41
Когда Хани и Бейб сошли со школьного автобуса, Сэм с нетерпением ожидала их на парковке.
— Угадайте, что у меня есть? Отличная вещь! — прошептала Сэм.
— Что за отличная вещь? — спросила Хани и отвернулась, чтобы поговорить с девочкой, с которой она вместе учила французский, но Бейб громко зачирикала:
— Ой, как здорово! И чем же так хороша твоя хорошая вещь?
— Потише! Совсем не обязательно, чтобы об этом знала вся школа.
— Хорошо, и что, она действительно хороша? — прошептала Бейб.
— «Золото Акапулько»!
— Где ты его взяла?
— Роберто достал.
— Кто такой Роберто?
— Они у нас пилят деревья в Грантвуде. Он сказал, что это настоящее «Золото Акапулько» и что оно такое же хорошее, как и «Красная Панама».
— «Красная Панама»! Я тебе гарантирую, что этот пильщик деревьев никогда не видел «Красную Панаму» и тем более никогда ее не курил! — громко фыркнула Бейб.
— Да тихо ты! Откуда ты знаешь, что он ее никогда не курил?
— Потому что нет травки под названием «Красная Панама»! Они придумывают все, ты слышала, как ребята болтали об этом, как будто у них уже был какой-то опыт с курением этой травки. Что они испытывали необыкновенное блаженство, как бы умерли и вознеслись в рай. Но когда ты их прижмешь, они начинают говорить, что это не они курили, а кто-то другой! Это фантазия, которую выдумали курильщики. Вот «Золото Акапулько», с ним все нормально. Где травка?
— В сумке.
— Боже мой! Ты таскаешь травку в сумке? Ты что, очумела? — заорала Бейб.
— О'кей, Бейб, если ты не можешь закрыть свой дырявый рот, тогда все отменяется, ладно? Мы больше не станем об этом говорить.
— А что, если она выпадет из твоей сумки? Они вышвырнут тебя из школы, и Кэтрин не разрешит мне дружить с тобой! Тебе следовало оставить ее дома, Нора никогда не проверяет твои ящики. Только Кэтрин постоянно шарит в моих. Мы могли бы покурить после школы, раз травка с тобой, а не дома. Когда мы можем покурить?
— Ну, Сэм, дай я посмотрю, какого цвета твоя травка, — потребовала Бейб, когда они уселись на цементном полу в служебной котельной (Сэм считала, что там они в безопасности — подсобные рабочие ушли обедать).
— Раз у нас так мало времени, лучше всего свернуть одну сигарету с марихуаной.
— Да, одной вполне достаточно, — Хани нервничала, потому что курила марихуану в первый раз и боялась, что их поймают.
— Конечно, только одну сигарету, а сколько бы ты желала? — недовольно поинтересовалась Сэм. — Что, мы должны выкурить все наши запасы за один раз? — Она вытащила бумагу для сигарет, пластиковый пакетик и маленькую коробочку спичек из своей сумки. — Это дерьмо слишком дорого стоит. Вы даже себе не представляете, что мне пришлось сделать, чтобы достать марихуану!
— Ох, ох, — зафыркала Бейб, — ты что хочешь сказать, что тебе пришлось платить натурой?
— Нет, но как всегда говорит мой отец — «Задарма не получишь даже дерьма».
— О, Сэм, — начала было Хани, — ты не…
Сэм резко прервала ее:
— Тебе не следует знать деталей, золотко, иначе тебе не принесет удовольствия ни одна затяжка древнего волшебного зелья. Я могу только сказать, что у Роберто есть отвратительная бородавка на конце его…
Хани заткнула уши.
— Ты же не хотела делиться подробностями.
— Я хотела сказать, на кончике его длинного носа! Ну, кто будет сворачивать сигарету?
— Я никогда этим не занималась, — быстро проговорила Хани.
— Тебя так ничему и не научили в твоей школе на Бевхиллз. В школе мисс Дивон был специальный курс современной жизни, и первое, чему там учили, как нюхать наркоту с помощью гусиного перышка, — Сэм захихикала. — Вот, — она протянула пакет и бумагу Бейб. — Ты такой усердный бобер, мы представляем тебе эту честь.
— Нет, не надо, — Бейб вернула Сэм бумагу и пакет. — Честь должна быть представлена тебе, потому что это твое дерьмо. Ты его заработала таким образом, что наша младшая сестренка просто готова блевать от одного упоминания об этом. Кроме того, у тебя есть опыт, ты знаешь, как делать это с помощью перышка, и мы с нетерпением ждем.
— Ну, если правда, то у меня никогда не получается настоящая сигарета, — призналась Сэм. — Я всегда покупала уже готовые сигареты с наркотой. Сигареты вроссыпь, как говорят на Востоке.
— Конечно, — Бейб подмигнула Хани, — мы все прекрасно понимаем.
— Послушайте, может, нам отложить все на потом, когда у нас будет больше времени? — предложила Хани. — Мы можем этим заняться после школы.
— Где? — поинтересовалась Сэм, она затягивала время, не будучи уверенной, что ей так уж сильно хочется курить.
— Послушайте, мы зря тратим время, — сказала Бейб. — А может, ты струсила, Са-ман-та?
— Я? — взбесилась Сэм. — Я, кто пожертвовала самым дорогим, чтобы только достать это чертово зелье!
— Если мы отложим, у нас еще будет время пойти и перекусить, съесть йогурт или что-то еще, — тихо предложила Хани.
— Нет, — решительно объявила Бейб, — для всего есть свое время, и время настало. Мы должны сделать это сейчас, если даже Сэм признается, что она в жизни не сворачивала сигарету с наркотиком, и, что весьма вероятно, никогда не курила марихуану.
Сэм начала слабо протестовать. Бейб осторожно вытряхнула немного травки на страницу, вырванную из тетради, она застонала и полностью вытряхнула все содержимое пакета.
— Ну-ка, посмотри на это.
Сэм уставилась на марихуану:
— В чем дело?
— В чем дело? Ты же говорила, что эту травку тебе продали под маркой «Золото Акапулько»?
— Ну и что? На что ты намекаешь?
— Я намекаю на то, что для девушки, которая слушала специальный курс по наркотикам, ты оказалась чертовски наивной, моя милая!
— Я так понимаю, что ты на что-то намекаешь, но не могу понять, на что же?
— Посмотри на это дерьмо. Ты же никогда не видела раньше марихуаны! Самое настоящее дерьмо! Половина стеблей и семян! Что бы ты ни делала, чтобы получить эту наркоту, ты сильно переплатила.
— Вот и нет! Я разрешила, чтобы это дерьмо пощупало меня, но не в стратегически важных местах, и потом он вытащил свою сраную пиписку из своих сраных джинсов, но я настояла, чтобы он немедленно засунул ее обратно!
— Ладно, не переживай, — успокоила ее Бейб, — все не так уж плохо. Мы можем выбрать из этого дерьма несколько сигарет для нашего удовольствия!
Бейб быстро свернула цигарку, зажгла ее, сильно затянулась и глубоко вдохнула дым, прежде чем передать ее Сэм, которая точно повторила действия Бейб, и сигарета попала к Хани, которая затянулась, пытаясь сделать так, как делали Бейб и Сэм, она так глубоко вдохнула дым, что у нее все поплыло перед глазами. Она испугалась, что сейчас упадет в обморок.
— Полегче, полегче, — заметила Бейб, забирая у нее цигарку, и они все снова повторили, пока не остался крохотный липкий окурок, который Бейб положила в салфетку. — Нам надо сохранить его на черный день. — Она начала сворачивать новую сигарету. — Сейчас мы сделаем хорошенькую и толстенькую, — радостно мурлыкала Бейб.
Сэм начала было протестовать:
— Бейб, ты никогда не можешь остановиться вовремя. Почему бы нам не оставить немного на следующий раз?
У Хани все сильнее кружилась голова, и ее начало тошнить, она поддержала Сэм.
— Не будьте идиотками. Вы просто еще зеленые, вот подождите! Чем больше куришь, тем приятнее становится! — заявила Бейб.
— Мы всего выкурили три сигареты, так что выходит по одной на брата. Если мы выкурим еще одну, то будет по одной и по трети. — Бейб живо начала сворачивать следующую сигарету. Но тут зазвонил звонок — перерыв был окончен.
— Черт, как не вовремя, — Сэм с видимым облегчением приветствовала звонок, Хани едва смогла подняться на ноги.
Самым неудачным было появление директора Перкннс, которая привела несколько членов совета директоров школы Бизли, чтобы они сами увидели, какая старая у них отопительная система и как настоятельно требуются школе новые обогревательные печи.
Отпуская из кабинета директора, девочек предупредили, что в дальнейшем все будет зависеть от них. При первом же замечании — исключение из школы, но родителям с курьером были посланы письма с описанием случившегося.
— Черт, если бы я была в другой школе, у меня был бы день в запасе, прежде чем Кэтрин получила бы это е… письма, — вздыхала Бейб. — Но разве Бизли может пользоваться нормальной почтой, как другие школы? Нет, они должны использовать систему курьеров «Голливуд стар», как будто они какие-то модные актеры или вообще большие шишки. Может, мне лучше прямо сейчас покончить с собой?
— Ты можешь пойти ко мне домой, — предложила Хани. — Тедди, наверное, не подойдет к двери, когда они принесут письмо, и посыльный просто просунет его в дверь. Я смогу перехватить письмо, прежде чем Тедди его увидит, и подготовлю его, чтобы у него не было шока.
— Ты перехватишь письмо и все равно отдашь его Тедди, чтобы он прочитал? — потребовала ответа Бейб. — Ты что, сумасшедшая?
— Мне необходимо это сделать. Иначе получится, что я его обманываю. Но даже если он и прочитает его прежде, чем мы приедем домой, все равно все будет в порядке. Я обещаю, что он не станет орать на нас. Самое большее, что он сделает, — это расскажет нам какую-нибудь притчу с моралью!
— Мне кажется, что тебе лучше поехать ко мне домой, — настаивала Сэм, — Нора сейчас в Нью-Йорке, дает интервью Глории Штейнем для нового журнала. Они, конечно, ненормальные, но считают Нору какой-то положительной женской личностью. Она ничего не делает, а только живет за счет мужчин всю свою жизнь! Отец же даже и не подумает открыть это идиотское письмо. Он не смог бы заправлять большой студией, если бы вчитывался во все приходящие домой бумажки и тратил на них свое бесценное время!
— Нет, мне лучше поехать домой и приготовиться к ужасному скандалу! Я только надеюсь, что музыка, которую заведет Кэтрин, не будет пластинкой «Она такая настоящая леди!». Кэтрин смертельно боится, что я сделаю что-то неподходящее для настоящей леди, и она, конечно, не станет рассматривать наше маленькое приключение как поступок, достойный настоящей леди. Но в случае, если дорогой папочка решит отослать меня в колонию для малолетних преступниц, вы будете меня навещать? Я на вас надеюсь!
Хани и Сэм пообещали, хотя были уверены, что дело не зайдет так далеко. Потом они предложили пойти с ней домой, где ее уже могла ждать разгневанная Кэтрин, но Бейб покачала головой:
— Так будет только хуже…
На следующее утро Сэм снова ждала на парковке Хани и Бейб, но с автобуса сошла одна Хани.
— Где Бейб? — испуганно спросила Сэм.
— Не знаю. Ее не было на остановке. Вчера вечером я звонила ей, но горничная — у них опять новая горничная — все время отвечала, что Бейб нет дома. Я звонила тебе, но у вас все время было занято.
— Я знаю. Я тоже все время звонила Бейб, поэтому у нас и было занято. Я даже поругалась с горничной, пока к телефону наконец не подошел сам судья. Он ответил, что я не могу поговорить с Бейб и что мне лучше воздержаться от звонков к ней.
— Что, значит, с Бейб нельзя связаться и поговорить?
— Это значит, что ты не можешь с ней разговаривать.
— Я понимаю. Но я хочу знать, что с ней сейчас?
— Я не знаю. Как ты думаешь, они не успели отослать ее в колонию для малолетних преступниц?
— Я так не думаю. Даже они не могут быть такими противными… Или могут? Но мне кажется, что это не могло произойти так скоро, я не права?
— Не знаю, — грустно заметила Сэм. — Может, они действовали в спешке? Кто знает, на что способна эта женщина? Даже Нора, которая время от времени сталкивается с нею, говорит, что эта женщина полна тайн и очень странная. Ты же знаешь, какую чушь она порет Бейб о том, что она из самых важных аристократок из семейства старых Ли из Вирджинии? Это все ложь! «Катерина Великая» совсем не из Вирджинии! Она из Мемфиса, штат Теннесси!
— Тебе сказала об этом Нора? — Хани была поражена.
— Конечно, нет! Разве Нора скажет мне что-нибудь по-настоящему важное? Но я подслушала, как она это говорила одной из ее подруг из какого-то комитета, или что-то в этом роде. Я забыла рассказать тебе об этом.
— Как ты могла забыть о такой важной вещи?
— Ну, просто забыла, и все. Разве так не бывает? Ты в это веришь?
— Нора никогда бы этого не стала лгать в такой ситуации.
— Раньше я, может быть, и поспорила бы с тобой, но на этот раз я полностью согласна. Нора также сказала этой женщине, что это конфиденциальная информация. Если Кэтрин решила, что она Ли из Вирджинии, это ее личное дело!
— Но почему вдруг Кэтрин решила прибегнуть к такой лжи?
— Если ты хочешь скрыть свои следы, ты не станешь всем называть твое настоящее место рождения, не так ли?
— Наверное. Но почему она выбрала Вирджинию?
— Если ты придумываешь себе новое место рождения, а ты сама с юга, и, кроме того, хочешь сделать вид, что ты аристократка, почему бы тебе не стать Ли из Вирджинии? И бедная Бейб получает еще одну планку, до которой ей следует дорасти.
— Наверное, ты права. Сэм, мне кажется, что мы ничего не должны говорить об этом Бейб. Она только расстроится, и что дальше? Я знаю, что расстроилась бы, если бы мой отец мне солгал. А ты?
— Наверное, нам не следует ничего говорить об этом Бейб.
Они понуро направились в школу.
— Но я бы много отдала, чтобы узнать настоящую историю Кэтрин. А ты? Мне интересно, что еще Нора знает о ней? Ты знаешь, я бы не удивилась, если бы у Норы было полное досье на Кэтрин.
— Досье? О матери Бейб? — Хани засмеялась. — Зачем ей это нужно? Нора же не работает в ФБР, а Кэтрин Трейси не преступница. Ты всегда говоришь о Норе гадости, но это просто сумасшедшая чушь!
— Ты совершенно не разбираешься в политике. Обе они — и Нора и Кэтрин — занимаются политикой, и именно так там и делаются дела. Вот посмотри. Нора — ярая демократка, она больше всего собирает денег в их фонд на Западном побережье. Таким образом, она создает королей среди демократов. А Трейси — такие же бешеные правые республиканцы. Они поддерживают не только Никсона, но и Берча, и, таким образом, тоже, как и Нора, помогают формировать фаворитов, но по другую сторону баррикады! Те, кто делает ставки на фаворитов, всегда ведут грязные игры. Поэтому им всем могут весьма пригодиться досье друг на друга. Потом их можно использовать при шантаже! Кроме того, судьи всегда обладают важной информацией, и я уверена, что у судьи Трейси тоже имеется немало разных досье. Теперь ты понимаешь, почему у Норы, наверное, есть досье на Трейси?
— Может, и так, но я хочу знать, как это можно создавать фаворитов?
— Господи, но это так просто! Те активисты, политиканы, которые сами не борются за политические посты, а только стоят за спиной настоящих политиков, разделяющих их политические взгляды, — в голосе Сэм были слышны поучающие нотки, — они тоже хотят управлять, но за ширмой. Они из тех, кто просто обожает пользоваться своей властью. Или они стремятся с помощью политического влияния добиваться своих личных целей, или же просто рождены, чтобы манипулировать людьми. Ну, ты понимаешь, как Нора!
— Но почему она сама не претендует на какое-то важное место в политике?
— Потому что у нее есть основное занятие — она коллекционирует мужей и устилает мягкими перышками свое гнездышко!
В другой раз Хани, может, и поспорила бы с Сэм по этому поводу, но сегодня у нее не было сил, чтобы начать аргументированный спор.
В перерыве им не хотелось есть, и они грустные сидели на ступеньках школы.
— Что будем делать, Сэм?
— Пошли на стадион и выкурим по сигарке?
— Ты что, обалдела? Нам только не хватало, чтобы нас снова засекли!
— Да нет, обычные сигареты. Они» не могут нас выгнать, если мы будем курить за пределами школы. Что мы, совсем лишены человеческих прав? Мы же не будем курить в туалете, хотя это тоже ерунда. Но если ты боишься, пойдем покурим на парковке. Мы можем спрятаться за машинами.
— Нет, мне не хочется. Но если хочешь, я пойду с тобой! — Она поднялась со ступеней. — Посмотри, там, на тротуаре. Это «мерседес» Кэтрин, из него выходит Бейб! — Она начала было спускаться, но Сэм удержала ее.
— Подожди, пока не уедет Кэтрин.
Кэтрин тоже вышла из машины, и Сэм пробормотала:
— Ну и наглая сука! Оставила машину на улице, вместо того чтобы поставить ее на парковку, как это делают все остальные!
— Она, наверное, идет к директору Перкинс. Бедная Бейб!
Они подождали, пока Кэтрин и Бейб прошли по дорожке, и начали подниматься по ступенькам.
— Как ты считаешь, мы должны поздороваться с Кэтрин, как будто все в порядке, прежде чем заговорить с Бейб? — прошептала Хани.
— Наверное…
Прежде чем они смогли промолвить хоть одно слово, Кэтрин, высоко задрав голову, всю в темных кудряшках, прошествовала мимо них. На ней был серый костюм и серые туфли на очень высоких каблуках. За ней, опустив глаза, тащилась молчащая Бейб. Хани беспомощно посмотрела на Сэм, которая пробормотала:
— Нам придется поговорить с ней позже.
Бейб нервно оглядела раздевалку, как будто она кишела шпионами. Когда за ними с грохотом закрылась дверь, она в ужасе вскочила.
— Мне не разрешают с вами разговаривать, — шепотом сказала Бейб. — Никаких контактов! Кэтрин говорит, что вы плохо на меня влияете. Она заявила Перкинс, что вы обе воспитывались в обстановке разгильдяйства и они с судьей не одобряют этого. И если она сама устанавливает порядок после школы, она надеется, что миссис Перкинс будет требовать выполнения правил во время учебы без всяких исключений. Это касается и ленча, если даже миссис Перкинс придется нанять специального учителя, который бы следил за нами. — Она быстро обернулась, чтобы убедиться, что рядом еще нет этого надсмотрщика.
Хани застонала, и ее глаза наполнились слезами. Сэм была в ярости.
— Что это еще такое — русское КГБ? И ты собираешься ей подчиняться?
— О, Сэм, о чем ты говоришь? — грустно ответила Бейб.
— Если я не буду ей подчиняться, она переведет меня в другую школу или же в исправительную колонию.
— Но ты же хорошая девочка! — воскликнула Хани.
Бейб мрачно улыбнулась:
— Расскажи об этом судье!
Хани и Сэм сидели на полу в комнате Сэм и утешали себя шоколадным печеньем.
— Так что сказал отец, когда ты показала ему это письмо?
— Он сказал именно то, чего я и ожидала, — вздохнула Хани. — Если быть более точной, он рассказал мне историю с моралью, как я и думала.
— Что это за история? — спросила Сэм, еле выговаривая слова, потому что у нее был полный рот печенья.
— Он рассказал, как его мать поймала его, когда он курил. Ему было тогда четырнадцать лет. Он сидел на спортплощадке с ребятами, и она начала на него орать прямо при всех. Это было так унизительно. Потом она потащила его в лавку и купила ему пачку «Мальборо», поинтересовавшись у него при продавце, эти ли сигареты он предпочитает курить, что тоже не было слишком приятно для Тедди. Потом они пошли домой, и она заставила его выкурить половину пачки прямо сразу, пока ему не стало плохо. Затем мать швырнула ему остальные сигареты, сказав, чтобы он дал ей знать, когда у «великого курильщика» — так она его называла — кончатся сигареты, она купит их для него, как покупала молоко, сок и т. д. Она считала, что, если смеяться над ним и делать так, чтобы ему стало неудобно или плохо от курения, он никогда больше не прикоснется к сигарете или хотя бы воздержится, пока не вырастет. Но Тедди продолжает курить, хотя он от этого сильно кашляет, и говорит, что это совсем не доставляет ему удовольствия.
— И все? Он не объяснил тебе, что хотел этим сказать?
— Все и так ясно. Если привыкаешь к чему-либо, эта привычка берет тебя в плен. Неважно, что будут говорить другие люди, будут ли они тебя стыдить, обижать или делать еще что-либо подобное. Если ты не хочешь привыкать к чему-то плохому, лучше никогда этого не пробовать. Мне кажется, он говорил не только о сигаретах или о травке, но о любых наркотиках, обо всем, что может тебе навредить!
«Подобно алкоголю или женщинам, похожим на Мими… они для него как наркотик, гораздо хуже, чем привычка к табаку или марихуане…»
— Мне это нравится: вместо того чтобы орать на тебя, он просто рассказывает тебе историю, и ты сама должна сделать вывод!
— Как дела у тебя? Твой отец сказал тебе что-нибудь?
— Нет. Он даже не читал письмо. Оно было вместе с остальной почтой, и он даже не взглянул на него. Но у меня есть идея! Попроси, чтобы твой отец рассказал одну из своих историй Кэтрин.
Хани засмеялась:
— Я себе представила, как Кэтрин слушает рассказ моего отца, в конце она говорит: «О, мистер Розен, какая прекрасная история! Пожалуйста, расскажите мне еще одну!»
— Ну-ка хватит резвиться, мой зайчик, Хани. Я хочу, чтобы он рассказал ей историю с такой моралью: простить — значит выиграть. Или, может, попугать ее, вспомнив, что знал девочку, которой мать не разрешала играть с друзьями, а она пошла и утопилась!
Хани покачала головой:
— Я понимаю, что нам нужно что-то сделать, Сэм, но это нам не поможет! Когда она видела моего отца на Рождество, то была достаточно вежливой, но ни в коем случае не дружелюбной. Она гораздо сильнее, чем Тедди, она подомнет его под себя. Все закончится тем, ему начнут выговаривать, как он плохо меня воспитал! А как насчет твоего отца? Он — сильный человек. Как ты считаешь, сможет ли он поговорить с ней?
— Ну, наверное. Но их разговор может выглядеть и так: она пошлет его к черту, и тогда он ей скажет, чтобы она пошла к е… матери! И будет еще хуже, чем сейчас. В мире есть только один человек, который может тягаться с этой сукой, Кэтрин, это — ведьма, Нора, но нам не поможет даже это, потому что Кэтрин ее ненавидит. Даже Бейб говорила нам об этом!
— Что же делать?
— Я не знаю, — мрачно ответила Сэм. — Самое противное, Нора сегодня прилетает из Нью-Йорка, отец не придет домой обедать, и мы будем обедать с ней вдвоем, если только ты не останешься на обед… Может, мне сходить и принести еще печенья. Я видела, в холодильнике стоит коробка, за упаковкой цветной капусты.
— Прежде чем мы сядем обедать, я хочу кое-что обсудить с вами, — Нора пригласила их в библиотеку. — Я прочитала письмо от директора Перкинс, но я не собираюсь читать вам мораль! Я уверена, что твой отец уже говорил с тобой об этом, Хани. Я права? Что же касается тебя, Сэм, если я скажу тебе, что курить наркотики — плохо и чтобы ты больше этого не делала, ты меня все равно не послушаешь, поэтому я не буду бросать слова на ветер!
— Благодарю вас за вашу любезность, — сухо заметила Сэм.
Нора не обратила на ее замечание никакого внимания и продолжала:
— Я могу только сказать, что курить в школе — это глупость! И если у вас хоть что-то есть в голове, вы никогда больше не будете этого делать. Вот и все, что я намерена вам сказать. Мне кажется, что вы не заслужили моих подарков, но я привезла их из Нью-Йорка, и мне все равно придется отдать их вам. Там мне еще раз объяснили, что, как бы ни были взрослы и свободны от всяких норм поведения девушки, они все равно обожают красивое белье из самого шикарного магазина. Вот я вам и купила одинаковые комплекты, только разного цвета для всех троих. Так, а где Бейб? Нет, не может быть, чтобы Кэтрин Трейси посадила ее на хлеб и воду, хотя меня это не удивило бы.
Хани начала плакать.
— Успокойся, не может быть, чтобы все было так плохо.
— Это правда! Бейб не имеет права никогда разговаривать с нами! И конечно, ей не разрешают с нами дружить!
Бейб с удовольствием вгрызлась в свой чизбургер:
— Я не знаю, что им сказала Нора или что она сделала с ними, но после того как она ушла, они позвали меня и заявили, что после длительных обсуждений и размышлений они решили, что их прежнее решение было несколько жестким и что они хотят дать мне возможность, как и вам, показать, что наша дружба не портит мой характер, не приносит вреда моему здоровью и общему благосостоянию.
— Это просто чудо! — в восторге восклицала Хани. — И ты так и не знаешь, что им сказала Нора, после чего они изменили свое решение?
— Нет, но я подумала, может быть, вы знаете?
Хани покачала головой, а Сэм выглядела, как кошка, только что сожравшая канарейку! Бейб спросила его:
— Ты что-то знаешь, Сэм?
— Нет, она мне ничего не сказала. Но думаю, что знаю, как она это сделала. Шантаж!
Бейб начала давиться своим чизбургером.
— Шантаж? Кого шантажировать, мою мать и отца? Ты что — не в себе!
У Сэм было довольное выражение лица.
— Ты можешь сколько угодно смеяться, но ты помнишь, о чем мы говорили вчера, Хани?
— О чем вы говорили вчера, Сэм?
— Досье! — ответила Хани. — Сэм сказала, что, наверное, у Норы есть досье на твою мать.
Бейб заверещала:
— Это самая забавная вещь, какую я слышала в своей жизни! Но если это правда, я много бы отдала, чтобы посмотреть это досье!
