45
— Нервничаешь?
Роб кивнул. Он молча улыбнулся.
Лайза вложила свою руку в его.
— Не надо. Я помогу. Забудь про всех остальных и концентрируйся на мне.
— Это не так трудно. — Роб стиснул в ответ ее руку. Он начинал понимать эту девушку. Нежность расцветала в ней, как цветок в пустыне, когда она отдавалась незнакомому ей процессу любви. Всю свою жизнь она знала только, как опасно зависеть от людей, потому что всю жизнь ее окружало коварство. И теперь, поврежденная, со смятыми жестокостью лепестками, она наконец раскрылась под солнечными лучами его доброты и веры. И сердце Роба наполнялось счастьем, когда он видел, как она растет у него на глазах как личность. Она уже висела на краю пропасти зла, но теперь отступила на шаг назад, потому что в глубине души была доброй. Но она до сих пор уравнивала доброту со слабостью. Ему придется научить ее доверять. А она тем временем будет обучать его, как стать моделью.
Внутри «Виннебаго», снабженного кондиционером, царила атмосфера контролируемой паники. В это утро все вылезли из постели в 5.30, натянули джинсы и в темноте побрели к гаражу. Все старались проснуться при помощи кофе из термосов, покидая отель и направляясь к месту съемок.
Гримерша колдовала над Лайзой, а «Виннебаго» жарил в это время по темным улицам. Парикмахерша, следующая на очереди, сидела на диване и листала «Вог».
— Ты когда-нибудь пользовалась препаратом «Н» от мешков под глазами после бессонной ночи? — поинтересовалась гримерша.
— У меня никогда не бывает мешков, — ответила Лайза. — А когда я работаю, то никогда не засиживаюсь допоздна.
Девушку не смутил высокомерный тон супермодели.
— Многие девушки так делают. Пользуются им. Сама я ни разу не пробовала.
— Советую тебе попробовать «Бен Гея», — сказала Лайза, приведенная в замешательство тем, что ей не удалось осадить гримершу.
— Что, просто втирать? — спросила та.
— Ты втираешь его перед тем, как лечь спать, а потом заворачиваешь ноги в целлофан. Моя тетка так делала. Говорит, что действует как чудо. — Лайза потеплела к девушке. Ее восхищали люди, которые могли выносить ее оскорбления.
— Забавно, чего только не делают модели, чтобы выглядеть лучше. У «Форда» в Нью-Йорке была одна девушка, которая вытащила все глазные зубы, чтобы ее скулы обозначились более четко.
— Неужели правда? — спросил Роб.
— О, да, — сказала Лайза. — Крокодилки делают все что угодно. Атропин для расширения зрачка; лаксативы и кокаин, чтобы похудеть; губы накачиваются коллагеном, чтобы казались полней. К счастью, мне не приходится беспокоиться из-за всей этой чепухи.
— Да ладно, Лайза. У каждой модели есть свои секреты, как выглядеть лучше, даже у таких красивых, как ты.
Эта девушка далеко пойдет, подумала Лайза. А вообще-то, если подумать, то она уже далеко пошла. Съемки — Стив Питтс-Лайза Родригес были луной для гримерш.
— Что ж, есть одна, нет, пожалуй, две вещи, которые я делаю.
— Ну-ка, расскажи.
— Я делаю ресницы, как у Хемингуэя. Чтобы они торчали, я набираю лак для волос на кисточку для туши и наношу его на ресницы. Хватает почти на весь день.
— Отлично. А еще?
— Ну, а еще матовые губы, не блестящие. Иногда я ставлю точку бесцветной помады на середину нижней губы. Это дает хороший эффект. Очень нежный.
— Да, я слышала об этом. Никогда не пробовала. Можно сделать сегодня.
— Ты хочешь попробовать?
Девушка принялась за работу, широко расставив ноги, потому что «Виннебаго» прыгал под ней. Грим должен быть сделан, прежде чем они приедут на место съемок. Стиву потребуется время, чтобы расставить свое оборудование, и это время будет занято парикмахером. Утренний магический свет исчезнет к восьми пятнадцати, а то и раньше, и Питтс может устроить разнос, если кто-то помешает использовать его на всю катушку.
— А мне будут наносить грим? — поинтересовался Роб.
— Тебе немного попудрят нос, если ты слишком вспотеешь в объятьях, — ответила Лайза, улыбаясь ему из зеркала. — А в остальном считается, что парни выглядят достаточно хорошо и такими, как есть. Правда на самом деле так бывает редко… но вот ты…
— Ах, — сказала гримерша с понимающей улыбкой. — Вы двое работали вместе и раньше?
— Вроде как, — ответила Лайза.
— Лайза, что мне делать? То есть, когда начнется съемка, что мне на самом деле делать?
— Не беспокойся, мой дорогой. Стив тебе скажет. А я покажу. — Внезапно ее осенило. — А фургон Стива уехал намного раньше нашего?
— Минут на десять. Он забрал с собой Мери Уитни. Я никогда ее прежде не видела. Я сказала ей «Доброе утро», а она мне: «Откуда ты это знаешь?» Она что, немножко со странностями? Я всегда представляла ее невероятно занятой, а тут она ни свет ни заря, уже накрашенная, отправляется на съемки с нами со всеми.
— А ты уверена, что это была Мери? — Лайза, казалось, все еще не верила.
— Да, я узнала ее. Она была одета убийственно, в каком-то занятном прикиде, что-то вроде «Голтье» выше головы. Выглядела она неплохо.
— Старая крыса, — прошипела Лайза. — Черт, она последняя, кто мне нужен, трепаная заказчица, которая сует повсюду свой нос и отдает команды.
— А что она из себя представляет?
— Спроси Роба, — сказала Лайза, ее хорошее настроение уже улетучилось. — Он у нас тут специалист по Мери Уитни.
Гримерша как-то сообразила, что не стоит спрашивать.
— А куда мы направляемся? — поинтересовался Роб, понимая, что необходимо сменить тему.
— В место под названием Ки-Бискайн. Там парк с маяком. Считается, что там очень красиво, — ответила гримерша.
— Только не с Атиллой-Курицей, — прорычала Лайза. — И какого черта она поехала туда? У нее должны быть миллионы помощников, которые справятся с этим гораздо лучше, чем она.
Однако, разумеется, она знала, в чем дело. Ничего не закончилось. Может быть, еще только начиналось. Мери Уитни не закончила свои дела с Робом; Мери и Лайза были соперницами. Вот что эта богатая сука делала на рассвете. Она нацелилась на парня. Ха! Лайза была права. Всемогущая Мери имела свою слабость. И имя ее слабости «Роб». Лайза улыбнулась. Прекрасно. Она принимает вызов. Она была более чем уверена в успехе. Красота и сексуальное обаяние Родригес против мощи и миллиардов Уитни, а ценой станет не жизнь, но тело и душа парня, который сидел так близко от нее.
— Надеюсь, что Криста тоже придет, — проговорил Роб.
— О, да, Криста будет там, — сказала Лайза. — Весь клуб твоих поклонниц будет присутствовать и поправлять тебя. Подумать только, возможно, тебе и впрямь следует нервничать.
— Не надо, Лайза, — попросил Роб.
Она мгновенно смягчилась. Не его вина, что его все обожают. А если она намерена удалиться прочь с победой, ей придется ступать осторожно.
— Я пошутила, — быстро ответила она. — Только ты больше не ходи добиваться новых мегачеков. Поверь мне, ты сделал для милосердия гораздо больше, чем мог себе позволить. Ты махнул целую жизнь, полную добрых дел, за один-единственный вечер.
— Лайза, у нас все это уже позади.
— Я знаю. Я знаю. Извини.
— Ну вот, хватит. Ты выглядишь великолепно, Лайза. Тебе нравится? — Гримерша отошла назад, рассчитывая на комплимент.
— Что ж, пожалуй, достаточно. — Все, что она получила.
«Виннебаго» прибыл на место.
Он припарковался рядом с идентичным домом на колесах, возле каких-то хвойных деревьев.
Криста ждала, пока они выгрузятся.
— Привет, Лайза. Привет, Роб. Общий привет, — сказала она. Ее жизнерадостность звучала искренне. Настроение у Роба поднялось.
— Стив отправился на пляж вместе со своими парнями и Мери. Я вам не говорила, что Мери поедет с нами? — добавила она.
— Ты хранила этот маленький слиток информации при себе, — проговорила Лайза, вылезая.
— Ты выглядишь превосходно, — одобрила Криста. — Великолепный грим. Теперь нужно что-то быстро сделать с волосами. Солнце уже поднимается, а Стив быстро приступает к съемкам. Ты в норме, Роб? Не слишком нервничаешь?
— Теперь уже не так, раз ты рядом, — ответила Лайза, не в силах удержаться от сарказма.
— Первая съемка у края воды. Будем ловить отражение рефлекторами. Любовники нежно целуются. Под влиянием Майами. Не должно быть слишком уж тяжело для вас обоих.
— А если у нас возникнут какие-то проблемы, ты и Мери тут же сможете подскочить и поправить дело. Ведь в конце концов у вас обеих самый давний опыт пляжного секса.
— Прическа, — еще раз напомнила Криста. Она тяжело вздохнула. Первый день, первая съемка, и уже началось подкалывание. Она молила Бога, чтобы все это не закончилось несчастьем.
Лайза влезла снова в машину. Вышел Роб. Криста махнула ему рукой. Он улыбнулся в ответ.
— Пошли, я покажу тебе дорогу, — сказала Криста. Они молча шли между деревьев. Тропинка кончилась. Перед ними широко раскинулся пляж. Стив находился внизу, у воды, и глядел через линзы «Хассельблада», укрепленного на треноге. Пара ассистентов бродили по мелководью, направляя свет рефлекторами на участок перед камерой. Горизонт пылал темно-красным и оранжевым огнем. Солнце всходило. Стив поглядел на часы, увидев их. Рядом с ним стояла Мери Уитни.
— Как там дела? — спросил Стив. — Через четверть часа начнем.
— Все в порядке. Лайза вот-вот будет готова. Роб одет в джинсы и босой на первый раз, ведь так мы решили? — спросила Криста.
— И обнаженный торс, — сказала Мери Уитни. — Доброе утро, Роб. Ты выглядишь вполне аппетитно, а я еще не завтракала.
Стив и Криста обменялись взглядами. Роб промолчал.
Мери вытащила из сумочки небольшой флакон в форме раковины и подняла его повыше, показывая всем.
— Это парфюмерия, не бренди, дорогие мои, — сообщила она. — Я полагаю, что нам не мешает держать его при себе на случай, если кто-нибудь забудет, ради чего мы здесь собрались. Мы можем побрызгать немножко на Лайзу и напомнить ей, что она женщина, сделать ее более аппетитной для нашего Роба. А ты не бойся находиться близко от нее во время съемок, Роб. Она превращается в вампира только после захода солнца.
Стив возвел очи к небу. Мери пребывала в жутком настроении.
— Что ты скажешь о моем прикиде, Роб? — поинтересовалась Мери. Она проделала пируэт на песке.
— Выглядит великолепно, — неуверенно сказал Роб.
— Как галантно с твоей стороны это признать. Замечательно. Быть тебе критиком раздела мод в большом журнале.
— Вот и Лайза, — сообщила Криста. — Боже, как быстро.
— Для этой съемки она должна быть мокрой. Сюжет таков: она только Что плавала. Он встречает ее у кромки воды, и она все еще источает аромат «Майами», — сообщил Стив.
— Что-то я не помню, чтобы разрабатывала такие бикини, — пробормотала Мери Уитни. — Тут не тесьма, а шелк-сырец с зубчиками…
— Привет, Мери, — сказала Лайза с обворожительной улыбкой. — Клевый бикини, правда? Прекрасно демонстрирует мой зад. А ты что скажешь, Роб? Очень даже недурно, а? — Она стерла память о неуклюжем пируэте Мери, великолепно исполнив свой собственный. Все не отрывали глаз от зада Родригес. «Очень недурно» — таков был диагноз.
Мери Уитни накалялась, как это и планировалось. Роб сглатывал слюну. Стив припоминал, видел ли он когда-либо у мальчиков более красивый зад. Трое ассистентов с трудом сохраняли равнодушный вид. Сердце Кристы упало, когда она увидела, что напряжение все нарастает.
— Вы, двое, давайте-ка в море. Пожалуйста, по колено в волны. Спины обращены к восходящему солнцу. Лайза развернута к камере. Роб в профиль. Немножко согреемся улыбками. Сексуальные губы, Лайза. Сексуальная улыбка, а не улыбка счастья, о'кей? Разве только это не одно и то же для тебя, дорогуша. Роб, просто будь сильным и красивым, какой ты обычно.
— Но не слишком уж по-дурацки, — сказала Мери Уитни. Никто не понял, кому она адресовала это пожелание — Лайзе, Робу или обоим.
— Мери, не могла бы ты предоставить мне давать указания? — спросил Стив. — Ради Бога, пожалуйста, говори все, что тебе нужно сказать, только мне, а не моделям, если не возражаешь…
— Говорить что-либо вам… сэр. Я всего лишь бедный заказчик.
На этом и успокоились.
— Так! Вот. Хорошо. Очень тепло, очень дружески. Наклонись чуть ближе к ней, Роб. Приблизь свое лицо к ее лицу, но немножко сбоку. Будто собираешься укусить ее за ушко. Вот так. Превосходно. Замечательно, Лайза. Ты выглядишь, словно мечта. Теперь нос близко к ее уху, почти касается, Роб. Представь, что ты собираешься укусить ее за мочку. И улыбайся… словно она только что отпустила шуточку насчет секса. Ты действительно любишь ее. Она твоя девчонка. Понял? Вот так хорошо. Прекрасно. Так. Так.
Мери Уитни переминалась с ноги на ногу.
— А когда мы перейдем к поцелуям? — поинтересовалась Лайза.
— Терпение — добродетель, — ответил Стив.
— Чепуха, — пробормотала Мери.
— Я все делаю правильно? — осведомился Роб.
— Ты заслужил медаль, мой дорогой, — сказала Мери.
Улыбка у Лайзы не сходила с лица. Она выигрывала. Мери Уитни начинала нервничать на ее глазах. Ее руки суетливо шарили вокруг, ноги не хотели стоять на месте. А на лице застыло выражение скрытой боли.
— Ладно, теперь на очереди поцелуй, — сказал Стив, низко склонившись над камерой. — Мальчики, свет на их лица. Сейчас я снимаю крупным планом головы и верхнюю часть тела. Выполняйте поцелуй… Полароид для освещения. По-моему, где-то 5.6 при 125. Готово, Лайза? Дайте мне как можно больше поверхности лица, когда будете заниматься делом. Рты приятно приоткрыты, словно вы всерьез этим занимаетесь. И немного расслабьтесь, мальчики и девочки.
Они следовали его указаниям. Лайза вела, четко чувствуя угол камеры, но чувствуя одновременно и губы парня, которого любила. Прежде чем отдаться поцелую, она ухитрилась поймать глаз Уитни… и моргнула.
— Вот так, — сказал Стив. — Ох, ребята, что надо! Правда, народ?
И действительно. Поцелуй бушевал, и все в нем участвовало… зубы, языки, сердца, души. Слышно было только глухое ворчание прибоя и маниакальное щелканье затвора «Хассельблада».
— Хорошо. Расслабьтесь. Новая кассета.
Но они не перестали. Они выглядели так, будто еще только начали. Стив рассмеялся. Криста тоже. Один из ассистентов шагнул вперед, чтобы зарядить новую кассету в аппарат. Однако Мери Уитни не присоединилась к немому веселью. Ее лицо исказилось от страшного гнева. Криста готова была поклясться, что она вправду позеленела. Кулаки у нее сжались сами собой, костяшки побелели.
— Хватит! — сказала она внезапно, довольно громко. Но поцелуй все продолжался. Мери Уитни открыла рот, большой и круглый. — Прекратите! — завопила она во весь голос.
Вошедшие в роль любовники оторвались друг от друга. Они повернулись к ней. Все остальные тоже. Тишину нарушало только шуршание прибоя.
— Все в порядке, Мери, — быстро сказала Криста, не вполне сама понимая, что имеет в виду.
— В чем дело, скажи на милость? — осведомилась Лайза, которая прекрасно понимала, из-за чего шум.
— О'кей, все сохраняем спокойствие. Утро будет долгим, — проговорил Стив.
Мери тряслась от ярости. Сейчас ее лицо приобрело серо-зеленый цвет, на него наползала болезненная бледность, от этого она напоминала представительницу семейства Адамс.
— Как вы осмелились… как вы осмелились превратить в балаган мои съемки! — еле вымолвила она.
— Это не твои съемки. Это твоя кампания, но съемки ведет Стив. И я не думаю, что Стив будет возражать, если мы немного поупражняемся в поцелуях, — сказала Лайза, с вызовом отбрасывая назад голову. — Да и вообще, мы занимаемся тем, за что ты нам платишь.
— Ты шлюха, тварь, ты, ты… проститутка. Как еще у тебя хватает наглости стоять тут и пререкаться со мной? Ты развращаешь этого мальчика. Ты уже его развратила…
Торжествующая улыбка взошла на лице Лайзы словно заря на Мандалайской дороге.
— А-а-а, — промурлыкала она, словно кошка, которая, наконец, поймала мышь. — Так вот в чем дело. Ты ревнуешь, Мери, не так ли? Вот оно что. Тебе хочется быть на моем месте, самой целоваться, правда? Но вся беда в том, что лицом ты не вышла. У тебя есть тугой кошелек, а лица-то нет, и тела тоже, да и всего остального. А потом и о Робе подумать надо. О его желудке. Да едва он поцелует тебя, как его стошнит, все место съемок нам испортит, все тут заблюет.
— Лайза! — повысил голос Роб.
— Заткнись, Лайза! — крикнула Криста.
— О, дьявол! — развел руками Стив.
Один из ассистентов хихикнул.
Мери Уитни застыла в шоке. Произошло немыслимое. Публичное оскорбление не могло быть тяжелее. Она открыла рот, но слова не шли. Ее обширный арсенал оскорблений заморозился, хотя она нуждалась в нем, как никогда.
— Я… я думаю… — Но мысли тоже улетучились. Ни одной не нашлось. Фраза, которая начала было складываться в ее мозгу, была такой: «Думаю, значит существую». Однако Декартово «Cogito ergo sum», будучи глубже, не могло достичь цели в данной ситуации.
Криста поспешила на выручку к смертельно раненной миллиардерше. Она подскочила к ней, обхватила согбенные плечи Уитни и решительно увела ее подальше от места съемок. Мери покорно поплелась за ней, словно ягненок, которым она внезапно стала.
Они молча брели среди деревьев, пока съемочная площадка не скрылась от них. «Виннебаго» стояли пустые, водители курили неподалеку, нежась на солнце. Криста отвела Мери в ближайший дом на колесах, и там они присели на софу.
— Ну, как ты сейчас? — спросила, наконец, Криста.
Вместо ответа из каждого глаза Мери выкатилось по огромной слезе. Потом еще по одной и еще. Поначалу слезы текли беззвучно. Потом потребовали звукового сопровождения. И все вылилось в бурю рыданий. Звуки все усиливались и усиливались, а слез становилось все больше, пока не разыгрался ужасный, горестный шторм.
Криста держала ее руки и старалась глядеть в сторону. Всегда нелегко видеть слезы такого крутого создания. Она истерзала свой мозг, подыскивая подходящие слова. Беда была в том, что Лайза точно попала в цель. Факты говорили сами за себя. Мери втюрилась в Роба. Лайза втрескалась в Роба. Роб, кажется, все больше влюблялся в Лайзу. Вероятно, не самая оригинальная ситуация в этом мире, но всегда самая трудная, с ней не так-то легко и справиться.
— О, Криста, — рыдала Мери. — Как я влипла. Я никогда, никогда еще… не влюблялась…
— Глупости, Мери, — возразила Криста. — Ты вовсе не влюбилась. Ты втрескалась. Так бывает. Все это трудно, но время поможет. В один прекрасный день ты сможешь посмеяться над этим, как смеешься над всем остальным.
— Но ведь мне наплевать на все остальное. Вот почему я и могу смеяться над ним, — с трудом проговорила Мери.
— Послушай, Мери. Слушай меня. Роб — это твоя фантазия. Милый, невинный, славный. И совсем юный. Господи, он ведь мальчик. Разве ты не понимаешь, почему мы все его любим? В нем есть все то, чего у нас нет. Он как ребенок, а мы все побитые жизнью взрослые, тоскующие по прошедшему детству. Он наивен, а мы скучны до безобразия своей умудренностью. Он оптимист, а мы изъедены пессимизмом. У него нет никаких амбиций, кроме желания быть счастливым и добрым, а у нас вот такой длиннющий список желаний. И в глубине души мы не можем гордиться многими из них. Мы думаем, что Роб сможет вернуть нам нашу юность. Отвести стрелки часов назад, в те времена, когда все нам казалось простым, прямолинейным и… веселым. Но это невозможно, Мери. Мы ничего не сможем сделать, потому что стоим по колено в иллюзиях. Это не реальность, Мери. Нам все это просто кажется. Нужно лишь проснуться и перестать грезить.
Клокочущие горести Уитни словно ветром сдуло.
— Ты что, сказала, что тоже влюблена в Роба? — спросила она. Ее проницательность и тут не изменила ей.
Криста нервно засмеялась.
— Разумеется, нет. Я люблю… — Она резко оборвала себя. — Но я знаю, что ты чувствуешь. Я вижу, насколько Роб привлекателен. Все это видят. Я понимаю, что скажу сейчас ужасную вещь, Мери, но все-таки в нашем возрасте не подобает выставлять себя на посмешище, влюбляясь в такого младенца, как Роб.
— Я не выставляю себя на посмешище, — заявила Мери, доставая носовой платок и сморкаясь. Она мрачно улыбнулась. — Ну, разве что совсем немного. — Она похлопала себя по щекам. К ней вернулись крупицы ее привычного юмора. Криста с облегчением вздохнула. День еще можно было спасти.
— Но что, скажи мне, Бога ради, он увидел в этой дешевой шлюхе Родригес?
— О, Мери, да ладно тебе! Ты что, серьезно? Ведь ты же сама наняла Лайзу для своей парфюмерной кампании, потому что она, пожалуй, самое красивое животное в мире. А что более важно… она ровесница Робу. Черт побери, они могут курить вместе наркотики, смотреть «МТ», танцевать и делать другие вещи. Всякие там красные «Корветы», рэп, разговоры до трех ночи, их наивная вера в то, что их слова оригинальны. Разве ты не помнишь, что значит быть молодым? Черт побери, я-то помню, какая ты была в юности. Помнишь того полисмена, которого ты трахала под джипом возле 264-го на спор? Иисусе, вот это была юность.
— То был фольксваген.
— Ну, какая разница? — засмеялась Криста.
— Нет, это важно. У фольксвагенов внизу меньше места, чем у джипов.
Теперь она уже улыбалась вовсю.
— Я думаю, что ты права, Криста. Нет никого и ничего смешнее старой дуры. Но это просто из-за того, что прежде я не встречала никого, кто бы походил на Роба, оттого мне кажется ужасно несправедливым, что я не могу владеть им, ведь у меня всегда было все, чего я только не пожелаю. Всю свою жизнь я получала то, что хотела. И я абсолютно пристрастилась к этому. Да, ты не можешь представить себе весь ужас, когда ты не получаешь то, что тебе причитается.
— Нет необходимости объяснять мне это, — угрюмо сказала Криста.
— Да, ты немножко похожа на меня в этом отношении, не так ли? Однако ты не такая прямолинейная, похитрей меня, у тебя больше обаяния. Но ведь разве не в этом соль… хотеть и иметь, иметь и хотеть? Быть, наслаждаться и иметь — эти слова просто не встают в уравнение. Глупо, правда? И ты не сознаешь, насколько это глупо, пока не встретишь такого парня, как Роб.
— Да, но подумай про все те вещи, от которых бы нам пришлось отказаться, если бы мы стали похожими на него. Власть, деньги, которыми ты покупаешь свободу, успех, слава. Ты говоришь, что у него есть ответы на все, однако он пешка во всем этом. Он просто не может контролировать события. Неужели тебе такое может понравиться? Как тебе это может нравиться, если ты любишь его и видишь, как он на глазах влюбляется в Лайзу? Неужели тебя устраивает такое унизительное ожидание своей очереди? Никогда я еще не видела тебя такой несчастной.
— Половину своего состояния я готова отдать ему, если бы он после этого смог полюбить меня, — произнесла Мери Уитни, и ее глаза снова подернулись туманом.
— Половину?
— Ну, четверть… может, десятую часть. Все равно это безумно большие деньги.
— Бедняга Роб. За одну секунду он соскочил с половины миллиарда до нескольких миллионов баксов, а ведь вы еще и не торговались.
— Что же мне делать? — с отчаянием спросила Мери.
— Да ничего. Возвращайся в Палм-Бич и бросайся с головой в свой бизнес. Найми себе в помощники нового парня. А слоняться тут вокруг съемок и сводить с ума себя и других просто неразумно.
— Я уж подумывала, не прекратить ли все это дело.
Криста застыла. Слава Богу, Мери сказала об этом в прошедшем времени.
— Почему, Мери? Зачем? Вредить своему бизнесу, и Робу, и мне, и Стиву? А также дать Лайзе повод для торжества? К тому же это ничего не решит, даже если ты и сделаешь так. И тебе прекрасно это известно. Впервые в твоей жизни самым правильным будет смириться, — заметила Криста.
— М-м, — согласилась Мери Макгрегор Уитни… но искренней не была.
По-настоящему ее никто и никогда не понимал. И это ей нравилось. О, все знали, что она крепкий орешек — блестящая интуиция, процветающая фирма, одна из самых успешных в Америке, потому что Мери управляла всем железной рукой. Она шутливо утверждала, что ей нравится идти собственным путем, ни на чей не похожим, и ее улыбки, смех и развитое чувство юмора маскировали правду о ней, то, что в душе Мери была беспощадной. Она не могла припомнить ни одного момента в своей жизни, когда бы действительно пережила крушение. И вот сейчас именно такой случай. Ну ладно, Роб — не сделка в бизнесе, но он желание, ее желание, а они — и это аксиома — должны исполняться. По каким бы там причинам она ни решила, что хочет его, теперь в ход пущен гораздо более важный процесс… удовлетворения потребностей Мери Макгрегор Уитни. Логика могла требовать от нее отступления в Палм-Бич, как советовала и Криста. Но логика бледнела перед священной необходимостью исполнения любой прихоти Уитни. Назовите это маниакальным состоянием, назовите безумием, как угодно назовите, но факт остается фактом. Она хотела Роба Санда, и ни одна преграда, ни одна душа не смели стоять у нее на пути.
