– Бьюкенен еще жив. А вы сидите сложа руки! – истерически взвизгнула Фейт.

Роджер Хартвелл брезгливо посмотрел на нее. Эта шлюха глупа, как гусыня.

– При дворе много говорят о покушении на графа и графиню Дерран, и о том, как храбро он расправился с бандитами. Не время повторять нашу попытку – мы только привлечем ненужное внимание. Этому дьявольскому отродью слишком уж везет.

– Все равно, надо действовать немедленно! – не унималась Фейт. – «Этот дурак Хартвелл промахнулся, а теперь морочит мне голову», – с раздражением думала она.

– Нет, надо помедлить.

– Вы трус! – презрительно кинула женщина. Он схватил ее за руку и больно сжал запястье.

– А ну-ка, уймитесь! Слушайте меня, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Я – не дурак, миссис Беллэми. Король послал людей из своей личной охраны, чтобы они сопровождали Бьюкенена и его жену в Фицхолл, куда они теперь собираются. Было бы безумием напасть на них по дороге. Выждем несколько месяцев.

– Несколько месяцев! – взвизгнула Фейт. – Да ни за что на свете! Я могу засветиться. Люди Джейми Кавинтона ведут расследование. Мне уже пришлось сменить адрес.

– Тогда вам придется на время покинуть Лондон.

– Уехать? На какие шиши? – Фейт никогда, бы не призналась этому мерзавцу, что у нее отложена кругленькая сумма денег.

Хартвелл поставил на грязный столик стаканмальвазии. Эта портовая таверна была самым подходящим местом для их встречи.

– Я уверен, что вы найдете дуралея, который оплатит вам дорогу. У меня свои проблемы, – он снова отхлебнул из стакана.

«У, жадная свинья!» – подумала женщина.

– И не вздумайте больше угрожать мне! – сказал он, постучав по ее щеке коротким толстым пальцем. – У вас есть письма, но вы их никому не покажете. Каждый из нас не может выдать другого, не подвергнув опасности самого себя. В вашем случае – смертельной опасности. Узнай только Бьюкенен, что вы живы… – Он улыбнулся, обнажив желтые зубы. – Итак, дорогая, – встречаемся только в случае самой настоятельной необходимости. Ну, а сейчас, – вздохнул он, – мне надо идти. Бал в честь нашей новой королевы. Думаю, что по сравнению с необузданной шлюхой королева покажется голубкой. Все надеются, что голубка справится с ястребихой.

Попрощавшись с ней небрежным жестом, он ушел. Фейт злобно посмотрела ему вслед. Она знала о Хартвелле через одного из его молодых лакеев гораздо больше, чем он думал. В его планах была женитьба на Маризе Фицджеральд, поэтому он отказался от женитьбы на простенькой девице с хорошим приданым, дочке богатого фермера – овцевода. Фейт не сомневалась, что этот огвратительный скупец уморил бы жену голодом через несколько месяцев после свадьбы.

Паника охватила Фейт. Она не может рисковать. Проклятый шотландец расправится с ней, если люди Кавинтона нападут на ее след. Нужно убить его.

Необходимо убить и Хартвелла – конечно, он выдаст ее, если возникнут слухи о его причастности к покушению на карету Дерранов. А с шотландцем она и без его помощи разберется.

Да, Хартвелл опасен, он может отдать ее в руки королевского правосудия.

Фейт очнулась от своих раздумий и оглядела кабачок, Вошли моряки, которые начали заигрывать с пышнотелой барменшей, но она не отзывалась на их заходы, – видимо, женщина ждала кого-то с туго набитым кошельком. Мужчина в одежде моряка невдалеке от Фейт спокойно сидел за столом, уткнувшись в свою кружку, но он показался ей подозрительным. Фейт натянула на голову капюшон плаща, низко надвинув его на лоб, и вышла.

Скользящим шагом, сжимая в руке пистолет, она проходила темными улицами, пока не достигла безопасного прибежища – своего дома, и со вздохом облегчения закрыла за собой дверь. Найти наемного убийцу, который разделается с Хартвеллом, нетрудно; с Бьюкененом риск большой, но она справится с этим делом. Сама, без посторонней помощи. Его смерть избавит ее от опасности и освободит от воспоминаний.

Фейт чувствовала злобу и раздражение, но глядела на лежащего рядом с ней мужчину нежно и благодарно. Ей понадобилось совсем немного времени и усилий, чтобы воспламенить его, и вот он лежит рядом, краснолицый, тяжело дышащий. Он овладел ею по-спешно и грубо, – она даже платье не успела снять и ей достаточно было несколько раз вскрикнуть, имитируя наслаждение, чтобы он смотрел на нее теперь победоносно и удовлетворенно.

Довольно неприглядный коренастый матрос Титус Филдинг вполне подходил для ее целей.

Она заметила, что он регулярно приходит в кабачок, подстроила «случайную» встречу и знакомство, выдав себя за впавшую в нищету вдову джентльмена.

Теперь она умелыми манипуляциями подготавливала его к своей просьбе. «Обманом и хитростью я превращу его в послушное орудие своей мести», – думала Фейт.

При первой встрече на улице она притворилась, что, повредив ногу, пытается добраться домой. Он помог ей дойти, обвив ее талию своей ручищей, и в знак признательности Фейт пригласила его прийти к ней через пару дней на скромный ужин. Он согласился.

Дальше надо было окончательно заполонить его, а потом, размягчив его сердце душещипательной историей, попросить о возмездии своему мнимому обидчику. Фейт вряд ли удалось бы прикинуться обольщенной скромной целомудренной девушкой, изнасилованной знатным вельможей. Скромность была знакома ей только понаслышке, а невинность она потеряла очень давно, так что ей трудно было прикинуться бедной простушкой, – да и возраст был уже не тот. Фейт придумала иного рода историю, – что ее муж был предательски убит злодеем, домогавшимся любви Фейт.

– Он хотел, чтобы я стала его любовницей, а я отказалась. – Фейт всхлипнула, словно сдерживала слезы. – Тогда он нанял бандитов, которые ограбили и убили моего мужа, и снова явился ко мне, негодяй. Он домогался меня, убеждая, что теперь, когда я осталась совсем одна, мне необходим покровитель. Я дала ему пощечину, но… – Фейт помедлила, – …он был сильнее меня.

– Он вас изнасиловал?

Ее плечи вздрогнули…

– Прошу вас, не напоминайте мне об этом.

Она повернулась к нему спиной и приложила носовой платок к сухим глазам. «Право, я могла бы на сцене играть», – подумала она про себя. Сделав вид, что сумела подавить рыдания, она продолжала:

– Этот отвратительный человек стал регулярно приходить ко мне, и силой добивался своего. Я чуть с ума не сошла, мне опостылела такая жизнь. Я шью, зарабатываю немного, но мне хватает на плату за жилье и скудную еду, и я жила бы спокойно и с миром в душе, если бы не этот ужас. И я не могу прекратить это – как слабой женщине бороться с мужчиной?

Он подошел к ней, обвил руками ее талию, привлек ее к себе, и, поцеловав в губы, заявил, что готов помочь ей.

– Вы так добры! – воскликнула Фейт, ликуя в душе, что ее план удался. – Но как я смогу отблагодарить вас?

– Любите меня!

– Да, – прошептала она, словно уступая нахлынувшим чувствам.

Через несколько минут все было кончено. На лице моряка появилась довольная широкая ухмылка, как будто говорившая: «Я – мужчина что надо, и каждая женщина в моих объятиях испытывает удивление и восторг». Фейт и постаралась изобразить эти чувства, хотя, по правде говоря, когда он скатился с ее тела, ей захотелось с облегчением зевнуть. Но восторгаться было необходимо, в противном случае его насторожит ее уступчивость.

– О, я никогда ничего подобного не испытывала в объятиях мужа! С первого взгляда я поняла, что ты – совершенно особенный, и меня потянуло к тебе с неодолимой силой… – страстно шептала она, дыша глубоко и взволнованно, и видела, что он верит ей.

– «Осел! – подумала она в душе, увидев его довольную улыбку, – он принял все за чистую монету».

– Вы сказали, что хотите помочь мне, – жалобно сказала Фейт. Она нарочно не оправила платье и нижнюю юбку, задранные над ее ляжками. – Ведь он не оставит меня в покое, пока жив.

– Ну, так надо его укокошить, верно? – спросил моряк, гладя круглое колено.

– Другого выхода нет, – потупилась Фейт. – Или я покончу с собой. Нет больше сил терпеть такое унижение.

– Это я запросто сделаю, Джейн, – сказал моряк, двигая свою руку выше.

– О, Титус! – промурлыкала Фейт, наградив его страстным поцелуем. – Ты потрясающий мужчина! (Фейт назвалась моряку именем Джейн Рейнольдз). – Она погладила его маленький вялый член.

– Дорогой мой, я хочу еще раз! Сотри с меня следы его гнусного насилия!

Титус с готовностью отозвался на ее призыв.

Хартвелл устал ждать в грязной портовой таверне. Эта шлюха прислала ему записку с просьбой встретиться и выслушать ее важное сообщение о Бьюкенене. Он ждет уже час, – она ведет себя с неслыханной наглостью! Он достал из кармана часы – да, уже час после назначенного времени. Он подождет еще десять минут и уйдет! И встретится с нею только тогда, когда вернется из свадебного путешествия. Так как Бьюкенена пока устранить не удается, Хартвелл решил все – таки жениться на фермерской дочке, хотя ее приданое несравнимо с богатствами Маризы Фицджеральд. Ну что ж, все же его сундуки наполнятся, а брак может оказаться недолгим.

Титус Филдинг укрылся в тени недалеко от входа в таверну с пистолетом в руке. Он судорожно сжимал оружие, ладони его вспотели. До тех пор он никогда не убивал человека – во всяком случае хладнокровно, с заранее обдуманным намерением. Чтобы укрепить свою решимость, он начал думать о женщине, ради которой согласился на убийство. Он убьет этого садиста, чтобы тот не мучил больше Джейн Рейнольдз. Как ему повезло, что он встретил такую изумительную женщину… При первой же встрече она его пленила, и он готов для нее на что угодно. Фактически это будет не убийство, а акт правосудия. Он отомстит за Джейн и за ее злодейски убитого мужа. Так она ему – объяснила.

Титус увидел, что этот человек выходит из таверны. Настало время негодяю заплатить за свои преступления.

Фейт налила себе бренди. Она решила этим вечером дать себе отдых и не вышла на панель ловить клиентов. С довольной улыбкой она пила маленькими глотками обжигающий напиток. С одним сегодня уже, наверное, покончено. Остается другой – Кэмерон Бьюкенен. Этот жеребец с темно – золотой гривой, этот мужчина, тело которого она никогда не забудет – мускулистое, худое, с длинным, как палка, и твердым, как камень, членом. И он, Кэмерон, тоже никогда не забудет ее, Фейт. Проклятый ублюдок! Если бы не его шотландское упрямство, если бы он выдал эти сведения, которые она обещала достать… она не поступила бы с ним так.

У нее дома тепло. Окна закрыты не только от холода, но и для того, чтобы не впускать в комнату зловонный воздух окраины Лондона. Обстановка в комнате Фейт была самая бедная. Не то что в доме Кэмерона в аристократическом квартале, где она недавно побывала. Она спросила у дворецкого, примет ли ее графиня Дерран. Тот, скривившись, оглядел Фейт и коротко ответил, что графиня в отъезде.

– Надолго ли? – настойчиво расспрашивала Фейт. – Я пришла к ней по делам благотворительности для сирот, она сама мне назначила.

Дворецкий ответил, что графиня пробудет в отъезде несколько месяцев.

– А где она? – спросила Фейт. – Я бы отправила ей письмом сведения, которые она поручила мне собрать.

– Поместье Фицхолл в долине Уай, – сообщил дворецкий. – Можете туда отправить письмо, графиня там пробудет долго.

Фейт поблагодарила, со смиренным видом, сложив руки.

Ну, теперь она знает место, – где графиня, там и граф!

Она посмотрела на часы. Сейчас должен прийти Титус, и она приготовилась отблагодарить его. Кровать расстелена, простыни надушены, чтобы отбить запах его немытого тела. Распустив шнуровку корсажа, она подкрасила соски грудей.

Раздался тихий стук. Запахнув платье, она сбежала по лестнице, чтобы открыть дверь.

– Ты это сделал?! – спросила она, восторженно глядя на моряка.

Титус утвердительно кивнул.

– Наконец-то я свободна, – прошептала она.

– Да, теперь уж он тебя никогда не побеспокоит, Джей, – устало сказал он.

– Ты уверен?

– Какое может быть беспокойство от человека с пулей в груди, лежащего на дне Темзы? Ну, доказал я свою любовь?

Удовлетворенная улыбка осветила лицо Фейт.

– О, мой дорогой, – проворковала она, – теперь я докажу свою любовь к тебе…

Она взяла его за руку и повела наверх в свою спальню. На простом сосновом столе стояла бутылка бренди и два стакана. Фейт налила их до краев и прошептала:

– За новую жизнь!

Титус мгновенно осушил стакан с восклицанием:

– За новую жизнь! И выбрось из своей памяти ужасные воспоминания!

Фейт снова наполнила его стакан. Потом она сняла платье и встала перед ним обнаженная и манящая.

– Позволь мне доказать тебе свою любовь, мой дорогой Титус, – прошептала она, легла на кровать и раздвинула ноги. Бросив украдкой взгляд на небольшие настенные часы, она рассчитала время, которое понадобится Титусу, чтобы раздеться и лечь на нее. Если она потом прикинется спящей, то он, может быть, уйдет пораньше.

Титус поспешно овладел ею, стремясь в объятиях женщины избавиться от докучливых мыслей об убитом, покоящемся на дне Темзы.

Фейт закрыла глаза, застонала и задвигалась в том же ритме, что Титус, но воображая на его месте Кэмерона Бьюкенена. С ним пляска страсти казалась бы бесконечной, его могучий член неутомимо входил бы в глубь ее тела, выходил и входил снова, и ее стоны наслаждения были бы непритворными. Да, это был настоящий мужчина. А этот хлюпик уже изнемог, замер на ней и заснул, даже похрапывает. Фейт выскользнула из-под его тела, раздраженная и сердитая. Он даже не обратил внимания на соски ее грудей, подкрашенные алой краской, круглые, как вишни.

Она потянулась к столику, налила себе полный стакан бренди и выпила, произнеся безмолвный тост:

«За Кэмерона, безобразного Зверя, которого я создала, Зверя, которого я уничтожу»!