19

Из-за двери до Никки доносились резкие голоса: Присси спорила с каким-то мужчиной.

— Между мною и Фергюссоном ничего не было! Я его ненавижу! Даже сильнее, чем ее! Как я могла бы тебя послушаться и привезти детей, если бы была в него влюблена?!

— Но ведь сначала ты отказалась.

— Я была обижена на тебя.

— Ну да ладно, дети у нас, и они дорого за них заплатят.

— Я не хочу отдавать их ни за какие деньги, — они должны были быть моими детьми!

— Потому что это потомки Темплеров или отпрыски прекрасного авиатора? Присси сделала вид, что пропустила это едкое замечание мимо ушей.

— Дай мне увезти их куда-нибудь, я тебя умоляю! Клементина будет в восторге! Да и что еще мы можем придумать? Положение становится очень опасным, — ведь Фергюссон знает о том самом письме!

Мужской голос надолго замолк.

— Каким образом? — наконец проговорил он.

— Он выкрал его из моего медальона… Не знаю, как…

— Идиотка! Ну зачем тебе нужно было с ним связываться?!

— Да затем, что это доставляло мне удовольствие! — пронзительный крик Присси заставил Никки отпрянуть от двери. Внезапно наступившую тишину прорезал звонкий шлепок, — щека мальчика медленно залилась краской, как будто это он только что получил пощечину. Он не мог больше этого выносить и яростно бросился к двери. Он колотил в нее руками и ногами, кричал, отчаянно звал на помощь.

Дверь распахнулась рывком, и на пороге показалась тоненькая фигурка Присси. Рядом с нею стоял темноволосый мужчина невысокого роста. Присси попыталась успокоить мальчика обещанием предстоящего путешествия в обществе Клементины. Это привело его в еще больший ужас.

— Только без Клементины! — захлебываясь слезами, прокричал он.

— Ну, ну Никки! Не говори глупости. Ты должен любить Клементину!

Никки напрягся в последней попытке найти средство, способное отодвинуть окончательное крушение всей его жизни. Его взгляд сосредоточился на золотом медальоне.

— Папа не брал твоего письма! — Это я его взял.

Присси облегченно опустилась на стул.

— Так значит, Фергюссон ни о чем не знает… — Она резко вскочила. — Мы немедленно возвращаемся домой! Дети, одевайтесь!

Однако рука низенького человечка мертвой хваткой вцепилась в ее запястье. Смуглое лицо южанина приняло угрожающее выражение.

— Не так скоро, моя птичка! Сначала нам придется все обсудить. Запри мальцов здесь и отправляйся за мной.

Перед тем, как дверь снова захлопнулась, в комнату успела проскользнуть худенькая фигурка. Глаза маленькой Клементины горели недобрым огнем.

— Ну что, Никки, ты рад меня видеть? — и, прежде чем он успел спрятать руки за спину, она больно его ущипнула, рассмеявшись от удовольствия.

Это было уже выше его сил. Мальчик перестал что-либо осознавать. Он закатил глаза; из его раскрытого рта вырвался раздирающий нечеловеческий вопль, который прервался только в те моменты, когда он переводил дыхание. Именно в один из них он и услышал голос своего отца, который произносил:

— Боже мой, Никки, ты кричишь так, словно тебя режут на куски!

На мгновение мальчику показалось, что он бредит; но Сарра уже со всех ног бежала к Фергюссону, восторженно лепеча. Он подхватил девочку на руки, посадив ее себе на плечи, обнял Никки свободной рукой.

— Это, несомненно, ваша тетушка? — любезно обернулся он в сторону Присси и вошедшего за нею мужчины.

Он перевел взгляд на детскую фигурку с худым треугольным личиком, злобно сверкнувшим на него глазами загнанного зверька.

— Это… позвольте мне самому догадаться… Это, конечно же, Клементина?

— Моя дочь… — пробормотала Присси, инстинктивно обняв ребенка за плечи.

— Я привезла ваших детей сюда, так как в этом доме им ничто не угрожает, — наконец нашлась девушка. — Да и Клементине очень нравится с ними играть.

— Да и с чужими вещами тоже, — заметил Фергюссон, крутя в руках дрезденскую фарфоровую статуэтку.

— Я принесла ее только на время, — в вашем доме так много красивых вещей, и Клементина…

— … тоже имеет право ими воспользоваться, — продолжил Фергюссон.

— Мы не сделали ничего дурного! — выкрикнула Присси.

— Ну, конечно! Если не принимать в расчет того, что вы шантажировали мою жену, обвиняя меня в том, чего я на самом деле не совершал; спровоцировали несчастный случай, напугав ее лошадь; довели до самоубийства Ги, несмотря на то, что он был вашим родным братом!

Замешательство и слепая ярость Присси не могли укрыться от внимательных глаз Никки, но ее чувства сейчас интересовали его меньше всего, так как все его усилия были сосредоточены на том, чтобы извлечь из своего кармана некий предмет, который ему хотелось немедленно показать отцу.

— Ваши абсурдные обвинения совершенно недоказуемы! — яростно выкрикнул маленький человечек.

Никки наконец удалось освободить свой карман, и он победоносно размахивал длинным красным шарфом.

— Посмотри, папа! — закричал он. — Это то, что Присси привязала к палке! Он был у нее в руках, когда она вышла из-за садовой изгороди после того, как мама упала. Я хотел поиграть с ним, но Присси мне не дала.

Фергюссон задумчиво на нее посмотрел. В этот момент юное и всегда такое привлекательное лицо девушки совершенно преобразилось. Его изображение могло бы продолжить галерею фамильных портретов семейства Темплеров. Она могла придумать в свое оправдание все, что угодно, но ее лицо уже полностью ее выдало.

Фергюссон подошел к двери и кивнул кому-то, находившемуся у входа в квартиру.

— Входите, инспектор, — произнес он. Думаю, вы уже можете сделать свое заявление…