ГЛАВА 21

Джеб сидел напротив Ханны и наблюдал за тем, как она ест. Впервые за все время он терялся в догадках, что же делать дальше. Уехать и опять поселить ее здесь он, конечно же, не мог. Вспоминая события последних двух дней, он все больше приходил к выводу, что нигде не может оставить ее. Но что же ему с ней делать?

Опустив ложку, Ханна огляделась вокруг:

– Ты так пристально смотришь на меня. Да и все вокруг тоже.

Джеб посмотрел по сторонам. Людей было не так уж много, пара посетителей и прислуга. В углу пристроились еще трое, они, похоже, действительно поглядывали на Джеба и Ханну. Джеба не удивило это, он подозревал, что сплетни о нем и Ханне уже охватили весь город подобно тому, как огонь охватывает сухой лес. Для такого маленького городка, как Шерман, подобные скандальные истории были редкостью.

– Не обращай внимания, – успокоил Джеб Ханну, – завтра в это время мы уже уедем отсюда, и ты никогда никого из них не увидишь.

– Куда же мы поедем?

Он хотел выслушивать ее рассказы потому, что и сам толком не знал. Как и в прошлый раз, его останавливали те же аргументы: он не может тащить за собой Ханну, если собирается найти бандитов. Это не Кэтрин, которая смогла бы вынести любые тяготы.

Но стоило ему лишь подумать о Кэтрин, как ответ пришел сам по себе. Он отвезет Ханну к Кэтрин. А Кэтрин уже найдет, что с ней делать.

– Мы поедем в Нью-Мексико, – выпалил он. – Кэтрин прекрасно позаботится о тебе.

Ханне совсем не хотелось, чтобы кто-то другой кроме Джеба Уэллза заботился о ней, а тем более какая-то женщина.

– А кто заботится о Кэтрин? – как бы невзначай поинтересовалась она.

Озадаченный ее вопросом, Джеб взглянул в ее ясные голубые глаза:

– Ну, как кто… Слейд, конечно.

Интересно, почему это его ответ так ее обрадовал?

Через час Джеб забрал у Джекоба Армена свои деньги и повел Ханну в лавку.

В дверях Ханна столкнулась с Иоландой Грэхем. Матрона окинула Ханну неодобрительным взглядом.

– Вы повели себя очень неблагоразумно, моя дорогая. Крайне неблагоразумно. Уже весь город наслышан об этой истории. Сомневаюсь, что отныне вы будете приняты в обществе. И мне будет крайне непросто относиться к вам по-прежнему. Представить только! Совершенно одной бродить за городом! Я содрогаюсь при мысли, что скажет обо всем этом бедняжка его преподобие Солтерс.

Слушая Иоланду Грэхем, Ханна поражалась тому, как мало для нее значит эта осуждающая речь, она только радовалась, что ей никогда больше не придется вежливо притворяться, выслушивая непрекращающийся поток поучений этой дамы. Ей лишь было жаль Уоррена Солтерса, у которого, в отличие от Ханны, выбора не оставалось.

Крайне возмущенный, Джеб ждал, когда Ханна сама хоть что-то скажет в свою защиту. Можно было не сомневаться, что, если бы Ханна осталась в этом городе, эта старая хищница сделала бы ее жизнь здесь невыносимой. Так и не дождавшись, пока Ханна заговорит, Джеб довольно грубо вмешался:

– Значит, вы считаете, что Ханне следовало бы принять предложение Джекоба Армена и заняться проституцией?

– Простите, что вы сказали? – задыхаясь от негодования, проговорила Иоланда. Она была оскорблена тем, что какой-то там бывший полицейский осмелился говорить с ней в таком непочтительном тоне.

– Вам, значит, не по душе то, что сделала Ханна? Вам не понравилось то, что она ушла из города вместо того, чтобы стать проституткой? Стало быть, ей следовало бы зарабатывать себе на жизнь лежа на кровати, – продолжал Джеб. И, не оставив ей времени на возражения, он добавил: – Я догадываюсь, что для таких, как вы, это выглядит весьма заманчиво, однако, леди, вы бы не заработали таким образом и десяти центов, даже если бы и постарались. Вы бы через месяц умерли от голода.

И с этими словами, крепко сжав локоть Ханны, он подтолкнул ее вперед, в лавку, пока Иоланда Грэхем пыталась что-то пролепетать им вслед.

– Тебе не следовало бы так говорить с ней, – сказала Ханна, оглядываясь по сторонам, опасаясь, что кто-то слышал их разговор.

– А почему ты ничего не сказала ей в ответ? Ты-то что думаешь обо всем этом?

– Ты же сам сказал, что мы скоро уедем отсюда, – отозвалась Ханна. – Почему я должна беспокоиться о том, что она сказала или что она подумала обо мне? Я ее никогда больше не увижу.

Джеб начинал с некоторым сочувствием относиться к Кэйлебу Барнсу. Возможно, тот правильно делал, что молился за Ханну. Только так можно подавить в себе желание ее придушить.

Поймав яростный взгляд Джеба, лавочник сразу же бросился обслуживать его. Джеб перечислил то, что было нужно ему, затем кивнул в сторону Ханны:

– И все, что потребуется ей.

Ханна испуганно посмотрела на Джеба.

– Мне ничего не нужно. Джеб оглядел ее темное платье:

– А как насчет того, чтобы выбрать что-нибудь поприличнее?

Ханна покраснела.

– У меня вполне приличные платья!

– Они так же страшны, как грех!

– Кэйлеб сам выбирал ткань!

Лишь то, как смутилась Ханна, удержало Джеба от того, чтобы продолжить эту тему. И пока он пытался найти возможность смягчить свои слова, в разговор вступил лавочник.

– У нас нет готовых платьев. У нас только ткани.

Джеб сдался, понимая, что в дороге Ханна, естественно, не сможет шить. Но он опять подумал о Кэтрин, которая позаботится и об этом.

– А мыло-то хотя бы есть… или что-нибудь подобное, что требуется женщине? – сказал Джеб, не представляя, что нужно для леди.

Все еще злясь, Ханна молча смотрела на Джеба. Джеб сунул лавочнику приличную сумму денег:

– Сдачу отдайте ей. Я буду на улице.

Он быстро вышел из лавки и чуть было не столкнулся на тротуаре с шерифом Гастингсом, проходившим мимо. Дэниель сразу же отметил, что у Джеба непривычно растерянно-обескураженный вид, но решил, что в конце концов это не его дело.

– Вы все еще хотите уехать сегодня? – спросил шериф, посмотрев на солнце, клонившееся к закату. – Скоро стемнеет.

– Нам нужны на ночь комнаты. – Джеб, конечно, был бы не против уехать тотчас же, но Ханна вряд ли согласилась бы с этим.

– Не стоит торопиться. Вы могли бы на денька два задержаться.

Джеб пожал плечами.

– Нам предстоит нелегкий путь в Теос, и лучше не очень-то привыкать к комфорту.

– А как же миссис Барнс? Мне кажется, что она не привыкла к трудностям и лишениям. – Дэниель не был уверен, что решение Джеба взять ее с собой было верным. Общение с Джекобом Арменом, конечно же, оставило у них неприятный осадок, но ведь в городе в основном жили хорошие, доброжелательные люди.

Джеб вспомнил, где он нашел Ханну: перед его глазами стояла хижина-развалюха, он также вспомнил, как она рыла могилу для мужа и ребенка.

– Вы ошибаетесь, – сказал Джеб. – Она – сильная и выносливая женщина.

Как ни странно, но это была правда. Ханна выглядела хрупкой, но она обладала стойкостью, которая не сразу бросалась в глаза. Ему только хотелось, чтобы она не молчала и хотя бы иногда пыталась защитить сама себя.

– Ну хорошо, – сказал Дэниель. – Ей виднее. Выходя из лавки, Ханна успела услышать, что Джеб отозвался о ней как о выносливом человеке. Может быть, некоторые женщины и не расценили бы это как комплимент, но они не знали Джеба Уэллза.

– Да, шериф, это правда. Я сама так решила, – она улыбнулась, затем так, словно делала уже это много раз, передала Джебу сверток, в который были запакованы купленные в лавке вещи.

Со смешанным чувством смущения и удовольствия Джеб уставился на сверток, затем на шерифа:

– Ну хорошо, если мы не увидимся завтра, я хочу поблагодарить вас за помощь.

Дэниель Гастингс ухмыльнулся.

– Надеюсь, мы еще увидимся, может, вы все же решитесь остаться. Шерману нужны порядочные люди.

Он чуть не сказал «семьи», но решил, что не надо сыпать соль на рану. Возможно, Джеб Уэллз уже остепенился и нашел свою пассию, но шериф не был до конца в этом уверен.

Дэниель смотрел им вслед и думал, что же Дженни приготовила на обед. Его также мучил вопрос, кто из мужчин, сидящих с ней за столиком, ночью будет делить с ней постель.

Ханна наслаждалась номером гостиницы. Ее ничто не тревожило, потому что она знала, что Джеб совсем рядом, в одной из соседних комнат. Она наслаждалась горячей ванной и дорогим мылом. Ее ждало еще одно удовольствие – спокойный сон на чистой и гладкой простыне, но это будет позже. Сейчас она ждала Джеба, когда он постучит и пригласит ее на обед. Но когда раздался стук, она увидела за дверью дежурного администратора.

– Прошу прощения, мадам, – сказал он, – но вас спрашивает его преподобие Солтерс. Он вас ждет в холле.

Ханна была заинтригована и в то же время встревожена. Вряд ли он пришел обвинять ее в недостойном поведении. Но все может быть. Прежде всего, он был человеком духовного сана и, возможно, чувствовал, что одна из тех, кого он взял под свою опеку, предала его доверие, став объектом сплетен.

– Я сейчас спущусь, – медленно выговаривая слова, ответила она, но, выйдя в коридор, поспешила не к лестнице, а направилась прямиком к двери Джеба.

Она легонько постучала, и дверь сразу же распахнулась. Увидев Джеба, Ханна слегка покраснела: он был уже одет, однако его рубашка была нараспашку и влажные волосы на груди и мокрая голова свидетельствовали о том, что он совсем недавно вышел из ванной.

– Его преподобие Солтерс просит меня спуститься. Он хочет поговорить со мной. Так вот я хочу сказать вам, что иду вниз, – испуганная недовольным выражением его лица, Ханна поспешно спросила: – Что… что-то случилось?

– Нет, – коротко ответил Джеб, – идите, а я через пару минут тоже спущусь, – Джеб намеренно не замечал, что Ханну покоробила его резкость.

Джеб не сразу закрыл за Ханной дверь. Он смотрел ей вслед, наслаждаясь ее грациозными движениями, тем, как плавно при каждом шаге покачивалась ее юбка. Даже в платье из такой мешковины в Ханне чувствовалась настоящая леди. Вполне подходящая жена для проповедника. Джеб от злости хлопнул дверью.

Громкий звук захлопнувшейся двери заставил Ханну вздрогнуть. Она предположила, что Джеб забеспокоился, что, пока он будет одеваться, она попадет в какую-нибудь беду. За весь день он ни разу не оставил ее даже ни на минуту. Это очень нравилось Ханне, единственное, что омрачало ее радость, это предположение, что для Джеба это всего лишь вынужденная необходимость.

Она первой увидела Уоррена Солтерса. Он стоял к ней спиной, сцепив сзади руки, и смотрел в окно.

Гордо выпрямившись, Ханна приблизилась к нему. Она чувствовала, как дежурный администратор с любопытством уставился на них. Если его преподобие Солтерс собирается осуждать ее, она, возможно, сможет пережить и это.

– Ваше преподобие?

Когда он повернулся, у Ханны сразу отлегло от сердца. Его взгляд был доброжелательным, и на его лице не было и тени гнева или осуждения.

– Ханна, – начал он, но тут же поправился, – миссис Барнс! Я так беспокоился за вас! Я приходил к вам сегодня утром в пансион, но мне сказали, что вы покинули его, никак не предупредив… Арменов. – Он явно колебался, как произнести это имя.

Он приходил к ней?

– Очень любезно с вашей стороны, что вы так беспокоитесь, но, как видите, со мной все в порядке. Прошу прощения, если создала вам какие-либо неудобства, – сказала Ханна.

– Неудобства? Мне? Что заставляет вас так думать? – Он явно смутился.

– Сегодня я встретила миссис Грэхем, – вздохнула Ханна. – Она была так недовольна.

Его преподобие успокоился и слегка улыбнулся.

– В прошлом миссис Грэхем действительно помогала мне во многих моих делах. Однако недавно я пришел к выводу, что лучшей помощницы, чем жена, быть не может. – Невдалеке маячил умиравший от любопытства администратор. – Миссис Барнс, не могли бы мы пройти в ресторан и поговорить там более конфиденциально?

– Конечно… Дж… Мистер Уэллз тоже скоро спустится. Может быть, вы пообедали бы с нами?

– Возможно, – неохотно ответил Уоррен Солтерс, услышав о Джебе Уэллзе.

Он подал Ханне руку, и они отправились в ресторан гостиницы. Как только они вошли, к ним сразу же подошел официант и согнулся в поклоне:

– Столик на двоих?

– На троих, – решительно произнесла Ханна.

Видя, как священник с недовольным видом пожимает плечами, Ханна поняла, что она опять перешла границы, за которые не должна переходить женщина.

Однако сейчас это не особенно волновало ее, не так, как это бы подействовало на нее всего лишь несколько дней назад. Джеб никогда не устанавливал для нее никаких рамок, как это всегда раньше делал Кэйлеб. И эта мысль успокаивала ее.

Уоррен Солтерс сначала помог сесть Ханне, потом сам устроился напротив нее. Оправившись от растерянности, он продолжил разговор с того места, где он был прерван.

– Могу я осмелиться узнать о ваших планах, миссис Барнс?

– Мистер Уэллз забирает меня в Нью-Мексико, к его друзьям, – когда Ханна произнесла это, ей самой показалось, что сама мысль прозвучала как-то странно.

– Они… – колебался священник, – ваши общие друзья?

– Нет, – ответила она, – я никогда их прежде не встречала.

– Я понимаю, что жители города зарекомендовали себя не с лучшей стороны, миссис Барнс, но я уверяю вас, большинство из них достойные и честные люди. Люди, с которыми можно ужиться и подружиться.

Ханне стало очень жаль священника, когда она услышала в его голосе растерянные нотки. Больше всего его расстраивало то, что все неприятности произошли с ней именно тогда, когда она якобы находилась под его опекой.

– Я все понимаю, – успокаивающе произнесла она, – и я не обижаюсь ни на кого в этом городе за то, что случилось со мной.

У священника словно гора упала с плеч.

– Может быть, вы могли бы предоставить нам еще шанс, дабы завоевать вашу признательность и уважение?

Ханна подумала об Иоланде Грэхем.

– Я не думаю, что мне позволят это сделать сложившиеся обстоятельства.

– Обстоятельства? – Его лицо даже прояснилось. – Вы имеете в виду отсутствие денег?

Ханна кивнула головой, отчасти это было правдой. Но ей не хотелось думать, что Джеб из милости берет ее с собой к друзьям. Она надеялась, что в Теосе гостиницы не будут дороже, чем в Шермане, поэтому, когда они прибудут туда, она, возможно, устроится домработницей или нянькой, может быть, даже Кэтрин Слейд возьмет ее к себе.

– Миссис Барнс, долг церкви заботиться о вдовах и сиротах.

– Я не хочу быть в долгу ни перед кем, – возразила Ханна.

– И за это я преклоняюсь перед вами. Однако я уверен, что очень скоро вы сможете все сполна возместить, миссис Барнс. Вы могли бы оказать такую существенную помощь нашему городу, нашей церкви, – он прокашлялся, – …моему пастырству.

Ханна удивленно смотрела на него. Сейчас в его глазах не было ничего общего с тем, что указывало бы на его призвание – служить Богу.

– Миссис Барнс, Ханна, я не хочу торопить вас, и вы, конечно, должны все обдумать… но я думаю, вы могли бы стать прекрасной помощницей, товарищем.

Ханна продолжала пристально смотреть на него.

– Ханна Барнс, могли бы вы выйти за меня? Несмотря на звон в ушах, Ханна различила позади себя какой-то звук.

– Лучше сразу же ответь ему, Ханна, – услышала она ровный, спокойный голос Джеба. – Мы уедем сразу же на рассвете, у тебя не будет больше времени.

Воцарилась небольшая пауза, но потом его преподобие Солтерс быстро пришел в себя:

– А, мистер Уэллз, пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Джеб подсел к ним, подавив в себе желание сказать священнику что-либо оскорбительное по поводу того, что тот уговаривал Ханну остаться. В конце концов, ведь он, Джеб, первый это придумал, и Ханна не стала с ним тогда спорить. И, если сейчас он изменил мнение, это не значит, что и Ханна должна поступить так же. Все же она была женой проповедника, может, ей вновь хотелось ей стать? Не имеет значения, что Джеб думает об этом, Ханна сама должна принять решение. И Джеб понял, что ему это совсем не нравится.

Ханна делала все возможное, чтобы не сравнивать этих двух мужчин. Они находились в неравном положении. Джеб привык к всевозможным лишениям. Уоррен Солтерс тоже был не слабым человеком, но от его широких плеч и сильных мускулов было мало пользы за кафедрой.

Ханна заметила, что оба ее собеседника молча смотрят на нее. Смотрят и ждут. Наверное, никто из них не думал, что она вот так, на людях ответит на предложение о замужестве.

Джеб откинулся на спинку стула. Ханна сердито посмотрела на него, затем, тяжело вздохнув, перевела свой взгляд на его преподобие.

– Вы оказываете мне честь, ваше преподобие. Джеб видел, как трудно было Ханне выговорить то, что она собиралась сказать, он сжалился над ней и вежливо продолжил за нее.

– Но ты вынуждена отказать ему.

Ханна кусала губы, затем решила все же быть честной:

– Мое первое замужество не было счастливым, сэр. Я не выйду замуж до тех пор, пока не буду уверена, что между мной и моим мужем существует нечто большее, чем долг и честь. Простите меня.

Его преподобие поднялся:

– Не извиняйтесь, миссис Барнс. Это ни к чему, – произнес он печально. – Однако мне жаль, что вы предпочли моему предложению тяготы и лишения такого нелегкого путешествия с мистером Уэллзом.

Он посмотрел на Джеба, и в его взгляде сквозило любопытство и огорчение. В решении Ханны его поражал выбор не столько тяжелого пути, сколько спутника. Однако эти мысли не были достойны священника, они свойственны лишь таким, как Иоланда Грэхем.

Когда его преподобие Солтерс ушел, Джеб и Ханна остались одни. Джеб изучающе вглядывался в лицо молодой женщины, пытаясь найти следы того, что она пожалела о содеянном.

– Я видел много счастливых браков, которые основывались на гораздо меньших возможностях, чем те, что может предложить священник.

– Но мне это не нужно, – сказала Ханна, пытаясь скрыть то, что слова Джеба расстроили ее. Что же получается, Джеб хотел, чтобы она приняла предложение его преподобия? Такая вероятность пугала ее. Ханна подумала, что была бы рада скорее уехать из Шермана, из Техаса, оставив все это в прошлом.

– Я не думаю, что мы идем по их следу.

Айка раздражало хныканье Уилкинса. Он чувствовал, что всякий раз, когда он слышит этот ноющий голос, его спина начинает покрываться гусиной кожей. Еще раз, и он всадит в него пулю.

– Я тебе уже говорил, не лезь. Все равно ничего не поймешь.

– Но какой им смысл был поворачивать сюда? Там, впереди, только этот занюханный городишко, – продолжал, осмелев, Уилкинс. Да, надо быть настоящим мужчиной, чтобы спорить с таким, как Айк Нельсон. Уилкинс гордился собой.

Айк почесал шею, ощущая неприятный запах пота, и подумал, что не мешало бы помыться и побриться. И даже, если Уилкинс прав, что они сбились со следа Уэллза и этой девчонки, он был не против хотя бы привести себя в порядок и понежиться в настоящей постели с проституткой. Он вспомнил, что в Шермане он когда-то был, и ему хорошо запомнились влажные губы одной девицы, благоухающие простыни. Мысли об этом несколько смягчили его гнев, который вызывал в нем этот идиот – его спутник.

– Леон, если не заткнешься, то я отрежу тебе твою никчемную вещицу, которая так беспокоит тебя, и все твои тревоги в момент кончатся.

От этих слов Уилкинса бросило в жар. Айк сразу же уловил в выражении глаз Уилкинса ужас и довольно улыбнулся.