Хотя 1952 год был лишь вторым годом его руководства, праздник соответствовал всем самым высоким требованиям великосветских церемоний. Вокруг бассейна с кристально-чистой прозрачной голубой водой чинно прогуливались дамы в изысканных дорогих нарядах, с бриллиантовыми ожерельями, мужчины в парадных белых костюмах. На террасе был накрыт стол.

Стивен Толбот, стоявший несколько в стороне в гонконгском шелковом костюме, наблюдал за своими гостями. Здесь были все влиятельные лица: сенатор, несколько промышленников, губернатор Калифорнии. Стивен хорошо усвоил местный обычай: по человеку судят, не сколько у него денег, а как он ими распоряжается.

И потому Стивен поддерживал имидж щедрого и великодушного дельца. Он принял участие в строительстве магистралей на Оаху, в обустройстве города. Он обеспечивал занятость местным жителям, модернизировал железную дорогу, помогал своим служащим, когда дело касалось оплаты жилья или уплаты за обучение детей. Не в пример другим белым, большинство из которых казалось местным жителям бездельниками и пустословами, Стивен Толбот был любим и уважаем местными жителями, которые отдавали должное его справедливости, щедрости и лояльности.

Разговаривая с гостями, Стивен был более чем доволен собой. Никто из приглашенных не отклонил предложения. Медленно и верно он склонял общественное мнение на Гавайях в свою сторону.

Но там, где заканчивался мир банков и брокерских офисов, начиналась совершенно иная жизнь, скрытая от посторонних глаз. Один за другим к черному ходу приходили люди из дзайбацу и отправлялись за океан, в Азию, добывать там деньги на перестройку зарождающейся индустрии.

«Все они дураки, – думал Стивен. – Им и в голову не приходит, что деньги в конце концов возвращаются к тем, кто их дает. Они верят в том, что строят мир, в котором когда-нибудь будут хозяевами. Они не видят, что мои люди приобретают тысячи и тысячи их акций, и наступит день, когда всем буду владеть я».

В отличие от многих американцев, англичан и австралийцев, относящихся к японцам несколько высокомерно, Стивен верил в то, что японцы рано или поздно смогут осилить кое-что большее, нежели добычу нефти. Он верил, что они построят фабрики, которые будут работать по двадцать четыре часа в сутки и смогут производить столько товаров, что западному миру будет не под силу с ними тягаться. И Стивен хотел контролировать как можно больше этой будущей индустрии. А это требовало привлечения больших средств, непрерывного притока капитала.

До тех пор пока «Глобал» продолжала давать большие прибыли, американские банки, не задумываясь, ссужали ему крупные суммы. Никто из финансовых контролеров не подозревал, что эти прибыли, столь впечатляющие на бумаге, поглощались дюжиной банков, по указке Стивена закупающих и финансирующих те компании, которые были ему угодны. В угоду всем этим проектам «Глобал» сократилась до состояния призрака, его прибыли уходили как в песок, не успевая напитать его. В этом был секрет того, что 6 некоем часе Стивен думал с содроганием.

«Одна ошибка. И все кончено…»

Стивен гнал прочь эти мысли. До тех пор пока никто не ведает об этом, а Стивен никого не посвящал в эти дела, все должно быть в порядке. Когда он оставался один, его преследовал образ отца, выражение его лица в последнюю ужасную минуту. Саймон Толбот покончил с собой, проявив мимолетную слабость, когда обнаружил, что жена захватила его врасплох.

«Лучше бы он пустил пулю в Розу».

От этой мысли Стивен улыбнулся.

– Секретная шутка? – спросил глава банка Северной Америки.

– Просто интересно, как сейчас поживает Кассандра Мак-Куин, – ответил дружелюбно Стивен.

– Насколько мне известно, ее положение завидным не назовешь, – ответил банкир.

– Это правда? – спросил Стивен беспристрастно. Но он и без того знал очень хорошо, что это так.

Неделю назад Николас Локвуд, будучи проездом в Гонолулу, предоставил ему подробный отчет о состоянии дел Кассандры и ЮСЭ.

– Вам надо иметь там своего человека, – сказал Стивен, ознакомившись с отчетом.

– Только не заставляйте меня называть его имя, – ответил шеф инспекции, – человек это надежный, можете мне поверить. Вы не окажетесь введенным в заблуждение относительно ЮСЭ.

Стивену были приятны слова банкира. И действительно, это было бы просто невероятно, если бы кредитно-карточная компания, куда Кассандра всадила свои последние деньги, дожила бы хоть до конца года.

А за океаном, в Сингапуре, было за полдень. Погруженный в послеобеденный зной, город лежал в тиши. На Багис-стрит, где торговцы вяло занимались торговлей, китайские кули с косичками отдыхали позади своих рикш, воздух был наполнен запахами благовоний, распространявшихся из индуистских храмов, и дымком опиума, пробивавшегося из подпольных берлог.

Жара казалась совершенно невыносимой белому человеку, сидящему за столиком у окна одной из чайных. Случайному наблюдателю могло показаться, что этот человек, подобно большинству местного населения, наркоман. На самом деле Николас Локвуд наблюдал за полуразвалившимся магазинчиком на противоположной стороне улицы на протяжении уже трех часов.

Тишина была вдруг нарушена ужасным грохотом где-то на улице. Николас вскочил и бросил несколько монет сидящему в сторонке официанту. Десятилетний мальчуган быстро подсчитал стоимость чая и рисовой лепешки.

На Багис-стрит царил переполох. Из своих домов повыскакивали все их обитатели: проститутки, уличные торговцы и всякий прочий сброд. Николас прошел сквозь кордон сингапурской полиции, обошел дом и через минуту был уже с другой его стороны.

– Прикройте черный ход, – сказал он капитану.

– Но там никого нет, сэр, – ответил ему полицейский.

Николас затаил дыхание. Прихожая, заваленная шелком, ситцем, хлопком и прочими тканями, напоминала обычный уличный магазинчик. Но другие комнаты открывали взгляду иную картину. Три печатных станка, стоящие посреди комнаты, повсюду были разбросаны цинковые тюбики с краской, готовые образцы и формы.

– Никого нет, – повторил полицейский, поигрывая дубинкой на манер английских полицейских.

– Я вижу. Скажи своим людям, чтобы они внимательно все обшарили. Может, кто-то скрывается в задних комнатах.

Но слова Николаса остались без внимания. Фальшивомонетчики, работавшие здесь под прикрытием магазинчика, мало чем отличались от сотен своих коллег, орудовавших во многих других городах от Гонконга до Бангкока.

С тех пор как Стивен Толбот решил ввести дорожные чеки на Дальнем Востоке, у Николаса значительно прибавилось хлопот. Много раз пытался он доказать Толботу, что тот слишком быстро пытается увеличить объемы операций. Было просто невозможно в такой короткий срок найти хорошо обученный персонал. Но это было еще ничто в сравнении с проблемой борьбы с фальшивомонетчиками, которые моментально увидели в чеках новую область своей деятельности. К счастью, большинство подобных операций проводилось непрофессионалами, что хоть немного облегчало работу. Но встречались и такие подделки, которые не смог бы отличить и самый опытный банковский работник.

Не обходилось и без того, что почти каждая операция была едва не с самого начала обречена на неудачу. Николас и его люди постоянно сталкивались с проблемами чужих языков и обычаев, что порой становилось непреодолимой преградой. Местная полиция, хоть и заверяла о своем самом искреннем участии, всесторонней помощи и поддержке, на деле не особо усердствовала в поиске и поимке фальшивомонетчиков и ограничивалась в основном операциями, подобными этой. Фальшивомонетчики же, в свою очередь, с легким сердцем бросали свои печатные станки и сооружали новые на новом месте в считанные дни. Николас подозревал, что кто-то в верхних эшелонах власти не заинтересован в борьбе с ними.

В то время как его помощники осматривали помещение в поисках каких-либо улик, Николас принялся внимательно изучать печатный станок. У него в этом был уже такой богатый опыт, что многие фальшивомонетчики могли бы позавидовать. Никогда нигде они не оставляли бумаги, на которой печатали свои подделки. По качеству бумаги всегда можно было определить квалификацию мошенников. Но теперь даже новички редко оставляли после себя какие-либо улики. Из-за всех этих сложностей полиция не особенно усердствовала в раскрытии подобных преступлений.

Через три часа, когда все уже успокоились, Николас вернулся в своей отель. Новость об очередной неудачной операции быстро распространилась.

– Сочувствуем, дорогой, – услышал он, когда присаживался за свой столик в баре.

Среди сингапурцев сплетни распространялись мгновенно.

Вернувшись в свой номер, Николас закрыл за собой дверь и достал стодолларовый чек «Глобал», который обнаружил сегодня в подпольной типографии.

Наилучшим образом были подделаны не только все водяные знаки, скрытые характерные признаки, но и особый отличительный знак, введенный Розой в качестве первого признака подлинности чеков: выгравированная в виде головы льва буква «Джи». Помяв подделку в руке, он обнаружил, что бумага была не очень хорошего качества. Но много ли людей смогли бы отличить это? К тому же, это было лишь единственное слабое место фальшивомонетчиков.

Где-то в городке работала целая сеть типографий, множество людей, чья деятельность была направлена в самое сердце «Глобал». Николас знал, над чем будут сейчас работать фальшивомонетчики. Они, безусловно, знали, что их бумага далеко не лучшего качества. И, конечно же, попытаются сделать все возможное, чтобы устранить этот единственный недостаток.

«И как раз у меня будет время, чтобы их найти».

Но в свои планы он не собирался посвящать никого. Постепенно к нему пришла догадка, как он сможет отомстить Стивену за Кассандру.

Не далее чем в миле от места вышеописанных событий, в старейшей части Чайна-таун, у домика на берегу реки стоял худой белый человек, смотря в сторону уходящего солнца.

– Он обнаружил это прямо сейчас, – прошептал старый китаец за его спиной.

– Знаю, – сказал Гарри Тейлор, – но в этом для него нет ничего нового. Он мог сохранить станки.

Китаец, которого звали Рам, достал из своего кармана дорожный чек «Глобал» и начал его тереть между пальцев. Этот жест Гарри видел уже сотни раз.

– Так это тот, кто следил за тобой? – спросил Рам.

– Да.

– Он пришел за тобой?

– Не думаю. Слишком уж многое изменилось.

По документам Гарри было уже за пятьдесят, хотя он был еще очень красив. В кармане у него лежал паспорт канадского сотрудника мелкой импортно-экспортной фирмы. А Сингапур был как раз хорошим местом для торговли, это было очень удобное прикрытие.

Произошли и другие крупные перемены. Гарри знал, что имя его преследователя было Николас Локвуд, что он работает на Стивена Толбота и на хорошем счету у него. Знал он и то, что Локвуд здесь не для того, чтобы отправить Гарри на тот свет. После того как он пересек Индийский океан, он знал, что надежно скрылся от своего преследователя. В Сингапуре уже никто не смог бы его найти.

– Нет, – спокойно сказал Гарри, – если бы он охотился за мной, я давно был бы его жертвой. Он не из тех, кто может так просто промахнуться.

Он повернулся к Раму:

– Но нам следует помнить, что в один прекрасный день он придет за нами по поводу нашей с тобой совместной деятельности. Не заблуждайся, Рам. Если Локвуд занят фальшивомонетчиками, никто не сможет от него укрыться. Рано или поздно он добьется своего. И ты это увидишь.

Мужчины услышали детский смех у себя за спиной.

– Думаю, что ты прав, Гарри, – тихо сказал китаец.

– Да, Рам. Потому что в тот день, когда я встретил тебя, я перестал убегать от Стивена Толбота…

«И не просто остановился, – поправил он себя, – но и сам пустился в преследование за ним».

Хотя Гарри прибыл в Сингапур с большим количеством денег, но понял очень быстро, что резервы его постепенно иссякают. Он не вступал в знакомства с белыми плантаторами, которые, по всей видимости, стали бы интересоваться, кто он такой и откуда. Более всего он не желал распространения каких-либо слухов о вдруг появившемся новом лице, что могло бы дойти до ушей его преследователей. Кроме того, он не стал вступать в различные торговые операции, которые велись в основном на азиатских диалектах. И, хотя английский язык был довольно часто в ходу, он понял, что его прежние операции не будут иметь здесь такого успеха, как в Марселе.

Пока у него были деньги, он позаботился о том, чтобы купить себе хорошие документы. Смерть Розы, такая внезапная и нелепая, потрясла его до глубины души. Все-таки в его жизни много значила любовь к этой умной, незабываемой и непростой женщине! Впервые после войны со смертью Розы он получил возможность перестать скрываться. Но когда он прочитал, что Стивен Толбот отстранил Кассандру от операций с дорожными чеками, он знал, что преследование продолжится. Стивен был человеком такого рода, который не остановится ни перед чем, если только захочет. А он хотел смерти Гарри.

Из этого всего и исходил Гарри, планируя свою будущую жизнь. Он снял себе очень скромную квартирку и позаботился о том, чтобы запрятать свои деньги понадежнее, но так, чтобы их можно было в любой момент забрать. Затем он стал подумывать о том, чем заняться дальше. И ответ на это пришел сам собой, в совершенно неожиданном для него месте.

В одном из скверов около англиканского кафедрального собора Св. Андрея он случайно столкнулся с Рамом, у которого при этом разлетелась упаковка, а в ней оказалась бумага очень высокого качества. Гарри тут же понял, что эта бумага не для писем. Рам же, в свою очередь, взглянув Гарри в глаза, уже знал, что тот все понял.

Гарри тут же пригласил Рама к чаю. Оба довольно корректно попробовали создать в беседе первое представление друг о друге. Между делом Гарри намекнул, что ищет работу. Рам, представившийся как владелец типографии, сказал, что ему нужен посыльный.

– На улице сотни мальчишек, – отпарировал Гарри.

– Да, но мне нужен особый человек, кому я мог бы действительно доверять.

Работа была не та, что могла бы заинтересовать Гарри. Но его заинтересовала сама личность этого китайца-христианина с таким необычным именем. Его шестое чувство, помогавшее ему много раз, что-то нашептывало у. И он согласился.

За несколько месяцев Гарри изучил город так, будто всегда здесь жил. Он стал вхож во все самые известные места. Работа состояла в обслуживании клиентов – молчаливых белых людей, которые могли быть не то миллионерами, не то мореплавателями, не то контрабандистами. Но Гарри так и не удавалось узнать, чем на самом деле занимается китаец, хоть догадаться об этом не составляло большого труда. Клиенты расплачивались с ним довольно плотно набитыми бумажными конвертами.

Гарри продолжал терпеливо выжидать своего часа. Хоть отношения их стали почти дружескими и Рам вполне доверял ему свою типографию, служившую лишь прикрытием основной деятельности, о самом главном китаец разговора никогда не начинал. Пока однажды Гарри не вернулся с побитым лицом и сломанной рукой.

– Один сынок не хотел платить денег, – выругался Гарри, – но у него…

И тут Гарри потерял сознание. Когда он очнулся, то лежал в больнице у личного врача Рама. А сам Рам сидел у его кровати.

– Прости меня, – сказал он, – такое больше не повторится.

Гарри ухмыльнулся:

– В любом случае это в последний раз. Понемногу Рам раскрывал секреты своего маленького бизнеса. В потайном подвальчике была оборудована хорошая типография, где можно было печатать все: от паспортов и разрешений на жительство до денежных сертификатов.

– Ты был честен и терпелив по отношению ко мне, Гарри, – сказал ему Рам, – много раз у тебя была возможность украсть, либо утаить деньги, но ты этого не сделал. Теперь я – твой должник. Скажи мне, чем я могу тебе отплатить?

Гарри хорошенько обдумал этот вопрос. После того как он вышел из больницы, он вернулся в свою квартирку и забрал часть своих денег из укромного места.

– Почел бы за честь стать твоим компаньоном, – сказал он, Раму, выложив деньги.

– Но, Гарри, ты ведь не поддельщик, – запротестовал было Рам.

Рам никогда не пользовался термином «фальшивомонетчик» – это слово приводило его в шок. Он считал себя человеком, чей талант лежит не в созидании, а в воспроизведении.

– Ты прав, но вместе мы могли бы делать очень неплохие деньги.

– Гарри, единственное, что невозможно подделать здесь – это американские доллары. Невозможно подобрать подходящие чернила и бумагу.

– О зелененьких я и не думал, – вежливо ответил ему Гарри.

Он залез в карман и достал дорожный чек «Глобал».

Со временем рука Гарри зажила. Рам узнал кое-что о своем новом компаньоне. Гарри рассказал ему несколько самых трагичных эпизодов своей жизни, слегка сгладив нелицеприятные моменты.

– Это действительно так важно для тебя – отомстить этому Стивену Толботу? – спросил его Рам.

– Он не уйдет от меня, – ответил Гарри, – он знает, что я – единственный, кто может доказать, что это он убил Мишель. Но я слишком стар для того, чтобы скрываться. За свою жизнь мне еще ни разу не довелось остановиться и дать ему бой. Теперь он узнает, на что я способен.

Гарри замолчал, подумал о Мишель, в чьей смерти косвенно был повинен, и о Кассандре – девочке, которую он должен был держать в заложницах.

– У меня есть кое-какие долги, – сказал он тихо. Рам понимающе посмотрел на него. Он догадывался обо всем, что стояло за этими словами. И посмотрел на дорожный чек, который был у него в руке.

– Чтобы изготовить это, потребуется много труда, если вообще возможно это изготовить.

Гарри улыбнулся:

– Я не собираюсь.

– Но будешь, дорогой Гарри. При всем моем уважении, в этом ты мне не помощник, – Рам показал ему свои руки. – К сожалению, я не могу передать этот дар моих рук твоим. Но есть и кое-что такое, на что я не способен: многое, как для цветного, для меня закрыто. Многие люди не станут со мной даже говорить.

При всем своем достоинстве Раму не удалось скрыть досаду в своем голосе. И Гарри, будучи сам изгнанником, почувствовал это. Рам был христианином. Полмира было населено теми, кого набожные белые люди окрестили в свою веру, но в остальном всегда поворачивались к ним спиной.

Несколько лет Гарри провел в разъездах по местам, о которых раньше никогда ничего не слышал. Из посыльного Рама он превратился в его ученика, поглощающего все об искусстве фальшивомонетчиков. Он быстро понял, что усвоенное им в Марселе было детским лепетом. Гарри изучал ботанику, постигая секреты изготовления хороших сортов бумаги. Сквозь дебри химических формул он проникал в технологию изготовления чернил и изучил все разнообразие оксидов, способных придать точный оттенок пигменту. Он читал книги по металлургии, чтобы понять, насколько важен металл для изготовления печатных пластинок.

– Каждый чек будет неотличим от оригинала, – сказал ему Рам, – мои инструменты были бы беспомощны в чужих руках, так же как и инструмент музыканта.

Наряду с усвоением профессии фальшивомонетчика Гарри упражнялся и в изготовлении бумаги. Он ездил в Бирму, чтобы узнать, каким образом выпускалась лучшая в мире бумага из пород деревьев, растущих только в этом регионе. На Филиппинах он проследил за выпуском наитончайшей рисовой бумаги.

По возвращении в Сингапур он обнаружил, что Рам раскрыл секрет состава чернил, использующихся для изготовления дорожных чеков.

– В этой технологии нет ничего нового: для большинства валют применяется та же технология, – пояснил Рам, – удивительно, что мистер Толбот уделяет так мало внимания технологии. Но это и хорошо – меньше хлопот.

– А что с деталями на заднем плане? – спросил Гарри.

– Три, от силы четыре месяца потребуется для изготовления пластины, – тут Рам поднял вверх указательный палец, – но вся проблема в бумаге.

– Я думаю, это что-то наподобие долларовой, – процедил Гарри.

– Нет. Много, много лучше.

– Да, это будет задачка.

Потребовалось более года, чтобы найти ее. Немало мест объездил Гарри, прежде чем обнаружил ту породу дерева, из которой, по предположению Рама, можно было изготовить подобную бумагу.

«И в точности так, как это сделала Роза», – подумал про себя Гарри.

После всех этих путешествий Гарри улыбнулся, вспомнив о Розе. Лишь теперь он понял, почему ни в Европе, ни в Америке фальшивомонетчики не пытались подделывать чеки, – формула изготовления бумаги была венцом корпоративных секретов «Глобал».

«Но то, что сделано однажды, не может быть неповторимым».

В маленькой деревушке в Таиланде, недалеко от границы с Камбоджей, Гарри Тейлор наконец нашел ключ к разгадке.

В сад вышла молодая китаянка, вдвое моложе Гарри, с правильными красивыми чертами лица. На руках она держала двухлетнюю дочку, которая была для Гарри чудом и светом его жизни.

– Здравствуй, Гарри, – сказала женщина ласково.

– Мария, любовь моя…

Гарри поцеловал свою жену, дочь Рама, в щеку. Их дочь, Рахиль, была похожа на отца.

– Будем обедать?

– Минуточку, дорогая. Сегодня такое замечательное солнце. Постоим и понаблюдаем вместе.

– Ты в размышлениях. Не буду мешать тебе, – сказала Мария, – но тебе дается только пять минут, чтобы закончить.

Сама мысль, что он может стать мужем, после всех этих лет казалась ему невероятной. Теперь же, после того как он вернулся из Таиланда с бумагой, Рам, открывший ему двери своего дома, доверил свой самый сокровенный секрет. Ночью, когда он был представлен Марии, он сразу же влюбился в нее. Но самое невероятное было для него в том, что она приняла его любовь.

– Ты хотел бы сейчас, чтобы ты никогда не показывал мне дорожные чеки «Глобал», – сказал Рам, когда убедился, что Мария не может их услышать.

Гарри повернулся к Раму, и солнце осветило его лицо, налившееся кровью:

– Я кое-что отдал за это, Рам.

– Ладно.

Гарри потряс головой:

– Локвуд не остановится. Стивен Толбот когда-нибудь найдет меня. И я не смогу обороняться… Что я смогу?