Глава одиннадцатая
Когда на следующее утро Катарина проснулась и вышла из палатки, в лагере вовсю кипела жизнь. Густые облака, закрывавшие небо весь вчерашний день, рассеялись, уступив место яркому солнцу. Снег по всему лагерю был утоптан множеством следов, одни из которых вели к лошадям и вьючным животным, другие — к костру. Деревья по-прежнему были укрыты огромными снежными шапками, которые временами падали с ветвей, тяжело хлопаясь о землю. Эта картина заснеженного леса, эти таинственные звуки падающего снега заставили разыграться воображение Катарины, и она почувствовала себя в сказке, прекрасной доброй сказке с хорошим концом.
Подойдя к костру, Катарина присела на один из пеньков, стоявших вокруг.
— Доброе утро! — сказала она одному из рыцарей и протянула руки к огню.
— Доброе утро, госпожа Катарина, — вежливо ответил рыцарь, продолжая есть что-то из чашки, которую держал в руке.
— Где я могу взять что-нибудь поесть?
Рыцарь прервал свое занятие ровно настолько, чтобы махнуть рукой в сторону черного, закопченного котелка, стоящего на углях. Пододвинувшись поближе, Катарина заглянула в котелок. Густое варево с плавающими на поверхности пятнами жира показалось ей малопривлекательным, однако делать было нечего, голод после вчерашнего приключения настойчиво заявлял о себе. Она обернулась к рыцарю, но тот был увлечен едой и не обращал на нее внимания. Катарина поняла, что помощи от него ждать не приходится, и огляделась в поисках какой-нибудь тарелки и ложки. Лагерь уже был почти свернут. Рыцари, слуги и пажи деловито сновали туда-сюда, готовясь к отправлению. Никто, казалось, не замечал Катарину.
— А, моя дорогая Катарина, вот вы где, — она подняла голову и увидела Жофрея, стоящего по другую сторону костра. — Надеюсь, вы хорошо выспались. Легли вы рано, а встали позже всех.
Будучи неуверенной, как лучше ответить, Катарина улыбнулась ему.
— Сон пошел вам на пользу, — продолжал он. — Своей красотой вы, безусловно, озаряете окружающий пейзаж.
— Вы слишком добры ко мне, мсье Жофрей, — ответила Катарина, не зная, что еще можно сказать на это.
Он улыбнулся, как бы соглашаясь с ней.
— Я искал вас вчера вечером, надеясь, что мы могли бы совершить прогулку по ночному лесу, но вы уже отошли ко сну, — он заговорщически улыбнулся. — Ах, если бы я мог присоединиться к вам… Впрочем, если вы соизволите сегодня ехать со мной, мое сердце не будет так страдать.
— Сегодня она едет со мной.
Катарина удивленно обернулась и увидела Хью, который широкими шагами направлялся к ним от того места, где были привязаны лошади. Кивнув, она подтвердила:
— Очень жаль, Жофрей, но вчера я ехала с вами все утро.
— Тогда, может, вы отобедаете со мной?
— Боюсь, что нет, — отрезал Хью. — Кстати, завтра она тоже будет ехать со мной.
— Понятно! — Жофрей Уинфри стиснул зубы. В воздухе повисло напряжение.
— У вас еще есть вопросы, мсье Жофрей? — спросил Хью.
Молодой человек отвел глаза.
— Нет.
— В таком случае лучше вам заняться приготовлениями к отъезду, а не стоять здесь и болтать!
Не сказав ни слова, Жофрей пошел прочь. Он старался не встречаться глазами с Хью, но когда проходил мимо Катарины, бросил на нее злобный взгляд.
Глубоко вздохнув, Катарина посмотрела на Хью.
— Боюсь, в лице мсье Жофрея я приобретаю врага.
— Я не думаю, что ты или я становимся его врагами. У людей, подобных Жофрею Уинфри, нет других интересов, кроме тех, которые направлены на удовлетворение своих потребностей. Когда он поймет, что ты недоступна для него, то перестанет беспокоить тебя. Ты будешь удивлена тем, как скоро он найдет тебе замену.
— Я уже говорила ему, что помолвлена, но это нисколько не охладило его.
— Твой барон далеко, а Жофрей хотел заполучить тебя сейчас. Когда он поймет, что и сейчас у него ничего не выйдет, то потеряет к тебе всякий интерес. К сожалению, существует слишком много женщин, доступных такому человеку, как Жофрей Уинфри. Их мужья находятся далеко, и они не против любовных связей.
Катарина улыбнулась.
— А я недоступна для него?
— Ты — нет!
— Хорошо, — снова улыбнулась она.
Какое-то мгновение Хью смотрел на нее, и Катарина почувствовала, что его взгляд завораживает ее. Он не просто смотрел, он касался ее взглядом, проникая в то тайное, о чем знали только они и что было доступно только для Хью Вунэ.
— Собирай вещи, Катарина. Сегодня нам предстоит долгий путь, — повернувшись к костру, Хью начал забрасывать снегом тлеющие уголья. Катарина вернулась в палатку и через несколько минут была уже готова отправляться в путь. Подошел Аврил и начал сноровисто убирать палатку, которую всего несколько часов назад заботливо приготовил для нее. Выдергивая колья и сматывая веревки, паж не переставал что-то раздраженно бормотать про себя.
— Аврил, — спросила Катарина, — не я ли сделала что-то, что так рассердило тебя.
— Нет, госпожа, — замахал он руками, затем, нахмурившись, произнес: — Это мсье Жофрей. Мне не очень-то нравится этот человек.
— Что ты, я уверена, что он добрый рыцарь.
— Ха! Представьте себе, госпожа, мы все утро работаем, не покладая рук, чтобы приготовить все к отъезду, а этому человеку требуется, чтобы все пажи в лагере прислуживали ему. «Сделай то, сделай это! Где мой меч? Где мои шпоры?»
— У него что, нет своего пажа? — удивленно спросила Катарина.
— Напротив, но он послал его куда-то и не может обойтись без нас!
— Не злись, Аврил, — ободряюще улыбнулась мальчику Катарина. — Дома ты сейчас помогал бы распахивать поле под озимые.
Аврил уложил последние веревки в сумки, притороченные к седлу его пони, и вздохнул. — Я не жалуюсь, госпожа. Вы же знаете, я готов сделать все, что угодно, для господина Хью и любого из тех, кто едет с ним. Но я вовсе не должен любить каждого рыцаря.
— Ты прав, — согласилась девушка, — но пусть это останется между нами. Если мсье Жофрей узнает об этом, у тебя могут быть неприятности. На его стороне сила, Аврил, не забывай этого.
Аврил кивнул, не преминув, впрочем, пробормотать вполголоса:
— Да, быть пажом вовсе не так приятно, как мне казалось, когда я был подручным на кухне в Авиньонском замке.
Катарина расхохоталась:
— Воображаемая жизнь всегда краше настоящей, малыш.
* * *
Этот день пролетел для Катарины незаметно. Несмотря на сказанные ей Аврилу слова, он прошел именно так, как она и представляла это в своих мечтах. Поднявшееся высоко осеннее солнце растопило вчерашний снег и ласково согревало ее своими лучами. К обеду стало так тепло, что она смогла ехать без плаща. Хью все время был рядом с ней, они вместе ехали, вместе ели, не переставая все это время болтать и смеяться. Они говорили о лошадях, об охоте, о Париже, который Катарине вскоре предстояло увидеть. Он рассказывал ей о дворе Людовика и развлекал ее бесконечными историями о сражениях, в которых он участвовал. С ним было легко и просто, это был тот, прежний Хью. Рыцарь, которого она ждала и дождалась. Тепло, исходившее от него, согревало ее не меньше, чем солнце.
Она узнала о Хью много такого, о чем и не подозревала раньше. Она знала из его писем, что он стал рыцарем Храма, тамплиером, и хотя Хью, рассказывая о выигранных сражениях, никогда не ставил их себе в заслугу, она знала об этом от других. Теперь он рассказал ей, что задолго до своего первого приезда в Авиньон был уже знаменит своими успехами на поле брани. Хью сам сказал ей, что был одним из тех рыцарей, кому король доверял более других. Он рассказал ей о многих просьбах и поручениях Людовика, которые ему приходилось выполнять. То, что она слышала, наполняло ее гордостью за него. Он был лучшим рыцарем во Франции, в этом у нее не было ни малейших сомнений. И в то же время он рассказывал обо всем этом без малейшего бахвальства. Несмотря на все свои заслуги перед Францией и королем, он оставался скромным и честным человеком.
Один только раз за весь день тучка набежала на его чело. Это произошло, когда она спросила Хью о его доме.
— На что похож Анэ? — спросила она, и Хью сразу же замкнулся в себе. Похоже, было, что в этом он тоже не изменился за последние пять лет. Теренс мало говорил ей об их с Хью родном доме. Катарина знала только, что замок и поместье были собственностью старшего брата Вунэ, Жиля, и что Хью уже много лет не жил дома.
Она так надеялась, что он поподробнее расскажет ей об Анэ. Катарине хотелось узнать хоть что-нибудь и об Адели. С Теренсом ей так и не удалось поговорить об этом. Сначала он был слишком слаб, а затем приготовления к отъезду не дали ей такой возможности. Она знала только, что Адель де Пизан живет в соседнем поместье, на другой стороне реки, служащей границей между владениями. Помолвка, так же, как и ее собственная, была оговорена давным-давно. С восьмилетнего возраста Хью знал, что должен будет жениться на Адели де Пизан.
Катарине было интересно, а почему они до сих пор не поженились? По словам Теренса, Адель была всего шестью годами моложе Хью. Если так, то стоило сыграть свадьбу, когда Адели было шестнадцать или семнадцать лет, как сейчас Катарине. Хью сейчас шел двадцать восьмой год, значит, когда он отправился в крестовый поход, Адели было семнадцать. Почему же он уехал, не женившись на ней?
Во всем этом была какая-то тайна, и эта тайна связана с Аделыо. Но больше всего Катарине хотелось узнать, жива ли невеста Хью. Катарина не переставала думать о ней с той ночи, когда Хью с Теренсом вернулись в Авиньон. Этот вопрос нещадно мучил ее. Хотя сама она была не свободна, Катарина не верила, что Хью мог так вести себя с ней, если сам возвращался к женщине, на которой должен был жениться. Он был совсем не таков, как Жофрей Уинфри, считавший флирт самым обычным делом.
Хью был совершенно другим человеком.
Слишком на многие вопросы Катарина не могла найти ответа, слишком много вещей, которые ей хотелось понять. Впереди у них было всего несколько дней, может, месяцев, если Хью будет навещать ее в аббатстве, на что она очень надеялась. Она хотела знать все, хотела запечатлеть его в своем сердце навсегда. Она знала его всего несколько недель перед его отъездом в Иерусалим, но впечатление, оставленное им, было настолько сильным, что его хватило на пять лет.
Нынешних же воспоминаний должно хватить ей на весь остаток жизни, поэтому ей хотелось знать о Хью Вунэ все.
Если исключить эти грустные мысли, Катарина провела великолепный день. Хью вел отряд, почти не останавливаясь до самого вечера, так как, по его словам, скоро им должен был встретиться какой-то замок, где он намеревался переночевать. Катарина была рада этой перспективе, так как завтрак она пропустила и была уверена, что Хью услышал, как ее желудок громким бурчанием напоминает о себе, когда они остановились перекусить. Однако, попробовав предложенной ей пищи, она решила, что, пропустив завтрак, ничего не потеряла. Еда была жирной и невкусной, а по виду напоминала то варево, что ей было предложено утром. Все же она заставила себя поесть, так как понимала, что другой пищи не предвидится. Мысль об ужине в замке, где повар знает толк в том, как готовить мясо, заставила ее рот наполниться слюной. Не возражала бы она и против мягкой постели и чана с горячей водой.
К тому времени, как они достигли замка, уже совершенно стемнело и им пришлось ехать при свете факелов. Об их прибытии возвестили трубачи на башнях, а часовой подскакал к ним, чтобы узнать, кто они, когда отряд еще не подошел к воротам.
— Ты знаешь хозяина замка? — спросила Катарина Хью.
— Нет, мы с Теренсом не останавливались здесь, когда ехали в Иерусалим. Авиньон был единственным местом, где мы остановились, и то только потому, что Теренс слышал, что твой отец знаком со многими владельцами торговых судов из Флоренции.
— Откуда же ты знаешь, что нас хорошо здесь примут?
— А я и не знаю. Впрочем, сейчас все будет ясно.
Часовой осадил перед ними своего коня и вежливо поклонился.
— Вы находитесь на землях графа де Невиля, подданного Людовика VII, короля Франции. Прошу вас объяснить цель вашего визита.
Хью вежливо кивнул.
— Я — Хью Вунэ, путешествующий в сопровождении рыцарей двора Людовика и армии Его Святейшества папы. Мы возвращаемся из Святой Земли и нам нужен ночлег, еда и фураж для лошадей.
Часовой коротко кивнул.
— Мой господин приветствует всех, сражавшихся в Священных Войнах. Вы получите все, что вам необходимо, — развернув коня, часовой поскакал к замку. Он был больше Авиньонского, хотя и не такой красивый, как показалось Катарине. Замок был построен из бурого камня и стоял на небольшом холме. Она насчитала десять башен на толстых стенах, что было вдвое больше, чем в Авиньоне.
— Надо написать отцу, — прошептала она Хью. — Ему тоже следует назначить часового, чтобы тот проверял, кто приближается к замку.
— Не будь смешной, Катарина, — махнул рукой Хью. — Чем ближе мы к Парижу, тем больше на дорогах попадается всякого сброда, разбойников и воров. Землевладельцы здесь стараются защитить себя и своих подданных всеми возможными способами. Просто открыть ворота первому проезжему в Авиньоне считается признаком гостеприимства, здесь же это говорит о беспечности хозяина.
Катарина удивленно посмотрела на него.
— Так же обстоят дела и в Понтуазе?
Хью пожал плечами.
— Не имею ни малейшего понятия. Я еще не видел своего нового дома. Надеюсь, мне не придется устраивать там таких порядков, однако, если это покажется мне необходимым, я сделаю все, что требуется, чтобы обеспечить безопасность своих людей.
Они, наконец, въехали во двор замка, который был так ярко освещен, что Катарине показалось, что горит, по крайней мере, тысяча факелов. Они остановили своих лошадей перед высоким деревянным помостом, и вперед выступил граф де Невиль. Он был одет в длинную коричневую тунику, доходившую до земли, перехваченную на поясе широким расшитым золотом кушаком, украшенным огромными кабошонами. Ноги его были обуты в бархатные башмаки, а на плечи накинута мантия, отороченная беличьим мехом. На каждом пальце его было по кольцу, а на некоторых даже по два. У него было острое вытянутое лицо и крючковатый нос, а кожу землистого цвета было не скрыть никакими ухищрениями.
Хью спешился и поклонился графу.
— Господин, я пришел просить еды и крова, да благословит Господь ваше гостеприимство. Я вернулся из Иерусалима только в прошлом месяце.
— Вы — Вунэ?
Хью кивнул.
— Я наслышан о вас. Говорят, сарацины бегут при одном звуке вашего имени. Это правда?
Катарина, не слезая с лошади, внимательно вслушивалась в этот разговор. Подъехавший Аврил шепнул ей на ухо:
— Что-то не нравится мне этот граф де Невиль.
Девушка тоже была озадачена. Заставлять рыцарей сидя верхом, посреди холодной ночи, слушать разговоры о сарацинах?!
Вдруг между ней и Аврилом протолкался мсье Жофрей.
— Великий воин из Святой Земли, может, и хорош с мечом в руках, но он никогда не научится правильным манерам, — шепнул он Катарине, вышел вперед и встал рядом с Хью.
Граф де Невиль посмотрел на Жофрея, затем на Хью и снова на Жофрея. Что-то вроде улыбки появилось на его лице.
— Мой друг! — воскликнул он.
Удивленный Хью обернулся и увидел, что Жофрей стоит рядом с ним.
— Ваша светлость, — сказал тот, — вы оказываете мне большую честь, не забыв меня.
Граф улыбнулся какой-то водянистой улыбкой.
— Ну конечно! Как можно забыть такого гостя, как сам мсье Жофрей. Нам вас очень не хватало все это время.
Жофрей рассмеялся, и Катарина, внимательно вслушивавшаяся в разговор, уловила новые, доселе незнакомые ей нотки в его голосе. В нем появилась уверенность, он уже больше не казался Катарине бессмысленной марионеткой.
— Я счастлив вернуться, мой господин. Наконец усталых путников провели в дом.
Убранство замка было под стать роскошной одежде его хозяина. Стены были сплошь увешаны коврами и гобеленами. Хотя видно, что циновки на полу давно не менялись, столы были уставлены великолепными серебряными кубками. Катарину проводили в большую комнату для гостей, с огромной кроватью под балдахином и огнем, пылающим в очаге.
* * *
Двумя часами спустя она вышла из своей комнаты, готовая к ужину. Она с наслаждением вымылась, сменила платье и тунику на подходящие к этому случаю и одела серебристые башмачки. Вымытые и высушенные волосы она прихватила лентой на затылке, позволив им блестящими медными волнами спадать по спине. На лестнице она встретила Хью, который тоже был вымыт и выбрит. Он надел темно-красную тунику, серые штаны и такие же серые башмаки.
— Ты чудесно выглядишь сегодня, Катарина, — сказал он, подойдя к ней.
Она улыбнулась.
— Ванна всегда освежает меня. Боюсь, я все-таки не очень приспособлена для походной жизни.
— Неправда, — возразил он. — Ты прекрасная охотница и наездница, а путешествие — это всегда нелегкое дело. Часто приходится обходиться без многих вещей, к которым привык.
— Таких, к примеру, как еда, — сказала Катарина скорее себе, чем Хью, почуяв запах жареного мяса, доносящийся из зала.
Хью поднял бровь.
— Что ты сказала, я не расслышал?
— Ничего, — беззаботно ответила Катарина. — Пойдем, Хью. Посмотри, Жофрей уже за столом.
Хью посмотрел на почетный стол, стоящий на помосте. Жофрей Уинфри сидел по правую руку графа, чувствуя себя явно как дома, и с аппетитом уплетал огромный кусок мяса. Что-то во всей этой ситуации не нравилось Хью. Он не стал ничего говорить Катарине, но ему показалось странным, что их встретил часовой. К тому же если Жофрей так близко знаком с хозяином замка, почему же он не обнаружил этого до того момента, как они оказались в замке? А когда Уинфри заговорил с графом, то показался Хью совсем не похожим на того человека, которого он знал в Авиньоне и во время их поездки.
Хью подал Катарине руку, и они спустились по ступенькам. Он видел, как Жофрей взглянул на них и зашептал что-то на ухо графу. Граф бросил взгляд на Катарину и понимающе ухмыльнулся. Хью это совсем не понравилось. Пока они с Катариной шли к столу, граф успел снова обменяться с Жофреем каким-то замечанием.
— Как чудесно вы выглядите, моя дорогая, — процедил граф сквозь зубы. — Окажите мне честь, посидите со мной сегодняшним вечером. Нечасто мне приходится развлекать женщину такой красоты.
Катарина осторожно улыбнулась и хотела, было сесть по левую руку от хозяина, однако тот поднялся и уступил ей свое место. Все было проделано так ловко, что Хью не поверил своим глазам. Катарина сидела между графом и Жофреем Уинфри, а Хью вынужден был занять место по левую руку от хозяина, которое по традиции, безусловно, было почетным для знатного гостя.
— Чувствуйте себя, как дома, — любезно улыбнулся ему граф и обратил затем все свое внимание на Катарину.
Откинувшись на спинку стула, Хью наблюдал за игрой, которую эти двое затеяли с Катариной. С каждым новым блюдом граф пододвигался все ближе к девушке, так что она, в свою очередь, оказывалась все ближе к Жофрею Уинфри, который мог теперь вволю разглядывать ее обнаженную шею и округлые плечи. Хью отхлебнул вина. Оно показалось ему непривычно крепким.
Он выпрямился и постарался спокойно обдумать происходящее. Все нервы его были натянуты до предела в ожидании момента, когда граф с Жофреем начнут действовать. А в том, что это произойдет, он не сомневался ни на секунду. Все было тщательно подготовлено и отрепетировано. Что-то должно было произойти, и Хью беспокоился оттого, что не представлял, что это может быть. Он сидел и не спускал с них глаз, стараясь понять, что же задумали граф с Жофреем. Но что бы это ни было, они не приняли во внимание одно обстоятельство: они забыли про него!
На десерт был подан огромный пирог с засахаренными фруктами, а когда все было съедено, начали свое представление бродячие актеры и музыканты. Жофрей небрежно оперся рукой на спинку стула Катарины и что-то шептал ей на ухо. Хью осмотрел зал в поисках своих людей. Некоторые из них были заняты разговорами за кубками с вином, другие уже отправились отдыхать. Из дальнего угла сверкнула пара глаз. Аврил пристально смотрел на него.
Хью был уверен, что Аврил предан ему, однако он знал, что главной заботой мальчика была Катарина. На протяжении всего путешествия мальчик не спускал с нее глаз. Когда он видел, что с его госпожой все в порядке, он был спокоен, однако стоило ему почувствовать малейшую опасность, угрожающую ей, юный паж ощетинивался, как волчонок.
Хью подумал, не специально ли Бернар назначил Аврила его пажом, дав тому приказ присматривать за Катариной? Как бы то ни было, мальчик ясно давал ему понять, что происходящее за почетным столом ему не нравится.
Хью выжидал. Все это не могло длиться долго.
Граф де Невиль вдруг повернулся к нему, внезапно заинтересовавшись гостем, которого не замечал в течение всего вечера.
— Мсье Хью, — начал он, — мне много раз приходилось слышать ваше имя. Даже до нашей глуши дошла слава Хью Вунэ.
Хью улыбнулся и ничего не ответил, прихлебывая вино. Граф начал снова:
— Это правда, что вы новый хозяин Понтуаза? Я слышал, это огромное богатство. Поистине королевский дар!
Хью удивленно поднял бровь и сделал еще глоток. Граф поискал взглядом служанку и кивнул, чтобы та наполнила его кубок. Когда, она подошла, он приказал ей наполнить и кубок Хью. Когда та обошла, граф наклонился к нему, плотоядно улыбаясь.
— Она слишком хороша, чтобы это можно было спокойно выносить, — сказал он, кивая в сторону Катарины. — А как она смотрится рядом с вами! — он сделал большой глоток и продолжал небрежно. — Я видел, как вы смотрите на нее, а мой друг Жофрей сказал мне, что вы заявляете права на ее общество. Это стыдно, — он выделил последнее слово. — Вы ведь скоро должны обвенчаться, насколько мне известно.
Хью весь напрягся, ожидая, что будет дальше, а граф продолжал, как будто ничего не произошло:
— Госпожа Адель так долго ждала вашего возвращения. Она потратила довольно много ваших денег, обустраивая Понтуаз, когда король даровал вам титул. Все там готовится к вашему возвращению. И я слышал, а источники моих сведений весьма надежны, что Людовик пообещал ей, что как только вы вернетесь, вас немедленно обвенчают. Сколько это езды отсюда до Парижа? — как бы задумавшись, он постучал пальцами по лбу. — Около двух дней пути, — он грустно покачал головой. — Как скоро. Я уверен, вы все рассказали Катарине о госпоже Адели. И все же — это стыд. Вы оба помолвлены с разными людьми. Конечно, я понимаю вас. В конце концов, я встречался с Аделью де Пизан. Она не может равняться с Катариной. Она очень скромная женщина, правда, красотой не блещет, да и огня в ней маловато. Она будет так счастлива, что ее благородный рыцарь возвращается домой. Она гордится тем, сколько сарацинской крови пролито вашей рукой.
Хью сжал ножку своего кубка, так что у него побелели костяшки пальцев.
— Откуда вам известны такие подробности моей жизни? — сдерживая гнев, поинтересовался он.
— Видите ли, — ухмыльнулся граф, — вы для меня что-то вроде увлечения. Я многое о вас знаю.
— Вы увлекаетесь мужчинами? — Хью сделал глоток. — Вам надо побывать в Иерусалиме. Среди язычников это обычное дело.
Граф в ярости раздул ноздри.
— Совсем напротив, мой ДОРОГОЙ рыцарь, — прошипел он. — Я всецело поглощен женщинами. Вы ведь не помните меня, верно? — это был почти вызов, и Хью внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, откуда он может помнить этого человека.
— Не помните, — продолжал граф. — Зато я помню вас! Как только мои стражники увидели ваши знамена, я уже знал, кто почтил мой скромный замок своим присутствием, — в его голосе сквозила неприкрытая ненависть. — Я был в Париже. Много месяцев я был ковриком, о который Людовик вытирал ноги. Я делал для него все, а что я получил взамен? Этот захудалый замок! Эту никчемную землю! Я мог бы утопать здесь в роскоши, да на что она мне. Кто приедет ко мне? Бродяга? Заезжий путешественник? Пилигримы на пути в Иерусалим да торговцы, едущие во Флоренцию и Геную! А благородные дамы? Знатные дворяне? Никогда!
Я был в Париже, чтобы добиться милости короля. Был один замок, который я хотел. Ах, как же я мечтал о нем! Величественный и богатый. И он так близко от Парижа и от двора. Все знают его. Все любят его! — голос графа дрожал от возбуждения. — Я хотел Понтуаз! Только накануне Людовик пообещал мне его. Сказал мне, что хочет, чтобы я жил поближе к Парижу и к нему. Понтуаз был почти моим, а с ним и престиж. Я бы заполнил свой замок прекрасными женщинами. Они увидели бы мое золото, мои драгоценности. Они бы валялись у меня в ногах! Я мог бы иметь любую из них, какую пожелаю.
Но нет, приехал ты! Только что с поля боя, с хорошими новостями для короля. Ты разбил войска Жильбера Каузака. Земли короля оказались в безопасности, а Каузак — мертв. Что ты сказал тогда Людовику? — выкрикнул он, с силой ударив кубком о стол. Выплеснувшееся вино испачкало ему рукав, но граф не замечал этого. — Ты сказал ему, что хочешь получить Понтуаз? И он на радостях дал его тебе! Ты украл у меня мой замок! Из-за тебя король отправил меня в эту глушь! Только из-за тебя!
Хью взглянул на узкое лицо графа, пылавшее сейчас от ярости. Он был из той породы людей, которую Хью не любил больше всего. Опасных людей. И не потому, что он был хитрый и коварный. С такими ему не раз приходилось скрещивать оружие. Нет, этот человек был мелким и завистливым, способным прибегнуть к любому, самому нечистоплотному способу, чтобы причинить вред своему врагу. Ему приходилось не раз встречать людей, подобных графу де Невилю. Людей, завидовавших его успехам. До сего момента он не думал о них, потому что они не представляли для него опасности.
Но этот человек нащупал брешь в доспехах Хью. Он ясно дал понять, что если не сможет навредить Хью, то сможет причинить зло другому человеку.
Он был опасен Катарине де Трай!
