Городу Пушкина

И царскосельские хранительные сени...

Пушкин

1. «О, горе мне! Они тебя сожгли...»

О, горе мне! Они тебя сожгли...
О, встреча, что разлуки тяжелее!..
Здесь был фонтан, высокие аллеи,
Громада парка древнего вдали,
Заря была самой себя алее,
В апреле запах прели и земли,
И первый поцелуй…

8 ноября 1945

Фонтанный Дом

Ранняя редакция этого стихотворения была опубликована в «Звезде» (1946, №1). А вскоре появилась еще одна публикация – в документах, предшествовавших ждановскому докладу и постановлению «О журналах «Звезда» и «Ленинград»». Г. Александров и А. Еголин, авторы «Докладной записки Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову о неудовлетворительном состоянии журналов «Звезда» и «Ленинград»» от 7 августа 1946 г., сообщали: «Симпатии и привязанность Ахматовой на стороне прошлого». В подтверждение приводился полный текст стихотворения:

Мой городок игрушечный сожгли,
И в прошлое мне больше нет лазейки.
Там был фонтан, зеленые скамейки,
Громада парка царского вдали.
На Масленой – блины, ухабы, вейки,
В апреле запах прели и земли,
И первый поцелуй...

Лидия Чуковская рассказывает о том, как Ахматова в 1958 году переделывала опальное стихотворение «Мой городок игрушечный сожгли…» при подготовке книги, выходившей впервые после указанного постановления 1946 года.

«Совершенно искаженным оказалось стихотворение:

Мой городок игрушечный сожгли,
И в прошлое мне больше нет лазейки...

Можно ли точнее определить Царское Село – этот мнимый город? Он, действительно, город по всем правилам: мощеные улицы, каменные дома, чугунные решетки, и в то же время он игрушечный, невсамделишный: домики и деревья расставлены на полу или на столе прилежной детской рукой; расставлены правильно, ровно, аккуратно,– только все маленькое, ненастоящее, хотя и железная дорога – как настоящая, и будка на путях совсем настоящая, и даже сторож из будки выскакивает с настоящим флагом...

Мой городок игрушечный сожгли,
И в прошлое мне больше нет лазейки...

Ахматова говорит о городе своей юности, который сожгли немцы. Но начальство пpиpeвнoвалo ее к слову «прошлое» (ведь прошлое – это всегда «проклятое царское прошлое»); ах, ты ищешь туда лазейку?

Анна Андреевна, пробуя всякие замены, по-моему, совершенно испортила стихотворение. Было оно интимное, горькое, заветное, стало какое-то крикливо-патетическое:

О, злодеи!..

От обиды я не запомнила.

Исчезла «лазейки» (на рифме), а с нею и все последующее зашаталось. После моих укоризн, Анна Андреевна, к моему великому счастию, сделала так:

Мой городок игрушечный сожгли,
И в юность мне обратно нет лазейки.

Не в проклятое прошлое, а в юность – так, может быть, пройдет?»

Лидия Чуковская. «Записки об Анне Ахматовой». (Запись 26 марта 1958 г.)

В конечном счете Ахматова все же отказалась и от «городка игрушечного», и от «лазейки» – за первым стихотворением диптиха «Городу Пушкина» закрепилась начальная строка «О, горе мне! Они тебя сожгли...»

2. «Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли...»

Этой ивы листы в девятнадцатом веке увяли,
Чтобы в строчке стиха серебриться свежее стократ.
Одичалые розы пурпурным шиповником стали,
А лицейские гимны всё так же заздравно звучат.

Полстолетья прошло... Щедро взыскана дивной судьбою,
Я в беспамятстве дней забывала теченье годов, —
И туда не вернусь! Но возьму и за Лету с собою
Очертанья живые моих царскосельских садов.

4 октября 1957

Москва

Отправить