Глава V

Из дневника Кэрри

20 октября. Мел сказал, что намерен проводить в Нью-Йорке много времени. Однако мне пришлось ожидать его приезда почти целый месяц — до прошлой пятницы. Ожидание стоило того, но наши отношения вызывают у меня растерянность, даже смятение. В них немало странного.

Когда я с ним — мир утрачивает реальность, я ликую и перестаю отдавать себе отчет в том, где же я. Сумасшедшая беготня, в которую он меня вовлекает, звонки, ланчи и обеды, которые должны обязательно сочетаться с его деловыми переговорами, поездки, которые должны непременно увозить его от меня.

— Тебе не по душе моя работа? — спрашивает меня Мел. — Но это же часть меня самого.

И я сразу начинаю чувствовать себя виноватой и жалею, что вообще коснулась этой темы.

Что же я за романтическая дурочка — мечтаю о том, чтобы отгородиться от мира и остаться вдвоем с Мелом! Жизнь есть реальность, и я должна жить в реальности.

Я знаю, Мел — прекрасный человек, человек редчайшей цельности. Именно это качество сразу привлекло меня к нему, и именно это качество я хотела бы всегда в нем видеть. Однако многое приводит меня в недоумение. Например, я однажды спросила Мела, во что он верит. Мел ответил:

— Я верю в себя.

— Нет, я не об этом.

— А о чем еще? — удивленно спросил он. — Ты сам — то единственное на свете, чему разумно доверять. Все же остальное проблематично.

— Я не проблематична.

— Ты не проблематична, и мне это известно, но ты не поняла, о чем я говорю!

— О чем же?

— Не имеет значения, моя радость. Мы поговорим об этом в другой раз, а сейчас…

Мел извинился, сказав, что должен позвонить кому-то.

Очень типично для Мела. Его поведение нельзя назвать отвратительным, как об этом без конца твердит Долорес, здесь нечто другое. Он просто всегда ускользает. Именно ускользает, увертывается, и я не могу его уловить. Мужчины постоянно жалуются, что женщины пытаются ввести их в рамки. С другой стороны, если женщины не станут этого делать, мужчины так и будут переходить от одной к другой, никогда не познав счастья, возможного только при подлинном общении.

Я как-то попыталась изложить это словами в постели, но Мел притянул меня к себе и сказал:

— Иди лучше ко мне, нимфетка! В жизни у меня еще не было такой горячей, как ты!

А потом, лежа на его руке, я увидела, что он смотрит в потолок. В неясном свете, падавшем с улицы в спальню, выражение его лица вдруг показалось мне странным — чуть ли не дьявольским.

— Ты в Бога веришь? — этот вопрос сам собой сорвался с моих губ.

После секундного-молчания он ответил:

— Меня уже целую вечность никто об этом не спрашивал. Если ты действительно хочешь знать, я верю в некую силу. Иначе что привело нас всех на этот свет? Должен быть какой-то резон. Но что касается Бога, не знаю. Мне часто приходит в голову, что нас создал дьявол.

— А тебе не приходит в голову, что мир не может быть порождением дьявольских сил: в нем так много прекрасного?

Мел повернулся ко мне, нежно поцеловал и сказал:

— Ты для меня чересчур хороша, моя маленькая.

— Разве?

— Ты помогаешь мне в тех вещах, где сам я слаб. Ты мне очень нужна, ты делаешь меня духовно цельным человеком.

Наша поездка в субботу за город была точно ответом на мои молитвы. Провести целый день вдвоем! И день был прекрасен — весь в опавших листьях, в бесконечном разнообразии оттенков золотого, рыжего и ржавого, в чистоте и свежести осеннего воздуха. Я рассказывала Мелу о нашем доме в осенние месяцы, об отце и о том, как поразительно сходство между ними. Мел понимал меня, и, сидя рядом с ним в машине, я чувствовала, что, наконец, нашла то место, которое мне уготовано самой судьбой. Покой снизошел на меня.

— Странно, что ты можешь сомневаться в существовании Бога, — сказала я.

— К чему вдруг ты вспомнила об этом? — спросил Мел.

— Не знаю… Осенние цветы, бодрящий воздух, счастье быть вместе, ехать в машине, смеяться, понимать друг друга…

— Действительно чудесно, — откликнулся Мел.

— Будто нажали кнопку — и все вокруг наполнилось светом и жизнью!

— Ага, — Мел сосредоточенно вел машину, и я напрасно пыталась уловить его реакцию: он думал о другом.

Мне сделалось не по себе. Ужасно с такой силой тянуться к мужчине, как я к Мелу, и видеть, что отношения развиваются не в том направлении, которое кажется тебе единственно верным. Я сказала:

— Раз уж я испытала это озарение, то встает вопрос: что мне дальше делать с моей жизнью?

— Пообедать со мной, когда вернемся в город, — ровным голосом ответил Мел и улыбнулся, показывая свои отличные белые зубы.

Послеполуденное солнце блеснуло на его зубах, неожиданно заставив их выглядеть искусственными — голливудской продукцией.

Не может жизнь состоять из одних обедов — то здесь, то там, думала я. Нужно что-то еще. А наши постельные отношения? Лучше не бывает, хотя и в этой области появляются тревожащие меня признаки разлада.

Я заметила, что Мел говорит о сексе почти издевательским тоном. Надо сказать, это меня возбуждает, хоть и странным образом. Несколько раз Мел при мне рассказывал о том, как спал с другими, — я была шокирована! А почему у него вызывает такое любопытство моя сексуальная жизнь? Почему он все время говорит: я тебе не нравлюсь, ты не хочешь рассказать мне про других своих мужиков! Почему его это так интересует? Он может взять и спросить: кто тот мужик, который тебя обучил так здорово вести себя в постели? Расскажи о нем!

Неужели Мел не понимает, что все дело в чувстве, в моем чувстве к нему, и постоянно связывает мою сексуальность с опытом такого рода с другими мужчинами?

В субботу вечером он мне сказал:

— Ты просто немыслимое существо! Никто бы не поверил, что ты в постели бешеная: выглядишь ты наивной тихоней из хорошей семьи! Одного не пойму: зачем ты со мной играешь в эти игры? Почему ты отказываешься рассказывать мне про других, с которыми спишь? Мне же интересно!

— Есть вещи, о которых не говорят.

— Ну что ты вредничаешь? Это же нечестно!

— Ты нечестен со мной — зачем ты меня расспрашиваешь?

— Потому что это меня волнует! Когда ты отдаешься мне, я хочу представить себе, как ты это делаешь с другими. Ну, нравится мне представлять себе эти картинки!

— Тебе что, недостаточно происходящего сию минуту между нами двумя?

— Конечно, достаточно, но мысль о тебе с другими добавляет остроты, неужели не понимаешь?

Я стараюсь думать, что все это нормально, хоть и подозреваю: ничего нормального здесь нет.

Вчера я сказала Мелу, когда мы обедали в «Камо грядеши»:

— В жизни должно быть что-то помимо обедов в ресторанах. Мел, как ты ко мне относишься?

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь!

— Не знаю. Все дело в том, что я не знаю. Ты никогда не говоришь об этом. Тебя так долго не было, и ты не давал о себе знать — ни звонка, ни записки. Теперь мы пока вместе, а что Дальше?

— Маленькая, я все время помню о тебе, ты же знаешь!

— Знаю — что? Как я могу что-то знать?

— Я же тебе говорю!

Мел провел ладонью по моей руке, и я затрепетала.

— Ты не звонишь, не пишешь.

— Неправда, пару раз звонил. Тебя дома не было. А в писании писем я не силен, я же говорил тебе! Маленькая, пойми, работа отнимает у меня почти все время. Да еще разница часовых поясов — мы живем с опозданием на три часа. Мне же не хочется будить тебя среди ночи, красота требует сна!

Невозможно было противиться улыбке Мела, а он видел, что я сдаюсь.

— Но я же все время помню о тебе. Я тоже хотел бы, чтобы мы были всегда вместе. Маленькая, мне тоже трудно без тебя!

— Прости меня, но роль игрушки в твоей жизни…

— На роль игрушки ты годишься.

— Мел, пойми, мне нужна настоящая жизнь!

— У тебя прекрасная, замечательная жизнь! — сказал Мел. — Ты ею живешь каждую минуту. И знаешь что? Твоя жизнь всегда будет замечательной. Ты редкостно привлекательная, поразительно красивая и умная девушка. Ты никогда не окажешься в беде, как бы ни сложилась твоя жизнь. Ты молода, ты очаровательна и, — Мел наклонился к самому моему уху и выдохнул в него: — у тебя есть я.

Я схватила его руку:

— Да? Это правда? У меня есть ты?

— Конечно, есть!

Я прильнула к его плечу:

— В каком смысле ты у меня есть?

— Я уже говорил тебе, в жизни не оказывался в постели с такой горячей, бешеной…

— Я же не об этом! Я хочу знать, в чем я могу на тебя положиться?

Мел в недоумении уставился на меня:

— О чем ты?

— Мел, мне необходимо знать, что я значу в твоей жизни. Ты никогда не говоришь об этом, а мне необходимо знать.

Мел повел шеей, будто ему вдруг стал тесен ворот рубашки.

— Я не большой мастер говорить слова. Все равно есть вещи, которые не скажешь словами.

— Я не о таких вещах! Я о том, что реально.

— Мы с тобой реальны. Мы реальны вместе.

— Опять не об этом! Мел, мне нужна реальная жизнь, ощущение, что я кому-то принадлежу, что живу не в одиночку, а с кем-то!

Мел нахмурился.

— Сначала мне надо разобраться с Маргарет. Ты себе не представляешь, до чего запутана вся эта ситуация! Тебе хочется поставить телегу перед лошадью, но так не бывает.

Вот что самое ужасное — жена Мела. Из журнальной статьи, которую мне принесла Долорес, я заключила, что развод уже состоялся. Все это очень странно. Я полагала, что Мел приехал сюда на месяц, а он вдруг заявляет, что срочно возвращается в Калифорнию — проблемы с новой картиной, и будто, между прочим, добавляет:

— Звонила моя жена. На этом фронте тоже проблемы. Семейного характера.

Он так и сказал: моя жена! Не моя бывшая жена или как-то еще. И сказано это было с большой легкостью.

— Я думала, вы в разводе, — пролепетала я.

— Еще нет.

— Я где-то об этом читала.

— Понимаешь, Маргарет подала на развод, но мы остановили дело в суде. Решили еще раз попробовать наладить отношения, но сейчас…

Я помертвела.

— Иными словами — ты женат!

— Не расстраивайся, детка. Это история давняя, долгая и весьма запутанная. Будет время, я все тебе подробно расскажу.

— Но на сегодня ты женат!

— Нет, малыш, мы снова собираемся подать на развод, и это вопрос ближайших дней.

— Но пока что ты женат. Ты назвал ее моя жена!

Мел рассмеялся, не желая продолжать разговор. Он легонько коснулся моей щеки губами и сказал:

— Наше примирение не состоялось. Мы уже давно не ладим, но хотели остаться вместе ради детей. Я не помню, говорил ли тебе: мы же взяли двух сирот на воспитание — у меня не может быть своих детей. Никаких отношений у нас с Маргарет давно нет, и мы оба знаем, что восстановить их не удастся, пустое дело. Дети не дети — на этот раз мы окончательно разводимся. Сейчас ее и мой адвокаты работают над документом о разделе имущества. — Мел снова сверкнул своей ослепительной улыбкой. — Одна из причин, по которым мне необходимо смотаться на побережье. — Ну да.

— Маленькая, я люблю тебя, ты увидишь — все устроится. Мы будем вместе. Неужели у тебя нет веры в меня?

— Ну конечно, есть.

Мел снова заглянул мне в глаза.

— Я говорю тебе чистую правду: я люблю тебя. В ближайшие два месяца я буду сильно загружен работой, уж не говоря о семейных проблемах, но как только все кончится, мы сможем быть вместе. Если ты не раздумаешь.

— Я не раздумаю!

Я выговорила эти слова негромко, но с силой. Что-то ноет во мне, я чувствую себя ненужной и брошенной, будто меня уже предали.

Отправить