Глава 9
Через неделю плотники уже заканчивали диван у окна в кухне по плану Элекси.
Сама Элекси в голубом цветастом платье стояла у разделочного стола, восхищаясь работой и своим проектом. Ее волосы были собраны на затылке в хвост, а на лице минимум косметики. Мальчик Джо принес несколько пицц, и Элекси раздавала прохладительные напитки.
Рекс осмотрел дом и заметил, что у нее талант дизайнера. Обои и портьеры были в колониальном стиле, и диван на кухне создавал атмосферу уюта.
Гордая собой, Элекси повернулась и спросила:
— Хорошо?
— Я просто в восторге, малышка, — ответил Рекс, обнимая ее.
Удовлетворенно вздохнув, она прильнула к нему. Скип Хендерсон, старший из двух плотников Хендерсонов, прожевав кусок пиццы с луком и перцем, сказал Элекси:
— Отличный проект. Экономичный и с большим вкусом. Я постараюсь сделать что-нибудь подобное в своем доме.
Это был симпатичный мужчина с широкими плечами, — такими же, как у Рекса, — и приятной улыбкой. Он кивнул Элекси, потом улыбнулся и, посмотрев поверх ее головы, сказал Рексу:
— Проворная, да?
— Как хлыст, — с удовольствием согласился Рекс. Элекси стукнула его. — Эй! За что?
— И Скипу бы досталось, если бы я знала его лучше, — шутливо ответила Элекси. — За оценку моих способностей!
Рекс обхватил ее и, прижав к себе, засмеялся.
— Какая может быть оценка? Тебе же цены нет!
— Меня вы тоже можете стукнуть, если хотите узнать поближе, — предложил Терри, младший брат и помощник Скипа.
— Лучше не экспериментируй, дружок, — предупредил Рекс.
Элекси покраснела. Нотка ревности в его голосе нравилась ей так же, как и то, что у него на все был готов ответ. Неужели она и Рекс действительно становятся парой? Эта мысль была такой приятной, что замирало сердце. Они теперь всюду вместе, почти не расставаясь с той ночи на берегу. Элекси уже не могла сосчитать, сколько раз в день они занимались любовью, мысль о его поцелуях волновала и возбуждала ее… но было еще что-то. Вот такие моменты, как сейчас, ей нравились почти так же сильно. Элекси доставляло удовольствие заниматься домом, а если нужен был его совет, то она с легким сердцем советовалась с ним. Все эти дни они жили очень дружно и, кажется, не посягали на свободу друг друга. Иногда, правда, у Элекси начинало щемить сердце. Она часто теперь задавала себе вопрос, что будет, когда Морроу решит, что в Эдеме хорошо проводить время с любовницей, но если женщина входит в плоть и кровь, то она может стать камнем на шее. К счастью, он не был жестоким или холодным мужчиной — как раз наоборот. Но Элекси хорошо знала, что такое незажившие шрамы былых обид. Чем больше они с Рексом были вместе, тем крепче она привязывалась к нему.
Не сбежит ли он от этой почти семейной жизни, если почувствует, что она затягивает его больше и больше?
— Доедай пиццу, — приказал Скип брату, — думаю, что мы злоупотребляем гостеприимством.
Элекси рассмеялась.
— Не глупите. Ешьте и не торопитесь. Мне надо спуститься в подвал, там у меня маленький зверинец. Я скоро вернусь, а вы будьте как дома.
Она высвободилась из объятий Рекса, думая о том, как приятно, что их соседи — друзья и знакомые Рекса — считают совершенно нормальным, что они вместе.
Только Эмили не одобряла их связи. Рекс однажды объяснил Элекси, что Эмили не то, чтобы не любит ее, а просто считает, что она слишком красива для Рекса. Элекси успокоилась. Честно говоря, немногие считали, что она для кого-то слишком хороша. Чересчур часто она мелькала на обложках многочисленных светских журналов.
Телефон зазвонил, когда она уже достигла нижней ступеньки и открыла дверь в подвал. Элекси слышала, как Рекс, Скип и Терри обсуждали шансы своей любимой хоккейной команды в приближающемся сезоне.
— Рекс! Ты возьмешь трубку, да? Рекс!
Телефон продолжал звонить. Элекси поставила огромный пакет с пищей для Самсона на пол. Самсон залаял, возбужденно обнюхивая пакет, глядя на нее укоризненным взором. Она погладила его по голове.
— Я сейчас же вернусь, приятель, обещаю. — Повернувшись, она чуть не наступила на котенка. — Я сейчас вернусь, — пообещала она и ему.
Скип и Терри были за столом. Скип указал ей на прихожую. Элекси благодарно кивнула и поспешила туда.
Рекс что-то говорил по телефону.
— Вы подождете? Ах, вот она уже здесь… — Прикрыв рукой телефонную трубку, он протянул ее Элекси. — Твой агент.
— О!
Элекси взяла трубку и тепло поприветствовала Джорджа Битти. Джордж был великолепен: высокий, крепкий, порядочный англичанин с золотым сердцем. Элекси не представляла себе, как бы она прожила последний год без него.
Рекс знал, что ему следовало бы покинуть комнату, но он этого не сделал. Элекси почти ничего не говорила, в основном слушала. Она посмотрела на него чуть виновато и попросила листок бумаги и карандаш.
— Первое сентября… я не знаю, Джордж. Я все еще не знаю. — Она замолчала, слушая. — Я дам тебе знать на следующей неделе. Тебя это устроит?
Рекс понял, что Джордж согласился. Элекси поблагодарила его, поинтересовалась здоровьем жены и детей, посоветовала беречь себя и повесила трубку. Она взяла листок бумаги и задумалась, не сразу заметив, что он наблюдает за ней, засунув руки в карманы.
— Он хочет, чтобы ты вернулась к работе?
В его голосе не отразилось никаких чувств.
Элекси пожала плечами.
— Да. Новая коллекция одежды.
Рекс взял листок из ее рук и посмотрел на даты и на сумму.
— Твой будущий гонорар?
Она кивнула.
— А кто фотограф. Не Винто?
— Нет, нет. Джордж знает, что нам лучше с ним не встречаться.
— Все понятно. — Морроу вздохнул. — Было бы глупо не принять такого предложения, не так ли?
Он вернул ей листок бумаги, странно улыбнулся и ушел на кухню. Элекси посмотрела ему вслед и почувствовала, как сердце ее упало.
Значит, ему все равно. Она наслаждалась почти семейным счастьем, а для него их любовь была лишь коротким увлечением, которое он мог порвать из-за какой-нибудь ерунды, например, съемок.
Элекси знала, что винить, кроме себя, некого. Рекс никогда ничего не обещал ей, и у нее не было причин жаловаться. Ни один мужчина не давал ей в жизни большего.
Она стояла и смотрела, как его широкая спина исчезла в дверном проеме кухни. Что с ней? Их вряд ли теперь можно назвать чужими. Все, что ей нужно сделать, это пойти за Рексом и спросить, что означает его последняя фраза. Она могла бы попытать счастья. Джин часто повторял, что всегда терпит поражение тот, кто даже не пытается ничего сделать.
Элекси со щемящей тоской подумала о том, как много для нее значит то немногое время, те часы, которые они провели вместе в их Раю. Здесь у нее было все, о чем она мечтала, что всегда искала. Но в данный момент что-то ее удерживало от выяснения отношений.
Элекси тихонько вздохнула и опустилась на диван. Она вспомнила, что так и не покормила животных, но решила, что они могут минуточку потерпеть. Может быть, если она подождет еще минут десять, Скип и Терри наконец уйдут.
Она сидела, опустив подбородок на руки. Телефон зазвонил опять. Элекси быстро протянула руку к телефонной трубке.
— Алло?
Она ждала, сначала спокойно.
— Алло? — повторила она более нетерпеливо.
Она слышала в трубке дыхание, резкое и тяжелое.
— Алло, черт побери! Говорите.
Она уже собиралась повесить трубку, когда, наконец раздался голос:
— Привет, Элекси.
В первую минуту Элекси поразилась, что этот голос по-прежнему имеет такую власть над ней. Она видела мужа почти ежедневно после того, как все это случилось, умудряясь сохранять маску холодности и равнодушия, так что постепенно поверила в это сама. Но вот прошло время, и, вновь услышав этот голос, она почувствовала, как от испуга дрожь пробежала по ее позвоночнику.
— Элекси?
Она хотела повесить трубку, но было бы интересно узнать, что ему нужно.
— Джон? Что ты хочешь. Как ты нашел меня?
— О, это было легко, дорогая. Я просто хочу поговорить с тобой.
— Зачем?
— Не надо сразу в штыки!
— С чего ты взял? Я спокойна.
— Элекси, крошка, вспомни нашу любовь…
— С какой стати я должна что-то вспоминать?
— Слушай, я хочу увидеть тебя.
— Зато я не хочу!
— Элекси.
— Где ты, Джон…
— Рядом, действительно рядом…
Как близко, хотелось ей спросить. Она почувствовала, что спокойствие покидает ее. Во рту пересохло, ладони стали влажными.
— Джон, вряд ли нам следует встречаться. Я…
Элекси почувствовала, как трубку вырвали у нее из рук, и увидела, что сзади стоит Рекс. Она не слышала, как он вошел в комнату. Боже, он никогда раньше не смотрел на нее так. Его глаза горели, как угли, черты лица окаменели, в этот момент он казался жестким и холодным, как лед.
— Забудь этот телефон, Винто!
— Кто это?
Элекси услышала вопрос Джона. Она прикусила губу, слушая Рекса. Он точно объяснил Джону, кто он такой и где его можно найти. А потом посоветовал Джону оставить Элекси в покое, а то будет хуже.
Затем он бросил трубку.
Несколько долгих минут Элекси не находила слов. Она чувствовала себя опустошенной и растерянной, Рекс же был просто, как комок нервов, он молчал, сжимая и разжимая кулаки.
— Я никому не перешел дорогу? — наконец хрипло спросил он.
— Что? — она удивленно взглянула на него.
— Ты хотела его видеть?
— Нет! Конечно, нет. Ты же знаешь. Я… я просто хотела почувствовать, что могу справиться с этим сама, но…
— Прошу прощения.
Он повернулся и вышел. Элекси с жалким видом растерянно продолжала сидеть на месте. Наконец она поднялась и последовала за Рексом.
Скип и Терри уже ушли. Рекс сидел около кухонного стола, уставившись на диван, который лишь недавно доставлял им столько радости.
Элекси присела рядом с ним. Он посмотрел в ее сторону, по его губам пробежала легкая улыбка, пожав ей пальцы, он встал.
— Я уйду на некоторое время.
И он направился к выходу. Элекси тоже поднялась.
— Рекс?
— Все в порядке, — заверил он. — Я просто ухожу на несколько часов, постараюсь не отсутствовать слишком долго.
Она с упреком взглянула на него. Он улыбнулся и поцеловал ее. В следующее мгновение он уже выходил из кухни, но, придерживая дверь, попросил:
— Закрой дверь на замок.
Залаял Самсон. Он пробежал по ступеням мимо Элекси и прыгнул на Рекса, пытаясь лизнуть в лицо.
— Иди обратно, чудовище.
— Он чувствует, что ты уходишь, и не хочет, чтобы его оставляли, — пробормотала Элекси.
— Хорошо, хорошо, пойдем на прогулку, — сказал Рекс собаке. — Элекси, запри, пожалуйста, дверь.
— Хорошо, Рекс. Я теперь знаю, как это делать.
Элекси слышала, как он крикнул Самсону, чтобы тот забирался в машину, потом взревел мотор. Она послушно заперла дверь, прислонилась к стене и почувствовала, что сейчас заплачет.
Шмыгая носом, она прошептала сама себе, что это глупо так распускать нервы, и вернулась на кухню. Быстро выбросила коробки из-под пиццы, пивные бутылки и вытерла стол и прилавки. Новый диван у окна уже не радовал ее. Наконец она услышала голодное мяуканье и вспомнила, что так и не покормила котят.
— Сейчас, мои любимые. Я иду.
Элекси начала спускаться вниз по ступенькам. Котята бросились к ее ногам, жалобно пища.
— А Самсон уехал без обеда. Мужчины. Все они одинаковые, они заслуживают того, что получают, да? — Элекси заглянула в пакет. — Цыпленок, тунец или паштет, приятели?
Она пожала плечами и остановила свой выбор на консервированном цыпленке. Собрала миски, чтобы помыть их, и опять закусила губу от непреодолимого желания заплакать.
Рекс так торопился уйти, уехать от нее. Он хочет, чтобы она опять работала, горько подумала она.
И потом он вырвал у нее из рук трубку, видимо, считая, что она сама не способна справиться с Джоном. Хорошо бы знать, что Рекс действительно думает о ней, чего ей, собственно говоря, ожидать от него? Приехав сюда, она постоянно находится в нервном состоянии, переживает, пугается, пытается что-то понять. Морроу, видимо, решил, что она обыкновенная неврастеничка. Сегодня он убежал, потому что захотел отдохнуть от нервной женщины, которая, возможно, становится слишком навязчивой.
Элекси выключила воду, подумав, что у ее котят самая чистая посуда в штате. Потом замерла, и в сердце затеплилась надежда, потому что ей показалось, что она слышит, как открылась входная дверь.
Она бросила миску в раковину и поспешила к лестнице.
— Рекс?
Ничего не услышав в ответ, она могла поклясться, что входная дверь все же открывалась. Элекси поднялась по ступеням и вошла в кухню. Там никого не было. Она поспешила в прихожую и увидела, что та пуста. Начинало темнеть. Ступени на второй этаж и площадка тонули в сумерках и, казалось, готовы были проглотить ее.
— Ты законченная неврастеничка! — сказала она громко самой себе, включила свет в прихожей и от этого почувствовала себя значительно лучше. Затем прошла в гостиную и включила лампу рядом с диваном, но остановилась, вздрогнув. Она почувствовала чье-то присутствие.
— Джон!
По венам пробежал холодок. Джон говорил, что находится рядом, не так ли? Он все время был здесь, преследуя ее? Шел за ней по песку, исчез, когда она закричала…
Нет. Это не мог быть Джон. Что ему нужно от нее?
Он сказал, что хотел поговорить с ней…
Тень в китайском ресторане, которая наблюдала за ними через экран… мог ли это быть Джон?
Кто же еще? Элекси тряхнула головой, потом замерла. Теперь она ничего не слышала и нервничала просто потому, что Рекс покинул ее, а она уже привыкла к тому, что он всегда рядом.
Элекси пересекла холл, собираясь пойти на кухню, но передумала и вместо этого прошла в комнату для танцев. Она включила свет и остановилась перед портретами Пьера и Юджинии.
— Вы были так прекрасны! — мягко сказала она им обоим и улыбнулась, думая о том, любили ли они когда-нибудь друг друга на берегу, наблюдая восход солнца? Смеялись ли они, играя в волнах?
Она знала, что они безумно любили друг друга, если верить их семейной легенде. Отец Юджинии был богатым балтиморским купцом, но она пренебрегла семьей, чтобы выйти замуж за Пьера Брэндиуайна, простого капитана, который плавал в южных морях. Они сбежали на Ямайку, где провели медовый месяц. В 1859 году Пьер привез Юджинию в дом Брэндиуайнов на полуострове.
Элекси изучающе вглядывалась в умные голубые глаза и привлекательные черты своего прапрапрадедушки. Казалось, портрет смотрит ей прямо в душу. Элекси улыбнулась.
— Я не верю, что ты до сих пор посещаешь этот дом, Пьер. А если это и так, то ты, ведь не причинишь мне вреда? Я твоя кровь и плоть, Пьер. — Она перевела взгляд на портрет Юджинии. Он ей очень нравился. Она, должно быть, была очаровательной и нежной женщиной, такой хрупкой на вид, но обладающей сильным характером. В войну она жила здесь одна с горничной и ребенком. — Думаю, что я не побоюсь ночевать одна, — доверительно сообщила Элекси портретам, повернулась, расправила плечи и вышла из комнаты. Бедные котята. Пора ей перестать думать о своих проблемах и страхах и поиграть с ними.
Вдруг Элекси снова насторожилась. Теперь она могла поклясться, что слышит скрип ступеней в холле. Секунду, поколебавшись и упрекая себя за то, что она такая дура, Элекси кинулась в холл. Там никого не было. Она была уже в пяти шагах от лестницы, ведущей в подвал, когда все вокруг утонуло в кромешной тьме.
Остановившись и оцепенев от ужаса, Элекси услышала за своей спиной шаги. Это была уже не игра воображения и не придуманное привидение. В этой мрачной темноте с ней определенно кто-то был. С ее губ был готов сорваться крик, она повернулась, готовясь защищаться. Но у нее уже не было этой возможности — кто-то сильно ударил ее по затылку. Элекси покачнулась и упала на холодный каменный пол.
Рекс изо всех сил давил на педаль газа. Он понимал, что превышает скорость, но на него сегодня что-то нашло. Ему стало так душно в доме, так тревожно и напряженно, что он решил проехаться.
Что с ним происходит? Конечно, он знал, что рано или поздно Элекси покинет его. Она приехала сюда на короткий срок в поисках тихой гавани, места для отдыха и легкого времяпрепровождения. Он пригодился ей для этой цели. И нечего злиться. Он был счастлив находиться с ней рядом. Теперь Рекс понимал, что он любит ее.
Морроу просто не верилось в то, что она уедет. Конечно, эта женщина явилась сюда из другого мира — мира, заполненного суетой, работой, друзьями и усталостью. Она очень, очень красива. У нее лицо, которое стоит тысячи кораблей, верно? Ей нравится ее работа, ведь она сбежала от Джона Винто, а не от работы. Она принадлежит другому миру — миру, где все имеют на нее права: художники-модельеры, фотографы, агенты, друзья и знакомые.
А я хочу, чтобы она принадлежала только мне, Самсон, вздохнул Рекс.
Самсон, выставив нос в окно, лаял на проносящиеся по шоссе машины.
Он ни с кем не желает делить ее. Ни под каким видом. Может быть, это слишком эгоистично, но он желает, чтобы она была с ним всегда: с распущенными волосами, босыми ногами и без косметики. Он хотел видеть ее беременную, живущую вместе с ним в их маленьком Раю. Морроу в последнее время даже в голову не приходило, что он опять захочет жениться. Прошлого больше не существовало, была только любовь к Элекси.
Но она вряд ли останется с ним в этой глухомани. Разве для такой девушки это жизнь?
Рекс посмотрел на дорожный знак и понял, что находится к югу от Джексонвилля. Он был в пути уже около тридцати минут. Вспомнив опять о Джоне Винто, он помрачнел. Его пальцы яростно сжали руль, настроение упало. Ему захотелось обхватить руками шею этого парня и сжимать, сжимать…
— Ты больше не тронешь ее, Винто, я клянусь! — пробормотал он вслух.
Самсон, услышав голос хозяина, повернулся, стараясь устроиться поудобнее на маленьком сиденье. Изловчившись, он лизнул руку Рекса.
— Разговариваю с умным человеком — сам с собой, — сказал Рекс собаке. Он расслабился, напомнив себе, что никогда прежде не встречал этого парня и знает его только по рассказам Элекси, да по обложкам журналов. Тем не менее, у этого молодца скоро наверняка будут проблемы. Всякий, кто позволит себе так вести себя с Элекси, будет иметь кислый вид.
Он подъехал к галерее. Молодой человек в красивой форме вышел, чтобы отогнать машину, и поздоровался с Рексом. Рекс ответил на приветствие, поинтересовавшись, как себя чувствует мистер Брэндиуайн.
— Вполне здоров и бодр наш старый лис, скажу я вам! Вы увидите, мистер Морроу, он переживет еще нас с вами!
Рекс рассмеялся и спросил служащего, не возражает ли тот, если в этом дворе погуляет собака. Затем он вошел в элегантный холл пансиона. Этот дом не был похож на медицинское учреждение, скорее, на уютную комфортабельную гостиницу. Рекс у дежурной поинтересовался, можно ли увидеть Джина. Молодая хорошенькая девушка позвонила Джину и в следующее мгновение сообщила Рексу, что мистер Брэндиуайн счастлив, видеть мистера Морроу.
— Поднимайтесь, мистер Морроу. Вы знаете дорогу?
Джин жил на восемнадцатом этаже. Из его окна открывался один из самых прекрасных видов на берег и Атлантику, которыми Джин не переставал любоваться. Рекс нашел Джина сидящим на балконе.
— Рекс! Рад тебя видеть, мальчик. Не знал, что ты приедешь!
Рекс обнял своего старого приятеля. Он был на голову выше и намного тяжелее, чем Джин Брэндиуайн. Джин, в свою очередь, тоже с удовольствием похлопал Рекса по спине, затем, отступив, оглядел его.
— Я скучаю по тебе, Рекс. — Он сел, налив им обоим виски с водой. — Но я надеюсь, что ты время не теряешь, а присматриваешь за моей правнучкой?
Рекс наклонил голову, тихонько потягивая напиток.
— … Да, мне это хорошо удается.
— Я так и думал…
Что-то в его тоне заставило Рекса поднять голову. Глядя на Джина, Рекс подумал, что тот с возрастом не потерял ни волоска. Его волосы побелели как снег, но были все еще густыми, лицо покрылось морщинами, но он любил жизнь и наслаждался ею как мог.
— Ну, ты и старый хитрец! — напал на него Рекс. — Мне кажется, что ты запланировал наши отношения с Элекси, не так ли?
Джин махнул в воздухе рукой.
— Запланировал? Кто это может сделать, мальчик? Я мог только надеяться. Ты же не знаешь, что такое хорошая женщина, Морроу. А ей нужно было узнать, что в этом мире все еще существуют сила, настоящий мужской характер… нежность… Ты собираешься жениться на ней?
Рекс подавился виски, закашлялся, чтобы прочистить горло, и Джин похлопал его по спине.
— Джин… мы же знаем друг друга лишь пару недель.
— Больше и не нужно, мальчик. Я был знаком с Молли лишь день, но сразу понял, что она единственная женщина, неповторимая, для меня. Мы, Брэндиуайны, все такие. У нас очень чувствительное сердце.
Рекс выпрямился, вертя в руках стакан.
— Джин, я здесь потому, что я беспокоюсь за Элекси. Происходят загадочные вещи.
— Странные?
— Странные и тревожащие. Элекси все время кажется, что кто-то невидимый бывает в ее доме, следит за ней на улице, она часто слышит шаги идущего следом человека, но не видит его. А однажды вечером за нами наблюдали в ресторане. И сегодня…
— Что сегодня? Не мучай меня, Рекс. Говори все сразу, мальчик!
— Ей позвонил Джон Винто. Он сказал, что хочет ее видеть.
— И?..
— Я вырвал трубку у нее из рук и сам поговорил с ним. Я посоветовал этому негодяю оставить Элекси в покое, иначе он будет иметь дело со мной. Джин молчал, разглядывая кусочек льда в стакане.
— Да, хорошенький отдых! — сказал он, наконец.
Рекс смотрел на него обеспокоенно.
— Джин?
— Да?
— Как ты думаешь, этот парень действительно может быть опасным?
Джин тяжело вздохнул.
— Я не знаю точно, что у них произошло… — он помолчал, бросив на Рекса проницательный взгляд. — Даже ее мать не в курсе ее отношений с бывшим мужем, но, бьюсь об заклад, что тебе кое-что известно. Тем не менее, я хорошо понимаю Элекси. Она всегда была моей любимицей. Я знаю, что этот мерзавец причинил ей боль. Он ранил ее душу, и я был рад, что она противостояла ему, как могла. Да, мне никогда не нравился Винто. Умный, красивый, но очень жестокий.
Рекс посмотрел на свои руки — костяшки пальцев побелели. Он попробовал расслабиться, встал и поставил бокал на элегантный маленький кофейный столик.
— Я собираюсь вернуться к ней, Джин.
— Конечно, Рекс. Я думаю, что тебе следует это сделать.
— Когда ты навестишь нас?
— Скоро. Ты даже не успеешь по мне соскучиться. Я хочу дать Элекси шанс сделать то, ради чего она уехала из дома. — Он пожал руку Рекса. — Спасибо, что приехал. Спасибо, что ты там. Я люблю эту девочку. Странные вещи, а? Будь рядом с ней, хорошо?
Рекс кивнул. Уже дойдя до двери, опять спросил:
— Джин, ты не догадываешься о причине этих странных явлений?
— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе пару историй про привидения?
Рекс задумался, потом пожал плечами.
— Не знаю. На протяжении многих лет я часто бывал в твоем доме, но ничего не случалось.
— Пьер не посещает этот дом, если ты это имеешь в виду, — заверил его Джин. — Юджиния писала в письмах, а они сохранились, что он был самым галантным джентльменом, которого она когда-либо знала. Она пережила его на пятьдесят лет, но никогда больше не взглянула на другого мужчину. Нет, Пьер Брэндиуайн не из тех, кто будет пугать свою собственную прапраправнучку.
Рекс улыбнулся.
— На самом деле я не верю в привидения, поселившиеся в доме. Я просто спросил…
— В моем доме нет ничего странного. Я прожил там долгие годы! — настаивал Джин.
— А что ты скажешь о сокровище, спрятанном Пьером?
— Конфедеративные деньги? Бесполезны.
— Да, думаю, что ты прав. — Старые друзья пожали друг другу руки. — До скорого свидания.
— Это обещание, — согласился Джин. Рекс шагнул за дверь.
— Хорошо, что я знаю, что ты рядом с ней! — крикнул Джин Рексу. — Старое сердце! Ему не нужны сюрпризы.
Рекс остановился на минуточку, улыбнулся и махнул рукой.
Он сел в машину, поблагодарив служащего, свистнул Самсону и помчался на север заметно повеселевший. Итак, Джин все рассчитал точно, старая хитрая лиса.
Рекс решил, что не сдастся так просто этим загадочным обстоятельствам. Ему, как никогда надо быть рядом с Элекси.
Обратно он ехал еще быстрее. Обычно дорога отнимала два часа, но сейчас он проделал весь путь меньше чем за полтора.
Он остановился перед домом Брэндиуайнов. Самсон запыхтел, потом тоскливо заскулил. Рекс остановился, холодок ужаса пополз у него по спине.
Дом был погружен в темноту.
3 июля 1863 года
Генерал-лейтенант кавалерии Пьер Брэндиуайн прежде служил под командованием Джеба Стюарта, но после возвращения из отпуска был приписан к дивизии Лонгстрита под командованием Ли. Они продвигались на север к Таррисбургу. Янки подступали с одной стороны, а конфедераты — с другой. Первый день прошел нормально, если можно считать нормальным тысячи убитых. То же и на второй день. Но наступило 3 июля, генерал Ли, прозванный Стариком, объявил, что армия доведена до предела и поправить положение может лишь чудо.
Пьер, уже пеший, командовал небольшим отрядом, будучи под началом темпераментного молодого генерала по имени Пикет. Трудное положение, в котором оказалась армия, все встречали по-разному: Хилл громко жаловался; Лонгстрит, относящийся с большим уважением к Ли, принимал ситуацию спокойно. Пьер же понимал, что все дальнейшие действия — это глупая и бесславная смерть. Но он был офицером и давал присягу. Джеб Стюарт все время повторял, что они были последними из оставшихся в живых кавалеристов.
Когда прозвучал сигнал к атаке, Пьер высоко поднял свой меч. Все заволокло плотным и черным пороховым дымом. Вражеский огонь косил их на месте, но они продолжали двигаться вперед. Пьер задыхался в дыму, видел потоки крови, слышал душераздирающие крики товарищей.
Он уже не мог определить направление своего отряда. Воздух вокруг был пропитан гарью, сплошной завесой клубился дым.
— Вперед, ребята! Вперед! Приказа отступать не было! — командовал он и вел их вперед — к смерти. Его глаза были полны слез, и не от порохового дыма. Он знал, что умрет.
Фернандина-Бич, Флорида
Она закричала. Мэри, оторвавшись от помешивания кипящего щелока для мыла, бросила свою огромную деревянную ложку и кинулась к Юджинии, которая развешивала свежевыстиранные простыни на летнем солнце. Прижав руки к животу, она скорчилась, как от боли.
— Миссис Юджиния! — Мэри обхватила руками хозяйку. Может быть, что-то с ребенком, который собирается появиться на свет раньше положенного времени? Боже, кто же здесь придет ей на помощь? — Миссис Юджиния, пойдемте, я отведу вас на веранду. Сейчас я принесу немного воды и тотчас же вернусь…
Юджиния выпрямилась. Она пристально посмотрела на океан ничего не видящими глазами и покачала головой.
— Со мной все в порядке, Мэри.
— Ребенок…
— И с ребенком все нормально.
— Тогда…
— Пьер умер, Мэри.
— Миссис Юджиния…
Юджиния покачала головой:
— Говорю тебе, Мэри, он умер.
— Пойдемте на веранду, мэм. Это все от солнца, девочка!
Юджиния опять покачала головой.
— Я хочу остаться одна!
— Миссис Юджиния…
Юджиния не оглянулась. Она шла по тропинке к соснам. К тому самому месту, где они с Пьером впервые занимались любовью на песке, где он смеялся над ее девичьей неопытностью и осыпал нежными и горячими поцелуями. Она вспомнила его лицо, смех, красоту сапфировых глаз, которые горели страстью.
Она опустилась на песок и заплакала.
Картечь.
Она угодила ему в живот, это было несправедливо. Пьер открыл глаза и увидел, что над ним склонился врач, в глазах которого он прочел свой смертный приговор.
— Воды, генерал?
Пьер кивнул. Не было смысла говорить, что он генерал-лейтенант. Теперь все казалось неважным.
— Я умираю, — спокойно произнес он.
Молодой врач тоскливо смотрел на него. Он знал, когда можно лгать, а когда — нет.
— Да, сэр.
Пьер прикрыл глаза. Они должны дать ему немного морфия. У янки все еще есть лекарства. Он больше не видел дыма, вокруг не было черноты. Весь мир был в тумане, но это был прекрасный туман.
Он видел длинную тропинку между соснами, которая вела к берегу. Юджиния бежала ему навстречу. Он видел обожаемые черты ее красивого лица, нежные губы, улыбающиеся ему. Он приветливо взмахнул рукой и побежал…
Вот она уже почти рядом. Сейчас он сможет протянуть руку и дотронуться до ее шелковистой кожи, обнимет ее и почувствует женское тепло, когда она поцелует его…
— Генерал…
Юджиния растворилась в тумане. Его захлестнула боль.
Он открыл глаза. Хирург ушел. Он перешел к тем, у кого был шанс выжить, это Пьер знал. Рядом с ним стоял молодой горнист.
— Сэр, может быть?..
Пьер с трудом видел. Он протянул руку и схватил юношу за руку.
— Мне нужна бумага. Пожалуйста.
— Сэр, попробую отыскать…
— Прошу тебя. Помоги мне…
Юноша принес бумагу и карандашный грифель. Пьер чуть не закричал, когда попытался сесть. Потом боль слегка утихла, руки были словно чужие, он не чувствовал их.
«Юджиния, моя любовь!
Я прощаюсь с тобой, но мы навеки вместе. Моя дорогая, ради детей, не забудь о золоте, которое спрятано в доме. Вырасти их достойными людьми и расскажи обо мне, о нашем недолгом счастье. Навсегда твой, Юджиния, в жизни и смерти.
Пьер».
Он откинулся назад.
— Возьми это, пожалуйста. Послание должно дойти до Юджинии Брэндиуайн, Брэндиуайн-Хауз, Фернандина-Бич, Флорида. Ты сделаешь это для меня, мальчик?
— Да, сэр! — ответил юноша.
Пьер закрыл глаза. Он молился, чтобы боль ушла, и опять опустился туман.
И это случилось. Он вновь увидел Юджинию. Она улыбалась ему и протягивала руки. Пьер видел ее на берегу, видел, как она бежит к нему. Бежит, бежит, бежит…
Через три дня был послан офицер с печальным сообщением Юджинии Брэндиуайн о том, что ее муж геройски погиб на поле брани. Слова ничего не значили для нее. Ее лицо ничего не выражало, глаза оставались сухими. Слез больше не было. Она выплакала их все до капли, и сердце ее стало как камень. Она похоронила свою любовь под песками времени. Когда неделями позже тело Пьера достигло дома, похороны были не больше чем формальностью.
Второй ребенок, девочка, родился в октябре. Отец Юджинии велел послать за ней. С двумя малышами и без всякого желания жить она решила вернуться домой, где ее мать будет заботиться о малышах.
Юджиния еще раз пошла на берег. Прибрежный ветер играл ее волосами, волны нашептывали о прошедшей любви. Она никогда не сможет забыть Пьера — единственного в этом жестоком мире, любимого и самого мужественного на свете.
Юджиния уехала, вскоре война закончилась, и молодой горнист Роберт Мэтесон, выполняя свой долг, добрался до Фернандина-Бич. Он не нашел молодой жены своего командира, в доме кроме старой служанки никого не было. Та рассказала, что хозяйка дома — миссис Брэндиуайн — давно уехала на север и никогда больше сюда не вернется.
— Вы не могли бы передать ей это письмо? Это очень важно. Оно от ее мужа. Он доверил мне послание, когда умирал.
— Хорошо, молодой человек. Я передам при первой же возможности.
Сержант Мэтесон, успокоенный, ушел. Служанка, предупрежденная отцом Юджинии, который не хотел, чтобы его дочери напоминали о смерти мужа, засунула записку в буфет и забыла о ней навсегда.
