37
В этот вечер я поехала домой, чтобы переодеться к ужину. Задергивая портьеры, я увидела в окно, как мистер Сливики выносит из дома ведра с мусором.
– Вот это да, – сказала я Франку. – Сегодня на его голубом фартуке следы губной помады. Значит и впрямь наступила весна.
Франк ответил негромким рычанием.
Дожидаясь Умберто, я надела черное шелковое платье и туфли на высоком каблуке. По дороге Умберто ворчал по поводу сложностей с хранением продуктов и ростом оптовых цен, а я слушала, и меня успокаивало его присутствие.
Ресторан оказался зданием из стекла и бетона с видом на океан. Умберто взял меня за руку и настоял на том, чтобы мы дошли до конца стоянки и полюбовались закатом. Мы стояли у самой кромки воды, и он обнял меня, чтобы закрыть от вечернего ветерка.
Я положила голову ему плечо.
– Я так устала.
– По мне было бы лучше, если бы ты совсем оставила работу.
– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
– Может быть, ты сделаешь себе хотя бы один выходной? Это будет наше собственное время. Без всяких проблем. Музеи, велосипедные прогулки, кино. Нам обоим это пошло бы на пользу.
Я изобразила улыбку.
– Скоро, наверное.
Умберто отстранился от меня. Он плотно сжал губы и старался не смотреть мне в глаза. Мы направились ко входу, уже не держа друг друга за руки, и я чувствовала себя несчастной. Как только дела с Ником как-то разрешатся, я возьму отпуск на несколько недель, как и советовала Вэл.
Подойдя к стойке, я обернулась, окинула взглядом зал и увидела Ника. Он стоял в компании еще троих гостей. Я решила, что это Мегги и ее родители.
Сердце мое учащенно забилось, а руки вмиг похолодели. Я поняла, что он явился сюда специально, чтобы увидеть меня. По тому, как он беспокойно двигался, я догадалась, что он нервничает и пытается скрыть это.
Мне было невыносимо думать о том, чем все это может закончиться. Впервые мне захотелось прекратить с ним сеансы и назначить ему стационар. Но одна моя однокурсница, Паула, назначила своему пациенту стационар, и за это он поджег ее дом.
В какой-то момент глаза Ника встретились с моими, и по неподвижности его лица я поняла, что он не хочет, чтобы я заговаривала с ним. Я быстро отвернулась, как раз в тот момент, когда Умберто взял меня под локоть и повел к столику. Было бы нарушением врачебной тайны, если бы я первой обратилась к Нику. От пациента зависело, делать ли наши отношения публичными или нет. Мне не нужен был судебный процесс.
Я заказала себе питье и быстро его проглотила. Я сейчас испытывала к Нику не меньшее отвращение, чем Умберто, и не знала, как реагировать на его присутствие. Я не рискнула сказать об этом Умберто. Я попыталась думать только об Умберто. Как спасти наши отношения?
Я принялась за закуску, чтобы не выходить из помещения. Шеф подошел к нашему столику и присел. Он принес нам свежего тунца с нарезанными помидорами и рисовыми оладьями.
Умберто заказал изумительный белый «совиньон», и я выпила его так быстро, что даже не почувствовала. Он сказал:
– Мне нравится это заведение, но в Лос-Анджелесе ничто не остается маленьким надолго. Скоро публика откроет его для себя, и оно начнет разрастаться, как тесто на солнце.
Я улыбнулась и выпила еще вина. Умберто расслабился и полностью сосредоточился на новых блюдах.
– Прости мое дерьмовое настроение, – сказала я.
– Забудем об этом, – только и ответил он.
Я заставила себя прислушиваться к его словам. Он сплетничал о шефе, которого, по слухам, переманили из другого ресторана.
На десерт был изумительный торт «Татен» – пышный пирог, пропитанный карамелью, со свежими яблоками и воздушной хрустящей корочкой.
Когда Умберто удалился в туалет, я огляделась по сторонам и обнаружила, что Ник сидит через два столика от нас и глазеет на меня. Я постаралась избежать его взгляда и стала рассматривать его спутников.
У Мегги был длинный заостренный носик и круглый подбородок. Ее уверенная манера держаться произвела на меня приятное впечатление. Мать ее была красивее, у нее были правильные черты лица, светлая кожа и коротко подстриженные вьющиеся волосы.
Ник рассказывал что-то смешное. Она смеялась и похлопывала его по руке. Муж ее сидел ко мне спиной. Он был полной противоположностью своей жене. Должно быть, Ник напоминал Мегги ее отца, подумала я.
Когда Умберто вернулся, я сделала еще несколько глотков вина и сказала, что люблю его и что, хотя я и намерена ехать на Пасху одна, он смело может планировать на июнь наш совместный отпуск.
Он немного поостыл, взял меня за руку и даже легко поцеловал в губы. Когда Ник и его компания собрались уходить, я заметила, как покраснело его лицо и подумала: «О Боже, в понедельник он устроит мне веселую жизнь».
Остаток выходных я была так взвинчена, что ни на чем не могла сосредоточиться. Я опасалась, что, увидев меня с Умберто, Ник может устроить мне сцену.
В субботу вечером Умберто овладело такое пылкое желание, что я даже испугалась. Мне хотелось вырваться из его объятий и побыть одной. Пройтись бы по набережной в Бендоне и все хорошенько обдумать! Мысли о родителях не давали мне покоя.
Я отодвинулась от него, но он ласкал и ласкал меня, а я чувствовала себя как червяк в руках рыбака. Я вырывалась, извивалась, а потом так устала, что заснула, Полная самых мрачных мыслей.
В воскресенье Умберто продемонстрировал мне, чего он добился в воспитании Франка. Успехи сводились к тому, что Франк выполнял команду «сидеть».
Для него это не представляло особого труда, он и так старался использовать каждый подходящий момент, чтобы растянуться. Но еще предстояло научить его ходить рядом.
В воскресенье вечером Умберто сказал мне:
– Ты стала пить больше, чем обычно. Не хочешь поговорить об этом?
– Я всего лишь пытаюсь расслабиться! – легкомысленно ответила я.
– Ты целый день проходила в разных носках.
– Ну и пусть, – ответила я.
– Куда ушло то время, когда мы с тобой могли говорить обо всем?
– Оно вернется. Но ты не старайся вернуть его силой.
К моему облегчению в этот вечер мы не занимались любовью. Я чувствовала себя, как Лунесс во сне, когда она была одна в темном доме. Толпа проделывала в нем отверстия и кидала внутрь снег. Мне чудилось, что постепенно я становлюсь худой и обнаженной, и я никак не могла согреться. Я шарахалась от всего.