Книга: Фаворитка месяца
Назад: 5
Дальше: 7

6

Чтобы понять эту историю, надо знать Нейла Морелли. Каждый знает его сегодня, но никто не знал его до той великой ночи, когда Эмми вручила ему приз. Сейчас Нейл пользуется сомнительной славой, но тогда, давно, он был просто одним из многих комиков, которые ищут роли в эпизоде и стремятся найти свое амплуа. Лучший друг Мери Джейн, умирающий в ожидании признания своего таланта, этот парень был одним из огромной голодной орды Нью-Йорка, страстно желавший получить свой билет в великое будущее.
Когда Нейл Морелли расстался с Мери Джейн (он не мог больше выносить унизительных сцен на подвальных подмостках), он продолжил работать. Может быть, в один прекрасный день Мери Джейн поумнеет и заметит человека, который на самом деле любит ее. Сейчас ему было недосуг переживать: он выходил из лифта на двадцать восьмом этаже небоскреба, в котором размещался Центр Рокфеллера, направляясь в одну из адвокатских контор. Актер прошел мимо администратора, сидевшего за огромным столом из вишневого дерева и окруженного антикварными столиками Шератона, мимо английских гравюр, изображающих сцены охотничьей жизни, – они висели на затянутых шелком стенах, и стремительно пересек холл, направляясь в департамент по печати. Проработав почти три года в одной из самых престижных юридических контор Нью-Йорка, Нейл разработал свою теорию «декоративности, обратно пропорциональной этническому происхождению». Он вспомнил о ней, пробегая через холл: чем больше у фирмы еврейских или итальянских партнеров, тем больше антикварной мебели в конторе. Его это всегда немало смешило. В конце концов, профессиональный комик является лучшей аудиторией для самого себя. В этой фирме – «Минстер энд Крид», очевидно, более половины партнеров составляли либо евреи, либо итальяшки. Контора выглядела так, словно сама королева занималась ее обстановкой. «О, да, – подумал Нейл, – непонятно лишь, чья королева!»
По-прежнему улыбаясь, он открыл дверь в конце коридора и вошел в комнату без окон, освещенную флюоресцентными лампами. Здесь было установлено шесть компьютеров, расположенных по три в два ряда. Шум в комнате и муравьиная работа, спартанская обстановка помещения находились в явном контрасте с той соблазнительной роскошью, которая открывалась глазам клиентов. Вот они, кулисы адвокатских контор!
Нет, это больше не кулисы, отныне это – сцена, на которой он будет действовать. Нейл ждал этого момента три долгих года.
Дана сидела, как обычно, на первом плане, за конторкой начальника. Нейл пролетел мимо нее, вздохнул: «Хи», – бросил рюкзачок на пол рядом со своим столом и приветственно помахал рукой всем коллегам. Он увидел, как Дана опустила очки на кончик своего костлявого носа и позвала его к себе, нарочито изогнув указательный палец. В этот момент она напомнила няньку, которая опекала Нейла в четвертом классе школы Святого Доминика, сестру Хельгу. Нейл добился того, что все его товарищи по учебе обращались к ней не иначе, как сестра Чертова Карга. Однажды старая ворона поставила мальчика у доски перед всем классом и спросила, как он думает, куда заведут его в конце концов его глупости. «В шоу-бизнес!» – воскликнул Нейл, и весь класс рассмеялся. Этот смех стоил того, чтобы потом получить за него трепку. Он не сожалел о своих словах.
Нейл ждал Дану. Как и Нейл, она считала, что ее место в шоу-бизнесе. В отличие от Нейла она обманывала себя. Дана с треском провалилась на нескольких прослушиваниях, и вряд ли это можно было считать удачной карьерой. Она пыталась стать актрисой, но была в одинаковой степени глупа и ленива, а теперь еще у нее испортился и характер. Первые дни его работы в фирме Дана была радушна и доброжелательна, и это продолжалось до тех пор, пока Нейл не вошел в курс работы. Но как только дело наладилось, ее отношение изменилось. Нейл стал работать не хуже других, не зря в течение семи лет он разыгрывал одни и те же комедийные ситуации во всех городских клубах. Он начинал в середине недели с обычных забегаловок, оттачивал свое мастерство и демонстрировал, на что он способен, в выходные же дни уже работал в лучших клубах. И Нейл чувствовал, как завидовала ему Дана, спрашивая, как это ему удается.
Если бы зависть была смешана с уважением, Нейл еще мог бы терпеть. Но Дана стала относиться к нему значительно хуже с тех пор, как он получил оплату по первому разряду. Когда-то их связывала дружба: однажды Нейл получил двадцать пять долларов за выступление на закрытом ужине на Лонг Айленде, и Дана, казалось, получила какое-то извращенное удовольствие от того, что сделала за него чертову работу в адвокатской конторе. Нейл продвигался по закоулкам клубов, а она продвигалась по лестнице поденной работы в конторе. Зато Дана стала Королевой поденной работы. Менеджер третьего разряда в центре по обработке информации. Большой пост! Однако она обладала достаточной властью, чтобы каждая его опечатка аккуратно регистрировалась. Статистика. Столы. Исправления. Нейл мог бы поклясться, что Дана собирала их воедино. «Двадцать пять баксов за всю эту дрянь, – думал Нейл. – Она превратила мою жизнь в сплошное унижение всего за двадцать пять баксов».
Но дело было не только в двадцати пяти долларах. Когда он получил эпизод в картине «Почтальон», Дана начала его распинать. Она использовала всю свою власть для этого. «Но всему приходит конец», – улыбался про себя Нейл.
– Ты опять опоздал, – заметила Дана, когда он подошел к ее столу.
– Я знаю, извини, – сказал Нейл.
Глаза всех сотрудников наблюдали за ним, хотя пальцы их продолжали летать по клавишам. На лице Нейла отразилось должное почтение. Никакой насмешки, никакой двусмысленности. Он знал, как вести себя перед аудиторией, и повернулся к команде за мониторами.
– Эй, ребята, какая разница между стервятником и адвокатом? – Все приготовились к очередной шутке. – Один – вшивый пожиратель падали, живущий за счет несчастных, – Нейл сделал паузу. – Другой – птица.
Все покатились со смеху. Дана даже не моргнула глазом.
– Нейл, ты опаздываешь уже третий раз за неделю. А сегодня только среда.
Нейл стоял совершенно серьезный. «Все идет отлично, подумал он, – а эта сука даже и не подозревает об этом». Дана понизила голос.
– Я не могу тебя все время покрывать и обманывать дневного менеджера, – сказала она. – Я говорю с тобой по-дружески. Давай серьезно: эта работа стоит большего, чем выступления на закрытых ужинах, съемки фильма или бесплатная выпивка в клубе комиков.
«Так-так, девочка, держи карман шире». Уже несколько недель кряду Нейл едва сдерживался, чтобы не упомянуть ей о поисках собственного амплуа. Дана решила, наверное, что его мечты умерли, как и ее собственные надежды. Она не дождется этого.
– Я знаю, – сказал Нейл, – но больше я не стану выступать на закрытых ужинах за двадцать пять долларов, Дана.
Он заметил, как радостью блеснули ее глаза. Грязная сука!
– Значит, ты все это бросаешь, наконец. Не скажу, что виню тебя за это. Я знаю, к тебе не часто обращались последнее время. Тебе лучше работать только здесь, где ты зарабатываешь и на хлеб, и на масло.
«Ах, какая ты стала сладкая», – подумал Нейл.
– Я больше не стану работать и здесь!
Пальцы Даны замедлили свое порхание. Некоторые вообще бросили печатать.
– Как? Почему? – спросила Дана.
– Потому, – сказал он, отступив шаг назад и подняв руки над головой, – что теперь у меня будет телевизионное шоу в Лос-Анджелесе!
Все сидевшие за компьютерами, такие же как он неудачники, зааплодировали, затопали ногами и начали выкрикивать поздравления. Только Дана стала необычайно мрачной. Нейл дождался тишины, принял серьезный вид и заговорил с ней в нормальном тоне. Ему незачем было кричать. Все в комнате замолчали.
– Я хочу уведомить вас о своем уходе по собственному желанию за пятнадцать минут до этого. Я закончил. – Нейл взял свой рюкзачок и направился к двери. Он повернулся и решил напоследок рассмешить своих коллег еще одной адвокатской шуткой. Нейл шутил так раз в день все шесть месяцев, что здесь работал, объясняя это желанием поквитаться за нудность работы.
– Почему в Нью-Йорке работают все адвокаты, а в Нью-Джерси ядовитые выбросы? – выкрикнул он.
Все, кроме Даны, прекратили работу и, улыбаясь, смотрели на Нейла, ожидая ответа.
– Почему? – заревели они.
– Потому что Нью-Джерси выиграл жеребьевку, – сказал Нейл и открыл дверь под раскаты смеха. Перед тем как выйти в холл, он вновь взглянул на Дану. Она выдавила из себя улыбку, но губы ее были напряжены, улыбка вышла кривая, а лицо покраснело от зависти и унижения.
Время расплаты!
– Следи, чтобы они печатали без ошибок, Дана, – улыбнулся Нейл. – Помни, что это твои хлеб и масло! – Он закрыл дверь и, насвистывая, вышел в холл.
Нейл вошел в свою квартиру, бросил рюкзачок и почту на кухонный стол, вынул пиво из холодильника. Обычно он не пил, но сегодня артист праздновал победу. Нейл вспомнил выражение лица Даны, когда он закрывал дверь, поднял бутылку пива, провозглашая мысленный тост, глотнул, потом мысленно сделал жест скрюченным пальцем. Он скинул коробку со стула, уселся и просмотрел почту. Счета, вновь счета, забавная открытка от сестры Бренды, лесбиянки. Телефон на стене зазвонил, Нейл снял трубку, продолжая перебирать конверты.
– Алло.
– Привет, Нейл, наконец-то я застал тебя. Где ты был? – спросил радостный голос.
– Кто это? – нежно протянул Нейл.
– Нейт.
– Нейт – это кто? – спросил Нейл тем же сахарным голосом.
– Нейт. Натан Фишман. Твой агент.
Голос Нейта зазвучал уже не так дружелюбно.
– Нейт Фишман. Как дела, приятель? – сказал Нейл, изображая приятное удивление. – Я не узнал твой голос. Это было так давно. Ты, должно быть, получил уже моих двадцать или тридцать посланий?
– Слушай, Нейл, я был занят. Но до меня дошли хорошие вести. Я слышал, мы получили место ведущего в программе. Правильно, мальчик? Я сказал себе: молодец!
Голос Нейта зазвучал тише.
– «Мы», мерзавец? Где было это «мы», когда я хотел получить роль? Где было это «мы», когда я хотел встретиться с продюсерами? Где было это «мы», когда я просил тебя одолжить денег на самолет в Лос-Анджелес, чтобы сделать пробу? Это «мы» только на словах, Нейт. Ты писать на меня хотел. И теперь мне нет до тебя дела.
На другом конце линии воцарилось молчание, потом раздался сдавленный смешок.
– Что ты хочешь этим сказать? Это нечестно, мальчик. После всего, что я для тебя сделал…
– Ты ничего для меня не сделал, Нейт. Пару раз давным-давно мы обедали, причем я оплатил оба обеда. Года три назад я подписал какой-то контракт, и ты имел десять процентов со всего, что я зарабатывал, включая мою чертову работу в конторе, и два доллара пятьдесят центов из двадцати пяти долларов, полученных мной за первое выступление. Ты ни разу не устроил для меня никакой работы, ты не отвечал на мои телефонные звонки, но каждый месяц ты аккуратно получал по моим чекам.
– Значит, теперь, когда ты прорвался, ты уходишь от меня? – От возмущения Нейт стал переходить на визг.
– Ты неудачник и бесчестный мерзавец, Нейт. Подумай об этом.
– Я неудачник? Это ты чертов неудачник. Ты едешь в Лос-Анджелес, чтобы вести программу? Вот уже крупное дельце! У них бывает по пятьсот ведущих в год. Почему ты думаешь, что твоя программа станет регулярной? Уже через месяц ты вернешься и будешь скрестись в мою дверь.
– Я только что получил письма, – прорычал Нейл, держа в руке два розовых конверта, как если бы Нейт мог их увидеть. – И знаешь, от кого? Сай Ортис. «Я хотел бы поговорить с Вами о представлении, как только у Вас найдется время». Сай Ортис! «Эрли Артистс»! Так называется их фирма. Они имеют дело только с талантливыми людьми и знают толк в этом деле. Два письма, Нейт. И я думаю, что их письма заслуживают ответа.
Нейл повесил трубку, глубоко вздохнул и вновь мысленно погрозил пальцем.
Он немного посидел молча, обретая равновесие. Теперь эти ублюдки выползают и заявляют, что они-то его и открыли. «Хрен с ними! Я сам всего добился. Я стучал в двери и терпел оскорбления. Мне не платили то, что мне причитается в этих чертовых клубах».
Он вспомнил о Сале Кондотти в клубе «Хоризон Стар». Однажды, когда Нейл закончил свою работу, Сал подошел к нему и пожал руку.
– Я всегда верил в тебя, Нейл. Именно поэтому я разрешил тебе выступать в воскресных представлениях. Я знаю толк в этих делах, – Сал пожал ему руку. – Как только захочешь показать что-нибудь новенькое, дай мне знать. Я дам тебе место в субботнем представлении и обеспечу рекламу по высшему разряду.
– Спасибо, Сал. Я ценю твое хорошее отношение. Но, может быть, ты и мне повысишь плату? Может быть, пятьдесят пять долларов вместо пятидесяти?
Нейл улыбался.
– Поднять плату? Боже мой! Да это ты еще мне должен приплачивать, – парировал Сал совершенно автоматически.
Всякий раз, когда заходила речь о повышении оплаты, он сразу переходил на тему «все, что я для тебя сделал».
– Я дал тебе возможность вырваться, а ты теперь намерен качать из меня деньги?
Сал улыбнулся, но при этом грустно покачал головой.
– Я прошу не «больше» денег, Сал, – сказал Нейл, – а «немного» денег. Ты не платишь мне уже три недели. Не платить мне пятьдесят пять долларов так же легко, как не платить пятьдесят долларов.
Сал засмеялся и похлопал Нейла по спине.
– Ты буян, Нейл. Хорошо, пусть будут пятьдесят пять долларов. Ты станешь от этого счастливее?
Нейл уставился в потолок, как бы обдумывая предложение Сала.
– Нет, – сказал он, делая шаг назад. – Но я скажу, что сделает меня счастливым. Я буду счастлив получить сто долларов за выступление в клубе «Поймай падающую звезду»! – Нейл направился к двери. – И поэтому в следующую субботу, Сал, я буду выступать там. А ты, дешевка, катись к черту. Заходи, если будет время, и взгляни на мою новую работу. Если они, конечно, забудут запереть дверь.
Улыбка исчезла с лица Сала, и его голос стал очень тихим.
– Послушай, дружок, не стоит сжигать все мосты. Они могут пригодиться, когда ты захочешь вернуться.
– Я никогда больше не стану играть у тебя, деревня, – буркнул Нейл и вышел на Вторую авеню.
Вспоминая об этом сейчас, Нейл вновь потряс пальцем и улыбнулся. Он подумал, что забыл пополнить список обидчиков именем Сэма Шилдза. Нейлу не хотелось покидать Мери Джейн и ее труппу, но ему было приятно продемонстрировать свою удачу. Этот ублюдок вел себя так, как будто вся труппа была его собственностью. Он унижал Мери Джейн перед всеми. Он смеялся над ней, но Мери Джейн не желала этого замечать. Нейл вздохнул.
«Почему такой тип, как Сэм, мог понравиться такой женщине, как Мери Джейн? – подумал он в семи– или восьмимиллионный раз. – Она не красавица, но она хороший товарищ и очень талантливая актриса. У нее есть душа, и она любит всем сердцем».
Нейл никогда не мог понять, почему высокомерие Сэма оказывало такое магическое воздействие на женщин. Черная одежда, артистичность. Когда в парне шесть футов и два дюйма, к тому же он еще и красив, чего ему беспокоиться?
Нейл видел десятки парней, похожих на Сэма Шилдза. Парни, которые посещали престижные школы, но претендовали на то, что они с улицы. Парни, которые писали пьесы о простых людях, но употребляли слова из лексикона закрытых учебных заведений. Нейл был уличным мальчишкой, его отец был младшим капо в одной из нью-йоркских семей. Ему было противно смотреть, как эти выскочки из обеспеченных семейств пытались изображать диалект, на котором говорят в бедных кварталах. Нейл видел, как Сэм разыгрывал из себя крутого парня, а женщины падали перед ним и сами раздвигали ноги. Поневоле можно было перестать их уважать.
Конечно, и Нейл сумел завлечь к себе в постель немало женщин, особенно если учитывать его небольшой рост и невыразительную наружность. Но он никогда не мог быть с ними достаточно жестоким, чтобы они могли его полюбить. А так как он по-настоящему любил Мери Джейн, то он тем более не мог быть к ней жестоким.
Ладно, хватит, сказал он сам себе. Хватит себя жалеть. Нейл резко встал, вошел в небольшую спальную, вывернул содержимое ящиков стола и стал все упаковывать. Мери Джейн была тем мостом, который он не собирался сжигать, и Нейл подошел к телефону, чтобы оставить забавное послание на ее автоответчике. Может быть, последняя унизительная сцена на глазах всей труппы окажется достаточной. Может быть, наконец-то Мери Джейн очнется от сна.
Назад: 5
Дальше: 7