Глава 17
— Ну, конечно, я ничего не имела против того, чтобы прийти к вам в офис, — заверила Джессика Тома.
Она скрестила ноги.
— Мы ведь встречались только на приемах. Я буду рада поговорить с вами, наедине.
С того места, где я скрывалась в туалетной, прилегавшей к кабинету Тома, все, что я могла видеть, это часть его левой ноги в носке и ботинке, боковину его стола и стул, расположенный в стратегически точно рассчитанном месте, так, чтобы была видна Джессика. Она выглядела не только не хуже, чем прежде, но совершенно ошеломляюще в темно-синем костюме того же оттенка, что и у Тома.
— Единственная причина, которая заставила меня немного поколебаться, заключалась в том, что я назначила на девять часов собрание служащих. Но мне показалось, что, когда вы звонили по телефону, вы как будто очень обеспокоены, поэтому я немедленно отменила совещание.
Спину она держала прямо, но без напряжения. Лицо было серьезно и выражало подходящую случаю готовность понять клиента. Только руки, ухватившиеся за подлокотники, выдавали внутреннее напряжение. Разумеется, у Джессики был достаточно острый ум, чтобы понять, что звонок Тома Дрисколла, поднявший ее в семь часов утра с требованием встречи в девять, не мог предвещать ничего хорошего. Молчание Тома настораживало, она дважды постучала пальцами, но тут же остановила себя. Я заметила, что ужасного и недостаточно совершенного бриллианта Мейерса уже не было на ее пальце.
— У меня очень давние связи с Дейта Ассошиэйтед, — сказал наконец Том.
Джессика кивнула. Свет от лампы освещал ее дорогие чулки. На ней было много такого, что стоило осветить: начиная от дорогих лодочек на остром высоком каблуке и до короткой юбки. Ее скрещенные ноги время от времени несколько вызывающе покачивались, потом она выпрямила их и поставила рядом.
— Я хотела бы надеяться, что это были выгодные отношения для обеих компаний, — сказала она.
По тому как Джессика владела своим телом, скорее можно было подумать, что она провела два года в балетном классе, а не трудилась в поте лица для получения магистерской степени в области финансового дела. Но, держу пари, что длинные ноги, томная походка, чуть приоткрытые губы — вся ее сексапильность составляла лишь половину тех чар, которыми она притягивала состоятельных мужчин, вроде Картера, Ричи или Николаса Хиксона. Другие пятьдесят процентов составлял ее холодный ум, так похожий по складу мышления на мужской. А потому, когда влюбленные в нее мужчины ложились с ней в постель, они как бы занимались любовью сами с собой.
— Это было выгодно для ваших людей, — сказал Том. — Не для меня.
Только она собиралась выразить свое недоумение, Том перебил ее, не дав открыть рот:
— Все мои дела я вел с Риком, но, считаю, что должен дать объяснения лично вам, потому что я отказываюсь от дальнейшего сотрудничества.
— Простите?
Мне показалось, что она сказала именно это, — голос ее настолько упал, что разобрать что-либо было очень трудно.
— Ваши исследования в области космической микроэлектроники могли быть осуществлены какими-нибудь студентами-второкурсниками в любом третьеразрядном колледже страны. Однако ваше так называемое углубленное профилирование по принципу Ванкувер Ассошиэйтед делает ваши отчеты чуть ли не выдающимся вкладом в науку.
Джессика, сделав невозможное, выпрямилась еще больше.
— Я не могу с этим согласиться.
Это только подтверждает мою точку зрения, — сказал Том.
Какую точку зрения?
Что вы не подходите для руководства компанией, занимающейся этим видом исследований, как подходил ваш бывший друг…
Если бы я была на месте Джессики, я бы расплакалась, но она вновь скрестила ноги и подалась вперед.
Не согласна. Я гожусь для этой работы. Но, поймите: он держал все исследования в своих руках. Откровенно говоря, его система контроля позволяла желать много лучшего.
Но ваша специализация — финансы. Не так ли? Что дает вам основания считать, что вы сможете следить за работой пятисот или более ученых на уровне академиков?
Мы учредим вице-президентство, единственной задачей которого будет качественный контроль. Ежедневно два старших сотрудника, включая меня, конечно, будут просматривать тот или иной отчет о проведении работ. Я гарантирую вам…
Вы ничего не можете гарантировать, — прервал ее Том.
Дайте мне два месяца.
Том, должно быть, покачал головой.
— Пожалуйста.
— Мы не на таком уровне. Она не колебалась ни минуты.
— Двадцатипятипроцентная скидка за вашу рекламу в течение следующих двух месяцев. После этого, скажем, испытательного срока, снимаем еще десять процентов от того, что вы платите сейчас, — она перевела дыхание. — И я заморожу ставки ваших налогов на последующие два года. Том рассмеялся.
— Вы хорошо поработали над этими цифрами перед тем, как прийти сюда!
Она изобразила улыбку, которая означала: мы говорим на одном языке — вы и я.
— Я решила, что будет лучше, если я приду подготовленной.
Том, должно быть, улыбнулся или как-то иначе взглянул, что такой подход ему по душе, потому что Джессика откинулась на стуле, как бы лениво покачивая ножкой.
Она была хорошим финансистом, но в науке обольщения ее можно было назвать гением. Она использовала все старые уловки дофеминистского периода: обольстительные улыбочки южанки — «у нас с вами есть общая тайна»; игру с локонами, наподобие семнадцатилетней девочки, вызывающее поглаживание икр и шеи из арсенала девушки по вызову, — одним словом, вела себя так, как ни одна современная женщина не могла бы себе позволить во время деловой встречи. Незаметно, ненавязчиво, умело. И если бы в этот момент загипнотизированный Том заключил ее в объятия, вызвал полицию, чтобы отправить меня в тюрьму, оформил бы бракоразводные бумаги с Ходжо и заказал номер в отеле «Риц» в Париже для себя, и Джессики на уик-энд — я бы нисколько не удивилась.
Пожалуй, это интересное предложение, — ответил он. — Я обдумаю его.
Спасибо.
Я чувствовала себя такой беспомощной от сознания, что в то время, как я вынуждена скрываться в этой покрытой серым кафелем комнате общего пользования, Джессика была вольна быть Джессикой.
— Я чересчур прямолинеен во всех своих делах, — говорил Том. — Может быть, иногда даже слишком. Приношу свои извинения. Мне следовало спросить, как у вас сейчас идут дела? По-видимому, сейчас для вас очень трудное время.
Джессика пососала подушечку большого пальца:
Вы и были очень обеспокоены, — она еще пососала палец. — Не столько смертью Рика, сколько именно его убийством.
И также тем, кто это сделал? — ответил Том.
Как они могли позволить ей сбежать? — возмущенно спросила она. — Они собирались арестовать ее сразу после похорон, но из чувства деликатности по отношению к его сыновьям, отложили это до следующего дня. Вы верите, что это просто глупость?
Просто ужасно, — сочувственно сказал Том. — Есть какие-нибудь новости? Хотя, если бы они нашли ее, я полагаю, я бы услышал об этом по радио сегодня утром.
Они как будто не могут поймать ее, что только доказывает их абсолютную несостоятельность. Она вовсе не дура, но и умной ее никто не назовет. Хотя ей удалось уговорить швейцара, чтобы он пустил ее в мою квартиру!
Вы шутите!
Вовсе нет. Она сказала, что она сестра Рика, и кретин швейцар пустил ее наверх.
Она вам угрожала?
Угрожала? Мне? Она ударила меня!
Господи Иисусе! Она ударила вас?!
Я сказала Тому, что я ей вмазала. Большое дело, а он-то вел себя так, как будто я избила ее до бесчувствия.
— Но сейчас вы под защитой полиции?
— От полиции никакой пользы. У меня личный телохранитель.
— Разумно.
Разговор двух акул большого бизнеса начал раздражать меня своей интимностью, отвлекало лишь мерное хождение Тома по комнате.
— А ее видели где-нибудь еще?
Казалось, он глубоко обеспокоен не столько этим делом, сколько безопасностью самой Джессики. Я-то знала, что это, действительно, его беспокоит. Хотела бы я на него посмотреть в этот момент.
— Да, ее видели. Да еще вооруженную.
— Не может быть!
— Да! Она угрожала женщине, которая занимается у нас общественными связями. Собственно эта женщина сама пистолета не видела, поэтому наши замечательные парни в синем не приняли ее заявления всерьез. А потом она возникла — в буквальном смысле — На заднем сидении машины одного из ее соседей. Этот человек — мой старый друг, который и познакомил меня с Риком. Но на этот раз она приставила пистолет к его голове!
Трудно себе это представить. Я знал ее много лет назад. Мы выросли вместе.
Да, да. Именно она направила к вам Рика.
Неужели? «Она» не направляла «Рика». «Она» сама с помощью двойного слоя косметики и дара убеждения заставила Тома Дрисколла поставить свою подпись в качестве клиента.
— Она была такой замечательной девушкой, — мечтательно проговорил он. — Даже сейчас я не могу поверить, что она была способна на такое. Остается предположить, что она просто сошла с ума.
— Вы полагаете, ее россказни о том, что Рик вломился в ее дом, соответствуют действительности?
— Что вы хотите сказать?
— Думаю, она специально заманила его в дом под каким-нибудь предлогом, чтобы убить.
Вы хотите сказать, что та Рози Бернштейн, которую я знал, хладнокровно планировала убийство?
Том забавлялся. Она — нет.
— Я в этом уверена.
В ее голосе зазвучала интимная хрипотца. Руки ее опустились, и она начала поглаживать свои колени.
Обратите внимание, он оставил ее ради меня. Она— гораздо старше меня, и у нее нет будущего.
То, что мужья уходят, не такая уж редкость, но это не значит, что все жены становятся убийцами— возразил Том.
Ее вывел из себя тот факт, что Рик… — она глубоко, и как бы расслабившись, вздохнула. — Сначала это была его секретарша. У них была связь в течение многих лет. Она должна была знать. В их компании об, этом знали все. Он, видно, не очень старался делать из этого тайну. Затем женщина из… где он там жил, на Лонг-Айленде. Не будете же вы мне говорить, что она не догадывалась и об этой. Знаете, что я думаю? Под милой, вполне ординарной внешностью, скрывалась медленно сходившая с ума истеричка. Я уверена, что она планировала это в течение многих лет. А я была всего лишь последней каплей.
— Я этому не верю, — сказал ей Том. — Вы не можете быть последней каплей.
В его голосе послышались нотки самца, ищущего сближения. Джессика одобрительно рассмеялась, как бы признавая за Томом право на восхищение. Мне невыносима была мысль о том, что разбудила в нем интерес к сексу, а пожинать плоды будет Джессика.
— Ну, хорошо, — скромно уступила Джессика. — Может, я и не была последней каплей. Разница в том, что Рик действительно любил меня, а все остальные были просто… Я всегда говорила ему, что, раз у него завелись деньги в кармане, он не должен выглядеть так, будто трясется над ними.
Оба рассмеялись одновременно и с удовольствием.
— А вы имеете представление, зачем он пошел в этот дом или как она его туда завлекла? — спросил небрежно Том.
— Нет. Это одна из причин, почему я считаю, что она манипулировала им. И, должно быть, очень постаралась, потому что он никогда не переступил бы порога этого дома по своей воле, — она улыбнулась. — Знаете, как он и ваша жена отзывались об этом доме? Нет. «Передвижная разборная усадьба».
— Очаровательно.
Джессика внезапно ощутила какой-то холодок в его тоне.
— Да, я тоже считала, что это несколько грубовато. Но Рик ненавидел это место.
Том внезапно заговорил в доверительном тоне.
— Пожалуйста, скажите, если я касаюсь чего-то очень личного?
Джессика кивнула, хотя по тому, как она смотрела на него широко открытыми глазами, не было ничего такого, что она сочла бы очень личным.
Как могла такая женщина, как вы, связаться с таким мужчиной? Вы не думали о том, что он морочит вам голову?
Нет, это не так. Впервые он встретил женщину, которая превосходила его.
Том, должно быть, взглянул на нее с вожделением или, по крайней мере, ободряюще улыбнулся, потому что Джессика внезапно перестала оглаживать свои колени и начала, достаточно нежно, что делало это значительно более эффективным, массировать свой средний и указательный пальцы. Она делала это с такой настойчивой ритмичностью, что я бы не удивилась, если бы из них последовало извержение семени.
Я, действительно, любила его. За последнее время я о многом передумала.
О чем же?
Была ли это любовь? Или это было просто какое-то дьявольское наваждение? Каким словом это назвать?.. Меня привлекала его жизненная сила. Нет, скорее, он увлек меня, как мужчина.
Я не могла этому поверить! Она уже облизывала язычком свои губы.
— Он был славным малым — вот и все.
Таким же, по ее мнению, был и Том Дрисколл, а перечисление достоинств Ричи имело целью раскрыть весь внутренний потенциал мужчины средних лет. Я не сомневаюсь, что Николас Хиксон, по крайней мере, в данный момент, перестал для нее существовать. Джессика завоевала его в тот момент, когда он согласился расстаться с женой. Сейчас же она сконцентрировала свои усилия на Томе. Правда, как говорила его собственная жена, он, может, и не был богачом в четвертом поколении, как Хиксон, но все же был достаточно богат. И, уж, конечно, моложе Дорогого Папочки и определенно привлекательней его. А то, что он женат, тем лучше: Джессика не может упустить возможность разрушить брак.
Вам известно, что моя жена была неравнодушна к Рику, — сказал Том, явно раздраженный таким признанием.
Знаю, — успокоила его Джессика. — Но между ними никогда ничего не было.
Я тоже в этом уверен, — заметил он холодно. — Однако он был сердцеедом, чего по нему не скажешь.
Джессика пристально поглядела на Тома.
Рик давал женщинам то, чего у них никогда не было. Это относится не только к занятиям любовью. Он не был Дон Жуаном, в том смысле, что он не был развратником. Но он постоянно должен был быть в кого-то влюблен, за кем-то волочиться. Стоило ему обратить внимание на женщину, и вся ее жизнь переворачивалась вверх дном. Он дарил им восхищение. Внимание. Он дарил им ощущение полноты жизни. Но, когда они ему надоедали, они просто переставали для него существовать, — как будто их вовсе не было. Даже, когда это был просто флирт на работе, он не мог упустить и этот шанс. А можете себе представить, если это был действительно любовный роман? Если это сделала и не жена, то любая из тех двух женщин вполне могла бы это сделать. Поверьте мне, он мог довести женщину до безумия.
Это любопытная теория.
Это не просто теория. После того, как он оставил жену и переехал ко мне, начались эти бесконечные чертовы звонки.
От Рози?
Я так не думаю. У меня такое ощущение, что голос был изменен, и тем не менее, это был не ее голос. Кроме того, один раз звонили как раз в тот вечер, когда она с Риком встречалась в офисе своего адвоката. Когда он вернулся, я спросила его, были ли они вместе в это время, и он ответил утвердительно. Я помню, он посмеялся еще, что она ни за что не хотела оставить его одного ни на секунду. Грустно, да?
— Это была всегда одна и та же женщина, что звонила вам?
Джессика кивнула.
Она вам угрожала?
Она заявила, что, если я не перестану встречаться с Риком, она, ах! отрежет некоторые, наиболее выдающиеся части моего тела.
Запросто: она могла бы это сделать, маникюрными ножничками. Но Том, казалось, был потрясен.
— Боже! — вымолвил он.
Я же сказала Вам, что он мог довести женщину до безумия.
Но не вас, — подвел черту Том.
Видимо, он поднялся, потому что Джессика внезапно вскочила со стула.
— Нет, — сказала она мягким голосом. — Не меня.
Том подошел к ней.
— Надо очень много, чтобы свести меня с ума, — добавила она.
— Уверен, что это так, — ответил он.
Он пожал ей руку.
Кстати, я принимаю ваши условия. Мы поговорим вновь через два месяца, — он понизил голос, переходя почти на интимный шепот. — После испытательного срока.
Буду ждать с нетерпением, — проговорила она, пока он провожал ее до двери.
Я появилась из своего укрытия, ожидая увидеть Тома взволнованным, красным от пота, с трудом переводящим дыхание. Передо мной был хладнокровный джентльмен.
— Знаешь, что моя мать-ирландка сказала бы о такой девушке?
Мать — женщина. Что бы она сказала?
Она бы сказала: «Это — нечестивая, нечестивая девица», — он ухмыльнулся. — Да, ну и штучка эта Джессика.
Соблазнился?
Ну, я же человек, — он, обнял меня, поцеловал в макушку и добавил. — У меня нет твердого мнения в отношении ее.
Я быстро обняла его и уселась, пожалуй, на самый длинный в мире диван. Он был серого цвета, такого же, как и ковер, обивка же на двух креслах была в красную и серую полоску. Офис явно был оформлен другим дизайнером, чем апартаменты Дрисколлов. Скорее здесь чувствовалась рука декоратора из магазина офисной мебели, который строго придерживался полученных указаний: «В современном стиле, но не слишком кричаще. Строго в соответствии с бюджетом». Том сел рядом, и мы вытянули ноги на низкий кофейный столик.
Думаешь, это сделала она? — спросила я его.
Трудно сказать. Меня беспокоит другое, Полиция уверена, что это ты. Тогда зачем ей распространять версию, что ты не только сделала это, но и спланировала все заранее? Она настойчиво повторяла, что любой, кто попадал под влияние его чар, мог сделать это, потому что он сводил всех с ума— но ты свихнулась больше других, потому что прожила с ним дольше всех, — он держал мои руки в своих. — Что у него такое было? Что там у него было, между ног?
Нет, совсем не то. Хотя любовником он был великолепным, надо признать. Но мы были женаты двадцать пять лет. Когда он ушел, если бы я дошла до крайней точки, то вовсе не потому, что потеряла самца. Более того, на это мне в общем-то было начхать. Что причинило мне настоящую боль? Разрушилась моя семья. Я потеряла друга жизни. И, когда человек, близко знавший тебя, вдруг говорит: «Нет, спасибо! Я больше не хочу», это мне казалось немыслимой жестокостью.
— Но он же просто свихнулся на этом деле, Рози!
Ах, вот как! А как насчет того, что ты предал меня из-за какой-то девчонки Пегги? У меня был большой соблазн сказать это ему. Но я решила промолчать. Не стала я и напоминать ему, что когда он вернулся домой из Дартмута на День Благодарения, он даже не позвонил. Я ждала и ждала, и, когда я, наконец, позвонила ему в субботу днем, он, казалось, был удивлен — не тем, что я решилась позвонить, а тем, что я вообще существую. Он сказал, что с удовольствием повидался бы со мной, но у него уже спланирован вечер.
Но сейчас он был на моей стороне, он был моим сообщником, поэтому я просто сказала:
— Спасибо. Мне надо немного подумать.
Я прикрыла глаза. Обрывки мыслей мелькали в моей голове. Я вспомнила одну-две подробности моей последней ночи с Томом. Подумала, догадался ли кто-нибудь дома подсыпать корм птицам? Вспомнила парную игру в теннис со Стефани и Картером, которую мы проиграли, потому что Ричи сразу взял темп, который я не могла выдержать. А как он разозлился, что даже разбил ракетку вдребезги о столб, на который была натянута сетка. А еще я подумала, что мне хорошо бы сделать массаж лица.
Но, как только я открыла глаза, я уже знала, что прежде всего должна делать.
— Мне нужно вернуться в Шорхэвен, Том. Я должна найти Мэнди.
Две параллельные морщинки обозначились у него между бровями.
Мне казалось, мы оба решили, что тебе опасно туда ехать. Тебя там хорошо знают.
Мы договорились, что я закончу все, что нужно, в городе, и вернусь обратно.
Тебя тут же засекут. Кто-нибудь позвонит в полицию, — он перевел дух. — Ты и оглянуться не успеешь, как тебя окружит свора полицейских. Один из них может оказаться полоумным. Он вытащит пистолет и пристрелит тебя, обвинив потом в том, что ты собиралась применить оружие или что-нибудь еще.
Он уже верил в свою собственную историю — руки стали горячими, потом влажными.
Ничего подобного не случится, — постаралась разуверить его я.
Да, откуда ты, черт возьми, знаешь, что не случится? — он отпустил мои руки.
Что-то уж слишком неправдоподобно.
Но не я поднялась с дивана. Я осталась сидеть, Мне нужен был ясный и твердый ум Тома. И он сам мне был нужен со своими вспотевшими ладонями и всем остальным.
— Ты знаешь все, что знаю я, — сказала я. — Давай подумаем еще раз.
Наконец, несколько расслабившись, он сказал:
Хорошо, — и опять взял мои руки.
Кто мог выиграть что-то от смерти Ричи?
Ты говоришь о реальных мотивах, а не о тех, кого он страстью доводил до безумия?
Да.
Ну, ты выигрываешь больше всех. Ты становишься мультимиллионером с собственным правом распоряжаться всем. Ты получаешь контроль над Дейта Ассошиэйтед…
Это чудовищно. Бога ради, скажи, зачем мне нужна эта компания? — может, не слишком тактично было с моей стороны требовать ответа от человека, который посвятил свою жизнь приобретению компаний.
Ты могла бы руководить ею. Продать ее. Уволить Джессику. Все, что тебе захочется. А также, для полицейских это обычный случай — убийство на почве ревности. Ты была его женой, а он тебя бросил…
— Дальше. Продолжай.
Том подчинился:
— …Из-за более молодой женщины. С их точки зрения это очень веский мотив.
И, надо признать, это действительно был очень веский мотив. Уж очень часто случалось, что именно по этой причине муж или жена стреляли, травили, сжигали, били молотком по голове или… всаживали нож!
Том, ты веришь, что я этого не делала?
А ты веришь, что я этого не делал?
Конечно.
— И я верю. А раз не тебе, то кому это было выгодно еще?
Он сам ответил на свой вопрос:
— Твоим сыновьям.
Я не ответила. Он знал достаточно, чтобы самому продолжить дальше.
— Теперь, Джессика. Ей это может быть выгодно по всем тем причинам, о которых ты мне говорила. И, судя по ее деловым способностям, уверен, что она успела оговорить некоторые условия их добрачного контракта в свою пользу. Возможно, речь идет о разделении долей, так, что она могла иметь равные или почти равные с ним интересы в компании, хотя все это могло вступить в силу через несколько лет после их свадьбы. Но, сейчас могло сыграть роль, скажем, существование какого-нибудь соглашения, что, если с ним что-то случится, контроль над Дейта Ассошиэйтед получает она.
— О Господи!
— Если убила его она, то планировала она это очень тщательно, чтобы обвинение пало на тебя. Блестящая работа.
Том принялся перебирать мой пальцы, как бы играя в «сороку-воровку», и схватил за мизинец:
— Николас Хиксон. Джессика могла упомянуть, что Рик хотел залезть в дом, чтобы взять квитанцию.
— Но ему-то зачем убивать Ричи?
— Может, он не был уверен в том, что Джессика бросит Рика. Может, он чувствовал, что ей нужны более веские причины, чтобы стать его женой.
— А ты считаешь, у него хватило бы сил? Он высокий, но такой тощенький.
— Ему нужно-то было всего один раз ткнуть острым ножом. Или он мог послать кого-нибудь сделать это вместо него. У Хиксона большие деньги и связи. Он мог позволить себе нанять профессионального убийцу.
Том внимательно рассматривал мою ладонь, как бы изучая ее и надеясь что-то там прочесть.
Это если рассуждать логически. Тебя логика интересует?
Конечно.
Месть дамы из отдела по общественным связям! Той самой, от которой он избавился после дня труда.
Я с сомнением покачал головой.
Ну, а как насчет двух других его подружек? Женщина-убийца, доведенная до безумия? Может, это их мужья или дружки?
Вполне возможно.
Секретарша? Или, как ее, Мэнди? Где она скрывается?
Вот за этим мне и надо вернуться.
Тому это не понравилось, но тем не менее он считал, что, ради объективности, нужно еще раз попытаться проверить версию с Лонг-Айлендом.
Да вот еще что. Но уж очень туманно.
Я готова ухватиться за любую возможность.
Он убедился, что я вся внимание, и, сделав, небольшую паузу, продолжил:
— Я имею в виду Картера Тиллотсона. Что он сказал тебе, зачем он звонил Рику в тот последний день. Что-то о дооперационных исследованиях? Не сочинял ли он это по ходу разговора?
— Не знаю. Он заикался, но, кажется, он был ошарашен, что мне известно об этом звонке. Да, еще к его виску был приставлен «пистолет», который явно не способствовал спокойной беседе, — я прикусила нижнюю губу — Я скажу тебе одну вещь, которая показалась мне очень странной. Это было в тот день, когда Картер пришел со Стефани выразить соболезнования. Он был таким, как обычно, но каким-то опустившимся, что ли, хотя это слово и не подходит ему — он высокий, симпатичный, врач к тому же — но в тот день он был явно не в себе.
— Так. Ты сказала, что он буквально утащил свою жену, крикнув, чтобы ты больше не появлялась у них в доме?
Я кивнула.
Такое поведение вполне объяснимо, если он, действительно, считал тебя психически ненормальной, способной совершить еще одно убийство. Но если он так думал то, почему же он зашел к тебе в числе первых?
Думаю, что Стефани уговорила его.
Тогда почему он не повел себя, как джентльмен?
Вот этого-то я и не моту понять. Казалось, он слабеет прямо на глазах, а потом его всего как-то скрючило.
— Давай мысленно вернемся туда. В какой момент с ним стало совсем плохо?
Я не могла сказать с уверенностью:
Может, когда Стефани начала предлагать мне свою помощь в выборе адвоката?
Теперь слушай меня, Рози. Я встречался с этим человеком. Он все время старается, чтобы преуспеть, просто лезет из кожи вон: коктейли, небольшие ужины, благотворительные вечера. Он хочет стать всеобщим любимцем — и преуспел в этом. Все подруги моей жены ходят к нему. Среди его пациенток есть и такие, с которыми была бы рада подружиться и моя жена, чтобы вместе ходить к нему на приемы. И уж моя жена сделает все, чтобы оказать ему поддержку. По-моему, я не перекинулся с ним и парой слов, но он не произвел на меня впечатления человека, легко возбудимого. Он совсем не из тех, кто, пытаясь подавить свои эмоции, вдруг взрывается.
Я повторяю: он был такой — опустошенный.
Не знаю, как это назвать, но, по крайней мере, с того дня он проявлял повышенный интерес ко всему, что касалось тебя. И ваша последняя встреча не заставит его сказать: «О, Господи! С этой Рози так легко!»
Том дважды глубоко вздохнул. Он продумывал какое-то объяснение, которое должно было расставить все точки над «и».
Я знаю, что не могу сказать тебе, что нужно делать, но я надеюсь, что ты будешь держаться от него подальше. Либо он очень опасен, либо убежден, что ты очень опасна. Он сейчас на грани. И невозможно предугадать, что он может предпринять.
Я знаю.
И я знала. Я действительно знала.
Том подошел к своему столу, снял телефонную трубку и объяснил своей секретарше, тут же и придумав, почему должен был рано, до семи утра, появиться в офисе со своей невесткой Мардж, из Сиэтла, женой брата Джо. Ясно, что секретарша была в курсе его бесконечно длившейся эпопеи с Джо Дрисколлом.
— Не принесете ли кофе? — попросил ее Том и, понизив голос, добавил. — Отмените все мои встречи на сегодня.
Таким образом он дал ей понять, что в какую бы еще историю не впутался Джо, это требовало его немедленного вмешательства. Мне было неприятно, что его брат стал таким несносным. Я, помнила его милым мальчиком с мечтательными глазами.
Чуть позже вошла секретарша. Она производила впечатление очень въедливой особы, которая, казалось, считала, что нет ничего, достойного ее любви и одобрения. Она поставила на столик, накрытый льняной салфеткой поднос, фарфоровые чашки и спросила, не нужно ли еще, чего-нибудь мистеру Дрисколлу? Мне она бросила лишь «Доброе утро», старательно избегая смотреть мне в лицо, распухшее, как ей представлялось, от слез.
Великолепно: Том своей историей быстро развеял подозрения хотя бы у одного человека, кто мог бы задуматься над тем, почему он пришел так рано — и с таинственной посетительницей.
Том стал разливать кофе по чашкам, а я целиком погрузилась в свои мысли. В каком-то смысле у меня все хорошо получилось. Я узнала даже больше, чем я рассчитывала узнать. Но вместо того, чтобы сузить круг тех, кто мог убить Ричи Мейерса, все эти факты только усложнили дело и не давали никакого ответа.
— Рози, — я вздрогнула.
Я окунулась в свои мысли, совершенно забыв, что в комнате находился еще кто-то.
— А тебе кто-нибудь когда-нибудь звонил с угрозами?
— Что?
Помнишь, Джессика говорила, что ей несколько раз кто-то звонил?
Да, да, помню. Нет, меня никто не беспокоил.
Значит, он покинул не только тебя ради Джессики. Он покинул и еще одну женщину ради нее. И когда он это сделал… Может, она обезумела и…
А если он покинул ее ради Джессики, — перебила я его, — то она и должна быть той самой, кто был у него до Джессики. Это — Мэнди!
Может и Мэнди, — согласился он. — Но не слишком полагайся на это. Самое худшее, что ты сейчас можешь сделать, это сказать: «Ага, вот виновный!», отсекая все остальные варианты. Это может быть простым совпадением. Ну была у Рика адвокат по имени Мэнди, а Мэнди из Шорхэвена — это совершенно другой человек.
Нет, Том. Это кто-то из Шорхэвена. Послушай: все сходится. Ричи рано приходил домой в тот период. Я так радовалась. Я думала, он действительно пытается перестать так много работать. Он опять стал прежним Ричи. Но он не перестал изменять мне — просто он перестал ходить на коктейли и ужины.
На минуту Том сморщил лоб.
Хорошо. Давай рассмотрим эти его ранние возвращения домой. Это вовсе не означает, что ему разонравилось бегать по приемам. Это означает, что женщина была замужем. Она должна была возвращаться к своему мужу — в Шорхэвен.
Так кто же она? — промолвила я.
Мы должны вернуться туда. Это нам и надо выяснить.
И тут мне пришлось объяснять мужчине, в которого я была влюблена, что «мы» для нас не будет существовать.
