ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Когда Эшлин вошла в офис в понедельник утром, ее встретил звонок телефона. Кабинет Этана был отделан заново. Торп хорошо заплатил мастерам, и все работы были закончены вовремя. Не осталось и намека на следы яростного возмездия Холли Уэй.

В течение следующего часа Эшлин отвечала на звонки. Раздраженные, нетерпеливые голоса на другом конце линии все как один старались уверить ее, что «это срочно». Звонившие оставляли короткие непонятные сообщения. Прошел еще час, а Этан так и не появился. Тогда Эшлин сообразила, что что-то произошло. Догадаться об этом было нетрудно, жизнь Этана представляла собой цепь неприятных случайностей.

Около полудня Торп вошел в офис, ощетинившись, как бешеный пес. Для полноты впечатления не хватало только пены на губах. Эшлин, бросив на него беспокойный взгляд, передала ему список телефонных звонков.

— На каждый из этих звонков вы должны были ответить еще более двух часов назад, — попыталась пошутить она.

Этан даже и не подумал улыбнуться.

— Вы уехали неожиданно и отсутствовали целую неделю. Я не был уверен, что сегодня вы появитесь на работе. Каждый день вас заменяли разные девушки, с каждым разом все глупее, а сегодня я просто решил никого не вызывать. Поскольку вы соизволили прийти сегодня утром, позволено ли мне будет сделать предположение, что вы еще не дали ответ человеку, некогда бывшему вашим любовником?

Его ледяной тон не позволял усомниться в том, что он низко ценил «бывшего любовника» и его предложение.

Эшлин, упрямо не хотевшая воспринимать предложение Корда всерьез, не обратила внимания на сарказм Торпа.

— Могу поспорить, что вы забыли зайти к Летти за своим завтраком, — бойко и уверенно сказала она, заметив непривычное отсутствие сумки в его руках. — Хотите я за ним сбегаю?

— Я эту неделю только и делал, что пил средства, нейтрализующие кислоту. Мой желудок не вынесет испытания кусками сала, зажаренными в масле. А что еще могут приготовить у Летти? — Этан говорил так, как будто секретарша только что призналась в своем намерении извести его отравой. — Вы знаете, где я провел утро?

— Неужели в больнице? — гадала Эшлин.

Он столько лет безнаказанно злоупотреблял всякими вредными блюдами. Неужели его пищеварительная система все-таки не выдержала?

— Нет!!! — Он не добавил «дура», но, судя по его тону и яростному взгляду, несомненно именно это и подразумевал. — Сейчас я вам в деталях опишу тот кошмар, которым обернулось для меня утро. Прежде всего встреча в «Экстон ивнинг пост». Мне по секрету показали мерзейшую статью о Дэне, которую эти вонючие недоноски решили поместить сегодня в своем идиотском отделе светской хроники. Да еще с целой серией убийственных фотографий.

Эшлин припомнила, с каким энтузиазмом ее босс всегда отзывался об этой газете, когда она поддерживала Кларкстонов. Сотрудники, вдумчивость и высокий профессионализм которых ранее так ценились, теперь именовались не иначе как вонючие недоноски.

Она посмотрела на шефа вопросительно.

— Не играйте в молчанку, Эшлин, — обрушился на нее босс, как будто она была в чем-то виновата. — Вы прекрасно знаете, что чертов благотворительный праздник обернулся катастрофой. Всю прошлую неделю я пытался замять скандал, а вы изображали из себя пастушку в прериях Запада. Может, из-за этого вам и приспичило уехать из города? Это ведь с вашего попустительства ваша сестренка заварила кашу и испортила Дэну репутацию!

— Кендра?

— Она, змея подколодная! — выпалил Этан. — Такую бомбу Кларкстонам подложила, что любая подводная лодка бы ко дну пошла, не то что политик.

— Но каким образом?

Эшлин была поражена. Кендра не упоминала ни о какой бомбе ни по телефону, ни после возвращения домой.

— Вы прекрасно знаете, что Кендра сделала с Кларкстонами! А я хочу знать, почему она это сделала. Семейка Уэев постаралась? Несколько дней назад газета опубликовала тошнотворное фото Уатта, разыгрывающего из себя доброго дядю перед детьми. Неужели его люди…

— Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, — резко перебила его Эшлин. Когда речь шла о чести ее младшей сестры, она бы не постеснялась оборвать любого, даже огрызающегося Торпа. — Я точно знаю, что Кендра никому бы не позволила себя использовать. Она всегда действует только по собственной инициативе.

— Тогда объясните мне ради Бога, по какой такой причине она подстрекала Кларкстоновское отродье грубить родителям на глазах у изумленной публики, да еще и у репортеров со всей страны?

Из его возмущенных выкриков у Эшлин сложилась наконец картина того, что произошло между Кендрой, Скотти, его родителями и репортерами со всей страны на глазах у изумленной публики.

— Кендра просто любит детей. Она заботилась о Скотти, вот и все, — попыталась защитить сестру Эшлин. — Мы все видели, какая ужасная сцена разыгралась тогда на автостоянке. Они собирались запереть его одного в машине!

— Они бы никогда этого не сделали, — пробормотал Этан. — Они просто пар спускали. А их избалованная малявка использовала ссору между Дэном и Синди в своих интересах. После того, как он закатил истерику, они почувствовали себя виноватыми, оба в разное время нанесли визит в магазин и истратили больше четырехсот долларов на игрушки и видеоигры. Это чудовище в облике ребенка нажилось на их горе, как опытный бандит. Жаль, что он напоследок не зарезал Кендру. Она, наверное, в заговоре с его няней, а та вовсю поощряет его истерики.

— Этан, но Скотти нет еще и пяти! Ни один ребенок в таком возрасте не может быть настолько злым, чтобы…

— Не спорьте, я лучше знаю, — сказал Этан с презрительной улыбкой. — Когда я прошлой осенью уговорил Дэна баллотироваться на этот пост, я думал, что вложенные в него деньги окупятся с лихвой. А теперь получается, что я с таким же успехом мог бы поддерживать… ну… например, кого-нибудь из семьи Монро!

Глаза Эшлин округлились. Этан никогда не позволял себе чернить ее родню. И если он сделал это сейчас, то только потому, что был в ярости.

— А я думала, что Кларкстоны — как раз то, что надо. — Любопытство победило ее гнев. — Что случилось?

Торп обычно держал язык за зубами. Что заставило его излить свои чувства? Высокомерие? Злость? Он продолжал:

— Синди ужасно злится, что ей пришлось бросить свою работу. До прошлой осени, пока не началась предвыборная кампания, она была агентом по торговле недвижимостью. Одной из тех, чьи клиенты платили миллионы долларов. Настоящая барракуда конкуренции. Не такая женщина нужна была нам в качестве жены кандидата, который должен был олицетворять старомодную приверженность семейным традициям. Что еще хуже, Кларкстоны жили в основном на деньги, заработанные Синди. Теперь Синди сидит дома, и у них возникают финансовые проблемы.

— Дэн должен был подумать об этом прежде, чем заставил Синди уйти с работы, — пробормотала Эшлин.

— У Дэна пороху не хватит противиться Синди! — Этан злобно рассмеялся. — Это я заставил ее уволиться. Чтобы поддержать имидж «прекрасного семьянина», жена Дэна должна была быть прежде всего хорошей матерью и хозяйкой. Я нахожу, что это работало бы по контрасту с Уаттом Уэем, эгоистом и закоренелым холостяком. Синди — незаменимый человек в команде. Я хотел, чтобы она могла появиться на публике при первой необходимости.

— Вы заставили Синди плясать под свою дудку? — Эшлин была поражена. — Она уволилась только потому, что вы сочли это необходимым?

— Ну да. Можно говорить о ней что угодно, но она не глупа, — сказал Этан мрачно.

— А как в эту картину вписался прохвост Скотти? — осмелилась спросить Эшлин.

Мир по Этану Торпу был действительно странным местом.

— Сейчас объясню. — Тон босса был терпеливым и снисходительным. — Синди была очень увлечена своей карьерой и, мягко говоря, не преуспела в роли жены и матери. Она все-таки не совсем удовлетворяет требованиям кампании. Основная тяжесть ухода за ребенком в этом доме всегда ложилась на няню. Синди и детей это устраивало — до сих пор, по крайней мере. С прошлой осени она стала ужасно сварливой. Постоянно срывается. Спускает собак на Дэна, детей и всех остальных. Дэн старается не связываться с ней и, вообще, обращается с ней, как с тухлым яйцом, а вот изобретательный Скотта моментально усек, как можно извлечь выгоду из этой ситуации. Он нарочно стравливает родителей с нянькой, разыгрывает из себя несчастного заброшенного малыша, и его представление всегда срабатывает на славу.

— Может быть, он не притворяется, — задумчиво сказала Эшлин. — Похоже, он действительно просто маленький ребенок, который не понимает, что происходит вокруг. Жаль, что Синди бросила работу. Политической карьере Дэна это вряд ли бы повредило. Нет ничего плохого в том, что женщина зарабатывает деньги. Это вполне в духе времени. Если бы она осталась, у Кларкстонов не было бы сейчас ни денежных, ни семейных проблем, дети не отбились бы от рук, и вообще…

— Если бы да кабы. Нет ничего хуже, чем выбиться из расписания в понедельник утром, — раздраженно перебил Этан.

Выходило, что Синди безоговорочно бросила работу по приказу Этана и тем самым ввергла свою семью в пучину домашних неурядиц. Эшлин решила отказаться от дальнейших комментариев. Факты говорили сами за себя.

— Я убедил руководство «Пост» не печатать ни фотографии, ни другие материалы против Кларкстонов.

Его тон заставил Эшлин содрогнуться.

Не первый раз Этану удавалось какими-то загадочными средствами добиваться своего. Неужели он предложил какую-то сделку, от которой они не смогли отказаться? Что-нибудь в духе «Крестного отца»?

— Перехожу ко второй моей утренней встрече. Она оказалась пустой тратой времени. — Он усмехнулся. — Я разговаривал с этими забияками из приюта и слегка намылил им шею. Они приехали из Чилтона по моей просьбе. — Эшлин преклонялась перед его дерзостью. Ирония Тропа свидетельствовала о многом. — Представляете, они всерьез решили взыскать с Дэна Кларкстона десять тысяч долларов награды, которые он пообещал за сведения о вашей дочери Макси, — воскликнул он с негодованием. — Представьте себе, до чего обнаглели эти девки! Требовать награду за собственную безалаберность! Они сами несут ответственность за то, что забрали ребенка и прятали его целый день! Все произошло по их вине, а они еще хотят, чтобы им заплатили! — Одно упоминание об этом вызывало у Торпа смех. — Дэн был до того возмущен, что я решил сам с ними разобраться. Они ушли с пустыми руками и больше не будут нам надоедать.

Эшлин была подавлена.

— Награда была обещана, и Макси нашлась именно благодаря информации, которую они предоставили нам, — тихо сказала она.

— Я сделал честное предложение, — пытался защититься Этан. — Но я ведь думал тогда, что Макси похитил какой-нибудь псих. Однако заставить меня отвечать за беспечность Корда Уэя — это ведь он упустил ребенка из виду — и за некомпетентность служащих приюта — это ведь они, ни слова не сказав, увезли ее — ну уж нет! Забудьте об этом Я не из тех, на ком можно паразитировать.

— Конечно нет, — согласилась Эшлин.

Когда дело касалось паразитизма, Этан, несомненно, предпочитал заниматься им сам, а не провоцировать других.

Она вспомнила, какое облегчение испытала, найдя Макси целой и невредимой в приюте. Казалось, Этану бы больше понравилось, если бы девочка действительно попала в руки законченного психопата. По крайней мере, он счел бы, что тогда не грех и заплатить. Она думала о ветхих, но все-таки веселых комнатах в приюте. Напуганные дети и женщины, с которыми где-то обошлись жестоко, находили там безопасное пристанище и заботу. Десять тысяч долларов им бы не помешали, ибо бюджет был давно уже исчерпан.

Она уставилась на Этана Торпа. Теперь она действительно смогла увидеть его в новом свете. Чего еще можно ждать от мужчины, который бросил свою подружку в интересном положении, а затем сумел извратить факты, чтобы она же оказалась и виноватой. Фарисей! Памятуя о том, как он прошелся по поводу Скотти Кларкстона, не стоило жалеть, что ребенок Торпа так и не появился на свет. Торп не сочувствовал людям. Эшлин сама была матерью и знала, чего стоит сочувствие.

У Корда не было большого опыта общения с детьми, зато он, казалось, инстинктивно знал, чего они хотят. Как отец он будет незаменим. А вот как муж, ее муж…

Она почувствовала прилив неуверенности, отозвавшийся болью. Эти мысли не покидали ее. Он считал влюбленность самообманом и глупостью. А может быть, ему просто казалось абсурдным влюбиться в нее?

— По вашему отсутствующему взгляду можно заключить, что вы витаете где-то в другом мире, где-то, где мне и Кларкстонам отведены второстепенные роли. — Этан произнес это нетерпеливо, но с удовольствием. — А вот главную роль играет Корд Уэй. Судя по распределению ролей, режиссер ни черта не смыслит, но главную женскую роль в этой пьесе я, пожалуй, отдал бы… даже не знаю, кому ее и отдать в свете последних событий.

Эшлин подняла глаза. Этан разглядывал ее. Она смутилась оттого, что он легко прочел ее мысли. К тому же, они приняли такое направление… Ее воображение постоянно обращалось к Корду.

В этот момент дверь офиса распахнулась, и на пороге показался посыльный в униформе служащего цветочного магазина Уилшир. В его руках была длинная белая коробка. Эшлин знала его. Это был ее кузен Ренди Монро, на год старше Кендры. В детстве они иногда вместе играли. Ренди был не чета остальным подросткам Монро. Хотя он и бросил школу, у него была постоянная работа в цветочном магазине.

— Мистер Этан Торп? — спросил Ренди, не поднимая глаз.

Интонация, с которой он это произнес, была странной.

— Вот мистер Торп, Ренди, — быстро и резко сказала Эшлин. Она слишком хорошо знала об особенностях поведения Монро, чтобы не понять, что им угрожало с Торпом. — Что ты здесь делаешь?

Младшие двоюродные браться и сестры уже по привычке опасались Эшлин. Услышав ее голос, Ренди расслабился, и аура злости, которая его сопровождала и которую безошибочно уловила Эшлин, развеялась.

— Даже не знаю, что мне теперь делать, — нервно проговорил он. Держа коробку в одной руке, другой он залез в карман и вынул пятидесятидолларовую бумажку. — Это чаевые. Мне. — Он мрачно переводил взор с коробки на Этана. — Мисс Холли Уэй дала мне пятьдесят долларов, когда я принес ей эти розы. Она заплатила за то, чтобы я отнес розы обратно и швырнул их в морду Этану Торпу. Если я этого не сделаю, имею ли я право сохранить чаевые?

Этан тихо чертыхнулся.

— Не надо бросаться розами, Ренди, — посоветовала Эшлин. — Миссис Уилшир будет недовольна, если узнает, что ее цветы использовались в качестве орудия нападения. А мисс Уэй, несомненно, будет не против, чтобы ты сохранил чаевые. Ты ведь выполнил поручение — передал сообщение четко и ясно.

— Класс! — Ренди радостно улыбнулся. — А что теперь делать с розами?

— Отвези их обратно в «Дубовую аллею», — быстро приказал Этан. — Подожди, я сейчас ей напишу. — Он черкнул что-то на бумажке и положил ее в коробку. Ренди продолжал стоять, всей позой выражая ожидание. Этан что-то нетерпеливо пробурчал, сунул руку в карман, достал банкноту и передал ему. — Это не пятьдесят баксов, — сказал он едко, прежде чем Ренди смог определить ее достоинство.

— Все равно спасибо, — сказал Ренди с дружелюбной улыбкой. — Никогда раньше не получал пятьдесят долларов чаевых. Черт, я до сегодняшнего дня и не знал, как выглядят пятьдесят долларов. Эти Уэй просто крутяк!

— Крутяк, — повторил Этан насмешливо, когда Ренди уже вышел из офиса. — Что вы собираетесь делать? Принять предложение Корда или просто раскрутить его на энную сумму в пользу детей? — вдруг спросил он.

Вопрос вызвал в ней чувство протеста. Сама мысль говорить с Этаном о Корде показалась

ей оскорбительной.

— Я еще не решила. Но определенно не собираюсь раскручивать его ни на какую сумму, — холодно заметила она.

— А не мешало бы. Он должен кучу денег вам и дочерям. — Он едва заметно улыбнулся. — А знаете ли вы, что, если вы все же выйдете за него замуж, мы с вами станем родственниками?

Быть родственником Этана Торпа? Только сейчас Эшлин поняла, насколько сильно не хотелось бы ей этого.

— Каким образом?

Она не знала, выразился ли в восклицании весь ужас, охвативший ее.

— Я хочу вернуть Холли, — провозгласил Этан. — Теперь, когда я знаю, что она была мне верна, я хочу жениться на ней.

Эшлин искренне пожалела Холли Уэй. Если не брать в расчет обитателей тюрем, вряд ли можно было найти во всей Америке худшего мужа, чем Этан. По крайней мере, она не представляла, с кем бы он мог соперничать.

— Так, похоже, вы добыли дубликат ее больничной карты, — пробормотала она.

Бедняжка Холли! Быть объектом романтических притязаний Этана Торпа казалось столь же непривлекательным, как стать для него козлом отпущения.

— Мне его прислали по факсу. — На минуту показалось, что Торп действительно сражен горем. — Я тогда совершил страшную ошибку. — Эшлин молча кивнула. Этан внезапно снова стал холодным и презрительным. — Я редко совершаю ошибки. И я хочу, чтобы от этой моей ошибки выиграла Холли. Я знаю ее очень хорошо и представляю, как ее вернуть. Итак, если вы скажете «да» Корду Уэю — а вы это сделаете, так как слишком практичны, чтобы упустить такой шанс, — вы станете моей невесткой. — Эшлин изо всех сил пыталась скрыть свое неудовольствие. Набиралась уже изрядная группа людей, чьей родственницей она ни за что на свете не хотела бы стать. Но Торпа в качестве родственника она просто не могла себе представить. — Принимая во внимание наше будущее родство, я не собираюсь вас увольнять, — высокомерно продолжал Этан. — Пока вы играетесь с Кордом Уэем, вы можете продолжать работать здесь и получать свою зарплату.

— Вы собирались меня уволить? Он кивнул.

— Я не люблю безответственных служащих, а вы вдруг неожиданно сбежали в Монтану и бросили меня в беде. К тому же я не доверяю вашей младшей сестре. Плутовка! Она намеренно подставила Дэна. Предупредите ее, что я глаз с нее не спущу теперь, и если она…

Ему не суждено было произнести вслух свою угрозу. В офис вошел Корд, явно не в лучшем настроении.

— Я не ожидал застать тебя здесь. — Он бросил на Эшлин осуждающий взгляд. — Я звонил тебе утром, думал, ты дома.

Она сжалась. В своем светло-сером костюме Корд имел вид официальный, аристократический и недоступный. Такой мужчина не должен был становиться любовником Эшлин. И никогда бы им и не стал, если бы обстоятельства не способствовали тому. А они способствовали.

Его темные глаза были холодны. В голосе звучала злость. Казалось странным, что он — тот самый мужчина, с которым Эшлин проводила долгие знойные ночи, лежа рядом, сливаясь с ним в одно целое под ласковым дуновением легкого горного ветерка, проникавшего в комнату через открытое окно. Казалось, с тех пор прошла вечность! А со времени их возвращения — вечером в пятницу — они ни разу не занимались любовью из-за постоянного присутствия Макси и Дэйзи.

— Сегодня понедельник. Где же мне еще быть, как не на работе? — тихо спросила она. — Я должна зарабатывать на жизнь и содержать семью.

Этан улыбнулся. Корд нахмурился.

— Ты выходишь за меня замуж, Эшлин, — сказал он жестко. Влюбленный мужчина, обращавшийся к своей будущей жене, должен был говорить по-другому. — Тебе не нужно больше здесь появляться.

— Он говорит, как тиран, как явный шовинист, один из тех, кто считает, что единственной заботой женщины должен быть дом. — Торп повернулся к Эшлин. Его глаза загадочно светились. — Я думаю, Эшлин, вы достаточно умны, чтобы не позволить втянуть себя в сомнительную историю, в исходе которой у вас нет стопроцентной уверенности. Начинайте так, как собираетесь продолжать, ибо бессмертный Еврипид сказал: «Плохо начнешь — плохо закончишь».

— Неплохое вступление для вашей автобиографии, Торп.

Корд пытался сдержать свои эмоции. А это было нелегко. Торп позволял себе предостерегать Эшлин, чтобы ее не «втянули в сомнительную историю», и это после того, что он сам сделал с Холли! Одной истории с Холли было достаточно, чтобы Корд как заботливый старший брат стал иногда подумывать об убийстве.

Однако он подавил свои эмоции и смог трезво взглянуть на вещи. Он понял, что Этан Торп получает невиданное удовольствие, вбивая клин между ним и Эшлин, и что, пока они находятся в его поле зрения, он будет продолжать в том же духе. Выражение лица Эшлин было неестественным. Во всей ее позе чувствовалась напряженность.

У Корда вырвался вздох. Сегодня все получалось нескладно. Не так хотел он встретиться с ней после еще одной долгой одинокой ночи. Они не были вместе с тех пор, как уехали из Монтаны. Воздержание во время уик-энда сказывалось на нервах.

— Я пришел сюда не для того, чтобы с вами поссориться, — чопорно сказал он. — Эшлин, ты уже обедала? Если нет, может быть, пойдем куда-нибудь? — Он не мог отказать себе в удовольствии бросить Торпу надменную фразу:

— Я надеюсь, вашим служащим позволено отойти пообедать? Или вы за это вычитаете у них из зарплаты?

Этан почти рассмеялся. Пока он пререкался с Кордом Уэем, его настроение значительно улучшилось.

— Идите обедать, Эшлин! — Он махнул рукой. — Затащите его в самый дорогой в городе ресторан — а это зал в стиле ампир в отеле «Уэйзборо». И не спешите обратно. Мне надо еще позвонить в несколько мест.

Он вошел в кабинет и захлопнул за собой дверь.

— Оказалась между молотом и наковальней, — пробормотала Эшлин и потянулась за сумочкой. — Я иду с тобой только потому, что остаться сейчас с Этаном в сто раз хуже.

— Как мило с твоей стороны, — сухо проговорил Корд. — Ах, да, ты ведь предупредила меня, что никогда не подыгрываешь мужчинам. — Он взял ее под руку. Эшлин осторожно освободилась. Корд вздохнул. — Хорошо, я не буду настаивать. Мне надо бы тебя благодарить, что на этот раз ты предпочла меня Торпу.

— Твое высокомерие просто невыносимо! — отрезала Эшлин. — Вспомни, как ты вел себя в офисе!

— Прошу пощады. — Губы Корда изогнулись в унылой улыбке. — Вини в этом Торпа. Он разбудил во мне зверя. Ненавижу его.

— Лучше привыкни к нему, — со знанием дела посоветовала Эшлин. — Он собирается стать твоим зятем.

— Что?

— Этан решил дать Холли еще один шанс. Сегодня утром он начал действовать и купил ей огромную коробку алых роз на длинных стеблях.

Она не сообщила о том, что розы использовали как бумеранг.

— Холли не примет его обратно! Она поклялась мне, что между ними все кончено!

Эшлин пожала плечами.

— Рейлин всегда говорила так о Максе Маттисоне, но в то же время, если бы он решил вернуться к ней и не остановился бы ни перед чем, я сомневаюсь, что она сдержала бы свою клятву.

— Они в разном положении, — пробормотал Корд.

Неужели при упоминании имени Рейлин он всегда будет чувствовать себя жалким предателем? Отношение Маттисона к матери своего ребенка наводило на мысли о его собственной безответственности. И о результатах этой безответственности — Дэйзи.

— Этан Торп причинил Холли гораздо больше неприятностей. Он низок и мстителен, и… — Корд прервался, не желая развивать эту мысль дальше. — Может быть, мы сменим тему? Я уже устал говорить об этом человеке.

Эшлин шла дальше с высоко поднятой головой.

Корд наблюдал за ней, позволив ей на шаг опередить его. Ее тяжелые светлые волосы, подхваченные двумя черепаховыми гребешками, великолепной гривой падали на плечи.

Ему ясно вспомнились ночи, проведенные ими в Глетчере, на турбазе. Он набирал полные пригоршни этих волос и прятал в них лицо, вдыхал сладкий здоровый запах, прикасался губами к их мягкому шелку. Не оставалось сомнения в том, что волосы не окрашены, что этот нежный медовый цвет естественный. Неопровержимым доказательством тому был золотистый треугольничек между ее бедрами.

Эротические воспоминания не давали ему покоя, и он попытался сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Яркий экран с надписью «Поздравляем вас, выпускники!» в витрине канцелярского магазина, плакаты туристического агентства с рекламой «захватывающего путешествия в Китай».

Однако ничто не могло надолго удержать его внимание. Он как будто ослеп, и только силуэт Эшлин различало его зрение.

Высокая и стройная, она плавно шла вперед с присущей ей грацией. Юбка в складку цвета слоновой кости была всего на несколько дюймов выше колен и при каждом ее шаге слегка приподнималась и приоткрывала бедра. Корд как завороженный не мог оторвать от них глаз. Он вспоминал, как эти гладкие сильные ноги обнимали его, и сквозь его тело словно проходил разряд тока. Ее хлопковая блузка, накрахмаленная так, что, казалось, должна хрустеть, была цвета фиалки и подчеркивала синеву ее глаз.

На его лбу показались капельки пота. Он явно перевозбудился. И произошло это как раз посредине площади в центре города!

Они дошли до кафе Летти, и Эшлин уже начала было открывать дверь, как он ухватил ее за талию и оттащил в сторону.

— Я думал, мы пообедаем в отеле «Уэйзборо».

— Несмотря на советы Этана, я не собираюсь тебя грабить. Обеда в кафе с меня будет вполне достаточно.

— Вообще-то я собирался направиться в отель еще до того, как Торп упомянул о нем. — Корд сжал ее локоть. — Но настроение у меня явно не для зала в стиле ампир. Я думал пообедать в одном из номеров.

Ее щеки нежно порозовели. Дыхание внезапно перехватило. Снова быть с Кордом наедине, в спальне. Мысли неслись с лихорадочной быстротой.

— Ну, я… я… — Она осеклась и не могла продолжать.

— Я ни на минуту не переставал о тебе думать, не переставал тебя хотеть, Эшлин, — торопливо сказал Корд. — Мы хорошо провели время с детьми в воскресенье, но я хочу остаться с тобой наедине. — Его руки скользнули вниз по ее плечам, и их пальцы соединились. — Я сбежал с ненавистной встречи с избирателями Уатта, бросился к тебе домой, думал, мы поедем в отель и пообедаем вместе. Я был так взволнован и, когда не нашел тебя дома, мне показалось, что мир рушится.

— И тогда ты ворвался в офис Этана и наорал на меня.

В ее голосе чувствовался какой-то намек, но это скорее была ловушка, чем обвинение. Корд улыбнулся.

— Еще раз прошу пощады. Я прощен?

— Ты что, извиняешься?

На этот раз он одарил ее шаловливой улыбкой, в его темных глазах зажегся дразнящий огонек.

— Наверное, да. Ты принимаешь мои извинения?

— Я еще подумаю.

Она вернула ему улыбку.

Корд не отрывал от нее взгляда. В висках у него стучало. Это был голод, желание, необходимость, она росла в нем, ширилась, возбуждаемая ее улыбкой.

Ему необходимо снова быть с ней! Он знал, что это случится. Они вместе направлялись в отель «Уэйзбо-ро». Однако он также понимал, что уложить ее в постель и удовлетворить свое физическое желание — это еще не все. Он хотел от нее большего, чем просто секс.

Эта мысль подстегивала его, наверное, сильнее, чем ее улыбка, перед которой невозможно было устоять. Он хотел ее всю, все ее тепло, всю ее верность, всю ее силу, все нюансы ее настроения и темперамента. Он хотел, чтобы она доверяла ему во всем и не могла без него обходиться.

Раньше такие чувства были ему недоступны. Мысль о женщине, полностью от него зависимой, требующей от него внимания и времени, раньше рождала ощущение, в лучшем случае, опасности, в худшем — ужаса.

Но когда он думал о том, что и требовать, и зависеть будет Эшлин, его переполняла радость и гордость.

Любил ли он ее? Внезапно испугавшись своих мыслей, он бросил на нее быстрый взгляд из-под ресниц. Они уже говорили о любви и решили, что ее не существует. Больше он не ступит на эту зыбкую почву — один, по крайней мере.

Эшлин нуждалась в нем физически, в этом он был уверен. Ну что ж, пока достаточно.

Он провел ее по коридору отеля к старомодному лифту, который все еще обслуживался лифтером в униформе. Лифтер работал здесь уже сорок лет.

— Здравствуй, солнышко! — Седовласый лифтер знал Эшлин по тем временем, когда она работала в отеле. — Давно не виделись. — Он перевел взгляд с нее на Корда. — Вы сказали — девятый, сэр?

Эшлин вспыхнула. Джек Викерс, наверное, подумал, что они решили побаловаться в обеденное время. Так оно и есть. Ужасно неудобно.

Корд почувствовал необходимость восстановить ее репутацию.

— Дорогая, ты сказала своему другу, что мы решили пожениться? — Он обращался к Эшлин, но целью его было донести информацию до старика Викерса. — Это произойдет очень скоро, — добавил он.

— Серьезно? — Джек Викерс счел уместным проявить легкий интерес. — Ну что же, мои поздравления жениху и невесте.

Лифт достиг девятого этажа, и двери открылись.

— Лифтер все знает. Теперь нам точно придется пожениться, — весело сказал Корд и провел Эшлин в большую, со вкусом убранную комнату.

Стол был накрыт белоснежной скатертью. В центре стояли свежесрезанные цветы. На маленьком столике помещались два хрустальных бокала и бутылка шампанского во льду.

— Я думал, мы можем заказать обед… — Голос Корда, в котором звучала странная неуверенность, сорвался. Он вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку, обтянутую бархатом. — Это тебе, — сказал он, почти сунув ее в руки Эшлин.

Дрожащими пальцами Эшлин приоткрыла крышку. Коробочка заключала в себе кольцо с бриллиантом. Она кое-что понимала в украшениях и драгоценных камнях: Рейлин проявляла ко всему этому незаурядный интерес, да и Кендра тоже.

Это была алмазная маркиза, очень крупная, может быть, три карата. Обручальное кольцо, какого еще ни одна Монро не получала. Она быстро захлопнула крышечку, как будто подглядывала за чем-то запретным.

У нее не было слов. Корд купил для нее обручальное кольцо? С первого взгляда можно было понять, что это самое дорогое и красивое украшение из всех, какие ей доводилось видеть.

Корд был настолько же невозмутим, насколько она была изумлена. Он забрал у нее коробочку, вынул кольцо и надел ей на средний палец левой руки. Кольцо подошло.

— Теперь все законно, — сказал он и привлек Эшлин к себе. — Осталось только назначить дату венчания. Мы скоро поженимся, Эшлин.

Эшлин взглянула на кольцо на своем пальце. Грани алмаза засверкали в луче света.

— К чему спешить? — нервно спросила она.

— Чего ждать? Мы знаем, что сделаем то, что должны сделать. А я хочу вернуться в Глетчер до начала летнего сезона. — Он поцеловал ее в лоб, подошел к столику и открыл бутылку шампанского. Она наблюдала, как Корд наполнял бокалы светлой шипучей жидкостью. — Как насчет традиционного, но неоригинального тоста? — спросил он с улыбкой и передал ей бокал. — За нас.

— Шампанское днем? — опомнилась Эшлин. Она переводила взгляд с кольца на шампанское, потом на красивое улыбающееся лицо Корда.

— Но мы же празднуем, золотко! Излишне говорить, что ты не вернешься на работу через час. Торп может сам себя занять в этом жутком офисе. Пусть сидит там хоть целый день.

— Да с ним припадок случится! Я только что приехала…

— Ну, уволит он тебя, и хорошо.

— Он уже сказал, что не уволит. Он уверен, что я его будущая невестка.

— Ни ты не будешь его невесткой, ни я шурином, — уверил ее Корд.

— На этой неделе я завишу от него. Мне надо что-то организовать для Макси и Дэйзи. Завтра они учатся последний день, а летний лагерь открывается только на следующей неделе.

— Я останусь с детьми, — с готовностью сказал Корд.

— Ты предлагаешь себя в качестве няньки? На всю неделю?

Он кивнул.

— Ты думаешь, со мной Дэйзи будет чувствовать себя в безопасности? Если мы останемся у вас дома, можно не беспокоиться, что я потеряю ее или Макси, — тихо добавил он.

Эшлин смотрела на него. Она была благодарна ему за заботу о чувствах Дэйзи гораздо больше, чем за кольцо, шампанское и роскошную комнату. А его готовность сидеть с детьми всю неделю превосходила все самые смелые мечты матери.

— Я поговорю с Дэйзи, — пообещала она. — Хочу быть уверенной, что она не возражает.

— Я хочу, чтобы моя дочь доверяла мне. Я не знаю, чем мне искупить прошедшие пять лет, но я не могу всю оставшуюся жизнь быть чужим для нее. — Он тихо улыбнулся. — Конечно, мы с моей матерью так и остались чужими. Я был рожден в ее доме и делил его с матерью многие годы. Это заставляет думать, что настоящая близость — нечто гораздо большее, чем близость пространственная или физическая.

— Да, — согласилась Эшлин.

— Ты согласна провести весь день здесь, со мной? Я договорился с Уаттом и Кендрой. Они заберут детей.

— Тебе пришлось здорово потрудиться. Чувства настолько переполнили Эшлин, что ей было трудно сразу разобраться в ситуации.

— Однажды ты сказала, что предпочитаешь жить в реальном мире, что романтические фантазии не для тебя. — Корд приложил свою большую руку к ее щеке и погладил пальцем мягкую гладкую кожу. — Мне пришло в голову, что мы можем совместить одно с другим. Помолвка предполагает романтические фантазии, Эшлин.

В ее глазах появились слезы.

— Корд, я не знаю, что сказать.

— Скажи: «Да, я буду твоей женой». Ты не выйдешь из этой комнаты, пока не скажешь. Но не спеши, дорогая, я не против того, чтобы посидеть взаперти с тобой. — Он опустошил свой бокал. — Пей. Мне нужно кое-что тебе показать.

Эшлин пила шампанское маленькими глоточками. Оно было ледяное, на удивление сладкое. Пузырьки били в нос. Корд провел ее в ванную комнату, выдержанную в бордовых тонах. Вдоль всей стены располагалась ванна с водоворотами. Он открыл краны.

— Помнишь, как тебе это нравилось в Глетчере?

Его глаза заблестели, и он улыбнулся грешной улыбкой сатира.

Эшлин залпом допила свое шампанское. Корд уже расстегивал ее блузку.

— Да? — спросил он, обнажая ее плечи. Ее пальцы расстегивали его пиджак и развязывали галстук.

— Да, — мягко ответила она.