Глава третья

В начале года пошел поток писем от Кима. Длинные, более десяти страниц, они были воплощением его самого: яркие, страстные, выразительные, наполненные энергией, сильным желанием, фантазиями, мечтаниями и обещаниями. Они были драматичными и героическими, идеалистичными и романтическими. Ким исписывал страницы жирным полупечатным, полукурсивным почерком, испытывая нехватку места, но никогда не энергии. Его письма делали его осязаемым, они были излиянием его души. Все они были написаны на борту «Белой звезды» и отправлены из Нью-Йорка. Они прибыли в Париж в первую неделю 1919 года, пачками по шесть-семь штук, в течение трех дней подряд. После этого поток писем неожиданно прекратился.

Поначалу Николь винила в этом трансатлантическую почту. Потом подумала, что Ким, возможно, пересел на другой корабль, идущий в обратном направлении, – и это было бы очень похоже на него! – и сейчас возвращается к ней. Но неделя шла за неделей, а он не появлялся в Париже, и от него не пришло ни одного нового письма с объяснением, и Николь не знала, что и думать.

Иногда ей казалось, что он встретил кого-то еще и у него не хватило мужества сообщить ей. Однажды ей вдруг пришло в голову, что он смертельно болен и не в состоянии писать. Ей даже представлялось, что он мертв. Потом она передумала и снова решила, что он едет к ней. Потом, мысленно, она назвала его лжецом. Она боялась, что его письма потерялись на почте или что ее письма, по какой-то необъяснимой причине, так и не дошли до него, и он решил, что безразличен ей. Она измучилась, передумав все возможное.

Поток безумной страсти, и затем молчание. Николь по очереди испытывала обиду, гнев, смятение и волнение, надеясь, что на следующий день или уже через секунду он неожиданно появится перед ней. Она не могла понять, что случилось, и ей не у кого было спросить. Ее собственные письма, все до одного, остались без ответа.