44
После обеда у Грантов Бейб должна была вернуться домой — приказ матери, — и она спросила Хани, не хочет ли та, чтобы ее подвезли домой.
— Если хочешь, мы уедем через пять минут, моя мать заедет за мной в половине девятого.
Но Сэм уговорила Хани остаться у нее ночевать.
— Сегодня будет хорошее шоу по телевидению, и мы можем посмотреть его вместе. Вот будет здорово!
Когда Хани позвонила домой, чтобы предупредить отца, что она останется у Сэм, он не поднял трубку.
Хани пыталась дозвониться еще несколько раз, она думала, что, может, ошиблась номером, что Тедди принимал душ… выносил мусор… ему не хватило сигарет и он поехал за ними на Беверли-драйв. Этот магазинчик был открыт допоздна. Он мог поехать в супермаркет за молоком и яйцами или хлебом. Но потом она перестала звонить. Он просто не поднимал трубку. Он был очень странным в последнее время. Ему предложили переписать чей-то сценарий, и после нескольких недель его заменили кем-то другим. Он даже забросил на это время свой роман.
Тедди пытался успокоить Хани:
— Милая, это ничего не значит. Так часто бывает, они сами не знают, что им нужно. К тому времени, когда ты им отдаешь сценарий, они уже изменили свои планы. И тогда они начинают тебе объяснять, что это не то, что им нужно! Ты не должна ничего принимать близко к сердцу, если станешь это делать, просто пропадешь! — Он засмеялся, но это был странный смех.
— Но так трудно не обращать на это внимание, папа! — сказала ему Хани. — Тебе ведь тоже трудно.
— Когда я впервые приехал в Голливуд, кто-то дал мне хороший, по его мнению, совет. Как тот тип сказал, из первых рук. Он сказал: «Вам нужно плыть по течению, или же лучше уехать отсюда, или пустить себе пулю в лоб, или же поставить ногу на акселератор скорости и жать его до предела, пока не врежешься в стену». Этот человек был очень умен.
— Кто это был?
Он загадочно улыбнулся:
— Т. С. Грант.
— Ты его знал уже тогда? — спросила Хани.
На самом деле она подозревала это еще с прошлого Рождества, когда мистер Грант представил ее своим друзьям как дочь Тедди Розена, вместо того чтобы полностью назвать его имя, как это бывает, когда вы не знакомы близко с человеком, а только слышали о нем. Теперь она инстинктивно поняла еще одно: он никогда не принимал приглашения Норы, потому что старался избегать Т. С. Гранта.
— Я знал его тогда, но это было много лет назад. Я с ним не говорил с тех пор.
— Ты с ним поругался? Или подрался?
— Можно сказать, что наши пути разошлись.
«Значит, был скандал… и может быть, драка…»
— Он знал и Мими?
— Да. Т. С. был продюсером того фильма, который она сделала здесь.
У Тедди появилось на лице то затравленное выражение, которое так хорошо знала Хани, она поняла, что тот факт, что Тедди разошелся с Т. С., был напрямую связан с Мими. Она хотела бы задать ему еще кое-какие вопросы, но Тедди сказал:
— Я написал этот сценарий. Это был вестерн, и он был ужасен! Голливуд назвал его бомбой, но у Мими было совершенно иное мнение по этому поводу, она назвала его так, что я не могу повторить перед лицом моей невинной дочери! — Он засмеялся, сделав из всего шутку, на этом их разговор закончился.
Сам он не следовал своему же совету, данному Хани, — не принимать близко к сердцу, если тебя отвергают, и совету Т. С. — плыть по течению. Он, напротив, впал в депрессию, и это состояние становилось все глубже и глубже с каждым днем. Он начал сильно пить именно тогда, когда Хани решила было, что он сократил количество выпитых в день бутылок…
— Мне нужно поехать домой, — нервно объяснила она Сэм, — мне кажется, что у нас не работает телефон. Я не могу остаться, пока я не предупредила Тедди, что я у вас.
— Хорошо, но уж если ты потеряла свой шанс уехать с Кэтрин, я поищу Олафа, мне кажется, что он еще не уехал, и он отвезет тебя домой, а потом заедет за отцом. Я поеду с тобой и зайду поздороваться с Тедди. Я уже давно его не видела. Мне очень нравится с ним разговаривать, он способен успокоить человека.
Хани совершенно не хотелось, чтобы Сэм ехала с ней.
— Но, может, его нет дома. Я хочу сказать, что если телефон в порядке и он не отвечает, он, может, куда-нибудь вышел. Мне кажется, что я вполне могу доехать без тебя, хотя мне и очень приятно твое общество.
— Хорошо, я поеду, чтобы составить компанию Олафу на обратном пути. Ему тоже нравится мое общество.
— Но ты тогда не посмотришь телешоу.
— Вот ерунда! Я посмотрю его в повторе. Мне так хочется прокатиться. Ты что, против?
Хани была спасена Норой. Когда Сэм подошла к библиотеке и заявила, что поедет с Олафом, отвезет Хани домой и немного побудет у нее, чтобы побеседовать с ее отцом, если застанет его дома, Нора возразила, что уже довольно поздно, чтобы разъезжать с визитами, и что Сэм лучше остаться дома и делать уроки.
Хани боялась, что Сэм начнет спорить с Норой или вовсе не послушает ее, что случалось весьма часто, но на этот раз Сэм просто скривила рожицу, поцеловала Хани в щеку и пошла наверх, бормоча:
— Все равно как в тюрьме или даже с Кэтрин и судьей. — Раньше Хани рассмеялась бы, услышав это, но не сегодня. Сегодня она сильно нервничала.
Хани лихорадочно рылась в сумочке, наполненной всем, что было необходимо любой девушке, но ей был нужен только ключ от входной двери, его-то она и не могла найти. Она помахала Олафу, который ждал ее в «роллсе», как он всегда делал, чтобы удостовериться, что все в порядке. Хани не хотелось, чтобы он выходил из машины. Потом она наклонила вазу с геранью, где обычно лежал запасной ключ, но его там не было. Тедди, наверное, брал его и забыл положить обратно. В панике она то нажимала на звонок, то сильно колотила в дверь. Ей никто не отвечал!
Олаф вышел из машины, чтобы посмотреть, в чем дело. Хани молила Бога, чтобы он не делал этого.
— Здесь нет запасного ключа, папа, наверное, пошел спать и не слышит меня, — сказала Хани. Она старалась показать, что совсем не волнуется, и молила Бога, чтобы он ушел. — Все в порядке. Я могу залезть в окно в заднем дворике. Я уже не раз это делала. Все в порядке. Вы можете идти.
— О нет, миссис Грант будет мною недовольна. Пошли к этому окну.
Когда они в библиотеке нашли Тедди, лежащего в беспамятстве в небольшой лужице крови, Хани не проронила ни звука, она опустилась на пол, чтобы положить себе на колени его голову. Она тихо плакала и целовала его окровавленный лоб. Потом она увидела, как Олаф набирает номер, и хрипло прошептала:
— Вы звоните в «Спасение 911»?
— Нет, я звоню миссис Грант. Она поможет нам. Карета прибудет сюда, когда я положу трубку.
Хани кивнула, потом, вдруг вспомнив о чем-то, оглядела комнату, чтобы удостовериться, что там нет никаких улик. Она увидела пустую бутылку из-под спиртного, лежащую на краю журнального столика, но поняла, что ничего не сможет с ней сделать. Голова Тедди была у нее на коленях. Ярко-красное пятно медленно расползалось на ее плиссированной серой юбке. Она с трудом вылезла из темно-синего жакета, сняла с себя белую блузку и начала промокать ею лицо Тедди, пытаясь как-то остановить кровь и вытереть ее с его закрытых глаз.
Она старалась не потерять сознание. Она даже не могла себе представить, как противно пахнет свежая кровь, смешанная с запахом алкоголя. Ее просто тошнило от этого. Казалось, что запах пропитал все его тело и сочился из всех его пор вместе с кровью из головы, быть может уносившей с собою его жизнь.
Карета отвезла Тедди в госпиталь «Кедры». Там его рану обработали, она была такой глубокой, что потребовалось наложить двадцать швов. Полиция, прибывшая одновременно с каретой, «скорой помощи», установила, что он упал и, падая ударился о край стола. Ему не повезло — так как это был французский стол, изготовленный из металла.
— Он потерял много крови, — сказали врачи Норе, поняв, что она является членом семьи. Хани слушала их, она была безумно напугана.
— Ваше счастье, что вы вовремя нашли его. Удар, конечно, не убил бы его, но он мог умереть от большой потери крови, даже не приходя в сознание. Такие случаи у нас уже были.
Через два часа, когда Тедди пришел в сознание, врачи наложили ему повязку и установили, что у него всего лишь небольшое сотрясение мозга. Тедди говорил, что хочет поехать домой, но врачи настояли на том, чтобы он провел ночь в больнице, а утром они опять проверят его состояние.
— Мне кажется, что вам не стоит спорить, Тедди, — весело улыбнулась Нора, — вам придется повиноваться врачам.
Она обняла Хани, на которой все еще были блузка и блейзер, испачканные кровью.
— Пойдем, моя милая, ты поедешь со мной. Мы должны тебя переодеть в чистую одежду.
— Я хочу остаться с Тедди. Вы не можете попросить врачей, чтобы они разрешили мне остаться с ним? Он нуждается во мне.
— Не сегодня, Хани. За отцом здесь присмотрят. А я привезу тебя сюда рано утром.
Тедди улыбнулся Хани:
— Поезжай с Норой. У меня все в порядке. Спасибо, Нора, спасибо за все. Вы так заботитесь о моей девочке.
Тогда Нора сказала что-то, что показалось Хани странным. Она сказала:
— Ну, это как раз самое легкое!
Когда они ехали в машине, Нора на секунду отвела взгляд от дороги и посмотрела на Хани, которая вся съежилась на сиденье, закрывая лицо руками.
— Ты знаешь, Хани, ты можешь любить отца очень сильно, но ты не можешь по-настоящему ему помочь!
— Но когда он вернется из больницы, ему нужно только отдыхать, разве я не права? Я могу несколько дней не ходить в школу, чтобы позаботиться о нем. Я вполне могу себе это позволить.
— Я говорю совсем не об этом, Хани. Я говорю о том, что твой отец пьет, — Нора старалась говорить с Хани как можно мягче. — Ты можешь очень хотеть и думать, что сможешь ему помочь, но сделать это ты не в состоянии!
Сначала Хани пыталась отрицать, что ее отец пьет. Если бы только она успела спрятать бутылку до того, как приехала Нора, корила она себя.
— О, вы говорите об этой бутылке, — сказала она небрежно, как будто об этом даже не следовало упоминать. — Конечно, он иногда выпивает, может, раз в неделю. Так, как и остальные взрослые. Как вы и мистер Грант.
— Много лет назад я поняла, Хани, что не имеет смысла отрицать правду. Довольно забавно, что правда никогда не уходит от тебя и она очень упорна… Что бы ты ни делала и ни говорила, ты не сможешь защитить своего отца от окружающего мира.
Хани начала плакать. Нора сняла руку с руля и погладила ее.
— Он в этом не виноват… — рыдала Хани. — Он очень хороший человек. Это все она виновата. Она бросила его.
— Ты имеешь в виду свою мать? Ничто не может быть виной только одного человека. Возможно, ты не знаешь всех подробностей. Может, ей пришлось уйти от него.
— Но она оставила и его и меня.
— Иногда бывает, что это единственный выход. Оставить… Освободиться… Чтобы спастись самим…
— Вы бы этого не сделали. Вы никогда не сделали бы этого.
Рот Норы искривился в грустной улыбке.
— Иногда просто невозможно оставаться, как бы тебе ни доказывали обратное. Что же касается помощи другому, необходимо, чтобы этот другой желал, чтобы ему помогли.
Помогать кому-то — это помочь самим себе, — дрожащим голосом сказала Нора.
— Что вы думаете по этому поводу? — Хани замялась, не зная точно, как сформулировать свой вопрос. — Как вы считаете, может быть, вы можете помочь мне, чтобы я помогла папе, чтобы он сам помог себе?
Нора улыбнулась:
— Ты упорная девочка, я права?
Но потом она серьезно сказала:
— В этом тоже заключена очень важная проблема: если ты продолжаешь настаивать, ты иногда можешь победить, но иногда кончается тем, что французы называют «разбитым сердцем». Но я еще подумаю над твоей просьбой.
Хани пришлось пока удовольствоваться обещанием Норы. Она глубже уселась на сиденье и стала думать над Нориной фразой о разбитом сердце — как красиво это звучало, как романтично, но конец был весьма печален.
— Сэм сказала, что вы были здесь в то время, когда мой отец и мать жили в Малибу, и что вы были замужем за английским актером.
— Я не жила здесь, но приезжала сюда на два или три месяца.
Нора почувствовала, какой дальше последует вопрос, и вся напряглась.
— Вы когда-нибудь встречали мою мать? — прошептала Хани.
— Да, однажды, и видела ее всего несколько минут.
— Что вы можете о ней сказать?
— Она была самой потрясающей женщиной.
Они уже подъехали к особняку Грантвуд, и у них не оставалось времени на вопросы и ответы.
Сэм ждала их у дверей в своем длинном ночном халате. Она обняла Хани и с осуждением обратилась к Норе:
— Когда вернулся Олаф и сказал, что мистера Розена отвезли в больницу, я ждала, что вы мне позвоните и скажете, как у него дела!
Нора извинилась:
— Ты права, мне следовало позвонить тебе. С ним все будет в порядке. Поэтому ты можешь спокойно ложиться.
— Но разве Хани не будет ночевать у нас?
— Она скоро придет. Но сначала нам следует привести ее в порядок, а потом мы пойдем на кухню, чтобы она выпила чашку чаю. Моя мать говорила, что очень помогает капля виски, но чашка чаю может привести в состояние настоящего комфорта!
— Ну, а я разве не могу тоже выпить чашку чаю? — загудела Сэм. — Я тоже очень расстроилась из-за мистера Розена.
— Конечно, ты тоже можешь выпить чаю, — быстро заметила Нора. — Я» понимаю, как ты расстроилась.
Когда Нора, Сэм и Хани, в халате Сэм, сидели за длинным чистым столом из сосны на кухне и допивали второй чайник чаю вместе с разными печеньями, в дверях показался Т. С. На нем был старый поношенный клетчатый халат.
— Мне показалось, что здесь шумно. Вы выбрали странное время для чайной церемонии, — он улыбнулся трем дамам.
— Папочка, — воскликнула Сэм, — это отец Хани. Он упал и поранил голову и пришлось его отправить в больницу.
— Олаф рассказал мне об этом. И что ты съездила и обо всем позаботилась, Нора. Я думаю, что все будет в порядке. Я прав?
Нора утвердительно кивнула.
— Хорошо. Выше голову, Хани! Всем спокойной ночи.
— Ты не хочешь посидеть с нами, папочка, и выпить чашку чаю? Он так успокаивает.
— Мне бы так хотелось этого, но меня еще ждет работа. Хани, не забудь передать привет Тедди от меня. Скажи, что я желаю ему самого лучшего.
Но Хани точно знала, что она ничего не скажет Тедди. Хотя она не знала, что именно случилось между Т. С., Тедди и Мими, она доверяла своему сердцу. Что бы там ни было, это было что-то плохое и Т. С. был в этом виновен!..