А в это самое время русский генерал Чуйков принимал капитуляцию других генералов армии Паулюса.

Генерал Корфес от радости, что плен – все же не смерть, восторженно поделился с Чуйковым сокровенным:

– Безумно жаль, что два величайших гения эпохи – Гитлер и Сталин – так и не смогли найти общий язык!

Сравнение «бесноватого фюрера» с «вождем всех народов» повергло Чуйкова в полнейшую прострацию, близкую к потере ориентации в пространстве. Он побледнел, затравленно огляделся по сторонам, но, не заметив ничего подозрительного, взял себя в руки. Чтобы заткнуть глупому немцу рот, наскоро угостил его чаем с бутербродами и без лишних слов на стареньком «форде» спровадил за Волгу.

Неизвестно, что сказал бы Сталин, услышь он такое. До войны он уже позволил себе поднять бокал за здоровье любимого вождя немецкого народа. И при этом не побледнел и не поперхнулся.

Гитлер, скорее всего, и не подумал бы возражать. Своего искреннего респекта к Сталину, своему отражению в зеркале, он никогда не скрывал, но в дружбу с ним не верил и в решающий момент пощады у него не просил.