Книга: Сцены провинциальной жизни
Назад: Глава 1 А ПОКА СУД ДА ДЕЛО…
Дальше: Глава 3 ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

Глава 2
СПОРТИВНЫЙ ПРАЗДНИК

Из-за плохой погоды школьные спортивные игры пришлось отложить, и теперь это событие больше никого не волновало. Спортивный праздник — высшая точка напряжения, такое не повторяется дважды в год, тем более что день, на который его перенес директор, как назло оказался самым холодным за все лето. После утренней молитвы директор обратил внимание школьников на то, какая нынче погода — будто они уже и без того не лязгали зубами.
— И чтобы я сегодня не видел ни одного ученика без пальто!
Разбойники слушали смиренно, точно агнцы.
— И чтобы — ни в коем случае! — Излюбленная им формула назидания более смахивала на призыв ослушаться, чем на приказ подчиниться. Плотно запахнув на себе полы мантии, он спустился с кафедры. Изо дня в день его одолевала школьная мелюзга, норовя перехватить по дороге. Сегодня их выстроилась целая очередь, и ему пришлось остановиться.
— Ну, в чем дело?
Я как раз проходил мимо и вынес такое впечатление, что каждый шпингалет спрашивал одно и то же:
— Простите, сэр, а в плаще можно?
Я пошел дальше. Меня больше занимало, какая роль во время игр выпадет мне. Устройством праздников заведовал Болшоу, и в прошлом году я значился в его списке ответственным по фиксации счета. Это означало, что я до самого вечера обязан дежурить у доски, на которой фиксируют счет игры в крикет, ярдах в тридцати от мест для почетных гостей. Я считал эту роль нестерпимой для нормального человека, подходящей разве что для чудака, снедаемого противоестественным желанием торчать на виду у всего народа. Я зарился на роль ответственного за призы, поскольку она, судя по всему, не была сопряжена вообще ни с какими обязанностями. Я сказал Болшоу, что во мне пропадает гениальный ответственный за призы — пусть мне только дадут возможность показать себя на деле. Я старался внушить ему, что сумею оберегать призы, точно детей родных.
На спортплощадку я явился заблаговременно. Болшоу не удосужился обнародовать свой список с утра, и во мне теплилась надежда. Что, если, пока не пришел Болшоу, я самовольно произведу себя в ответственные за призы? Преподаватель физкультуры был уже на месте. Болшоу давал руководящие указания; преподаватель физкультуры делал дело. Погодка стояла самая гнусная, и я пришел в пальто. Дул ветер, хотя и летний, но ледяной и лютый, как зимой. Преподаватель физкультуры вышел из раздевалки в свитере с высоким воротом и спортивных кедах.
— Пошли, Джо! Подсобишь мне разобраться с призами, покамест господа не пожаловали.
Мы с физкультурником были приятели. Это был отставной старшина, человек не первой молодости, семейный, веселый — не мог похвастаться ученостью, зато любил своих учеников. Я помог ему распаковать призы. Ветер рвал у нас из рук куски оберточной бумаги.
— Бр-р! — физкультурник встряхнулся, упруго перескакивая с ноги на ногу. — Не ровен час, лорд-мэр нос себе отморозит. Хотя на то у него есть золотая цепь — подвяжет в крайнем случае.
Мы оглядели стол, заставленный вожделенными предметами, за которыми мне предстояло присматривать, как за родными детьми. Были здесь никелированные кубки разной величины, наборы чайных ложечек, судки для приправ, цветочные вазы с металлическим ободком, банки с никелированными крышками, в каких держат варенье.
— Нет, ты глянь! — сказал физкультурник. — Очень полезная в хозяйстве вещь.
Оказалось, что это безопасная бритва. Я взял карточку и прочел:
НАЧАЛЬНЫЕ КЛАССЫ БЕГ НА 100 ЯРДОВ
— Батюшки! — Я торопливо перебрал остальные. Какой-то шутник поменял все карточки местами. В итоге красивый футляр с набором серебряных ложечек доставался младшекласснику, который выиграет в шуточном соревновании на бег с яйцом в ложке, меж тем как victor ludorum за все свои старания получал пластмассового кольцо для салфетки.
Мы бросились раскладывать карточки по местам. Прибыл лорд-мэр; ему предстояло вручать награды. Это был бодрый низенький пузан, багроволицый и с грозным взором. Похоже, у него было повышенное кровяное давление. Похоже также, он решил, что мы с преподавателем физкультуры замышляем разворовать призы. Он расположился поближе к столу и вперил в нас грозные очи. Мы удалились в раздевалку, битком набитую школьниками, застигнутыми нашим приходом на различных стадиях переодевания.
Физкультурник протиснулся в самую их гущу.
— Внимание! Слушай меня! Всем вам известно, какая на дворе стужа. Стало быть, провернем игры ускоренным аллюром. Я никому не позволю стоять, считать ворон и зарабатывать себе воспаление легких. Понятно? Кто не готов к соревнованиям, тот с ходу выбывает! — В раздевалке сразу стало тихо. — Зато уж завтра я его всласть; погоняю по спортзалу, да еще и пинка дам в зад для резвости. — Тишина взорвалась хохотом. — Признавайтесь, кто пришел без пальто и без плаща? — Хохот снова сменился тишиной. — Ну, то-то!
Игры обещали вылиться в столь стремительное мероприятие, каких еще не знала история спорта.
Многие из учащихся были отличные спортсмены, хотя и без должной тренировки; перечню их достижений позавидовала бы любая школа. Напротив, в преподавателях боевой древнегреческий дух теплился еле-еле. Те, кого сегодня назначили дежурить, ходили, подняв воротники и храня на лицах выражение жестокой обиды на судьбу; я, как ответственный за призы, мог позволить себе пожалеть их.
Переходя поле, я столкнулся с Болшоу.
— Ланн, — позвал он. — Ланн!
— Что?
Ссутулив плечи под старомодным пальто, Болшоу воззрился на меня из-под шляпы, нахлобученной на самые очки.
— Ланн. Я заново распределил обязанности дежурных. Теперь вам поручено другое.
— Что именно?
— Вы будете отвечать за фиксацию счета.
Ничего себе «другое», подумал я.
— А как же награды, Болшоу? Кто будет присматривать за призами? — В эту минуту призы были мне дорога, как родные дети.
— Я учел это, — сказал Болшоу. — За призами пригляжу я сам.
Сам. Значит, моя карта бита. Я поднял воротник и направился к доске.
У доски меня ждала добровольные помощники — Тревор и Бенни. Я устремил взгляд на Бенни.
— Ты зачем тут? — спросил я громко.
На потерянной Бенниной морде изобразилась трагедия.
— Этот субъект — наказание, — сказал Тревор. Пусть убирается, скажите ему. — Он недолюбливал Бенни.
От этих слов мне немедленно захотелось, чтобы Бенни остался. И Бенни немедленно это учуял — нюхом, словно пес.
— Не слушайте его, сэр.
Я колебался. Беннина морда начала расплываться в потешной и благодарной улыбке. Выстрелил стартовый пистолет, возвещая о начале первого забега. Я сообразил, что, если отослать Бенни, значит, мне не миновать ковыряться с доской самому. Это решило дело.
Наблюдая за ходом соревнований, я очень быстро возрадовался душой. Обычно спортивные встречи тянулись для меня нескончаемо; сегодняшняя проходила в темпе лихого ревю — причем без сучка, без задоринки.
Увы, совершенство недолговечно — уж это как водится. Болшоу дал указание стартеру не дожидаться участников, опаздывающих к старту. Естественно, в самом скором времени какой-то злосчастный мальчонка подоспел на старт в ту секунду, когда раздался выстрел. Стартер гаркнул на него. Мальчонка подскочил, как испуганный заяц, и пошел чесать по беговой дорожке. Эффект получился грандиозный. Зрители мгновенно оживились.
— Жми, малыш! — орали с трибун. Он не догнал бегунов, но, когда сходил с дорожки, его провожали одобрительным ревом.
Один забег сменялся другим с быстротой, подобающей не столько древним грекам, сколько нынешним американцам. Но вот погода сказала свое слово. Тучи спустились ниже, улегся ветер, и хлынул ледяной ливень. Зрители тоже хлынули под прикрытие толстых, раскидистых деревьев, что выстроились по обе стороны поля. Школьники рванули с поля в раздевалку. Проносясь мимо почетных гостей, они увидели, что директор в страшной тревоге мечется возле призов, которые очутились под дождем.
— Спасайте призы! — выходил из себя директор. Он сорвал пальто и накрыл им стол с наградами. — Дайте мне кто-нибудь еще пальто! Вот ты — как тебя? Дай сюда пальто! Живей!
Лорд-мэр неловкими пальцами силился отстегнуть на себе цепь. Мальчишки сгрудились вокруг стола, и в одну минуту он оказался погребен под грудой пальто и плащей.
— Довольно! — кричал директор. — Хватит! Прекратите, это глупо! — Он украдкой дал подзатыльник одному из ослушников, а лорд-мэр притворился, что не заметил.
Дождь лил как из ведра.

 

Под деревьями было сухо. Кое-кто из преподавателей отсиживался в машинах, остальные вместе со школьниками и родителями прохаживались взад-вперед, чтоб согреться. Так немцы в театре прохаживаются во время антракта.
Я весело разгуливал туда-сюда с преподавателем физкультуры. Поворачивая очередной раз назад, я скользнул праздным взглядом по автомобилям. Из одного мне помахали. Переднее стекло запотело, и я подошел ближе. Каково же было мое изумление, когда я увидел, что это наш старший преподаватель Симс. Он поманил меня пальцем и открыл дверцу машины.
От разговоров с Болшоу у меня создалось впечатление, что Симс стоит на пороге смерти. Сухие, крепкие пальцы пожали мне руку; на меня глядели ясные, со здоровым блеском, голубые глаза.
— Не думайте, я не восстал из мертвых, — заметил он.
От смущения я не нашелся, что ответить.
— Нет, я, по-видимому, восстану со временем, — раздельно продолжал он. — Но я еще не прошел те мелкие предварительные формальности, которые доставляют всем столько хлопот.
— Это замечательно, — промямлил я.
Мне Симс всегда нравился. Нравилось его лицо. Его широкий лоб, лысое темя, окаймленное венчиком седых волос, изящный очерк узкого подбородка, его тонкая розовая кожа. На чертах его живо отображались все оттенки душевных движений. То было лицо человека, который всегда шел своим путем и остался в итоге совершенно собой доволен. Теперь-то годы иссушили его, а впрочем, допускаю, что он и в расцвете лет был такой же сухонький. Человек он был мягкий, безобидный и являл с бой в этом смысле полную противоположность Болшоу. А между тем, если бы вы спросили, кому из них двоих чаще удавалось не делать того, что он не хочет, я, скорее всего, ответил бы: Симсу. В нынешних обстоятельствах подобный вопрос прозвучал бы вдвойне уместно, поскольку с ним был связан другой: подаст Симс в отставку или нет.
— И как — вы совсем поправились?
— Астма частенько мучает до сих пор.
— Да, но вы уже в силах вернуться к занятиям а школе?
— А вам говорили, будто нет? — Он посмотрел мне в глаза. — Это весьма любопытно, мой друг. — Он положил ладонь мне на рукав. — Вообразите, приходит человек и дает мне советы из самых добрых и бескорыстных побуждений. А вскоре я с удивлением узнаю, будто, оказывается, уже последовал этим советам! Можете вы мне объяснить такое чудо?
Я покачал головой.
— Приятно, когда люди считают, что у тебя хватит ума внять доброму и бескорыстному совету. Это каждому было бы приятно. Вам, например, было бы — я уверен.
— И когда вы вернетесь на работу?
— Да знаете, вероятно, в самом скором времени. В этом триместре. Иначе есть опасность лишиться жалованья на время летних каникул. — Он лукаво усмехнулся чему-то своему.
Я отвернулся к окну, пряча свою усмешку.
Дождь перестал. Я сказал, что должен возвращаться к своим обязанностям.
— Как славно, что мы повидались с вами, — сказал он. — Теперь скоро опять увидимся. В понедельник.
Я прямо рот разинул. Ай да Симс! Никому он не собирается уступать свое место; он так и будет тянуть с уходом до последнего, а мы с Болшоу — исходить слюной.
На улице стало еще холодней. Директор с лорд-мэром вернулись к почетным местам, но кое-кто из других почетных гостей и часть родителей успели потихоньку сбежать. Перед тем как сесть на место, директор кликнул школьников и велел им взять со стола свою одежду. Мальчишки с азартом кинулись выполнять, устроив давку, и умчались назад, а под свинцовым небом вновь тускло заблестели ряды кубков и судков.
Во время одного из состязаний по легкой атлетике ко мне подошел Фред. Сегодня его голые руки и ноги особенно поражали землистым оттенком.
— А я видел вашу девушку, Джо.
Я поразился: Миртл в это время полагалось быть на работе.
— Это когда вы калякали с Симсом у него в машине. Она только на минуточку забежала в раздевалку, когда полил дождь, и сразу вышла.
— Ты не спутал?
— Нет, все верно, — поддержал его Тревор. Он презрительно рассмеялся и прибавил, в нос: — С ней был этот жуткий субъект, Хаксби.
Я ничего не сказал, и ребята, оробев, притихли. Фред огорчился:
— Вроде я сморозил чего не надо?
Я пожал плечами.
Миртл, конечно, действовала умышленно. Ее выходка могла означать лишь одно: что полосе затишья наступил конец. Ощущал я по этому поводу прежде всего раздражение. Если затишье кончилось, надо с нею рвать резко и бесповоротно.
Долго же я не мог набраться духу — слишком долго. И вот наконец решился. Удивительно, что решимость явилась ко мне в такую минуту и как бы между прочим, но так уж оно вышло.
Мое бдение у доски завершилось. Оставался только забег старшеклассников на одну милю, и я подошел поближе к финишному столбу, откуда лучше видно. В этом забеге мечтал отличиться Фрэнк, поскольку он имел все основания стать victor ludorum.
Когда я стоял в толпе школьников, до моего слуха долетел странный вопрос: «Где-то сейчас приз для победителя игр?» Я обернулся, но не успел заметить, кто из мальчиков задал его. Ответ я знал — не я ли сам прикреплял эту карточку? — футляр с дюжиной серебряных чайных ложечек лежал на переднем краю стола.
Забег выиграл Фрэнк. Его наградили рукоплесканиями, после чего все школьники собрались вокруг лорд-мэра послушать, как он будет выступать перед вручением наград.
Лорд-мэр выступал долго. Он определенно отличался редкой выносливостью. Из всех выступлений лорд-мэрово было самым древнегреческим. Я думал, оно никогда не кончится.
Наконец участники состязаний потянулись к нему за наградами. Он мужественно тряс каждому руку. Мальчишки заливались румянцем, сияли и отходили, унося судок, или подставку для гренков, или банку, в каких держат варенье, и так далее. Безопасная бритва как нельзя более кстати досталась обросшему бородой верзиле из пятого класса.
Восславим теперь героя дня. Победителем игр стал Фрэнк. Он подошел в плаще, наброшенном поверх спортивного костюма, с интересной бледностью на красивом лице, застенчивый, как никогда. Лорд-мэр встретил его самым крепким рукопожатием, самым огненным взглядом грозных очей и приготовился вручить награду. Приз, предназначенный обладателю титула victor ludorum, исчез со стола.
Шум в толпе школьников разом стих.
— Где он? — заныл директорский голос. — Где же он?
Вот уж, ей-богу, бессмысленный вопрос!
— Где он? Что это такое? То есть что это за приз, я хочу сказать?
— Серебряные ложки, — донесся из-за линии горизонта голос секретаря.
— Но их здесь нет!
— А я чем виноват?
— Я никого не виню! Я хочу только знать, где они! — Молчание. — Кто сегодня отвечал за призы? Призы, думал я, родные вы мои!
— Мистер Болшоу.
Я огляделся. Болшоу нигде не было видно — должно быть, ушел домой.
— А мне казалось, что мистер Ланн, — сказал директор.
Я затрепетал.
— Нет. Мистер Болшоу.
Правда восторжествовала. Кто бы мог подумать?
Лорд-мэр тем временем, заполняя паузу, еще раз горячо пожал Фрэнку руку.
По толпе пробежал ропот. «Главный приз не могут найти. Слямзил кто-нибудь».
— Тихо! — крикнул директор. — Прошу соблюдать спокойствие!
Лорд-мэр, не теряя присутствия духа, тряс руку победителю.
— Отпустите же его! — яростно зашипел ему на ухо директор. — Скажите, что мы выдадим приз позже!
Интересно, что теперь станется с Болшоу?
Капитаны команд стали подходить за памятными щитами, но зрители смотрели на эту процедуру безучастно. Куда девались ложечки? Кто тот счастливец, кому они достались?
Произошло очевидное. Пока мальчишки оравой толкались у стола, расхватывая пальто, кто-то воспользовался давкой и стянул футляр. Мы с физкультурником могли клятвенно подтвердить, что до стола он дошел в целости и сохранности. Выяснять, куда он сплыл со стола, — это уж дело директора.
Выяснить это ни директору школы, ни школьным преподавателям не удалось. Могу вам сразу сказать, что это не удалось никому и никогда. А Болшоу, спросите вы, неужели его не призвали к ответу? Неужели не предложили покинуть стены школы за расхлябанность и беспечность? Я отвечу вам вопросом: часто ли вы замечали, чтобы на земле побеждала справедливость?..
Я покинул спортивную площадку, думая о Болшоу. А домой пришел, думая о Миртл.
Чем больше я думал о появлении Миртл на празднике в обществе Хаксби, тем сильнее разливалась во мне желчь. Выдержка, терпимость — все эти качества, коих я столь домогался, покинули меня. Я знал одно: опостылело мне это все до глубины души.
Назад: Глава 1 А ПОКА СУД ДА ДЕЛО…
Дальше: Глава 3 ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ