ГЛАВА 12

Джимми Эймс выглядел очень маленьким в большой постели Эдварда. Под голову ему были положены несколько подушек, а больная нога высовывалась из-под одеяла. Боль не проходила целую ночь. Джулия давала мальчику небольшую дозу тинктуры опия, чтобы он заснул.

— Как насчет куска торта, Джимми?

— Да, мадам, — сказал мальчик, держа на руках Би. Кошка как-то отвлекала мальчика от боли.

— Завтра ты сможешь спуститься вниз и посидеть в гостиной, а я поиграю для тебя.

— Я слышу женские голоса там, внизу.

— Да, это члены дамского комитета, — сказала Джулия, давая Джимми кусок торта. — Мы собираемся регулярно, чтобы обсудить, как улучшить жизнь в Стайлсе.

— Как бы я хотел жить здесь, в городе. Тогда мне не пришлось бы ходить в школу по грязным дорогам.

— Скоро ты встанешь. Мосси сделал костыли, и ты сможешь погулять, — сказала Джулия, улыбнувшись, и пошла вниз к женщинам-активисткам. Сегодня они заседали в доме Джулии и обсуждали вопрос о невыполнении увеселительными заведениями городских законов и постановлений. Выступала Гэрриэт Тейбор. Она с негодованием обрушилась на Бон Тон.

— Бон Тон следует прикрыть. В этом злачном месте настоящий разгул проституции, а Деллвуд Петти — никто иной, как сутенер и сводник.

— Пожалуйста, Гэрриэт, немного тише. Наверху Джимми Эймс, — попросила Джулия.

Гэрриэт строго посмотрела на Джулию сквозь пенсне. Отношения между ними оставались холодными после стычки из-за Джиба в доме Луизы. Но она все же понизила голос и продолжала:

— Нью-Гейти, конечно, тоже отвратительное место, но там хотя бы нет проституток, как в Бон Тоне.

— Но Бон Тон приносит немалую выгоду, поскольку расположен на центральной улице города, — сказала Рената Блюм. — Думаю, что владельцы магазинов будут против закрытия заведения мистера Петти.

— А вы, торговцы, только и думаете, что о деньгах, — презрительно фыркнула Гэрриэт.

— Ну, Гэрриэт, это вы зря. Торговцы не меньше, чем остальные, обеспокоены падением нравов, но мистер Петти хороший сосед, хотя и пьет виски, — спокойно ответила Рената Блюм.

Далее из-за заведения Деллвуда и его публики поспорили Дотти и Гэрриэт, затем Луиза присоединилась и подняла вопрос о том, что мальчишки готовы снести ворота Бон Тона, чтобы поглазеть на вульгарных девиц этого отвратительного заведения. Джулия пыталась упорядочить дискуссию, зашедшую слишком далеко.

— Похоже, что шериф Маккьюиг не желает вмешиваться, — сказала Дотти.

Луиза посмотрела и глубокомысленно произнесла:

— Ни один мужчина в городе не восстанет против этих заведений. Я пыталась говорить на эту тему с Джорджем, но он сказал, что его не касается то, что происходит за закрытыми дверями.

— Позор! — неистовствовала Гэрриэт. — Если мужчины в этом городе не хотят покончить с бесстыдством и развратом, то это сделают женщины. Я требую, чтобы проститутки были высланы из Стайлса. Если мы, члены комитета, не в состоянии решить эту проблему, я заставлю шерифа принять меры. — Она поднялась, чтобы уйти. Там, где она сидела, на полу остались крошки от торта.

— Все вы тут слабовольные, бесхарактерные женщины. Я не выношу слабовольных женщин. Счастливо оставаться!

С этими словами Гэрриэт стремительно вышла из гостиной. Джулия тут же побежала за ней.

— Гэрриэт, вам не следует уходить. Мы не расходимся с вами во мнениях. Мы лишь обсуждаем, как лучше решить эту проблему.

Гэрриэт стояла в холле и надевала шляпу:

— А вам, Джулия Мэткаф, должно быть стыдно. Прошло не так много времени как умер Эдвард, а вы завели шашни с…

— Гэрриэт!..

— Весь город знает, что происходит между ним и вами, — сказала Гэрриэт, надевая черные перчатки и открывая дверь. — Боюсь, что мне с вами больше не по пути.

Гэрриэт хлопнула дверью так, что зазвенели стекла в окнах. Джулия была ошеломлена. Об этом знал весь город. Все, что сказал Джиб, стало всеобщим достоянием.

Джулия поняла, что Гэрриэт была права. Джиб воспользовался ее доверчивостью, гостеприимством и испортил ее репутацию. Она была зла на него, но чувствовала и разочарование. Ведь, кроме одного поцелуя и нескольких обедов, он ничего не получил от нее.

Джулия услышала, как Луиза позвала ее, и вернулась в гостиную.

— Не обращай внимания, — сказала Дотти. Все сочувствовали Джулии, хотели поддержать ее, но чувства Джулии были настолько личными, что никто не мог ей помочь. Ей было неприятно унижение, которому она подверглась.

Луиза и Дотти переглянулись.

— Барнет дал хорошую взбучку Джибу, — сказала Дотти.

— Он чудесно все убрал у тебя, стало чисто, — вдруг заявила Луиза, оглядывая гостиную. — Я, например, никогда не смогла бы заставить Джорджа взяться за тряпку и что-то убрать.

— Я не хотела бы об этом говорить, — сказал Джулия. — Если вы не против…

— Конечно, мы не будем больше касаться этой темы, дорогая, — сказала Луиза, но тут же добавила: — Здесь следовало бы заменить обои, ты знаешь?

— Луиза, — оборвала ее Рената.

— Вернемся к делу, — сказала Луиза, открывая блокнот. — Ну, а теперь, когда Гэрриэт ушла, я, на основании вверенного мне права председателя комитета, продолжаю заседание.

Женщины опять вернулись к вопросу о запрещении азартных игр. Было решено запретить азартные игры и закрыть игорные заведения. Луиза предложила обратиться к шерифу Маккьюигу. Джулия высказала иное мнение.

— Поскольку я отвечаю за здравоохранение в городе, пока не появится новый доктор, доктор Бичэм, я могла бы начать переговоры с мистером Петти. Если мы будем говорить об азартных играх, как об особом человеческом недуге, то это могло бы весьма подействовать на Петти. Возможно, он сам поймет вред этого занятия.

После короткого обмена мнениями все согласились с предложением Джулии:

— В следующий раз на заседании мы заслушаем твое сообщение, — сказала Луиза, что-то записывая в своем блокноте. — В повестке дня следующего заседания будет стоять вопрос о нарушении Бон Тоном постановления местных властей о запрете проституции в городе.

По закону лишь в районах Ту Майл Роуд и Китайской улицы было разрешено появляться проституткам, так как в эти места ни одна порядочная женщина не решилась бы пойти. Танцовщицам разрешалось работать в салунах, они могли работать и официантками и танцовщицами одновременно.

— Интересно, откуда Гэрриэт так хорошо осведомлена о том, что творится в Бон Тоне?

— Она не знает, что происходит в Бон Тоне, — сказала Рената. — Но там работает танцовщицей Сейрабет Браун, которую Гэрриэт ненавидит. Зато ее сын Ли влюблен в Сейрабет. Поэтому Гэрриэт всячески стремится выжить Сейрабет из города, чтобы она была подальше от Ли.

Луиза и Дотти подтвердили слова Ренаты, и Джулия удивленно спросила:

— А я думала, что Ли уже давно бросил Сейрабет. Женщины опять переглянулись, как будто спрашивая друг друга, кто поведает Джулии всю правду. И Дотти сказала:

— Появление Джиба в городе раздражает Гэрриэт прежде всего потому, что она опасается, как бы ее Ли опять не спутался с Джибом и с Сейрабет, ведь раньше они дружили. Гэрриэт ошарашена поразительным стечением обстоятельств: Джиб открывает шахту, его компаньоном является Роули, сам Джиб снимает комнату в Бон Тоне, где работает Сейрабет, и в конечном итоге Ли сходится с Сейрабет.

Джулия представила себе всегда угрюмого и замкнутого Ли. Какой стыд, что он не мог любить ту женщину, которую хотел, пускай даже она и не очень порядочная.

— Ну, вернемся к делу, — сказала Луиза. — Мы должны решить, что сделать с девицами-танцовщицами.

— Я могла бы и об этом поговорить с мистером Петти, — сказала Джулия.

— Я бы не хотела, чтобы ты говорила об этой мерзости, но это так же связано с общественным здоровьем, поэтому поговори с Петти.

— А мое мнение таково, что Джулии вообще не стоит ни о чем говорить с Петти, особенно при нынешних обстоятельствах, — сказала вдруг Дотти.

Джулия посмотрела то на одну, то на другую женщину и видела, что каждая из присутствующих думала так же, как и Дотти. И тут Джулия поняла, что Джиб действительно скомпрометировал ее. И что под угрозой была не только ее личная репутация порядочной женщины, но и авторитет городского врача.

На Джулии не было лица. Сознание того, что пошатнулся ее авторитет, было тяжелым испытанием для нее. Все женщины заметили переживания Джулии. Чтобы как-то загладить ситуацию, Дотти сказала:

— Не беспокойся, все утрясется. Пройдет время, и все забудется.

— Да, все пройдет, — добавила Луиза, но в ее голосе был оттенок сомнения.

Рената задержалась у Джулии дольше остальных женщин. Она стояла в холле, поправляла свои блестящие темные волосы.

— В пятницу приезжает моя дочь, — сказала она. — Приходи, повидайся с ней.

— Конечно, я обязательно приду, — сказала Джулия. — Я ей дам нагоняй за то, что беременная женщина отправилась в такое длительное путешествие.

Джулия расценивала приезд Рут, как безрассудство. Муж Рут уехал по делам на восток, а Рут предпочла приехать к матери.

— Я хотела ехать в Хелину, — сказала Рената, — но мой супруг один не справится, а потом мы узнали о приезде нового врача, доктора Бичэма.

— Я уверена, что Рут попадет в хорошие руки, — сказала Джулия. Она не сомневалась, что новый врач разбирается в акушерстве.

Застегивая свой бархатный жилет, Рената сказала:

— Да, кстати, а ты знаешь, что Джиб в свое время спас Рут?

Джулия почувствовала, что краснеет.

— Пожалуйста, Рената… я не хочу о нем говорить.

— Прости меня…

Рената надела шляпу и медленно поправляла небольшую вуаль, явно пытаясь потянуть время. Джулия наблюдала за Ренатой, не в силах была больше выдержать молчание.

— …Спас ее, от чего? — спросила она.

— От Хоккетта и его банды.

У Джулии по спине побежали мурашки.

— Я этого не знала.

Рената подняла голову, и ее выразительные темные глаза блеснули:

— Это были настоящие бандиты, налетчики. Дважды они врывались к нам в магазин, на лошадях, все круша на своем пути. И все это они делали из-за того, что у нас другое вероисповедание и другой акцент. Они убили итальянца в Макалистере и повесили двух мальчиков-китайцев прямо в Стайлсе.

По лицу Ренаты было видно, что ей неприятно вспоминать, но она это делала ради Джиба. Она вытерла платком глаза.

— Когда они совершали наезды и убийства, они повязывали на лица повязки. Но, решив поиздеваться над девочкой-калекой, они даже не пытались скрыть свои лица и все это было среди бела дня.

— Как это ужасно, — воскликнула Джулия.

— В тот день Рут возвращалась со школьного праздника. Она простилась с друзьями на Волэйс стрит. Хоккетт и его банда схватили ее недалеко от Нью Гейти. Они потащили ее в малолюдный переулок, сняли с нее платье. Затем они сказали, что хотят посмотреть, что из себя представляет девочка-калека.

Джулия от ужаса прикрыла рот руками:

— О, Рената, какой ужас!

— К счастью, там случайно оказались Джиб и Ли. Когда они услышали крик Рут, они тут же прибежали к ней на помощь и отбили ее у Хоккетта и бандитов. Не знаю, как только им — Джибу и Ли, удалось справиться с этими подонками. После этого случая мы отослали Рут в Хелину к моим братьям.

Джулия представила, как в тот холодный осенний день в ноябре, Джиб выхватил револьвер и застрелил Хоккетта наповал. Ей казалось, что будь она на месте Джиба, то сделала бы то же самое.

— Что касается меня, — сказала Рената, — Джиб ничего не сделал плохого, чтобы я отворачивалась от него. Так же и Ли Тейбор.

Часы пробили полдень и раздался очередной удар на рудодробильной фабрике. Джулия обдумывала слова Ренаты. Она подумала, что о Джибе говорят либо хорошее, либо плохое, середины нет; что до нее, то она просто не знала, что и думать. Она хотела верить ему, но сомнения не оставляли Джулию.

— Он славный парень, несмотря на то, что о нем говорят, — сказала Рената. — И помни об этом, прежде чем судить его

Вечером в пятницу Джиб приехал в Стайлс. Оставив Лаки в конюшне, он прямиком направился в парикмахерскую Дика Крамера, чтобы побриться и принять душ. Как только он привел себя в порядок, он отправился в китайскую часть города, в прачечную Хуа Ли, чтобы сдать грязное белье. Помещение прачечной было небольшим, но там было очень чисто, и рубашки после стирки выглядели всегда, как новые.

На китайской улице было многолюдно. Китайцы что-то праздновали. Мимо Джиба прошла женщина с ребенком. Джиб заглянул в крошечное личико малыша и сразу вспомнил про Джильберта Чэпмена. Джиб решил зайти к Чарли Суну и купить какую-нибудь китайскую игрушку для малыша.

Когда он вышел из прачечной, то пошел к лавке Чарли Суна. Входя внутрь магазина, Джиб улыбнулся звону колокольчиков, висевших у входа. В магазине горели керосиновые лампы, от которых на стенах плясали тени, похожие на привидения. У стойки-прилавка Джиб увидел Чарли и двоих китайцев, которые что-то обсуждали, близко склонившись друг к другу.

Когда Чарли увидел Джиба, он велел китайцам уходить.

— Эй, Чарли! — сказал Джиб. — Ну как змеиный бизнес?

Чарли не улыбнулся:

— Ты, босс, принес большой вред.

— Я? — удивился Джиб. — Что же я сделал?

Глаза Чарли сузились. Джиб был уверен, что находившиеся здесь китайцы сразу обратили внимание на то, что Чарли чем-то расстроен и даже обозлен.

— Ты, босс, прислал женщине-врачу письмо.

— Письмо? Какое письмо?

— Босс говорит, что он и леди-врач займутся… — и тут Чарли изобразил пальцами действие, которое было понятно без слов.

Мурашки пробежали по спине Джиба. Боже спаси!

Слухи уже поползли. Все выглядело так, как будто Джиб не сказал все это Хьюгзу, а написал в газете.

Казалось, что Чарли все прочитал на лице Джиба.

— Ай-я-ях! Какой глупый босс! Какой дьявол! Считай, что тебя уже нет, босс, как нет тех змей, — говорил Чарли с отвращением.

— Что-о-о? — почти заорал Джиб. — Что ты такое несешь? И вообще, какое твое собачье дело, что, кому, и где я говорил? — Джиб разозлился, но не знал, что больше его тревожит: слова Чарли сейчас или то, что весь город знает, что именно он наговорил Хьюгзу. Джулия также наверняка уже знает.

— В следующий раз я буду знать, куда идти, чтобы услышать оскорбления в свой адрес, — сказал Джиб, взял шляпу с прилавка и направился к выходу из магазина.

— Горный босс просит женщину-врача выйти за него замуж. Он плохой человек. Гадина, сукин сын…

— А что она говорит? — спросил Джиб, обернувшись. — Что черт побери, она-то говорит? — требовал ответа Джиб.

— Говорит, что слишком скоро… Что муж-доктор не так давно мертвый…

Джиб уставился на Чарли, подумав, что Джулия действительно может выйти за Гарлана тогда, когда кончится траур.

— Как это тебе, Чарли, удается все знать о делах этой леди?

Чарли таинственно посмотрел и изрек:

— Чолли все знает.

Джиб открыл дверь и вышел. Чарли последовал за ним и сказал вслед:

— В другой раз будь умным, босс.

Джиб направился на главную улицу, он очень нервничал. Проходя мимо здания, где китайцы устраивали свои праздники и другие сборища, Джиб увидел на двери этого дома высеченного огнедышащего дракона. Он представил, как дракон пожирает Хьюгза в наказание за то, что он устроил в Пиккексе и за желание жениться на Джулии.

На главной улице было полно народу — ковбои, шахтеры. Джиб поднялся по лестнице Бон Тона к себе в комнату. Он плюхнулся на кровать и уставился в потолок. Он пытался успокоить себя и отвлечься, но в голову все равно лезли мысли о Джулии. Он уговаривал себя, что ему от нее нужны только деньги. Как только он их получит, его здесь не будет. И, если она собирается замуж за Хьюгза, то это ее дело, пусть выходит. И его это вовсе не касается. Назойливая мысль о том, что этот пустозвон Хьюгз и Джулия могут пожениться, не давала Джибу покоя. Он был весь в напряжении, словно взведенный курок револьвера. Понятно, когда она была замужем за доктором, прекраснейшим человеком в мире, но сейчас она заслуживает лучшей участи, чем выйти замуж за такого типа, как Хьюгз.

Джиб сел на край кровати, схватившись за лицо и подумал, что же такое она сделала с ним? Почему Джулия не выходит у него из головы? Он словно привязан к ней, к ее доброму сердцу и прекрасной улыбке.

Из салуна доносилась громкая музыка и такое топанье, что вздрагивала кровать, и тряслась висевшая на стене картина. Джиб подумал, что, может быть, Мосси внизу. Возможно, он уже в курсе, узнала ли Джулия о том, что произошло в Пиккексе. Как сказал Чарли, если она узнала об этом, то можно считать, что с ним все кончено, как с теми змеями, которых сварили.

Джиб встал, взял шляпу. В коридоре он встретил Клару, женщину с медными волосами, работавшую в Бон Тоне, так же как и Сейрабет. Она тащила какого-то мужчину, как на буксире.

— Привет, Клара, — поздоровался Джиб.

— Привет, Джиб, — улыбнувшись, поздоровалась она с Джибом.

Клара намекнула Джибу, что не прочь с ним развлечься. Джиб дал понять, что его это сейчас не интересует. Ущипнув его за щеку, она сказала:

— А я догадываюсь, у тебя ведь есть рыбка поважнее?..

Он не спросил, что она имеет в виду, но было понятно, что это касается Джулии. Он уже негодовал, что все кругом подозревают его в дурных намерениях. Он спустился в салун. Там стоял шум и гвалт. Атмосфера была тяжелой, в воздухе смешался табачный смрад, запах потных тел, разлитого пива и застаревшей блевотины.

— Эй, Джиб!

Джиб увидел, как Мосси положил карты и встал, чтобы подойти к нему.

— Что скажешь, приятель? — спросил Джиб.

— У нас тут так жарко, разгар игры! Мне везет с переменным успехом, Джиб, — радовался Мосси.

Джиб посмотрел на игроков — партнеров Мосси, сидевших за столом. Один из них был явным шулером, он был одет во все черное как на похоронах, и у него были золотые часы на цепочке. Рядом с ним сидел Берт Скоби, крикун, готовый любого жулика схватить за рукав.

— Хорошая компания у тебя, Мосс.

— Да, хорошие ребята. Все в порядке.

— А как поживает миссис Мэткаф?

— Она привезла Джимми Эмеса домой, пришлось оперировать его ногу.

— Ну, у нее-то все в порядке? У Мосси изменилось лицо:

— Нет, она в унынии. Должно быть, ей не хватает тебя, она скучает.

Услышав это, Джиб воодушевился:

— Да-а?

Один из игроков закричал на Мосси, чтобы тот кончил болтать. Джиб похлопал его по плечу и пожелал удачи. Джиб прошел в соседнюю комнату, где стояла рулетка и столы для покера. Все места были заняты. Он увидел Сейрабет в ее узком красном платье, сидевшую на коленях у какого-то мужчины.

— Послушай, Джиб, — окликнула она его. — Как дела со змеями?

Джиб показал пальцами знак победы и пошел опять в бар, все время думая о том, что сказал Мосси. Если Джулия скучает без него, то стало быть она пока не знает ничего о Пиккексе. Он молил бога, чтобы она ничего не знала, не ради его плана, а ради ее самой. Джиб никогда бы и рта не раскрыл и ни слова Хьюгзу не сказал, не начни тогда он первым эту стычку.

— Что будешь, Джиб? — спросил Деллвуд, ехидно привалившись к стойке бара своим огромным пузом. — Лимонад или пунш?

— Налей пива.

Деллвуд продолжал насмехаться над Джибом:

— Смотри, расскажу твоей школьной учительнице.

— А пиво не считается алкоголем, — сказал Джиб. — И принеси мне еще большой сэндвич.

Деллвуд поставил большой стакан и налил пива. Всю стену позади него занимало огромное зеркало, к которому примыкали полки с разными бутылками. Над зеркалом висела картина, на которой была изображена обнаженная женщина.

Деллвуд, опершись на стойку и поставив бутылку пива, спросил:

— Слышал о письмах, которые получила твоя подруга-вдова?

— Что за письма? — спросил Джиб.

— Да вот такие письма, которые неприятно читать порядочным леди. Пошлые, дрянные письма.

Сердце Джиба сильно забилось, он вспомнил, что Чарли тоже что-то говорил о каком-то письме. Какого черта! Что это за письма?

— Одно пришло в редакцию «Сентайнела», — сказал Деллвуд. — А второе она получила сама, спустя несколько дней. Она отдала его шерифу.

Сказав это, Деллвуд изучал реакцию Джиба и вдруг произнес:

— Люди думают, что ты писал эти письма. Я сказал, что на тебя не похоже. Ты никогда не унизился бы, посылая пошлые письма и намекая на то, что ты хотел бы получить от женщины.

Джиб взял стакан и сдул с него пену. Что-то происходит, кто-то старается его облить грязью, думал он.

— Я слышал, что ты хвастаешься, будто она сгорает по тебе.

Джиб уставился в стакан и покачал головой, он ругал себя за все свои сказанные тогда Гарлану слова.

— Заткнись, Делл. Я не хочу об этом говорить.

— Я думал, что ты хочешь узнать, что люди говорят и что я слышал сам… — сказал Деллвуд и, повернувшись спиной к стойке бара, начал делать бутерброды.

Джиб взял пиво и пересел на другой конец стойки, где он мог обо всем подумать. «Хьюгз все разболтал, разболтал всему городу, все знают о случившемся в Пиккексе и, возможно, он же и распустил слух, что письма написаны мной, — думал Джиб. — Он сделает все, что в его силах, чтобы отдалить Джулию от меня и приблизиться к ней самому».

— Послушай, парень! Вот уж не думал, что ты еще здесь.

Джиб посмотрел на того, кто обращался к нему. Это был тот самый кучер, который привез его сюда из Диллона.

— Вилл Крайчфилд, если ты меня забыл…

— Привет, Вилл, — поздоровался Джиб за руку. — Как дела?

— Не жалуюсь, — сказал Крайчфилд. Он докурил папиросу и выбросил окурок в пепельницу. — А как насчет того, чтобы выпить?

— Согласен, — Джиб осушил свой стакан с пивом и поставил на стойку.

Крайчфилд позвал Деллвуда.

— Что будем заказывать, Вилл? — спросил, подойдя, Деллвуд.

— Пожалуйста, бутылку виски и стакан для моего друга.

Деллвуд, посмотрев на Джиба, сказал:

— А он не пьет крепкие напитки. И не курит тоже. Он ухаживает за леди.

— В самом деле? — сказал Крайчфилд. — Ну, ты быстро работаешь, парень.

— Джиб не теряет зря времени и знает, как подойти к женщинам, — сказал Деллвуд и вышел за виски для Вилла.

Крайчфилд почесал за ухом и спросил Джиба:

— Ты хочешь осесть здесь, в Стайлсе?

Джиб долго рассматривал свой сэндвич, а потом сказал:

— Не исключено.

— Бут. Так, по-моему, тебя звать?

Джиб посмотрел на кучера с какой-то тревогой:

— А в чем, собственно, дело, старина? Крайчфилд огляделся по сторонам, приблизился к Джибу и тихо сказал так, чтобы никто не слышал.

— Я столкнулся с двумя парнями сейчас. Они только что из Брикса, путались с бандитами, я слышал. Так вот, они спрашивают о тебе, они ищут тебя.