ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Не могу поверить, что тебе удалось уговорить меня, Кендра. — Джош Оверли засуетился за рулем своего форда «темпэст» и недоуменно взглянул на Кендру, севшую рядом с ним. — Я, наверное, обезумел.
Кендра вынула из коробки с собачьим кормом бисквит в форме косточки.
— Держи, Ваша Честь! — она предложила бисквит черному Лабрадору.
Собака стояла на заднем сиденье, положив радостную морду на спинку переднего. Его Честь благодарно сожрал бисквит, хотя аппетит его немного уменьшился: до этого он съел уже восемь.
Кендра погладила его большую черную голову. Собака смотрела на нее карими глазами трагика.
— Ты милашка, Ваша Честь. Да, ты милашка, — она обернулась к Джошу. — Я ему нравлюсь. Ему хорошо с нами. Смотри, какой счастливый у него вид.
Джош пожал плечами.
— Он Лабрадор, а лабрадоры дружелюбны. Нам повезло, что Уатт Уэй не завел себе добермана или ротвейлера. Мы бы давно уже были в реанимации. — Он покачал головой и простонал:
— Похищение собаки! Не могу поверить, что это сделали мы! Прокрасться в усадьбу Уатта Уэя, украсть его собаку и спрятать ее. Похоже, нас могут за это арестовать!
— Мы его не крали и не прятали. Просто позаимствовали на время, — терпеливо объяснила Кендра. — К тому же мы вернем его обратно. — Она посмотрела на часы. — Прямо сейчас и вернем. Его уже час как нет дома. — Она снова погладила собаку. — Хочешь домой, малыш? Хочешь увидеть папочку, или хозяина, или как там ты называешь Уатта Уэя?
— Я называю его несчастным козлом, — игриво проговорил Джош. — Он не знал, во что влип, когда связался с тобой.
Кендра наклонилась и погладила коленку Джоша с тем же выражением, с каким она гладила собаку.
— Ты хороший друг, Джош, самый лучший.
Они встретились два года назад, когда Джош только что переехал в Уэйзборо. Школьное начальство обрадовалось, что у них появился ученик из Азии. Его записали в класс, усиленно изучавший математику, и приняли в школьный оркестр. У Джоша не было никакого таланта к математике, и он ни разу в жизни не брал в руки скрипку. Высший эшелон сразу потерял к нему интерес, а низший — Кендра и другие изгои — с удовольствием приняли его в свою среду.
— Мне надо было отговорить тебя от твоего намерения, вместо того чтобы помогать тебе, — ворчал Джош. Он рывком завел мотор и вывел машину с отдаленной стоянки в парке Уэй, который гораздо больше походил на лес.
Через десять минут они подъехали к дому Уатта Уэя на Яблоневой улице. Это был кирпичный дом в грегорианском стиле. Уатт бродил по тротуару и звал собаку. Он то громко выкрикивал собачье имя, то свистел.
— Бедняга, посмотри на него! Так беспокоится за свою собачку, — сказал Джош и бросил на Кендру взгляд, полный неодобрения.
— Он вышел искать собаку и надел пиджак? — В голосе Кендры слышалось недоверие. — Сейчас почти десять вечера! Чего ради он нацепил пиджак в такую поздноту?
— Этот парень — политик, Кендра. Они всю жизнь из пиджаков не вылезают. Может, он только что вернулся с какой-нибудь встречи, обнаружил, что собаки нет, и тут же бросился ее искать, даже не потрудившись переодеться.
— Тогда все идет по плану! Как он будет рад вновь увидеть свою собачку! — Голубые глаза Кендры сияли в предвкушении этой сцены.
— Все идет по твоему плану, — напомнил ей Джош. — Это ты зачинщица. Вся полнота ответственности на тебе. Я просто тупой исполнитель.
Кендра даже не глянула на него.
— Иди, Ваша Честь. Иди домой! — Она открыла дверцу, и собака вырвалась наружу, бросившись к своему хозяину с радостным лаем.
Его честь встал на задние лапы, передние положил Уатту на грудь и стал в экстазе обнюхивать его белую рубашку, пиджак и галстук. Уатт не возражал.
— Ваша Честь! — с облегчением говорил он, гладя собаку. — Где ты был? И как это ты сумел перебраться через ограду?
— По-моему, мы доставили его по адресу, — заключила Кендра, с улыбкой глядя на собаку и ее хозяина.
Уатт поднял голову и встретил взгляд ее голубых глаз. Он тут же узнал ее — эта красавица работает в кафе Летти. Он надеялся увидеть ее, когда в следующий раз пришел в штаб-квартиру, и очень огорчился, узнав, что они разминулись. После этого он некоторое время боролся с желанием, отведать жирного овощного супа Летти, придя к ней в кафе. А теперь эта потрясающе красивая девушка стояла перед ним, и от одного ее вида его пульс участился так, словно он полчаса работал на тренажере.
Его бросило в жар.
— Это вы его привезли?
Кендра кивнула, продолжая улыбаться.
— Мы с Джошем увидели, как он бежал по бульвару Уэй. Мы думали, что он потерялся, взяли его в машину, прочитали на ошейнике имя и адрес и привезли сюда.
— Мы купили ему немного собачьего корма, — добавил Джош. Уатт отвел глаза от девушки и ее спутника — полного азиатского мальчика примерно одного с ним роста, сжимавшего в руке коробку с бисквитами. Мальчик протянул ему руку. — Я Джош, это Кендра, а вы противник Дэна Кларкстона, не так ли?
— Именно так.
Уатт пожал его руку. Ему не понравилось, что его упомянули в связи с Кларкстоном. Неужели это имя в Уэйзборо стало привычным, чем-то вроде домашней утвари, которой пользуешься каждый день? Неужели Кларкстона знали даже школьники?
Уатт гладил мягкую шерсть Его Чести, пытаясь побороть смущение. Последнее время любое упоминание о Конгрессе вызывало у него чувство обреченности.
Кендра внимательно его рассматривала. Она обычно хорошо угадывала, в каком настроении находится ее собеседник, и сейчас безошибочно определила, что он чем-то опечален. Интересно, чем? Если бы у нее было столько денег, сколько у Уатта Уэя, она была бы постоянно счастлива. Но у Кендры не было времени разгадывать этот ребус. Она должна была довести свой план до завершения.
— В рабочие дни я ношу кофе вашим служащим из кафе Летти, мистер Уэй, — напомнила она, чтобы привлечь его внимание. — Ваши помощники мне очень нравятся. Они так много работают. Надеюсь, что вы победите на выборах.
Ее голос был мягким и спокойным, и она преуспела в своем намерении.
— Вы очень добры, Кендра.
Когда она смотрела на него своими большими голубыми глазами, все заботы и состояние обреченности покидали его. Он чувствовал только радость.
Кендра незаметно кивнула Джошу. Они были на верном пути. Только бы Джош вспомнил, что он должен сейчас сделать! Он так много острил по этому поводу, пока они репетировали, что теперь она не была уверена, сделает ли он все, как надо.
— Кендра, если его служащие так много работают, то почему не видно, чтобы они агитировали избирателей? Знаешь, мне кажется, они просто сидят, ничего не делают и попивают себе кофе. Они считают,
что победа уже обеспечена. — Голос Джоша был задиристый и поддразнивающий.
Кендра подавила улыбку. Она попала в точку!
Уатт ощетинился, но прежде, чем он встал на защиту своего персонала, Кендра сказала:
— Это не правда, Джош! Не обращайте на него внимания, мистер Уэй. — Она устремила свои честные голубые глаза на Уатта. — Он критикует ваш персонал с тех пор, как Дэн Кларкстон пришел в старшие классы искать себе добровольных помощников. Я говорила Джошу, что ваши люди, возможно, сделают то же самое, а может быть, придумают что-нибудь получше. Они могли бы вести агитацию среди старшеклассников. Почти всем нам уже восемнадцать, и…
— Кларкстон встречался со старшими классами? — перебил ее Уатт.
Конечно, никому из его людей даже не пришло в голову, что многие старшеклассники будут голосовать в ноябре. Он тоже об этом не подумал.
Кендра кивнула.
— Это была неформальная встреча. Он просто рассказал нам о выборах, ну и вставил несколько анекдотов.
— Некоторые анекдоты касались вашей семьи, — добавил Джош. — Мистер Кларкстон проявил редкостное дружелюбие. Кормил нас конфетами. Конфетами «Кларк». Его имя теперь хорошо запомнят.
— Мне не нравится Кларкстон, — сказала Кендра. — Он слишком много улыбается. Я буду лучше голосовать за вас, мистер Уэй.
Она подошла поближе к Уатту.
Уатт почувствовал тревожащий экзотический запах, который источало ее тело. Казалось, его кровь загустела, стала плотной. То же самое случилось и с другой неотъемлемой частью его тела. Трудно было сосредоточиться на проблемах кампании, когда она стояла рядом.
— Спасибо, — проговорил он охрипшим голосом, — но критика Джоша небеспочвенна. Мои служащие, да и я сам, расслабились. Мы не планировали агитацию среди новых, молодых избирателей или…
— Вы должны об этом подумать, — безапелляционно вставил Джош.
Кендра прочистила горло, посмотрела на Джоша и приподняла брови — это был условный сигнал. Уатт, погруженный в созерцание Кендры, пропустил этот обмен взглядами.
— Вы можете нанять меня и Кендру для работы среди школьников, мистер Уэй, — продолжал Джош. — У нас есть несколько прекрасных идей.
— Нас не наймут, Джош, — серьезно сказала ему Кендра. — Мы будем работать добровольно. — Ее синие глаза светились умом и решительностью. — Конечно, если вы не против, мистер Уэй.
— О, конечно! — быстро согласился Уатт. — Я не против. — Его лицо внезапно залилось румянцем.
Кендра едва удержалась, чтобы не запрыгать от радости. Ее план удался! Уатт Уэй попался на удочку!
Джош ухмыльнулся.
— Я думаю, этот опыт всем нам пойдет на пользу, — сказал он. Уэй прокашлялся.
— Зовите меня просто Уатт. Когда меня называют мистер Уэй, я постоянно оборачиваюсь, мне кажется, что где-то поблизости находится мой кошмарный братец Стаффорд или дедушка.
— Стаффорд и Уатт, — Джош кашлянул. — Звучит как название какой-нибудь юридической фирмы. В вашей семье мальчикам не дают нормальных имен, вроде Ника, Била, Стива?
— А как же ваш отец? — спросила Кендра, буравя Уатта вопросительным взглядом. — Почему вы о нем не вспоминаете, когда слышите «мистер Уэй»?
Уатт беспокойно задвигался. Она сознательно ударила в самое слабое место.
— Я не нарочно упустил отца. Он погиб в автокатастрофе, когда я был еще совсем маленький, поэтому его имя не сразу приходит на ум.
— Я знаю, как это бывает. — Кендра закивала. — Мой отец умер, когда мне было одиннадцать лет. Я очень сердилась на него за то, что он оставил нас. Поэтому я заставляла себя не думать о нем. И это стало привычкой. Теперь я не могу вспомнить его, даже когда хочется.
Уатта переполнили неприятные воспоминания о днях, последовавших за кончиной его отца: погребение, страшное горе и неразумная, но бешеная злость за то, что его бросили. Он посмотрел на Кендру с легким удивлением. Ее искреннее признание выбило его из колеи. Он никому не признавался, что смерть отца вместе с чувством утраты вызвала в нем злость.
— Уатт, — голос Джоша прервал тишину. — Поскольку мы теперь на вас работаем, нам неплохо бы обсудить стратегию. И чем скорее, тем лучше.
— Совершенно с вами согласен. — Уатт с радостью сменил тему разговора. — Не хотите ли войти в дом? — жестом пригласил он их.
— Я бы не прочь, но сегодня вечером никак не могу — сказала Кендра с сожалением в голосе. — Мне надо домой, а то моя сестра будет недовольна. Она слишком часто смотрит «Нераскрытые тайны», и если я не появлюсь через двадцать минут, она решит, что я стала одной из жертв.
Уатт улыбнулся.
— Тогда завтра?
— Завтра я работаю в кафе до закрытия, до семи часов. Не могли бы вы прийти туда? После того, как уйдут последние посетители, мы сможем спокойно поговорить.
— Замечательно, — обрадовался Джош. — Вы сможете прийти, Уатт? Уатт кивнул.
— С радостью. — Он задумчиво посмотрел на Кендру. — Хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы нашли Его Честь. — Он слегка нахмурился. — Я выпустил его во двор и плотно закрыл ворота перед тем, как уйти на собрание. Не понимаю, каким образом он вырвался?
— Может, его выпустил кто-нибудь из соседских детей? — предположила Кендра.
— Да, некоторые отпрыски способны на такое, что и во сне не приснится, — сурово сказал Джош. Уатт нахмурился.
— Меня не утешает такая мысль, но теперь я буду осторожнее. — Он погладил шелковистую черную спину собаки. — Я не переживу, если с Его Честью что-нибудь случится. Он у меня уже семь лет.
— Это прекрасно. — Кендра заботливо смотрела на собаку и хозяина. — Не беспокойтесь, Уатт, я думаю, что Его Чести ничто не угрожает.
— Его Чести не угрожает ничто, а вот его хозяин в опасности, — пробормотал Джош, выводя свою машину на улицу.
Кендра, сидевшая рядом, улыбалась с видом победителя.
— Ты был великолепен, Джош. Ты все сделал абсолютно правильно. Я думаю, тебе надо подумать о карьере актера.
— Я выглядел, как маленький хитрый жук. А ты руководила мной и играла роль мисс Агитаторши:
«Нас не наймут, мы будем работать добровольно». — Его имитация делала честь будущему актеру. Они оба рассмеялись. — Все сработало, — признался Джош. — У него даже подозрения не возникло, что это мы украли собаку. Я этого так боялся! Однако когда ты заговорила об отцах, это была уже чистой воды импровизация. Мы ничего подобного не планировали.
— Я и не знала, что у него отец умер. Я его даже пожалела. Неприятно терять родителей в таком возрасте. Я знаю, что это такое. Умер мой отец, а через год — мама. — Ее лицо погрустнело, но она уверенно наклеила на него улыбку. — Мой брат Шейн говорит: «Не плюй в колодец…»
— У тебя здорово получается. Могу поспорить, что в один прекрасный день ты затеешь свою собственную игру, — восхищенно сказал Джош. — Единственное, чего я не могу понять, почему ты отказалась, когда Уатт пригласил нас к себе. Я думал, что ты не упустишь такой шанс.
Кендра пожала плечами.
— Я действительно опаздываю, и Эшлин будет волноваться.
— Но ты ведь ей позвонила.
— Я не хочу показаться навязчивой и нетерпеливой. — Кендра едва заметно улыбнулась. — Всему свое время, Джош.
— Он-то уж точно был нетерпелив. Я заметил, как он смотрел на тебя, Кендра. Я решил, что ты уже заарканила его. Однако теперь могут возникнуть проблемы. Вдруг он узнает, что Кларкстон никогда не был в школе? А если он спросит, что мы собираемся делать? Мы ведь еще не придумали ничего конкретного.
— Еще придумаем, — успокоила его Кендра. — Завтра за ленчем мы прорепетируем сцену в кафе. Не беспокойся, на этот раз твоя роль сведется к нескольким фразам.
— Не рано ли ты меня сбрасываешь со счетов? Хочешь сама сделать самую увлекательную работу? Она кивнула.
— Он что, правда на меня смотрел, Джош? Я хочу сказать, он действительно смотрел на меня, как мужчина смотрит на женщину?
— Он пялился на тебя, как баран на новые ворота. Он тебя облизал с ног до головы, как Его Честь облизывает свою косточку. — Он помедлил. — Кендра, ты уверена, что делаешь именно то, что надо? Уатт Уэй тебе не какой-нибудь мальчишка. Ему тридцать лет, он богат и, наверное, ни в чем не отказывает себе. Это может обернуться для тебя большими неприятностями.
— Неприятности — это как раз то, что мне надо, — сказала Кендра. Ее слова были очевидно расчетливыми, прекрасные голубые глаза сверкали, как отшлифованные драгоценные камни. — Когда дело дойдет до расплаты, то чем больше будут неприятности, тем лучше для меня.
— И тем хуже для Уатта Уэя, — закончил Джош. — Если бы он не был Уэем и политиком, я бы его пожалел. Но поскольку он и то и другое, мне его не жаль.
— И мне тоже, — вторила ему Кендра.
Она закрыла глаза и живо себе представила картину. Место действия: кафе Летти. Персонажи: Кендра, Уатт и Джош. Разговор длится около десяти минут. Звонит телефон, и Джоша срочно требуют домой. Кендра и Уатт остаются наедине.
Корд стоял у окна своей спальни и смотрел на безупречно ухоженную лужайку. Слева от нее находились знаменитые сады «Дубовой аллеи», отрада и гордость его матери. Каждый год туда приезжали на экскурсию члены клуба садоводов, восхищавшиеся талантом его матери за чаем, который им подавали на патио. За чай они, разумеется, платили. Деньги шли в фонд помощи животным, которым тоже руководила Камилла.
Корд закрыл глаза, и перед его мысленным взором возник другой ландшафт — вид из окна его кабинета в Глетчере в штате Монтана, где острые пики гор на горизонте вздымались к небу. Он как будто переместился туда и тут же позвонил своей помощнице и справился о состоянии дел в кемпинге и на туристической базе.
— Как дела, Мери Бет? — спросил он.
Он тосковал. Он хотел скорее туда вернуться. Монтана давно стала его родным домом, тем, чем никогда не была семейная резиденция «Дубовая аллея».
— Мы пока живы, но вас явно не хватает, — как всегда дипломатично ответила Мери Бет Макули.
Корд улыбнулся при мысли об этой женщине, разведенной матери двух сыновей, учившихся в колледже, всю сознательную жизнь проработавшей менеджером в гостинице. Ему повезло, что она согласилась жить и работать в Глетчере. Ее помощь на базе была неоценима.
— Нельзя показывать боссу, что его отсутствие никак не повлияло на работу, — строго сказал он. — Сколько номеров сегодня занято?
— Столько же, сколько и вчера. Двадцать свободны, двести заняты. Мы ждем гостей на этот уик-энд. Десять комнат зарезервированы для них.
— Ведется ли подготовка к открытию кемпинга? Он должен начать работу в следующие выходные. Поскольку мы в первый раз открываемся так рано, надо бы…
— … тщательно все фиксировать, чтобы в дальнейшем знать, стоит ли так рано открываться, — прервала его Мери Бет.
— Я думаю, вы об этом уже сто раз слышали. — Голос Корда потеплел.
— Тысячу, — со смехом отозвалась Мери Бет. — Кстати, до меня дошли слухи, что в штат приехал инспектор Американской туристической ассоциации. Предположительно, он находится сейчас в Йосмите и, возможно, потом направится к нам.
Корд почувствовал интерес.
— Ассоциация всегда давала высокую оценку нашей работе. Мы не можем поступиться репутацией.
Он еще раз пожалел, что его нет сейчас на месте. Он нужен был там!
— Не беспокойтесь, кемпинг покажется во всем блеске, даже если господин инспектор приедет в день открытия, — заверила его Мери Бет. Она помедлила. — Я уже говорила, что у нас проблемы с шеф-поваром?
— Проблемы с Джеком? — В голосе Корда звучало сомнение. — Нет, вы мне ничего об этом не говорили, Мери Бет.
— Не хотела вас беспокоить. Я думала, что сама с этим справлюсь. — Еще пауза. — Джек собирается увольняться, Корд.
— Что? — Корд чуть не уронил трубку. Это было совсем не то, о чем бы он хотел узнать, находясь за сотни миль от своей базы. Их кухня высоко ценилась в туристическом мире и в прошлом году вышла на четырехзвездочный уровень. Корд застонал. Потеря Джека Таунсенда, их молодого и подающего большие надежды шеф-повара, могла вызвать последствия, о которых он даже думать не хотел. — Что произошло, Мери Бет?
Она вздохнула.
— Помните того агента, Тари Кина, который приезжал в прошлом месяце?
— Придурок, который носил тюрбаны и гадал на таро? — Корд передернул плечами при этом воспоминании. — Помню.
— То ли он предсказал Джеку судьбу, то ли еще что-то в этом роде, однако Джек теперь-уверен, что ему необходимо уехать во Францию и изучать французскую кухню. Он чувствует себя плохо в Монтане, говорит, что его во всем ограничивают, и…
— Он чувствует, что его ограничивают, потому что он заключил со мной контракт еще на два года. Пусть только попробует уволиться! Я заставлю его платить неустойку. Я его разорю, и у него не хватит денег не только на билет во Францию, но даже на поварешку!
— Если позволите, я не буду вас цитировать, — спокойно сказала Мери Бет. — Если мы будем ему угрожать, он только озлобится. Я имею в виду Жака. Теперь он требует, чтобы его называли именно так.
Корд так сильно сжал трубку, что костяшки пальцев побелели.
— Я думаю, что мне лучше приехать сегодня вечером.
— Он решил отправиться во Францию, и вы не заставите его отказаться от этой мысли, даже если будете ему угрожать неустойкой, — ответила Мери Бет. — Я бы вам советовала остаться и помочь брату с выборами. А уж я попытаюсь убедить Джека, что его место здесь, в Монтане.
— Что вы собираетесь делать? Гадать ему по руке? Или, может быть, на кофейной гуще?
Мери Бет рассмеялась.
— Простите, что упомянула об этом, но я хотела чтобы вы были осведомлены о положении дел. В самом деле, Корд, я не считаю, что ситуация критическая.
— Дела Уатта идут хуже, чем я предполагал, — признался Корд. — Как бы мне ни хотелось уехать, я чувствую, что обязан остаться и помочь ему. Но если…
— Позвольте мне самой позаботиться о Жаке, — сказала Мери Бет. — Я буду держать вас в курсе.
После стольких уверений, что кухне турбазы в Глетчере не грозит потерять шеф-повара, Корд решил выполнить свое обещание и остаться в Уэйзборо. Он был расстроен, но чувствовал, что чушь, которую нес Джек о своем предназначении и гадании на картах, могла больше повредить делу, чем отсутствие Корда и то, что он позволил незаменимой Мери Бет самостоятельно улаживать дела с восприимчивым молодым человеком.
— С вами все в порядке? — Этан Торп взял Эшлин под руку. Они только что покинули холл больницы, переоборудованный для приема донорской крови. — По-моему, вы не очень твердо стоите на ногах.
— Все хорошо, только немного голова кружится.
Эшлин пыталась убедить в этом его и себя тоже. После сдачи пинты крови она чувствовала слабость и дурноту, и несколько глотков сока, которые она успела сделать, ничуть не помогли.
— Отойдем назад. — Этан оттащил ее к стене. — Фотографы снимают Дэна и Синди.
Эшлин взглянула на Кларкстонов и подивилась их неукротимой энергии. Кандидат и его жена также сдавали кровь, но вид у них был вполне здоровый и радостный. Они готовы были тут же отправиться на митинг и пожать сотни рук. Дэн Кларкстон даже умудрялся шутить с репортерами. Эшлин сама позвонила утром во все местные газеты и предупредила о том, что Дэн появится в пункте сдачи крови.
— Синди и я сдаем кровь несколько раз в год. Каждый раз, когда в этом возникает необходимость, — рассказывал Дэн прессе. — Сегодня утром, услышав по радио, что запасы крови истощились, мы тут же решили приехать сюда и вскрыть вены.
Репортеры хихикали и записывали цитату. Фотографы снимали фотогеничного кандидата и его жизнерадостную жену. Эшлин прислонилась к холодной стене, смотрела и слушала. Первым о приеме крови услышал Этан Торн. Он позвонил Кларкстонам из офиса и предложил им немедленно поехать в больницу. Предложения Торпа зачастую звучали как приказы, но Кларкстоны всегда подчинялись.
Идея принадлежала Этану, но это была политика, разве не так? Эшлин не уставала удивляться тому, как легко смешивались имидж и сущность, создавая нечто не совсем настоящее, но и не откровенно поддельное.
Однако вряд ли эти поиски истины были ко времени. Она вдруг почувствовала себя хуже. Перед глазами все заволокло дымкой.
— Вам, наверное, не следовало сдавать кровь, — нахмурился Этан. — Вы так худы. Слишком худы, чтобы позволить себе сдавать кровь.
— Я должна была, — прошептала Эшлин. — Ситуация критическая, а ограничения по весу меня не коснулись. — Ей казалось, что вместо положенной пинты из нее просто выкачали всю кровь.
— Вы ужасно выглядите. Надеюсь, вы не собираетесь падать в обморок, а?
Этан смотрел на нее с ожиданием.
— Конечно нет. Я подыграю Дэну и Синди. Она попыталась улыбнуться.
— Поскольку мы уже здесь, в больнице, мы решили посетить детское отделение, — проговорил Дэн, как обычно с непобедимым энтузиазмом. — Мы ежедневно, ежеминутно благодарим Бога за то, что Скотти и малютка Тиффани здоровы. Мы хотели бы поддержать родителей, чьи дети больны и находятся сейчас здесь. — Он бросил быстрый взгляд назад, на Этана, который ответил ему легким кивком головы.
Эшлин и Этан наблюдали, как Кларкстоны удалились. В их кильватере тянулась все возраставшая толпа.
— Я и не подумал, что им следует посетить педиатрическое отделение, — пробормотал Этан с одобрительной улыбкой. — Дэнни — настоящий мастер своего дела, а у Синди…
Внезапно он замолчал. Остановился. Просто внезапно остановился посреди коридора. Эшлин, которая плелась рядом, тщательно глядя себе под ноги, резко приподняла голову, чтобы узнать, чем вызвана эта остановка. Она тут же пожалела об этом.
Как будто тошноты и головокружения с нее было недостаточно. Она увидела картину, которая заставила ее заволноваться. Корд Уэй шел им навстречу вместе со своей сестрой Холли. Она услышала, как Этан шумно вздохнул. В следующий момент они встретились лицом к лицу с Уэями.
Эшлин подумала, что ее дурнота и круги перед глазами кстати. Ей не пришлось увидеть глаза Корда Уэя, который смотрел на нее даже с некоторой назойливостью. Последний раз, когда она смотрела в его глаза, он обнимал ее. Думал ли он о ней с тех пор? Она сама проводила слишком много времени в мыслях о нем. Снова и снова вспоминая об их страстном поцелуе.
Она любым способом старалась отделаться от этих воспоминаний, от своих чувств. Однако сейчас она не смогла совладать с ними. Борьба отняла бы у нее много воли и энергии, и вряд ли она тогда устояла бы на ногах.
— Привет, Холли. — Этан первым нарушил молчание. Его голос показался Эшлин незнакомым, он был более глубок, более значителен, чем раньше. Каждый звук отдавался эхом в ее голове. Заговорить она и не пробовала. Этан сделал небольшую паузу и добавил:
— Рад тебя видеть.
— Я могла бы сказать то же. Одна большая ложь стоит другой, — холодно ответила Холли. — Но я не сделаю этого.
Любая попытка общения, даже не очень дружеского, была после этого обречена. Обе пары стояли в напряженном, неловком молчании. И снова Этан нарушил его:
— Мы услышали сообщение по радио сегодня утром и приехали сюда.
— Ты приехал сдавать кровь? — едко спросила Холли. — А я-то думала, ты хочешь досыта ею напиться!
Если бы Эшлин не чувствовала себя настолько разбитой, она бы, наверное, засмеялась. Временами казалось, что в Этане Торпе действительно есть что-то от вурдалака — на ум приходили его дотошность и фальшивая улыбка, от которой веяло холодом, — но сама она ни за что бы в этом не призналась.
— Я думал, что людей положено представлять друг другу, — сказал Корд. Его взгляд переходил с сестры на Эшлин и мужчину, стоявшего рядом. Он тут же приметил, что мужчина этот держит Эшлин под руку, почувствовал недовольство собственника и сам этого испугался. Хотя он раньше никогда не встречал спутника Эшлин, он сразу ощутил к нему враждебность в той же степени, в какой ее, по-видимому, чувствовала Холли. Он посмотрел на сестру и заметил, что ее темные глаза словно остекленели. Она смотрела на незнакомца. — Я Корд Уэй, — сказал Корд, но руки не протянул.
— Этан Торп.
Представившийся тоже не стремился к рукопожатию.
При упоминании этого имени Корд слегка смешался и более пристально присмотрелся к мужчине. Он был высок и подтянут, на нем прекрасно сидел темно-синий, сшитый на заказ пиджак. Густые светлые волосы отливали серебром, лицо покрывал медный загар.
Наконец-то он встретился с Этаном Торпом. Корд заглянул в холодные проницательные серые глаза Тор-па и заключил, что этот парень ему явно не по вкусу. В нем меньше теплоты и открытости, чем в шакале. Ч к тому же он все еще держит руку Эшлин!
— Я думаю, вы пришли, чтобы тоже сдать кровь. А где же ваш брат, кандидат? — спросил Этан. — Мне жаль, но журналистов вы упустили. Они сейчас с Дэном.
При этих словах он удовлетворенно улыбнулся.
— В отличие от тебя и твоего фальшивого Кларкстона, мы не собираемся позировать перед камерами, — резко сказала Холли. Враждебность, исходившая от нее, была почти осязаема. — Мне жаль тех несчастных, которым перельют твою кровь. Потому что в твоих венах течет все, что угодно, только не кровь. Скорее, яд. Так же, как и у Кларкстонов.
— Что бы там ни текло в его венах, Дэн Кларкстон будет нашим новым конгрессменом после отставки твоего возлюбленного дядюшки, — сказал Торп, все еще мерзко улыбаясь. — Твоего брата Уатта прокатят.
Они оба были так увлечены своей перепалкой, что, казалось, совсем забыли о присутствии Корда и Эшлин, которые, напротив, чувствовали присутствие друг друга слишком остро.
Их взгляды встретились.
— Мы привезли дедушку на ежегодный осмотр, — сказал он. Ему очень хотелось, чтобы она ответила, просто сказала ему несколько слов.
Она молчала, и Корд пришел в отчаяние. Она не сказала ему ни слова. Ее молчание значило для него слишком много, и это, как ни странно, выводило его из себя.
Эшлин будто онемела, и инициативу взял Этан Торп.
— Я надеюсь, что это просто обычный осмотр, и у старика нет больших проблем со здоровьем, — мягко сказал он.
— Не притворяйся, что тебя действительно заботит здоровье нашего дедушки! — резко оборвала его Холли.
Она не потерпит дружеской заботы от врага. Если бы взглядом можно было убить, Этан Торп давно бы уже превратился в хладный труп.
— Похоже, вы друг друга знаете, — заключил Корд, переводя взгляд с Холли на Торпа. — Если только не почувствовали жестокий приступ ненависти с первого взгляда. — Получилось не смешно. — Я не уверен, что ты и Эшлин знакомы, Холли. — Он заметил, что взгляд Холли цепко зафиксировался на руке Этана Торпа, которая в свою очередь цепко сжимала локоть Эшлин. — Холли Уэй. Эшлин Монро.
Эшлин смотрела на Холли. Прекрасные волосы оттенка меди достигали плеч Холли. Они были густые и прямые. Концы были подвернуты вниз с безупречным чувством симметрии. Ни одна прядочка не выбивалась. Эшлин вспомнила, что в первый раз видела Холли мельком, когда была тощей, мнительной тринадцатилетней девчонкой. Холли в то время уже исполнилось восемнадцать. Она производила впечатление богини, роскошной и уверенной в себе. Да, ни тогда, ни теперь Холли не отличалась неуверенностью в себе.
Эшлин вытерла вспотевшие ладони о юбку своего длинного цветастого хлопкового платья. Она снова чувствовала себя неловкой школьницей. На Холли были бежевые брюки явно не из магазина готовой одежды и оранжевая шелковая блузка. Ее оттенок прекрасно гармонировал с персиковым цветом ее кожи. По лицу Эшлин тек пот, а само лицо приобрело несколько зеленоватый оттенок.
Внезапно перед ее глазами вспыхнули отвратительные, слишком яркие искры. Они ослепляли. На нее вновь волной накатила тошнота. Больничный коридор завертелся вокруг нее. Эшлин взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но колени предательски подогнулись.
— Эшлин!
Она услышала свое имя, повторенное многократно. Потеряв сознание, она упала.
Корд наблюдал за ней и отреагировал быстро. Он успел подхватить ее, когда она падала. Поднял на руки, держа высоко, на уровне груди.
— Я отнесу ее обратно, — сказал он, направляясь к холлу.
Медсестра велела ему положить Эшлин на кушетку, стоявшую у стены.
Этан и Холли шли следом, не глядя друг на друга. Оба старались не отводить взгляда от Корда и Эшлин.
— Она упала в обморок, — озабоченно поведал Этан сестре. — Она чувствовала себя плохо с того момента, как сдала кровь.
— Ты привел свою подружку сюда, чтобы вместе сдать кровь? — В голосе Холли звучал сарказм. — Ты всегда умел показать девушке, почем фунт лиха, Этан.
— Холли, она моя секретарша, — прошипел Этан сквозь сжатые зубы.
Когда сестра мерила девушке давление, веки Эшлин дрогнули. Открыв глаза, она с удивлением обнаружила, что лежит на кушетке, окруженная людьми. Слева стояли Корд и Холли. Справа — Этан. Над ней склонилась сестра, в руке у которой она заметила пакетик ананасового сока со вставленной в него соломинкой.
Ей было слишком трудно осознать, что происходит.
— Можно мне кофе? — спросила она, вновь закрывая глаза. — Кофеин пошел бы мне на пользу. Пожалуй, было бы хорошо ввести его прямо в вену.
— Только после того, солнышко, как поднимется уровень содержания сахара, — уверенно сказала сестра.
Она повернулась к Корду и передала ему пакетик с соком. — Она должна выпить весь сок и съесть пончик. В любом случае, я не хочу, чтобы она ушла, пока я еще раз не проверю давление.
Корд сей на край кушетки и поднес соломинку к губам Эшлин.
— Вы слышали, что она сказала, солнышко, вам придется выпить весь пакетик.
— Я не могу, — простонала Эшлин. — Он отвратительный. Густой, как клей. Я поэтому его и не выпила в первый раз.
— И посмотрите, куда вас это привело — обратно к Великой сестре с высокотехнологичной манжетой для измерения кровяного давления. — Корд немного приподнял ее. Голова Эшлин теперь лежала на его плече. Он поднес к ее рту соломинку. — Просто медленно пейте. — Его голос был мягким и успокаивающим. — Пейте понемногу. У вас получится.
Эшлин потихоньку пила сок. Он был теплый и сладкий, как сироп.
— Все равно противно. Не люблю я ананасовый сок. — Она отшатнулась и оттолкнула пакетик.
— Он не так уж плох, Эшлин, — сказал Этан — В конце концов, я же его выпил.
— Чудовище, вроде тебя, выпило бы и серную кислоту и даже сочло бы вкус вполне приемлемым, — вмешалась Холли. — Ей нужно что-нибудь более подходящее для человеческого восприятия.
Холли и Этан, стоя напротив друг друга по обе стороны кушетки, сверкали глазами.
Корд почувствовал себя словно под перекрестным огнем. У него был выбор: либо помирить их, либо избавиться от их общества. Последнее устраивало его гораздо больше.
— Есть идея, — сказал он, вложив в слова всю сердечность, на какую был способен. — Почему бы вам обоим не пойти в кафетерий и не принести Эшлин холодный апельсиновый сок? Вы любите апельсиновый сок, не так ли? — Он так и не дождался ответа от Эшлин. — Захватите также кофе. Для нее и для меня.
— Ты что, шутишь? — Холли не верила своим ушам. — Можешь с таким же успехом бросить меня в океан на съедение акулам.
— Я чувствую, что твой талант к драматическим преувеличениям остался при тебе, — подначил Этан. — Все, что он просил тебя сделать, это сходить в кафетерий и купить сок и кофе.
— Я и пойду, но только не в твоей компании! — резко ответила Холли. — И не думай сбежать. Ты обязан остаться здесь и отстоять свои права. — Она некоторое время пристально смотрела на Эшлин, а потом удалилась.
Этан последовал за Холли. Чтобы догнать ее, ему пришлось приложить немалые усилия.
— Отстоять свои права? — повторил он. Они бок о бок шли по коридору. — Что ты хотела сказать, Холли?
— Я хотела сказать, что мой братец некогда флиртовал с твоей подружкой, лежащей теперь на кушетке, — зло сказала Холли. — Я это поняла, как только он произнес ее имя. Монро. Как это похоже на Корда. Он не прочь поднять то, что когда-то бросил. А поскольку она Монро, она тоже не прочь.
— Ты невнимательно меня слушала, Холли? Эшлин — моя секретарша.
— А что, это сейчас так называется? Что же, тогда Корд, наверное, хочет ее попросить поработать и на него.
— Когда именно твой брат общался с Эшлин Монро? — спросил Этан, проницательно прищурив глаза.
— Перед отъездом в Монтану, лет шесть назад.
— Угу…
— Почему ты улыбаешься этой… акульей улыбкой? — спросила Холли.
Она остановилась и схватила его за руку. Лишь прикоснувшись к нему, она быстро отдернула руку, как будто рукав пиджака был раскален докрасна. Она пошла дальше неровной походкой. Этан сразу же это отметил.
— Сегодня тебя преследуют акулы, Холли.
— Эти существа немедленно приходят на ум, когда рядом появляешься ты. Хотя крысы, наверное, были бы неплохой альтернативой. — Чем больше она сердилась, тем шире становилась его мерзкая ухмылка, и, в свою очередь, она сатанела еще больше. — Значит, ты находишь забавным, что мой брат и эта дешевка…
— Моя секретарша, — твердо сказал Этан. — Она вовсе не дешевка. Я плачу ей гораздо больше, чем в этом городе платят секретарям. Она одинокая мать, у нее двое детей, и я восхищаюсь ею. Она идет на большие жертвы, чтобы их воспитывать. Конечно, материнство и жертва — два понятия, к тебе неприменимые.
— Заткнись, Этан! И сотри с лица эту фальшивую улыбку.
— Моя улыбка не фальшивая, Холли. Я действительно получаю удовольствие. Ты дала мне бесценную информацию.
— О грязных делишках Корда и этой Монро? Если ты вынашиваешь планы шантажа, то забудь об этом сразу. — В словах Холли прозвучала угроза. — Эти Монро правда отвратительны, но увиваться вокруг них — не преступление.
— Зато Уэи — чистейшие аристократы голубых кровей. Они величественно взгромоздились на свой пьедестал и с его высоты судят всех остальных смертных, абсолютно уверенные в своем благородстве, происхождении и чистоте породы.
Холли остановилась на полпути. Она вспыхнула. Темные глаза сверкали яростью.
— Ты остался таким же высокомерным и невыносимым ублюдком, каким и был, Этан.
— А ты все такая же сука. У тебя лягушка вместо сердца.
Холли открыла рот, но так и не смогла произнести ни слова. Она, как смерч, крутанулась на каблуках и бросилась прочь от него, обратно в холл.
— Холли, кафетерий в противоположном направлении, — крикнул ей вслед Этан.
Холли все ускоряла шаг, и в конце концов побежала. Этан провожал ее взглядом, пока она не исчезла из виду.
