Глава тринадцатая

Вики надолго потеряла ощущение пространства и времени.

Ветер нещадно хлестал ее тело. Ей ничего не оставалось, как ждать, лежа на прыгающем полу лендровера, пока спазмы, раздиравшие ее горло, не прекратятся и ее легкие снова не заработают в полную силу.

Она смутно уловила, что автомобиль свернул направо, в сторону от дороги, ведущей в Закирию. Постепенно местность изменилась: начался уклон, который становился все круче. Вики почувствовала, как голень ее ноет от ушиба, и сделала осторожную попытку сесть. В тот момент, когда она убедилась, что все еще цела и не распалась на тысячу кусков, чей-то голос отрывисто бросил:

— Не вздумай шутить, не то пожалеешь.

Вики замерла. В жестком голосе явственно слышалась угроза. Она почувствовала, как ее обдало ледяной волной страха. Целую вечность она просидела в неудобном положении, стараясь не думать о том, какими будут последствия ее безрассудного поступка. Однако отделаться от пугавших ее мыслей не удавалось. Они кружились над ней, подобно зловещим птицам, подавляя разум одним своим присутствием. Ей некого было винить, кроме самой себя, за это кошмарное ночное путешествие, увлекавшее ее неизвестно куда.

И она все еще не могла установить личность водителя. Лендровер прыгал и кренился как безумный, пока она старалась уловить черты невидимого лица, находившегося от нее на расстоянии всего лишь вытянутой руки. Она напрягала память. Кто мог бы гнать автомобиль с такой скоростью и с такой неосторожностью? Человек за рулем с устрашающим пренебрежением относился к рытвинам под колесами и к невидимым опасностям, которые могли ждать их впереди. Уклон стал еще круче, и лендровер уже не мчался, а тащился вверх. Водитель вполголоса выругался; она ощутила толчок, и автомобиль, сменив скорость, с новыми силами ринулся вперед.

Стараясь не шуметь и не привлекать внимания водителя, она повернулась и подняла голову, чтобы бросить взгляд вслед убегавшей из-под колес местности. Огромным напряжением всех сил она подавила крик радости, готовый сорваться с ее губ. Вдалеке, там, где они недавно проехали, она различила два крошечных, подпрыгивающих огонька.

Кто-то ехал за ними. Она была не одна. Мысленно возблагодарив небо, она легко прогнала последние испуганные мысли и стала с надеждой следить за парой преследовавших их фар. Лишь бы расстояние между ними стало меньше или, по крайней мере, не увеличивалось.

Она не могла определить, сколько времени она просидела в лендровере. Поспешно покидая палатку, она забыла часы. Нетерпеливым жестом она потерла пустое запястье. Вдруг ей сильно захотелось курить. Прежде чем рука автоматически потянулась к карману, она вспомнила, что ни сигарет, ни зажигалки у нее с собой тоже не было.

В следующий момент Вики забыла и о часах, и о сигаретах. Крохотные световые точки пропали. Она заморгала, пытаясь вновь определить в темноте их местонахождение. Но они не показывались. Вокруг была только ночь, да усыпанное звездами небо над головой. Яркое пламя надежды затрепетало и стало гаснуть, прежние страхи вернулись; ей показалось, будто холодная рука сдавила ей внутренности. Они выехали на разбитый участок дороги. Лендровер кидало, покрышки и рессоры стонали под ударами. Однако она едва чувствовала все эти неудобства. Вцепившись в борт, автоматически смягчая всем телом толчки и подпрыгивания, она продолжала вглядываться в темноту в поисках спасительных крошечных огоньков.

Внезапно автомобиль выпрямился, скрежет и хруст покрышек по разбитой дороге прекратился. Это могло означать только одно: под колесами теперь была трава. Вики затаила дыхание. Они останавливались. Она почувствовала, как ее потянуло в сторону, когда автомобиль стал поворачивать, а затем слегка толкнуло вперед, когда он окончательно затормозил.

Первым ее побуждением было выпрыгнуть из машины и броситься бежать, но она не успела. Она скорее почувствовала, чем увидела, как темная фигура перегнулась назад; сильные руки сжали ее плечи словно тисками. Сжав кулаки, она стала бешено отбиваться.

Он легко справился с ней, резким движением завернув ей руку за спину; боль была такая, что она охнула. Затем его пальцы неожиданно ослабли. Не веря самой себе, она поняла, что свободна. Вики уловила слабый, ускользающий запах лака для волос и прежде, чем услышала судорожный вздох и испуганное восклицание, поняла, кто находится перед ней.

— Боже мой! Вики!

От неожиданного открытия и от боли в плече у нее закружилась голова, когда она попыталась сесть.

Раздался щелчок зажигалки и засветился слабый огонек. Чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, она глядела поверх пламени в карие глаза, наполненные тем же ужасом, что и ее собственные.

— Нет! Я… — она оторвала взгляд от смутно видневшегося лица и подняла трясущиеся руки к своим глазам. — Я… я не могу поверить. Это сон! — голос ее пресекся, она отвернулась и, не в силах сдержаться, рухнула лицом вниз на пол.

Лоренс нагнулся и поднял плачущую девушку.

— Прости, — пробормотал он наконец, разглаживая ее волосы пальцами, которые двигались теперь медленно и осторожно. — Прости, что все так получилось.

Он держал ее, пока рыдания, вызванные больше разочарованием, чем испугом, не стали стихать. Плечи ее вновь обрели твердость под его руками. Она пошевелилась и, не глядя на него, произнесла сдавленным голосом:

— Значит, это правда, Лори.

Он помолчал и затем ответил:

— Выходит, что так.

Он почувствовал ее отвращение, и в первый раз до него дошло смешанное ощущение вины и раскаяния, незнакомое ему прежде, которое было очень неприятно. Он сказал через силу:

— Милая, я не причиню тебе вреда. Я, конечно, не святой, но есть вещи, на которые я не способен.

Несмотря на боль в плече, она поверила ему. Машинально она растерла ноющее место и в отчаянии покачала головой:

— Ну почему это должен был оказаться ты? Я не верю этому!

Он заметил ее жест и сказал:

— Я сделал тебе больно. Прости меня.

— Это пройдет, ничего, — ответила она понуро.

— Я знаю, — он огляделся вокруг. — Ни на минуту не предполагал, что это ты болтаешься там сзади. Ты заставила меня поволноваться. Я каждую минуту ожидал удара по голове. Зачем ты прыгнула в машину? — он посмотрел ей в лицо. — И как ты узнала?

— Я ничего не знала. Не знала, что это был ты, я имею в виду. Совершенно ясно, почему я последовала за тобой. Пожалуйста, Лори, — она вытянула руки умоляющим жестом, — ты же не можешь так поступить. Ты должен вернуть статуэтку и изумруд.

Его глаза сузились, затем знакомая плутовская усмешка появилась на его губах. Он покачал головой:

— Ты просишь невозможного, Вики. Я…

— Ты должен, — резко перебила она его. — Разве ты не понимаешь? Они не могут принадлежать никому из людей. Только прошлому. И будущему.

— Я все понимаю, — внезапно он схватил ее за руки. — Но скажи, ты мне веришь? Можешь ты поверить мне? — в его голосе послышалась настойчивость. — Ты хочешь, чтобы я вернул изумруд и статуэтку. Но у меня их нет. У меня нет их, Вики. И никогда не было.

Он с силой подчеркивал каждое слово своего признания. Она была так удивлена, что не могла говорить.

— Уверяю тебя, я не лгу, — он бросил ее руки и, состроив безнадежную мину, похлопал себя по карманам; Лоренс не мог сохранять серьезность слишком долго. Он вздохнул: — На чем мне поклясться, раз у нас нет Библии? Как мне тебя убедить? Обыщи меня, если не веришь.

Его добродушное подшучивание прозвучало для Вики более убедительно, чем первоначальное серьезное уверение. Она почувствовала, как в ней шевельнулись сомнения. Может быть, несмотря на все подозрения Генри Свендсена и внезапный побег Лоренса из лагеря, он все же был невиновен в воровстве? Но если Лори был невиновен, — а ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы это было так, — тогда кто?.. Она медленно произнесла:

— Я не знаю, чему мне верить.

— Послушай, Вики, — сказал он. — Эти два предмета были сфотографированы и описаны, несколько специалистов тщательным образом зарегистрировали и запомнили каждую их деталь. Ни один нормальный человек не стал бы даже пытаться продать их из-под полы — не говоря уже о таких мелочах, что их нужно было бы как-то пронести через таможню и все такое. Ну, изумруд еще можно было бы, пожалуй, отшлифовать, если знать, куда обратиться с таким щекотливым делом. Поверь мне, эти штуковины потребуют слишком больших хлопот.

Он помолчал, пока она раздумывала над его словами. Затем он поднялся.

— Милая, я не могу больше оставаться здесь, — он потер лоб и посмотрел на нее сверху вниз. — Никогда не предполагал, что столкнусь с женщиной-сыщиком. Что мне, скажи на милость, теперь с тобой делать? — чувство юмора опять стало возвращаться к нему. — Что ж, оставим выбор за дамой. Что тебе больше нравится: совершить чудную прогулку в одиночестве или отправиться со мной и выслушать историю моей жизни? Решайся, они скоро будут здесь.

Он посмотрел ей в лицо, выжидая. Вопреки доводам рассудка, который подсказывал ей правильное решение, Вики уступила естественному женскому любопытству. Она протянула руки, и он помог ей вылезти из автомобиля. Затем он открыл дверцу кабины и достал оттуда небольшую потертую парусиновую сумку. Тронув ее за плечо, он сказал:

— Нам сюда. Даст Бог, они не заметят наш драндулет в этой ложбине.

Тонкий, пляшущий луч его фонарика освещал узкую вьющуюся тропинку, которая уходила круто вверх по склону холма. Вики последовала за ним. Все время, пока они шли, между ее головой и сердцем происходил отчаянный спор. Глупо было поверить ему; он же явный обманщик, иначе зачем нужно было ему бежать? Теперь она становится его соучастницей. Но Вики памятны были первые дни ее пребывания в лагере, когда она, казалось, ничем не могла угодить Гранту. Она помнила доброту и неизменное чувство юмора Лоренса, помнила, как ненавязчиво он помогал ей, пока Грант в конце концов не узнал правду. После этого у них с Лоренсом установились приятные дружеские отношения, редкие между мужчиной и девушкой, не имевшими близости. Она держалась с ним совершенно естественно, не опасаясь, что их дружба может быть разрушена неосторожным словом или поступком; ей не приходилось вступать с ним в словесные поединки, как это постоянно имело место в общении с Грантом и Финчем.

Примерно двадцать минут спустя Лоренс остановился, обвел фонариком небольшое пространство впереди и сказал:

— Вот это подойдет.

Небольшой плоский уступ отходил от тропинки и упирался в расщелину, сиявшую в склоне горы. Выступающий отрог скалы служил хорошей защитой от ветра, который на такой высоте был достаточно прохладным, а также, хмуро отметила Вики, не позволял разглядеть их снизу. Она решительно отбросила эту мысль и стала смотреть, как Лоренс порылся в сумке и вытащил темный бесформенный сверток. Развернув, он расстелил его на земле и жестом пригласил Вики садиться. «Так будет помягче», — заметил он, устроился рядом с ней и достал измятую пачку сигарет. Поблагодарив, она взяла одну и, обследовав свободной рукой толстую грубую материю, спросила:

— Это арабская одежда?

Он улыбнулся и кивнул:

— Я разучил маленькую роль и теперь не пропаду, если мне придется зарабатывать на жизнь на подмостках каирского театра.

Невозможно было не рассмеяться.

— Ох, Лори, ты неисправим, — усмехнулась Вики. — Ты думаешь, такой маскарад тебе поможет?

— Арабов им не проведешь, — в шутливом тоне ответил Лоренс, — но англичан, особенно если не подходить к ним близко, можно. Главным образом, он мне нужен, чтобы спать в нем.

— Знаешь, — сказала она, глубоко затягиваясь сигаретой и выдыхая дым, — у меня была сумасшедшая мысль, но я не осмеливалась ее высказать, чтобы остальные не подняли меня на смех. Что ты… — она запнулась, — что человек, которого ищет мистер Свендсен, находится среди рабочих Бен Али.

Лоренс захохотал:

— Ты считаешь, я похож на одного из херувимов Серабима?

Она улыбнулась, и внезапно ее прежде ощущение того, что все происходящее нереально, исчезло. Что бы там ни произошло, Лоренс остался самим собой. Ей казалось совершенно естественным смеяться вместе с ним, сидя в предрассветные часы в какой-то странной пещере недалеко от горной вершины. Но тут же, вспомнив все, она снова стала серьезной.

— Так ты действительно Нельсон Арральд? И… — она остановилась, пытаясь разглядеть его лицо в окружавшей их темноте. Огонек его сигареты разгорелся, в этом кратком тусклом отблеске она успела заметить, что на его проказливой физиономии появилось выражение печали.

— … И Лоренс Терл? — закончил он вместо нее. — Да, Вики, — он помолчал, устраиваясь поудобнее. — Чтобы объяснить тебе все, мне придется вернуться на много лет назад — к концу войны. Мне тогда было двадцать четыре года. Во время войны я женился — один из тех сумасшедших поступков, которые в те дни совершали тысячи людей, руководствуясь принципом: живи сегодняшним днем. У нас родилась дочь — Дженис, я не видел ее с тех пор, как ей исполнилось два года. Когда я наконец вернулся домой, мы оба уже отлично понимали, что совершили ошибку. Эйлин — моя жена — не стала ничего скрывать: у нее был кто-то еще. Когда первый приступ ярости во мне утих, я уже не мог ее ни в чем обвинять. Откуда ей было знать, вернется к ней живой человек или его останки? Да и я не был ей так уж верен, так что уж было ее строго судить… — Лоренс остановился, прикурил от окурка, который держал в руке, новую сигарету и продолжал:

— Мы решили оставить все как есть и попробовать начать все сначала. Вскоре у нас родился еще один ребенок, видимо, целиком по моей вине, и я смирился с тем, что дома меня ждали нескончаемые ссоры, а сам я никак не мог найти себе места в гражданской жизни. Я говорил себе, что все это — просто последствия войны, и что со временем все трудности сами собой утрясутся. Но тут однажды я натолкнулся на одного знакомого офицера, который демобилизовался приблизительно в одно время со мной. Ты уже не помнишь, но в то время еще были в силе нормы, рационы, купоны и другие ограничения послевоенного времени. Я отправился на аукцион, чтобы купить детскую коляску. Естественно, за этим последовала новая ссора. Ни одна женщина не будет рада сильно подержанной коляске для ребенка, которого она вообще не хотела иметь.

Но я в то время по-прежнему отчаянно нуждался в деньгах и ничего лучшего достать просто не мог. Джим — мой приятель — тоже был там, он предлагал цену за секретер, изящную вещицу орехового дерева. Секретер достался ему, и мы отправились выпить. Как раз в то время начинался антикварный бум. Джим пытался заниматься собственным бизнесом в свободное время, и дела его шли лучше, чем он предполагал. Настолько лучше, что он уже подумывал бросить основную работу. Я долго размышлял, и, в конце концов, решил попробовать заняться этим сам. Вскоре я уже научился всяким проделкам, легко мог отличить подлинную вещь от фальшивой, знал обо всех уловках, к которым прибегают аукционщики. В то время янки гонялись за любым старинным английским предметом и готовы были выложить за него кругленькую сумму.

Лоренс потер руки, вспоминая:

— Доллары так и плыли мне в руки. Вскоре у меня была уже солидная репутация, я считался надежным поставщиком подлинного антиквариата. Постепенно мой уровень повышался, я вступил в мир знатоков. Это потребовало от меня постоянно быть в разъездах, и из-за этого мы, в конце концов, расстались с Эйлин. Я стал свободен, и когда мне впервые предложили незаконную сделку, я согласился. Жадность коллекционеров не знала предела, они платили огромные деньги, и когда мне однажды предложили перепродать одну любопытную вещицу, я не стал задавать лишних вопросов. Мой покупатель не захотел ничего спрашивать. И как раз в то время случилось известное происшествие в музее Международного искусства. Я думаю, ты обращала внимание на газетные заголовки, которые появились за несколько недель до нашего отъезда сюда.

Лоренс повернулся и посмотрел Вики в лицо.

— Мне нет оснований лгать тебе. Верить мне или нет — дело твое. Незадолго до того ограбления я пытался вступить в сделку с некой старой дамой по поводу одной изящной табакерки, украшенной драгоценными камнями. У меня уже был на примете клиент, но сделка так и не состоялась. Она знала цены, и ее не устраивала сумма, которую я ей предлагал. Когда произошло ограбление музея, среди пропавших вещей оказалась табакерка, в точности похожая на ту, что была у этой дамы. Но я тогда еще ничего не знал об ограблении. Все говорили, что двоим преступникам удалось скрыться бесследно. Третьего задержали несколько дней спустя. У него обнаружили клочок бумаги с моим телефонным номером. И вот тут мне не повезло. Детектив страховой компании, вовлеченной в это дело, оказался племянником этой старой дамы с табакеркой. Она вспомнила меня и нашла мою визитную карточку. Это в сочетании с другими деталями, которые он разнюхал, заставило его обратить на меня слишком пристальное внимание. После этого события стали развиваться быстро. Меня навестила полиция. Мне же слишком часто раньше приходилось ходить по самому краю закона. Естественно, я отрицал свою причастность к ограблению, но они обыскали мой дом и взяли с меня подписку о невыезде. Затем они стали заниматься моими прежними связями и выяснять, кто и когда продавал мне различные товары. И тогда я решил, что Нельсону Аррольду пора исчезнуть. Я сбрил маленькую бородку, которую я в то время носил, благословляя минутный каприз, который заставил меня отрастить ее, и снялся с якоря, пока дул попутный ветер, — Лоренс искоса взглянул на Вики.

— Ну а теперь ты и сама можешь догадаться, что племянник той старой дамы и наш Генри — одно и то же лицо.

— Ну конечно! — Вики щелкнула пальцами. — Теперь все сходится.

— Что именно?

Она рассказала ему о разговоре, который состоялся в ту ночь, когда она заметила незваных гостей. Лоренс смотрел на нее пристально и молчал.

— Так один из них был?..

Он поднял руки и энергично замотал головой:

— Это был не я, милая. Не в ту ночь. Должен признаться, я виноват, что так напугал тебя в ту ночь, когда хотел посмотреть на таинственные портреты Генри. Тогда я и узнал, что он подозревает меня. Прости, милая.

Она сделала недовольную гримасу и резко спросила:

— А как ты попал в экспедицию?

— Через Лео.

— Лео! — Вики резко выпрямилась. — Но как?..

— Я знаю его уже несколько лет. Он был одним из самых богатых моих клиентов.

— Ты хочешь сказать, Лео все это время обо всем знал? — Вики не смогла сдержать удивления. — И ты доверился ему?

— У меня не было другого выбора, — Лоренс пожал плечами. — Несмотря на свою внешнюю заносчивость, он не так уж плох.

Вики молчала. Она инстинктивно не могла согласиться с тем, как легко Лоренс отстаивал незапятнанность — если так можно было выразиться — Лео во всей этой истории. Ее старое недоверие к Лео внезапно проснулось в ней с новой силой.

— Что действительно меня удивляет, — задумчиво проговорил Лоренс, — так это как Свендсену удалось напасть на мой след, то есть, как он узнал, что я здесь, в экспедиции.

Вики кое-что вспомнила.

— Знаешь, я полагаю, — внезапно сказала она, — что у Генри есть твой паспорт.

— У него есть паспорт, — ответил ей Лоренс, — но, к счастью, это не тот, — он вытащил из внутреннего кармана объемистый бумажник и достал из него тонкий синий прямоугольник. Она рассмотрела его при свете зажигалки. Все детали были четкими, это был, без сомнения, подлинный документ. Она молча протянула его обратно. Лоренс, казалось, что-то обдумывал про себя. Наконец она спросила:

— А откуда у тебя два паспорта? Генри уверен, что Нельсон Аррольд — твое настоящее имя, а Терл — вымышленное.

— Генри сумел сделать два очень точных предположения, но он не знает всего. Нет, Вики, Аррольд — мое имя для бизнеса. А что касается второго паспорта — этого я тебе не скажу. Чего ты не знаешь, того не сможешь рассказать, — он переменил позу и протянул ей пачку сигарет. — Ты представляешь, как на тебя начнут давить, когда ты вернешься в лагерь?

Она кивнула, ее лицо помрачнело. Затем она отбросила эту невеселую мысль и спросила:

— Что ты будешь теперь делать?

Она почти обрадовалась, когда он, избегая прямого ответа, сказал:

— Чем меньше я тебе скажу, тем лучше, милая. Но я думаю выкрутиться. Если мне это удастся, больше я не стану связываться с темными делами. Кроме того, — он смотрел куда-то вдаль, — мне надо подумать о своей младшей дочери. Она не ладила с матерью, и когда ей исполнилось шестнадцать, она перебралась жить ко мне, чтобы вести хозяйство. Думаю, я еще должен кое-что сделать для нее, — его губы дрогнули. — Правда, я вспомнил об этом немного поздно.

Они помолчали, занятые своими собственными думами. Затем он сказал:

— Скоро рассвет, — подождал и добавил, — ты будешь вспоминать обо мне, когда все это закончится?

— Конечно, — горячо ответила она. Горло перехватило, она с трудом проглотила комок. Теперь она видела, что была привязана к Лоренсу гораздо больше, чем предполагала.

Он встал, помог ей подняться, и они двинулись по плоскому скалистому уступу. Первые проблески рассвета озарили небо и тронули долину. Свежая, словно умытая, она сияла красками: буйная зелень смешивалась с коричневой землей и желтыми, словно покрытыми охрой, скалами. Внезапно Лоренс замер и отступил в тень.

Вики удивленно посмотрела на него, а затем стала оглядывать местность. Она напрягала глаза, но не видела ни души, ни единого движения. Затем она услыхала звук, который его настороженное ухо уловило раньше. Теперь он был ясно слышен: слабое тарахтение мотора в застывшем воздухе. Она также отступила под прикрытие выступающей гряды и стала наблюдать. Наконец, далеко внизу они увидали джип, который решительно, подобно хлопотливому муравью полз по дороге. Немного погодя за первым автомобилем показался второй, следовавший в некотором отдалении.

Она могла даже различить фигуры. Впереди сидел Грант, а рядом — ее отец и… Вики прикусила губу. Это был не Генри Свендсен. Генри… Она услышала смех Лоренса:

— Господи, Боже мой! Они взяли с собой Бен Али!

Теперь и она узнала десятника и подумала о бесчувственной фигуре, которая распростерлась у нее под ногами, когда она собиралась прыгнуть в лендровер в погоню за Лоренсом.

Она взглянула на него:

— Он ранен, Лори. Я имею в виду — мистер Свендсен.

— Или он или я, Вики. Он не собирался меня жалеть.

Вики вспомнила неумолимые бесцветные глаза Генри Свендсена и тайную жестокость, которую она уловила за его спокойными манерами, и поняла, что у Лоренса действительно не было выбора.

Он прервал ее мысли, сделав жест, указывающий на джипы внизу:

— Вот они, милая. Тебе остается только закричать. Но помни, здесь нет ни изумруда, ни золотой статуэтки. Их придется искать в другом месте.

Не отвечая ни слова, она переживала суровую внутреннюю борьбу. Ей нужно было принять решение, которое касалось Гранта, отца, остальных участников экспедиции. Но если Лоренс говорил правду, — а она почему-то была уверена в этом, — то они нисколько не преуспели в поисках пропавших сокровищ.

Внезапно она поняла, что не сможет предать Лоренса. Ее губы задрожали от внутренней муки и она наклонила голову, чтобы скрыть слезы, готовые сорваться с ее ресниц. Лоренс молча стоял рядом с ней, не делая попытки коснуться ее, ожидая. Наконец она подняла искривленное страданием лицо и прошептала:

— Я не могу. Ах, это бесполезно. Я не могу!

Она покачала головой и не видя ничего, отвернулась в сторону. Он обнял ее за плечи, мягко притянул к себе и тихо произнес:

— Я никогда не забуду этого. Может быть, придет день, и я смогу тебя отблагодарить.

Она не отвечала, и некоторое время они стояли неподвижно и молча, подавленные своим горем. Наконец она подняла взгляд и спросила обеспокоенным тоном:

— Но как ты пойдешь? У тебя есть пища, деньга? А таможня, они же могут остановить тебя?

— Я слишком мало везу с собой, чтобы у меня были неприятности на таможне. Весь мой багаж здесь, — он указал на парусиновую сумку, висевшую у него на боку. — Не волнуйся за меня, — по его губам промелькнула тень прежней веселой улыбки. — Единственное, что меня сейчас заботит, — это ты, как ты вернешься назад. Знаешь, я даже рад, в каком-то смысле, что ты оказалась здесь. Если бы еще меня не мучило желание… — он остановился, и она бросила на него быстрый, удивленный взгляд.

— Какое желание? — она не смогла удержаться от этого женского вопроса. Он вздохнул и потрепал ее за подбородок.

— Не обращай внимания. Я просто сошел с ума. Это все из-за этих рассказов.

— Я сама словно сошла с ума, — она почти хихикнула.

— Это из-за того, что ты не спала всю ночь, — легко сказал он. Она покачала головой, чувствуя его теплую руку на своем плече. В ткань их дружбы вплелась новая нить.

— Это Грант, верно? — неожиданно спросил он, и она кивнула, нисколько не удивляясь его проницательности.

— Ты всегда все понимал. Иногда даже раньше, чем я сама об этом догадывалась.

— Что, правда, никому не приносит пользы. Интересно…

— Здесь не может быть никакой пользы — помимо всего, он женат.

— Хм. Ты судишь по тому письму, которое показывал Финч. Но это только слухи, не более.

Она отвернулась.

— Мне не хочется обсуждать это.

— Ну как знаешь. Однако все же не спеши с выводами, — Лоренс потянул себя за нижнюю губу. — Я тебе кое-что скажу. Фэрфакс полагает, что ты совершенно его не переносишь.

— Это он так говорит? — Вики не смела поднять глаза. Чего ради Лоренс старается ее ободрить?

— Нет, но я уверен в этом. Попробуй как-нибудь поговорить с ним так же просто, как со мной, и… Ну, просто помоги ему немного.

Вики горько усмехнулась последним словам Лоренса. Единственный раз он был абсолютно и безнадежно неправ. Она сказала:

— Я попробую. Если он вообще станет разговаривать со мной после всего этого.

— Станет, — он поймал печальное выражение ее юного лица, которого она уже не скрывала, и постарался вложить в свой голос побольше уверенности. — Ну, Вики, — он снова напрягся, — они не нашли лендровер, иначе бы они остановились. Я полагаю, они поедут до самой деревни. Там они наткнутся на совершенно искреннюю неосведомленность, и им придется вернуться, чтобы решить, что делать дальше. Хорошо бы тебе привести к этому времени лендровер обратно, чтобы по поводу твоего исчезновения не поднялся слишком большой шум. Нет, — он остановил ее протестующий возглас, — ты отправляешься обратно. Сможешь вести машину? Если нет, то мне придется рискнуть… Я не могу оставить тебя здесь.

— Да, я смогу уехать назад, — выкрикнула она, когда смогла, наконец, вставить слово. — Но ты-то как будешь? Ты не можешь идти пешком туда, куда ты направляешься…

— Я не собираюсь заниматься пешим туризмом, милая. Я достану мула и пищу в деревне.

Наступило молчание, затем он сказал:

— Боюсь, нам придется подождать еще немного, чтобы перекусить и согреться.

Последний час с Лоренсом прошел в бессвязных разговорах. Когда наконец пришло время покинуть расщелину и спуститься вниз по тропе, Вики почувствовала, как ее пронзила внезапная печаль. Она так и не сумела разобраться в том странном влечении, которое питал к ней Лоренс Терл с самого начала.

Он отпер дверцу лендровера и протянул ей ключи. Он сказал:

— Когда все это закончится, я разыщу тебя, — он странно моргнул. — Когда надумаешь выходить замуж, дай мне знать. Пошли весточку по адресу, который я тебе дал, и она в конце концов меня разыщет. Я приеду, если это будет в человеческих силах. Благослови тебя Бог, милая, — он нагнулся и поцеловал ее.

В этот момент она почувствовала дикое, невообразимое желание повернуть время вспять и избавить всех от тех печальных событий, которые случились за последние двадцать четыре часа. Она импульсивно обняла его.

— Прощай… удачи тебе, — шепнула она, глядя поверх его плеча, пока он гладил ее волосы. Он мягко оторвался от нее.

— Полезай, — он осторожно закрыл дверцу и отступил назад. Она откинулась на сиденье и встревожено посмотрела на него. Последний прощальный жест, и она почувствовала, как автомобиль, подчиняясь ее воле, двинулся вперед. Она бросила на него последний взгляд в зеркало: улыбающийся мужчина с коричневым от загара лицом стоял, прикрывая глаза ладонью, пока лендровер не исчез за поворотом ближайшего холма.