Глава 11

Я достала платок и вытерла лицо Иана. Пот тек по нему ручьями, несмотря на пронзительный холод ночи.

– Кто забрал ее? – спросила я.

– Тот, кого они называют... сэр Эндрю. Мерзавец... выпустил лошадей. Дональд... был подкуплен.

– Но... – Я попыталась собрать разбегающиеся мысли. – Но сэр Эндрю здесь.

– Вы давно его видели? – Гэвин заговорил в первый раз за все время. Его голос был спокоен, но его лицо заставило меня отшатнуться. – Нет, я думаю, что он уехал сразу же после первого танца. Иан, парень, я должен узнать немного больше. Дыши глубоко, как только можешь. Мисс Аннабель уехала с ним по своей воле? Но как? Мы забрали карету, а она...

Иан вцепился в его рукав:

– Она ходит, хозяин. Он усадил ее на лошадь, и они ускакали.

И тут я вспомнила все, и эти воспоминания наполнили меня стыдом и сожалениями.

– О, Гэвин, она пыталась ходить! Она тренировалась долгие недели. И я знала и не сказала вам!

Он бросил на меня холодный взгляд:

– Сейчас на это нет времени. Итак, она может ходить. Но думаю, что это путешествие, верхом на лошади, будет для нее трудным. Как давно это случилось, Иан?

– Не могу сказать точно, сколько прошло времени. Там был еще один человек, незнакомый – он сбил меня с ног, когда я начал драться с сэром Эндрю. Я немного полежал, а потом прибежал сюда.

– Примерно час, – пробормотал Гэвин, – или два. Но они должны ехать медленно. Может быть, у нас еще есть время... Позаботься о нем, Дамарис.

И он исчез, чтобы вихрем ворваться в дом с парадного входа. Иан последовал за хозяином, я – за ним; мы вбежали на террасу вовремя чтобы увидеть, что там происходит. Широкий луч света струился сквозь открытую дверь, где стояла леди Мэри, прощаясь со своими уезжающими гостями. У ступеней стоял старомодный экипаж, в его окне виднелось лицо миссис Дункан. Ее муж уже поставил ногу в стремя своей лошади.

Гэвин бесцеремонно отодвинул его в сторону. В один миг он вскочил в седло мистера Дункана и пришпорил лошадь – так, что та встала на дыбы. И вот уже он галопом мчится по дороге в Блэктауэр.

– О, мистер Дункан, вы должны помочь! – кинулась я к нему. – Мисс Аннабель бежала с сэром Эндрю. Мистер Гамильтон помчался за ними вдогонку.

И тут я увидела, из какого материала сделаны настоящие шотландцы. Мистер Дункан – полный, в возрасте, страдающий одышкой – без единого слова повернулся и бросился к конюшне, расположенной позади дома.

Леди Мэри стояла в дверях словно статуя. Затем снизошла ко мне по ступеням, двигаясь с медленной грацией.

– Я правильно расслышала? – спросила она. – Что натворил мой брат?

– Он похитил мисс Аннабель, – сказала я. – Поступок, достойный настоящего джентльмена – особенно в отношении близкого соседа.

– Должно быть, это какая-то ошибка. Грум лжет.

Я с презрением посмотрела на нее, но не стала затруднять себя возражениями. Я была уверена, что она прекрасно знала об этом плане все; и она, одна из всех, должна была заметить отсутствие сэра Эндрю на вечере. В самом деле, я подозревала, что бал только для того и был затеян.

Мистер Дункан галопом обогнул угол дома, он оседлал одну из лошадей сэра Эндрю. В узде у него были две другие лошади. Он бросил поводья на ступени, в то время как остальные гости, привлеченные шумом, вышли на террасу; он безошибочно определил тех двоих, которые могли ему помочь.

– Истон и вы, мистер Гордон! Сэр Эндрю сбежал с девчонкой, Гэвин помчался за ними. Если мы их не перехватим, может случиться убийство. Быстрее!

На мгновение настала мертвая тишина, потом разом раздались восклицания. Рэндэлл рванулся ко мне вниз по ступеням. Его лицо все еще пылало, но выглядел он почти трезвым.

– Это самая отвратительная вещь, о которой я когда-либо слышал, – пробормотал бедняга, вытирая рукой разгоряченный лоб. – О, хорошо, Дамарис, если ты хочешь, я поеду. Но сначала я должен отвезти тебя домой.

– На это нет времени, – вмешался мистер Дункан, принявший на себя командование экспедицией. – Здесь есть кареты. Истон, сажайте туда своих леди и отсылайте их домой. Где та старая калоша, которая приехала с вами, мисс Гордон? Ради бога, тащите ее сюда и уезжайте вместе с ней.

Истон был уже в седле, и, когда я подтолкнула Рэндэлла к третьей лошади, мистер Дункан также приказал ему поторапливаться. Я не стала ждать, пока они отъедут. Вскарабкавшись в карету, где уже сидели миссис Кэннон и Иан, я прикрикнула на кучера. Через минуту трое всадников унеслись, обогнав нас, и я некоторое время слышала впереди звук подков, пока он не потонул в громогласном шуме наших собственных колес.

Я высунула голову в окно, рискуя, что меня заденет веткой, и оглянулась назад. Одним взглядом я охватила весь вид, похожий на сцену театра марионеток, – леди Мэри, в ореоле своих ярко-золотых волос, стоящая, словно кукла, у подножия лестницы, тогда как пестрая толпа ее гостей сгрудилась вокруг нее – в своих штопаных кружевах и линялых шелках. Затем деревья укрыли нас, и сцена померкла.

Никогда еще ночь не тянулась так долго. Поначалу я нашла себе занятие в том, чтобы уложить миссис Кэннон в постель, удостоверилась, что об Иане позаботились, а потом попыталась добиться связного рассказа от Бетти.

Она была в страшном смущении и противилась разговору со мной. Постепенно выяснилось, что мешало ей говорить, после чего ее сопротивление стало мне понятно. Они с Ианом устроили так, чтобы провести ночь вместе. Иан был у нее в комнате, когда Бетти спустилась, чтобы проведать Аннабель, и именно поэтому она смогла позвать его так быстро – до того, как сбежавшая парочка покинула дом.

Когда Бетти поняла, что я готова принять эту часть ее истории без комментариев (кто такая, в конце концов, была я, чтобы осуждать ее?), она расслабилась и заговорила свободно. На Бетти большое впечатление произвела моя просьба “присмотреть за мисс Аннабель”. Сама бессмысленность этих слов зафиксировала их в сознании. Движимая скорее беспокойством, чем чем-либо другим, Бетти на цыпочках пошла к двери Аннабель и прислушалась.

Она обнаружила там сэра Эндрю вместе с Аннабель – в плаще и капюшоне, у него на руках – и закричала. Поднялась тревога, Иан бросился ей на помощь.

– Он бы скрутил мошенника, – рассказывала Бетти, всхлипнув при воспоминании, – но был еще другой человек. Он стоял внизу на лестнице. Он налетел на Иана словно дьявол и сбил бедного парня с ног.

Остальное было просто. Негодяи привязали Бетти к стулу и заткнули ей рот кляпом; дальше им нужно было просто выйти из дома.

– Они снесли мисс вниз по лестнице, – прошептала Бетти. – Она посмотрела на меня через плечо и рассмеялась. Она обнимала руками его шею и то и дело целовала его в щеку. Никогда не думала, что мисс Аннабель такая бездушная!

– И никто из слуг не пытался остановить их?

– Знаете, мисс, они все были где-то в глубине дома; я сомневаюсь, чтобы они что-нибудь слышали. Я видела только эту девку, Дженет. Она была с негодяями заодно и шла рядом с мисс Аннабель.

– Я так и думала. А второй грум?

– О, как же! Он тоже был с ними в сговоре.

Я отослала Бетти спать и присела в одиночестве в гостиной. Часы тянулись бесконечно; свечи оплыли, и их свет стал тусклым. Я раздвинула занавески и широко распахнула одно из окон, чтобы услышать первые же звуки чьего-либо приближения. Воздух был ледяным и темнота такой глубокой, что мне казалось, что они заполнили комнату, словно черный туман, легли складками на пол и сгустились в углах – там, куда не доставал неверный свет свечи. Съежившись у огня, я потеряла счет времени. Но за окнами была все еще густая чернота, когда я услышала стук копыт.

Я вскочила на ноги – мои суставы затекли от долгого сидения – и бросилась к окну. Я напрягала зрение изо всех сил, но ничего не смогла разглядеть. Медленные удары подков слышались ближе – уже у двери – и, наконец, остановились. Я побежала к двери и навалилась на засовы. Мои пальцы не слушались меня – их сводил холод и страх. За дверью не было слышно ни звука, ни удара, никто не спрашивал, можно ли войти. Засовы словно приросли к своему месту. Наконец они со скрипом поддались, и я широко распахнула дверь.

На ступеньках стояла леди Мэри. В зеленом плаще с капюшоном, с холодным красивым лицом, она была похожа на фею. Стоявший за ней человек держал в руках фонарь; в его свете зелено-желтые складки плаща походили на листву, в которой играет солнце. Я узнала одного из тех подозрительных полковников, которых видела на балу. Я стала закрывать дверь.

– Подождите. – Ее голос был властным. – Неужели вы оставите меня за порогом в такую ночь?

– У меня в доме нет мужчин.

Она рассмеялась.

– Отправляйтесь на конюшню, Джек, – приказала она своему спутнику. – Молодая леди, похоже, испытывает к вам неприязнь. Подождите – дайте мне фонарь. Итак, Дамарис Гордон? Вы боитесь впустить меня в дом?

В молчании я отступила, и она вошла.

Я провела ее в гостиную и согнулась у огня. Пока я стояла у открытой двери, я промерзла до костей, но леди, сбросившая свой легкий плащ, казалось, была нечувствительна к холоду. Она сразу же подошла к окну и встала там, глядя в ночь. Ее изящная фигура была выпрямлена и строга, словно она приказывала ночи подать какой-либо знак.

– Садитесь к огню, – сказала я, движимая жалостью, невзирая на всю мою нелюбовь к ней. – Вы можете заболеть.

– Но не от свежего воздуха. – Но она все же подошла и встала у камина, протянув белые руки к остывающим углям. – Как вы думаете, где они сейчас?

– Не могу даже представить. Однако хотела бы.

Так мы и сидели вместе, две женщины, у которых не было причин любить друг друга, но которые были связаны общим страхом. Первые бледные полосы рассвета появились на небе, прежде чем мы услышали стук копыт. Вскоре наружная дверь отворилась, потом со стуком захлопнулась. В холле послышался шум ног. А потом в гостиную вошел Гэвин, неся на руках свою дочь.

Она была такой поникшей и бледной, что я сперва подумала, что она в обмороке, но когда Гэвин усадил ее на стул, она выпрямила спину и открыла глаза. Она не посмотрела на отца, взгляд, словно магнит, притягивал другой человек, вошедший в комнату сразу за ними.

При виде своего брата леди Мэри вскочила и подбежала к нему. Они не обнялись, просто сжали руки. Потом она встала рядом с ним, лицом к Гэвину. Это был довольно-таки трогательный жест. Может быть, они и не были сообщниками в совершенном преступлении, но в жизни они, без сомнения, были едины.

Рэндэлл вошел в комнату вслед за сэром Эндрю и закрыл дверь. Его превосходный черный суконный костюм был серым от пыли, галстук сбился на один бок, а волосы были взъерошены.

– Я чувствую себя словно тот крестьянин из сказки, который изгонял чертей, – пробормотал он и потер кулаками свои покрасневшие глаза. – Дамарис, не могла бы ты налить мне стаканчик бренди. Что за адская скачка!

– Где остальные? – спросила я, отходя к буфету, чтобы вытащить оттуда графин и стаканы.

– Я отослал их по домам, – ответил Гэвин. – И генерал Мальборо, или как он там себя называет, отправился с ними. Будет лучше, если он проведет пару дней в подвале в поместье у Дункана.

– У вас нет права заключать его в темницу, – спокойно сказала леди Мэри.

– Нет? Вы предостерегали, и вы обещали, и вы лгали – я мог бы сразу это понять. Больше я не поверю вашим словам.

Я наполнила стаканы для всех присутствующих, думая, что все нуждаются в подкреплении. Гэвин взял стакан, который я ему вручила, и протянул его Аннабель. Но девушка выбила стакан у отца из рук. Жидкость пролилась рыжевато-коричневой лужицей, стакан с громким звоном упал на пол, а Аннабель закатила истерику.

– Очаровательно, – с иронией сказал Гэвин. – Я начинаю подозревать, Аннабель, что мои родительские усилия спасти тебя от классической деградации никоим образом не приветствуются.

Тут сэр Эндрю выступил вперед:

– Мистер Гамильтон, я глубоко обижен вашими словами. Ваша дочь и я...

– Бежали к ближайшему служителю религиозного культа. Черт возьми, я в этом не сомневаюсь. Поберегите ваши речи, вы, юная свинья, до тех пор, пока моя дочь не окажется у себя в комнате. Рэндэлл...

Рэндэлл пришел в движение, жонглируя стаканом, который едва не выпал из его пальцев. Он смотрел на Аннабель со смесью изумления и... да, это было обожание. Я совсем забыла, что он никогда ее не видел.

– Да, Гэвин?

– Я не могу выразить, как я сожалею о том, что вы были вовлечены в такое отвратительное дело. Не сослужите ли вы мне еще одну службу? У меня есть дело к сэру Эндрю. Если бы вы отнесли мою дочь в ее комнату... Дамарис, покажите ему нужную комнату.

Рэндэлл бережно обхватил свою жертву; девушка обмякла, превратившись в рыдающую кучку розового шелка, и он смог беспрепятственно поднять ее. Я повела его наверх по лестнице, и, следуя моим указаниям, Рэндэлл осторожно уложил девушку на постель. В комнате было холодно. Я позабыла, что Дженет сбежала. Мне пришлось ухаживать за девушкой самостоятельно.

– Зажги огонь, хорошо, Рэндэлл? – попросила я и принялась стаскивать с Аннабель туфли и чулки.

Рэндэлл сделал так, как я сказала. Затем на цыпочках подошел к кровати и в восторге уставился на лицо Аннабель. Она безвольно лежала на подушках, ее лицо, окруженное белокурыми волосами, было искажено гримасой. Но по взгляду кузена я поняла, что он видит Спящую красавицу.

– Могу ли я чем-то еще служить вам, мисс Гамильтон? – спросил он.

– Нет, – отвечала я, понимая, что она не собирается ему отвечать. – Отправляйся спать, Рэндэлл, отправляйся. Должно быть, ты сильно устал.

Я повернулась к нему спиной и принялась стаскивать с Аннабель платье. Рэндэлл удалился.

Задолго до этого я уже начала подозревать, что никогда не полюблю Аннабель. И тем не менее я ничего не могла поделать, я ее понимала. И пока я с ожесточением возилась с подвязками и нижними юбками, не получая никакой помощи от тщедушного тельца Аннабель, я не могла не признать, что, с ее точки зрения, мы повели себя словно варвары. Почему она не могла получить в мужья юного идиота, если она того хотела? Я не руководствовалась – и не руководствуюсь – малоубедительной доктриной, что любой муж лучше, чем никакого. Но для романтической дурочки, вроде Аннабель, эта доктрина, может быть, была бы верна.

К тому времени, как я закончила укладывать ее в постель, я уже знала, что ее обморок был притворным – она просто хотела причинить мне лишнее неудобство. Закончив, я взяла ее слабую руку в свои ладони.

– Аннабель, – сказала я, – детка, не будь слишком жестокой. Почему было тебе не рассказать отцу о своих чувствах, вместо того чтобы бежать из дома, подобно маленькой дурочке?

– Мне пришлось бежать. Он не позволил бы мне выйти замуж за Эндрю. О, он сказал как-то – и это ложь! – о том, что Эндрю не джентльмен.

Как будто мне есть до этого дело! – Ее ротик искривился в странной полуулыбке, и между губами показался кончик языка. Я отпустила ее руку, почувствовав странное отвращение. – На самом деле он не хотел, чтобы я вышла замуж за Эндрю, потому что он ненавидит меня, и всегда ненавидел. Он не хочет, чтобы я была счастлива.

– Он не хочет, чтобы ты оказалась несчастной! – со злостью сказала я. – Он знает, что для тебя лучше. Сэр Эндрю просто... просто плут!

Она бесстрастно изучала мое лицо.

– Какая ты глупая, Дамарис. Ты ведь любишь моего отца, ведь правда? Ты веришь всему, что он тебе говорит; ты подлизываешься к нему, словно собачонка. Ну что ж, с сегодняшнего дня ты вряд ли когда-нибудь еще его увидишь. Это больно, не так ли? Постарайся сказать себе, что все к лучшему; почему бы и нет? – Она рассмеялась; это был отвратительный смех, который пронзил меня, словно нож. – О, я знаю, что ты чувствуешь. Но у меня есть надежда, а ты... ты уезжаешь. Ты никогда его больше не увидишь. Никогда!

Это не была истерика, и я не могла дать ей пощечину. Но я также не могла больше сидеть здесь и слушать ее бредни.

Я уже шла к выходу, когда она произнесла то, от чего кровь бросилась мне в голову:

– Эндрю – превосходный дуэлянт, он учился в Париже. Как ты думаешь, что случится после того, что отец наговорит Эндрю? Как ты думаешь, почему он отослал тебя подальше? И что, ты думаешь, они оба делают сейчас?