Глава пятая
1962
I
Последний гость, собиравшийся уезжать домой, окончательно отключился после очередного бокала. И его самого, и тех, кто приехал в тот вечер вместе с ним, охрана проводила до машины. Праздник закончился.
Вдруг в комнату вбежал один из помощников губернатора.
— В чем дело, Морт? — спокойно спросил Билл.
— Только что позвонили из береговой охраны: штормовое предупреждение, сэр. Говорят, что ураган будет здесь уже к утру, а к полудню мы окажемся в самом его эпицентре.
«Завтра?.. — подумала Франческа. — Мы уже в центре урагана». Она повернулась к гостям:
— Не волнуйтесь, пожалуйста, ничего страшного. Просто придется закрыть ставни поплотнее. У нас есть два дополнительных генератора, а также много свечей, так что не бойтесь — мы даже не останемся в темноте.
— Интересная тут у вас с Биллом жизнь, — ухмыльнулась Джудит.
— Да, ужасно интересно, — подхватила Джейд. — Никогда не видела урагана. У нас в Калифорнии разве что землетрясения порой случаются. Да и то совсем слабые, пару минут — и все.
— Нет, не все, — рассмеялся Трейс. — После землетрясений бывают еще отдельные толчки.
Джейд подумала какое-то мгновение и добавила:
— Конечно, папа бывают и дополнительные толчки. И порой они случаются через много часов после самого землетрясения, не так ли? — она пристально посмотрела на Трейса: он не смог выдержать этот взгляд.
Примерно через час все разошлись спать: Джейд и Абигайль расположились в одной комнате по соседству с Д’Арси, а Трейсу выделили третью спальню в крыле, примыкающем к северному залу, рядом с Джудит и Редом.
Франческа с нетерпением ждала наступления ночи, чтобы остаться наконец наедине с Биллом и задать ему те вопросы, которые уже так долго мучили ее. Почему он так часто танцевал с Джудит? О чем они разговаривали? Как ему показалось, сильно ли изменилась Джудит? А Джейд? Не заметил ли он, что она не только внешне похожа на Карлотту? Но какая наглая! И в этом, пожалуй, ее главное сходство с Трейсом.
Но когда, почистив зубы и умывшись, она наконец добралась до постели, Билл уже спал. Или притворялся спящим? Может быть, он предвидел ее вопросы и не хотел на них отвечать?
Но Билл не притворялся: он постепенно отдавался во власть сна и находился в том странном состоянии, когда мечты смешиваются со сновидениями и трудно понять, что окружает тебя — действительность или сон. Ему казалось, что он стоит между Редом, его родным сыном, который протягивает ему обе руки, и Джейд в ее зеленом праздничном платье — она тоже протягивала навстречу ему свои изящные белые руки. Вдруг он понял, что не знает, кто эта девушка — Джейд или… Карлотта. Впрочем, разве имело это какое-нибудь значение? Может быть, между ними действительно не было никакой разницы? И вдруг откуда-то издали, из бытия, появилась Джудит: она стояла скрестив руки на груди, как будто ожидая чего-то…
Д’Арси с нетерпением ждала, когда же наконец уснет ее мать, — тогда она проскользнула бы потихоньку в комнату Абигайль и Джейд. Ей очень хотелось поболтать с девочками: интересно, не положила ли Джейд глаз на Реда. А то, того и гляди, у нее появится соперница. Она долго ждала и… неожиданно для самой себя уснула.
Ред лежал в постели. Ему не спалось, и он сочинял рифмы. Про Абигайль:
Прелестная подружка наша
Скучна, как рисовая каша…
Потом его поэтические фантазии перекинулись на Д’Арси:
Полна страстей, прекрасна, молода…
Легко ли овладеть ей? В общем, да!
Наконец, настала очередь Джейд. Но сколько ни пытался он зарифмовать пару строчек о ней, ничего не выходило. Ред смог лишь представить себе ее образ, крепко зажмурив глаза. Вот она прижималась к нему во время танца, смочила губы в бокале вермута, потом вытерла рот кончиками пальцев и облизала их… Ред тогда чувствовал, что теряет над собой контроль. Ему хотелось повалить ее прямо на пол возле стойки бара и не выпускать из своих объятий, пока оба не удовлетворят свою страсть.
Ред представлял последующее сладостное изнеможение….Вскоре он тоже уснул.
Джейд поняла, что, коль скоро она осталась наедине с сестрой, Абигайль станет досаждать ей вопросами о Карлотте. Она заранее приготовилась: на простые вопросы отвечала бы прямо, а ответы на более сложные обдумывала бы в то время, пока сестра задавала их. Она знала, что может произвести впечатление на Абигайль: рассказ о частых разговорах Карлотты о своей любви к ней, о желании бороться за нее с Трюсдейлами. Судьба же решила иначе, неожиданно столкнув роскошный «роллс-ройс» с могучим старым деревом.
Карлотта возвращалась домой с вечеринки, проходившей где-то на побережье, и врезалась в дерево кондори. И «роллс-ройс», и дерево практически не пострадали от столкновения. Досталось лишь бедной Карлотте — ее прелестная белая шея не выдержала удара и переломилась. Таковы были факты.
В газетах много писали о кондори. Никто, оказывается, не обращал раньше внимания, что деревья этой породы растут и в Южной Калифорнии, а не только на севере штата.
Не забыли написать газетчики и о том, что знаменитая своими экстравагантными выходками красавица Карлотта Боудин на одном из маскарадов, устроенном в клубе «Полм Гротто» на Сансет-стрип, принадлежавшем ее мужу Трейсу Боудину, появилась перед собравшимися в костюме леди Годивы. Она медленно проехала среди элегантных членов клуба верхом на белой лошади, прикрытая лишь собственными волосами.
Это произошло давно, и тот клуб закрылся года за два до гибели Карлотты, но людям нравилось повторять такие истории: из тех времен, когда Голливуд был настоящим Голливудом, а Карлотта Боудин — одной из самых ярких его звезд.
Да, Джейд не только была готова ответить Абигайль на все ее вопросы, но и отдать сестре свое ожерелье из бриллиантов и изумрудов со словами:
— Это от мамы. Она всегда говорила, что хочет подарить эту вещь тебе. Бриллианты и изумруды от Карлотты — для Эбби с любовью. Она так любила тебя, Эбби!
Но не успела Джейд достать зубную щетку из своей косметички, как заметила, что Абигайль — не сняв даже своего праздничного розового платья — сладко уснула на розовом покрывале, расстеленном на одной из двух кроватей.
«Бедная Эбби, — подумала Джейд. — Наверное, слишком утомилась от путешествия, от вечеринки, к тому же все чувства ее явно были на пределе». Она легла на свободную кровать, сняла покрывало и заботливо укрыла им сестру.
«Не волнуйся, мама, я позабочусь о ней», — подумала Джейд.
Она повторила сейчас обещание, данное в тот день, когда обнаружила дневники матери несколько дней спустя после ее гибели. В тот день она не столько поклялась заботиться о сестре, сколько отомстить тем, кто был так или иначе виноват в смерти матери. Ведь прекрасная и знаменитая Карлотта Коллинз Трюсдейл Боудин ушла из жизни так рано — в возрасте тридцати пяти лет, — и кто-то должен был ответить за это!
Однажды Джейд прочитала, что людей убивают не пистолеты, а люди. Конечно, людей не убивают ни роскошные «роллс-ройсы», ни раскидистые деревья кондори. Только люди повинны в гибели себе подобных — будь их жертвы даже такими красивыми женщинами, как ее мать. Джейд прочитала ее дневники и посчитала повинными в гибели Карлотты Фрэнки, Джудит, Трейса и Росса Скотта. Она не знала точно, кто из них виноват больше всего, но каждому из них была готова отомстить!
Франческа так и не смогла уснуть. Она встала и вышла в соседнюю комнату, боясь разбудить Билла, который наконец перестал ворочаться и вздыхать и тихо засопел на своей половине кровати. Она подошла к окну и раскрыла ставни. Дождь прекратился, ветер почти улегся. С тех пор как они переехали во Флориду, она видела много ураганов и знала, что это всего лишь временное затишье перед бурей.
Ей показалось, что кто-то гуляет по пляжу. Но так далеко, что нельзя было разглядеть без бинокля этого безумца, бросающего вызов стихии. Наверное, этот человек ничего не боится!
Это напомнило Карлотту…
Разве плохо ей жилось с Уитом? Она была в полной безопасности, ничто ей не угрожало. Подумать только — миссис Уитмен Трюсдейл, почтенная матрона, верная жена, любящая мать, живет в кирпичном доме Трюсдейлов. Любая девочка из Бостона скажет, что нет ничего надежнее такого дома! И только ненормальный мог бросить все это и выбежать в неизвестность, навстречу бурям жизни.
Стоило Трейсу Боудину поманить ее, и Карлотта все бросила! Она ушла, не оборачиваясь назад, — полетела навстречу урагану. Дурочка: недооценила опасности, и судьба погубила ее в расцвете лет.
Франческа так и не смогла простить Карлотту, но — видит Бог — не хотела ее смерти, никогда не желала, чтобы сестра стала беззащитной пташкой, не имеющей сил победить бурю. Ее вновь пронзила резкая боль утраты. В тот же миг молния осветила небосклон, снова пошел дождь. Пришлось закрыть окна и ставни.
Она ни разу не видела Карлотту с той страшной ночи, когда узнала, что сестра предала ее. Она осуждала Карлотту, ей очень хотелось вообще забыть о ее существовании. Увы, это оказалось невозможно! Если бы она не получала писем от Карлотты! Писем с мольбой о прощении, о совете, о наставлениях, а также с просьбами рассказать о ребенке, которого она бросила. Франческа никогда на них не отвечала, поэтому, может быть, гибель сестры и нанесла ей такой сильный удар, вызвала такое острое чувство вины.
И все же самое страшное в том, что Франческа до сих пор не могла до конца простить Карлотту!
Трейс Боудин тоже никак не мог уснуть. Когда он оставался наедине с собой, он был не таким беззаботным, как при людях. Он размышлял. Когда Росс Скотт велел ему поехать с Джейд на праздник к Шериданам, чтобы добиться определенных целей, Трейс согласился с неохотой — зачем ему это? Но теперь понял, что для этого предоставилась масса возможностей. У него давно уже был в кармане ключ: Трейс знал от Карлотты, что Билл Шеридан был отцом ребенка Джудит. Теперь надо было найти ту замочную скважину, к которой этот ключ подошел. Но приходилось быть осторожным с незнакомыми дверьми: а то, глядишь, потолок упадет на голову или пол провалится.
Долгое время он собирался шантажировать Шеридана, но понял, что и за ним кое-кто наблюдает. «Пожалуй, этот способ не совсем безопасен», — решил Трейс про себя.
Что касается Джудит, то он точно знал, как отнять у нее несколько миллионов, но она несколько беспокоила его, особенно с тех пор, когда стала тайной партнершей Скотта. В этом качестве Джудит по сути дела, купила его самого. Купила молчание Скотта в некоторых делах: как-то отель «Джейд» в Лас-Вегасе, киностудии…
Но теперь все изменилось. Джудит не сотрудничает со Скоттом и, похоже, потеряла всякий интерес к его делу. И теперь, когда ее отпрыск подрос и готов начать собственную карьеру, она, скорее всего, не захочет вспоминать, что когда-то была партнершей пресловутого Росса Скотта.
О Боже, как же ему были нужны сейчас деньги! Кроме того, в нем кипело желание отомстить Джудит за все, что она ему в свое время сделала! Он жаждал припереть ее к стенке! Вопрос, как? Ответ надо было найти в течение ближайших дней. Трудности в том, что было очень непросто иметь дело с Джудит Стэнтон: чуть покажется, что прижал ее к стенке, как она мигом достает из шляпы кролика, да при этом не только оставляет тебя в дураках, но вдобавок еще сводит с ума!
Трейсу надо было подумать еще о многом. Например, о Джейд. Ему не нравилось, как она смотрела на него в последнее время. Что бы это значило? За Джейд нужен глаз да глаз — по крайней мере, до тех пор, пока ей стукнет двадцать один год. Тогда она получит в наследство принадлежавшую Карлотте коллекцию драгоценностей, которая потянет не меньше чем на пару миллионов! Он ловил себя на мысли, что хочет отнять у Джейд те украшения, которые она всегда носила с собой, — а вдруг побежит жаловаться Скотту? Тот лично подарил Карлотте большую часть драгоценностей и, похоже, искренне испытывал теплые, чувства к Джейд, — ах он, сукин сын!
Надо еще подумать о его дочери, Абигайль Трюсдейл. Он никогда не сомневался в том, что это его дочь, но кому она была нужна в этой игре? Лишний груз… Даже Карлотта оставила свои планы отвоевать ее у Трюсдейлов, когда уезжала в Калифорнию. Действительно, стоило ли вообще заботиться о ней? По сравнению с Джейд она казалась дурнушкой. Ничего общего с матерью. Да и вообще, разве кто-нибудь мог походить на Карлотту? Разве что Джейд. Иногда он видел во сне Карлотту, порой даже вместе с Россом Скоттом…
Трейса удивляло, что он не испытывает никаких чувств при виде Абигайль. Что бы это значило?! Рассудок подсказывал, что он ничего не выиграет, если расскажет ей, что она — его плоть и кровь. Карлотта говорила, что у Уита Трюсдейла не было ни гроша собственных денег и после его смерти ей ничего не досталось. Теперь это становилось весьма занятным. Ведь все считали, что Абигайль — дочь Уита. Интересный получается узел…
Обычно Джудит, любившая самодисциплину, засыпала через долю секунды после того, как ее голова касалась подушки. Она считала, что о своих проблемах надо думать днем, когда мозги еще не потеряли сообразительность. Но в эту ночь, вопреки самовнушению, она долго не могла предаться объятиям Морфея.
На душе было тревожно — кто-то ей угрожал. Но кто? Это был явно не Трейс Боудин, который спал в соседней комнате. Одно слово, один намек Россу Скотту на то, чем занимался Трейс в казино, — и ему конец!
Может быть, Джейд угрожала ее благополучию? Но она — еще ребенок. Правда, ясно намекнула, что у нее есть планы подобраться к ней — через Реда. Ребенок! Может быть, но очень соблазнительный, в этом ей никак не откажешь! Впрочем, Джудит не в первый раз сталкивалась с юными особами женского пола, желавшими заманить в свои сети ее сына. Что ж, придется постоять за себя и за Реда еще раз.
Однако она знала твердо: чтобы не потерять влияние на Реда, надо постоянно держать его возле себя. Она должна была лично подбирать ему друзей и особенно подруг. С годами это становилось все труднее и труднее, но Джудит понимала; нельзя предоставить сына самому себе. Конечно, когда Ред был ребенком, все было намного проще. Она могла оградить его от влияния школ, наняв домашних учителей. Потом, когда ему исполнилось четырнадцать, пришлось отдать сына в школу, но все же это был не интернат — Ред каждый день бывал дома. Постепенно она предоставляла ему немного свободы — но лишь в меру, чтобы избежать возможных протестов с его стороны. Теперь ему восемнадцать. В этом возрасте юноши достигают половой зрелости, они полны страстей, вожделения, но все еще незрелы эмоционально… Именно сейчас от нее требовалось найти единственно верный путь — путь осторожного балансирования. Немного отпустить вожжи, потом резко натянуть их; задать сыну взбучку, потом польстить ему; чередовать доверительность в отношениях со строгой дисциплиной; соединять небольшие дозы свободы с намного большими — господства над Редом.
Джудит прекрасно помнила, как трудно было справиться с Редом прошлым летом — особенно в том, что касалось женщин. Действительно, ее сын стал прекрасным юношей, превзойдя даже все ожидания матери. Он был не просто красив — в его облике было что-то завораживающее, чарующее, и это буквально сводило с ума девушек: они слетались к нему, как бабочки к свечке. Но, конечно, Джудит воспитывала сына не для того, чтобы он стал игрушкой в руках какой-нибудь бабенки! В его жизни должны быть другие приоритеты!
Но не только женщины представляли опасность для Реда — этого прекрасного богатого Адониса с великолепными манерами и блестящим образованием. Другой опасностью был дилетантизм, или, другими словами, синдром плейбоя, столь типичный для богатой молодежи. Симптомы были налицо: предрасположенность к частым выпивкам, привязанность к роскошным автомобилям и высоким скоростям, страсть к яхтам, неразборчивость в выборе друзей. Джудит знала, к чему это может привести: Ред рисковал ничего не добиться в жизни, не достичь славы, может быть, даже вообще потерпеть полное фиаско в карьере! Нет, не такое будущее готовила Джудит своему сыну, не об этом мечтала еще тогда, когда Ред даже не был зачат, а она только начинала думать, что у нее родится сын, который принесет матери столько радости, став знаменитым и преуспевающим. Джудит ревновала сына к его окружению; она чувствовала, что сама была, не прочь получить все то внимание, которое доставалось сыну. Особенно волновало ее то обстоятельство, что, будучи объектом живого интереса всех женщин моложе пятидесяти лет, Ред, похоже, не имел сил сопротивляться дамским чарам и легко увлекался теми, кто оказывал ему знаки внимания.
Да, главное — держать сына под контролем! И по мере того как искушения и соблазны вне дома становились все сильнее, а дисциплина дома все более трудно осуществимой, у нее оставалось только одно эффективное средство — деньги! Ред получил прекрасное образование, у него был изысканный вкус. А раз он решил посвятить свою жизнь политической карьере, — на этом ведь много не заработаешь, — то единственным источником финансов для него было оставленное отцом наследство, пожизненным опекуном которого являлась Джудит. Ред не получит ни цента без ее разрешения, и так будет продолжаться до самой ее смерти!
Надо найти Реду невесту, похожую на нее — с такой же хваткой. Джудит знала, что такая девушка найдется, вопрос только, кто и когда. Как только она заметит в окружении сына молодую особу, отвечающую ее идеалам, то скажет свое решающее слово. Будущему президенту нужна хорошая жена, а кто, как не она, знает, что значит «хорошая жена»?!
Джейд? Едва ли. Она очень соблазнительна, хотя ей пятнадцать. Но все-таки Ред — сын своего отца, а Джейд — дочь своей матери… В конце концов, Джудит была готова немного пожевать Джейд, чтобы потом выплюнуть ее.
Нет, не Джейд мешала Джудит уснуть. Это был… Билл Шеридан, по-прежнему он. Она не боялась его, не думала, что этот человек станет что-то от нее требовать. Просто вспомнились те дни, когда они были вместе, и поэтому никак не могла успокоиться…
Хотя на протяжении стольких лет между ними была огромная дистанция, память о Билле так и не стерлась. Она помнила часы их близости: как сладки они были, как крепко он сжимал ее в своих объятиях, как обладал ею. О, как ей хотелось этого большого, светловолосого, мужественного человека! И она знала, что это желание осуществится — тем или иным образом. Однажды она купила его, и сейчас была готова пойти на это! Впрочем, Джудит покупала Билла уже дважды — один раз его присутствие, второй — отсутствие.
Это было в 1950 году. Карлотты не было в Бостоне вот уже четыре года. Лишь Билл оставался рядом, продолжая угрожать ей и Реду. Нет, она не думала, что Билл когда-нибудь придет к Реду и прямо скажет ему, что он его отец! Даже если ему наплевать на спокойствие мальчика, он не рискнул бы поставить под удар свою собственную карьеру — будучи тогда уже конгрессменом, не позволил бы поставить под удар Фрэнки и их дочь. Ему не нужен был скандал. Но само присутствие Билла в Бостоне содержало в себе некую угрозу. Любой внимательный взгляд мог бы заметить их сходство — у Реда была та же улыбка, тот же взгляд. Мальчику было всего шесть лет, но Джудит боялась, что с каждым годом сходство будет лишь расти. Она была обязана удалить Билла, заставить его уехать как можно дальше.
— Уезжай из города! — сказала ему Джудит. — Из Бостона, из Массачусетса…
— Ты что, с ума сошла? Я избран в Палату представителей от этого штата. Куда прикажешь мне теперь деваться? И чего ради — только для твоего спокойствия? Пойми, это совершенно невозможно…
— Ты уедешь, — твердым голосом повторила Джудит.
— Черта с два!
— А за миллион долларов?
— А что мне твой миллион? Разве на эти деньги купишь все то, что есть у меня здесь?
— Два миллиона.
— Куда я должен уехать?
Она знала, что Билл сломается.
— Может быть, во Флориду? Там сейчас бум на земельные участки, — сказала она. — Штат быстро развивается. С твоими способностями и с двумя миллионами в кармане ты приобретешь полштата. А затем, с таким солидным капиталом, может быть, ты закончишь карьеру мэром Майами-Бич.
Ему захотелось дать ей пощечину. Джудит всегда будила в нем такие чувства. Иногда он готов был избить ее до полусмерти.
— А что я скажу Фрэнки?
— Скажи ей, что я не даю тебе жить, использую свое богатство и связи, чтобы насолить тебе, что вы оба меня раздражаете и я требую вашего отъезда из Бостона. Скажи, наконец, что в Бостоне твоя политическая карьера обречена на провал.
— Три миллиона, — произнес Билл. Джудит рассмеялась:
— Я всегда знала, что ты продажная девка, Билл Шеридан. Три миллиона так три миллиона!
Ставни не пропускали свет, и в комнате было совсем темно. Но Джудит знала, что уже настало утро. Она встала с кровати, подошла к окну и открыла ставни. За окном творилось нечто ужасное: порывы ветра, несшиеся с Бог знает какой скоростью, носили по двору листья пальм, оторванные ставни, куски черепицы. На земле валялись вырванные с корнем деревья.
Ураган, казалось, придал Джудит дополнительную энергии. Она твердо решила, что Билл Шеридан снова будет принадлежать ей. У нее были другие мужчины, но никто из них не мог сравниться с Биллом.
Однажды они заключили сделку, что ж, можно попробовать еще раз. В конце концов, все эти Фрэнки, Д’Арси, Трейс, Джейд были здесь ни при чем. Речь шла, по сути дела, лишь о них троих — о ней, Билле и их сыне Реде.
II
Когда Абигайль проснулась утром, то не сразу поняла, где находится и почему в комнате так темно. Потом догадалась, что ставни закрыты из-за урагана. Рядом лежала Джейд. Простыня, прикрывавшая ее, оттеняла обнаженные плечи сестры. На ней все то же праздничное платье — значит, она заснула не раздеваясь! Разумеется, она даже не пожелала спокойной ночи Джейд. Разбудить сестру? Нет! Лучше сначала раздеться, принять душ, потом одеться снова. Может быть, за это время Джейд проснется сама и они смогут немного поболтать, прежде чем надо будет спускаться вниз. Ведь Абигайль совсем не надеялась до этого побывать во Флориде и, увидеться с сестрой…
Когда почтальон принес приглашение на празднование шестнадцатилетия, Абигайль была дома одна. Она страшно обрадовалась: значит, Шериданы еще не забыли о ее существовании! Но спустя некоторое время загрустила: конечно, дядя и тетя ни за что не согласятся отпустить ее на этот праздник. Вслед за отцом они никогда не разрешали ей встречаться с Шериданами и Джейд! Об этом было сказано сразу же после похорон отца. Казалось, он смог вынести бегство Карлотты, но не ее смерть: через неделю после того, как Карлотта нашла вечный покой в теплой калифорнийской земле, Уит Трюсдейл поднялся на чердак своего кирпичного дома на Луисбург-сквер и повесился.
Как только они вернулись с похорон домой, тетя Селена сказала:
— Карлотта приносила зло при жизни. Увы, она и мертвая никак не успокоиться! Вполне допускаю, что у нее хватило наглости встать из могилы только для того, чтобы накинуть петлю на шею Уитмену.
Абигайль, которой было тогда тринадцать лет, хотела было закричать:
— Ничего подобного! Все случилось, как в «Сияющих высотах», Кэти и Хитклиффа! Ее дух прилетел за ним, и оба они нашли свое единство в смерти! — Она не дерзнула произнести это вслух. Зачем? Она знала правду: Карлотта по собственной воле бросила мужа и малолетнюю дочь, и не было никаких оснований превращать этот неприятный факт в романтическую историю.
Была еще одна причина, по которой Абигайль в тот раз смолчала: она никогда не спорила с двоюродной бабушкой. Это было невозможно. Она всегда побаивалась строгих манер и суждений тети Селены. Может быть, и Карлотта боялась того же?
Иногда Абигайль играла в игру «что, если». Что, если бы ее родители не жили с Джорджем и Селеной? Что, если бы они не зависели от дяди Джорджа и, тети Селены? Несомненно, маме было невообразимо трудно жить с ними. А если бы не так? Что было бы тогда? Может, все кончилось бы по-другому?
Через неделю после похорон на заднем дворе дома дяди Джорджа состоялся акт сожжения — убираясь в комнате племянника, тетя Селена обнаружила кипу журналов с фотографиями Карлотты. В одном из ящиков шкафа Уит прятал все то, что осталось от Карлотты после ее побега: легкий газовый шарф, булавку, шелковый цветок, белую кофточку со следами губной помады на воротнике, опорожненную наполовину бутылку «Орхидеи джунглей», давно потерявшую всякий запах, и даже пару кружевных розовых трусиков.
Абигайль стояла за углом дома и смотрела, как языки пламени пожирают все, что напоминало отцу о матери.
Ей очень хотелось броситься к костру и спасти хотя бы немногое — наверное, было бы достаточно одного номера «Серебряного экрана». Но разве могла она сдвинуться с места под пристальным, мстительным взором тети Селены!
Абигайль была почти уверена, что ее не пустят на праздник в Палм-Бич. Года два назад она хотела послать Шериданам во Флориду и Джейд в Калифорнию поздравления с Рождеством — просто чтобы напомнить им о своем существовании. У нее хватило ума спросить адреса у тети Селены. Конечно, Абигайль знала, что та не позволит ей написать большое письмо, а рождественские открытки — это же так невинно! Но двоюродная бабка была против, произнеся слова, которые навсегда остались в памяти Абигайль:
— Ты до сих пор ничего не поняла, Абигайль. Но ты уже достаточно взрослая — пора серьезно поговорить на эту тему. Так знай: твоя мать, которая с такой легкостью бросила тебя, — самая настоящая блудница. Я знаю, это достаточно грубое слово, но оно употребляется даже в Библии, поэтому не собираюсь подбирать более мягкие выражения. Что касается Франчески — ее сестрицы, — то она ненамного лучше. Обе они были дурно воспитаны, их поведение после смерти родителей часто граничило со скандальным. Мы просто умоляли твоего отца держаться подальше от них, особенно от Карлотты! Мы предвидели, что все кончится плохо еще до того, как она связалась с этим Трейсом Боудином. Но все наши уговоры были напрасны — она просто околдовала твоего несчастного отца. Если бы не она, он до сих пор был бы жив. Ты должна помнить все это. А Франческа? За кого она вышла замуж? За того самого ирландского проходимца, которому в свое время дала от ворот поворот твоя мать! А Джейд! Кроме того, что мать у нее блудница, кто ее отец? Знаменитый игрок и преступник. А теперь позволь мне спросить тебя: достойны ли эти люди получать от тебя рождественские поздравления? Полагаю, нет. Хочу сказать тебе еще кое-что: хотя со стороны матери в твоих жилах течет та же кровь, что и у Джейд, ты должна благодарить Бога за то, что у тебя есть кровь твоего отца — кровь Трюсдейлов. И ты должна сделать все возможное, чтобы эта кровь одержала верх!
Абигайль вспомнила костер, устроенный Селеной на заднем дворе, и ей стало страшно: вдруг Селена захочет устроить публичное кровопускание, чтобы очистить ее жилы от скверной крови Карлотты! Она охотно оставила планы послать родственникам рождественские открытки и вообще была готова забыть имена не только Джейд и Шериданов, но заодно и своих кузенов — Стэнтонов.
Хотя Селена не считала Джудит Стэнтон и ее сына столь же опасными для Абигайль, как Джейд или Шериданов, но и эта парочка была у нее не на хорошем счету. Трюсдейлы считали, что Джудит явно вышла замуж по расчету — Дадли Стэнтон был для нее лишком стар и слишком богат. Но больше всего раздражало Селену то, что Джудит тратила деньги Стэнтона — хвастливо, напоказ.
Конечно, ничто не могло заставить Джорджа и Селену отпустить ее во Флориду. Абигайль села и горько заплакала, хотя и понимала, что уже не в том возрасте, чтобы лить слезы по всякому поводу. Теперь она должна учиться принимать обстоятельства такими, как они есть. Но как трудно было не расстраиваться, не страдать! Абигайль тосковала по тому, чего у нее никогда не было — по любви. Конечно, Джордж и Селена никогда не любили ее! Они только выполняли свой долг воспитателей — какая уж там любовь! Может быть, даже отец никогда не любил ее! Может быть, измена Карлотты нанесла ему такой сильный удар, что он так и не смог найти в себе силы любить плод этого несчастного союза. Да, Абигайль прекрасно понимала, почему ее не любят, но одно дело — понимать, а другое — стать счастливой. Разве можно быть счастливой без любви? Поэтому она изо всех сил цеплялась за иллюзорную мысль о том, что мать все-таки чуточку любила ее! Может быть, хоть тетя Франческа сможет дать ей немного любви? Или Джейд?
Абигайль подумала, что лучше всего будет разорвать приглашение на мелкие кусочки. Да, это был единственный шанс увидеть тетю Франческу и свою двоюродную сестру Д’Арси, но ее никто не отпустить в Палм-Бич! Она снова взяла в руки конверт и тут заметила, что кроме обычного приглашения в него был сложен железнодорожный билет и небольшой листок бумаги, исписанный торопливым почерком:
«Моя дорогая Абигайль!
Хотя мы ни разу с тобой не виделись, надеюсь, что это можно исправить. По-моему, шестнадцатилетие Д’Арси — прекрасный повод для встречи. Очень хочется верить, что ты сможешь убедить двоюродных бабушку и дедушку отпустить тебя к нам.
Посылаю тебе железнодорожный билет туда и обратно. Хотелось бы, чтобы ты погостила у нас еще дня два после дня рождения. Я очень надеюсь, что ты приедешь — тем более что мы послали приглашения твоей сестре Джейд и кузенам — Джудит и Редьярду Стэнтонам».
Там будет ее сестра Джейд! Как же она могла остаться?! Абигайль так захотелось повидать сестру, что решила во что бы то ни стало приехать на праздник. Чего бы это ни стоило!
Теперь ей плевать на своих стариков, раз Франческа прислала железнодорожный билет. Конечно, надо будет просить, умолять на коленях. Но если они так и не уступят, она попросту убежит! Кто сможет помешать? Ведь не запрут же на замок в конце концов! Она поедет, даже если Трюсдейлы не разрешат. Ведь так хотелось увидеться с сестрой, пообщаться и поговорить с ней. Может быть, тогда она узнает наконец, испытывала ли покойная мать хоть немного любви к своей брошенной дочери?
Она готова была выполнить целый список обещаний, если только дядя Джордж и тетя Селена согласятся отпустить ее к Шериданам (разумеется, не сказав им о том, что Джейд также приглашена).
Итак. Она будет в два раза дольше сидеть над домашними заданиями.
Она никогда не будет отвлекаться во время церковных служб и станет ходить в воскресную школу каждую неделю, а не раз в две, как раньше.
Она никогда не будет отлынивать от воскресных походов в гости с двоюродными дедом и бабкой, не будет возражать, если рядом с ней во время чаепития захочет сесть старый мистер Пирсон (он страдал катаром дыхательных путей, поэтому несколько раз в минуту доставал из коробочки салфетку и отхаркивался, после чего аккуратно убирал ее в коричневый бумажный мешочек, бывший всегда при нем).
Она готова в течение полугода не включать телевизор или (если бы это больше устроило стариков) отказаться от своих любимых передач, чтобы смотреть все, что нравилось им.
Она не пойдет на концерт Джоан Баэз, хотя уже был куплен билет. Его можно было продать Джейни Трумен, которая очень страдала, что ей он так и не достался. Вырученные деньги можно пожертвовать на благотворительные нужды!
Список занял три страницы. Кажется, Абигайль написала все, что могло прийти в голову. Она решила подождать до утра, чтобы собраться с силами для предстоящего разговора. В постели, крепко прижимая к груди приглашение, она все время повторяла:
— Господи! Прошу тебя, сделай так, чтобы хоть раз сбылось мое желание! — Какое счастье, что в конверт был вложен железнодорожный билет! Ведь Джордж и Селена очень скупы и могли бы отказать, сославшись на дороговизну. Как это тетя Франческа догадалась, что для стариков Трюсдейлов основным признаком благочестия была именно бережливость?!
Абигайль спустилась в столовую, сжимая в одной руке приглашение, а в другой — железнодорожный билет и список обещаний. Сердце ее бешено колотилось. Потом, собравшись с силами, она молча протянула старикам приглашение.
— Когда оно пришло? — спросил Джордж.
— Вчера. Когда вас обоих не было дома.
Старики обменялись многозначительными взглядами. Абигайль показала им билет.
— Почему ты не рассказала о приглашении сразу? — спросила Селена.
— Потому что я… я… готовила вот это, — пролепетала Абигайль, показывая список обещаний.
Дядя Джордж и тетя Селена по очереди прочитали список. Одно то, что они сразу же не ответили отказом, вселяло в Абигайль надежду. Ей с трудом удавалось сдержаться, чтобы не начать упрашивать, — тогда неминуемо последовал бы отказ. Тем более нельзя было плакать. Слезам в этом доме никто не верил. Они могли вызвать у Джорджа и Селены лишь отвращение, это никак не вязалось с их представлением о хорошем вкусе. Пророни она хотя бы одну слезинку, отказ последовал тотчас же.
Неожиданно Джордж произнес:
— Ну что ж, весьма внушительный список.
А Селена добавила:
— Задумано много хорошего. Как тебе кажется, Джордж?
— К тому же они прислали билет.
— Да и вообще, поездка по стране может оказаться полезной для расширения кругозора. Полагаю, что Франческа и ее муж-губернатор не смогут за какие-то несколько дней испортить девочку. Что же касается их дочери, то она отвечает за своих родителей не больше, чем Абигайль за свою мать.
— Ты права, — подхватил Джордж, — права, как всегда.
Абигайль не могла поверить своим ушам: невероятно! Они, кажется, были готовы выполнить ее просьбу! Она не знала, что накануне этого разговора Селена напомнила мужу, что выходные перед Днем труда — последний шанс съездить на море. Поэтому она могла лишь радоваться, что отпадает тяжелая необходимость тащить с собой Абигайль, думать о том, как та ведет себя за столом и с кем проводит время. Особенную тревогу вызывало у Селены именно окружение воспитанницы. И потом, не придется тратиться на девочку. Праздники продлятся четыре дня, экономия налицо: им не придется платить за еду и отдельную комнату для Абигайль.
Селена кивнула Джорджу, и он с серьезным видом произнес:
— Ну что ж, Абигайль, мы согласны. Можешь съездить.
— Спасибо, спасибо, дядя Джордж! Спасибо, тебя Селена! Вы не пожалеете об этом, обещаю вам!
— Надеюсь, ты сдержишь свои обещания, — сказала Селена. — Сразу же после завтрака можешь пойти к себе и написать Франческе, что ты приедешь. Однако должна сказать, что твоя тетя повела себя довольно странно — ведь она не написала, насколько дней тебя приглашает…
— Она написала! Меня приглашают на целую неделю!
— Где это ты вычитала?
— В конверт была вложена записка, — Абигайль предусмотрительно выбросила ее, чтобы старики не узнали, что среди приглашенных — Джейд.
— А можно на нее взглянуть? — протянула руку Селена.
— Я ее куда-то задевала. Наверно, выбросила по ошибке, — пробормотала Абигайль, а сама при этом думала: «О Господи! Лишь бы она не стала рыться в помойке!»
— Гм, ты очень невнимательна.
— Простите меня, тетя Селена. Я больше не буду.
— Хорошо. Но надо продумать о подарке для твоей двоюродной сестры. Можно преподнести ей книгу или коробку льняных платочков с вышивкой. Выбери подарок сама, а я дам денег.
— Спасибо, тетя Селена.
Селена откинулась на спинку стула: она была довольна, что все сложилось именно так. Правда, придется потратиться на праздничное платье для девочки — такое, чтобы прослужило ей еще года два. Она разрешит ей купить и туфли к платью — это не очень дорого. Сейчас, кажется, в моде туфли на шпильках? Что ж, пусть купит себе такие.
III
Наконец проснулась Джейд. Она сладко потянулась, увидела Абигайль и сказала:
— Ах, Эбби, мне снился такой чудесный сон!
Абигайль присела на край кровати. Именно для этого она приехала в Палм-Бич: ей хотелось побыть наедине с сестрой.
— О чем, Джейд?
— Какой прекрасный сон! Мне снилась мама. Мы были в ее спальне. Знаешь, там было так красиво! Я никогда не забуду, как выглядела эта комната при маме: зеркала, атласные покрывала, белый ковер, туалетный столик со всевозможными кремами и лосьонами.
Абигайль кивнула головой, хорошо представляя себе спальню матери. Однажды, просматривая старые журналы в одном из букинистических магазинов, она обнаружила интервью с Карлоттой, где в мельчайших подробностях описывалась ее спальня. Журналист не забыл упомянуть даже об огромном стенном шкафе с зеркальными дверцами: «Обворожительная Карлотта любит сидеть у камина на своей вилле, напоминающей чем-то орлиное гнездо, прилепившееся к склону одного из холмов Бель-Эйр. Она проводит все свободное время в обществе обаятельного Трейса Боудина — владельца знаменитого клуба „Палм-Гротто“. Всегда рядом с Карлоттой ее очаровательная дочка — миниатюрная копия мамы».
В журнале был помещен ряд фотографий. На одной из них был портрет Карлотты, висевший на стене спальни. Она была изображена в белом бальном платье, с распущенными волосами, свободно ниспадавшими по плечам, глаза ее блестели, рот — чуть приоткрыт. Это был портрет кинозвезды, ставшей по мановению какой-то невидимой волшебной палочки королевой бала.
— А мамин портрет — он еще висит на стене?
— Откуда ты знаешь про портрет?
— Я видела фотографию в старом журнале — никак не могу забыть…
Джейд решила сделать сестре приятное и с ходу сочинила продолжение сна:
— Знаешь, Эбби, мне снилось, что мы с тобой сидим в той спальне и разговариваем с мамой.
Абигайль склонилась к сестре:
— Правда? А о чем мы разговаривали?
— Да так, ни о чем. О жизни, о поэзии.
— О поэзии! Как я люблю стихи! А ты не помнишь, о каком именно стихотворении мы говорили?
— Не помню. Помню, что мы ели ванильное мороженое с каким-то печеньем, разговаривали и все время смеялись. Все вокруг было белое. Мы были в белых платьях — легких летних, — и свежий ветерок колыхал белые занавески на окнах!
— Ах, — вздохнула Абигайль, — какой сон! Как я хочу оказаться в этом сне!
— Я знаю, я знаю! — С этими словами Джейд крепко прижала голову Эбби к своей груди, радуясь, что сестра поверила этой сказке и оказалась вовлеченной в ее фантазию. — Мне тоже хочется, чтобы этот сон стал явью, чтобы мы были там, в маминой спальне, вместе с тобой. Знаешь, Эбби, а почему бы нам не попытаться представить себе, что это не сон? Ведь это так просто: я, ты и мама — сидим вместе и едим мороженое!
Абигайль кивнула головой. Именно так она представляла себе встречу с сестрой. Казалось, они были знакомы целую вечность. Ей захотелось излить душу перед Джейд, ведь та рассказала ей свой сон! Надо было придумать какую-нибудь романтическую историю.
— Знаешь, Джейд, мне сегодня тоже снился сон, — соврала Абигайль.
— И что же тебе снилось? — заинтересовалась Джейд.
— Мне снился… Ред! — Эбби назвала первое имя, пришедшее в голову. Джейд вздрогнула:
— Ред?! Она не заметила, чтобы Эбби обращала на него особое внимание вчера вечером. Наверно, он был ей интересен, но едва ли речь шла о влюбленности. Джейд не могла допустить, что кто-то другой мог испытывать к Реду те же чувства, что она сама. — А что именно тебе снилось? Что вы делали во сне?
Абигайль не знала, что ответить. Но видя живой интерес Джейд, решила выдумать что-нибудь поинтереснее. Ведь если сказать, что просто разговаривали и смеялись — это будет так похоже на сон сестры!
— Мы целовались! — выпалила она, — Прямо как в кино. В губы!
— В губы? — удивилась Джейд.
— Да, — радостно продолжила Абигайль; она заметила, что Джейд заинтересовалась, и это обстоятельство лишь подстегнуло ее девичью фантазию. Его язык был у меня во рту… А потом он сказал, что любит меня!
— Правда? — переспросила Джейд, широко раскрыв глаза. Наверное, Эбби по уши влюбилась в Реда, если ей снится такое. — А ты? Что ты ему ответила?
— А ты как думаешь? Я тоже призналась ему в любви. — Эбби чувствовала, что должна ответить именно так, она обязана была сочинить романтическую историю.
— Ты действительно его любишь? — Джейд устремила на Абигайль испытующий взор. Если Эбби действительно влюблена в Реда, она не будет становиться у нее на пути! Даже не станет флиртовать с ним и забудет о своих планах вскружить голову этому парню. Ведь ей был нужен не столько он сам, сколько гнев его матери: Джейд знала, что Джудит выйдет из себя при виде ее флирта с Редом. Эбби никогда не знала материнской любви, и теперь Джейд была готова пойти на все ради сестры.
— Ты уверена, что любишь Реда? — спросила она еще раз.
Абигайль пожалела, что начала разговор на эту тему. Зачем только она солгала?! Оказывается, даже самая невинная ложь постепенно затягивает — начинаешь врать еще и еще. Что ответить на вопрос сестры? Ограничиться ничего не значащими словами, что Ред очень мил? Поздно: это был бы так банально, так скучно! Нет, она скажет Джейд именно то, что та хочет услышать — это будет их общая тайна!
— Да, Джейд, мне кажется, что люблю!
Джейд отвернулась, чтобы Абигайль не увидела, какое впечатление произвели на нее эти слова. Она твердо решила помочь Эбби заполучить Реда!
— Надо всерьез заняться этим, — сказала Джейд. Если он до сих пор не влюбился в тебя, то обязательно влюбится ко времени отъезда. А потом оба вы окажетесь в Бостоне, и — все будет О’кей!
— А как же Д’Арси? — возразила Абигайль. — По-моему, она влюбилась в него по уши. Она ведь красивее меня!
— Красивее?! — возмутилась Джейд. — Да ты ничуть не хуже!
«Ред не может обладать Д’Арси — она ведь его сестра», — подумала она про себя.
Единственная проблема Эбби заключалась в том, что ей не хватало уверенности в себе — должно быть, тому причиной было воспитание в доме Трюсдейлов. Джейд поможет исправить положение — даст Эбби почувствовать себя полноценной! Она вскочила с кровати, взяла свой чемодан и вытащила розовый кашемировый свитер с глубоким вырезом.
— Сними этот балахон и надень это. Только без лифчика!
— Без лифчика? — удивленно переспросила Абигайль.
— Ты что, глухая? Мы заткнем эту Д’Арси за пояс! — Ее сестра Эбби кого хочет заткнет за пояс — и Д’Арси, и Джудит, и даже ее саму, Джейд!
При мысли о том, что она может стать роковой женщиной, Абигайль расхохоталась:
— Ах, Джейд, как я тебя люблю! Больше всего на свете!
— Еще бы! Я тоже люблю тебя больше всего на свете, Эбби!
— Правда? А как же твой отец? По-моему, он такой замечательный!
— Конечно, конечно. Я его тоже люблю… — разве могла она рассказать Абигайль всю правду, что любила отца, пока не обнаружила дневники Карлотты. Теперь она желала ему только одного — смерти!
…Джейд едва исполнилось двенадцать. Но еще за несколько месяцев до гибели Карлотты она заметила: что-то случилось.
Стоял зимний день. Смеркалось. Солнце, всего какой-нибудь час назад светившее так ярко, спряталось за горизонт. Стало совсем темно. Карлотта, в длинном белом платье, встала с дивана. Джейд думала, что она хочет включить электричество, но вместо этого мать зажгла свечу и поставила ее на стол. Комната залилась волшебным светом.
— Правда, красиво? — сказала Карлотта, взглянув на Джейд. Потом она прикрыла глаза и стала медленно декламировать:
Я с двух концов зажег свечу; Недолго ей гореть — о нет!
Врагам, друзьям сказать хочу: взгляните, что за чудный свет!
Джейд не поняла смысл этих строк Милле, но одно ей было ясно: речь идет не о свече, а о чем-то гораздо более важном. Она посмотрела на лицо матери и тотчас, испугавшись, что вдруг эта свеча догорит раньше времени, сама подбежала к ней и задула. Но Карлотта снова зажгла ее:
— Свечи существуют для того, Джейд, чтобы светить ярко… и недолго. Так устроен мир.
Джейд знала, что ее мать — «очаровательная дурочка», вычитав эти слова в одном романе, где героиня книги так напоминала ей Карлотту. Обе походили на изысканные цветки на тонких стебельках. Но когда Карлотта погибла в автокатастрофе, когда сломался пополам стебель ее изящной шеи, Джейд поняла, что между матерью и возлюбленной Гэтсби Дэзи была огромная разница. Ведь Дэзи ни о ком не заботилась, она походя калечила души людей! А Карлотта? Она сама погибла, а все остальные даже не пострадали.
Но окончательно все Джейд поняла, лишь обнаружив дневники матери. Она узнала, что раньше Карлотта была сильной женщиной и, если продолжить сравнение со свечой, никто не мог задуть ее пламя! Так продолжалось до тех пор, пока в ее жизнь не вошли некоторые люди, пока сопутствующие им обстоятельства не сломили ее. Именно это в итоге и стало причиной того, что красный «роллс-ройс» врезался в дерево кондори. А ее жизнь угасла, как свеча, зажженная с обоих концов. Несчастный случай? А может, Карлотта сама искала смерти, окончательно запутавшись в жизни?
В полицейском протоколе, составленном сразу же после катастрофы, было написано, что «в крови пострадавшей обнаружено большое количество алкоголя». Следствие пришло к выводу: причиной трагедии было управление машиной в нетрезвом виде.
Джейд же знала: алкоголь здесь ни при чем. Всего за несколько месяцев до этого Карлотта перестала пить. Она ходила к врачу, которого посещали кинозвезды и богатые люди, решившие завязать. Неужели не сдержалась на вечеринке в Малибу? Джейд сама видела, насколько серьезно было намерение Карлотты покончить с выпивками. Один только вид алкоголя вызывал у матери чувство отвращения: в последнее время не могла даже пригубить свое любимое шампанское. Разве она не выбила бокал из руки Трейса через две недели после посещения того врача?
— Выпей, детка, — говорил ей Трейс. — Это всего лишь шампанское, в нем и градусов почти нет.
— Спасибо, я не буду, — ответила, улыбаясь, Карлотта.
— Всего глоточек. Это тебе не повредит. — Он поднес бокал к самым ее губам.
— Может, и не повредит, но и не поможет, — Карлотта по-прежнему пыталась обратить все в шутку. — Прошу тебя, Трейс, оставь меня в покое.
— Как же не поможет! — процедил Трейс. — Очень может быть, что именно это тебе и поможет. С тех пор как перестала пить, ты стала какая-то грустная. Где твое былое веселье? А кому ты нужна такая скучная?! Мне лично не нужна. Скотти — тоже.
Карлотта перестала улыбаться:
— В таком случае я могу уйти. Мы с Джейд найдем себе другое место…
На этот раз рассмеялся Трейс:
— Не так это просто, детка. В сценарии все по-другому: ты должна оставаться здесь и веселиться…
Карлотта оттолкнула руку с бокалом:
— А кто автор сценария? Ты? Или Скотти? Кто?
— Сама знаешь кто. Ты знаешь это лучше меня.
Он снова поднес бокал к ее губам и попытался влить шампанское ей в рот.
Она резко отпрянула, и бокал, вылетев из руки Трейса, вдребезги разбился о стену.
Он схватил ее руку и стал заламывать за спину. Тут в комнату вошел Росс Скотт. Поняв, что происходит, он повелительным тоном сказал Трейсу:
— Успокойся!
Потом он обернулся и увидел Джейд, стоявшую все это время в углу и наблюдавшую эту сцену. Натужно рассмеялся:
— Смешную игру придумали папа с мамой, не правда ли, крошка?
И хотя Джейд прекрасно понимала, что это никакая не игра, она тоже рассмеялась вслед за своим крестным. Всего минуту назад, когда Трейс схватил за руку Карлотту, ей хотелось разреветься, а теперь все эмоции вылились в этот громкий смех…
Солидные газеты ограничились сообщением о том, что Карлотта была в тот вечер в Малибу, и выдержками из отчета следователя, бульварные издания выдвинули самые разнообразные версии — были напечатаны даже взаимоисключающие списки гостей, приглашенных на ту вечеринку. Все газеты сходились в одном: на празднике была Мэрилин Монро в сопровождении некоего господина с Востока, отказавшегося назвать свое имя, — судя по всему, известного политика. Среди приглашенных был также Росс Скотт, близкий друг семьи Боудинов, и его приятель, ведущий популярных телепрограмм Дж. С. Хант со своей новой любовницей — высоченной пышногрудой датчанкой, ни слова не понимавшей по-английски.
В газетах писали, что, узнав о трагедии, Трейс пришел в ужас. Он считал, что во всем виноват продюсер Черлз Драйер. Нашлись свидетели, видевшие, как Карлотта с Чаком сидели в его машине и пили водку прямо из горла.
— Этот сукин сын Чак влил в нее целую бутылку — ведь Карлотта не могла отказаться, если ей предлагали!
Рассказывали, что Карлотта заснула прямо в машине Чака, а когда потом ее растолкали и вытащили наружу, заявила, что немедленно едет домой, причем убедила всех окружающих, что справится с машиной.
Чак Драйер не мог ничего толком припомнить — он сам был пьян в стельку. Может быть, Карлотта действительно допивала при нем какую-то бутылку, но, кажется, это была не водка — ведь хозяин дома Гарри Принс хранил у себя в буфете только то, что он пил сам, а водку он не пил. Чак помнил, что бывший шеф Карлотты по студии «Мэджестик» принес какой-то импортный напиток. Скотти — Росс Скотт — пил только самые изысканные напитки:
— Эти ребята такие, все у них самое хорошее — будь то вино, женщины или наркотики!
Одна дама — хорошо сохранившаяся блондинка, основным занятием которой было устройство вечеринок для политиков обеих партий — рассказывала, что, когда Карлотту вытащили из машины Чака, кто-то дал ей маленькую красную пилюлю, «чтобы она пришла в себя». Блондинка готова была поклясться, что пилюлю дала Карлотте не кто иная, как Мэрилин Монро. Она утверждала также, что приехавший с Мэрилин политик был в восторге, что оказался на настоящем голливудском празднике, и весь вечер приставал к гостям с расспросами, когда же наконец начнется оргия.
Муж блондинки, техасский нефтепромышленник, заявил, что напоил Карлотту не Чак, а сам Трейс Боудин: он видел, как Трейсс держал в одной руке бутылку водки, а другой запрокидывал Карлотте голову. Жидкость лилась по ее подбородку…
Прочитав все эти репортажи, Джейд ясно поняла, что никогда не узнает, что же случилось в тот день на самом деле. Даже если бы она решилась, невозможно расспросить самого Чака Драйера. Недели через две после гибели Карлотты он отправился на кинофестиваль на Ривьере, где попал на вечеринку, устроенную прямо на борту яхты. Чак перегнулся через борт, упал в воду и утонул — хотя яхта стояла у причала.
Это случилось после того, как погибла Карлотта, и до того, как Джейд обнаружила дневники. Многое тогда еще не было понятно. Джейд смотрела на портрет матери и задавала немой вопрос: «Мама, стоило ли так жить? Дни, полные безрассудства, ночи, полные безумия! Жизнь, прожитая с умопомрачительной скоростью! Скажи мне что-нибудь, мама! Пошли мне знак! Что лучше: погибнуть, как ты — в расцвете лет? Или ждать, пока жизнь станет тяжелой и невыносимой? Или твоя жизнь была уже столь невыносимой?» Впрочем, уже тогда Джейд стала казаться, что мать выбрала слишком опасную профессию.
Смотря в зеркало, Джейд видела, как она была похожа на мать! Карлотта останется в памяти тех, кто ее знал и любил, вечно молодой. А сама она, наверное, состарится, и это сходство навсегда исчезнет! Джейд чувствовала это уже сейчас, будучи совсем еще девочкой. Суждено ли ей тоже сгореть, подобно зажженной с двух концов свече?
Но обнаружив дневники, Джейд твердо решила: она доживет до старости, но будет совершенно другим человеком, она ни за что не повторит жизненный путь матери! Хотя и будет походить на Карлотту, и, как Карлотта, любить жизнь! Карлотта была подобна изумруду — прекрасная, блестящая… но такая хрупкая! Джейд будет крепче! Необходимо походить на алмаз. Ведь алмаз — эталон крепости!
В дневниках Джейд нашла ответы на многие вопросы. Но ответы на них требовали постановки все новых и новых!
— Прокатимся верхом? — Джейд вышла из ванной комнаты. На ней была атласная кремовая блузка, белые бриджи и до блеска начищенные черные сапоги.
Абигайль рассмеялась:
— Мне кажется, сегодня никто не поедет кататься на лошадях. Хотя ураган закончился, на улицу страшно выглянуть — все перевернуто.
— Ты меня не поняла: я не собираюсь кататься. Просто такое настроение, что я решила надеть костюм для верховой езды. Мне идет?
— Еще как!
— Тебе тоже идет мой свитер. Только зачем вы проявляете своеволие, мисс Тюрсдейл? Что я вам сказала? — Джейд подошла к Абигайль и провела рукой по ее груди. — Я же сказала, что не надо надевать лифчик!
— Но…
— Никаких но. Или ты снимешь лифчик сама, или этим займусь я. И вообще, запомни: надо делать все, как я говорю!
— Хорошо, хорошо, — рассмеялась Абигайль, поднимая руки вверх, — Сдаюсь.
— Правильно делаешь. Быстро раздевайся!
Абигайль, покраснев, сняла розовый свитер и отвернулась, расстегивая лифчик.
— Ах, какая недотрога! — ухмыльнулась Джейд, подходя к сестре с другой стороны. — Какая грудь! Крошке Реду должно понравиться.
Абигайль поспешно натянула розовый свитер, прикрывая наготу:
— Ну как? Теперь ты довольна?
— По-моему, прекрасно. А теперь пройдись по комнате — надо посмотреть, как ты выглядишь в движении.
— Ты невыносима!
— Знаю. А тебе надо усвоить еще одну вещь: твои джинсы слишком свободны. Не забывай, что ты на войне, а Д’Арси будет драться до последнего. Так что советую надеть мои джинсы — они будут тебе как раз в обтяжку. Будь спокойна — Ред не сможет устоять при виде такой красавицы! — Джейд было больно говорить все это, но она знала — другого выхода нет.
Она достала из чемодана пару джинсов и кинула их сестре:
— Давай побыстрее! Если мы сейчас же не спустимся к завтраку, то, пожалуй, опоздаем и на ленч.
IV
Ред сидел в столовой и пил кофе. Он надеялся, что Джейд придет на завтрак без Эбби. Ему очень хотелось оказаться наедине с Джейд, но ее сестрица все время ходила за ней по пятам. Что касалось матери, Ред был уверен: от нее сбежать будет нетрудно.
Он хорошо помнил день три недели назад, когда они получили приглашение на день рождения Д’Арси. Тогда Джудит помешала ему позабавиться с Д. Д. Клейтон…
План Реда был прост: сбежать из дому прежде, чем Джудит его поймает. Мать имела обыкновение влезать во все его дела, ее интересовал распорядок дня сына, вплоть до каждого часа и минуты. Для перестраховки он хотел даже улизнуть из дому до завтрака, прежде чем она станет выяснять, что он собирается делать, но это ему не удалось. Уже в самой прихожей его окликнула секретарша Джудит Беатрис Юит:
— Подожди, Ред, мама хотела поговорить с тобой.
— Скажите ей, что я зайду к ней попозже. А сейчас я тороплюсь на теннис.
— Мать просила тебя зайти именно сейчас. Она получила какое-то срочное приглашение. А еще хотела поговорить с тобой об этой лодке.
— О Боже! Как надели ему эти разговоры о лодке!
— Мать ждет тебя в библиотеке, — сказала Беатрис.
Ред нагнулся и поцеловал Джудит в макушку:
— Что за спешка, дорогая Джуди? Куда нас приглашают?
Джудит протянула ему приглашение и записку, в которой Шериданы предлагали им провести неделю в их доме.
— Отлично! Я давно хотел познакомиться с ними. Поедем!
— Ну что ж, если так хочешь, поедем. Ты ведь у нас главный.
Ред саркастически улыбнулся: Джудит любила эту игру, будто Ред и впрямь главный. Оба они понимали, что на самом деле все не так, но Ред никогда не возражал и подыгрывал матери. Иногда он начинал даже изображать легкий флирт, показывая таким образом Джудит, что хотя она ему и мать, он по достоинству оценивает ее женские качества.
— А ты что, не хочешь? — Ред не понимал, что может не нравиться его матери в Шериданах, вообще он чувствовал, что мысли Джудит — непостижимый постороннему лабиринт. — Мне кажется, там будет весело.
— Тебе! — произнесла Джудит с шутливым укором. — Тебе везде весело.
— А разве это плохо? И потом, кто знает — может, мы подружимся? Мне очень хочется познакомиться с кузинами — Д’Арси и этими сестрами… Как бишь их?
— Абигайль Трюсдейл и Джейд Боудин.
— Да-да. У них разные отцы? А какая из них красавица?
— Понятия не имею. А почему ты решил, что одна обязательно должна быть уродкой? Ред пожал плечами:
— Ну, так всегда бывает, когда у сестер одна мать и разные отцы: одна — прелесть, другая — страшилка. — Он скорчил гримасу, думая рассмешить мать.
Но Джудит почему-то не рассмеялась. Напротив, весьма серьезным тоном она спросила:
— А что, ты располагаешь статистическими данными, подтверждающими эту теорию?
«Да, — подумал Ред, — наверное, ляпнул что-то не то».
— Мама, — сказал он вслух, — я обеими руками голосую за поездку. А теперь мне надо бежать. Надо быть на корте.
— С кем ты сегодня играешь?
— Мы в паре с Д. Д. Клейтон играем против Хатча и Лорен.
— Д. Д. твоя партнерша? — изумленно спросила Джудит. — Мне всегда казалось, что у нее не хватит ума завязать шнурки на ботинках.
«Ах, мама, — подумал Ред, — разве дело в этом? У Д. Д. есть другие достоинства…»
Он громко рассмеялся и направился к выходу. Но не успел он открыть дверь, как услышал слова Джудит.
— Послушай, Ред, а почему ты тебе не пригласить своих друзей пообедать с нами?
— С нами? — Ред замер на пороге.
— Да. Предлагаю встретиться всем вместе в начале второго около «Казино», а потом мы можем съездить посмотреть на лодку.
О Господи! Ведь он почти ускользнул от матери! Теперь он знал: этот день у него занят, Джудит не обведешь. Самое обидное заключалось в том, что она, скорее всего, и не собиралась покупать эту лодку, о которой он так давно мечтал. Ред знал тактику своей матери: она обтожит покупку до следующего лета и целый год будет дразнить его!
Он постарался изобразить улыбку:
— Отлично, Джуди. Встретимся в начале второго. Только умоляю: не надевай платье с декольте — а то беднягу Хатча хватит сердечный приступ.
Джудит усмехнулась: конечно, она не поддалась на эту маленькую лесть, но ей нравилось, когда Ред дразнил ее, создавая образ опытной женщины, сводившей с ума мальчишек.
— И, пожалуйста, напиши им, что мы приедем. По-моему, сойтись поближе со стариком Шериданом было бы весьма полезно для блестящего молодого человека, вынашивающего планы захватить Белый дом!
Эта реплика тоже была часть его игры. Реду иногда хотелось придушить Джудит. Он даже представлял себе, каким именно способом: подошли бы канат лодки, струна теннисной ракетки, даже шнурки от ботинок Д. Д. Клейтон. Но сегодня мать одержала очередную победу над сыном — она не дала ему переспать с Д. Д.
Когда Абигайль и Джейд вошли в комнату, Ред, позабыв о хороших манерах, вскочил на ноги, едва сдерживая возмущение: опять эта Абигайль притащилась вместе с сестрой! А на дворе такая погода, что позвать Джейд на прогулку не получится! Как соблазнительно выглядела Джейд в этом костюме для верховой езды! Зачем только она его надела?
— Ты что, собираешься прокатиться верхом?
— Ты что, не в своем уме?! — насмешливым тоном произнесла Джейд. Она надеялась отбить у Реда всякий интерес к себе. — Кто же ездит верхом в такую погоду?! А где все?
— Франческа закончила завтракать минут пятнадцать назад. У нее какие-то дела по хозяйству. Насколько я понял, из-за урагана часть прислуги не смогла попасть в дом, так что приходится самой всем заниматься. Что касается дяди Билла, то он встал очень рано. Да и твой отец тоже, Джейд. Они куда-то ушли.
Джейд недоверчиво взглянула на Реда:
— Мой отец проснулся в такую рань, да еще в самый разгар урагана? Не может быть?
— Ураган уже прошел над этим местом. Тетя Франческа сказала, что Билл как губернатор обязан сразу же выезжать на места стихийных бедствий и оценивать причиненный ущерб. Вот они и поехали вместе с твоим отцом.
— Какая осведомленность! — произнесла Джейд тем же насмешливым тоном. Джейд не могла понять, зачем это Трейс отправился вместе с Биллом, а Ред не мог понять, почему дочь Трейса неожиданно стала столь недружелюбной. Еще накануне она была так мила, даже больше, чем мила, — явно проявляла к нему интерес.
— Не хотите ли присесть? Я вас обслужу. — Ред перекинул салфетку через локоть и учтиво поклонившись продолжил: — Я к вашим услугам, юные леди. Что желаете: яйца всмятку, колбаса, бекон, овсянка, тосты, датские печенья, всевозможные сладости…
Абигайль рассмеялась и села за стол:
— Мне, пожалуйста, яичницу с беконом и тост с персиковым мармеладом.
Джейд искоса поглядела на Реда, всем своим видом показывая, что его шутка пришлась ей не по вкусу:
— Не стоит беспокоиться обо мне. Я буду только кофе, причем налью его сама.
Она налила себе чашку кофе и села за стол напротив Абигайль. Но Ред не успокоился: накладывая яичницу в тарелку Эбби, он произнес:
— Думаю, леди, вам не мешало бы немного подкрепиться — завтрак способствует улучшению настроения.
— Да что вы говорите?! — протянула Джейд. — Вот, оказывается, о чем вы… А я вот все думаю, куда же это подевалась Джудит, и как она решилась оставить без присмотра своего любимого сыночка…
Абигайль тяжело вздохнула. Джейд откровенно хамила — зачем? Хотя Эбби и не была влюблена в Реда, он в принципе ей нравился. Было неприятно смотреть, как сестра обижает этого парня.
Ред воспринял слова Джейд, как пощечину: «Ну и стерва!»
Ладно, он ей покажет, на что способен! Хамить, так хамить!
Джейд опустила глаза и уставилась в чашку. Пожалуй, она зашла слишком далеко. Не надо было говорить всего этого. Но было уже поздно. Важно одно: после этих грубых слов Ред наверняка забудет о ней и переключится на Абигайль. Кажется, это уже произошло: он склонился над Эбби и что-то шептал ей на ухо так тихо, что Джейд не могла ничего расслышать. Джейд подумала, что именно этого она и добивалась — сближения Реда и Абигайль!
Ред болтал какую-то бессмыслицу на ухо Абигайль, заглядывая в вырез на ее свитере, но мысли его были заняты другим: какая муха укусила Джейд? Что явилось причиной столь резкой перемены в ее поведении? Вдруг он заметил, что Абигайль была без лифчика. Интересно! Кажется, впервые Ред посмотрел на Эбби, как на девушку.
Вскоре вбежала Д’Арси. Эбби обернулась: она тоже была без лифчика! Тоже в облегающих джинсах! Выходит, все ухищрения Джейд оказались тщетными!
Д’Арси подбежала к Реду и произнесла, кокетливо надув губы:
— Как?! Вы тут завтракаете без меня?! И никто не удосужился сходить за мной!
— Садись к нам, — сказал Ред, скользнув взглядом по Джейд.
Джейд поняла, что была права, когда подозревала Д’Арси в чрезмерном интересе к Реду. Она буквально трясла своими грудями у него перед лицом! Джейд очень надеялась, что этот флирт останется без последствий: она должна была помешать этому — и ради Абигайль, и ради самой Д’Арси. Та ведь сама не знала, что перед нею собственный брат! Что будет, если они привяжутся друг к другу?!
А Ред тем временем думал, как бы ему заставить ревновать Джейд. Пожалуй, большего эффекта можно достичь, флиртуя с Д’Арси. Бог с ней, этой Эбби. Главное — успеть что-нибудь предпринять до того, как в столовую спустится мать!
V
Джудит проснулась в отвратительном настроении.
Она заснула лишь после рассвета, а теперь было уже около полудня: было чувство, что потеряна впустую уйма времени! Она открыла ставни — за окном моросил мелкий дождик. Мелькнула надежда, что ураган не достиг Нового Англии и стихия пощадила Ньюпорт.
Прежде чем спуститься вниз, Джудит постучала в дверь Реда — выяснить, на месте он или нет. Она надеялась, что он еще не вставал. Пусть лучше валяется в постели до обеда, чем якшается со своей рыжеволосой кузиной или с Биллом! Сначала Джудит сама поговорит с Биллом обо всем, а потом уж будет видно! На стук никто не ответил. Она толкнула дверь и увидела, что в комнате Реда нет, затем поспешила вниз по лестнице.
Когда Джудит вошла в столовую, экономка уже убирала со стола.
— Доброе утро, миссис Стэнтон. Я уже начала убираться, но, конечно, вы еще можете позавтракать. Что вам подать — может быть, омлет?
— Спасибо, не стоит. Пожалуй, ограничусь соком, чаем и тостами. А где остальные?
— Господин губернатор с мистером Боудином уехали выяснять последствия урагана. Миссис Шеридан на кухне. Сегодня у нас мало прислуги, вот она и хлопочет по хозяйству. Большинство прислуги живет далеко отсюда, а в такую бурю разве заставишь кого выйти из дому, тем более — поехать в такую даль?! Потом, у нас ведь отключили электроэнергию, а из запасных генераторов работает только один. А холодильник, по-моему…
— Нельзя ли короче?! Где молодежь?
— Все пошли наверх. Поскольку в доме мало прислуги, миссис Шеридан предложила им самим навести порядок у себя в комнатах.
— Прекрасная идея, — сказала Джудит, усаживаясь за стол. Едва притронувшись к еде, она недовольным тоном произнесла: — Скажите, а свежих тостов у вас нет? И потом, сколько времени назад вы налили в чашку этот чай?
— Извините, миссис Стэнтон, я принесу горячий чай.
— Уж будьте так любезны. И еще: не забудьте, пожалуйста, охладить сок. Надеюсь, вы умеете это делать?
— Я уже говорила, что холодильник не работает. Попробую что-нибудь придумать.
— Сделайте милость. Кстати, у вас есть свежие газеты?
— Нет мэм. Сами понимаете — буря, — с этими словами экономка поспешно ретировалась.
Вдруг до Джудит дошло: если дети занимаются уборкой в своих комнатах, то почему же никого нет в комнате Реда? Где он? С кем? Она поспешно встала из-за стола и пошла наверх.
Поднявшись по лестнице, она услышала голоса, смех, музыку. Все эти звуки доносились из комнаты Джейд и Абигайль. Джудит резко распахнула дверь: на одной из двух кроватей лежал Ред, а над ним склонились Абигайль и Д’Арси, которые пытались стянуть его на пол. Девушки визжали и смеялись. Из радиоприемника доносились звуки песни Сэмми Дэвиса «Какой же я дурак». Увидев мать, Ред резко вскочил на ноги. Д’Арси одернула свитер, а из ванной появилась Джейд.
— Тетя Фрэнки послала нас навести порядок в комнатах… — извиняющимся тоном начал Ред.
— Мы решили, что лучше работать всем вместе, — добавила Д’Арси. — Начали здесь.
— Понятно, — сухо произнесла Джудит. — Общими усилиями, не так ли?
— Мы убираем постель, а Джейд приводит в порядок ванную, — с серьезным видом сказала Абигайль. — Закончим уборку тут — пойдем к Д’Арси, а потом — к Реду.
— Интересно у вас получается: один человек — почему-то в костюме для верховой езды — занимается ванной, а кровать поправляют аж втроем! — съязвила Джудит.
— Что поделаешь, — сказала, улыбнувшись, Д’Арси. — Раз один человек улегся на кровать и никак не хочет вставать, приходится поднимать ее вдвоем!
— Да, нелегкая вам досталась работа, — рассмеялась Джудит. Кажется, все довольно невинно. — Ладно, ребята, продолжайте уборку. А ты, Ред, не будь таким лентяем — вставай поскорее и не заставляй девочек стаскивать тебя силой!
Абигайль выбежала из комнаты вслед за ней:
— Джудит, я здесь не нужна. Можно, я уберу твою комнату?
— Почему бы и нет, дорогая? Это очень мило с твоей стороны. Спасибо.
Едва закрылась дверь, Д’Арси кинулась обратно к кровати и снова стала сталкивать с нее Реда, а Джейд, облокотившись на косяк двери ванной, протянула:
— Редьярд, сынок, будь хорошим мальчиком, встань, пожалуйста, с кровати.
Ред схватил подушку и запустил ею в Джейд.
Завтрак для Джудит принесла Франческа.
— Надеюсь, сок достаточно холодный, Джудит, — сказала она. — Я поставила его в кастрюлю со льдом, боюсь теперь, что мы останемся без льда. А кто его знает, когда починят генератор…
— Извини, Фрэнки, я не хотела причинить тебе так много беспокойства. Может быть, нам лучше уехать?
— В любом случае это сейчас невозможно. Аэропорты закрыты, поезда не ходят. Ураган продолжает путь вдоль побережья.
— А где Билл? Он звонил домой?
— Нет, но уверена: к вечеру он вернется.
— Говорят, и Трейс поехал с ним. Что это с ним случилось?!
— Именно об этом мне и хотелось спросить тебя, Джудит.
— Меня? Откуда я знаю?!
— Помнится, Трейс всегда обсуждал с тобой важные дела.
— Да что ты, Фрэнки! Не так уж часто это бывало. Сейчас, насколько я понимаю, Трейс решил обсудить что-то с Биллом.
«К чему она клонит?» — подумала Франческа. Как бы то ни было, надо было уходить отсюда.
— Извини, Джудит, у меня дела… — Тут она заметила стоявшую на пороге Абигайль. — Ты что-то хотела, Эбби?
— Да нет, я просто закончила убираться в комнате Джудит и теперь могу помочь на кухне. Здесь, наверху, мне делать нечего. Может быть, я вытру со стола или помою тарелки…
— Спасибо, Эбби, — прервала ее Франческа. — Ничего не надо. Сами справимся. А теперь, еще раз прошу прощения, но мне надо идти…
«Что это с ней? — подумала Джудит. — Понятно, что меня она терпеть не может, но за что она набросилась на бедную девочку? Странно, что она так себя ведет по отношению к дочери Карлотты…» — и она с улыбкой посмотрела на Эбби, стоявшую в углу с видом побитой собаки.
— Я хотела помочь… — смущенно пробормотала Абигайль.
— Ну, конечно, конечно. Ты правильно поступила. Послушай, а не выпить ли нам чаю? У нас есть чашка и блюдце, а тост мы разделим пополам.
Абигайль с радостью села возле Джудит. Та налила ей чаю.
— Ты будешь со сливками или с лимоном?
— А ты?
— Я — с лимоном.
— Тогда я тоже. — Заметив, что Джудит не положила себе сахару, Эбби решила последовать ее примеру.
— Ты помогаешь по хозяйству дома?
— Конечно. У меня есть своя работа, не говоря уже о моей комнате и ванной. Тетя Селена держит только одну служанку, и она не справляется со всем хозяйством.
Да, маленькая Эбби очень мила. Подумать только — плод любви Карлотты и Трейса! Что касается Джейд, то ни у кого не вызывало сомнений, что она дочь Карлотты и Трейса. И дело не только во внешней сходстве с Карлоттой — у нее был характер родителей. Джудит было интересно, кто, кроме нее, знал, что Эбби — дочь Трейса. Скорее всего, это было известно Франческе и Биллу. Из разговора с Джейд она сделала вывод, что и она знала об этом. Трюсдейлы, вероятно, пребывали в неведении. Иначе они бы выгнали девочку вон. Кто мог открыть эту тайну? Явно не Франческа с Биллом. Джейд? Едва ли. Это мог сделать только один человек — Трейс — если это было бы ему выгодно и если бы не нашелся другой, более сильный человек, который остановил бы его.
Джейд считала, что обладает такой силой. Она смогла бы остановить этого негодяя.
— Тебе нравится в Палм-Биче, Эбби? Ураган не испортил впечатления?
— Нет, что ты! Вот сейчас, например, мне так хорошо оттого, что мы вместе пьем чай! Одно только жаль — ведь мы обе живем в Бостоне и до сих пор ни разу не виделись.
— Я думала о том же. Когда мы вернемся в Бостон, мы исправим положение. Будешь приходить ко мне в гости на обед — ну, хотя бы на чай — раз в неделю. Договорились?
— Договорились! — восторженно произнесла Эбби, пододвинув свой стул вплотную к Джудит. Джудит была так заботлива, так внимательна — не то, что тетя Франческа. Джудит обращалась к ней, как родная тетя!
— Ладно, Эбби, не хочу вырывать тебя из компании сверстников. Ты, наверное, хочешь вернуться к ним, наверх.
— Нет, нет! Мне здесь так хорошо.
Тут Джудит поняла, что и ей хорошо с Эбби — было приятно ощущать себя объектом такого восторга, — у девочки горели глаза! У кого еще вызывала она такие чувства? Наверное, ни у кого. Во всяком случае, не у Реда.
Через некоторое время Джудит и Абигайль поднялись наверх посмотреть, чем занимаются другие. Все были в комнате Реда. Джейд снова убиралась в ванной комнате, а Ред с Д’Арси поправляли постель. Снова в комнате стоял смех: Ред лежал на кровати, но на этот раз Д’Арси улеглась сверху.
При виде Джудит Д’Арси, тяжело дыша, скатилась с Реда. Он сел на кровати, а Джейд вышла из ванной — она обрадовалась, что Джудит помешала «игре» Реда с Д’Арси. Все это время она только и думала, как это сделать, но чтобы Ред не подумал, что ревнует. Конечно, она ревновала, но гораздо больше ее злило другое: она так много сделала сегодня для Эбби, обхамила Реда… А Эбби — когда путь к сердцу этого парня был практически открыт — куда-то убежала, уступив поле боя Д’Арси, которая наступала на Реда, как танк. Что стряслось с Эбби? Она сдалась без боя! Ну что ж, пусть теперь Джудит займется своим сынком. Она уж наведет порядок…
Как ни странно, Джудит не устроила скандал. Конечно, ей не нравились эти забавы Реда, но она решила, что лучше сохранить спокойствие.
— Ред, дорогой мой, — сказала она, улыбаясь, — что скажут на это твои однокурсники из Гарварда? Что ты снова стал маленьким мальчиком? Сколько тебе лет?!
Ред побагровел от гнева: Джудит всегда удавалось высмеять его! А теперь она сделала это в присутствии Д’Арси и Джейд! На Эбби он не обращал особого внимания. Впрочем, его раздражало, что та подлизывается к его матери.
— А ты, Д’Арси, — продолжала Джудит, — о чем ты думаешь? Что бы сказали об этом твои папа с мамой?
Д’Арси встала на ноги:
— Подумаешь! Думаю, что папа просто бы рассмеялся. А мама?! Мама, пожалуй, немного старомодна. Но ведь мы просто играли, валяли дурака. Неужели ты ей все расскажешь?
— Да нет, не расскажу. Зачем понапрасну огорчать ее? Вы ведь «просто валяли дурака».
По правде говоря, она вообще не хотела говорить с Франческой, только с Биллом. Скорее бы он вернулся! Ей хотелось поскорее узнать, о чем беседовали Билл с Трейсом!
