Глава 15
Майским утром Изабелла стояла у окна гостиной и смотрела на Арлингтон-стрит. Только что прошел дождь, и умытое солнышко отражалось в лужах и свежей зелени деревьев на противоположной стороне улицы. Было непривычно спокойно для начала дня, не слышалось грохота экипажей. По улице прошел индеец в черном тюрбане, неся поднос с экзотическими пряностями, цыганка, в ярких лохмотьях, продавала белый вереск на счастье, появился шарманщик со своей трогательной обезьянкой, при виде которой Рори обычно заливался бешеным лаем. Казалось, что после недавних событий все сидят по домам. Всего несколько дней тому назад ненадежный мир окончательно рухнул, и Британия снова перешла в состояние войны с Францией.
Несколько месяцев сохранялось относительное равновесие, но потом Бонапарт разозлился на упрямого британца, который отказывался удовлетворить некоторые его требования. Говорили, что он в ярости кричал на посла, даже грозил ему тростью. И все это лорд Уитворт выдержал с флегматичным спокойствием, прикидывая, что бы он делал, если бы этот необузданный корсиканец действительно напал на него. Прошла уже почти неделя с тех пор, как он благополучно выехал из Парижа и вернулся в Англию со всей делегацией. Однако Роберт не приехал вместе с ним.
Роберт отправился в Париж в начале апреля по указанию главы Министерства и с личным поручением от Генри Дандаса, который недвусмысленно высказывался о беспомощности правительства.
— Ради Бога, возьмись за это, Роберт, — просил он. — Нужно узнать истинное положение вещей. Выясни точно, что происходит. Пойдет ли народ за Бонапартом, если он поведет их на войну, или вся эта история не более, чем дань тщеславию в последней попытке добиться своего.
Изабелла умоляла мужа не уезжать.
— Это слишком опасно, — настаивала она. — Они пытались убить тебя несколько месяцев тому назад, в следующий раз им может повезти больше.
— Но сейчас все будет иначе, моя дорогая. Это политика. Я поеду не как частное лицо. У меня будет дипломатическая неприкосновенность. И если я могу выяснить что-нибудь полезное, то должен сделать это.
— Это все, о чем ты думаешь? — горячо протестовала Изабелла. — Что ты можешь сделать для Британии? А мы? Что будет с Мэриан и со мной, если тебя там убьют?
— История не повторяется, а ты будешь хорошо обеспечена, — улыбаясь ответил Роберт. — Я буду чрезвычайно осторожен, обещаю тебе. — Он нежным движением повернул Изабеллу лицом к себе. — Ведь ты не хочешь, чтобы я отказался, забился в конуру, как побитая собака, потому что однажды со мной случилось несчастье. Я не солдат, Изабелла, и никогда не воображал себя таковым, но кое-что я могу сделать, хотя бы для самоуспокоения.
— О, Роберт, — прильнула Изабелла к нему, — у меня не будет ни минуты покоя, пока ты не вернешься.
И он не вернулся с посольством, и от него не было ни слова. Так где же он? Изабелла не находила себе места от беспокойства. Роберт был бы недоволен, если бы она пошла ныть в Министерство иностранных дел или плакалась бы Генри Дандасу. Жены людей, подобных Роберту, таких вещей не делают, как и жены армейских и морских офицеров, когда остаются дома без мужей. Считается, что они должны проявлять больше стойкости, чем остальные. Воспоминание о той ужасной ночи в Париже, когда на них напал убийца, мучило Изабеллу постоянно.
Она чувствовала себя беспомощной в этом большом доме, одна со слугами и тремя собаками. Мэриан уехала на несколько недель в Оксфордшир навестить престарелую больную родственницу. Такие шумные собаки, как Роланд и Оливер, были бы там помехой, поэтому их оставили на попечение Изабеллы.
Слезы брызнули из глаз, и она сердито смахнула их рукой. Нечего стоять здесь и хныкать. Надо одеться и взять собак на прогулку в Сент-Джеймс-парк. Это поможет прогнать тревогу и вернет ясность мысли.
Она отвернулась от окна. Лакей постучал и вошел в комнату.
— В чем дело, Хоук? — спросила Изабелла с некоторым удивлением.
— Вас хочет видеть какой-то джентльмен, джентльмен из военно-морского флота.
— Из военно-морского флота! — Изабелла взяла визитную карточку с серебряного подноса и удивленно вскрикнула: — Капитан Конвей! Должно быть, это Перри. Пригласите его, Хоук, сейчас же.
Изабелла не виделась с Перри уже несколько месяцев, и когда он появился в дверях во всем великолепии морской формы, она подумала, что Перри приобрел больше достоинства. Он больше не был порывистым юношей и очень возмужал за минувший год. Изабелла подошла, протянула к нему руки.
— Перри! Это замечательно. Ты получил повышение. Теперь у тебя есть свой корабль. Ты доволен?
— Да, разумеется, очень доволен. Хотя не следует особенно радоваться, ведь это благодаря тому, что мы снова воюем. Вот я и пригодился, а повысили меня совсем незначительно. Правда, это только начало. Конечно, это не линейный корабль, а один из сторожевых шлюпов, но это первый корабль под моим командованием, и все благодаря рекомендации лорда Нельсона. Он помнит меня по Копенгагену и по флотилии на Ла-Манше. Тогда заключение мира положило конец карьере, но теперь, когда срочно призвали всех моряков, о моих заслугах вспомнили, и вот я стал капитаном «Сириуса».
— Ты этого достоин, — с теплотой в голосе сказала Изабелла. — Твоя тетя довольна? Расскажи мне обо всем. Жаль, Роберта нет дома. Он еще в Париже.
— В Париже? Разве вы не слышали?
— Что?
— В первом же морском бою были захвачены два французских корабля, и Бонапарт так разъярился, что приказал арестовать всех англичан, оказавшихся во Франции.
— Нет, не может быть! — в ужасе воскликнула она. — Неужели он сделал Такую подлость? Ты точно знаешь?
— Точно. Я только что из Адмиралтейства. Там только об этом и говорят. Такое варварское обращение с гражданскими лицами противоречит всем правилам, а война может затянуться.
— Роберт в тюрьме! — Изабелла опустилась на диван, ей показалось, что земля ушла вдруг из-под ног. — Не могу поверить.
Перри сел рядом.
— Вы не должны так беспокоиться. Роберт хорошо знает страну, так хорошо говорит по-французски, что я уверен, он найдет способ избежать самого худшего.
— Да, да, конечно, найдет. У него там повсюду друзья. — Изабелла попыталась взять себя в руки. — Выпьешь что-нибудь бодрящее?
— Спасибо, нет. Не могу задерживаться. Я должен отправляться в Чатем, где готовят к отплытию мой корабль. У меня много дел. — Он помолчал, потом продолжил, сделав над собой усилие: — Изабелла, я пришел просить вас об одной услуге.
— О какой услуге?
— Это касается Венеции.
— Венеции? Но, Перри, она выходит замуж в сентябре.
— Я все знаю. — Он встал и начал мерить комнату шагами, потом повернулся к Изабелле. — Боюсь, я очень плохо вел себя, когда она сказала мне о сэре Хьюго. Я был так обижен, расстроен, рассержен — и я написал ей ужасное письмо. Вскоре я пожалел, что отправил его. Написал еще одно, в котором извинился. Я писал несколько раз. Все письма возвращались не распечатанными. Я пришел с визитом, но дверь передо мной закрыли. Но теперь произошли эти события… Я уезжаю на месяцы, может быть, годы, и должен повидать ее снова. Хочу ей сказать, что жалею о том своем письме и должен извиниться, но как бы я ни старался, нигде не могу увидеться с нею.
— Так что же я должна сделать?
— Вы с нею дружны, — с жаром продолжал он. — Не могли бы вы пригласить ее к себе и дать мне знать, когда она будет у вас, чтобы я мог неожиданно прийти с визитом?
— Перри, но как я могу?
— Если она повернется ко мне спиной, я приму это как должное, а если нет, если она согласится встретиться со мной и немного поговорить, то мы сможем расстаться друзьями, а не врагами. Это все, о чем я прошу, больше ничего.
— Не знаю, — с сомнением сказала Изабелла. — Не знаю. Тетя будет очень недовольна, и дядя Джошуа тоже.
— Им об этом не нужно знать. Пожалуйста, Изабелла. Это очень важно, а вы всегда были добрым другом для нас обоих.
Изабелла взглянула на расстроенного молодого человека.
— Я не могу обещать, но попробую. Оставь свой адрес, чтобы я могла сообщить тебе.
— Спасибо, — сказал Перри, с благодарностью пожимая ей руку. — Тысячу раз спасибо. — Он вынул одну из своих визитных карточек и написал адрес на обратной стороне. — Здесь меня всегда можно найти.
Перри попрощался, не переставая благодарить, и Изабелла с грустью посмотрела ему вслед, не зная, правильно ли поступила. Она была почти уверена, что Венеция еще любила Перри, но достаточно ли сильна эта любовь, чтобы разорвать помолвку с преуспевающим сэром Хьюго и противостоять тому, что неминуемо последует: скандалу, родительскому гневу? Для этого потребуется большое мужество. Изабелла прекрасно понимала, что если они встретятся, Перри постарается убедить Венецию выйти за него замуж, но ответственность ляжет на Изабеллу. Хотя между нею и Венецией сохранились дружеские отношения, по-настоящему близки они никогда не были. Ну что ж, Перри имеет право попытать счастье, как всякий влюбленный. Она вздохнула и пошла наверх одеваться и собирать собак на прогулку.
Если бы Мэриан была дома, она бы непременно настояла, чтобы Изабелла не гуляла одна в парке. По крайней мере следовало взять с собой Гвенни, но Изабелла презирала условности. Она привыкла переживать все свои горести в одиночестве. Когда-то она одна убегала на берег моря… Изабелла шла по парку узкими улочками, держа собак на поводках, слишком погруженная в свои мрачные мысли, чтобы замечать удивленные взгляды прохожих. Гуляющие прохаживались по аллеям, поросшим травой. Здесь были и няни со своими маленькими подопечными, и когда три собаки, освобожденные от поводков, радостно помчались в разные стороны, один из малышей засеменил вслед за ними и упал на мокрую траву. Изабелла подбежала, чтобы поднять его, но ребенок уже сам встал и важно смотрел на нее, размышляя, стоит ли плакать. Потом он вдруг одарил ее беззубой улыбкой и снова насупился. Изабелла задумалась: не разочарован ли Роберт, что до сих пор она не забеременела? Он никогда не говорил о детях, но Изабелла знала, что отец не раз упоминал об этом. Она случайно видела одно из его писем: «Что же твоя кухарка-жена все еще никого не принесла? Принимайся за работу, парень, а то Джинни вас опередит». Тогда она посмеялась, но все-таки почувствовала, что она его подводит.
Зима прошла очень спокойно. Выздоровление Роберта после ножевого ранения затянулось на более долгое время, чем они думали. Рана оказалась глубже и причинила больше вреда, чем предполагал доктор Ренье. Как человек, редко болевший, разве что простудой, Роберт оказался исключительно плохим пациентом: отказывался заботиться о себе и отмахивался от добрых советов врача. А теперь он мог находиться в тюрьме или неизвестно где, может быть, до самого конца войны. Но так ли это? Его могли послать с секретной миссией. Изабеллу охватил гнев при мысли о всех этих политиках, что сидят в Уайтхолле в удобных креслах и посылают таких, как Роберт, подвергаться опасности, туда, где их ждут коварные ловушки и удары ножом в спину.
Изабелла перешла парк и подошла к красивому декоративному мостику через пруд Розамунды. Она оперлась о перила и несколько минут смотрела на Утиный остров. Пеликаны, массивные и неуклюжие, бродили по берегу. Здесь была и изящная, в сером оперении, птица-секретарь и зеленые дикие утки, несколько крикливых чаек прилетели с реки в поисках корма, с полдюжины лебедей, величественных, как галеоны под парусами, напомнили ей о Перри и его корабле. Может быть, они с Венецией съездят в Чатем, чтобы повидать его до отплытия. С какой гордостью показал бы Перри им свой любимый «Сириус».
Размышления Изабеллы были неожиданно прерваны громким шипением, отчаянным собачьи визгом и хлопаньем сильных крыльев. Она с ужасом увидела, что Оливер, самый смелый из всей троицы, отважился кинуться в воду за пролетавшей низко чайкой, и теперь на него накинулся лебедь, защищая трех своих птенцов. Изабелла сбежала с мостика на берег пруда и стала громко звать Оливера. Но тот, испугавшись грозной птицы с ее распростертыми крыльями и злобно вытянутой шеей, плыл вперед и не думал отступать. Изабелла подобрала юбки и собралась войти в воду, но тут ее отстранили, и какой-то молодой человек шагнул в воду, ловко отогнал сердитую птицу хлыстом и взял за шкирку бешено сопротивлявшегося пса. Потом поставил Оливера у ног хозяйки.
— Вот он, испачканный, но целый и невредимый, — сказал он, смеясь.
Собака стала отряхиваться, разбрасывая вокруг грязь и кровь, так как жестокий клюв все-таки настиг ее. Изабелла схватила пса на руки и, прижав к себе, повернулась, чтобы поблагодарить за спасение. С ужасом она увидела, что перед нею стоит Люсьен. Тот самый, что сводил ее с ума, очаровывал, лгал. Это его она так старательно избегала с того ужасного вечера в садах Ваукс-холла.
Магия прежнего очарования подействовала — Изабелла задрожала. Потом вдруг успокоилась. Люсьен был двуличным, поняла теперь Изабелла. За приятной внешностью улыбающегося юноши скрывался человек темный и опасный. В течение этих зимних месяцев она приняла все меры, чтобы держать его на расстоянии. Сначала это было легко сделать, так как до Рождества они редко выезжали, потом светская молва донесла, что Люсьен и его так называемый дядя уехали в Париж, и она от души надеялась, что там они и останутся.
— Я вам очень благодарна, — сдержанно сказала Изабелла, взяв себя в руки, — тем более, что пострадал ваш костюм.
Люсьен, должно быть, ехал верхом, так как был в бриджах и сапогах, но его красивый сюртук оказался забрызганным грязью.
— N'importe, — весело сказал он. — Был рад помочь. — Изабелла собралась отойти, но Люсьен, остановил ее. — Не уходите, пожалуйста, не уходите, одну минуту. Я хочу знать, почему вы избегали меня все это время?
— Избегала вас? Ничего подобного у меня и в мыслях не было, — быстро ответила Изабелла. — Конечно, мой муж был нездоров, и мы вели очень спокойную жизнь зимой, но я, действительно, не могу стоять здесь и разговаривать. Оливер дрожит и ранен. Бедняжка простудится, если я сейчас же не отнесу его домой.
— Вы пешком? Я пройдусь с вами.
— В этом нет необходимости.
Она уходила прочь, но Люсьен не отставал, а когда у ворот понадобилось прикрепить поводки к ошейникам двух других собак, он спокойно сделал это вместо Изабеллы и продолжал идти рядом.
— Прошел достоверный слух, что, несмотря на нелады со здоровьем, ваш муж оказался в Париже, когда снова объявили войну, и был задержан вместе с остальными англичанами, которые на беду замешкались во Франции. Это верно?
— Может быть, — осторожно ответила Изабелла.
— Вы, конечно, что-нибудь знаете о нем?
— Почему вы задаете все эти вопросы?
Люсьен пожал плечами.
— Без всякой причины, просто из дружеского интереса.
Они пробирались по узким улочкам из парка на Арлингтон-стрит мимо грязных извозчичьих дворов, осторожно обходя лужи и кучи конского помета. Изабелла чувствовала, что Люсьен идет след в след за нею, его дыхание обжигало ей шею.
— Почему вы все еще сердитесь на меня, Изабелла? — шептал он. — Разве такое уж большое преступление — любить вас? Все эти долгие месяцы вы не выходили у меня из ума, хотя я знал, что отвергнут. Неужели вы не можете мне простить безумие того вечера в Вауксхолле? Буду ли я за это лишен вашей дружбы, вашего расположения?
Когда-то этот медоточивый голос воодушевлял ее, даже теперь он заставлял ее сердце биться быстрее, но на этот раз лишь от страха. Люсьен считал, что ее так легко обмануть, так быстро можно покорить? Туман очарования и иллюзии рассеялись. Как могла она быть такой доверчивой, такой глупой, чтобы не распознать фальшь? Изабелла ни на мгновение не верила его клятвам в любви, но почему он так настаивал? Что за этим кроется?
К сожалению, по чистой случайности, Мэриан приехала из Оксфордшира почти в то же самое время, как они подошли к дому. Мэриан вышла из кареты и увидела жену своего брата на ступеньках так близко стоящей рядом с этим ужасным французом, что это можно было принять за объятие.
— Вы не собираетесь пригласить меня войти? — говорил в это время Люсьен. — Предложить мне бокал вина и помочь привести в порядок костюм? — Он наклонился к ней, одной рукой поглаживая собачку, которую Изабелла прижимала к груди.
— Сожалею, но нет. Прошу извинить меня. Нужно немедленно вымыть бедняжку Оливера и посмотреть его рану.
— Извините, — Мэриан поднималась по ступенькам и лакей уже открывал ей дверь.
— Мэриан! — удивленно воскликнула Изабелла. — А я вас еще не ждала.
— Оно и видно. Добрый день, месье де Вож.
Мэриан скользнула по Люсьену ледяным взглядом. Эдуард спустился к карете за багажом.
— Я получил отставку в полном смысле слова, — грустно заметил Люсьен. — Леди Мэриан меня недолюбливает, как мне кажется. Но я зайду, Изабелла, узнать о пострадавшем.
Он потрепал Оливера по голове и сбежал вниз по ступенькам, весело махнув рукой.
«О Боже, — подумала Изабелла, входя в дом. — Ну почему все это должно было случиться именно так? Бог знает, что вообразит себе Мэриан».
Очень скоро Изабелла узнала это. Она стояла на коленях возле таза, засучив рукава, с помощью Гвенни мыла возмущенного и дурно пахнущего Оливера, в то время как две другие собаки смотрели на эту процедуру с самодовольными мордами: им не грозили такие неприятности, как мыло в глазах и в носу. Изабелла знала, что Мэриан вошла в комнату, но предпочла не замечать ее.
— Гвенни, дай мне, пожалуйста, большое полотенце.
Изабелла вынула из таза мокрого Оливера и стала усиленно вытирать его.
— Может быть, ты соизволишь объяснить мне, что все это значит? — грозно спросила Мэриан.
— Все очень просто. Я гуляла с собаками в парке Сент-Джеймс, а глупый маленький Оливер стал охотиться за чайкой на озере. Один из лебедей напал на него. Он, наверное, убил бы его, если бы не Люсьен.
— А месье де Вож, вероятно, сопровождал тебя во время утренней прогулки?
— Нет, конечно, и вы это прекрасно знаете. Я встретила его случайно и очень кстати, как оказалось. Гвенни, кажется, мы с тобой закончили. Позови горничных, надо все убрать. Что привело вас домой раньше времени, Мэриан? Я думала вы пробудете там еще около месяца.
— Ах, все это было бурей в стакане воды. Тетушка решила, что умирает, но у нее был всего лишь приступ несварения желудка, — результат потакания своим слабостям. Я больше не могла там оставаться, когда услышала новости. Где Роберт?
— Он уехал в Париж вскоре после вашего отъезда в Оксфордшир и еще не вернулся.
— Он не приехал назад с лордом Уитвортом?
— Нет, поговаривают, что его могли арестовать вместе с другими англичанами, оставшимися во Франции. Пойдемте в мою гостиную, Мэриан, я расскажу вам, что знаю.
Беспокоясь за брата, Мэриан, казалось, забыла о той случайной встрече с Люсьеном. По настоянию Роберта он и Изабелла очень мало рассказывали о нападении в Париже, и Мэриан всегда ревновала в тех случаях, когда Роберт доверял своей жене больше, чем сестре.
По мере того как шло время, но они не получали никаких известий, Изабелла беспокоилась все сильнее, пока однажды утром она не решила, что больше не может этого выносить. Она набралась смелости и отправилась с визитом к Генри Дандасу в его прекрасный новый дом, в котором он поселился с тех пор, как стал лордом Мелвильским. После нескольких минут ожидания ее впустили в кабинет великого человека. Здесь находился великолепный письменный стол, красивые книжные шкафы и роскошный ковер.
Государственный деятель, еще более полный и румяный, чем на их свадьбе, встал, чтобы поприветствовать Изабеллу.
— Моя дорогая юная леди, вы принесли в мою пыльную комнату дуновение весны. Чем могу быть полезен?
— Думаю, вы догадываетесь, лорд, — прямо сказала Изабелла. — Я хочу знать, что вы сделали с моим мужем.
— Ах да, конечно, — Генри Дандас ретировался за свой письменный стол. — Проходите и садитесь, моя дорогая. Позвольте предложить вам что-нибудь. Чай, кофе?
— Нет, спасибо, — продолжала Изабелла, твердо удерживая свои позиции. — Я только хочу узнать о Роберте. Был ли он арестован? Он в тюрьме? Или где он тогда?
Генри посмотрел на очаровательное лицо, обрамленное темными кудрями под поистине обворожительной шляпкой, и подумал: какой счастливец этот Роберт. И тут же другие мысли пришли к нему в голову: а не совершил ли Роберт глупость и не доверился ли своей юной жене? А вдруг она сама обо всем догадалась?
— Только одно я могу сказать вам определенно, — медленно проговорил он, — его нет среди тех, кого арестовал Бонапарт. Опасность ему не грозит, и, может быть, скоро он вернется. А пока что, моя дорогая леди, я бы посоветовал вам соблюдать крайнюю осторожность, и, если большинство ваших знакомых придерживаются определенного мнения, не нужно разубеждать их. Вы меня понимаете?
— Думаю, что да. Я не такая уж глупая, лорд. И я понимаю, что, по-вашему, все должны думать. Роберт мне ничего не говорил, но все-таки я поняла, что тот человек, который напал на него в Париже в прошлом году, не был обыкновенным грабителем, так ведь?
Дандас уклончиво улыбнулся.
— Чем меньше об этом говорить, тем лучше.
— Это я тоже понимаю. Когда он вернется, лорд?
— Если бы я знал, то сказал бы вам. Скоро, очень скоро. Вот все, что я могу вам обещать.
Он был сама любезность. Проводил Изабеллу до двери, тепло пожал руку, улыбнулся, сказав:
— Осторожнее с вашими друзьями, дорогая. Всюду есть чуткие уши. И случайно оброненные слова — словечко здесь, словечко там — могут сильно навредить вашему мужу.
— Так шпионы собирают информацию? Это вы пытаетесь объяснить мне?
— Может быть. Еще кое-что я хотел бы вам сказать. Предупредите своего юного брата, чтобы он держался подальше от одного роскошного игорного клуба. Он может потерять не только деньги.
Встревоженная Изабелла поспешила спросить:
— В чем провинился Ги?
— Ни в чем, насколько мне известно. Но своевременный совет лишним не будет. Знаете, эти молодые люди, легкомысленные, неразумные. А я знаю многое о компании, которая имеет обыкновение там собираться. Уверен, что нет необходимости что-либо добавлять.
Генри Дандас был осторожным человеком, сказал немного, но Изабелла задумалась: не предостерегал ли он ее умышленно о Люсьене и шевалье, хотя в течение зимы она совсем мало встречалась с ними. У Изабеллы были и глаза и уши. Она слышала последние политические сплетни и догадалась, что теперь, когда война разразилась снова, оппозиция, во главе с Дандасом и Уильямом Питтом, использует любую возможность, чтобы дискредитировать нынешнее правительство и снова прийти к власти. Любые секретные сведения, которые доставит им Роберт, станут мощным оружием в их руках.
В течение зимы все внимание Изабеллы было сосредоточено на муже, и она не подумала, что стоит расспросить Ги, как он проводит время, но теперь вспомнила предупреждение Венеции. Что происходило в уединенных дорогих комнатах Лейлы Вернон? Поздние ужины для джентльменов под прикрытием игры в карты? У Изабеллы возникло чувство, что она может быть вовлечена во что-то темное и непонятное, пока с ней рядом нет Роберта, который мог бы дать ей совет и защитить.
После того случая в Париже, внезапное озарение, открывшее ей, что Роберт стал для нее целым миром, не оставляло ее, но Изабелла стеснялась сказать мужу об этом. Вместо словесных излияний она пыталась показать свое чувство нежностью и заботой и делала это так искренне, что даже Мэриан стала подумывать, не ошибалась ли она относительно своей невестки. Изабелла воспользовалась первой же возможностью, чтобы поговорить с Ги насчет его игорных дел, и он легко развеял ее опасения.
— Ради Бога, Белла, за кого ты меня принимаешь? Иногда я хожу туда с другими парнями из Министерства. Что в этом может быть плохого? Лейла Вернон чертовски приятная женщина, и, конечно, ужины у нее великолепные.
— Чем вы там занимаетесь? — с любопытством спросила Изабелла.
— Едим, пьем, разговариваем, играем понемногу в вист, фаро. Шевалье обычно держит банк.
— И это все?
— А чего ты ожидала? Оргий? Все очень респектабельно.
— Разве? У Лейлы Вернон определенная репутация.
— Если ты имеешь в виду то, что я предполагаю, то могу тебя заверить, действует она очень осторожно. — Ги по-мальчишески улыбнулся ей. — Молокососу, вроде меня, не добиться от нее милостей.
Изабелла нахмурилась.
— Надеюсь, что нет. — Может быть, он и прав, но сомнения у нее остались. Судя по слухам, Лейла Вернон спокойно раздаривала свои милости. — Ты мог бы взять меня туда с собой? — продолжала она.
— Боже милостивый, конечно, нет! Это место не для тебя. Роберт меня убьет за это.
— Ладно, будь осторожен.
— Не будь же такой гусыней, сестренка, — нежно сказал Ги. — Я знаю, что делаю.
— Надеюсь, что это так.
Наверное, ей следовало поиграть немного с Люсьеном, попытаться выяснить, почему он был таким настойчивым, кто он на самом деле и чего шевалье хотел от нее и Роберта. Когда Люсьен пришел, как и обещал, с визитом, она была любезна, предложила ему освежающие напитки и приняла приглашение прокатиться в его красивом новом фаэтоне. Она была награждена мрачным взглядом Мэриан, когда спустилась вниз в своей хорошенькой шляпке и весеннем платье, которого Мэриан не видела раньше, но Изабелла не стала обращать на это внимание, радуясь, что помогает Роберту в его секретной работе, и не задумываясь, что ее поведение может быть истолковано неправильно.
Случайная встреча с Венецией в магазине, недавно открытом неким мистером Свенном, где обе выбирали перчатки, напомнила ей об обещании, данном Перри, о котором Изабелла едва не забыла.
— Мама настаивает, что я должна выбрать себе подвенечное платье, — равнодушно сказала Венеция, раздумывая, купить ли перчатки из кожи бледно-лавандового цвета с крохотными жемчужными пуговками.
— Но свадьба состоится через несколько месяцев, не так ли?
— Да, в начале октября.
— Я привезла несколько восхитительных эскизов одежды из Парижа в прошлом году. Не хочешь ли ты выпить со мной чаю и посмотреть их? Там много новых идей, а некоторые модели были созданы специально для Жозефины. Я видела ее на приеме в Тюильри, она выглядела обворожительно.
Договорились, что Венеция навестит Изабеллу в следующий вторник, и, вернувшись домой, она послала Эдуарда с запиской к Перри. Изабелла выполнила свое обещание. Теперь дело было за ним.
Наступил вторник, они пили чай и рассматривали рисунки модных фасонов, когда раздался стук во входную дверь, и вдруг Изабелла испугалась. А если Венеция рассердится, выбежит или устроит сцену?
Вошел Хоук.
— Капитан Конвей спрашивает, можете ли вы принять его, леди, — сказал он, и прежде, чем она могла сделать замечание о таком странном совпадении, Перри уже был в комнате, красивый и великолепный в своей новой капитанской форме. Венеция встала, листки выпали из ее рук. Оба они смотрели друг на друга, не отводя глаз, еще минута — и они обнимутся. Изабелла пробормотала какое-то извинение и выскользнула из комнаты. Больше она ничего не могла сделать, только оставить их разбираться между собой. Она пошла в свою гостиную и оставалась там, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, и увидела Перри, удалявшегося от дома быстрой пружинящей походкой, не знакомой ей раньше. Потом Изабелла вернулась в гостиную. Венеция стояла у окна, глядя ему вслед. Она повернулась к Изабелле.
— Зачем ты это сделала? Почему? Почему? — с упреком повторяла она.
— Я ничего не сделала. Не думала, что так получится.
— Нет, ты это сделала нарочно. О, Изабелла, я так безумно счастлива и так одновременно расстроена. Но все-таки спасибо тебе огромное, — и она обняла свою кузину.
— Что случилось?
— Я еще не знаю. Но все это время, когда я думала, что он ненавидит меня, он искал со мной встречи. — Венеция прижала руки к своим горячим щекам. — Я должна идти. Больше не могу задерживаться.
— Что ты теперь собираешься делать?
— Не спрашивай, но это чудесно и страшно. А ты ведь останешься нашим другом, правда? Если он станет писать мне и посылать письма сюда, ты позаботишься, чтобы я их получала, ладно?
— Не знаю, — с сомнением начала Изабелла.
— Но ты ведь не можешь отвернуться от нас теперь, не можешь? Ну, пожалуйста, Изабелла.
— Хорошо, — вздохнула она, — если я должна…
— Я знала, что ты согласишься. Так и сказала Перри. А теперь мне действительно пора идти.
Венеция вдруг стала настолько другой, что Изабелла удивилась: неужели любовь оказала свое магическое действие, и они осмелятся бросить вызов родителям, условностям и справедливому негодованию сэра Хьюго Декстера, в последнюю минуту оставленного молодой невестой. Изабелла не ожидала, что будет участвовать в заговоре. Но если она должна это сделать? Она на мгновение испугалась при мысли, что сказал бы Роберт о ее необдуманном решении быть почтальоном для влюбленных.
Май сменился июнем, а Изабелла, скрывая всепоглощающее беспокойство о Роберте, старалась выглядеть веселой, начала принимать некоторые приглашения, от которых до сих пор категорически отказывалась. Британию захлестнула военная лихорадка. Генри Дандас убедил Уильяма Питта снова занять место в Парламенте. Он произнес речь, получившую отклик по всей стране, эта речь вдохновила его друзей и привела в ярость врагов. Добровольно вступить в армию выразило желание столько людей, что проводить рекрутский набор не потребовалось. Каждый день утром в парке они проходили обучение, прежде чем разойтись по своим конторам, театрам или клубам, а звуки горнов и барабанов перекрывали уличный шум. Поговаривали о вторжении, но никто, казалось, больше не волновался. Вызов носился в воздухе: «Пусть Бони творит свое злодейство, Британия готова ко всему».
Несмотря на все эти лихорадочные приготовления, жизнь продолжалась. Изабелла продолжала бывать в обществе Люсьена, и он с тревогой обнаружил, что простая деревенская девушка, которая так быстро теряла голову от его обаяния, сама научилась обольщать и дразнить ложными обещаниями и оказалась гораздо умнее, чем он ожидал. Казалось, она вроде бы отвечает на его настойчивое ухаживание, но всегда держала его на расстоянии, так что временами он в полном отчаянии забывал о своем задании и о том, насколько оно важно.
— Она играет с тобой, друг мой, — сказал ему шевалье однажды, — заставляет тебя бегать кругами, а ты не можешь вытянуть из нее ни слова. Она отлично знает, чем занимается ее муж, но нет ни единого шанса, что она тебе об этом расскажет.
— Расскажет, расскажет, дайте мне только время, и она упадет мне в руки, как спелая слива.
— Ты уже говорил это в прошлом году и посмотри, где мы сейчас! Ни на шаг вперед не продвинулись. Ты, что же, так быстро забыл? Тот, кто нам платит, хочет как можно быстрее получить и девушку, и парня, а больше всего — этого драгоценного Роберта Эрмитейджа, лорда Килгоура, и без всяких политических осложнений. Им не удалось заполучить его в Париже в прошлом году, и где бы он ни скрывался сейчас во Франции, дотянуться до него невозможно.
— Знаю, знаю, — нетерпеливо сказал Люсьен.
Нелегко было забыть, как этот неприятный ледяной голос в полумраке комнаты отдает ему приказания, не слушая оправданий. На мгновение лицо его покрылось потом, как это было месяца два назад. Какая странная причуда судьбы, что отец, которого он искал так страстно, с такой надеждой, оказался чудовищем и одаривал дружбой сына, только чтобы использовать его в своих целях.
Шевалье с интересом взглянул на него, и Люсьен поспешил ответить:
— Думаю, парень у меня на крючке. С Ги я справлюсь легко, если мой маленький заговор удастся.
— Смотри, чтобы удался, — мрачно заметил его собеседник.
Однако Люсьен недооценил глубокой привязанности, которая существовала между братом и сестрой.
Наступил день рождения Изабеллы, ей исполнялся двадцать один год. Роберта до сих пор не было. Она была слишком расстроена, чтобы праздновать. Приемы, опера, театр — все казалось неинтересным, если Роберта не было рядом с нею. Однажды вечером в конце июня она лежала на диване с Рори. Под боком и с книгой в руке, когда в ее гостиную вошел Ги и рухнул в одно из кресел.
— Ты сегодня раньше обычного, — с улыбкой сказала она, радуясь приходу брата.
— Знаю, — расстроенный Ги посмотрел на сестру. — Извини, Белла, я так хотел принести тебе что-нибудь особенное в твой день рождения, раз Роберт еще не вернулся. Но, к сожалению, меня обчистили. Ни единого пенни.
— О, Ги, ведь я тебя предупреждала.
— Конечно, я знаю. Как последний дурак я поставил на цифру, с которой мне всегда везло, и проиграл.
Он выглядел таким огорченным, его обычная легкомысленная веселость исчезла. Встревоженная Изабелла села на диване.
— Это так серьезно?
— Да, боюсь, что так. — Он помолчал. — Не могла бы ты одолжить мне пару тысяч, а?
— Две тысячи фунтов! — в ужасе воскликнула она. — Ги, что же это? Ты их должен? Это долг чести и подождать нельзя?
— Не совсем.
— Что значит — не совсем?
— Ну, это не карточный долг. Думаю, это можно было бы назвать шантажом.
— Шантаж!
Он встал, прошел к окну и остановился спиной к Изабелле, всматриваясь в сумеречную мглу.
Изабелла сразу же вспомнила все, на что намекал Дандас, и вдруг испугалась.
— Ги, не лучше ли рассказать мне обо всем?
— Думаю, я должен рассказать. Гордиться мне нечем. Я вел себя как дурак. Изабелла, но это всего лишь случайность, просто несчастный случай… Ну вот, лучше тебе знать самое худшее. Понимаешь, я пошел в Дункан-Хаус вместе с приятелями, мы вместе работаем, и прихватил с собой папку, кое-какие документы и письма, которые нужно было перевести. Они не были важными, клянусь тебе, не были. Ничего сверхсекретного, но нам запрещают выносить что-либо из Уайтхолла…
— Тогда почему ты сделал это?
— Ну, знаешь, так бывает. Я торопился уйти с остальными и подумал, что смогу поработать над документами позже. — Он замолчал и продолжал с видимым усилием: — Мы провели веселый вечер и продолжили его в другом месте…
— Где?
— В доме, известном одному парню из нашей компании, с девушками, ты понимаешь…
— Ты имеешь в виду бордель?
— Вероятно, можно назвать его так. Так или иначе, но дело в том, что я забыл папку, а когда вернулся за ней, то не нашел.
Изабелла похолодела, понимая, что это значит.
— Ты спрашивал, куда она могла исчезнуть?
— Конечно, и Лейла ответила, что кое-кто нашел ее и обещал вернуть мне.
— Кто это такой?
— Ты его не знаешь, некто по имени Скетчард. Он работал клерком в нашем отделе и был уволен несколько месяцев назад. Лейла как-то использует его. Он там у нее свой человек. Дело в том, Белла, — продолжал подавленный Ги, — что он вернет папку со всеми бумагами, но хочет получить за это две тысячи. А если я откажусь заплатить, он скажет кому нужно, где нашел эту папку и почему. Ты понимаешь, что это значит? Меня вышвырнут вон, как не оправдавшего доверие. Для меня это будет конец, и самое худшее — я так ужасно подведу Роберта.
— Этот бесчестный человек может взять твои деньги и все равно рассказать об этом.
— Может, но не думаю, чтобы он так поступил. А как только я получу бумаги, то могу все отрицать. Изабелла, ты должна мне помочь, должна.
— У меня нет таких денег. Я могу обратиться в банк Роберта, мои счета оплачивают без вопросов, но не такую сумму. Нужно будет объяснить Роберту.
— Он еще не вернулся, и я как-нибудь все верну. Я верну, Белла, клянусь, я верну.
— Как? Играя на деньги, взятые в долг, и теряя больше, чем у тебя есть.
Но она всегда ему помогала. Ги был ее маленьким братом, которого она любила, о котором заботилась с тех пор, как помнила себя. У нее были кое-какие драгоценности, наверное, можно заложить их или продать. Ее мысль усиленно работала.
— Когда он хочет получить деньги?
— Очень скоро, через пару дней.
— Времени мало. Я попытаюсь, Ги. Я могу только попробовать.
— О, Изабелла, ты мне спасла жизнь. — Он упал на колени и обвил руками ее талию. — Что бы я делал без тебя?
— Просто не знаю, — резко ответила она. — О, Ги, ну почему ты такой дурачок? — Однако она обняла его и потом слегка оттолкнула от себя.
— Я для тебя это сделаю, но при одном условии.
— Каком условии?
— Что ты больше никогда не пойдешь в этот подозрительный притон Лейлы Вернон.
— Ну, скажу я тебе, не слишком ли строгое наказание? Дункан-Хаус вовсе не притон.
— Обещай, — сурово потребовала Изабелла. — Я это имею в виду.
— Хорошо, обещаю.
— И помни, что должен сдержать обещание. У меня такое впечатление, что это шпионский притон.
— Где ты могла слышать это?
— Тебе ни к чему знать. Но в дальнейшем держись от них подальше.
Хотя имя Люсьена не было упомянуто, Изабелла вспомнила предупреждение Дандаса и задумалась: не имел ли он отношения к этому делу, но потом выбросила эти мысли из головы. Вряд ли он пал так низко, что готов использовать шантаж.
Вечером в спальне она открыла шкатулку, в которой хранила драгоценности, подаренные Робертом. Здесь уже собралась масса прелестных безделушек, но ожерелье из бриллиантов и подобранные к нему серьги и браслет были самыми ценными. Она имела смутное представление об их реальной стоимости и о том, как можно было бы продать или заложить эти вещицы. Изабелла не знала, существуют ли такие места или где их можно найти, и не у кого было спросить, не объясняя, зачем ей это понадобилось. Но она помнила ювелиров — очень известная фирма на Бонд-стрит, партнеры — мистер Караутерс и мистер Абернети.
Изабелла улыбнулась, вспомнив эти имена. Однажды Роберт взял ее с собой, когда наведался к ним. Купят ли они ее браслет? Она могла бы сказать, что ей не нравится форма браслета и она хочет выбрать другой, когда вернется муж. Звучит не очень убедительно, но можно было бы попробовать. Ей так не хотелось расставаться с браслетом! Она помнила, Роберт застегнул его у нее на запястье в прошлый ее день рождения перед тем, как они пошли на крикетный матч. Но так важно, чтобы Ги получил обратно свои бумаги, прежде чем их потеря обнаружится и он будет опозорен. Может быть, при определенном везении, Роберт никогда об этом не узнает.
Нельзя было терять время, и уже на следующий день Изабелла отправилась на Бонд-стрит в карете. Она попросила Яна подождать, сказав, что долго не задержится. Изабеллу начала бить нервная дрожь, когда мистер Абернети вышел, чтобы приветствовать, улыбаясь и кланяясь, жену виконта Килгоура, и спросил, чем он может помочь ей. Только мысль о брате заставила ее вынуть браслет и еле слышно спросить, не могли ли они купить этот браслет, так как ей никогда не нравилась форма, а когда ее муж вернется из-за границы, она выберет другой по своему вкусу. Если мистер Абернети и был удивлен, то ему удалось скрыть это.
— К сожалению, это не в правилах нашей фирмы, леди, — осторожно начал он. Не следовало обижать благородных дам. — Думаю, будет лучше, если вы пройдете в нашу контору и поговорите с мистером Караутерсом, так как, в конечном счете, решение принимает он.
— Если это необходимо, — выдавила из себя Изабелла и проследовала в святилище, где обычно мистер Караутерс разговаривал со своими самыми знатными клиентами. Это был высокий худой человек, одетый по моде двадцатилетней давности, в аккуратном парике на лысой голове. Он предложил даме сесть и вежливо выслушал, отметив про себя, что она нервничает. Он взглянул на хорошо ему знакомый браслет.
— Как мистер Абернети вам уже сказал, мадам, не в наших правилах покупать драгоценные изделия, мы только продаем их. Однако, ради таких уважаемых клиентов, как вы и ваш муж, думаю, мы могли бы сделать исключение.
Ему было любопытно узнать, что же натворила молодая женщина в отсутствие своего мужа, зачем ей срочно потребовались две тысячи фунтов наличными. Скорее всего она проиграла их в одном из этих игорных домов, как это случалось со многими знатными дамами, и теперь боится, что ее проигрыш обнаружится, когда вернется муж. Или нужно было заплатить какому-нибудь негодяю, который угрожал раскрыть ее связь с любовником? Его пуританская душа совершенно не одобряла такое поведение, но, имея дело с аристократами, привыкаешь ко всему, а браслет стоил больше, чем она просила. Вероятно, ей было неизвестно, что ожерелье попало к ним из Парижа. Несчастному владельцу пришлось продать его во времена террора. По просьбе ее мужа им пришлось похлопотать, и они понесли при этом существенные затраты, подбирая подходящие серьги и браслет. Но они считали, что обязаны оказать услугу клиенту, который, без сомнения, будет полезен в будущем. Наконец, мистер Караутерс произнес:
— Думаю, мы сможем помочь вам, леди, в виде исключения, конечно. Я попрошу мистера Абернети заняться этим, и он пришлет вам оговоренную сумму с посыльным в течение дня, если вас это устроит.
При этих словах Изабелла испытала такое облегчение, что едва не лишилась чувств. Мистер Абернети проводил ее до кареты, помог подняться и улыбнулся сам себе, когда Ян отъехал.
— Эта молодая женщина попала в беду, — заметил мистер Абернети, вернувшись в магазин. — Бог знает, какую сказку она сочинит, когда лорд Килгоур вернется домой.
— Вполне возможно, но не стоит об этом распространяться, — строго заметил его компаньон. — Молчание, когда вы имеете дело с аристократией, мистер Абернети, молчание и сдержанность, не забывайте держать рот на замке. Отложите браслет. Мы не будем продавать его. Было бы жаль разбивать такой ценный комплект. Подождем возвращения мужа этой леди. Могут произойти интересные события.
На следующий день Ги пришел к Изабелле, торжествующий и глубоко благодарный.
— Я получил все бумаги и положил их обратно, никто даже не заметил, что они отсутствовали. Слишком много суматохи и снова паника: дескать, Бони приготовил три тысячи барж, они сосредоточены в Кале и готовы к переправе через Ла-Манш.
— Это правда?
— Такая же правда, как то, что он собирался перебросить свою армию на воздушном шаре или что начали копать туннель под Ла-Маншем, — рассмеялся Ги. — Каждый день приносит новые слухи. Ты ангел, Белла. Я твой вечный должник. Все хорошо, что хорошо кончается, верно?
— Если хорошо кончается.
Она не чувствовала такой уверенности. Обещание Ги вернуть деньги было искренним, но главное затруднение состояло в том, что сказать Роберту, если он заметит отсутствие браслета. Солгать ему? Сказать, что потеряла браслет? Она постаралась отогнать неприятные мысли.
— Черт бы побрал эту жадную до денег крысу, этого Скетчарда! — в ярости кричал Люсьен перед шевалье, когда, наконец, выяснилось, что произошло. — Ему было сказано угрожать этому идиоту, этому мальчишке бесчестием, пока тот не будет делать все, абсолютно все, чтобы спасти свою шкуру, и что же случилось? Ухватился за возможность урвать деньжат, а потом исчез. Боже, если бы я мог достать его, то свернул бы ему шею!
