ГЛАВА ШЕСТАЯ

Чарли спал редко. А если и засыпал, то сон его не бывал глубоким. Он едва ли смог бы вспомнить хоть один случай, когда расслабился полностью настолько, чтобы его бдительность притупилась, и он впал бы в забытье, по крайней мере, частью мозга, тогда как другая оставалась настороже.

Нынешняя ночь не была исключением. Злость, вспыхнувшая в нем, когда он сказал Анжелине убираться ко всем чертям, за ночь только усилилась от того, что девушка нежно пожелала ему спокойной ночи и заснула легким глубоким сном.

Чарли всматривался в ночь и вслушивался в тишину. «Почему благочестивые слова Анжелины так сильно меня озлобили? – задавал он себе снова и снова один и тот же вопрос. – Бедное дитя, она изо всех сил старается меня спасти».

Дитя. Он посмеялся над собой. Быть может, если бы он продолжал называть ее так, то и сам бы поверил в это, а его тело перестало бы так реагировать на нее каждый раз, когда она подходила слишком близко. «Черт, того, что я называю ее сестрой, оказалось недостаточно».

Возможно, он был не настолько зол на нее за то, что она сказала, сколько на то, что ему вспомнилось: несчастный случай с дилижансом, крики и смерть. Раньше память, как всегда услужливо, напоминала ему об этом случае только тогда, когда он не мог уснуть. Но этой ночью, после разговора с Анжелиной о причинах, заставивших его оставить преступный бизнес, он отчетливо вспомнил свое последнее преступление.

Шорох слева заставил Чарли быстро поднять голову. Неужели он на минуту задремал? Он чувствовал, что не спал. Но, если это так, почему подбородок уткнулся в грудь?

Слабый шум послышался снова, на этот раз уже ближе. Чарли протянул руку к револьверу и взглянул на лошадь. Животное спало спокойно.

Странно.

Он тихонько встал, стараясь расположиться между источником шума и Анжелиной. Небо затянули облака. Несмотря на свое отличное ночное зрение, Чарли не мог обнаружить в кромешной темноте даже тень. «Не буду же я сидеть в ожидании, когда «кто-то» или «что-то» нападет на нас». С детства он усвоил, что лучшая защита – нападение.

Услышав впереди шорох, он немедленно прыгнул в темноту, навстречу ему. Рот Чарли искривился в победной гримасе, когда он сцепился с чьим-то телом и пригвоздил его к земле своим весом, прижав колотящие по нему кулаки.

– Кто ты, черт тебя побери? Чего тебе надо? – грубо спросил он.

– Я хочу вернуться в постель, – ответила Анжелина. – А теперь слезьте с меня.

Услышав ее голос, Чарли так удивился, что чуть не пропустил момент, когда пришлось уклониться от резкого и точного удара согнутого колена между его ногами. Однако многолетний опыт общения с бесчестными борцами отработал у него реакцию против таких вот неожиданных движений, и он успел прижать ее ноги к жесткой земле, усыпанной камнями.

– Для монашенки вы отлично осведомлены, куда надо бить мужчину, чтобы причинить ему боль.

– У меня шестеро братьев. Поэтому я хорошо знаю, как защититься.

– Может быть, от них, но не от меня. Анжелина изогнулась и выдернула свои кулачки из его рук. Этого хватило, чтобы он почувствовал под собой каждый дюйм женского тела.

Она замычала, еще раз пытаясь выбраться из-под него. Потом затихла.

Глаза Чарли, привыкшие к темноте, уже могли различать черты ее лица. Она смотрела на него, гневно поджав губы.

«Совсем не напугана, – подумал он, – только взбешена. Интересно, а если бы она так вела себя в монастыре?»

Вспомнив, как его раньше раздражал ее благочестивый тон, Чарли улыбнулся. Теперь в ней не осталось ничего от былого превосходства.

– И что в этом смешного? – резко спросила она.

– Я не смеюсь.

– Лучше не стоит. Позвольте мне встать.

– Не раньше, чем скажете, что вы здесь делали. Опять пытались удрать? – Теперь и в нем вдруг вспыхнул гнев. «И когда только до этой женщины дойдет, что у нее нет иного пути, кроме как ехать со мной в Мексику». – Вам уже давно следовало бы понять, что если вы отправитесь в путь одна, вас наверняка убьют. Может, я для вас и не самая лучшая компания, но зато я не позволю никому причинить вам вред.

Анжелина покачала головой:

– Я и не собиралась уезжать.

– Тогда скажите мне, что вы здесь делали? Она отвернулась, головой потревожив камешки, с шорохом посыпавшиеся вниз.

– Мне надо было...

– Ох... – Гнев Чарли моментально утих и он расплылся в широкой улыбке. Ему больше нравилось видеть ее смущение, чем выслушивать назидания. А еще он почувствовал, что ее робкие попытки, извиваясь, высвободиться из-под него возбуждают его гораздо сильнее, чем любые соблазняющие ухищрения опытных профессионалок. Он прижался к Анжелине еще крепче и вдохнул неповторимый аромат волос и кожи, присущий только ей. Его тело немедленно отреагировало.

«Пожалуй, не стоит дразнить себя, прежде чем станет по-настоящему плохо», – подумал он.

От этих мыслей Чарли грустно покачал головой: «Совсем я потерял форму, если не могу подавить в себе страсть к двадцатилетней девственнице». Он откашлялся и вернулся к неоконченной мысли:

– Как же вам удалось меня миновать?

До этого она продолжала намеренно смотреть в сторону. Но при его словах повернулась и их взгляды встретились.

– Вы же спали.

Чарли нахмурился. Все мысли об Анжелине, о ее мягком теле и соблазнительном аромате тут же улетучились.

– По-настоящему я сплю редко.

– Ну, что же, а сегодня вы спали. Я встала и пошла. А вы даже не пошевелились.

Невозможно. Или это...

Неуверенность захлестнула его. «Эта девчушка проскользнула совсем рядом со мной, а я и не услышал? Скорее всего, так оно и было, если я считал, что она спит в своей походной постели. Но тогда получается, что кто угодно мог бы приблизиться к нам и сделать с нами все, что ни пожелал бы. А я услышал бы его только тогда, когда было бы уже поздно! «

Одним быстрым движением Чарли вскочил на ноги и рывком потянул Анжелину за собой. Он вслушался в ночные звуки. Насколько можно было судить, они здесь пока были одни. Ему чертовски повезло, что рейнджер-янки еще не догнал их.

– Чарли? – Анжелина нарушила ход его мыслей. – Что с вами?

– Ничего. Идите спокойно к стоянке и никуда не отходите, прежде чем не скажете мне, – проворчал он. – Любой мог бы захватить вас. Вам просто повезло, что это оказался я.

– Никак не пойму, чего вы так разозлились?

– Вам и не надо понимать. Идите к стоянке.

Анжелина открыла рот и приготовилась спорить, но потом закрыла его так резко, что лязгнули зубы, и повернулась прочь. Сделав несколько коротких шагов, она резко обернулась и посмотрела на него.

– Так вы придете?

– Не сразу. Ложитесь спать. Отсюда я вас вижу. Не беспокойтесь, сегодня ночью мимо меня уже никто не проскользнет.

Анжелина продолжала всматриваться в его лицо, озабоченно нахмурившись.

– Я вовсе и не беспокоилась, Чарли. Вы правы. Я понимаю, что одна здесь погибну. Но с вами я чувствую себя в безопасности. – Она повернулась и растворилась в темноте.

– Черт побери, – выругался вполголоса Чарли. – Таким наивным я никогда и не был.

Он наклонился, поднял револьвер, внимательно проверил его, прежде чем вложить в кобуру, и быстрым шагом обошел стоянку, глубоко вдыхая прохладный воздух. Когда он вернулся, ровное дыхание Анжелины подсказало ему, что она спит.

Чарли стоял над ней, размышляя. Когда он заставил ее поехать с ним, то честно надеялся, что она будет в большей безопасности. Теперь он едва ли мог сказать, что уверен в этом. Прежнее острое чувство опасности, не раз спасавшее ему жизнь на протяжении тридцати семи лет, теперь постепенно ускользало. Но при том раньше у него не было никого, нуждающегося в его защите, по крайней мере с тех пор, как не стало Энни и его матери. Хотя, чего стоила его защита для них обеих – две могилки рядом на семейном кладбище.

Со вздохом отвращения к самому себе Чарли отвернулся от спящей Анжелины и вернулся туда, где сидел до этого. Остаток долгой ночи он провел, глядя, как мирно спит Анжелина, и раздумывая над тем, что будет делать с нею.

Эта проблема не давала ему уснуть, но, даже когда наступило утро, он так и не приблизился к ее решению. Он мог бы оставить Анжелину в первом же городке, но у него не было тени сомнения, что рейнджер отставал от них на расстояние одного дневного перехода. Мог ли он позволить себе оставить девушку и при этом рассчитывать, что рейнджер не причинит ей зла? А если и не рейнджер, то любой другой безо всякого стеснения. Чарли сам был таким когда-то, хотя во многом таким и остался. Он слишком хорошо знал этот мир, чтобы оставить Анжелину одну. Даже его, теперь сомнительная, способность защитить ее могла оказаться лучше, чем ничего. Ему оставалось лишь надеяться, что он сможет довезти ее до родителей, прежде чем удача оставит его.

Анжелина пошевелилась, тяжело вздохнула и села в постели. Проснувшись от лучей восходящего солнца, она часто заморгала и, встав на колени, поднялась и, прищурившись, посмотрела вдаль.

– Чарли?

– Доброе утро, сестра. Надеюсь, вы приготовите кофе? А то я как-то не готов...

Она не ответила, а только еще пристальнее стала вглядываться в даль, невольным движением подняв руку к горлу, что служило у нее признаком волнения.

– Что... эта пыль означает, что там кто-то скачет, или это просто ветер?

Чарли выругался и вскочил. Теперь он тоже увидел облачко пыли и сообразил, что кто-то к ним приближается.

– Быстро седлаем лошадей и уезжаем. – Говоря это, он уже бросал седла на спины лошадей.

Анжелина спокойно паковала их пожитки и выполняла то, что он ей говорил.

– Вы думаете, это он? – спросила она, увязывая последние вещи. – Тот рейнджер, что нас преследует?

– Да.

– А это не может быть кто-нибудь другой? Какой-нибудь путешественник вроде нас?

– Мы не просто путешествуем.

– Верно. Но как вы можете знать, что это именно он?

– Моя уверенность в таких вот ситуациях до сих пор спасала мне жизнь. Если вы все еще хотите завтра свободно дышать, то будете слушать, что я говорю, и скакать так быстро, как сможете.

Чарли взлетел в седло и повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на приближающееся облако пыли.

– Вы думаете, мы сумеем скакать быстрее него?

Он посмотрел на Анжелину. Ее побледневшее лицо отражало внутреннюю напряженность, но она встретила его взгляд без паники. Она только хотела знать правду.

– Я могу уйти от него на Гейбе. Но с вами на этой лошади... – Он пожал плечами. – Не волнуйтесь. Все равно я не собирался обгонять его.

– Тогда что мы станем делать?

– Посмотрим. Просто не отставайте от меня. И не оглядывайтесь.

Анжелине казалось, что накануне они ехали быстро, но к полудню ей стало понятно, что такое по-настоящему быстрая езда. Несмотря на предупреждение Чарли, она несколько раз оборачивалась назад, испытывая беспокойство, и потому ей все время казалось, что облако пыли приближается. Но она не могла сказать, что совершенно уверена.

Чарли оглянулся назад только раз и удовлетворенно кивнул, что несколько успокоило Анжелину. Он повернул коня и съехал с проселка, углубившись в заросли кактусов и меските. Анжелина скакала следом. Острые колючки цеплялись за ее юбку и местами порвали ткань, но она не обращала на эта внимания и мчалась только вперед.

Ей хотелось спросить, куда они едут, но она понимала, что вопросы только замедлят их бег. Чарли убегал ради спасения своей жизни, да, возможно, и ее тоже. Она полностью доверилась ему, полагая, что он знает, что лучше для них обоих. Анжелина была более чем уверена, что он и раньше бывал в подобных ситуациях и потому гораздо лучше мог спланировать их спасение. Она лишь делала то, что он ей говорил, и старалась побольше молчать.

Примерно через час этой гонки они наткнулись на быструю речушку, огибавшую подножие скалистого холма. Чарли направил коня вброд, дав ему возможность напиться. Анжелина последовала его примеру.

– Что теперь? – спросила она.

Чарли не ответил. Он натянул поводья Гейба и взлетел на холм. Там он спешился.

У Анжелины вырвался вздох облегчения. Ей казалось, что от долгой скачки у нее расшатались зубы и вот-вот отвалится голова. Она соскользнула на землю, держась одной рукой за седло, пока ослабевшие ноги не обрели своей обычной твердости. Когда она пришла в себя и огляделась, надеясь увидеть Чарли, он уже спускался к подножию холма.

– Куда вы?

– Оставайтесь на месте. Я сейчас вернусь. – И он исчез из виду.

Анжелина оглядела холм, отметив про себя, что для ночлега это место, пожалуй, не совсем удобно. Она взобралась на вершину и посмотрела вокруг. Отсюда открывался прекрасный вид на речку. Появился Чарли, и она с любопытством наблюдала, как он веткой заметал следы копыт их лошадей, ведущих от речки на холм. Но следы на том берегу, которые вели к воде, он оставил нетронутыми и, сделав это, поднялся наверх.

Чарли лег на вершине и замер в ожидании, глядя на воду. Его лицо выражало напряженную сосредоточенность. Казалось, он совсем забыл, что Анжелина находится поблизости.

– Может, расседлать лошадей? – предложила она.

– Нет, – огрызнулся он, даже не поглядев в ее сторону. – Скоро поедем дальше.

Анжелина присела рядом с ним.

– Вы думаете, он проедет мимо?

– Нет, если только он умеет читать следы.

– Но, – Анжелина смущенно закусила губу, – зачем тогда вы заметали следы сюда, наверх? Я подумала, что вы решили показать ему, будто мы спустились вниз по реке.

– Ясно, что было бы лучше, если б он так и подумал. По крайней мере, в течение пары минут. Но опытный полицейский едва ли станет обманываться очень долго, да еще той малостью, что я успел сделать.

– Не понимаю.

– Ш-шш! – произнес Чарли. – Отойдите подальше. Идите к лошадям и позаботьтесь, чтобы они не подали голоса.

Почувствовав, что Анжелина не торопится, он обернулся и метнул на нее полный ярости взгляд. Она вздрогнула от холода, которым повеяло от этого взгляда. Такого выражения его глаз она еще не видела. Теперь-то она поняла, почему другие так боялись его гнева. С трудом поднявшись и больше не споря с Чарли, Анжелина направилась к лошадям, как он ей и сказал.

Всего через несколько секунд до нее донесся частый топот копыт быстро скачущей лошади. По мере того, как человек приближался, топот слабел. А когда полицейский подъехал к речке, мерное цоканье копыт подсказало ей, что его лошадь перешла на шаг. Она прикрывала ноздри обеих лошадей ладонями, приговаривая всякую нелепицу, чтобы их хоть как-то успокоить. Но им, казалось, было глубоко безразлично, что происходило под горой.

Она рискнула посмотреть на Чарли, и то, что она увидела, заставило ее всю внутренне сжаться от боли и страдания. Он припал к земле на самой макушке холма с револьвером в руке, направленным вниз, на берег речки.

Позабыв о лошадях и о приказе следить за тем, чтобы они молчали, Анжелина рванулась к Чарли.

Она рухнула возле него на колени, и Чарли повернулся, гневно глядя ей в глаза.

– Идите к лошадям! – вполголоса рявкнул он. Анжелина страстно затрясла головой, зная, что должна хранить молчание, чтобы не подвергать их жизни смертельному риску. Она показала пальцем на револьвер, нахмурилась и снова покачала головой.

Чарли отвернулся от нее, сосредоточив свое внимание на человеке под горой. Анжелина посмотрела туда же. Рейнджер спешился и присел у воды. Он внимательно изучал их следы и оставался занят только этим. Чарли взвел курок, и Анжелина вздрогнула. Она снова повернулась к нему и, увидев выражение его лица, чуть не задохнулась от страха. До этого момента ей казалось, что она знает человека рядом с ней, что добро внутри него только ждет своего часа, чтобы проявить себя с чьей-либо помощью. Но сейчас он был готов совершить хладнокровное убийство – лицо спокойно, глаза бесстрастны, как у змеи, которая приготовилась к смертельному прыжку.

– Рэттлер, – пробормотал Чарли и подался вперед.

От удивления и страха рот Анжелины раскрылся, словно Чарли произнес это слово в ответ на ее мысли. У нее не осталось времени на обдумывание этого совпадения. Палец Чарли уже напрягся и начинал тянуть спусковой крючок. Она кинулась вперед, оттолкнув его. Револьвер выстрелил в небо.

Истошный крик боли заставил ее вскочить на ноги и высунуться из-за камней. Рейнджер лежал на земле, стиснув зубы. У нее на глазах он вытащил свой револьвер и застрелил гремучую змею, только что вонзившую ядовитые клыки в мякоть его ноги.

Анжелина рывком поднялась с земли и уже готова была бежать вниз по тропинке, чтобы помочь раненому. Чарли железной рукой успел удержать ее за плечо и резко повернул к себе.

– На кой черт вы это сделали?

– Но вы же собирались его убить. Чарли насупился.

– Откуда вы знаете, что я не собирался подстрелить змею?

Анжелина колебалась. «Неужели я неверно поняла выражение его лица, когда подумала, что он способен убить человека? И в самом деле он собирался убить не полицейского, а только змею».

У нее уже не оставалось времени рассуждать о его истинных мотивах. «Я должна добежать до рейнджера раньше, чем станет поздно». Проведя всю жизнь в Мексике, она научилась оказывать помощь при змеиных укусах. А в таких случаях время играло самую существенную роль.

– Я должна ему помочь. Иначе он умрет.

– Отлично. Тогда он больше не будет стоять на нашем пути.

Она задохнулась от холодного тона Чарли и мрачного выражения его глаз. Возможно, она все-таки была права. Уже не утруждая себя ответом, Анжелина выдернула свою руку. Он ее больше не удерживал.

– Если хотите уезжать – уезжайте, – почти выкрикнула она ему в лицо. – Я вас не задерживаю. Но я не буду спокойно стоять рядом, когда умирает человек. – Поняв, что ее слова прозвучали истерично, Анжелина глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, прежде чем заглянула ему в глаза. – Я не могу позволить ему умереть, – произнесла она более спокойно.

Несколько секунд Чарли молча смотрел на нее. Потом взглянул на небо и прикрыл веки, словно молился, прося о терпении. Но Анжелина теперь уже знала наверняка, что не существует причины, заставившей бы Чарли молиться. Когда он снова посмотрел на нее, то испугавшая ее странная холодность в выражении его лица уже исчезла, и она облегченно вздохнула. Теперь он опять стал тем человеком, которого она знала. Тот, другой, ее пугал.

– Ладно, помогайте ему, – сказал он. – Но, как только вы закончите, мы оставим его где-нибудь и отправимся дальше. Договорились?

– Вы хотите сказать, что у меня есть выбор?

– Нет.

– Этого я и боялась. – Анжелина отвернулась. Чарли, дотронувшись до ее руки снова, еще раз остановил ее.

– Позвольте мне пойти первым, – сказал он. – Прежде, чем вы к нему подойдете, я хочу, чтобы этот янки сначала отдал мне свое оружие.

Ей захотелось было возразить ему, но она увидела смысл в его словах. Как-никак этот человек за ними охотился. Еще раз кивнув, Анжелина пропустила Чарли вперед и они пошли вниз по тропинке.

Рейнджер, Дрю Уинстон, насколько она запомнила его имя еще по Блю-Крику, лежал на земле возле своей лошади. Приподнявшись на локтях, он с отвращением разглядывал ранку. Когда они подходили к нему, он направил на них револьвер.

– Брось оружие, Колтрейн.

– И не подумаю. Это тебе лучше бросить оружие. Если не позволишь сестре заняться твоей ногой – скоро умрешь.

Светло-голубые глаза Уинстона посмотрели на Анжелину.

– Когда я вернулся в Блю-Крик, то выяснил, что о проституции вы не имеете ни малейшего представления. А о медицинской помощи что-нибудь слышали?

Анжелина кротко пропустила мимо ушей его оскорбительные слова. Она понимала их причину. Если признаться честно, она обманула полицейского в Блю-Крике.

– А что же еще делают монашенки, мистер Уинстон, как не учат, не ухаживают за страждущими и не молятся?

– Не так уж и много, – пробормотал Чарли, стоя рядом с нею.

Не повернув головы, она метнула на него быстрый и раздраженный взгляд. Но он этого не заметил, не спуская глаз с рейнджера.

– Так ты бросишь пушку, Уинстон, или мне придется тебя заставить? Я не могу позволить сестре приблизиться к тебе, пока ты вооружен.

Казалось, что Уинстон собирается спорить и дальше. Но вдруг его лицо исказилось от боли, а нога стала подергиваться сама по себе, будто хотела убежать, оставив тело неподвижным. Застонав, Уинстон отбросил револьвер в сторону Чарли.

Чарли подошел и подобрал его.

– А теперь второй.

Морщась от боли, рейнджер с усилием вытащил из кобуры второй револьвер и протянул его Чарли.

– Стойте там, – прорычал Чарли Анжелине и медленно приблизился к раненому.

Когда он уже оказался совсем рядом с ним, Уинстон, обессиленный после нескольких сильных конвульсий, почти потерял сознание, и Чарли смог беспрепятственно забрать у него револьвер.

– Все в порядке, сестра, – позвал ее Чарли. – Если вы уж так горите желанием спасти его, то приступайте.

Анжелина подбежала к раненому и опустилась возле него на колени. Обычно ясный взгляд его ярко-голубых глаз, теперь остекленевший от боли, был направлен на нее. Он попытался было приподнять голову, но это уже стало ему не под силу.

– Лежите, мистер Уинстон. Такие случаи мне встречались и раньше и я точно знаю, что надо делать. – Она подняла глаза на Чарлза: – Посмотрите, нет ли виски в седельных сумках. И дайте мне ваш нож.

Чарли вытащил из чехла на поясе смертоносное лезвие и подал его ручкой вперед. Потом направился на поиски виски. Не тратя попусту ни слов, ни времени, Анжелина разрезала штанину рейнджера от лодыжки до середины бедра. Следы укуса виднелись на уже вздувшейся ноге чуть выше колена. Стоило ей слегка дотронуться до ноги, как Уинстон невольно дернулся от боли.

– Возьмите, сестра.

Чарли передал ей наполовину заполненную бутылку виски, и она поблагодарила его кивком. Промыв спиртным рану и лезвие ножа, она отдала бутылку Чарли.

– Пусть он ее всю выпьет, – приказала она.

– Сейчас?

– Сию минуту. Говорят, алкоголь растворяет яд. Так или иначе, ему будет чем отвлечься, пока я занимаюсь его раной. – Она снова посмотрела на рейнджера. Тот продолжал следить за ней настороженными глазами. – Не похоже, что он сможет отключиться и дать мне доделать свою работу.

– Да, едва ли, – пробормотал Чарли.

– Это не очень-то приятно, но я должна это сделать. – Анжелина кивнула Чарли, и он присел возле рейнджера, приподняв его голову. Уинстон стал послушно пить из бутылки, а Анжелина сосредоточила все внимание на его ноге.

Прежде чем рейнджер понял, что она собирается сделать, Анжелина разрезала мякоть его ноги в обеих точках укуса, уверенными движениями расширяя ранки. Нога Уинстона дернулась, но он не попытался ее отодвинуть. У Анжелины уже не оставалось времени смотреть на него. Теперь главное – не упустить время, и она не могла обращать внимание на его боль и переживания. Она приложила губы к ранке и со всей силой стала отсасывать яд. Ее рот быстро наполнялся кровью, и она тут же сплевывала ее на землю, отсасывая снова и снова.

– Какого черта? – зарычал Чарли, поднимаясь, чтобы остановить ее.

Анжелина сплюнула кровь еще раз и гневно посмотрела на него.

– Заткнитесь и не мешайте, – прикрикнула она и снова вернулась к работе.

Больше она ни разу не взглянула на него, пока не завершила начатое. К этому моменту Дрю Уинстон уже спал, вдребезги пьяный. Чарли сидел возле полицейского с пустой бутылкой и револьвером в руках.

– Вы собираетесь меня пристрелить? – кивнула Анжелина на револьвер.

– А? – Чарли посмотрел на свои руки, и глубокое удивление отразилось на его лице, когда он увидел, что по-прежнему держит в них револьвер. – О, да я и забыл о нем. – Он встал и вложил оружие в кобуру, потом повернулся к ней.

Анжелина провела по губам тыльной стороной ладони.

– Там что-нибудь осталось? – спросила она.

– Здесь? – Он поднял бутылку. Когда она кивнула, он передал ей бутылку. – Глоток или два.

– И то хорошо. – Она взяла в рот немного жгучей жидкости и стала полоскать его, чтобы отделаться от привкуса крови.

– Где вы этому научились, сестра?

Голос Чарли – мягкий и в то же время немного грубоватый – застал ее врасплох, когда она поднимала бутылку для последнего глотка. Она пожала плечами и опустила руку.

– Там, откуда я родом, на змею можно натолкнуться где угодно. Еще ребенком я знала, что нужно делать в таких случаях. И мне приходилось проделывать это не раз.

– И ваш отец позволял вам это? Ее глаза округлились от удивления.

– Отец заставлял меня. В первый раз я, не переставая плакала, пока делала это, помогая одному из наших работников на ранчо. Я помню, как страшно боялась, что могу случайно проглотить яд и умереть. А отец стоял надо мной и заставлял, заставлял, заставлял.

– Ублюдок, – пробормотал Чарли.

Хотя внутренне Анжелина могла бы и согласиться с ним, ее задела сама грубость, и она поджала губы, но ответила честно:

– Мой отец был прав. Мне все равно следовало знать, как это делается. А чтобы убедиться в том, что я все запомнила правильно, ни разу не ошиблась и не причинила вреда себе, он и стоял надо мной, пока я училась. Я не согласна с отцом по многим вопросам, но в данном случае он настаивал вполне справедливо. Что случилось бы с мистером Уинстоном, если б я не знала, что именно следует делать или не смогла бы сделать это правильно?

Чарли не ответил, только подошел к ней и приложил широкую и шершавую ладонь к ее щеке. От неожиданности и удивления Анжелина замерла.

– Что-то в вас есть такое, сестра, чего я еще не знаю. Полуженщина, полуребенок, немножко монахиня, немного медицинская сестра. Черт, вы меня привели в такое замешательство, что я не пойму даже, где юг, а где север.

– Но я вовсе и не собиралась сбивать вас с толку, – прошептала она, со страхом ожидая, когда он уберет руку с ее щеки, и боясь, что он не станет ее отнимать. Никто в жизни, кроме ее матери, не дотрагивался до нее так ласково, как он. И это ощущение ласки казалось ей совсем другим – не лучше и не хуже, – просто другим. Анжелина страстно желала, чтобы это не прекращалось. Вопреки своей воле, почти инстинктивно она потерлась щекой об его ладонь и осторожным движением подняла руку и дотронулась до его лица.

Вдруг Чарли резко отстранился от нее, пробормотав проклятие. Она продолжала стоять с поднятой рукой, глядя, как он удаляется, даже не обернувшись. Он остановился у реки, уставившись в глубь воды. Его поза выдавала внутреннюю напряженность. Анжелина медленно опустила руку.

– Вам бы не следовало так делать, Анжелина.

Его голос эхом пронесся в ночной тишине. Где-то вдали завыл койот – долгим и мрачным воем, как нельзя более в этот момент соответствовавшим душевной боли Анжелины.

– Не делать чего?

– Смотреть на меня так, будто вы заглядываете мне в душу. Слишком черно у меня там, сестра. Вы же не хотите заглядывать в нее, сестра. Вы потеряетесь там, потеряетесь навсегда, как это случилось со мной.