Глава 24
Телефон взорвался звонком рядом с ее ухом: требовательный звон вырвал Еву из тяжкого и страшного сна. Сначала ей показалось, что это был звонок будильника, и она, нащупав его рукой, едва двигавшейся из-за свинцовой тяжести, разлитой по ней, нажала на кнопку, чтобы остановить этот проклятый звук. Однако он не прервался, и автоматически в ее голове пронеслось: «Это звонит Дэвид!» Она ощутила знакомое бесконтрольное внутреннее волнение, которое разлилось по ее жилам и от которого даже перехватило дыхание.
Полусонная, повернувшись на бок, Ева поднесла к уху зеленую трубку, В ее голове зазвучал теплый и мягкий голос:
— Ну как ты там, Ева, деточка? Хорошо выспалась, отошла от всего? Дело в том, что тут ко мне собираются приехать кое-какие друзья из города, ты с ними пока не знакома, но они очень хотят познакомиться с тобой. Что, если я подскачу к тебе часиков в восемь? И на этот раз ты-то уж не будешь так упрямиться, ведь правда, сладенькая моя?
Она заледенела… Холод настолько охватил все ее существо, что телефонная трубка буквально примерзла к ее уху. Она тяжело сглотнула, но ее горло высохло настолько, что ни звука не вырвалось у нее изо рта.
— Ева! Ну ты же не хочешь повесить трубку, это же старина Джер, моя прелесть! Послушай, я вот только что втолковывал Брэнту, что ты точно — я-то уж знаю — самая чувственная деточка в мире, ты так отлично смотришься на фото, просто красота. Мне в общем-то вроде как неудобно, что в прошлый раз для тебя все пошло не в кайф! Но сегодня ночью будет все совсем иначе, по-другому, смею тебя уверить. Да, кстати, тебя ждет кругленькая сумма за сотрудничество с нами…
Наконец она обрела дар речи. При этом, однако, она осталась все такой же ледяной. Ее голос зазвучал с холодным металлом, убийственно размеренный:
— Твой приятель Брэнт сейчас подслушивает по параллельному аппарату? Надеюсь, да, потому что я хочу, чтобы он услышал мои слова. Видишь ли, мне абсолютно наплевать, что вы собираетесь проделать со мной с помощью этих ваших фотографий, к тому же я убеждена, Брэнту есть куда девать свои денежки. Закупите для своих грязных игрищ других девчушек. Да, кстати, напоминаю: преступный сговор наряду с изнасилованием является уголовно наказуемым преступлением, я убеждена, что ваши поганые снимочки станут документальным свидетельством тому, что вы брали меня силой. Сюда звонить больше не стоит. Я надеюсь, это понятно? Я опаздываю на прием к своему адвокату…
Она бросила трубку на аппарат, будто бы вырвав осиное жало из своего уха. При этом ее охватила настолько сильная дрожь, что ей пришлось немного отлежаться, массируя свой лоб, как бы отгоняя дурные мысли, вырывая их из головы, пока она не оказалась в их железных объятиях.
Прошлой ночью… Господи, уже далеко за полдень! Она проспала каменным сном так долго, инстинктивно пытаясь избавиться от кошмаров и того оцепенения, которое охватило ее, возможно, потому, что ей подумалось, будто с ней уже не произойдет ничего хуже того, что уже стряслось. Но вот только что это произошло. Неужели они вновь прощупывали ее? Или все-таки Брэнт Ньюком в самом деле считает, что она не прочь поиграть в шлюху для него и его поганых дружков? А ведь Дэвид о ней подумал именно так… Он ей не поверил. Вот если бы позвонил Дэвид…
Телефон надрывно зазвонил, и Ева механическим движением руки выдернула шнур из розетки, укрепленной на стене. Пусть надрываются! И Дэвид тоже! Она уже больше не могла выдержать его, даже если до этого и любила его. Теперь у, нее внутри жило лишь одно чувство: смертельно холодная ненависть к Брэнту Ньюкому. Она желала «достать» его, продемонстрировать всему миру, кто он такой! Он со своими дружками-знаменитостями — грязные скоты, извращенцы — вот кто они все, вместе взятые! К черту все их снимки, она… она сделает сюжет, журналистское расследование. Он не сможет остановить ее. А если сюжет окажется для телевидения уж слишком «жареным», она продаст его в «Рекорд».
— Ева, малышка, ты этого не сделаешь. Да надо из ума выжить, чтобы решиться на такое, потому что в конечном счете все обернется против тебя же. Тебя раздавят, как ты этого не поймешь?
Марти содрогалась от страха, негодования и сочувствия. Однако Марти здорово разбиралась в житейских премудростях и втолковывала Еве, насколько недостижима ее цель «достать» Брэнта Ньюкома.
— Но ты же не поняла меня! — возбужденно доказывала Ева. — Да если… если все те, кого он раздавил так же, как и меня, заговорят вместе со мной… Теперь дошло? Это ведь все равно, как в случаях с изнасилованиями, когда жертвы не заявляют в полицию, боясь скандала. Вот так какой-нибудь подонок и живет себе спокойно, да еще и снова насилует. Марти, я его в покое не оставлю! Сама-то ты помнишь, что он над тобой вытворял? А Фрэнси — что он сделал с Фрэнси, а ведь ей еще нет восемнадцати…
— А ты думаешь, Дэвиду захочется увидеть имя своей сестренки-подростка во всех аршинных скандальных заголовках? Или твое имя, между прочим, рядом со своим? Господи, Ева, да никто лучше, чем я, не знает, что это за ублюдок, этот Брэнт Ньюком! Я же тебя предупреждала насчет него, помнишь? А если ты и попытаешься вытащить свою историю на свет Божий, он уж найдет способ остановить тебя. Вот увидишь, все будут лаять на тебя же саму. Все это превратится в его обвинения против тебя, обвинения в том, что ты порочишь его честную репутацию. Вот дерьмо… но, Ева, пойми, я, конечно же, не запугиваю тебя, ведь он способен на все! Ну ладно, не надо все уж слишком драматизировать, У Брэнта просто нет ни стыда, ни совести — ты ведь сама в этом убедилась!
— Но…
Голос Марти смягчился, она положила свою руку на вздрагивающее плечо Евы.
— Послушай, ягодка моя, я-то знаю, что ты чувствуешь там, внутри. Думаешь, у меня было по-другому? Вот что я тебе скажу: да я совсем с ума спятила, как только узнала, что этот хрен, вонючий Дэвид, услал тебя гуда. Да я просто…
Они услышали звонок во входную дверь и оцепенели.
— Открою я, — решительно произнесла шепотом Марти. — Ты сиди здесь и думай о том, что я тебе сказала, хорошо?
Ева встала и налила себе рюмку, а Марти направилась к двери. Руки Евы дрожали, и она расплескала виски по крышке бара. Нет, Марти не права. А потом, не осмеливаясь обернуться в сторону двери, она вдруг застыла от мелькнувшей мысли: о, Господи, только бы это был не Дэвид, ну, пожалуйста! Не могу видеть его так сразу…
Но это был не Дэвид. Возник посыльный, юноша в коричневой форме.
— Лично, вручить только мисс Еве Мейсон. Голос Марти:
— Одну минуточку.
Она возвратилась к Еве в комнату, держа в руках большой белоснежный конверт. Благородная бумага. Бархатистая на ощупь. Гадая, от кого же это, Ева вскрыла письмо. На коврик плавно опустился выпавший оттуда чек. Внутри там еще было послание, и она прочитала его, не веря своим глазам, в то время как Марти спрашивала ее:
— Если ты не хочешь расписаться, можно мне, а, Ева?
«Весьма сожалею, что ты не смогла навестить меня сегодня вечером. Вот чек в счет прошлой ночи. Может быть, еще когда-нибудь встретимся?»
В конце не было подписи, но она разобрала имя автора по надписи на чеке.
— Подожди, — сказала Ева неожиданно глухим голосом, отяжелевшим от ненависти и негодования. Она в клочки разорвала и чек, и вложенную в письмо записку, затем вложила неровные обрывки в конверт и сунула его в руки глазеющего на нее посыльного.
— Верните ему это — тому, кто вас прислал. У меня все. Театральный жест, доставивший ей яростное удовольствие… Но к чему все это? Чем для нее обернется все то, что она задумала и горела желанием выполнить? Даже Марти не могла ее понять. Марти продолжала спорить с ней, снова и снова с жестокой логикой расписывая все возможные последствия ее действий. Давая при этом советы, к которым Ева не хотела прислушиваться.
— Поезжай на работу. Наплети им, будто попала в автокатастрофу, разбила лицо. Да почему бы тебе не позвонить своему коротышке, чтобы он прописал тебе успокоительное? Ева, тебе надо попытаться выбросить все происшедшее с тобой из головы.
Голова Евы будто бы разрывалась от терзавших ее сомнений. Ненависть и давящее чувство беспомощности усугубляли ее отчаяние, когда она выдавила из себя:
— Но я же должна — как ты не поймешь, я должна сделать хоть что-нибудь?!
На это Марти выложила свой главный, козырной аргумент:
— Ладно, хочешь сделать хоть что-нибудь? Позвони Дэвиду. Он же адвокат, так ведь? Слава Богу, он-то тебе так здорово задолжал, что защитит тебя ото всех бесплатно. Ну же, звони, звони! Посмотришь, что он тебе скажет.
Ева поднялась на ноги, взглянула на Марти и беспомощно и безостановочно зарыдала.
— Боже, — проговорила она, сама ощущая нотки поражения в звуке собственного голоса. — О Бсже, что же мне делать?
Однако, в конце концов, она для себя все-таки решила. Ее будущее — это шанс порвать с прошлым.
Всего через неделю Ева уже сидела в самолете, направляющемся в Нью-Йорк, прокручивая в своей памяти калейдоскоп всех последних событий. Вот они уже пролетели пол-Америки, а она все продолжает бессмысленно смотреть на одну и ту же страницу журнала «Мейнлайнер», не прислушиваясь даже к музыке, звучащей из надетых наушников, и пытается расставить по порядку все последние события. Вот она — необъятная, громадная удача, свалившаяся на нее неожиданно, хоть она и мечтала об этом так давно и долго. Но до сих пор она так до конца и не верила в реальность происходящего с ней. В течение последних дней, проведенных в лихорадочной спешке, у нее просто не было времени задуматься, так как ее полностью поглотили сборы вешей, последние распоряжения и звонки. Наверное, ей и не надо было о чем-либо задумываться…
А теперь — Боже! — только бы ей удалось немного расслабиться! Не заводись, помни последний бесплатный совет Питера, подаренный им во время проводов в аэропорту.
— Ты — везучая девчонка, Ева. Просто с этого момента старайся смотреть только вперед, лапуля. И ты ведь обязательно вставишь меня в свое шоу, когда выйдет моя книжонка, хорошо?
Марти помогла ей упаковать вещи, но ей надо было слетать в Лос-Анджелес, чтобы «переговорить с одним типом насчет роли, дорогуша». Неужели это означало, что Марти, наконец, освободилась от заклятия Стеллы?
Стелла, ведь это она познакомила ее с Дэвидом… Забудь Дэвида! Он теперь тоже является частицей прошлого. Она так и не подключила телефон к розетке всю прошлую неделю, а он так и не заехал к ней. Вот так-то. Ей стало слегка приятно при воспоминании о том телефонном звонке в студию, после которого все так взволнованно бросились ее поздравлять. Но поначалу, когда Эрнест Меккел вызвал ее к себе в кабинет, она беспокойно перебирала в уме, каким же образом он смог что-нибудь прознать «про это», и вызывает ее теперь, наверное, для того, чтобы уволить.
— Садись, малышка, — его лицо раскраснелось от волнения, которое он старался всячески скрыть. — Держись за стул, чтобы не упасть от того, что я тебе сейчас сообщу.
Она не верила. Не может быть. Чья-то жестокая шутка, кто-нибудь хочет ее подколоть или надуть… Но Эрни продолжал говорить:
— Прямо сейчас я получил официальное письмо за подписью самого президента. Знаешь, что после ухода Бэбса Бэрри с шоу «Двигаться дальше» ему все никак не могли найти замену, а? Такую, чтобы была второй Барбарой Уолтере? Так вот, радость моя, кто-то там наткнулся на наше шоу и посчитал тебя обалденно привлекательной и подходящей для них! Ну, конечно же, нам очень жаль терять тебя, но…
В подтверждение этому раздался звонок от одного из вице-президентов телесети. Они приглашали ее участвовать в передаче «Сегодня утром» и требовали немедленного приезда. Неделю на сборы. Идет?
Вот почему на этот раз у Евы не было времени на раздумья, вот почему она сейчас летела — первый класс, это тебе не хухры-мухры, — в Нью-Йорк.
Она откинула спинку своего кресла, положила голову на подушечку и закрыла глаза, молчаливо отказавшись от напитков, которые разносили стюардессы. Еще два часа — и они приземлятся в аэропорту Кеннеди. Там будет стоять черный лимузин, присланный специально за ней, он домчит ее до отеля «Плаза», где для нее уже заказан роскошный номер. Еще через два часа — прием с коктейлями, там будут все-все-все.
Наконец до Евы начало доходить осознание того, что все это — на самом деле, а не плод ее давнишней фантазии. Нью-Йорк, новая жизнь — встречайте меня!..
