– Катя, я сегодня кидалась в него тарелками, нервы совсем на пределе.

– Да ты что? Яна, это как?

– Он позвонил, как дела, ля-ля-тополя, что ты делаешь завтра? Вот я ненавижу этот вопрос: «что ты делаешь завтра?»!

– Яна, что за ерунда, нормальный вопрос…

– Нет, он не нормальный, потому что дальше следует, давай, я заеду, давай, созвонимся днём, окей, и дальше я весь день как на привязи жду звонка, меняю свои планы, отменяю какие-то встречи, несусь в магазин, готовлю ужин, а он не звонит…

– Ну, позвони сама, какие проблемы? Вы встречаетесь уже два с половиной года, а ты боишься первой позвонить…

– Я не боюсь, – голос Яны наполняется звенящим раздражением, – я не хочу сама звонить и спрашивать: где ты, что ты, когда ты ко мне приедешь?

– Ну, хорошо, он позвонил?

– Позвонил! В девять вечера: ты знаешь, я так вымотался, давай перенесём…

– А ты?

– А я: да, пожалуйста, нет проблем, только всю следующую неделю я буду занята.

– А он?

– А он почуял по голосу, что всё, предел, говорит, нет, ладно, давай сегодня. Ну, давай – значит, давай. Приезжает. У меня, говорит, есть сорок минут. Мне вот сразу треснуть об него тарелку захотелось.

– Так…

– Я сдержалась. Наливаю ему суп из королевских креветок, он меня спрашивает, как работа твоя новая? Я ему рассказываю, что вот начальники у меня довольно необычные, тренинги такие странные у нас проводятся, и пока я ещё сама не очень понимаю свои обязанности, а он мне – фигня всё это, туфта, мыльный пузырь… Ну, тут я тарелку с креветками об стенку и запустила. Хрясть! И не поверишь, Катя, взяла ещё одну тарелку и следом за первой об ту же стену – хрясть!.. Мало мне показалось одной.

– Яна… Хорошо, что не в голову.

– Да чёрт! Мне эта работа – как глоток воздуха, как верёвочка, по которой я могу от него выбраться, мой шанс на самостоятельную жизнь, и он, зная, как всё это для меня важно, говорит: фигня, туфта, мыльный пузырь! Ты кто такой?! Ты приехал тут на сорок минут! Как приехал, так давай и уматывай!

– И что он?

– Он замолчал. По-моему, он офигел полностью. Потом говорит: мне, видимо, надо уйти? Я отвечаю: видимо. Он встал такой, вышел в коридор, слышу, дверь хлопнула, я пошла за ним закрыть, смотрю деньги на тумбочке мне оставил…

– Сколько?

– Десятку.

– До или после тарелок?

– После, до – не было, я бы заметила. Ну, я как была в тапках, в пижаме, схватила эту десятку паршивую и за ним – на улицу. Выбежала, он в машине уже, я давай ему в окна стучать, он дверь открывает, я ему эту десятку в руки пихаю, он мне обратно, я – ему… В общем, шоу для соседей я устроила по высшему классу…

– И что?

– Ну что, он засунул эту десятку мне в руки обратно и уехал. Я домой вернулась, у меня собака креветочный суп с пола доедает…

– Ё! Там же осколки!

– Да я тоже испугалась, потом смотрю – ничего. Тарелки дорогие, разлетелись на крупные куски, я их сложила по частям, проверила, чтобы мне к ветеринару собаку не тащить, а то я собралась уже…

– Ужас…

– Да не говори, повезло, что тарелки хорошие.

– Ну, ты даешь, мать. Я в шоке.

– Да я сама от себя в шоке. Никогда в жизни такого не было. Это надо так меня довести за короткое время… Позвонил мне через час: ты как, нормально? А я к тому времени уже мартини хлопнула, стакан во лбу, сердце колотится бешено, нормально говорю, ты как? Он отвечает: водки хлебнул, стало лучше. Ну, поговорили, успокоились немного, пока водитель к нему ехал, он ведь водки хлебнул…

– Да уж… Круто, ничего не скажешь.

– Круто. Я не знаю, Катя, надо что-то решать. Так не может дальше продолжаться. Я с ума сойду окончательно. Я за свои действия уже не отвечаю. Надо что-то решать.