Глава X
— Лапочка, привет! — вскричал Рекс при виде Евы, которая зашла в агентство к концу дня.
— Девочка с каждым днем все лучше смотрится! — улыбнулась Чарлин. — Ева, одну минуточку, извини! Рекс, тебя еще не осенило по поводу двадцатипятилетней модели для рекламы «Аллереста»?
— Хоть убей, никто в голову не приходит! С тех пор как федеральные власти придумали новые ограничения, это превратилось в дикую проблему!
— Могу поспорить, что зрители и не думают, будто те, кто рекламирует лекарства по телевидению, сами больны всеми этими болезнями! Ладно, черт с ним! Кстати, а о нашей малышке ты уже слышал?
— О Еве? Нет. О чем ты?
— Как она побывала у Франко Гаэтано. Я теперь с нетерпением жду его пробы. Франко говорит, что между ними возникли просто фантастические биотоки!
— Какие биотоки? — переспросила Ева.
— Биотоки — это то самое, что или возникает между художником и моделью, или не возникает.
Ева почувствовала, что заливается краской. Что рассказывает Франко про нее?
— Секс и только секс, ничего кроме! Абсолютно все строится на сексе!
— Боже мой, — слабеющим голосом пролепетала Ева.
— Да не смущайся ты, малыш! — рассмеялась Чарлин. — Тебе придется к этому привыкнуть, если ты собираешься стать знаменитой моделью!
«Секс, — размышляла Ева по дороге домой на Флорал-парк. — Значит, вот в чем смысл моих странных ощущений!»
В субботу и воскресенье Ева работала в бакалейной лавке, помогая отцу и воображая себя прославленной моделью в ослепительном туалете вместо рабочего халатика. Когда лавка закрылась, Ева пошла по Тьюлип-авеню к церкви Пресвятой Богородицы. В церкви она нашла свое любимое местечко, мягко озаренное мерцанием свечей на алтаре святых. Ева преклонила колени и немного посидела в ожидании покоя. Пройдя затем к алтарю святой Юдифи, она помолилась, зажгла несколько свечек, опустила монетки в коробку с прорезью, поставленную рядом с алтарем.
— Помоги, помоги, помоги мне, святая Юдифь, — просила Ева. — Пусть наступающая неделя станет поворотной в моей судьбе. Пожалуйста! Обещаю распространять слово о деяниях твоих, раздавать верующим брошюры с твоими молитвами.
Ева низко склонила голову, становясь на колени перед алтарем. Выйдя из церкви, она чувствовала себя значительно лучше. Святая никогда не отказывала ей, и Ева понимала, что может полностью положиться на нее и в этом деле!
Долорес покинула Зал сафари в универмаге «Бонвит» с двумя платьями в коробке.
Такси доставило ее на угол Шестьдесят второй улицы и Парк-авеню к дому Сола Франклина, который ее уже дожидался. Все шло в полном соответствии с прогнозами Чарлин: пробы Сол начал делать «Роллейфлексом», затем перешел к слайдам. Долорес, облаченная в черный кружевной пеньюар, полулежала на муаровой кушетке под Ионой с китом на гобелене.
Сол сказал:
— У тебя поразительной красоты тело! Я хотел бы получше выявить все его достоинства с фотографической — ха-ха! — точки зрения!
— «Плейбой» как раз предложил мне три тысячи за право напечатать фотографию ню, — протянула Долорес. — Твой вариант будет подороже.
— Ты не спятила случайно?
Сол, наряженный в бледно-зеленые брюки и коричневый охотничий пиджак, осторожно поставил камеру на «Стейнвей».
— Почему? Я считаю, моя обнаженная фотография стоит пять тысяч.
— Пять тысяч? Ну, ты даешь!
— Милый, ты сказал, что я даю? — Долорес призывно посмотрела на Сола Франклина. — Надо полагать, в духе Фрейда… Ну, иди ко мне, дорогой!
Через миг они уже страстно целовались, а Долорес стонала и извивалась — главным образом от омерзения.
— Сол, ну нельзя же так! Я с ума схожу… Еще, о еще! Как мне с тобой хорошо! Ты фантастический мужчина! Еще, ну еще!
Наконец Долорес слегка оттолкнула Сола, кокетливо притворяясь шокированной:
— Да ты просто бешеный! Ты же секс-маньяк!
Долорес позволила старцу расстегнуть бюстгальтер и запустить внутрь взмокшие от пота пальцы. Он трясся и задыхался от возбуждения, но Долорес краешком глаза видела, что все впустую. Она вспомнила слова Чарлин и усмехнулась.
— Я не такой, как все! Я не просто хочу тебя, ты мне нравишься как человек! — подвывал Сол.
Крупные капли пота выступили у него на носу, на лбу и шее.
— Так докажи мне это, — прошептала Долорес.
— Разве я тебе это не доказывал? Ты сама заставила меня остановиться!
— Если я тебе действительно нравлюсь, ты заплатишь мне пять тысяч за обнаженную натуру. А потом уже я тебе буду доказывать, что умею быть благодарной! Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо со мной!
Сол все еще тяжело дышал, но в уме уже производил расчеты.
— Заключим сделку: даю тебе три куска! За обнаженную натуру, и еще ты переспишь со мной.
Он замялся, и Долорес поняла, что дальнейшие признания дадутся ему не без труда.
— Если получится, даю еще кусок премиальных! Идет?
— Не пойдет! — твердо объявила Долорес. — Принимаешь мои условия, а не хочешь — как хочешь! За три тысячи, Сол, ты получаешь снимки голяком и ничего больше. За все, что сверх, — и оплата сверх, и, смею тебя заверить, я того стою!
Старец сардонически ухмыльнулся:
— И отзывы можешь представить?
— Не могу, и это самое дорогое — я новенькая, еще не подо всеми побывала! В отличие от абсолютного большинства твоих приятельниц!
— Ладно, давай за два куска, и не нужна мне обнаженная натура! Долорес покачала головой:
— Или все, или ничего. Не хочешь — не надо! И Сол сдался.
Он набросился на Долорес, но, как она и предполагала, сделать старый козел не смог ничего, так что пришлось прибегнуть к помощи протеза. Долорес удивило, что он и не попытался обвинить ее в своей неудаче.
— Ты здесь ни при чем, милая! — объявил он. — Чего нет, того нет и нигде не возьмешь. Но ты старалась, как могла, и все вышло славно.
На другой день с утра пораньше она отправилась в магазин Бергхофа и заказала себе манто из черной норки в полную длину.
Фотографии Евы у Франко Гаэтано получились просто сенсационными!
Она удивилась, но Франко, даже не посоветовавшись с агентством, сам отобрал шесть штук для увеличения, увеличил их, а Еве сообщил, что готов увеличить и больше, если потребуется.
Возбужденная Ева чуть не бегом примчалась к Чарлин и Рексу.
— Ну-ка, ну-ка, — заторопила ее Чарлин, — я умираю, хочу видеть, что получилось!
— Малышка, это же невероятно! — завопил Рекс, перебирая снимки.
— Фантастика, Ева!
— Киска, в тебе действительно есть изюминка!
— Эта у нас далеко пойдет, я же с первого взгляда поняла!
— Настоящая женщина!
— Что ж, альбом твой готов, можно приступать. Со временем добавится еще штук двадцать снимков, но для начала того, что есть, больше чем достаточно.
— С сегодняшнего дня, — сказал Рекс, — работа сама поплывет тебе в руки. Вот увидишь.
— Надо выпить и отпраздновать это событие! — заявила Чарлин. — У нашей юной монашенки высокий коэффициент обучаемости. Следующий урок — коктейли!
«Я научусь, — думала Ева, — я очень быстро научусь всему! Благодарю тебя, святая Юдифь!»
В четверг вечером Долорес сказала:
— Заходила сегодня в «Аллен и Коль» и просто сошла там с ума. Такие прелестные вещи! Я накупила целую кучу: пояса, шарфики, бусы, солнечные очки. Кстати, как тебе мое новое платье? Подойдет для первого свидания? Что меня мучает, так этот чертов парик — я не попала к Фелипе, а он единственный, кто меня хорошо причесывает с накладными волосами!
Кэрри ожидала, пока наполнится ванна, сидя на ее бортике и подстригая ногти на ногах.
— Хватит кукситься, Кэрри!
— С чего ты взяла?
— Выродок, этот твой Мел Шеперд! После его отъезда ты ходишь сама не своя, Я тебе уже говорила, не нужен он тебе. И говорила, что он женат! Так нет же, ты все равно не можешь выбросить его из головы.
— Я не верю, что он женат.
Кэрри забралась в ванну. «До чего же у нее красивая грудь!» — отметила Долорес, с трудом отводя глаза.
— Фелипе, педик вонючий! — переключилась она на собственные проблемы. — При том, сколько он на мне зарабатывает, можно, казалось бы, найти четверть часика и причесать меня. Так нет! Ты только посмотри на этот парик — мерзость!
— Да нет, волосы лежат хорошо!
— Слушай, Кэрри, если даже я ошибаюсь и он не женат, все равно: не будет тебе с ним добра. Все эти типы на один манер. Как ты думаешь, что лучше — надеть черный бархатный бант или стразовую застежку? Я эту застежку терпеть не могу, другое дело, была бы она из настоящих бриллиантов!
— Кроме тебя, никто не заметит разницы.
— Я-то знаю, что камни поддельные, и в этом весь фокус. С другой стороны, если я ее надену и Серж поймет, что камни ненастоящие, может, он сообразит что к чему и подарит настоящую застежку. А где моя косметичка? Хочу подкрасить ресницы!
Кэрри указала на косметичку.
— Мерси. — Долорес открыла сумочку. — Представляешь, как мне повезло с этим стариком Сержем? Бабы во всем городе умирают, чтоб только познакомиться с ним… Кэрри, а белого лайнера у тебя нет?
— Нет.
— Тогда попробую наложить на веки просто белую помаду.
Она достала из косметички красивый тюбик, осторожно нанесла слой помады на веки, растерла вокруг глаз, слегка подчеркнув коричневой тенью. На операцию ушло пятнадцать минут, не меньше. Закончив, Долорес покружилась перед зеркалом, удовлетворенно оглядывая себя со всех сторон.
— Слушай, Кэрри! А я ведь вполне заслуживаю разворота в «Вог»! Я гораздо лучше выгляжу, чем эти сучки с их фотографий!
Кэрри выбралась из ванны и, блестя мокрым бронзовым телом, потянулась за полотенцем. Долорес глянула на изгиб ее ягодиц и отвела глаза.
— Деньги! — сказала она. — Денежки. Ничего другого не надо. Ты это понимаешь, Кэрри? Вот что решает все мировые проблемы.
