ГЛАВА 13

Заплесневелый бутерброд испортил Джибу аппетит, а известие о появлении Вайли и Трэска напрочь отбили у него охоту есть. — Ты разговаривал с ними?

— Да. Они слышали, что я кучер дилижанса и задали мне несколько специальных вопросов. Джиб Бут, они сказали, высокий, темноволосый парень примерно тридцати лет, мастер скрытой игры и настоящий любимчик женщин.

Джиб бросил взгляд на висевшее перед ним зеркало, как будто ожидал, что Вайли и Трэск могут сию же минуту ворваться в бар с оружием в руках. Он машинально потянулся рукой к карману пиджака и прикоснулся к рукоятке своего кольта. — Что ты им сказал?

— Да ничего я им толком не сказал. Вообще говоря, я никому не пожелал бы встретиться с этой парочкой.

Джиб отодвинул от себя тарелку с бутербродом.

— Тот, который повыше, — продолжал Крайчфилд, — настоящий громила с холодными глазами. На нем был такой длинный плащ от дождя и пыли. У второго был совершенно отвратительный вид и какой-то странной формы ухо.

Вернулся Деллвуд с бутылкой виски и стаканом для Крайчфилда. Он посмотрел на Джиба. — Что случилось, старина? Твой мул отбрасывает копыта?

Джиб плеснул немного виски в свой пивной бокал и залпом выпил. Алкоголь обжег ему горло. — Пиши мне обо всем, что здесь происходит, — сказал он Крайчфилду. — Если меня не будет где-нибудь поблизости, оставь записку Деллвуду.

— Разумеется, старина.

Джиб пододвинул бутерброд к Деллвуду. — Может быть, ты найдешь какого-нибудь старого бродягу, который съест эту дрянь. — Он встал и направился к лестнице, ведущей в его комнату. Ему нужно было самым серьезным образом обдумать сложившуюся ситуацию.

— Бут!

Джиб резко повернулся на каблуках, потянувшись рукой к своему кольту.

Слава Богу, что он не успел вытащить оружие. В десяти футах от него стоял шериф Маккьюиг с заряженным револьвером в руке.

— Подними руки вверх. Только очень медленно. Пианино звякнуло последним аккордом и затихло.

Все мужчины в баре опустили свои карты и уставились на них. Джиб медленно оторвал руку от пояса, на котором висел его кольт и почувствовал, как учащенно забилось его сердце. — Вы подошли ко мне сзади, начальник и, стало быть, могли ожидать, что я потянусь за оружием. Маккьюиг приблизился к Джибу и быстро вытащил кольт из его кобуры. — Ношение оружия в нашем городе запрещено законом, — сказал он. Начальник местной полиции был высоким мужчиной крепкого телосложения с седеющими усами и маленькими темными глазами. На его черной униформе была прикреплена небольшая оловянная звезда размером с блюдце. — На этот раз тебе это обойдется в десять долларов. Но в следующий раз ты непременно окажешься в тюрьме.

— У вас тут слишком много законов, начальник. Люди имеют право носить оружие. Это право закреплено в Конституции.

— Это ты можешь сказать Президенту. А сейчас пойдем в участок и оформим твой штраф. Тем более, что мне нужно поговорить с тобой наедине. — Он обвел взглядом салун. — Расслабьтесь, парни.

Тут же возобновился шум разговоров, зазвучала прерванная мелодия и через минуту в салуне стало по-прежнему оживленно. Джиб посмотрел на Деллвуда, стоявшего за стойкой бара. Делл положил руки на бедра и сокрушенно покачал головой.

— Джиб, — сказал стоявший рядом с ним Мосси, перебирая в руках банкноты. — У меня здесь деньги, если тебе они нужны.

— Нет, спасибо, Мосси, — ответил Джиб. — У меня есть деньги. — У него было две сотни долларов, одолженных у Ли, но ему, конечно же, не хотелось тратить их без надобности.

— Ты идешь, Бут?

Джиб вышел из салуна вслед за полицейским и окунулся в прохладный воздух темной ночи. Они пересекли улицу и возле перекрестка поднялись на тротуар. Маккьюиг подошел к двери, над которой красовалась надпись «Тюрьма», открыл ключом дверь и широко распахнул ее.

— После тебя, — коротко сказал он.

Помещение полицейского участка было маленьким и теплым. Чисто выбеленные стены участка были украшены небольшими плакатами с именами разыскиваемых преступников. В оружейной комнате находились винтовки и пистолеты, скрепленные цепью, как и содержащиеся здесь заключенные.

Шериф Маккьюиг разрядил пистолет Джиба и бросил его на свой рабочий стол. — Садись, Бут.

Джиб большим пальцем руки сдвинул свою шляпу на затылок и пододвинул к себе большое деревянное кресло.

— Кофе? — Маккьюиг подошел к печи и взял стоявший там чайник.

Джиб покачал головой, отказавшись от предложения.

Шериф вернулся к своему столу с дымящейся чашкой в руке. Он отбросил полы пиджака, сел в свое деревянное кресло, повернулся к Джибу и пристально на него посмотрел.

— Ты мне не нравишься, Бут.

Джиб испытывал аналогичное чувство к Маккьюигу, но благоразумно промолчал.

— Я слышал, что ты причинил местным жителям немало хлопот, — продолжал Маккьюиг. — Все твои любовные похождения, пристрастие к оружию, грабежи, убийства. Начальник соседнего полицейского участка Ерли выслал тебя из города. Мне придется сделать то же самое.

Джиб спокойно забросил ногу на ногу и принялся соскребать засохшую грязь со своего ботинка.

Маккьюиг сильным ударом ноги сбросил ногу Джиба с колена. Неожиданный удар чуть было не выбил Джиба из кресла.

— У тебя манеры дикого зверя, парень, — сказал раздраженно шериф.

Джиб снова уселся поудобней в кресле, поставив обе ноги на пол. При этом он попытался изобразить искреннее раскаяние. В блюстителях порядка всегда было нечто такое, что постоянно выводило его из себя.

— Я слышал, что ты неплохой стрелок, Бут.

— Был когда-то, — спокойно ответил Джиб.

— Сколько человек ты отправил на тот свет?

— Я точно не знаю. Их было так много. Маккьюиг не обратил никакого внимания на саркастический тон Джиба.

— Ты создал себе репутацию отчаянного драчуна, часто хватающегося за оружие.

Джиб внимательно посмотрел на шерифа, пытаясь понять, к чему тот клонит. — Вы имеете в виду Боба Хоккетта? — уточнил Джиб и подумал, что застрелить этого сукиного сына было так просто, что это вряд ли могло создать репутацию хорошего стрелка.

— Я имею в виду графство Линкольн на территории Нью Мексике, — сказал шериф. — Тысяча восемьсот семьдесят восьмой год. Банда Мерфи-Долана. Тогда погибли невинные люди, мирные служащие. Они все были хладнокровно застрелены.

— Бросьте, начальник, — сказал Джиб и начал медленно подниматься с кресла. — Не надо вешать это дело на меня.

— Сиди на месте, Бут! Я наслышался немало историй о твоих подвигах.

— Хорошо, приведите хотя бы одно доказательство.

— Ты сможешь прочитать об этом в очередном номере «Сентайнел».

— Вы блефуете.

Маккьюиг откинулся на своем стуле, и по его лицу пробежала легкая тень. Послышался скрип плотной кожи ремня, на котором висела кобура с револьвером. — Постоянная стрельба, похищения людей, вымогательство. Граждане Стайлза имеют право знать, что за человек поселился в их городе.

У Джиба неожиданно возникло ощущение, что его ударили по лицу. Затем он подумал о Джулии. Скандальная история в местной газете может положить конец его отношениям с ней.

— Они все лгут, — попытался возразить Джиб. — По крайней мере большинство из них.

— Ты все отрицаешь?

Джиб не ответил. Маккьюиг хорошо подготовился к этой встрече, и он ничего не мог с этим поделать.

— Здесь тебе не Дикий Запад, Бут, — продолжал шериф. — Стайлз является законопослушным городом, в котором проживают законопослушные граждане. И они выполняют свой гражданский долг, информируя меня о твоих похождениях. Я советую тебе побыстрее убраться из нашего города.

Наступила гнетущая, напряженная и тяжелая тишина. Джиб долго смотрел на лежавший на столе револьвер. Он живо представил себе, как он хватает оружие и всаживает пулю между глаз Маккьюига.

— А что, если я не уеду отсюда?

— Ты обманул Роули Брауна. С такой запятнанной репутацией ты не сможешь успешно заниматься горнодобычей в Ратлинг Роке.

— Но здесь никакого обмана. Я вписал в бумаги свое имя и имя Роули. Там также вписана Сейрабет, поскольку ее отец владел половиной имущества. Роули даже подписал документ, в котором он отказывается от претензий.

— Это не делает вашу сделку законной.

— Сделка вполне законна. Барнет Кейди внимательно просмотрел все бумаги.

На какое-то мгновение Маккьюиг утратил прежнюю самоуверенность. — И все же людям не нравится, что ты вьешься вокруг миссис Мэткаф.

Джиб громко рассмеялся. — У вас тут слишком много законов, но я никогда не слышал о законе, запрещающем разговаривать с какой-либо конкретной женщиной.

Левый глаз начальника полиции стал незаметно подергиваться. — Ты уже написал ей кучу писем. Ты распространяешь слухи, которые наносят вред ее репутации. Если она скажет мне хотя бы одно слово, я вздерну тебя за преступную попытку изнасилования добропорядочной женщины.

Джиб заерзал на своем стуле, стараясь избежать взгляда начальника полиции. — Давайте посмотрим на письма, — спокойно предложил он.

Маккьюиг наклонился вперед, чтобы открыть ящик стола, но при этом он не отрывал взгляда от Джиба. — Она уничтожила первое письмо.

Джиб взял письмо и быстро пробежал его глазами. Оно было написано большими печатными буквами, довольно грубыми, но автор имел совершенно очевидную склонность к правильному написанию слов. Все слова были написаны слишком правильно, намного лучше, чем писал обычно Джиб. Затем он подумал о том, что чувствовала Джулия, когда читала это письмо, и его охватил приступ гнева.

— Сукин сын!

— Узнаешь его? — спросил Маккьюиг.

— Это не мой почерк, если вас это вообще интересует. Да и правописание слишком хорошее для меня.

— Мы еще разберемся со всем этим. А сейчас убирайся отсюда.

— А как же насчет моего револьвера?

— Он останется здесь. Ты сможешь забрать его, когда будешь уезжать из города.

История повторяется, подумал Джиб. Он знал, что многие в этом городе носили с собой оружие.

Он встал со стула и бросил на стол шерифа золотую монету с изображением орла. — Это ваш штраф.

Он вышел из помещения полиции и медленно пошел по тротуару, проклиная блюстителей порядка. Все это время, пока он жил в Стайлзе, он старался вести себя, как примерный гражданин — никаких пьянок, никаких драк, никаких проституток. Он уже был ютов давать пожертвования церкви на воспитание детей. Даже Маккьюиг как-то сказал, что хочет пригласить его на вечеринку в качестве почетного гостя.

Джиб присел на скамейку возле магазина Блюма, чтобы основательно обдумать сложившуюся ситуацию. Маккьюиг задержал его за незаконное ношение оружия в городе, но за всем этим стоял Хьюгз. Именно Хьюгз стал рыться в его прошлом, именно он был, по словам шерифа, тем самым добропорядочным гражданином города, который добросовестно выполняет свой гражданский долг. Этот трусливый мерзавец пытается навесить на него каждое преступление, начиная со времен распятия Христа. И все это он делает исключительно для того, чтобы убрать его из города и самому проложить тропинку к Джулии. А самое обидное заключается в том, что Джиб ничего не мог с этим поделать. И он задавал себе единственный вопрос: что случится дальше? Выйдет ли он из воды сухим вместе с деньгами Джулии или будет выслан из города? А, может быть, его старые приятели ворвутся в город со своими двуствольными ружьями и превратят его за одну секунду в кучу мяса и костей?

Джиб поднялся со скамьи и потянулся. Да, он без сомнения оказался в трудном положении. За ним по пятам шли Вайли и Трэск, Маккьюиг пытается любой ценой выпроводить его из города, а он еще не видел ни цента из огромного состояния Джулии. В одном он был совершенно уверен — если он когда-нибудь найдет доказательства того, что все эти письма написал Хьюгз, он раскроит ему череп.

Он пересек улицу и направился в Бон Тон. Не успел он подняться по лестнице, ведущей к входной двери, как послышались выстрелы, за которыми последовали душераздирающие крики и вопли. Джиб бросился к стене дома и плотно к ней прижался. Его правая рука машинально потянулась к пустой кобуре. Черт бы побрал этого Маккьюига, подумал он.

Прозвучали еще два выстрела, последовавшие друг за другом. Джиб сообразил, что стреляли где-то в Бон Тоне. Он быстро побежал к входу в салун. Из окон и двери салуна на тротуар пробивался свет. Перед входом в салун собралась небольшая группа громко кричавших людей.

— Позовите шерифа!

— Быстрее достаньте карету!

Внутри салуна царила неописуемая паника. Все стулья были опрокинуты, повсюду валялись куски битого стекла. Мужчины и женщины беспорядочно вбегали в салун и выбегали из него с громкими криками. Из помещения салуна доносился запах пороха. Джиб увидел Мосси, бежавшего по направлению к нему.

— Приведи доктора, пока он не истек кровью.

— Что? — переспросил Джиб.

Мосси весь дрожал и смотрел на Джиба, вытаращив глаза. — Нужно доставить Скоби к доктору. Он бросился с ножом на Бьюилла, а тот застрелил его.

Джиб вышел вслед за Мосси на улицу. — Ты хочешь отвезти его к Джулии? Господи, Мосси, уже слишком поздно.

— Проходите, проходите. — Шериф локтями прокладывал себе путь к салуну. Его присутствие немного успокоило собравшуюся толпу.

Мосси в это время разговаривал с оседлавшим коня всадником, объясняя ему, как проехать к дому доктора. Джиб схватил его за руку. — Мосси, что ты делаешь, черт тебя побери?

— Я должен предупредить доктора, чтобы она была готова.

— Ты что, сумасшедший? — Он не мог поверить, что Мосси надеялся на то, что Джулия покинет свою теплую постель и отправится к какому-то забулдыге и неудачнику, который по своей глупости нарвался на пулю. Джиб успел заметить, что всадником была Сейрабет, одетая в свою робу возчика. — Куда ты направляешься? — закричал он ей, но она уже ускакала, не удостоив его ответа.

— Я должен предупредить доктора, чтобы она была готова, — снова повторил Мосси.

Мосси не производил впечатления человека, твердо стоявшего на ногах. Джиб понял, что в сознании Мосси произошла путаница и он забыл, что доктора уже нет в живых. — Доктор уже давно мертв, Мосси, — сказал Джиб. — Возьми себя в руки.

Он усадил Мосси в одно из кресел, которые стояли перед входом в салун, а сам вошел внутрь.

Вокруг Скоби, лежавшего на полу салуна, собралась довольно большая толпа. Он тяжело стонал и кричал от боли. Кто-то из присутствующих набросил на его плечи полотенце. На полу повсюду виднелись алые пятна крови. Скоби все стонал и звал мать.

— Заткнись, Скоби, — резко оборвал его Деллвуд.

Скоби затих, но потом застонал еще громче. — Где доктор? Господи! Я умираю!

В памяти Джиба всплыла картинка давних лет: солдат, раненный на поле боя, в бреду повторял имя матери и звал доктора на помощь. Он повернулся и вышел из салуна на свежий воздух. Увидев Мосси, он подошел к нему и опустился на стул. — С тобой все в порядке, Мосси?

Мосси молча кивнул головой. — Немного нервы подвели.

Из салуна вышел шериф вместе с виновником происшествия, закованным в наручники. Тот оказывал ему слабое сопротивление, явно не желая идти в участок.

Маккьюиг нетерпеливо подталкивал его вперед. — Расскажешь все это судье, Бьюилл.

В это время ко входу в салун подъехала карета с плоским и низким сиденьем. Группа людей положила Скоби на носилки и поместила его в карету. Он все еще громко стонал и проклинал своего противника, что не совсем подходило состоянию человека, уверявшего всех, что он умирает.

Джиб молча наблюдал за этой сценой, чувствуя в теле легкую дрожь. Вся эта стрельба подействовала на него удручающе, тем более, что сам он был безоружен. Когда карета уехала, до него наконец дошло, что все отправились к дому Джулии, и что она совсем одна.

Он резко вскочил со стула.

— Эй! — Он быстро догнал карету и запрыгнул на сиденье.

Джулия проснулась от резкого и громкого звонка в дверь. Она с трудом отогнала от себя остатки сна и зажгла лампу. Затем она посмотрела на часы, пытаясь определить который был час. Стрелки часов только что перевалили за полночь.

Снова зазвонил звонок. Она услышала на улице какие-то крики. — Проснитесь, мадам, — кричали люди. — К вам везут раненного человека.

Джулия оттолкнула Би в сторону и принялась искать свои тапочки и халат. Через несколько секунд она уже спускалась вниз по лестнице, проснувшаяся и готовая к работе.

У двери операционной она увидела Сейрабет Браун в сдвинутой на затылок шляпе. Та была одета в мужской костюм, в спешке застегнутый не на те пуговицы.

— В Бон Тоне один человек получил огнестрельное ранение. Его зовут Берт Скоби. Он требовал деньги, выигранные в карточной игре. Шулер, который с ним играл, выхватил револьвер и выстрелил в него. Карета с раненым уже находится в пути.

— Входи, Сейрабет.

Сейрабет всегда помогала Джулии, когда в Бон Тоне происходила перестрелка или драка, и к ней привозили раненых. Она была хорошим помощником, хотя обнаружилось это совершенно случайно. Вскоре после смерти Эдвадра один из карточных игроков был ранен ножом во время очередной драки в Бон Тоне, а Сейрабет оказалась рядом с ним в эту минуту. Она оказалась мужественной девушкой, не падала в обморок при виде крови и охотно выполняла все указания Джулии, чего нельзя было сказать об ассистентах мужского пола, которых нанимала Джулия.

Джулия подошла к столу, на котором она обычно осматривала пациентов и накрыла его чистой простыней. Пока она раскладывала на столе все необходимые для операции инструменты, Сейрабет разожгла огонь в небольшой печи и поставила воду, чтобы прокипятить инструменты.

— Как тяжело он ранен? — спросила между тем Джулия.

— У него прострелено левое плечо и бок, — ответила Сейрабет. — Я его плотно перевязала и наложила полотенце на рану. Когда я уезжала, он орал как раненный бык.

— Он пьян?

— Как сапожник. К тому же у него была постоянная рвота. Так что желудок у него почти пустой.

Джулии нужна была эта информация, чтобы определить, как много нужно приготовить анестезирующих средств.

В крошечной комнате перед операционной она завязала свои волосы в тугой пучок. Затем она перевернула простыню на кушетке для пациентов и положила сверху одеяло. Подвернув рукава своего шерстяного халата, она вошла в операционную. Там она надела белоснежный хирургический фартук, закрывший ее с ног до головы. После этого она тщательно вымыла руки и просушила их. В этот момент она услышала крики мужчин во дворе.

— Господи! Послушай, сколько шума!

— Да, они орут, как будто их там сто человек, — сказала Сейрабет. — Никто не хочет пропустить это интересное зрелище.

Сейрабет застегнула все пуговицы и надела белый халат. Джулия бросила на нее быстрый взгляд, положительно оценив ее сильную, правильной формы фигуру, очертания которой были подчеркнуты туго облегающими брюками и рубашкой мужского покроя. Она почему-то вспомнила Ли, который был слишком хрупким по сравнению с Харриет. Конечно, Сейрабет была не из тех девушек, на которых мог жениться такой респектабельный парень, как Ли. Но она была именно той девушкой, которая могла бы стать ему надежной опорой в жизни.

Через несколько секунд большая толпа мужчин, обутых в тяжелые сапоги, вломилась в операционную, заполнив ее стойким запахом виски и дымом сигар. Они все говорили одновременно, споря о том, кто кого пытался обмануть: Бьюилл Скоби или наоборот. Многие пытались вспомнить, кто из них первый вытащил оружие и как это Бьюиллу удалось избежать мгновенной смерти.

— Из карманного револьвера «Смит и Вессон» тридцать восьмого калибра невозможно промахнуться в помещении, — доказывал кто-то.

— Ерунда, — возражал другой. — С близкого расстояния лучше всего стрелять из кольта «Нью Лайн» сорок первого калибра. Из него не промахнешься в любой день недели. О, Сейрабет, как ты поживаешь?

Джулия услышала как кто-то сплюнул на пол остатки табака. — Не плюйте на пол, пожалуйста, — взмолилась она.

— Господи, Боже мой, — закричала Сейрабет. — Вот дикари. Это же операционная комната. Неужели вы ничего не понимаете?

В эту минуту в операционную внесли Скоби на носилках. Одна нога его свободно свисала вниз, а грудь и плечо были туго перевязаны чистым полотенцем, пропитавшимся кровью.

— Положите его сюда на стол, — решительным тоном сказала Джулия. Она наклонилась над раненым, который продолжал стонать и всхлипывать. Его длинное и грубоватое лицо было перекошено от боли. Джулия узнала в нем одного из горняков, которого она раньше лечила в «Континентале».

— Хватит, мистер Скоби, успокойтесь.

Его тут же переложили на операционный стол, где он по-прежнему продолжал скулить. — Черт его побери, — проскрипел он. — Я убью этого сукина сына!

— Закрой рот, Скоби, или я это сделаю вместо тебя, — резко сказал Джиб, с трудом пробравшийся к столу через плотную стену зевак. Он с изумлением осмотрел операционную. — Это сумасшествие, — промолвил он. — Найдите какого-нибудь другого доктора для этой операции.

— Здесь нет никакого другого доктора, — сказала Джулия твердым голосом, давая ему понять, что не потерпит, чтобы ей отдавали приказания в ее же собственной операционной.

Полотенце на груди Скоби было прижато к телу с помощью его ремня. Когда Джулия расстегнула ремень, Скоби плотно закрыл глаза и выругался хриплым голосом, идущим откуда-то из легких.

Джиб снова что-то грозно зарычал и приблизился к столу.

Джулия легко оттолкнула его своим локтем. — Уйдите с дороги, Джиб, — строго сказала она. Она внимательно осмотрела рот Скоби, пытаясь обнаружить в нем вставные зубы, остатки табака или что-нибудь еще, что могло бы затруднить его дыхание.

— И вы позволите этому слюнтяю говорить всякие гадости в вашем присутствии? — угрюмо спросил Джиб.

— Да, позволю, — ответила она, чувствуя как терпение покидает ее. — Сейрабет, я хочу, чтобы все посторонние покинули операционную комнату. Это касается также и мистера Бута.

— А ну-ка, быстренько вываливайтесь отсюда, — грозно закричала Сейрабет.

Джиб схватил Джулию за руку. — Ни за что на свете я не оставлю вас с этим куском дерьма.

— Ты слышал, что сказала эта дама, Бут? — Это был голос Маккьюига, заполнившего собой весь дверной проем. На груди его ярко сверкнула шерифская звезда.

— Спасибо, — сказала Джулия. — Ситуация здесь немного вышла из-под моего контроля.

Маккьюиг прищурил глаза и внимательно осмотрел присутствующих. — Ну ладно, парни, марш отсюда. Дайте возможность доктору сделать свое дело.

Мужчины стали неохотно выходить из операционной комнаты. Прежде чем выпустить из своей руки руку Джулии, Джиб бросил на нее быстрый укоризненный взгляд, затем повернулся и вышел вслед за остальными.

— Я вернусь сюда позже, мадам, — сказал Маккьюиг. — После того, как отправлю в город всю эту толпу зевак.

— В этом нет никакой необходимости, шериф — вежливо ответила ему Джулия. — Я оставлю здесь мистера Скоби на всю ночь.

— Как вам будет угодно, мадам, — сказал тот. — Да, кстати, я отправил Мосси домой. Эта стрельба немножко подействовала ему на нервы.

— Я очень вам признательна.

Маккьюиг погладил свои усы. — А если Бут будет вас беспокоить, дайте мне знать. Такой человек, как он, не должен вертеться возле порядочных женщин.

Джулия молча поднесла чашку воды к губам Скоби. — Доброй ночи, шериф, — наконец сказала она.

Когда все зеваки покинули операционную, в ней наступила гнетущая тишина, прерываемая только звуком кипевшей воды и глухими стонами Скоби.

— Чем больше зла в человеке, тем большее наказание он может вынести, — сказала глубокомысленно Джулия, проверяя пульс Скоби и следя за его дыханием.

— В таком случае, — хмыкнула Сейрабет, — чтобы убить Скоби, понадобилось бы очень много зла.

Джулия приготовила раствор из сульфата морфия, спирта и дистиллированной воды и приготовилась сделать укол Скоби. Наркотическое действие этого препарата должно было устранить боль и поддержать всю его органическую систему в случае наступления шока. К тому же это должно было продлить действие наркоза из хлороформа.

— Я сделаю вам укол, мистер Скоби, — сказала Джулия. — Это позволит вам легче перенести боль.

Он слабо застонал, когда игла вошла в тело, но при этом не оказал никакого сопротивления. Джулия расстегнула его рубашку и медленно стащила ее с плеч Скоби. Затем она расстегнула его брюки и стянула их до колен, обнажив его бедра и живот. Пули вырвали из его бока кусок мяса и задели кости плеча.

— Ему повезло, что мистер Бьюилл не очень хороший стрелок, — сказала Джулия.

— Ты слышишь это, Скоби? — спросила Сейрабет. — Ты настоящий счастливчик.

Скоби изобразил на лице гримасу вместо улыбки. — Сукин сын, — проворчал он.

Джулия набросила угол простыни на часть тела, находящуюся ниже живота, чтобы он не чувствовал себя неловко, затем сняла с его ног сапоги, еще ниже спустила брюки и трусы.

Скоби мечтательно ухмыльнулся. — Я чувствую себя на небесах.

Действие морфина приводило к желаемому результату. — Нет, вы пока еще не на небесах, — сказал Джулия.

Она снова тщательно протерла руки спиртом и простерилизовала хирургические инструменты дезинфицирующим раствором. — Сейрабет, — обратилась она к девушке, — открой, пожалуйста, немного окно. Нам нужен свежий воздух.

Затем она взяла хлороформ и, обильно смочив им вату, поднесла его к носу и рту Скоби.

— Ну вот, мистер Скоби. Сейчас я вам. дам немного хлороформа. Дышите нормально, не очень глубоко.

Скоби что-то проворчал про себя. Джулия поднесла вату с хлороформом еще ближе, прощупывая одновременно его пульс.

— Ну вот, он уже засыпает. — Она подождала еще несколько минут и убрала вату с хлороформом.

Только после этого она приступила к операции, глубоко погружая хирургические инструменты в тело раненного пациента. Самая трудная задача заключалась в том, чтобы вынуть все осколки раздробленной пулей кости. Любой оставшийся в теле кусочек кости мог впоследствии привести к заражению со всеми вытекающими последствиями. Сейрабет послушно выполняла все ее приказания.

Когда все раны были очищены, Сейрабет плотно приложила к ним бинты, чтобы остановить кровотечение, оставляя Джулии только рваные края раны, с тем чтобы она могла наложить швы. Пульс Скоби все это время оставался стабильным, а дыхание — ровным. По всем признакам этот человек имел здоровье быка.

К тому моменту, когда Джулия наложила последний бинт, она почувствовала, что у нее начинают болеть глаза. Давало о себе знать длительное напряжение во время операции. Она поднесла Скоби вату с хлороформом, чтобы он продолжал спать, затем сняла хирургический фартук и с удовольствием расправила плечи, потирая руками ноющую спину.

— Сейрабет, ты просто чудо, — сказала она девушке. — Иди домой и немного отдохни.

Сейрабет устало оглядела комнату. — Лучше давайте уберем здесь.

— Нет, Сейрабет, — сказала Джулия. — Я не могу этого сделать прямо сейчас. Мне нужно немного посидеть и отдохнуть. — Джулия подошла к мягкому стулу и устало опустилась на него. — Если ты не хочешь сейчас идти в город, можешь поспать здесь. У меня наверху есть несколько теплых пледов.

— Благодарю вас, но я думаю, что мне следует вернуть лошадь, которую я одолжила у одного приятеля, пока он не собрался меня застрелить.

Она подошла к двери и на мгновение остановилась. — Не будьте слишком строги с Джибом, мадам.

Джулия устало закрыла глаза. — Спокойной ночи, Сейрабет.