К концу первого года работы Кей была вынуждена искать новый офис. Один секретарь принимала звонки и печатала документы, другая, работавшая полдня, вела списки пациентов. Кроме комнаты для них, Кей были нужны приемная и кабинет для себя. Кроме того, ей требовались отдельные комнаты, специально обставленные так, чтобы располагать к интимности, и используемые либо для показа приемов, либо встречи с секс-заместителем, либо для того, чтобы пары могли остаться наедине и практиковаться в только что усвоенных уроках. Кей обнаружила, что спальни дома часто вызывают воспоминания о прошлых неудачах, не могут создать атмосферу свободы и не вызывают желания все начать сначала.

После долгих поисков, она сняла этаж нового административного здания в Санта-Монике. Кей нравилось, что окна выходят на океан. Вид разбивавшихся о берег волн словно служил символом постоянного обновления, вечного и бесконечного, благотворно-действующего на пациентов. Вскоре после этого Кей купила домик, небольшой коттедж, построенный еще в двадцатых, удобный, но скромный, даже без бассейна. Зато коттедж стоял почти на самом берегу, в десяти минутах ходьбы до офиса.

Чтобы покрыть расходы, Кей подняла плату за лечение, но поток страждущих не уменьшался.

Сильвия с самого начала упрекала Кей, что та берет слишком мало.

– Сама знаешь, в этом городе полно психотерапевтов, берущих по три сотни в час, и большинство из них просто шарлатаны.

Как-то утром секретарша сказала, что звонил Джоел Марден. Прошло восемь месяцев с тех пор, как Кей в последний раз видела продюсера и его жену. Тогда второй медовый месяц был в самом разгаре. Сразу после окончания курса лечения они отправились в трехнедельную поездку на Багамские острова, где, по словам Джоела, они намеревались, «жить как туземцы, носить фиговые листочки, есть бананы прямо с дерева и трахаться по восемь раз на день».

И теперь Кей стало не по себе – не хотелось думать, что с таким трудом зажженное пламя опять погасло.

Но голос Мардена в трубке звучал так оживленно, что Кей сразу поняла: он звонит совсем по другому поводу.

– Кей, что вы знаете о кабельном телевидении? – спросил он после того, как они обменялись приветствиями.

Кей знала только, что человек, которого она любила, составил на нем состояние.

– Почти ничего, – ответила она. – Нет времени смотреть.

– Важнее всего, что по каналам кабельного телевидения можно увидеть то, что никогда не показывается по основным. Я считаю, что за кабельным телевидением будущее, и только что подписал соглашение о поставке программы на один из самых известных каналов. Им требуется товар высшего качества, но, поскольку нам предоставляется право выбора, думаю, можно попробовать ввести что-нибудь новое. По радио часто дают передачи типа «Отвечаем на ваши звонки», или «Советы врача».

Знаете, эта немка, которая ведет сейчас нечто вроде курса сексотерапии, принимает звонки от людей с сексуальными проблемами. Рассуждает, как настоящий Зигмунд Фрейд в юбке, а уж советы дает… в лучшем случае, наставляет женщин, как мастурбировать огурцами… все в этом роде. Но я предлагаю ввести такую программу на телевидении, а вы, с вашей внешностью, будете прекрасно смотреться на экране.

– Погодите, Джоел. Вы предлагаете, чтобы я вела подобную передачу по телевидению?

– Совершенно верно. То, что вы обычно делаете наедине с клиентами, – встречаетесь с людьми, которые жалуются на сексуальные проблемы, проводите показательные сеансы с «секс-заместителями», беседуете с другими экспертами в области секса, словом, весь репертуар. Только вашей аудиторией будут не один-два человека, а один-два миллиона, и это только для начала.

Кей отнюдь не загорелась энтузиазмом. У нее и так было слишком много работы. Но когда она начала протестовать, Джоел объяснил, как может организовать все так, что ей придется только объявить составителям программы, в какое время ей удобнее выступить и дать час-два на подготовку.

Но Кей мучили сомнения.

– Знаю, что зрителей будет много, – слишком заманчиво все, что связанно с сексом. Но мне больше хочется помогать людям, Джоел, не желаю превращать все это… в шоу-бизнес.

– Кей, – настаивал Марден, – вам нужно понять, что все так или иначе озабочены проблемами секса, по крайней мере в разные периоды жизни, кем бы они ни были – подростками, женатыми людьми, старыми дураками, потерявшими всякое стремление к сексу, или, наоборот, желающими все начать сначала. И всем можно помочь. Не отказывайтесь сразу. Позвольте мне провести презентацию, познакомить вас с людьми, работающими на кабельном телевидении.

– Как называется компания? – спросила Кей, немного подумав, – и кто ее глава?

– «Олстейт Комьюникейшнз». А босс там – парень по имени Дэниел Хилмен.

– Хорошо, – согласилась она, – я с ним встречусь. Кей повесила трубку, не чувствуя ни возбуждения, ни радости, только слабый укол разочарования. Если судьба могла бы свести ее и Джима еще хоть раз, может, они сделали бы усилие удержать друг друга.

«Хитуэйвз», как назвал программу Джоел, впервые была показана осенью 1988 года и стала выходить по средам, еженедельно, в два часа ночи.

Правда, в начале не было ничего похожего на миллионную аудиторию – администрации «Олстейт Комьюникейшнз» побаивалась расставаться со старым репертуаром – спортивными передачами, фильмами, показами старых комедийных спектаклей ради такой непривычной вещи, как сексуальное обучение.

– Секс – это потрясающе, – заявил Дэниел Хилмен, глава компании, – и обучение тоже. Только вместе они как-то не монтируются. Люди желают видеть голых женщин, порнофильмы – это понятно, но не хотят, чтобы об их проблемах говорилось так, будто все исправить так же просто, как мотор автомобиля, когда за дело берется механик.

Контраргумент, приведенный Джоелом Марденом (в отсутствие Кей), заключался в том, что в этом случае преподавателем окажется роскошная женщина, которая выглядит так, будто в самом деле знает, о чем говорит, особенно если речь идет о том, что происходит, когда люди снимают одежду. Наконец компания согласилась сделать пробный выпуск, хотя передачу назначили на поздний час. «Хитуэйвз» быстро привлекла большую часть зрителей, еще не успевших заснуть, именно тех, кому лучше всего могли бы помочь советы Кей, – любовников, разочарованных неудачно кончившимся свиданием, страдающих от одиночества мужчин и женщин, к которым не шел сон, супружеских пар, давно забывших о сексе в ночное время и сейчас переключавших каналы, чтобы заполнить вакуум.

Откровенные ответы Кей Уайлер на звонки, беседы с такими признанными авторитетами, как Пол и Лора Синклер, использование весьма откровенных видеоматериалов, допустимых на кабельном телевидении, интервью с кинозвездами, вроде Сильвии Тиер, согласившейся рассказать о проблемах в прошлом, от которых помог избавиться курс лечения, – все это заинтересовало зрителей, даже тех, которые искали лишь развлечения и отнюдь не были заинтересованы в серьезных передачах. Конечно, больше всего их привлекали яркая внешность Кей и излучаемый ею сексуальный магнетизм.

Уже через два месяца после выхода в эфир «Хитуэйвз» передвинули на более удобное время, в полночь, добавили и вторую программу, в субботу вечером. Количество зрителей продолжало расти. И когда вновь обретенные сексуальные утонченность и свобода столкнулись с ограничениями, наложенными новой смертельной болезнью, передаваемой половым путем журнал «Тайм» опубликовал статью о новом отношении к сексу в Америке, с портретом Кей на обложке и подписью: «Кей Уайлер – «Секс-терапевт».

В статье рассказывалось о женщине, прошедшей путь от «кошечки» «Томкэт» до известного сексопатолога, не сумевшей найти личного счастья и испытавшей такие же затруднения в поисках человека, с которым можно было бы связать жизнь, как и многие другие, привлекательные, сделавшие успешную карьеру женщины. Кей изображалась как воплощение сексуальной эволюции в Америке за последние два десятилетия.

На следующий день после выхода журнала в офис принесли три дюжины желтых роз с карточкой: «Это становится все труднее». Подписи не было.

Для Кей было одновременно болью и утешением знать, что Джим все еще думает о ней, и что теперь она сама нарушила поставленные ею же условия. Готова ли она пожертвовать карьерой ради любви?

Несколько недель спустя еще двое людей, которые иначе не подумали бы напоминать о себе, связались с Кей. Сначала ей позвонила сводная сестра Ванесса. Она давно уже ушла от матери и теперь, в двадцать шесть лет, жила во Флориде, зарабатывая на жизнь в качестве «топлесс»-танцовщицы. Она уже успела сменить десятки любовников. Сердце Кей болело при воспоминании о милой девочке, принесенной в жертву злобной вражды родителей.

– Приезжай ко мне, Ван, – попросила Кей. – Можешь жить со мной, я помогу тебе начать жизнь сначала.

– Я надеялась, что ты это скажешь, Кей. Я читала о тебе, ты подарила мне надежду. Постараюсь скоро приехать.

– Зачем ждать? Приезжай сейчас. Я пошлю денег на дорогу.

– Скоро, – повторила Ванесса. – Сначала мне нужно кое-что сделать.

Кей не настаивала. Из того, что она услышала, было очевидно, что Ванессе потребовалось немало мужества, чтобы хотя бы позвонить. Кей была уверена, что сестра употребляет наркотики и хочет сначала избавиться от страшной привычки. Кей спросила адрес Ванессы и пообещала ждать.

Еще немного времени спустя пришло письмо от Джорджетт Свенсон. Она писала, что, только увидев статью, узнала, где живет Кей и как можно найти ее. Джорджетт сообщала, что Мак умер в прошлом году и был похоронен с Лили и Локи. Они так и не получили домика на побережье, потратив вместо этого деньги на красивый кладбищенский участок с видом на океан.

«Хитуэйвз» существовала уже больше года, когда Джоел Марден объявил Кей, что намеревается пересмотреть условия сделки с «Олстейт Комьюникейшнз».

– До окончания контракта еще около года, но рейтинг постоянно повышается, так что нам нужно платить гораздо больше, и они это знают.

Вначале Кей получала пятьсот долларов за каждую передачу, рассматривая свои выступления скорее как служение обществу, чем источник дохода. Кроме того, она считала, что студия получает не так уж много дохода от программы, передаваемой в то время, когда большинство зрителей уже спит. Теперь же, когда рейтинг в самом деле повысился, компания брала гораздо больше денег за рекламу.

Джоел также посоветовал Кей поискать агента или адвоката, представляющего ее интересы.

– Хороший специалист может вас озолотить, – заявил он.

Кей и сама несколько раз думала о том же. Со всех сторон поступали предложения вести колонку в журнале, написать книгу, отправиться с лекциями в турне, даже сниматься в комедийных спектаклях и фильмах.

Но Кей отказывалась от всего – не хватало времени. Иногда она думала о нескольких написанных Джимом словах – может, он просил ее умерить активность, как просила его когда-то она, дать возможность еще раз попытаться возродить прежние отношения. Но теперь Кей чувствовала, что помощь, оказываемая людям по телевидению, была не менее ценной, чем консультации пациентам в офисе, и не хотела отказываться от передачи. По рекомендации Джоела она встретилась с адвокатом Эриком Джимбелом, специализировавшимся в составлении контрактов со студиями и кинокомпаниями. Адвокат, пожилой мужчина с козлиной бородкой, чья большая юридическая фирма занимала целое здание недалеко от Беверли-Хиллз, с радостью согласился включить Кей в список своих клиентов:

– Я позвоню Дэнни Хилмену. Заставим его разорвать старый контракт и составить новый.

– Но я хочу продолжать передачу и поэтому соглашусь на любую разумную сумму, – предупредила Кей.

– За это вы мне и платите, дорогая, – я помогаю клиентам понять, какая именно сумма достаточно разумна.

На следующий день он позвонил Кей и сказал, что переговоры придется отложить. Хилмен не хочет заключать новые соглашения, потому что получил предложение продать компанию.

– Кто покупатель? – поинтересовалась Кей.

– Хилмен пока не желает говорить, но очень доволен. Он собирался продать компанию еще два года назад, когда был самый благоприятный момент, но тут на бирже ценных бумаг разразился кризис, и ничего не вышло. Теперь рынок оживился, и он получит даже больше, чем раньше.

– Сколько?

– Триста восемьдесят миллионов. Конечно, нужно уладить кое-какие трудности, но когда сделка состоится – а этого можно ожидать со дня на день, – новое руководство заключит с вами новый контракт. И не беспокойтесь, Кей, Хилмен говорит, что именно успех вашей передачи был одной из причин, по которым он и получил предложение продать компанию.

Два дня спустя Джимбел вновь позвонил и сообщил, что сделка заключена и он начинает переговоры с новым владельцем.

– Узнали, кто он? – спросила Кей.

– Да. Миллиардер со Среднего Запада, один из этих шустрых парней, которые покупают все подряд налево и направо, – Митч Кэрел.

Это было не то, на что надеялась Кей, хотя она почему-то не удивилась; словно знала, что Митч обязательно вновь когда-нибудь появится в ее жизни.

– С Кэрелом труднее договориться, – продолжал Джимбел, – потому что он еще как следует не знает всех тонкостей телевидения. До сих пор у него были другие интересы – авиакомпании, отели, мясоперерабатывающие предприятия, только не средства связи. Поскольку он не разбирается в подобных вещах, потребуется немного больше времени, чтобы убедить его, насколько вы ценное приобретение для компании.

– Возможно, на это уйдет не так много времени, как вы считаете, – сказала Кей. Собственно говоря, ей казалось, что вскоре Митч Кэрел объявится собственной персоной и даже предложит определенные условия, на которых контракт может быть заключен немедленно.

Все эти годы, пока они не виделись, Митч постоянно присутствовал где-то в области подсознательного. Кей знала, что, пока она путешествовала, просто все газеты в подробностях и с восторгом расписывали бракоразводный контракт – бывшая жена получила самое большое возмещение, которое когда-либо удавалось отсудить адвокатам, – сто миллионов долларов в акциях, недвижимости и драгоценностях. Такая щедрость, несомненно, привлекла всеобщее внимание и послужила неплохой рекламой, хотя сам Митч, в этом случае, старался держаться как можно незаметнее, из-за соображений личной безопасности и потому что предпочитал заниматься бизнесом не будучи известен как один из самых богатых людей в стране.

Газеты и журналы пестрели статьями и заметками о том, как Кэрел успел составить состояние, оценивающееся не менее чем в два миллиарда долларов, и за восемь лет брака с богатой дамой, занимавшей видное положение в чикагском высшем обществе, стал отцом двоих детей. Читая подробности, Кей вспомнила, как Митч восхищался когда-то Рэнделлом Уайлером. Возможно, он даже жену выбрал, подражая своему кумиру.

Но, как ни странно, время шло, а о Митче ничего не было слышно. Эрик Джимбел начал переговоры, но вел дело исключительно с юридической фирмой, представлявшей интересы Кэрела.

– Все идет хорошо, – объявил он как-то Кей. – Мы договорились о гонораре – полмиллиона долларов в год.

– Я верно расслышала – полмиллиона?

– Это за первый год, и только отправная сумма. В зависимости от рейтинга и от того, как пойдут дела, вы сможете получить еще миллион или два.

– Эрик, – встревожилась Кей. – Я действительно того стою?

Она не могла не думать, что Митч предложил такую сумму, чтобы поставить ее в зависимое положение. В конце концов, он уже не женат.

– Послушайте, дорогая, – ответил Джимбел, – если программу купят другие телекомпании или независимые станции, отчисления в пользу «Олстейт» составят от двадцати до тридцати миллионов в год.

Кей облегченно вздохнула, поняв, что Митч заодно с ее передачей не пытается купить и ее. Однако ей не очень нравилось его странное нежелание дать о себе знать.

– Необходимо уладить еще несколько незначительных вопросов – и контракт будет готов для подписания! Но адвокаты никак не хотят объяснить, что это за трудности. Мистер Кэрел хочет лично обговорить последние условия.

– Когда вы с ним увидитесь?

– Он желает говорить не со мной. Хочет решить все вопросы с вами, Кей, только с вами. На днях приедет сюда.

Они были так дружны раньше. Почему он так и не позвонил? Может, самой набрать номер? Нет, пусть сам сделает первый ход. Кей чувствовала, что Митч уже вовлек ее в нечто вроде партии в шахматы, и если не подождать, она окажется в проигрышном положении.

В следующий понедельник в офис позвонила женщина и представилась личным секретарем мистера Кэрела. Кей сообщили, что мистер Кэрел прилетает в Лос-Анджелес в конце недели и надеется позавтракать с мисс Уайлер в субботу утром, в своем пентхаузе в отеле «Беверли-Пэлес», владельцем которого и является. Кей так и подмывало ответить, что мистер Кэрел мог позвонить ей лично и сам попросить о встрече, но она решила просто согласиться, не вдаваясь в подробности. Возможно, Митч именно таким образом вел дела, а может, это очередной шахматный ход.

Ночью в пятницу Кей долго не могла заснуть, с почти детским нетерпеливым любопытством думала о предстоящей встрече, вспоминая о молодом Митче, так часто заставлявшем ее улыбаться, о совместном путешествии, когда они едва не сбежали вместе…

Разбудил ее резкий звонок телефона. Подняв трубку, она заметила, что на часах со светящимся циферблатом всего без десяти четыре утра.

– Мисс Уайлер, – угрюмо проворчал мужской голос. – Это полицейское управление Лос-Анджелеса. В полицейском участке Голливуда находится ваш пациент. Природа его преступления такова, что мы посчитали возможным отдать этого человека на попечение его сексопатолога. Если вы сможете приехать и взять на себя ответственность…

– Кто это, офицер?

– Митч Кэрел.

Кей лишилась дара речи. Митч? Ее пациент?! На какую-то долю секунды ей показалось, что это просто грубый розыгрыш какого-то безумца.

Ее просят взять его на поруки, и когда! Накануне делового свидания, после многолетней разлуки!

– Вы действительно знаете его? – спросил полисмен, заподозрив неладное. – Миллиардер Кэрел.

Кей, мгновенно растеряв остаток сна, встряхнулась:

– Конечно, знаю. В чем его обвиняют?

– Привел в гостиничный номер женщину и немного грубо с ней обошелся. Правда, она из тех, что берет плату за свои услуги, – понимаете, о чем я? Только они и вправду заигрались… ну и ей это не очень понравилось. Она удрала, помчалась прямиком в полицию и подала жалобу на клиента. Обвинила его в насилии и избиении, а в качестве доказательства предъявила фонарь под глазом, так что пришлось сцапать Кэрела. Вы приедете за ним?

– Сейчас выезжаю, – ответила Кей, откидывая одеяло.

– Господи, – думала она, – ну и встреча старых друзей!

Из дополнительных сведений, полученных от полиции перед тем, как Митча привели из камеры предварительного заключения, Кей узнала, что женщина, избитая Митчем, – проститутка, хорошо известная полиции нравов и давно состоявшая в их списках. За достаточно хорошую плату она предоставляла свои услуги на час, день, неделю, даже на месяц, мужчинам, находившим сексуальное удовлетворение только тогда, когда их каким-то образом унижали и подчиняли – пороли, связывали, приковывали к кровати, избивали или обращались как с рабами – вариантов было великое множество.

Наконец полицейские ввели Митча. Кей внимательно разглядывала бывшего приятеля. В темных, уже слегка поредевших волосах блестит серебро, но он по-прежнему строен. Конечно, с годами его манеры улучшились, прежняя грубоватость в обращении исчезла, но Митч по-прежнему напоминал не столько магната, сколько гангстера, хотя, казалось, прилагал всяческие усилия, чтобы скрыть это. Учитывая обстоятельства, Митч и Кей обменялись всего лишь сухим приветствием. Он попытался выдавить улыбку, пробормотал нечто вроде «ну, черт возьми, ну и встреча после долгой разлуки!..» Потом впал в мрачное молчание, пока Кей подписывала необходимые документы.

Но не успели они выйти за дверь, как Митч, освободившись от надзора полиции, стал значительно разговорчивее – объявил, что Кей прекрасно выглядит, снова поблагодарил за приезд – так жизнерадостно, словно та едва ли не среди ночи решила приехать не вечеринку, а не в полицейский участок. При всем многолетнем опыте работы с людьми, чьи из ряда вон выходящие привычки и пристрастия были обычно скрыты под маской совершенно нормального поведения, Кей не могла понять, к какой категории отнести Митча. Совершенно невероятно, чтобы он мог сам разоблачить себя перед ней подобным образом, вместо того чтобы вызвать адвоката! Неужели это какая-то хитрая уловка, дурацкий розыгрыш? Очередной ход в шахматной игре?

Кей подъехала к работавшему круглосуточно кафетерию на бульваре Уилшир. Митч попросил отправиться с ним в отель, но она не желала оставаться наедине с ним, пока не узнает, в чем дело.

Кей начала понимать, что у Митча на уме, как только они уселись в кабинке и стали пить кофе. Она без обиняков спросила, почему Митч солгал и сказал в полиции, что он – ее пациент.

– Меня собираются судить из-за этого обвинения, – откровенно признался Митч, – и суд наверняка учтет, что я не совсем здоров и сейчас прохожу курс лечения. И кроме того, кого я еще мог просить о помощи?! Ты самый знаменитый секс-доктор в городе, Кей, и больше того, мы почти договорились о совместном бизнесе!

Кей затрясло от ярости при мысли о том, что ее попросту используют.

– Я пришла сюда по дружбе, Митч, но будь я проклята, если намереваюсь давать ложные показания, даже ради тебя. Если желаешь получить снисхождение в суде, заявив, будто лечишься у меня, значит, должен превратить ложь в правду!

– Конечно, – безапелляционно заявил Митч, – я знаю, что нуждаюсь в помощи.

– Понимаешь ли ты хотя бы, почему все так происходит?

Митч на минуту задумался.

– Может, для того, чтобы сохранять хоть какое-то равновесие.

– Весьма странное определение. Большинство людей посчитало бы такое поведение крайне неуравновешенным.

– Большинство людей не имеют того, что есть у меня, – столько денег, просто непонятно, что с ними делать! Поверишь, Кей, это почти больше, чем я хотел бы.

Он улыбнулся, заметив ее недоверчивый взгляд.

– Конечно, я всегда мечтал разбогатеть. Но меня втянуло в водоворот – деньги прибывали, а я желал получить еще и еще, пока не осталось времени ни для чего другого. Именно тогда я начал платить женщинам, и поскольку мог купить все, что душе угодно, понял – как только я отдал деньги, не обязан им ничем больше – не чувствами, ни временем. Сначала мне требовались самые обычные услуги – совершенно обыкновенные. Но чем больше я богател, тем больше становилось людей, готовых дать мне все, сделать все, выполнить любой приказ, готовых жрать дерьмо, если бы мне вздумалось посмотреть на это. И я продолжал играть с огнем. До чего я могу дойти, какие унижения они стерпят, насколько большой сволочью позволил себе стать? Видно, куча народа пойдет на все, лишь бы им платили.

Митч помолчал, словно вспоминая самые грязные страницы собственной жизни.

– Я думал, что должен понести наказание за то, что делал, как использовал людей, вел бизнес, заключал сделки… поэтому и изобрел кару для самого себя – которая, по крайней мере, доставляет мне удовольствие.

Митч отвернулся и упавшим голосом пробормотал:

– Сегодня ночью эта сука слишком уж увлеклась… ну я и сошел с катушек: врезал ей, как следует, а это уже против правил.

Он снова поднял голову – посмотрел в глаза Кей открытым беззащитным взглядом.

– Господи, ну кто знает, почему я устроил все это? Поверь, я не жалуюсь и никого не виню!

– Может, иногда стоит и пожаловаться, Митч. Сдается мне, ты не так уж много удовольствия получаешь от денег. Потерял семью, не встречаешься с порядочными женщинами, вступаешь в связь только с теми, кому можно заплатить… и требуешь при этом не ласк и поцелуев, а побоев и унижений. Может, жалуешься не ты, а твоя душа?

Митч молча уставился на нее; в темных зрачках сверкнула искра понимания. Внезапно он протянул руку, сжал ее пальцы.

– Все могло быть по-другому, согласись ты выйти за меня… я никогда бы не…

– Пожалуйста, Митч, – мягко попросила она, отнимая руку, – сейчас об этом нет смысла говорить.

Он откинулся на спинку стула, философски пожал плечами.

– Но ты все-таки возьмешься вылечить меня?

– Попытаюсь.

Опять наступило молчание.

– Ну что ж, я приехал сюда по делам, – весело объявил Митч, – так что можно и это обсудить.

И снова Кей почувствовала себя сбитой с толку. Митч с такой странной легкостью забывал о кризисе собственной жизни и переходил к обычным повседневным вопросам. Правда, возможно, в самом его сверхнапряженном существовании не было ничего необычного.

Начало шестого утра. Кей предложила бы отложить все деловые беседы, но она уже была здесь и понимала, что предпочтет как можно реже встречаться с Митчем, за исключением тех случаев, когда это абсолютно необходимо для лечения.

– Ты знаешь, что я готов заплатить большие деньги, – начал он, переходя к цели своего приезда.

Кей осторожно кивнула.

– Я делаю это только по той причине, что знаю: ты можешь помочь компании заработать во много раз больше. Однако существует несколько условий. Я должен быть уверен, что ты не станешь оспаривать моих решений и не будешь возражать против изменений, которые я собираюсь внести.

– Изменений? Я не слышала ни о каких изменениях.

– Если мы хотим привлечь более широкую аудиторию, это совершенно необходимо. Твой продюсер, мистер Марден, уже согласился.

Кей сразу почувствовала себя лучше – именно благодаря Джоелу передача вышла в эфир, она полностью ему доверяла.

– И какие это изменения?

Митч говорил минут десять и предлагал не только новые направления, но объяснил причины. Цель передачи – помощь советами нуждающимся в решении сексуальных проблем слишком ограничена, многие считают ее чересчур сухой и не совсем понятной, ставят в ряд с остальными, чисто образовательными программами.

Он не может позволить себе пожертвовать потенциальными доходами от рекламы, которые можно получить, если круг зрителей значительно расширится. Это можно сделать, введя в программу развлекательные элементы, показывая самые странные, наиболее сенсационные аспекты секса и сексуальных отклонений таким образом, чтобы произвести наибольшее впечатление на публику. Если все пойдет как нужно, Кей сумеет вести передачи даже в дневное время. Главная идея состоит в том, чтобы она выступала не в роли врача для отдельных людей, а как ведущая, которая будет расспрашивать и интервьюировать различные группы обездоленных жизнью людей – детей, родившихся от инцеста, жен, чьих мужей увели лучшие подруги, девушек, у которых матери отбили любовников, знаменитых людей, несчастных в браке или употребляющих наркотики.

– Такие передачи имеют огромный успех, – убеждал Митч.

Кей поняла, что он собирается создать нечто вроде конкуренции шоу Донахью, Джералдо, Опра Уинфри или Сэлли Джесс Рафаел.

– Я не могу сделать это, – объявила она.

– Конечно, можешь. Ты ничуть не глупее тех, кто ведет такие передачи, и кроме того, выглядишь гораздо лучше и сексуальнее, не говоря уже о том, что ты психолог, профессионал.

– Я имела в виду, что не могу отказаться от того, что так важно для меня. Не хочу делать программы только с целью показать, какими несчастными или жалкими могут быть люди. Моя главная цель – помочь и вернуть им радость жизни.

– А это тоже помощь. Те, у которых есть проблемы, чувствуют себя лучше, когда включают телевизор и видят, что они не одиноки.

– Этим я тоже занимаюсь. Может, кое-кто даже находит это забавным, но я считаю, что мои задачи намного шире. Так или иначе, я чувствую, что все делаю правильно.

Лицо Митча мгновенно превратилось в жесткую маску.

– Поскольку плачу я, Кей, позволь мне решать, что правильно, а что нет.

– Неужели не понимаешь, чего я пытаюсь добиться, – именно ты, который так нуждается в помощи!?

– Я готов заплатить за лечение. Но не позволю тебе бесплатно давать советы кому ни попадя, особенно если это означает снижение доходов.

Кей покачала головой: каким ожесточенным, несчастным человеком стал Митч, если продолжает гнаться за прибылями, хотя имеет денег больше, чем может когда-нибудь потратить. Но, может, дело не в деньгах, и он просто хочет показать, кто здесь хозяин. Купил ли он эту компанию, чтобы заняться новым бизнесом, или потому, что желает завладеть Кей?

Кей решила не сдаваться. Она должна отстоять свою независимость.

– Я не могу поступить так, как ты хочешь, Митч.

– Тогда новый контракт не будет подписан. Кей встала, собираясь уходить.

– Жаль, что не сумели договориться…

– Не о чем жалеть, Кей. Ты же не собираешься оставить меня и перейти в другую компанию…

– Я так и сделаю, если не смогу работать так, как нахожу нужным.

– Ты кое-что забываешь. Мы обсудили новый контракт, но срок старого еще не истек.

Митч говорил мягко, но в тоне звучала безошибочная угроза. Он вполне способен осуществить свои права и не выпускать Кей в эфир, пока она не сделает так, как желает босс.

Кей пожала плечами.

– Кстати, насчет лечения, Митч. Учитывая наши отношения, думаю, будет гораздо лучше, если я направлю тебя к другому сексопатологу.

– Не собираюсь идти ни к кому другому, – криво усмехнулся он.

– Митч, тебе необходимо…

– Я знаю, что мне необходимо, – перебил он. – Ты даже можешь назвать меня психом, но, если не будешь меня лечить, я попросту буду продолжать вести ту же жизнь.

Глаза его злобно блеснули.

Кей поняла: в самой сущности его извращенной и в самом деле больной натуры кроется потребность манипулировать людьми, управлять ими и потом пытаться навлечь на себя возмездие. Имеет ли она право отказать ему, позволить соскользнуть дальше в пропасть безумия?

С другой стороны, может ли Кей при сложившихся обстоятельствах помочь ему – ведь дружба их омрачена жестоким и неразумным поведением Митча.

Кей долго смотрела на него, прежде чем принять решение.

– Позвони в мой офис, тебе назначат время, – сказала она наконец и ушла.

Казалось, Митч вполне искренне хотел получить советы и рекомендации и, постоянно разъезжая по делам, ежемесячно возвращался в город по крайней мере на неделю, чтобы посетить два-три сеанса. В офисе он вел себя безупречно и хотя иногда говорил, что хотел бы встретиться с Кей не только в ее кабинете, подобные речи ей не раз приходилось слышать от пациентов мужского пола. Собственно говоря, эта проблема была одинаковой для всех сексопатологов, и Кей научилась мягко, но решительно отклонять такие предложения.

В случае Митча первым шагом было определить влияние и идеи, формировавшие его представление о любви и превратившие его в извращенную потребность испытать боль и унижение. Митча нужно заставить взглянуть на себя со стороны и заставить понять, в какое животное он превратился, прежде чем попытаться изменить его. Первые сеансы представляли собой традиционную психотерапию – Кей слушала Митча, старалась заставить его больше говорить о прошлом.

Не потребовалось много времени, чтобы подтвердить предположение Кей: корни всех бед Митча крылись в отношениях с отцом. Мрачный, измученный человек, виденный однажды Кей, на самом деле был совсем иным, гораздо более жестоким и безжалостным. Печаль и гнев из-за безвременной гибели дочери так долго мучившие Леха, тяжелая кровавая работа на бойне и характер, испорченный каждодневным пьянством, заставили его потерять человеческий облик. В детстве он зверски избивал Митча, и не только его: ребенок постоянно был свидетелем безжалостно – жестокого обращения с матерью, страдавшей от издевательств мужа.

Хуже всего, что мальчик пытался понять и осознать происходившее; потребность любви в сочетании с уважением и восхищением, испытываемым к отцу, перевешивали все, несмотря на омерзительные поступки Леха. Митч не мог не любить отца, знал, на что тот пошел и где работает, чтобы избавить их от тирании, дать семье дом, а сыну неплохое образование, и очень хотел заслужить любовь отца, но получал вместо этого только побои и наказания. Такова была причина искаженного представления об интимных отношениях с женщинами. В его понимании заниматься любовью значило подвергаться избиениям.

Когда она все объяснила Митчу, настало время попытаться заставить его понять, что такое истинные любовь и физическое наслаждение. Митчу была необходима женщина, которая не захочет потакать его низменным потребностям, а станет терпеливо направлять его желания в нужное русло, научит, что такое нежность.

Когда Кей объяснила, что такое «секс-заместитель», Митч запротестовал.

– Не нужно мне никаких дублеров! И вообще, никого, кроме тебя.

На этот раз она не собиралась сдаваться.

– Я хочу помочь тебе, Митч, но только в пределах своих профессиональных обязанностей. Я уже договорилась с женщиной, она позвонит тебе, чтобы назначить свидание в удобное для тебя время. Потом сам решишь, стоит ли продолжать курс лечения.

Позже Кей получала отчеты от Энни Рейнс. Она регулярно встречалась с мистером Кэрелом, когда тот приезжал в Лос-Анджелес; мистер Кэрел поддавался лечению, получал сексуальное удовлетворение без необходимости прибегать к мазохистским ритуалам, без которых он не мог обходиться в прошлом. Состояние Митча несомненно улучшалось.

Но все, что делала для Митча Кей, отнюдь не влияло на его деловую хватку. Как ни парадоксально, но все это время, когда Кей прилагала свои профессиональные знания и опыт, чтобы возродить в нем способность ощущать более широкий спектр благоприятных эмоций, он с несгибаемой решительностью продолжал требовать от нее изменения программы.

Подписание нового контракта откладывалось, условия старого по-прежнему действовали, администраторы низшего ранга, явно следуя приказам Митча, старались сократить время передачи, потом передвинули ее на позднее, менее удачное время. Кей, следуя собственным строгим правилам, никогда не жаловалась лично, предоставляя адвокату вести переговоры, хотя тот почти ничего не мог добиться. Снова и снова Кей была принуждена стискивать зубы и напоминать себе о серьезном психическом расстройстве Митча. Кей считала, что он находится на грани раздвоения личности – чем быстрее он возвращался к нормальной интимной жизни, тем более жестоким и непреклонным становился в вопросах бизнеса.

Кей могла лишь надеяться, что, когда курс лечения будет завершен, это тоже изменится.

Но тут, в конце весны, один телефонный звонок разрушил ее надежды. Все, чего она добилась с Митчем, было уничтожено одним безжалостным актом насилия. А может, она вообще ничего не добилась? Что, если Митч просто притворялся, играл, думая, что все-таки каким-то образом завладеет Кей, если только сумеет обмануть ее и заставит поверить, что научился любить.