ГЛАВА 3

Вечерний звон разливался над Йорком. На улицах разожгли костры. Синие сумерки опустились на городскую стену.

Дэвид Фивершэм закрыл шторы на окне своей маленькой конторы, располагавшейся в районе бойни. Он зажег лучину в небольшом камельке и поднес ее к свече в высоком подсвечнике.

Черты его темного мудрого лица носили печать вековой печали. Желтая звезда на груди свидетельствовала о том, что он еврей. Он заговорил, обернувшись к посетителю:

– И что, барона Стептонского можно заставить отдать мне долг? Вы так думаете? Имейте в виду, лорд Гарет, я могу подождать, но моя семья… Самый младший ребенок болен, а остальные не могут заснуть от голода.

– Сколько вам должен барон?

Фивершэм опустил глаза и стал нервно теребить манжет рубахи.

– Около ста фунтов. В долговой расписке записано все точно. Я-то думал, он надежный человек, – Фивершэм пожал узкими плечами, – но вы знаете, как обходятся с людьми нашей веры. Им бы и наше забрать, не то, чтобы отдать долг.

Гарет испытывал к этому маленькому дерганному человеку странное чувство сопереживания и симпатии. Они оба были отверженными. Оба верили в то, во что мало кто верил – в справедливость, и каждый из них преданно поклонялся этой вере, при любых обстоятельствах оставаясь ее приверженцем.

Высокий рыцарь с широким разворотом плеч чувствовал себя скованно в небольшой комнате. Он сел на табурет.

– Вы предлагаете мне крупную сумму за то, что я заставлю барона Стептонского выплатить вам долг.

– Сделать это, думаю, непросто, – Фивершэм подвинул к Хоку поближе кожаный кошелек. – Это все, чем я сейчас располагаю, милорд. Но я напишу вам расписку, и как только барон вернет мне долг, я расплачусь с вами сполна.

Гарет даже не взглянул на' кошелек. Рыцарь скрестил на груди могучие руки.

– Сейчас я ничего не возьму, и если не справлюсь с поручением, то откажусь от платы. А если мне удастся заставить барона вернуть вам долг, то вот тогда вы со мной и рассчитаетесь.

Из конторы Фивершэма Гарет отправился прямо к барону, жившему в северном районе Иорка.

В окружении столетних дубов огромный ухоженный дом разместился на вершине холма. Чем ближе к нему подъезжал Гарет, тем сильнее вскипала в нем ярость. Никаких примет бедности не было заметно. Видимо, не было и причин, из-за которых барон до сих пор не мог бы заплатить кредитору. Ограда дома белела свежей краской. Трава вокруг была аккуратно подстрижена, кусты подрезаны.

Привратник лениво взглянул на Гарета, но, увидев, что незнакомец – рыцарь, пропустил его во двор. Гарет не отдал поводья подошедшему слуге, а сам привязал коня к воротам, где в тени его поджидал уже оруженосец. Прикидывая, что, если барон почувствует что-то неладное, то может в спешке покинуть замок, Гарет прошел в зал. Стены длинной комнаты были сплошь увешаны коврами и гобеленами, висели и щиты, и перекрещенные копья. На столешнице массивного буфета красовался серебряный чайный сервиз. Подошедший слуга предложил гостю бокал горячего пряного вина, но Гарет отказался. Нечего баловать хозяина правилами хорошего тона!

Наконец появился барон в мантии из великолепного бархата. Двое рыцарей несколько мгновений смотрели друг на друга, в молчаливом удивлении.

– Лорд Гарет! – с поклоном приветствовал хозяин гостя.

В серых глазах Хока зажглись огоньки гнева, в ушах зазвучали вопли барона на турнирном поле Браервуда.

– Лорд Алейн! Я не знал, что и Стептон – тоже ваше владение.

Алейн сделал широкий жест.

– Да, и Стептон, и Ваннэ, где я родился, а также Иглтон на юге – все эти поместья принадлежат мне.

– Вы еще богаче, чем я думал.

– Полагаю, мое богатство – не совсем подходящая тема для нашей с вами беседы, – заметил барон Стептонский.

Серые глаза Гарета сузились.

– Я думаю совсем иначе.

Алейн примиряюще улыбнулся.

– Как вам угодно. Кстати, вы можете остаться на ночь у меня, Гарет, если вам негде переночевать в Йорке.

– Вам нет нужды оказывать мне гостеприимство, я здесь по поручению. Верните деньги, которые вы одолжили у Дэвида Фивершэма.

Алейн побледнел.

– Я не уйду без денег, – продолжил Гарет.

У Алейна задергалась левая щека, он сжал кулаки.

– Мои дела с этим евреем вас совершенно не касаются!

– Да, не касались, когда вы занимали деньги, но теперь касаются! Дэвид Фивершэм поручил мне забрать у вас долг.

Гарет сел поглубже в кресло, положил ногу на ногу и расслабился под взглядом задыхающегося от гнева де Ваннэ.

– Уверен, что в ваших сундуках отыщется нужная сумма, – закончил Гарет.

С размаху Алейн стукнул кулаком по столу.

– Ради всех святых! Хок, не смейте вмешиваться! Пусть этот жалкий язычник подождет еще немного!

Гнев хозяина дома не задел Гарета. Он спокойно ответил:

– Дэвид слишком давно ждет, Алейн.

– Я отказываюсь платить! Особенно таким зажившимся на белом свете разбойникам! Служите еврею? Грязная работенка! Где ваша честь, Хок?

Гарет зло рассмеялся.

– Вам ли говорить о чести, милорд? Вы довели Селестину до самоубийства!

– Плевать мне на эти гнусные обвинения, Хок!

Гарет едва сдержался, чтобы не съездить кулаком по самодовольной физиономии Алейна. Барон прав: люди никогда не поверят словам бесправного человека, даже если его обвинения – сама истина. А вот лорд де Ваннэ – благородный рыцарь!

Хок постарался отвлечься от воспоминаний о Селестине.

– Если вы немедленно не отдадите денег, милорд, я их у вас просто-напросто отберу.

– Лакей еврейский! – закричал Алейн. – Как ты низко пал!

Гарет взял себя в руки и не обратил ни малейшего внимания на оскорбления. Он ожидал, что Алейн будет кричать и даже пустит в ход кулаки, лишь бы не расстаться с деньгами.

Хок тихо поднялся, обошел вокруг стола и, оказавшись за спиной Алейна, громко приказал:

– Пройдемте в контору, милорд!

Редкие волосы на затылке Алейна колыхнулись от грубого окрика. Неожиданный оборот дела застал его врасплох. Он открыл рот, чтобы позвать слугу, но не смог сказать ни слова, потому как руки Гарета сомкнулись на его шее. Обычно Хок не применял насилия в подобных случаях, но Алейн его сам к тому принудил.

– А что скажут при дворе короля, когда узнают, что вы, Алейн, не платите своих долгов?

Лицо де Ваннэ побагровело и оттого, что его горло сжимали руки Гарета, и от страха бесчестия. Он боялся впасть в немилость королевского двора. Безуспешно Алейн пытался высвободиться из крепких объятий Гарета. Осознав бессмысленность попыток, он поднял обе руки вверх, признавая себя побежденным.

Не обращая внимания на полный ненависти взгляд барона, Гарет следил за каждым его движением.

Молча де Ваннэ проследовал через все комнаты, даже не попробовав привлечь внимание слуг – холодное лезвие кинжала упиралось ему в спину. Гарет неотступно следовал за ним до самых дверей конторы. Алейн открыл дверь. Два тщедушных клерка подняли головы от конторских книг.

– Оставьте меня с этим… хм… джентльменом наедине, – процедил сквозь зубы барон.

Клерков как ветром сдуло.

– Ключ от сундука с деньгами у меня на поясе, – сказал Алейн.

Не спуская глаз с де Ваннэ, Гарет коротко приказал:

– Иди сам открой!

Скрепя сердце, Алейн отсчитал нужное количество золотых монет и отдал их Гарету.

– К тебе с презрением относятся все порядочные люди. Я был бы счастлив увидеть тебя на виселице, Хок! – прохрипел, задыхаясь от злобы, де Ваннэ, барон Стептонский.

В ответ Гарет лишь широко улыбнулся.

Ночь была тиха и спокойна. Гарет устроил засаду на дороге за северными воротами Йорка. Он вслушивался в каждый звук: шорох, шелест, треск веток. Оруженосец посапывал у его ног. Крепкий эль и обильное угощение Фивершэма сморили Полуса. Дэвид был чрезвычайно признателен Гарету и от благодарности поклялся ему в верности до гроба.

Если люди де Ваннэ вздумают нанести ответный удар, они выберут для этого именно такое время, когда окраины города утонут во тьме. Гарет не сомневался, что разъяренный барон пошлет за ним кого-нибудь вдогонку. Скорее всего, наймет для отмщения банду разбойников. Хок надеялся, что убрался из города вовремя и избежал тем самым встречи с преследователями. Он спокойно дождался рассвета, и как только стало светлеть, разбудил Полуса.

Серый осенний туман окутывал округлые вершины холмов. Рыцарь и его оруженосец отдалялись от Йорка, устремившись на север.

– Хорошо, что мы едем быстро, – заметил Полус, – к нашему приезду и урожай поспеет.

«С хлебом нынче опять будет плохо, – подумал Гарет. – Сначала засуха, а потом затяжные дожди мешали наливаться зрелостью зерну».

За день они проехали столько, сколько могли только выдержать лошади. Впереди их ждала встреча с родиной, опасность погони подгоняла. На ночь они остановились в роще на берегу реки Болотной. Поутру их настигли люди Алейна.

В серый час рассвета на грязной разбитой дороге их догнали три здоровых молодца. В этой схватке не было никаких правил, просто или ты победишь, или тебя одолеют.

Гарет сражался с трезвым холодным расчетом хорошо подготовленного воина. Он отражал удары щитом и пронзал мечом подступавшие к нему темные силуэты. Тяжелым ударом Хок выбил одного из нападавших из седла, другого же заставил выйти из битвы, ранив его в плечо. Вдвоем с оруженосцем они обратили в бегство третьего разбойника.

– Все! Конец! Здорово мы их отделали! – закричал оруженосец, возбужденный победой.

Гарет нахмурился, его обеспокоило хриплое дыхание Полуса. В рассеянном свете занимающегося утра он увидел расплывающееся темное пятно на плече оруженосца. Он не сказал ничего, но понял: Полус в ближайшее время ему больше не поддержка в схватках.

– Ты слишком горяч! – сделал ему замечание Гарет, направляя коня на запад. – Мы же без лат и легко уязвимы для врага, к тому же, приятель, нечем особенно хвалиться! Что из того, что мы вдвоем сумели одолеть всего лишь троих! Но неплохо, что они вернутся в Стептон с поджатыми хвостами!

Гарет поймал одну из лошадей, брошенных разбойниками, другая в испуге умчалась.

Полус заулюлюкал вслед позорно убегавшим молодцам. Ему удалось схватить за повод еще одну лошадь. С нею он и догнал хозяина.

Гарет заметил, что кровавое пятно растеклось уже по всему рукаву юноши. Необходимо было срочно отыскать приют.

Вброд они перешли реку Болотную и подъехали к стенам какого-то города. Гарет окликнул караульного. Тот внимательно рассмотрел герб на его щите.

– Добро пожаловать в Браервуд! – приветствовал его стражник хриплым спросонья голосом. – Поезжайте прямо во двор замка.

Браервуд! Гарет от удивления оторопел. Не думал он вновь оказаться в этих местах, но, тем не менее, он снова здесь. И сразу же в его памяти возник образ, сберегаемый в потаенном уголке души.

Гоза, девушка с алыми свежими губами и глубокими темно-фиалковыми глазами, жила теперь в его сердце. Она, наверное, сейчас где-нибудь наверху, служанки расчесывают ее черные, как смоль, волосы… О, нет! Как же он забыл? Всего три недели тому назад она была в Мастерсоне проездом в монастырь. Гарет постарался убедить себя, что это его не очень огорчило.

Когда он вошел в зал, воспоминания угасли, как красные угольки в золе.

Проснувшись, лорд Пэдвик вышел поздороваться с Гаретом. Откровенно говоря, ему не хотелось принимать у себя в замке проклятого церковью рыцаря.

– Прошу извинение за непрошеный визит, сэр, но сегодня ночью случилась одна неприятность, – Гарет кивнул в сторону раненного оруженосца, который, несмотря на свое бедственное положение, пытался ухаживать за молоденькой служанкой. – Сегодня же мы уедем.

– Ну зачем так торопиться? – звонко воскликнула леди Акасия, важной походкой вплывая в зал. – Поживите у нас. Я настаиваю, чтобы вы остались, – она ослепительно улыбнулась Гарету.

Гарет взял ее протянутую руку и подвес к губам.

– Я чрезвычайно тронут вашей добротой, но, к сожалению, не могу задерживаться, нам нужно ехать.

Акасия капризно надула губки.

– Останьтесь же, лорд Гарет, а не то я обижусь! Ну хотя бы всего на одну ночь!

Гарет вопросительно глянул на лорда Джона, который в свою очередь лишь удивленно пожал плечами.

– Ну разве что для того, чтобы доставить вам удовольствие, миледи, – согласился Хок, не заметив двусмысленности своих слов.

– Спасибо! Я очень рада. Сейчас же иду на кухню приказать, чтобы к вечеру подготовили праздничный ужин.

С довольной улыбкой Акасия покинула зал, оставив обоих джентльменов в полнейшем недоумении.

– Прошу прощения, – сказал Гарет лорду Джону. – Я не знал, как ответить леди.

– Да, конечно, вы поступили верно, – поторопился заметить лорд Джон, – но иной раз поступки жены меня просто поражают. Акасия так щепетильна… и вдруг до неприличия упорно настаивает, чтобы вы остались! Удивительно!

Наивное откровение лорда Джона тронуло Гарета. Всем известно, как Акасия дорожит мнением общества. По логике вещей, она не должна была и на порог пустить человека с такой репутацией, как у него. Гарету пришла в голову мысль, что женщины – совершенно непонятные существа. Может, здесь, в Браервуде, Акасия чувствует себя одиноко и согласна на общество даже отверженного церковью мужчины?

Лорду Джону показалось, что он догадался о мотивах невероятного поступка своей жены. Морщинистое лицо потемнело, подозрения проникли в душу.

– Моя жена намного меня моложе, – сказал он, с неприязнью смотря на гостя. – Может, ей захотелось компании кого-нибудь ее возраста?

Гарет с достоинством ответил:

– Милорд, я не комнатная собачка, предназначенная для развлечения дам, и в вашем доме остался исключительно для соблюдения приличий, опасаясь отказом обидеть леди.

Лорд Джон вздохнул с облегчением. Он остался доволен ответом Гарета, поверив, что тот не станет любовником его молодой жены. И уже совсем по-дружески он предложил гостю прогуляться по поместью.

Во время прогулки Гарета не покидало чувство, что он сдал какой-то важный экзамен.

На ужин подали жареного каплуна и пряное мясо дикого кабана. На прошлой неделе охотники лорда Джона вернулись из леса со знатней добычей. Хозяйка замка неустанно потчевала гостя. Стол ломился от обилия закусок, пудингов, сыров. На десерт Хока удивили заморскими фруктами: финиками, инжиром, фигами. Музыка и песни менестрелей услаждали слух. Застолье затянулось далеко за полночь.

Гарет довольно улыбался.

– Какое прекрасное место – Браервуд!

Лорд Джон согласно кивнул.

– Но так было не всегда. Прежде мрачный Браервуд преобразило рождение дочери.

– Розы? – спросил Гарет, его глаза подобрели.

Все время, проведенное в Браервуде, он не мог не думать о девушке, которая, невзирая на неприязнь общества, одарила его вниманием и добрыми словами. Он почти уже смирился с тем, что высший свет отверг его, но окончательно душа никак не могла успокоиться и ныла, она терзалась и металась от горечи и боли. Только Роза почувствовала и поняла это, и как бы он ни пытался обмануть себя, его глубоко тронули искренние чувства девушки.

– Нашу дочь зовут Беттина, – она еще совсем крошка, – заметила Акасия, лишая мужа возможности продолжить разговор о старшей дочери.

Она сердито глянула на лорда Джона. Раз он спрятал от нее Розу, в таком случае она не хочет знать падчерицу вовсе!

– Давно ли вы были при дворе, лорд Гарет? Так хотелось бы услышать что-либо о нашем короле Эдуарде и его супруге Филиппе!

– Теперь я не бываю при дворе, – отрезал Гарет. – Меня перестали приглашать к королевскому двору после того, как я был предан анафеме.

Акасия сочувственно поцокала языком и предложила гостю еще пива. Приметив, что ее муж увлечен разговором с управляющим поместьем, она решила воспользоваться предоставившейся возможностью сказать Гарету главное.

– У меня к вам важное дело, – прошептала она. – Я расскажу вам об этом позже у себя в комнате. Моя служанка Корина проводит вас, – зеленые глаза Акасии блистали, как изумруды. – Это важно для нас обоих, – многозначительно добавила она, обольстительно улыбаясь.

Супруга лорда вскоре поднялась из-за стола и пожелала всем спокойной ночи. За ней последовал лорд Джон. Зал опустел.

Гарет ночевал в одной из верхних комнат. Он невольно задумался о довольно странном поведении Акасии. Что он увидел в ее глазах? Вожделение? Пожалуй, нет… но что-то близкое к нему. Взгляд зеленых глаз был жесток, от его холода становилось не по себе. Хок решил, что никуда не пойдет, а чуть свет уедет из замка. Все здесь было проникнуто какой-то напряженностью и таинственностью. Меньше всего Гарету хотелось оказаться вовлеченным в семейные интриги. Но он вспомнил, как добр был к нему лорд Джон, и заколебался. Гарет решил узнать, что затеяла жена хозяина замка. Загадка Розы тоже не оставила его равнодушным. Похоже, девушке не от хорошей жизни пришлось покинуть свой собственный дом. Он уговаривал себя, что это все не его дело, но Гарета так и манило узнать подлинную причину, почему Роза покинула Браервуд.

Поздно ночью его проводили к леди. Ее комната соседствовала со спальней лорда Джона. Воздушные белые одежды подчеркивали стройность фигуры Акасии. Скользящей походкой она подошла к гостю. Без румян женщина казалась слишком бледной, волосы, не уложенные в прическу, спутанными прядями обрамляли худощавое лицо. Удивительно, но простоволосой и ненакрашенной Акасия показалась Гарету привлекательнее напыщенной и разодетой дамы.

– Скорее говорите, не заставляйте меня мучиться в неведении! – с порога заторопил Гарет.

Акасия опустилась в кожаное кресло. Дрожащие отсветы огня делали все в комнате таинственным. Она знаком пригласила Гарета сесть в кресло напротив.

– Дело исключительной деликатности, лорд Гарет.

– Вам известно, я человек не болтливый.

– Да, надеюсь, это так. Я знаю, и что Мастерсон в упадке, и что вы стеснены в средствах, и что вам нечем уплатить долги.

– Мадам, вы очень хорошо осведомлены!

– Нужда заставила поинтересоваться, лорд Гарет. Я хочу попросить вас выполнить одно мое поручение. Если вы справитесь, я заплачу вам двести фунтов.

Голос хозяйки не дрогнул, когда она называла эту необычайно огромную сумму. Гарет затаил дыхание. Он сидел, не шевелясь. Тяжелый и недобрый взгляд Акасии следил за ним неотрывно. Хоку приходилось убивать и за меньшую сумму.

– Мадам, вы меня чрезвычайно заинтересовали. Умоляю, продолжайте! Хотелось бы узнать о деле поподробнее.

В выражении глубокой печали уголки губ его собеседницы скорбно опустились, но глаза по-прежнему сверкали затаенной злобой. С тяжелым вздохом она продолжила:

– Ах, лорд Гарет! Покою этого счастливого дома грозит беда, если не остановить мою вероломную падчерицу.

– Я и не подозревал, что дочь лорда Джона от первого брака способна доставить вам какие-либо неприятности.

Злость Акасии прорвалась:

– Да, ее зовут Розой, но не очень-то обольщайтесь красивым именем! Девушка – злая интриганка, душа у нее чернее волос. Она меня ненавидит, милорд! Она жаждет выгнать меня из Браервуда вместе с крошкой, леди Беттиной!

Перед мысленным взором Гарета возникла красавица с фиалковыми глазами и черными, как смоль, волосами. Ее облик никак не вязался с образом чудовища, обрисованного Акасией, но с другой стороны, он ведь почти ничего не знал о старшей дочери лорда Джона, кроме того, что у нее совершенно необыкновенные глаза.

– А ваш муж не в силах вам помочь?

– Что вы! Он глубоко заблуждается насчет своей старшей дочери. Джон полагает, что Роза – необыкновенная умница и все, что она придумывает, замечательно! Он уверен, что она никогда никому не причинит зла. Вы должны это иметь в виду, когда приметесь за дело.

– Прошу прощения, мадам, но я еще ни на что не дал своего согласия.

– Надеюсь на вас, как на человека порядочного… хм… несмотря на репутацию. Думаю, вы не откажете мне в защите, услышав мольбу о помощи.

– Позвольте мне самому решать, соглашаться или нет на ваше предложение, мадам.

Однако сумма в двести фунтов произвела на Гарета неизгладимое впечатление. Неужели ж он не сможет заполучить эти деньги? Мастерсон в такой беде! Особенно сейчас, когда в этом году надежды на урожай уже не осталось! Рыцари, которые ему служат, и крестьяне Мастерсона требуют у своего лорда хлеба, чтобы не умереть с голода. Если он не добудет средств, люди взбунтуются и покинут поместье. Без защиты Мастерсон станет легкой добычей епископа Морлейского.

Акасия похвалила себя за умный ход. Сумма, действительно, была огромной. Но чтобы Браервуд достался ее обожаемой дочери, она сделает все возможное. И невозможное тоже.

Акасия принялась рассказывать лорду Гарету о традиции, зародившейся во времена незабвенной Изабеллы де Эвре, и поведала, что только дочь может владеть поместьем, не забыв упомянуть при этом о знаменитом кольце с печатью, которое носит законная наследница.

– Я. хочу, чтобы это кольцо досталось Беттине, – закончила Акасия.

– Но ведь Роза, как старшая дочь, имеет право на наследство!

– Есть прецеденты, когда право на наследование передавалось младшей дочери. Сама Изабелла поступила именно так, полагая, что старшая дочь не в состоянии править достаточно мудро. Я спрашиваю вас, милорд, справедливо ли позволять злодейке лишать крова меня и мою ни в чем не повинную девочку?

– А что же в таком случае будет с Розой?

– О, вы не представляете ее коварства! Она придумает что-нибудь и будет себе припеваючи жить-поживать в замке какого-нибудь доверчивого простачка, который еще сочтет это за счастье.

– Не сомневаюсь, это действительно счастье, – согласился Гарет, вспоминая силу обаяния Розы. В девушке так загадочно сочетались наивная невинность и неразбуженная чувственность.

В раздражении Акасия зло посмотрела на Гарета.

– Не понимаю, что особенного в девчонке? Мужчины посвящают ей стихи и баллады. Но не так уж она и хороша! Вызывающая копна неприятно черных волос! Глаза какого-то странного цвета!

– Вы правы, – подхватил Гарет, – Роза вовсе не хороша собой, а гораздо более того, она красавица! – он не сводил глаз с разволновавшейся Акасии.

Его подозрения оправдались. Мачеха крайне опасалась падчерицы. Ее глаза сузились и загорелись, как у кошки в темноте.

– О чем вы говорите, милорд? Неужели и вы стали жертвой ее фальшивого обаяния?

Гарет засмеялся, правда, не очень-то весело.

– Не беспокойтесь! Я хорошо знаю свое место, пока на мне лежит церковное проклятие.

Акасия вздохнула с облегчением. Она почувствовала, что пришло время открыть Хоку подробности поручения. Хорошо зная о его бедственном положении, она рассчитывала, что алчность одержит верх над всеми другими чувствами.

– Ну что ж, милорд! Приступим к обсуждению деталей. Я дам вам сейчас я задаток половину суммы…

Рот Гарета полуоткрылся. О, Господи! Как пригодились бы ему эти деньги! Тогда бы Мастерсон смог продержаться до следующего урожая!

Гарет взял себя в руки. Акасии он не доверял. В волнении Гарет запустил руку в густые золотистые волосы.

– Решайтесь! Глупо отказываться от такой выгодной сделки! Деньги сейчас вам очень нужны, я знаю. А то, что я прошу сделать – сущая безделица.

– Так в чем же состоит ваше поручение?

– Вы должны найти мою падчерицу, милорд! Для человека вашего ума и опыта это пустяк. Доставьте мне кольцо с печатью Браервуда! Все равно это кольцо не должно принадлежать Розе, потому что владеть Браервудом станет Беттина, что бы там не приключилось с кольцом.

– Миледи! Вы толкаете меня на воровство?

– Я думаю о благе своей собственной дочери.

Гарет сжал губы. Он понял, что эта благородная дама пойдет на все для достижения своей цели.

Акасия торопливо добавила:

– Нет необходимости причинять какой бы то ни было вред девушке, лорд Гарет! Только сделайте так, чтобы кольцо, знак владения Браервудом, оказалось у меня.

Гарет молча смотрел на пляску огня в камине. Потрескивали поленья, языки пламени лизали каминную решетку. Ему было невыносимо тяжело придти к определенному решению. Неясные образы возникали перед глазами. То придет на память запущенный двор его замка на севере, то явится картина пришедшего в упадок города. Он уговаривал себя, повторяя снова, и снова: «Двести фунтов за кольцо! Двести фунтов!» Хок представил, каким счастьем обернутся эти деньги для его людей. Может, к ним, как в прежние времена, вернется вера в хозяина и появится надежда на лучшее будущее.

Но решится ли он украсть кольцо у Розы – девушки, часто являвшейся к нему в мечтах? Не забыть ему ее алые свежие губы и полный обожания взгляд темно-фиалковых глаз! Она единственная, кто после двух лет всеобщего презрения поверил ему и почувствовал его живую душу.

Украдкой Гарет взглянул на Акасию. Его поразило непреклонное выражение ее лица, но в то же время он был уверен, что если сейчас откажется выполнить поручение, леди найдет для этого кого-нибудь другого, и подлый наемник, возможно, ради такой огромной суммы не остановится и перед убийством девочки, лишь бы заработать двести фунтов. Двести фунтов!

«Как это ни парадоксально, но Роза окажется под его защитой, – решил лорд Хок, – если он сейчас согласится на предложение Акасии. Никто в этом случае не сможет причинить Розе зла, и наследство останется при ней».

Гарет думал, что, догадайся Акасия о его душевном смятении, она никогда бы не доверила ему это задание. Но леди полагала, что победит жадность и толстый кошелек с золотом одержит верх, перевесив все остальное.

Он сказал:

– Я найду вашу падчерицу.

Акасия победно улыбнулась, в ее лице мелькнуло что-то кошачье.

– Вся надежда на вас, милорд!

А Хока грела мысль, что, пока он будет рядом с Розой, никто не сможет ей навредить.

– Моя служанка принесет вам половину суммы золотом.

Дело было решено. На радость ли, на горе, Гарету вновь предстояло встретиться с фиалковоглазой красавицей. «Да хранит ее Господь», – горячо помолился за девушку Гарет.

Лорд Хок не сразу вернулся в свою комнату. Вся эта затея очень смущала его, не давая успокоиться. Он бродил по коридорам замка, пытаясь понять, во что позволил себя вовлечь. В случившемся было что-то подозрительное. Он чувствовал: Акасия сказала ему не все.

Вдруг тишину спящего замка нарушили чьи-то приглушенные голоса. Один из них, несомненно, принадлежал Акасии. Хок услышал, как она позвала служанку по имени Корина. Гарет спрятался в тени колонны. Ему было видно, как женщины спускаются по широкой парадной лестнице. Спустя некоторое время, он последовал за ними. Его вел слабый трепетный свет их свечи.

Они остановились у дверей конторы лорда Джона.

– Хок согласился! – громко прошептала Акасия, подбирая на связке нужный ключ.

Корина подобострастно закивала. Служанка завороженно не сводила глаз с хозяйки, когда та, склонясь над большим сундуком, звенела серебряными и золотыми монетами.

– Да, теперь репутация Хока погибла окончательно! Может, к Рождеству девушки уже не будет в живых, и тогда поместье наверняка достанется моей Беттине!

– Не будет в живых? – с ужасом в голосе эхом повторила слова госпожи Корина.

– Чтобы заполучить кольцо, Хоку непременно придется убить Розу. Это и к лучшему!

– Мне бы не хотелось, чтобы она бедной родственницей вечно, бродила перед моими глазами.

Акасия захлопнула крышку громоздкого ящика и повернула ключ в замке. Она вдруг захохотала и, захлебываясь от смеха, прикрыла ладонью рот.

– Что с вами, миледи? – в испуге спросила Корина, глаза служанки округлились от удивления, тонкие брови приподнялись.

– Я подумала, как же разочаруется Роза, когда узнает, что Гарет Хок, человек, которого она выбрала себе в мужья, согласился за хорошую плату обокрасть ее!

Гарет похолодел. В ушах зашумело. Вначале ему показалось, что он ослышался, но шепот Акасии прозвучал в тишине довольно отчетливо. Он покачал головой. Упрямая Девчонка! Вбила себе в голову, что его любит! Ничего удивительного в том, что отец отослал ее в монастырь! Гарет хорошо понимал лорда Джона. Мало ли что взбредет в голову сумасбродке! Он совсем не пара такой юной леди, как Роза. Ах, как сейчас хотелось Гарету отказаться от предложения Акасии. Но было уже слишком поздно.

Его разбудили утренние звуки просыпающегося дома. Гарету показалось, что он и не спал вовсе. Крики крестьян, отправлявшихся в поле, грохот посуды на кухне, суета слуг, приступивших к своим обязанностям – весь этот шум гулким эхом отдавался в высоких залах и спальнях Браервуда. Было самое время предстать перед лордом Джоном.

Вдвоем они молча ходили по двору замка среди поздних цветов и мелькающих толстых ленивых шмелей. Лорд Джон, казалось, был чем-то опечален. Только Гарет собрался заговорить, как раздался детский плач. Рядом оказалась няня с ребенком на руках. Малышка хныкала и капризничала.

– Простите, милорд, – растерянно проговорила няня. – Плач ребенка, кажется, помешал вам.

Лорд Джон мягко улыбнулся, добрые морщинки собрались в уголках глаз.

– Меня никогда не раздражали детские крики, – он протянул руки, и няня предала ему девочку.

Гарет увидел, как лицо лорда засветилось любовью. Несмотря на пожилые годы, сейчас он сам казался ребенком, наивным и доверчивым.

– Не такая красавица, как моя старшая дочь, – заметил Пэдвик, любуясь ребенком, крохотный кулачок обхватил его палец, – но и Беттина по-своему хороша.

Гарет кашлянул.

– Милорд, а почему в замке я не вижу Розу?

Улыбка исчезла с лица лорда Джона.

– Семейная тайна! – ответил он.

– Боюсь, милорд, я знаю слишком много тайн. Ваша жена невзлюбила падчерицу.

– Ничего не могу с этим поделать, Гарет, – ответил отец Розы.

– Но вы должны вмешаться, милорд! Акасия может навредить Розе!

– Девочка надежно спрятана.

– Леди пыталась нанять меня, чтобы отыскать вашу дочь, милорд.

Лорд Джон отвлекся от игры с малышкой. Его лицо побледнело. Слова Гарета произвели на него сильнейшее впечатление.

– Этой ночью?

– Да, милорд, она обещала мне крупную сумму за какое-то особенное кольцо, которым владеет Роза.

– Кольцо с печатью Браервуда! И что вы ответили моей жене?

– Что я найду девушку.

Лорд Джон в ужасе отшатнулся.

– Значит, вы на самом деле наемный убийца, как все о вас говорят? А я-то надеялся, что это ложь!

– Послушайте меня! Уж лучше я найду вашу дочь, чем Акасия наймет кого другого, потому как другой человек, возможно, и убьет Розу ради денег, обещанных Акасией.

Лорд Джон молчал. Шмели умиротворенно гудели, ветерок доносил из ближних садов запах спелых яблок. Пожилой мужчина изучающе посмотрел на Гарета.

– Вы хотите сказать, что судьба Розы вам не безразлична?

– Как можно остаться равнодушным, когда беззащитная девушка подвергается опасности?

– Она вообразила, что любит вас. Вы знаете об этом?

– Слышал сегодня ночью. Акасия рассказывала об этом своей служанке.

– И что же вы намерены предпринять?

– Ничего, милорд! Надеюсь, ваша дочь скоро поймет, что ее фантазии несбыточны. Но лучше будет, если она дойдет до понимания этого сама. Я не позволю Акасии послать за кольцом кого-нибудь другого. Для достижения цели за столь огромную плату многим покажутся хорошими все средства, какой-нибудь подлец, пожалуй, может додуматься и до того, чтобы убить девушку.

Снова воцарилась напряженная тишина.

– Есть ли у вас шанс восстановить свое доброе имя, лорд Гарет?

Хок пожал плечами.

– Не знаю. Епископ Талворк – близкий друг короля. Нет смысла мне искать при дворе справедливости.

– Разве вы ищите справедливости?

Гарет подавил вскипавший гнев.

– Епископ Талворк и его приспешники погрязли в продажности и пороках. Они точат зубы и на мое поместье. Если бы не наглость епископа, я бы никогда не напал на церковные земли.

– Есть ли у вас влиятельные друзья, которые могли бы при дворе замолвить за вас слово?

– Когда-то были, сейчас нет. Но я не виню их. Однако… это важно для вас, милорд?

– Конечно! Видите ли, Гарет, мне бы очень хотелось, чтобы вы взяли замуж мою дочь.

Хок в недоумении остановился.

– Лорд Джон, в моем положении…

Не обращая внимания на его возражения, Пэдвик продолжал:

– Она хорошая девушка, правда, немного упрямая и вспыльчивая, но с ней можно ладить. Я только об одном прошу вас…

– Милорд!

Пэдвик протестующе остановил его:

– Вы должны держать ваш брак в тайне, чтобы Браервуд не постигла судьба Мастерсона и он не попал под церковное проклятие.

Возмущение Гарета росло.

– Это безумие! Что вы говорите, милорд!

– Но это единственный выход! Вы совершенно правы насчет Акасии. Ее мы не сможем остановить, раз уж она задумала погубить падчерицу. Я хочу, чтобы вы защитили мою дочь, женившись на ней. Охраняйте ее, пока не восстановите свои права. А тогда я буду счастлив и горд иметь такого зятя!

Гарет сжал кулаки. Лорд Джон, однако, был также упрям, как и его дочь.

– Милорд, я поеду к Розе и стану охранять ее. Не беспокойтесь, со мной она будет в полной безопасности. Но я на ней не женюсь.

– Некоторые детали вашего брака мы обсудим позже.

– Как поступить с кольцом? – спросил Гарет, пытаясь отвлечь Пэдвика от сумасшедшей идеи насчет брака.

– Лучше всего – заберите его у нее. Кольцо для Розы – источник беды. Пока оно у нее на пальце, ей всегда будет грозить опасность. Возьмите его, Гарет, и отошлите мне. Акасия никогда не узнает, что оно у меня.

– Сомневаюсь, отдаст ли мне девушка кольцо.

Лорд Джон улыбнулся.

– Вы покорили ее раз и навсегда. Вы заберете кольцо ради ее же блага. Только об одном прошу вас: не говорите ей, Гарет, что это я вас просил забрать у нее кольцо. Она не поймет. Еще подумает, я отбираю кольцо, чтобы передать его Акасии, и возненавидит меня за это! Я не переживу ничего подобного!

– А что она обо мне подумает?

– Вот это меня беспокоит меньше всего, потому как она вас просто обожает.

Гарет покачал головой. События закручивались с немыслимой быстротой, вовлекая его в удивительное положение. Все решалось без его участия и согласия, но тем не менее он чувствовал, что ему необходимо поддержать Пэдвика и защитить Розу, ничего не подозревавшую о кознях мачехи.

Наконец он сказал:

– Мне пора. Нужно ехать. Мой оруженосец вернет деньги, которые заплатила мне ваша жена.

Лорд Джон покачал головой.

– Оставьте их у себя. Считайте, это приданое.

– Но я не собираюсь жениться на вашей дочери, милорд!

– Тогда пусть это будет наградой за кольцо, которое вы перешлете мне.

– А вдруг я не смогу его заполучить? Лучше уж, милорд, подождите, пока не получите кольцо.

Пэдвик снова улыбнулся.

– Для человека, находящегося на грани разорения, вы чертовски неохотно принимаете деньги.

– Я беру только то, что зарабатываю делом.

– Отлично. В таком случае так и поступим. У меня есть друг. Его зовут Вьятт. Он живет в Стилгарте. Кстати, это совсем недалеко от Мастерсона. Я попрошу его заплатить вам, когда вы привезете кольцо ему. Но запомните: дочь ничего не должна знать о моем участии в этом деле!

Гарет согласно кивнул, хотя предложение лорда Джона совсем ему не понравилось.

– Милорд, а как быть о Акасией? Она ждет кольцо к Рождеству.

Лорд Джон сгорбился, лицо потемнело, печаль состарила его на глазах.

– С ней я все улажу сам, не беспокойтесь, – ответил он и добавил уже тверже: – А теперь в путь. Надо торопиться. Я напишу письмо Вьятту.

– Отлично, милорд!

– Гарет, – голос Пэдвика задрожал.

– Я слушаю вас.

– Будьте добры к моей дочери.

Хок кивнул и направился в сторону конюшни.

Гарет ехал один. Полуса он отправил в Мастерсон. Стало заметно прохладнее. С севера потянуло осенним сырым ветром. Гарет миновал широкую пустошь, покрытую кустами сухого вереска. Минуя болотные топи, он торопливо проезжал лес. По его расчетам через день он уже будет в монастыре святой Агаты.

На ночлег Хок остановился на постоялом дворе «Желтый Олень». Опасаясь воров и нередких в этих краях разбойников, спал он чутко и тревожно, на всякий случай рука лежала на мече.

Сквозь зыбкий сон он услышал довольно громкий шепот. В общей комнате сопели и храпели еще с десяток постояльцев.

– Его преосвященству хочется увеличить владения епархии, – приглушенно звучал мужской голос. – Мы можем присоединить к церковным землям Гилшир.

– Не получится! – хрипло ответил другой голос. – Гилшир покрепче Мастерсона!

Собеседник хмыкнул.

– Не скажи, Грифит! Мастерсон сейчас – совсем не то, что прежде.

– Что ты имеешь в виду?

– Хок подвергся церковному проклятию. Вот и соображай! Его рыцари разбегаются, как крысы с тонущего корабля. Люди устали. Бедные-несчастные ждут – не дождутся, когда же зазвонят церковные колокола, а они все молчат.

– Его преосвященство будет доволен, если все это правда.

– Мы принесем ему новость получше! К следующей Пасхе Мастерсон отойдет к землям епархии!

Двое долго еще шептались, но Гарет уже не слышал их. Внутри у него все кипело от гнева. Люди Талворка! Нет предела бесчинствам епископа! Мало того, что он убил его сестру, довел поместье до разорения, ему надо окончательно присвоить Мастерсон, чтобы у епархии было еще больше земель!

Нет! Он не отдаст Мастерсон! Гарет поклялся себе, что будет биться за него до последнего дыхания.

К полудню Хок добрался до монастыря. К воротам вышла монахиня, существо сердитое и раздраженное. Она погнала его прочь, сказав, что нет у них девушки по имени Роза, и объявив письмо лорда Джона подделкой.

Хок не расстроился ничуть и сразу же покорился. В небольшой рощице, невдалеке от монастыря, которую он заприметил еще по дороге, Гарет оставил коня. Пешком он вернулся к монастырю, на этот раз не остановившись у ворот. Высокие кроны старых яблонь были видны из-за глухой стены. Ему вдруг показалось, что именно в саду сейчас Роза.

Старые хрупкие кирпичи монастырской стены крошились и ломались под его пальцами. Он обломал ногти, перепачкался в пыли и извести и наконец с большим трудом взобрался на стену. Сверху ему открылся вид на ухоженный сад. Яблони ломились от ароматных плодов. За деревьями виднелся огород. На грядках еще оставались неубранными лук, горчица, свекла.

Прямо под собой он обнаружил сложенную из грубых камней скамью. Она была пуста. Над всем царил покой, лишь изредка он нарушался густым басовитым жужжанием пчел.

Гарет сел поудобнее, расположившись надолго. Если бы не тревога и боль, поселившаяся в сердце после подслушанного ночного разговора, то можно было бы беззаботно отдохнуть, сидя на стене под нежарким ласковым солнцем. Тонкий, чуть терпкий запах зрелых яблок, убаюкивающая тишина – все располагало ко сну. Он растянулся на широкой кладке. Солнце катилось к закату, в монастырской церкви зазвонили к вечерне.

Довольно долго Гарет пролежал в приятном бездействии и собирался уже было уйти, чтобы вернуться под покровом ночи, как вдруг его ухо уловило странные звуки, совершенно необычные для здешней затворной тишины – топот бегущих ног. Он попробовал вообразить одну из строгих суровых сестер бегущей в своей монашеской одежде – и не смог.

Шум приближался. Гарет приподнялся. Бежала юная девушка. Он узнал – Роза! Спутать ее с кем-либо было невозможно. Тоненькая, словно прутик, сверху она казалась еще меньше. Она бежала быстро, очень быстро. Чтобы не мешались, она приподняла свои многочисленные нижние юбки, и его взору открылись прелестные изящные ножки. Иссиня-черные волосы, блестя на солнце, развевались на ветру.

– Ах ты, пакостница! Как ты посмела! – грубый громкий голос летел ей: вдогонку.

Девушка на мгновение остановилась. С высокой стены Гарету было видно, что она разгорячена не только быстрым бегом, ее лицо горело еще и от гнева. Роза застыла вдруг: вызывающе непокорная, голова высоко поднята, темные глаза сверкают. Она ждала, когда монахиня подойдет к ней.

– А сейчас, – запыхавшись, говорила сестра, ее лицо от быстрой ходьбы и раздражения покрылось малиновыми пятнами, – может быть, ты скажешь мне, куда направлялась?

– В сад! – коротко, ровным голосом ответила девушка.

Гарет был немало удивлен тоном и выдержкой юной леди, а также самообладанием, с каким она держалась перед разъяренной монахиней.

– О, Господи! Что же ты собиралась здесь делать?

– Дышать свежим воздухом! Все утро я переписывала старинные рукописи, занималась с сестрами в классе, не говоря уже о том, что носила на кухню дрова. А сейчас мне захотелось просто подышать свежим воздухом.

Монахиня с размаха ударила ее по щеке.

– Нечестивая паршивка! Ты знаешь, как я накажу тебя за своеволие? Будешь заниматься шитьем всю ночь!

Не шелохнувшись, Роза стояла под сыпавшимися ударами. Ничто не выдавало клокотавшие в ней чувства.

– Вы знаете, что я нахожу занятие рукоделием бессмысленным, но принуждаете меня ночь за ночью сидеть с иглой в руках. Сестра Маргарет никогда не заставляла меня шить.

– А! – восклицание прозвучало воплем. – Маргарет была так глупа, что забивала тебе голову всякими глупостями. Может, это и к лучшему, что она умерла.

Гарет заметил, как негодование, охватившее девушку, сменилось совсем другим чувством. Она взяла себя в руки.

– Сестра, вы называете меня нечестивой, а я говорю, это вы грешны. Вы радуетесь смерти милой Маргарет, потому что она была любимицей настоятельницы монастыря. Вы всегда всем завидуете. И что же? Маргарет почила, а матушка Софалия любит вас не больше, чем прежде? Вы ужасный человек, и монахиня вы плохая!

Лицо сестры Микоэлы стало бордовым, от гнева ее глаза сначала сузились, а затем, по мере того как говорила Роза, чуть не повылезали из орбит. Гарет вздрогнул, когда монахиня в ярости схватила Розу за волосы.

– Мерзкая девчонка! – грубый крик Микоэлы нарушил благословенную тишину летнего вечера. – За свою грязную ложь ты будешь работать, не разгибаясь, в темноте просидишь на воде и овсянке до скончания своих дней!

Монахиня за шелковые волосы потащила девушку из сада.

– А прежде всего, моя прекрасная леди, я укорочу тебе гриву! Уж слишком ты ею гордишься! Зачем тебе длинные волосы? Теперь за ними некому ухаживать! Услужливая Маргарет почила. А потом…

– Нет! – закричала Роза.

Она испугалась, что злость может свести монахиню с ума, и Микоэла на самом доле обрежет ей волосы. Девушка вырвалась и побежала вглубь сада. В руках у взбесившейся от злобы сестры, осталась прядь волос.

С быстротой, поразившей Гарета, девушка взобралась по приставной деревянной лестнице на дерево, ветви которого тянулись к стене. Проворно, как белка, Роза добралась по толстым ветвям до стены, и не успел Гарет восхититься ее смекалкой, как девушка уже оказалась на кирпичной кладке. Гарет спрыгнул на землю. Роза мягко приземлилась рядом с ним. Когда она увидела его, на ее лице отразилось одно лишь удивление. И как озарение, как будто солнце вновь вернулось из-за горизонта, Роза вдруг улыбнулась ему. Ее улыбка была столь ослепительна, что он едва не упал перед ней на колени.