.
Вытащив из ее рыжих волос травинку, Вест поднялся и спокойно сказал:
– Мы уже запрягаем лошадей. Если вы хотите ехать с нами, вставайте. – Он быстро повернулся и пошел к лошадям.
– Вест прав, дорогая. Может быть, тебе удастся отдохнуть в фургоне, – ласково проговорил Эдмунд, подбирая с земли упряжь.
Элизабет с трудом приподнялась и, зевнув, спросила, который час. Половина второго. Значит, ей удалось поспать только десять минут! Неудивительно, что она совсем не отдохнула. Элизабет собралась было громко высказать свое неудовольствие, как вдруг словно из-под земли появился Таос и протянул ей руку.
Блестящие черные глаза Таоса, устремленные на Элизабет, смотрели совершенно бесстрастно. Элизабет вложила свою маленькую ладонь в громадную руку Таоса и, когда он без малейших усилий помог ей подняться, тепло поблагодарила его.
Однако не удержалась, чтобы не пожаловаться на Квотернайта Эдмунду.
Элизабет и в голову не могло прийти, что они будут передвигаться с такой скоростью, почти не делая остановок. Безусловно, она очень хочет найти Дэйна, но ей не под силу трястись в фургоне с утра до ночи. Она чувствует себя совершенно разбитой после долгой утомительной поездки, и Эдмунд должен понять ее и согласиться с ней.
Эдмунд слушал Элизабет и понимающе кивал. Конечно, он все понимает, но ведь Квотернайт их проводник, он взял на себя ответственность за эту поездку. Они заплатили ему за то, чтобы он привел их к Дэйну, и теперь вынуждены выполнять все его указания. Возможно, Вест хочет в первый день путешествия проехать как можно больше миль, пока все еще полны сил и лошади не устали. Наверняка через день-два он позволит уменьшить нагрузку.
Успокоенная словами Эдмунда, Элизабет вдруг заметила, что он немного прихрамывает. Она положила руку на плечо Эдмунда и, остановив его, озабоченно спросила:
– Что с тобой, Эдмунд? У тебя что-то болит?
– Эти новые сапоги ужасно жмут, – сдержанно сказал он, – у меня волдыри на обеих ногах.
– Бедняжка Эдмунд! – посочувствовала Элизабет. – Почему же ты не снял обувь хотя бы на время привала?
– Потому что потом я бы не смог ее натянуть.
– Тебе необходимо переобуться. Надень свои английские ботинки из мягкой кожи.
Подойдя к дороге и оглянувшись, Эдмунд тихо, так, чтобы никто не слышал, ответил:
– Я сглупил, оставив всю свою обувь в Санта-Фе. Здесь у меня только еще одна неразношенная пара, и больше ничего.
– Какая жалость! – участливо глядя на него, сказала Элизабет.
– Да, ужасно неудобно. Но прошу тебя, Элизабет, не говори никому об этом, особенно Весту. Я не хочу быть обузой.
– Разумеется, не скажу, – пообещала Элизабет, прекрасно понимая, в чем дело.
Эдмунд помог Элизабет взобраться в фургон и направился к своей лошади. Мужественно преодолевая боль и неудобства, он шел прямо, как будто с ним все было в порядке.
Долгое утреннее путешествие показалось Элизабет совсем не утомительным по сравнению с нескончаемой ездой под палящими лучами дневного солнца. Грейди сообщил ей, что им придется без остановок ехать до Ла-Байяды, где Вест собирается расположиться на ночлег.
Как нетерпеливый ребенок, Элизабет постоянно вглядывалась в сумеречную даль, надеясь увидеть мерцающие огоньки Ла-Байяды.
Однако, к своему бесконечному разочарованию, она вскоре узнала, что в Ла-Байяде нет ни гостиницы, ни горячей ванны, ни вкусного ужина. Ла-Байяда – это пустынное место на берегу реки Рио-Гранде, где когда-то находилась дорожная станция, от которой не осталось и следа.
Не в силах скрыть отчаяние, Элизабет громко пожаловалась Грейди на то, что путешествовать без горячей ванны, хорошо приготовленной пищи и чистой постели невозможно.
– Так ведь здесь начинаются неосвоенные земли, мисси, к тому же мы пустились в путь не для забавы, – мягко напомнил ей Грейди.
Внезапно возле фургона Элизабет появился Вест, он оглядел заметно погрустневшую Элизабет.
– Кажется, вы совсем не рады, что мы наконец остановились? – сказал он, ласково похлопывая свою лошадь по рыжей шее.
Бросив на него сердитый взгляд, Элизабет выпалила:
– Если это шутка, то мне совсем не смешно. Мы пробыли в дороге целую вечность, но я готова ехать до тех пор, пока мы не доберемся до города.
– Альбукерк в пятидесяти милях отсюда, – холодно парировал Вест, – и хотя я уверен, что вы осилите этот путь, у меня вовсе нет желания загнать мою кобылу Лиззи.
Элизабет не успела ответить, как он, усмехнувшись, отъехал прочь.
В тот же миг перед Элизабет предстал Таос, протягивающий ей свои огромные руки. Вздохнув, она позволила молчаливому индейцу снять себя с фургона.
В полном молчании Таос сопровождал Элизабет к берегу реки, готовый в любой момент подхватить ее, если она оступится на скользкой тропинке. Он шел совсем рядом с Элизабет, но ни разу не коснулся даже ее руки. Подойдя к самой воде, Таос невозмутимо стоял рядом с Элизабет и ушел лишь тогда, когда к ней приблизился Эдмунд.
Ужин на берегу реки нисколько не походил на приятную и обильную дневную трапезу. На этот раз не было ни цыпленка, ни ветчины, ни свежих фруктов, ни сыра, не говоря уже об охлажденном вине.
Грейди подготовил место для костра, в то время как Таос наполнил речной водой старый оловянный кофейник. Усевшись на большой валун, Вест нарезал на куски копченую свиную грудинку. Эдмунд скинул тесную обувь и, сидя в одних носках, сыпал бобы в громадный котел.
Элизабет терпеть не могла свиную грудинку. Она ненавидела бобы. Кроме того, Грейди варил такой крепкий кофе, что можно было поверить хвастливым утверждениям бородача о том, что «от такого кофе на груди вырастают волосы».
К тому времени как ужин был закончен, на лагерь опустилась непроглядная тьма.
Расставшись с мечтой о ванне, Элизабет была вынуждена ополоснуть лицо, шею и руки водой из деревянной бадьи. Забравшись в фургон, она надела шелковую ночную сорочку и растянулась на брошенном на полу одеяле. Однако, несмотря на бесконечную усталость, ей никак не удавалось уснуть. Она с тревогой вслушивалась в ночные звуки. Где-то поблизости квакал громкий лягушачий хор, забавно стрекотал сверчок, весело смеялись мужчины.
Лежа в кромешной тьме, Элизабет думала о том, что все ее спутники расположились не менее чем в пятидесяти футах от нее и что на нее может напасть и дикий зверь, и бандиты, и индейцы, а мужчины у реки даже ничего не услышат. Элизабет стало страшно, и, стиснув зубы в бессильном гневе, она вспомнила о Квотернайте.
Когда Вест узнал, что она собирается ночевать в фургоне, он, ничего не сказав, только покачал головой. А когда она хотела обратиться к Эдмунду, тот уже дремал, посапывая носом. Элизабет в полном одиночестве пошла к фургону, а Квотернайт спокойно попыхивал сигарой, попивая кофе у костра.
Дрожа от страха, Элизабет подползла к краю фургона и осторожно выглянула наружу.
Прямо перед собой она увидела освещенную лунным светом гигантскую фигуру Таоса. В одной руке он держал винтовку, в другой – кружку с кофе. Он стоял, не двигаясь, у большого камня, и только легкий ночной ветерок шевелил его черные как смоль волосы. Его большие влажные глаза настороженно всматривались в окутанную тьмой долину.
Элизабет не стала просить его остаться у фургона и посторожить ее. В этом не было нужды. Было ясно, что молчаливый гигант навахо будет охранять ее сон до самого утра.
Она облегченно вздохнула – теперь, под неусыпным взором Таоса, она будет в полной безопасности. Растянувшись на своей твердой постели, Элизабет сладко зевнула, и вдруг ей вспомнилось, как Вест спал днем после обеда. Он был похож на большого ленивого кота. Элизабет улыбнулась, но улыбка тотчас слетела с ее лица от нахлынувшего на нее чувства вины. Все ее мысли вдруг обратились к пропавшему мужу.
Задумавшись о Дэйне, Элизабет представила себе, как он лежит сейчас где-то в кромешной тьме и мечтает о ней. Может быть, он в какой-нибудь мрачной холодной пещере? Что, если он невыносимо страдает от жестокой раны? Должно быть, он чувствует себя беспомощным, всеми забытым, и ясная светлая улыбка, которая так нравилась Элизабет, навсегда исчезла с его лица…
Элизабет с нежностью прошептала:
– Мой супруг, мой бедный супруг!
– Мой господин, – тихо прошептала женщина, – мой бледнолицый господин!
Напротив женщины в черной, ниспадавшей волнами к полу накидке молча стоял Хозяин Бездны.
Его длинные вьющиеся волосы отливали золотом, белоснежная прозрачная кожа излучала свет, а громадные изумрудно-зеленые глаза сияли фосфорическим блеском. Казалось, это было существо из другого, потустороннего, мира: прекрасное золотое божество, всем своим видом внушавшее поклонение, трепет, страх.
Длинная, цвета черного дерева накидка подчеркивала исключительную, необычайную белизну кожи этого златовласого божества. Преданные слуги проводили долгие часы, обтирая его стройное гибкое тело специальными составами из лимонного сока, масла и дорогостоящих отбеливающих кремов, которыми пользовались самые изнеженные красавицы старого Юга.
Солнечные лучи уже давно не касались его беломраморного тела.
Прекрасный, как Давид Микеланджело, неотразимый в своей совершенной красоте, бледнолицый повелитель возвышался над своей покорной рабыней.
Перед ним на постели лежала совсем еще юная мексиканка. Длинные черные волосы обрамляли ее прекрасное лицо. Она была совершенно нага, ее обнаженная грудь высоко и часто вздымалась, большие твердые соски были цвета красного вина. Округлый мягкий живот, точеные упругие бедра и маленький треугольник темных волос внизу живота освещались огнем смоляных факелов. От волнения и страха ее юное тело покрылось легкой испариной.
Кровать, на которой лежала темноволосая красавица, не была ни мягкой, ни удобной. На ней не было ни резьбы, ни каких-либо других украшений. По форме и высоте она не отличалась от других, но не была похожа ни на одну кровать в мире – она была из чистого золота.
Тяжелые ровные золотые слитки были уложены друг на друга, возвышаясь сияющим постаментом в центре высоких покоев златовласого божества. Драгоценное ложе окружали горящие факелы на высоких подставках, а чуть поодаль начиналась плотная густая тьма, переходящая в беспросветный мрак. Казалось, этот мрак ведет в зловещие глубины преисподней.
Златовласый Хозяин Бездны направился к золотой постели. Юная красавица лежала покорно и смиренно, словно на золотом алтаре, воздвигнутом в честь ее божества, готовая принести в жертву свое прекрасное тело. Ее плоть и кровь должны были утолить страстный голод могущественного идола.
Горящие факелы отбрасывали пляшущие тени. Блики желтого света мерцали на слитках золота и в холодных мрачных глазах господина.
Подойдя к постели, Хозяин Бездны поднял руки к застежке накидки и, не сводя глаз с распростертой перед ним женщины, сбросил черное одеяние со своего белого тела.
Струящийся шелк с легким шуршанием соскользнул на каменный пол. Нагой златовласый Адонис стоял в мерцающем свете факелов, позволяя своей смиренной рабыне лицезреть его божественную красоту.
Юная прелестница медленно обвела взглядом его стан.
Волны золотых кудрей спускались на его широкие матовые плечи. Длинные мускулистые руки и стройные ноги поражали совершенством форм. Кожа на животе была гладкая и упругая, а внизу, из тени завитков золотистых волос вздымался драгоценный атрибут его верховной власти, мощный пульсирующий жезл боли и наслаждения, символ любви, жизни… и смерти.
Чувственный рот женщины приоткрылся, кончиком влажного языка она провела по верхней губе, потом встала на колени и осторожно придвинулась к своему господину. Ее обнаженная высокая грудь вздрагивала при каждом движении.
Он взял голову красавицы в свои ладони и посмотрел ей в лицо демоническим взглядом.
– Я – дьявол, явившийся сюда, чтобы исполнить свою миссию! – Его низкий раскатистый голос эхом унесся вдаль. – Ты будешь подчиняться мне, или я прикажу, и сюда явятся крылатые демоны смерти. Тебе понятно?
– Да, мой бледнолицый господин, – смиренно ответила женщина, завороженная сиянием его изумрудных глаз.
– А когда они покончат с тобой, я прикажу демонам преисподней обречь твою душу на вечные скитания в обжигающей жаром пустыне ада.
– Да, мой господин!
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:
– Тебе позволено поцеловать этот жезл жизни!
– Благодарю тебя, господин! – выдохнула женщина.
Она наклонила голову и дотронулась трепещущими от волнения губами до его твердой пульсирующей плоти.
* * *
В течение двух последующих часов бледнолицый повелитель и его темноволосая женщина предавались любви на кровати из чистого золота. Непроницаемая мгла окружала едва освещенное ложе страсти. Наконец страсть была утолена. Смуглая женщина обессиленно и недвижимо лежала на золотой постели.
На шее, под темными прядями ее тяжелых волос, виднелись кровавые метки. Женщина была горда тем, что на ее теле есть эти знаки.
Она будет носить их с гордостью и, вновь и вновь дотрагиваясь до них, будет вспоминать ту жаркую страсть и то неземное наслаждение, которые связаны с их появлением. Ее нежные пальцы будут вновь и вновь нащупывать эти отметины на шее, пробуждая в ней воспоминания о том, как зубы повелителя вонзились в ее тело.
Набросив на себя черную накидку, бледнолицый господин оставил свою любовницу и удалился прочь.
Его ждали двое безмолвных слуг. Один из них – Пако – худощавый мексиканец невысокого роста, с черными глазками-бусинками, с большим носом и жидкими усами, приблизился к хозяину и помог ему снять накидку. Второй мексиканец – толстый коротышка Ортис с бельмом на глазу – не раз был отхлестан своим господином за то, что подсматривал за господскими женщинами.
Чистой влажной тканью Ортис убрал запах женщины с тела своего господина. Хозяин повернулся к Пако, державшему в руках брюки. Одевшись, белокурый повелитель приказал своим слугам отвести молодую мексиканку в ее маленькую мрачную комнатку.
Проводив красотку, они принялись перетаскивать тяжелые золотые слитки по темным коридорам и извилистым туннелям в другое место.
Некоторое время белокожий хозяин молча наблюдал за работой своих слуг, затем повернулся и неторопливо зашагал прочь.
Он шел очень тихо и безошибочно находил дорогу. Низкий шелестящий звук, похожий на шепот, раздался из сгущающейся темноты. Внезапно тихий шепот сменился громким сатанинским смехом. Непроницаемая тьма поглотила белокурого повелителя пещер.
