Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.21 января 1940
«– Л. Я., поедемте в Детское. Литфонд хочет, чтобы я ехала в Детское.– Они вам сейчас предлагают?– Сейчас! Когда угодно! Они просто выживают меня отсюда. А я не знаю...– Поезжайте непременно. Главное, вы отдохнете от всяких этих домашних забот.– Знаете, я так мало забочусь...– Все-таки надо каждый день печку топить.– Печка это не забота, это развлечение. Вот еда... Но в конце концов Таня Смирнова обыкновенно что-то такое мне приносит с рынка. Я что-то ем.– В Детском, в бывшем доме Толстого очень хорошо.– Наконец догадались, что для отдыха человеку нужна отдельная комната.– Об этом пока не догадались. Дело в том, что там не Дом отдыха, а...– Да, Дом творчества. Между прочим, я почти все «Anno Domini» написала в санатории, где нас было пять в одной комнате.– Пожалуйста, никому не рассказывайте об этом.– Нет, нет. Я понимаю. Это может внушить вредные мысли... Из Москвы пришло извещение – три тысячи от Литфонда.– Давно бы так.– Вы думаете? Знаете, я прихожу к заключению, что деньги совершенно излишняя вещь. Я лежу дома, одна, и чувствую, что деньги мне не нужны. Для них я чувствую себя слишком плохо.– Анна Андреевна, а что с книгой?– Моей?– Да.– Ничего не знаю. Шварц говорил мне, что она печатается.– Как? Печатается! Это ведь страшно важно! Что же будет...– Ничего не будет. Будет то, что всегда. Подержат три года, потом вернут. Просят, потом почему-то пугаются. Они каждый раз забывают, что это такое».Лидия Гинзбург. «Разговоры с Ахматовой» (из записных книжек)