Глава четырнадцатая
— Я отказываюсь в это поверить!
Вики подняла голову, взгляд ее был твердым.
— Во все остальное — да. Но в это, — ее щеки запылали от гнева, — нет!
Двое мужчин переглянулись, затем снова посмотрели на стройную, дерзкую фигурку. Однако, несмотря на вызывающий вид, внутри Вики вся дрожала. По дороге в лагерь она испытала всю гамму разнообразных переживаний, начиная от угрызений совести и заканчивая упрямой самоуверенностью. К концу поездки она была настроена решительно, но осторожно. Упустив из виду тот факт, что остальные еще пребывают в неведении относительно ее предательства, она готовилась противостоять гневу, упрекам, презрению — словом, рассчитывала встретить что угодно, только не выражение несказанной радости и облегчения на осунувшемся лице отца. И Гранта — несмотря на ее уверения, что с ней абсолютно все в порядке, в его глазах оставалось беспокойство. От этого ей стало еще более стыдно; теперь она просто не знала, как ей приступить к рассказу о том, что с ней произошло.
Когда наконец она закончила свое повествование, то увидела, что лицо ее отца побелело, а вокруг рта Гранта снова собрались суровые складки. Доктор Харвинг шагнул к ней. Она понимала, что гнев отца достиг опасных пределов. Грант коротким предупредительным жестом взял его за плечо, а Вики указал на стул.
Она села, усталость почти двух дней, проведенных без сна, навалилась на нее.
— Зачем вам понадобилось самой ввязываться в это дело и подвергать себя такому страшному риску? — сила, которая слышалась в этих спокойно произнесенных словах, подавляла ее еще больше, чем гнев отца.
— Мне некогда было раздумывать, он удирал, а вокруг не было никого, кроме меня, чтобы остановить его.
— Иными словами, вы собирались схватить преступника и вернуть украденное — насмешка, прозвучавшая в его голосе, лишила силы ее попытку представить дело как веселую проделку проказливой школьницы. Она снова вспыхнула:
— По крайней мере, я преуспела в этом больше, чем целых три представителя так называемого сильного пола — нет, четыре: я забыла Бен Али.
Пока она говорила это, Грант молчал, но выражение его глаз заставило ее устыдиться еще больше. Отец, меривший шагами хижину, внезапно остановился и посмотрел на нее.
— Ты сказал Бен Али?
Так же отреагировал и Грант. Вики опустила голову. Ей ничего не оставалось, как заполнить недостающий пробел в своей истории. Она надеялась избежать этого, не потому, что хотела их обмануть, но чтобы не расстраивать их больше, чем было необходимо.
— С мистером Свендсеном все в порядке? — спросила она в наступившей тишине.
— Его увезли в гарнизон, — сказал Грант. Гнев сошел с его лица, на нем осталось холодное выражение. Он зажег сигарету; она тоскливо следила, как он затягивается, решив, что гордость должна пересилить страстную тоску по никотину — она не станет просить у него закурить. Однако он сам подвинул ей пачку и щелкнул зажигалкой, сказав: «Вы курите слишком часто». Он произнес это бесцветным, механическим голосом, однако это незначительное замечание более, чем что-либо еще, поколебало ее самообладание. Она поборола в себе искушение вскочить и убежать куда угодно, лишь бы не видеть осуждающего, презрительного взгляда его стальных глаз. Она услышала его голос:
— Скажите мне, почему вы так убеждены, что Терл не унес с собой то, что мы ищем? Какие доказательства вы можете представить, кроме женской интуиции, на которую мы не можем сейчас полагаться?
— Я не выпускала лендровер из виду, — ответила она устало. — Он не взял оттуда ничего, кроме сумки — парусиновой сумки наподобие моей.
— И конечно, позволил вам обыскать ее? — его голос звучал саркастически.
— Нет! — она вспыхнула. — Но в ней не было статуэтки. Я готова поклясться в этом. Кроме того, там было слишком мало места, чтобы что-то относительно крупное могло уместиться рядом с этой огромной… — она остановилась, и Грант быстро сказал:
— Продолжайте. С этой огромной…
— С этим свитером, — солгала она.
— В этом-то климате! — Грант усмехнулся одними углами рта. — Не обманывайте меня, Вики.
На лице ее явно было написано страдание. Она повторила:
— Сумка была открыта, все ее содержимое почти вываливалось наружу. Я заметила кое-что. Носки, прибор для бритья, консервы… статуэтки там не было.
Грант молчал, пристально глядя ей в лицо. Она выдержала его долгий взгляд. Он напомнил ей судью, обдумывающего приговор. Иллюзия нарушилась, когда он вздохнул и произнес свое заключение:
— Боюсь, что ваша уверенность наивна и неуместна, — он поднялся и посмотрел на нее искоса. — Я полагаю, правильно будет предположить, что Терл не стал сообщать вам своих планов на будущее.
Ее склоненная голова была единственным ответом. На его лице застыла неестественная усмешка.
— Ваша преданность делает вам честь, Вики. Жаль, что вы не разбираетесь в людях так же хорошо.
От последнего язвительного замечания на ее глаза навернулись слезы. Она услышала его сердитые шаги, а затем стук закрывшейся двери — он покинул хижину. Она встала на ноги и повернулась к отцу. Ее рука протянулась к нему в умоляющем жесте, в котором она сама себе не отдавала отчета.
Ее безмолвное отчаяние передалось ему, словно между ними существовала телепатическая связь. Она осознавала только, что он нужен ей и не должен бросать ее. Выражение гнева сошло с его лица, и она упала в его объятия, обретя, наконец, покой, которого ей так долго не хватало.
Взволнованно, в отрывочных, бессвязных выражениях она начала пересказывать ему историю Лоренса. Страдание заставило ее упустить из виду, какое неверное впечатление ее забота о Лоренсе может произвести на отца.
Она всхлипнула и торопливо растерла слезы по лицу.
— Кажется, все мои шлюзы не выдержали. Извини, папа, я вовсе не такая уж плакса.
— Нет, не плакса, — сурово сказал он, — но мне не нравятся перемены, которые произошли в тебе за последние несколько недель.
Внезапно она сказала:
— Этой ночью… я видела фары. А потом они исчезли. Что случилось?
— У Фэрфакса что-то случилось с мотором, и он был вынужден остановиться на дороге, — объяснил Эндрю. Затем выражение его лица снова омрачилось. — Зачем ты совершила такой дурацкий поступок, Вики? Я боюсь подумать, что могло случиться. Если бы Генри Свендсен не узнал тебя, мы до сих пор могли бы ничего не знать о том, где тебя искать. И подумать только, что это был Терл! — с горечью добавил доктор Харвинг.
У нее не было иллюзий относительно того, какое мнение отец составил себе о Лоренсе. Она торопливо заговорила:
— Я хочу, чтобы ты знал, что Лоренс не предпринимал никаких попыток убедить меня не выдавать нашего местонахождения, когда… когда вы появились на дороге внизу. С его стороны не было никакого насилия. Это был целиком мой выбор. Прости меня, но я не могла поступить иначе, — ее голос задрожал. — Постарайся понять, папа, ну пожалуйста.
Он покачал головой, лицо его было встревожено.
— Я постараюсь, Вики, но не думаю, что это сможет понять Фэрфакс.
Они вышли из полутемной хижины на яркий солнечный свет. Последние слова отца отозвались эхом в сердце Вики, и теперь она задавала себе печальный вопрос, на который не находила ответа: верит ли она в то, что Грант Фэрфакс действительно попытается ее понять?
* * *
События последующих дней складывались так, что ей не представляло особого труда избегать Гранта. Холодность в отношениях с ней стала нарушаться отдельными членами экспедиции, в особенности Финчем и профессором Элвисом. Финч, в частности, и не скрывал, что восхищается ее попыткой остановить злоумышленника, и она была благодарна ему за то, с каким пониманием он трактовал проблему выбора между преданностью другу и чувством долга, с которой столкнулась Вики. Лео и Алан, однако, в течение нескольких дней сохраняли позицию отстраненного неодобрения, которое выглядело почти как осуждение. Она ходила с высоко поднятой головой, не соглашаясь признавать себя виновной, и спокойно продолжала заниматься своим делом. Беседа с Генри Свендсеном прошла легче, чем она опасалась. Она даже не знала, радоваться ей или огорчаться, когда он сообщил ей, что было решено не предавать огласке ее участие в побеге Терла.
— Это не поможет нам установить, где он сейчас находится, — сухо сказал Генри, — и лишь может привлечь к делу ненужное любопытство, которого мы стараемся избежать, — по его тону она безошибочно догадалась, что он осуждает ее за ту легко вообразимую историю, в которую любой репортер превратит ее ночное путешествие.
Позже она узнала, что этому способствовало вмешательство ее отца, и была благодарна ему за предусмотрительность, когда в лагерь нагрянула пресса и начались расспросы. Грант уклонялся от интервью и указывал на профессора Элвиса, как на официального представителя экспедиции. Лео не преминул доказать свою значительность на страницах газет, а Бен Али сфотографировался в гордой позе с изображением собственной головы в руках, подаренным ему Лео.
Общее чувство облегчения облетело лагерь, когда последний блокнот, наконец, закрылся, и вещи были погружены на машины. Постепенно шумиха улеглась и возобновились рабочие будни. Сезон был почти завершен. Чуть больше недели осталось до того момента, когда лагерь будет свернут и все они разъедутся. Из под заброшенного участка земли, на который они пришли, на свет появились находки, научная ценность которых превосходила самые смелые ожидания. Открыто еще одно место, которому суждено стать магнитом для любителей древности; еще одно звено в вызывающей изумление цепи прошлого: Петра, Ур, Баальбек…
В один из спокойных моментов Вики подошла к огромной двери, которая наконец раскрыла секреты, так долго хранившиеся за ней. Вики вздохнула, ее лицо было задумчивым. Если б только… Нет, бесполезно сожалеть о том, что уже случилось. Вики многое бы отдала, чтобы облегчить ношу беспокойства, лежавшую на плечах Гранта, и увидеть спокойствие на его лице. Похищение сокровищ, за которым последовал побег Лоренса, было сильным ударом для всех, но вдвое более сильным — для Гранта.
Она повернулась к дверям спиной и пересекла мозаичный двор, помедлив над тем местом, где она в свое время обнаружила желобок в полу. Шок, который последовал за разоблачением ее секрета, значительно ослабил ее разочарование по поводу того, что желобок оказался всего лишь частью рисунка, выложенного из мозаики. Она двинулась дальше, беспокойные вопросы снова замелькали перед ее мысленным взором. Где? Кто? И зачем? Инстинкт по-прежнему подсказывал ей, что изумруд и статуэтка находятся где-то неподалеку.
Шагая в сторону заходящего солнца, она приблизилась к своей палатке. Задумавшись, она не заметила «ситроен» коменданта, остановившийся около столовой. Слишком много машин приезжали и уезжали за последние несколько дней. Она опустилась на койку и еще раз перебрала в памяти все события, которые произошли после той ночи, когда случилась кража. За исключением Гранта, профессора и Генри Свендсена, а также если оставить в покое Лоренса, оставались трое: Финч, Алан и Лео.
Лео… и Алан. Странно, но теперь каждый, стоило ему подумать об одном, сразу же вспоминал и второго. Странный, угрюмый молодой студент и блистательный, заносчивый ученый. В последнее время они держались на удивление тихо. Вики резко выпрямилась и нахмурилась.
Лео знал о Лоренсе.
Нелепое предположение пустило корни и расцвело в ее воображении со скоростью тропического растения. Это было слишком невероятно; не могла же половина участников экспедиции выдавать себя не за тех, кем они были на самом деле, достаточно было ее самой и Лоренса.
В палатке постепенно становилось темно, и она, все еще пребывая в задумчивости, встала, чтобы зажечь лампу. Лампа оказалась пуста, и Вики, ворча от нетерпения, разыскала керосин и вытерла с пальцев масляную пленку, прежде чем чиркнуть спичкой. Лампа загорелась, наполнив палатку ровным светом; на стене, за спиной Вики, зашевелилась большая черная тень. Нагнувшись, чтобы подрегулировать фитиль, Вики внезапно застыла, глядя на язычок пламени.
Перед ее внутренним взором маячила другая лампа, ее изящная форма в виде цветка лотоса с откидывающимися на петлях лепестками, мягкие складки одежды на украшавшей ее бронзовой фигурке. Будто во сне Вики снова увидела себя в пристройке, увидела, как лампа распадается в ее руках на две части, как цветок отделяется от пустого основания и как затем они снова входят друг в друга так плотно, что не остается ни одного видимого глазу зазора.
Ее собственная лампа мигнула, и видение исчезло. Было ли это ответом на все вопросы? С каждой минутой ее убеждение в этом росло. Она не осмеливалась пускать в ход воображение, готовое дорисовать мерещившуюся ей картину. Свободное пространство в основании лампы было достаточно большим, чтобы там можно было скрыть изумруд. Изумруд, способный украсить самую изысканную коллекцию.
Она снова опустилась на койку. О статуэтке пока необходимо забыть. Она должна проверить лампу. Но когда? Ее сердце забилось от волнения, когда она осознала всю трудность задуманного ею предприятия. Безопаснее всего взяться за это сразу после ужина, когда Лео и Алан засядут в столовой за свою бесконечную партию в карты.
Она поднялась и беспокойно прошлась по крошечному пространству палатки, автоматически закурив сигарету. Почти целых двадцать четыре часа должны пройти, прежде чем она сможет проверить свою гипотезу. Подумать только, ведь именно она снабдила Лео бесспорным алиби в ночь воровства. Все ее подозрения раньше разбивались об этот барьер. Но теперь все прежние рассуждения нуждались в пересмотре.
Вики так была погружена в свои мысли, что не слышала, как снаружи кто-то окликнул ее по имени. Второй, более настойчивый, оклик привлек ее внимание, и она выглянула из палатки.
Вошел Финч. При свете лампы его загорелое лицо выглядело желтым и напряженным. Тревожное предчувствие шевельнулось у Вики в душе, когда он не ответил улыбкой на ее приветствие.
Он глухо сказал:
— Они схватили Лоренса.
— Что?
Он поколебался, потом начал быстро рассказывать, пока она смотрела на него широко раскрытыми глазами:
— Я толком не знаю подробностей, вроде бы были подняты войска, чтобы прочесать окрестные холмы. Он пытался убежать, но попал прямо им в руки. Кажется, они похватали много народу — половина из них жители деревни — и в их числе Лоренс. Комендант приехал как раз когда мы допивали кофе, — кстати, почему вы не остались? — чтобы рассказать об этом Фэрфаксу, а когда уезжал, захватил с собой Свендсена.
Финч сделал паузу, чтобы вздохнуть, и Вики успела вставить вопрос:
— А где Лори сейчас?
— В Закирии, в гарнизоне. Никто не знает, что теперь будет. Они обыскали его, разумеется, но ничего не нашли. Знаешь, — Финч плотно сжал губы, — мне кажется, вы правы. Что бы там Лоренс ни совершил перед тем, как отправиться в экспедицию, наши находки утащил не он, — он сделал паузу и, желая внести в разговор более веселую ноту, добавил. — Старик Элвис так рассеян, что вполне мог сам засунуть их куда-нибудь, а потом совершенно забыть об этом.
Вики вяло махнула рукой:
— Нет, Финч. Забывчивость профессора касается лишь повседневной стороны жизни. В худшем случае он может забыть побриться или позавтракать, — она опустила глаза, и голос ее задрожал. — Но я знаю, что права насчет Лори. Я очень рада, что вы чувствуете то же самое. И, — в голосе ее послышались решительные нотки, дрожание исчезло, — я докажу, что я права.
Он смотрел на нее, не отрываясь, затем мигнул и отвел взгляд в сторону. Руки его бессильно повисли вдоль тела.
— Как вам это удастся, Вики?
— Когда вы уходили из столовой, Лео и Алан все еще были там?
Финч кивнул, немного удивленный таким прямым вопросом.
— Похоже, они очень расстроились из-за Лоренса. По крайней мере, они изменили тон и больше не ругают его так сильно, как в первое время после его исчезновения. Кстати, вам известно, что они уезжают?
— Лео и Алан? Когда?
— Они объявили об этом сразу после ухода коменданта. Когда я их оставил, они договаривались об этом с Фэрфаксом. По-моему, они собираются отправиться завтра утром.
— Завтра? — вырвалось у нее. — Но это невозможно! — Вики нахмурилась и стала кусать нижнюю губу, не замечая удивления Финча.
— Слушайте, — она схватила его за руку. — Отправляйтесь назад в столовую и задержите их там. Как угодно. Откройте бутылку, скажите, что хотите выпить с ними на прощанье. Все, что угодно. Но задержите их там. Понимаете?
— Но зачем? — Финч уставился на нее.
— Некогда объяснять. Спешите! — она почти вытолкнула его из палатки, не обращая внимания на его протесты. Внезапно он сказал:
— Что я должен делать после этого?
— Ничего. Просто дайте мне пятнадцать минут. Если получится, больше. Скорее, Финч.
Наконец он внял ее настойчивым просьбам, и его шаги растворились в тишине, висевшей над лагерем. Вики схватила свою куртку и стала торопливо шарить по карманам, пока не нашла то, что искала: ключ от пристройки. В свое время она забыла вернуть его Гранту, а он, к счастью, так и не вспомнил об этом.
Выбравшись из палатки, она бросилась бегом, почти физически ощущая, как утекают секунды. А что, если Лео и Алан уже в пристройке? Что, если Финч опоздал? Испарина выступила на ее ладонях, усилием воли она отогнала от себя опасение, что все ее подозрения построены на ошибке.
Кто-то приближался к ней, и она свернула в сторону, чтобы уклониться от встречи. Однако сильная рука преградила ей дорогу, и резкий голос произнес:
— Что происходит? Сначала Финч бегает тут как сумасшедший, теперь вы.
— Грант! — мгновение она стояла в нерешительности, но затем отбросила колебания. — Грант, — выдохнула она, — идемте со мной, прямо сейчас, а на вопросы я отвечу потом. Ну, пожалуйста, — в голосе ее послышалась мольба, — это очень важно!
Она старалась разглядеть в темноте выражение его лица и автоматически взяла его за руку. Почувствовав сквозь тонкий рукав рубашки тепло его тела, она торопливо отдернула ладонь.
— Пожалуйста, Грант, скорее, — с отчаянным видом упрашивала она.
Наконец ее настойчивость возымела действие. Он повернулся и зашагал за ней широкими шагами, стараясь не отставать. Она почти бежала.
Вики скороговоркой проговорила:
— Если я ошибаюсь, потом вы можете называть меня самой последней дурой, но я не могу позволить им удрать, даже не попробовав.
Наступило молчание, он обдумывал ее слова. Затем он произнес:
— Что бы ни было то, в отношении чего вы боитесь ошибиться, вас нельзя назвать дурой. Разве что импульсивной и безрассудной, когда на вас находят ваши сумасшедшие подозрения. Я полагаю, под «ними» вы подразумеваете Гэвисона и Бриксена?
Она споткнулась и вскинула руки, чтобы удержать равновесие. Они как раз проходили мимо столовой, и он уловил, с каким беспокойством она взглянула на освещенное окно, из-за которого раздавалась приглушенная музыка; должно быть, Финч принес свой транзистор, подумала она, чтобы прощальные тосты звучали веселее.
В маленьком окне пристройки света не было.
Вики вставила ключ в замок, и тут Грант начал догадываться о ее намерениях. Его рука легла поверх ее ладони, сжимавшей ключ.
— Это невозможно, Вики.
Она сбросила его руку с неожиданной силой.
— Но это единственный способ, — горячо прошептала она. — А то, что вы будете свидетелем, даже лучше.
Она вздохнула с облегчением, когда он молча шагнул в сторону. Дверь растворилась, открыв доступ в темное помещение. Она проскользнула вперед. За ее спиной Грант неторопливым движением ноги прикрыл дверь и повернул выключатель. Резкий свет залил пристройку.
На койке лежал наполовину собранный «дипломат». На его крышке красовалась знаменитая панама Лео. В углу виднелся чемодан, его замки были закрыты. На полу лежали различные предметы, в том числе сумка с инструментами для ваяния.
Вики обежала глазами хижину. Она помнила о том, что у нее мало времени, и о том, что в дверях стоит нахмуренный Грант, наблюдающий за каждым ее движением. Раздумывать и колебаться было некогда. Она подняла аккуратно сложенное белье, лежавшее в «дипломате» и положила его на койку. Под ним ничего не было. Больше не сдерживая нетерпения, она стала разбрасывать вещи, лежавшие на полу, в поисках того, что ей было необходимо.
Наконец она увидела продолговатую коричневую коробку подходящей формы и размера. Она была почти не видна под складками упавшего одеяла.
В ту же секунду она схватила коробку и запустила внутрь руки, вытащив на свет, как показалось Гранту, отлитую из бронзы фигурку, укрепленную на странном основании. Под его изумленным взглядом Вики опустилась на колени, ее пальцы безошибочно нащупали спрятанную внутри пружину, и лампа распалась на две части.
Она встряхнула ее, и Грант в изумлении открыл рот.
Шарик, в котором переливался зеленый огонь, упал на пол и подкатился к его ногам.
Он посмотрел на изумруд, потом на бледное, торжествующее лицо Вики. Словно пребывая во сне, он наклонился, поднял камень и стал вертеть его в пальцах, желая убедиться в реальности происходящего.
— Невероятно, — наконец сказал он. — Но как вы узнали?
Она покачала головой и поднялась на ноги. Переживания последнего часа вдруг заставили ее почувствовать страшную усталость. Она опустилась на край койки и, не отвечая, стала смотреть на камень у Гранта в руках.
Он шагнул вперед и поднял с пола лампу. На лице его все еще держалось удивленное выражение. Он принялся с любопытством изучать ее строение, совсем как она делала это в ту ночь, когда случайно открыла секрет ее устройства. Она рассказала ему о том происшествии и прибавила:
— Я совершенно забыла про это и вспомнила лишь сегодня вечером. И тогда я уже была уверена. Оставалось только пойти и отыскать лампу, — она пристально посмотрела на него, догадываясь, какая буря догадок и подозрений поднялась в его душе.
— Вы всегда подозревали Лео, даже когда это было совершенно против всякого здравого смысла, — он положил лампу на койку и его лицо затвердело. — Что ж, пришло время задать Лео несколько прямых вопросов.
— А я, в свою очередь, хотел бы узнать причину этого вторжения.
Вики подпрыгнула на месте от неожиданности. Грант обернулся.
В дверях стоял Лео. Лицо его было перекошено от ярости. За его спиной, глядя поверх его плеча широко открытыми, испуганными глазами, топтался Алан Бриксен.
Не говоря ни слова, Грант раскрыл ладонь, на которой лежал изумруд. Затаив дыхание, Вики следила за выражением ужаса, мелькнувшим в глазах Гэвисона и Бриксена, которого они не смогли скрыть.
— Где вы обнаружили… это? — проревел Лео, бросая взгляды то на лампу, лежавшую на койке, то на Вики.
— Это она все подстроила! — Алан Бриксен шагнул в хижину, его ладони судорожно сжимались и разжимались. — Она была с этим мошенником Терлом. А теперь испугалась, что он ее выдаст. Скажите им! — он повернулся к Лео, его голос взлетел до визга. — Скажите им, каким мошенником Терл был в прошлом!
Вики прямо смотрела в перекошенное злобой лицо юнца, не скрывая своего презрения. Она сказала:
— Лори попался быстрее, чем вы рассчитывали, — она встала и шагнула к ним. — Вы рассчитывали, что ему удастся скрыться, по крайней мере, до тех пор, пока вы не очутитесь в Штатах — в безопасности и еще с одним экземпляром для вашей коллекции. Неужели вы думаете, что Лоренс стал бы воровать изумруд лишь для того, чтобы потом бросить его в лагере? Нет! — гневно обрушилась она на них. — Когда вы оказывали Лори свою мнимую помощь, у вас в голове уже начала складываться мерзкая идея. Он мог стать идеальным козлом отпущения — кто бы стал думать, что такой богатый и уважаемый человек, как вы, опустится до элементарного воровства? А вы просто неразборчивый коллекционер, чья алчность способна заглушить любые доводы совести.
— Ты просто дерзкая, глупая девчонка — не дайте ей себя одурачить, — Алан Бриксен почти выплюнул эти слова, в его глазах сверкнула такая угроза, что Вики невольно отступила назад.
— Тихо! — цыкнул на него Лео. С видимым усилием он взял себя в руки и повернулся к Гранту, на непроницаемом лице которого невозможно было прочесть, о чем он думает.
— Мне никогда еще не приходилось выслушивать ничего подобного этим беспардонным обвинениям, — Лео прочистил горло и продолжал. — Я думаю, мисс Харвинг и нашему юному другу, — презрительным жестом Лео указал на хмурого юнца, — лучше отправиться в какое-нибудь другое место и там продолжить свой в высшей степени занимательный обмен репликами. Может быть, тогда нам удастся спокойно разобраться в этом отвратительном недоразумении.
Его ровная, сдержанная речь прозвучала удивительно спокойно на фоне предыдущих горячих обвинений. Что-то похожее на сомнение показалось на внешне безмятежном лице Гранта, и Вики затрепетала, Лео явно собирался выгородить себя из любой истории. И где же статуэтка? Как в тумане она слышала, как Лео продолжал говорить:
— Для того чтобы проверить это ужасное обвинение, ваше полное право — обыскать мое имущество. Более того, я даже настаиваю, чтобы вы это сделали. Но уверяю вас, статуэтки вы не найдете.
На мгновение взгляды всех присутствующих скрестились на Лео.
Затем Вики снова оглядела вещи, в беспорядке разбросанные по хижине. Там было что-то… что-то такое, что просто бросилось ей в глаза, когда они с Грантом вошли. Только бы она вспомнила. Изо всех сил она пыталась собрать воедино обрывки воспоминаний, которые кружились казалось, на расстоянии вытянутой руки… Она посмотрела на Алана. Он стоял молча, но в глазах его застыла тревога.
К Лео явно возвращалась вся его самоуверенность. Он отыскал связку ключей, нашел нужный, снял его с кольца и протянул его Гранту. Грант заколебался, но Лео сказал:
— Возьмите. Я настаиваю.
Грант взял ключ, помедлил еще секунду и наклонился над чемоданом. Отперев замок, он откинул крышку и без всякого энтузиазма перебрал содержимое. Быстрым движением Лео нагнулся и стал вытаскивать из чемодана одежду, сваливая ее прямо на пол, пока там не образовался большой мягкий ворох белья. Он сказал спокойно:
— О пустом основании лампы знали несколько человек. Абсолютно точно об этом знал Терл. Я сам показал ему это как-то вечером.
— Неужели?
Лео оставил без ответа реплику Вики и продолжал, обращаясь к Гранту:
— Не люблю, когда меня невежливо перебивают, но очевидно, что кто-то просто… э… испугался, и…
Его ровный голос продолжал журчать, пока чемодан, наконец, не был опустошен до дна. В отчаянии Вики глядела, как они отвернулись от него, и Грант вернул Лео ключ. Сомнение исчезло с лица Гранта, в глазах Алана снова появился былой апломб.
Лео улыбнулся с видимым сожалением и произнес:
— Терл был хорошим товарищем, в особенности вам, моя дорогая, — его взгляд скользнул по Вики, однако он был холоден, несмотря на улыбку. — Я очень боюсь, что… Но главное, что изумруд снова вернулся к нам.
Все двинулись к выходу, Лео начал говорить, что неплохо было бы пойти всем в столовую и выпить чего-нибудь. Вики вздохнула, почти не чувствуя руку Гранта, которую он успокаивающим жестом положил ей на плечо. Ничего не вышло. Ей удалось найти изумруд, но она не смогла снять подозрения с Лоренса. А изящной статуэтки по-прежнему не было. Она так переживала горечь неудачи, что даже внезапное пожатие руки Гранта и его шепот: «Выше голову, милая, вы сделали все, что могли», — когда он помогал ей выйти из пристройки, не принесли ей утешения. Лео с нетерпением ожидал их снаружи.
И тут внезапно раздался голос, на появление которого никто не рассчитывал, и Вики озарила интуитивная догадка, поставившая все части головоломки на место.
— Миста Грант! Вы здэс?
Прежде чем замерло эхо, разбуженное голосом Бен Али, Вики развернулась и бросилась обратно в пристройку. Бен Али… Теперь она знала, куда Лео спрятал статуэтку. В пристройке находились две глиняные головы. Одну их них Лео подарил Бен Али. Но обе они еще были здесь.
Она бросилась к скульптурам. Которая из них? Ну конечно! Та, которая тяжелее. С невероятным чувством облегчения она убедилась, схватив головы, что вес их не равен.
Все дальнейшее произошло очень быстро. Алан прыгнул на нее. Ворвался Бен Али и с довольным видом прижал юнца к полу, пока Грант удерживал Лео. В этой сумятице глиняная голова выскользнула из рук Вики и с грохотом разбилась об пол.
Внезапно наступила мертвая тишина.
Посреди обломков, завернутая в обрывки оберточной бумаги, на полу сверкала золотая статуэтка.
Лео, позабытый среди общего изумления, исчез, прихрамывая. Грант и Бен Али смотрели, как Вики подняла статуэтку и почтительно смахнула с нее пыль и остатки бумаги.
После этого они пили кофе и рассказывали о том, что произошло, профессор радовался возвращению своей золотой богини, а доктор Харвинг вздыхал, что он вечно пропускает самое интересное. Вики, довольная, сидела расслабившись, не принимая участия в разговоре.
Лео и Алан должны были покинуть лагерь на следующее утро, как и предполагалось. Как заметил профессор, пропавшие находки были возвращены, в случае же привлечения этой парочки к юридической ответственности нежелательная огласка происшедшего становилась неизбежной. Полное признание они в конце концов получили от Алана. Саму кражу совершил он, подстрекаемый щедрыми посулами и денежными подачками Лео. Оказалось, что он всецело подпал под влияние американского ученого, находясь у него почти в рабском подчинении, во что Вики было трудно поверить.
Она подумала о Лоренсе. Почему виновные могут беспрепятственно ускользнуть, в то время как он… Наверное, Грант сделает что-нибудь? Она положила стиснутые руки на стол и оглядела повернувшиеся к ней лица.
— Что теперь будет с Лори?
— Я думал, вы спите, — на секунду теплая ладонь Гранта коснулась ее руки. Глаза его перестали улыбаться, в них промелькнуло выражение, значение которого она не поняла. Он сказал:
— Я как раз собирался вернуться к нему. Завтра утром я отправлюсь в Закирию. Я сделаю все, что в моих силах, — это тот минимум, которым я вам обязан, — но я не могу ничего обещать, Вики. Вы знаете, — он сделал паузу, — в этом деле есть кое-что еще.
Она отвела взгляд, не в силах вынести его сочувствия и этого странного выражения его глаз. Волнение, связанное с находкой пропавших вещей, улеглось, оставив усталость и чувство пустоты, словно все действительно подошло к концу. Внезапно она поднялась и пожелала всем спокойной ночи.
На следующее утро она проснулась поздно. Ночь прошла беспокойно, тяжелый сон нисколько не освежил ее. Грант уехал несколько часов назад, захватив с собой Лео и Алана. Над лагерем витал дух опустошенности, подобный тишине, висящей в театре, после того как в последний раз был опущен занавес. Рабочих рассчитали, только Бен Али остался.
Он пил кофе с ее отцом и Финчем, когда она добралась наконец до столовой и присоединилась к ним, наливая себе остывший кофе медленными, безжизненными движениями.
— Как спалось? — спросил Эндрю. Финч включил радио и сказал:
— Вам нужно взбодриться. Хотите, потанцуем?
— Нет, спасибо, — она перевела язвительный взгляд с Финча на транзистор, из которого перестала литься музыка и послышались новости. Он торопливо стал крутить настройку, но в конце концов вздохнул и выключил приемник.
— А где профессор Элвис? — спросила она.
— В лаборатории. Упаковывает свое оборудование, — Финч лениво потянулся и погрозил ей пальцем. — Для героини дня у вас довольно мрачный вид, дорогая моя, — он встал и повернулся к Бен Али. — Я собираюсь повозиться с грузовиком. Поможете?
Бен Али отодвинул чашку и последовал за Финчем своей легкой, полной достоинства походкой.
— Я бы посоветовал тебе тоже чем-нибудь занять руки… и голову, — доктор Харвинг большим пальцем уминал в трубке табак. Когда трубка как следует разгорелась, он удобно пристроил ее в углу рта и обратился к дочери:
— Если ты начнешь складывать фотолабораторию, я тебе помогу.
Она допила кофе и покорно встала.
— Когда ты будешь готов, папа.
Неторопливая, методичная работа несла успокоение. Переживания утихали, события последней недели, еще такие свежие в ее памяти, постепенно теряли свою живость, приобретали нереальные очертания. Ей почти удалось убедить себя, что она уже может спокойно смотреть на случившееся, и что еще через несколько дней ее оставят мысли, связанные с Грантом и Лоренсом, и она будет считать все это далеким прошлым, как вдруг отец поднял голову от ящика, с которым он возился, и спросил:
— А этот Терл… он много для тебя значит?
От умиротворенного состояния Вики не осталось и следа. Пластмассовые кюветы столкнулись у нее в руках, она пристально посмотрела на отца. До чего же слепыми бывают родители!
— Ничего. В том смысле, в каком ты это подразумеваешь, — она уложила кюветы в коробку и понесла ее к ящику.
— Слава Богу! — у Эндрю вырвался вздох облегчения. — Не то чтобы я лично имел что-то против него, но…
В этом «но» скрывалось столько потаенных мыслей, что Вики наклонила голову, не в силах сдержать улыбки.
После этого работа продолжалась в молчании. Один раз она уловила на себе его внимательный взгляд, в глубине которого читалось недоумение. Наконец он заколотил последний гвоздь, и они пододвинули собранный ящик к двери.
— Наконец-то эта экспедиция закончилась, — вздохнул он. — Чересчур много волнений, без которых легко можно было бы обойтись, — он метнул на нее любопытный взгляд. — Ты по-прежнему считаешь, что твоя игра, которую ты затеяла, чтобы попасть сюда, стоила свеч?
Она не ответила, и он задумчиво продолжал:
— Сначала мне казалось, в упрямстве Фэрфакс даст тебе сто очков вперед, но его гнев утих гораздо быстрее, чем я ожидал.
Она отвернулась, чтобы скрыть предательский румянец, заливший ее щеки, и не заметила, как во взгляде отца начало пробуждаться понимание.
— Должно быть, ты очаровала его, — он осторожно подталкивал ее к откровенному разговору. — Или как раз наоборот?
— Папа, ты — пронырливый, назойливый старикан! — ее нарочито небрежный голос подозрительно дрожал. — Ты абсолютно неправ.
Доктор Харвинг с сомнением фыркнул:
— Прости, дорогая моя, но я почему-то думаю, что я прав, — он похлопал ладонью по ее плечу. — Я даже могу сказать, когда это началось. Во время той бури… Что случилось?
— Он равнодушен ко мне, — сказала она сдавленным голосом. — И потом, он женат, — добавила она упавшим тоном.
— Женат? — доктор Харвинг сдвинул брови и полез в карман за трубкой. — В первый раз слышу об этом. Ты уверена?
Она кивнула:
— Финч показывал мне письмо. И есть еще много другого — ох, папа! Скорее бы мы уже были дома! С меня довольно, — она наклонилась над очередным ящиком, стараясь удержать слезы.
Эндрю подошел к ней и забрал у нее из рук пачку фотобумаги. Затем он обнял ее за плечи и повернул лицом к себе. В его движениях появилась неожиданная властность. Он сказал:
— Уезжай домой. Тебе незачем сидеть здесь и ждать меня.
— Но…
Он не дал ей договорить:
— Послушай, Вики. А что если тебе поехать куда-нибудь отдохнуть на несколько дней? А позже я бы тебя отыскал и мы уехали бы домой вместе, — он заговорил торопливо, чтобы она не успела перебить. — Я предлагаю Хайфу. Там ты вволю находишься по магазинам. Ты накупишь себе бездну всяких женских безделушек и сделаешь прическу. Если у тебя мало с собой наличных денег, я тебе помогу, — убедительно продолжал он. — Так, давай посмотрим, каким маршрутом тебе лучше ехать… Интересно, можно ли выбраться отсюда быстрее, чем тем путем, каким мы сюда приехали. Куда я сунул расписание? — бормотал он, больше обращаясь к самому себе, пока Вики, удивленная и обрадованная, молча взирала на него.
— И остановись в каком-нибудь месте получше, — отец продолжал свои наставления, — например, в «Святом Георге» или в «Европе». Я присоединюсь к тебе сразу же, как только смогу. Я и сам не прочь отдохнуть. Давно мечтаю посмотреть на ночную жизнь Хайфы, — прибавил Эндрю, на этот раз с подлинным энтузиазмом.
Предложение было заманчивым. Вики боролась с искушением, чувствуя, что должна дождаться окончательной развязки всей этой истории. Она вяло возразила:
— Но у меня с собой только пара платьев — и все.
— Я же говорю тебе, купи себе все, что необходимо. Я слишком легко отделывался раньше, когда твои вкусы в одежде были неприхотливы. А теперь ступай складывать вещи. Мы отправим тебя после ленча, — он выдал свое нетерпение удалить Вики из лагеря без дальнейших проволочек.
— Но я не могу, — сказала она, ошеломленная его напором. — Я должна дождаться возвращения Гранта. Я… я хочу знать, что теперь будет с Лори.
— Разумеется. И еще раз увидеть Фэрфакса? — спокойно спросил Эндрю.
Она отвернулась, не в силах встретиться с ним глазами.
— Очень хорошо, — вздохнул он. — Значит, завтра утром.
Он закончил надписывать ящики и увел Вики на ланч.
Однако все сложилось по его первоначальному плану, и Вики снова увидела Гранта Фэрфакса лишь после того, как в последний раз совершила путешествие по дороге, ведущей из лагеря в Закирию.
Она закончила укладывать свой измятый чемодан, который должен был отправиться морем вместе с остальным багажом доктора Харвинга. Разную мелочь, необходимую в дороге, она сложила в «дипломат» отца, с сожалением отказавшись от своей знаменитой парусиновой сумки. Она заканчивала сушить волосы, когда услыхала шум подъезжавшего джипа. Это означало, что Грант Фэрфакс вернулся в лагерь. Через несколько минут к ней зашел отец. Вики вопросительно посмотрела на него из-под полотенца.
— Он снял с Лоренса подозрения в краже этих безделушек в нашем лагере, — сказал Эндрю без всякого вступления.
— Слава Богу, но что будет…
— Еще не знаю. Думаю, Генри Свендсен ждет звонка из Лондона. Пока это все не выяснится… — Эндрю сделал неопределенный жест. — Кстати, я сказал остальным, — он заколебался, глядя, как Вики снова начала энергично тереть волосы полотенцем, — что у тебя сильно болит голова. Я принесу тебе поесть попозже. Мне кажется, тебе уже хватит волнений и недосыпаний, — он смотрел на нее с искусно разыгранной заботой. — Советую тебе пораньше лечь спать, моя девочка.
Не подозревая о его намерениях, она вздохнула:
— Я думаю, ты прав. И мне нужно что-нибудь сделать со своими волосами, прежде чем показываться парикмахеру.
Когда он вернулся через полчаса, она уже лежала, свернувшись калачиком под одеялом. Ее волосы, тщательно уложенные, покоились под прозрачным платком. Он подождал, пока она поест, затем подоткнул под нее одеяло и нежно поцеловал, как делал это давно, когда она была еще ребенком.
Но план его стал совершенно ясен, когда он разбудил ее еще до зари и стал торопить в столовую, окруженную холодным, подавляюще-серым туманом, где он уже приготовил ей завтрак.
— Но я не могу уехать, не попрощавшись, — запротестовала она. В душе ее стал просыпаться страх. — Папа, когда ты решишь что-нибудь сделать, ты становишься безжалостен!
— Я попрощаюсь за тебя сам, позже, — хмурая улыбка показалась на его обычно спокойном лице. — Ты говорила, что с тебя довольно, — напомнил он ей.
— Я знаю, — она отодвинула тарелку. — Но я не думала, что мне придется уезжать вот так.
— Зато я думал. Так гораздо легче. Через несколько недель ты уже не будешь так переживать. Как ты будешь чувствовать себя в это время — зависит от твоего благоразумия. Ты забудешь его, Вики.
— Хорошо бы, — устало ответила она, понимая про себя, что это невозможно. Он поднялся.
— Пошли. Время ехать.
Она застегнула молнию на куртке до самого подбородка и обвела последним пристальным взглядом хмурую хижину, где провела так много времени. Воспоминания нахлынули на нее, ей пришел на память первый день с его надеждами, неуверенностью и страхами. Затем тот вечер, когда они праздновали удачное проникновение в тайны прошлого, а Грант спас ее… Ключ в чьей-то руке, кража, Лори, письма и связанная с ними горечь.
Ее глаза затуманились, к горлу подступил комок.
Не глядя вокруг, она повернулась и неверной походкой направилась наружу, к ожидавшему ее лендроверу.
