В тот вечер, по какому-то странному и темному стечению обстоятельств, Анна Безымянная находилась в своем украшенном цветами сампане и тихонько рыбачила, именно таким образом проститутки гавани, работающие в борделе «Цветок в тумане», завлекали своих клиентов.

История умалчивает о том, специально ли она пыталась завлечь Эли Боггза под навес своего сампана (где обычно клиенты и предавались восторгам любви), но во время судебного разбирательства Эли заявил, что так и было: на суде его обвиняли в пиратстве, что грозило ему виселицей.

Анна пела лучше и нежнее, чем до того как отправила на тот свет нескольких пиратов, и Эли, изучавший купчую на пороховой заводик, только что приобретенный у Папы Тая, отвлекся от своих бумажек.

Был тихий вечер, и вода в гавани была похожа на черный бархат. Эли наклонил голову и прислушался. В дверцу его каюты просунулась голова Черного Сэма.

– Нам везет, хозяин. К нам подплывает украшенный цветами сампан.

– Да? – ответил Эли. – Мне приходилось их и раньше встречать. Я не очень-то люблю на них бывать.

– Но у нее такие благовония, – ответил Черный Сэм. – Чувствуется даже отсюда. После вони стэнлийского базара они просто притягивают нос.

– Если она пахнет так же нежно, как и поет, то позови ее сюда на корабль.

Но в это мгновение пение внезапно оборвалось, что удивило обоих. Черный Сэм вышел на палубу, шаря глазами по темной воде, чуть серебрящейся под лунным светом. Ни волны, ни плеска, как будто рука Господа протянулась с небес и, схватив певицу, унесла ввысь, в бесконечность.

– Ничего не могу понять, хозяин! – крикнул в сторону капитанской каюты Черный Сэм. – Она испарилась.

– Не переживай так, Сэм, – ответил Эли. – Утром мы будем в Макао и подцепим пару желтых розочек.

– Нет, это не для меня, хозяин, – сказал Сэм. – Понимаешь, – продолжал он, – я очень разборчив, если дело касается женщин. Как и тебе, хозяин, мне совсем не все равно, с кем миловаться. Здесь в этих гаванях они все очень разные – и по размеру, и по национальности, – от маленьких бирманских красотулечек до здоровущих дылд с Севера. Я даже знал одну женщину из Шанцы с ярко-рыжими волосами…

– А то я всего этого не знаю, – перебил его Эли, которому уже надоело выслушивать эти рассуждения.

– Женщина, которая бы меня возбудила, должна быть большой, чтобы было за что подержаться, а улыбка у нее должна быть широкой, как простыня пуританина, вот так-то!

– Ну, я не настолько разборчив, – сказал Эли, – главное, чтобы у нее было две ноги, ну и все прочее, остальное меня не волнует.

– Ну это-то ясно! Эти бабы появляются и исчезают, и ты берешь их, когда тебе здорово приспичит, и ты больше не можешь терпеть.

– Да ладно, кончай трепаться, – сказал Эли, растянувшись на койке.

– А что, разве не так? Вот взять тебя. Разве ты хоть раз брал женщину с удовольствием после того, как здесь на корабле побывала эта коротышка-англичанка? Ни разу. А ведь уже прошло несколько месяцев.

– Да у меня каждые две недели новенькая! Не говори глупостей!

– Но влюбился ты все же в эту конопатую. Признайся!

– Иди ты к черту! – сказал Эли.

– А помнишь, мы захватили торговое судно? Мы взяли их на абордаж, забрались на борт, захватили добычу, чтобы потом продать ее туземцам. На этом корабле были потрясающие бабенки – в жизни таких красоток не видывал. Но ты на них даже и не взглянул.

– Довольно!

– С тех пор как ты встретил ту девчонку, ты больше ни на кого и не смотришь. Я просто не могу понять – не такая она уж и красавица.

– Оставь ее в покое, – рявкнул Эли.

– Но ведь я же прав – разве не так?

– Она мне подходит, только я ей не подхожу.

– Откуда ты знаешь? Ты даже и не пытался.

– Она живет в другом мире, Черный Сэм.

– Ну уж конечно! Она живет на другой стороне залива, вот и все.

– Для меня это тысячи миль.

Наступила тишина. Голос Анны снова зазвучал в лунной ночи, как пение скрипичной струны, но они не слышали его.

После небольшой паузы Черный Сэм продолжал:

– Вот, значит, как! Если хорошенько подумать, то мы с тобой во многом похожи, Эли Боггз. Скоро я встречу молодую негритяночку с губами, как черные розы, и глазами, как огромные жемчужины, и когда я обниму ее, она поймет, что я – ее мужчина. И в один прекрасный день, хочешь ты этого или нет, ты увидишь, как улыбнется тебе веснушчатое личико… И это будет мордашка той девушки, которой ты позволил выскользнуть из своих рук, – но больше этого не повторится, хозяин. Понятно? Мне сказали об этом звезды. Она для тебя!

– Остынь немного, – сказал Эли, – давай побольше спать и меньше философствовать. У тебя слишком большой рот – как гальюн на нашем судне, так что лучше закрой его! – Черный Сэм удалился, широко улыбаясь.

Море было спокойно и неподвижно. Недавно прошел легкий дождик, слегка постукивая по крыше над спящим Эли.

Где-то там, на востоке, бушевал тайфун, вздымавший маленькие лодчонки и сампаны, чтобы через минуту разнести их в щепки своими мутно-серыми мощными волнами. Но в бухте Стэнли дул лишь нежный ветерок.

Неожиданно в иллюминаторе его каюты «Ма Шан» возникло лицо Анны – как мордочка какого-то морского создания, обрамленное мокрыми волосами. Ее волосы были мокрыми, а глаза внимательно оглядывали каюту, не упуская ни малейшей детали, в конце концов задержавшись на спящем. Потом лицо исчезло, как будто она снова опустилась в морскую пучину.

Затем все в этом мире как-то странно замерло, и в этой тишине Анна вошла в каюту. Он крепко спал и ничего не слышал, ее босые ноги бесшумно двигались по деревянным доскам. Но даже сквозь сон Эли почувствовал запах благовоний, который был знаком ему. Так пахло в зарослях около местных деревушек, где рос дикий мускус.

И Эли приснился странный сон… как будто он держит в объятиях девушку с длинными черными волосами и что это та англичаночка с веснушками. И вот она протянула к нему руку и дотронулась до его лица, и рядом с обветренной, небритой щекой оказалось что-то нежное и душистое, как лепесток розы. А там, где прежде был холод и пустота, чувствовалось тепло другого тела.

Это было странное и жутковатое состояние восторга, которое свалилось на него так неожиданно. Девушка что-то шептала ему в ухо… это был голос Милли Смит, вот она бежит по песку Лантау вместе с Эли. Он опять увидел маленькие фонтанчики песка под ее босыми ногами, как тогда, когда она бежала, и черные волосы развевались на ветру…

Но когда Эли открыл глаза, перед ним было совсем другое лицо. Лицо азиатской красавицы с миндалевидными глазами, уголки которых уходили к вискам. У Милли Смит было белое личико с нежными правильными чертами, а у этой девушки оно было смуглым и слегка обветренным, как у многих обитателей прибрежных сампанов, которые носят широкополые соломенные шляпы и болтают между собой на кантонском диалекте.

У Эли перехватило дыхание, он резко сел и уставился на лежащую рядом с ним женщину.

Анна Безымянная улыбнулась ему, ее белые зубы блеснули на загорелом лице.

– О Господи, Пресвятая Богородица и Иосиф! – воскликнул он. – И давно ты здесь?

– Уже четыре часа, – ответила Анна. – Я плавала в гавани, потом устала и приплыла на твое судно. Заглянула в иллюминатор и увидела, что ты спишь. Море холодное, я забралась и легла рядом с тобой, и вот я здесь.

– Ну-ка повтори, – сказал Эли.

– Ты позволишь мне остаться? Он с сомнением посмотрел на нее. Она продолжала:

– Я родилась на рыбачьем судне, море течет в моих жилах, я умею готовить и бросать сети, а еще штопать и шить, я однажды работала на пиратском корабле в северной части Бискайского залива. Но теперь у меня полоса невезения, и мне нужна работа. Капитан, может быть, я тебе пригожусь?

– Ни одной женщине еще ни разу не приходилось просить Эли Боггза дважды. Заметано.